Текст книги "Сказания о земле Московской"

Автор книги: Сергей Голицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

4

абольший военачальник Бату-хана – Бурундай повел рать на северо-восток, туда, где спешно собирал полки великий князь Юрий Всеволодович. Главные силы врагов первые дни шли по льду Клязьмы, малые отряды в стороны расходились. Селения по пути повергали огню.

Много сел было сожжено, в том числе село Любец, а ниже по Клязьме малый городок Стародуб. Все их жители, кто не успел в лесах скрыться, от вражеских сабель погибли.

В Переяславле-Залесском тогда княжил брат Юрия Всеволодовича Ярослав. Где он был в тот страшный на Руси час, о том в летописях не сказано.

Верно, посылал к нему гонцов Юрий:

– Брат, помогай! Брат, выручай! Поспешай ко мне! Веди свои полки!

А Ярослав медлил, может статься, ждал, когда подойдут к нему рати из Новгорода. И не прибыл он в стан Юрия.

Но не дрогнули в тот грозный час племянник Юрия – Василько ростовский с братьями, подошли они со своими малыми полками к нему на подмогу…

4 марта 1238 года схватились две силы в открытом бою за непроходимыми дебрями земли Ярославской, на берегах реки Сить.

Столь кровопролитной битвы на Руси ранее не бывало и долго еще не будет. Храбро бились русские воины. Если тупились их мечи и ломались их копья, хватали они со снега кривые сабли поверженных врагов и вновь кидались в сечу. Умели биться русские люди, сражались, пока рука меч, топор или копье держала, но опять же было их куда менее, нежели воинов Бурундая.

И умирать русичи умели, когда достигала их славная смерть в бою. К вечеру враги победили. Князь Юрий Всеволодович был обезглавлен. Только пятнадцати всадникам удалось ускакать.

Сколько русских и сколько врагов пало в той битве – никто не считал. Некому было считать. Летописец писал: «Татары велику язву понесоша, паде бо их немалое множество».

А молодой Василько, тяжкораненый, был взят в плен. С большой любовью отзывался о нем летописец: «Бе бо сей князь лицъм красень (ликом красив), очима светел и взором грозен, паче меры храборь, сердцемь же легок».

Привели его в стан татарский. Через толмача Бурундай сказал ему, чтобы переходил на их сторону, обещал, что Бату-хан отдаст ему все земли русские – владимирские, суздальские, рязанские и многие другие, какие покорит.

Василько отказался – и тут же был зарублен саблями.

Вдова убитого княгиня Мария разыскала тело своего любимого мужа, привезла в Ростов и где-то под полом собора тайно похоронила. Где находится его прах, до сих пор не могут найти…

Слава о нем, о народном герое, до сих пор живет в сердцах ростовчан.

После битвы при Сити Бурундай повел свои тумены на соединение с полчищами Бату-хана, какие шли на северо-запад.

Прослышал Бату-хан, что за непроходимыми лесами и болотами стоит город славный, со многими белокаменными храмами. А под каждым храмом в подклете хранятся несметные богатства. И зовется тот город Господин Великий Новгород.

Собрал тогда Бату-хан своих главных военачальников на совет и спросил их: идти ли им вперед или поворотить коней?

Субудай и Джебе, зная о новгородском обилии, предлагали идти вперед, а Бурундай предостерегал, указывал на обескровленные тумены. Бату-хан повелел идти вперед. С боем его рати взяли Тверь, подошли к Торжку.

Решили его жители обороняться. Две недели шли приступом враги на стены города. Много их погибло, пока не был взят доблестный город и не уничтожены все его защитники…

Пошли враги далее – по лесам дремучим, где совсем мало людей жило. С великими трудами доставали они пропитание для воинов, овес и сено для лошадей. Между тем весна наступила, начало пригревать солнце, таяли снега, реки грозили разливом.

И опять собрал Бату-хан на совет своих военачальников. И все они, как один, сказали:

– Кони наши истощали, тумены поредели. Разумнее будет отложить поход на другое лето.

Остановил Бату-хан свои полчища. Ста верст не дошли они до Новгорода и повернули обратно. Где-то по дороге пришлось им бросить всю награбленную добычу, кинули они стенобитные орудия и – страшное злодейство – перебили всех пленных.

И шли их обескровленные тумены и шли, от бескормицы кони едва переступали копытами, а сами воины, случалось, ложились спать голодными.

Бату-хан и его военачальники от злобы зубами скрипели. Раньше нигде с такой яростью им не сопротивлялись, и нигде не гибло столько их воинов…

Встал на их пути славный город Смоленск. Издали поглядели они на его крепкие дубовые стены с башнями, с воротами также дубовыми. А из-за стен горожане грозились, копьями щетинились, к защите готовились. И не решился Бату-хан на осаду, не останавливаясь, мимо повел свои тумены.

^{Герб города Киева.}

Вступили они в края обжитые, ни дремучих лесов, ни болот тут не было, сел и деревень по пути попадалось много, зерно и овес береглись по житницам, прошлогодние стога сена стояли по речным поймам. Где проходили – все подряд пустошили, поджигали.

Приблизились к малому городку Козельску.

– Что же идем в свои степи без добычи? – возроптали темники.

И Бату-хан решился остановить свои тумены, повелел взять город приступом.

А козельцы заперли крепостные ворота, отважились биться до последнего.

Семь недель осаждал Бату-хан городок, стенобитных орудий у него не было. На пятидесятый день назначил он приступ. Много его войска полегло, а осажденные были все перебиты. Княжил в Козельске шестилетний мальчик Василий; по преданию, он утонул в крови своих подданных. Назвали татары Козельск «Могу Болгусун», что значит «Злой город».

Далее Бату-хан быстрым ходом повел свои поредевшие рати в низовья Дона – готовиться к новым завоеваниям.

5

 следующем, 1239 году его тумены пошли вдоль Волги вверх по обоим ее берегам, окончательно разрушили царство поволжских булгар, снова перешли рубеж земли Русской. Они взяли Муром, а также недавно до того основанный при слиянии Волги с Окой малый городок Нижний Новгород, повернули на запад, взяли и сожгли другой малый городок – Гороховец, откуда все жители успели в лесах укрыться.

Но дальше лежала разоренная за предыдущий год земля, второй раз проходить по ней огнем и смертью Бату-хан не стал и вновь повернул свои тумены на восток, двинулся на малые народы, какие жили по Волге, по Каме и по их притокам, – подчинил своей власти предков нынешних марийцев и чувашей.

В тот же год другое воинство под водительством Менгу – двоюродного брата Бату-хана – вторглось в пределы Южной Руси. После ожесточенной битвы был взят Чернигов. Пали Курск, Новгород-Северск, Переяславль и другие города. Дошли враги до Днепра и остановились.

Увидели они на противоположном, правом берегу город.

Славнейший из славных, в былые годы стольный для всей Руси, воспетый во многих сказаниях, раскинутый по горам город Киев, со златоглавыми каменными храмами, со стенами неприступными, с теремами островерхими, с зелеными садами по оврагам. Написал летописец, что Менгу-хан, «видевь Киевь, удивися красоте его и величьству».

Переправились его послы через Днепр, хотели «прельстить» киевского князя Михаила Всеволодовича, чтобы он допустил их тумены в город. Начались переговоры.

Но городские посадские, много наслышанные о разоренных и сожженных на Руси городах, о тысячах и тысячах убитых и взятых в плен русичей, сбежались со всех сторон, оттолкнули княжеских стражников и перебили тех послов.

Узнав об их гибели, Менгу-хан распалился в ярости, но войска у него было мало, а стены киевские – видел он – были крепки.

И повелел он своим туменам воротиться обратно в поволжские степи.

Киевляне предвидели: вернутся враги с большею силою, не может того быть, чтобы не вернулись, и не только ради мести за убийство своих послов.

К этим годам Киев утратил былое могущество. Северо-восточный Владимир отнял у него первенство. Но в народе крепко помнили о былой славе Киева, называли его «матерью городов русских».

Киевляне гордились своим городом, златоглавыми храмами, узорчатыми теремами бояр. В Киеве процветали различные ремесла, богатые ремесленники берегли накопленное обилие либо в подклетях церквей, либо у себя за семью замками. Киевские купцы ездили по другим городам русским и в другие страны, с большой выгодой торговали изделиями ремесленников, а нажитые прибыли прятали.

В стане Бату-хана знали о киевских несметных богатствах и готовились к новому походу, набирали новые силы.

^{Деревянный щит конного воина XII–XIII веков, на нем – старинный герб города Владимира: лев, вздыбленный в прыжке.}

^{Такими мечами рубили и кололи древние русские воины, слева: меч XII–XIII веков, железный с наведенными стальными лезвиями, длиной 90 см, справа: меч целиком стальной XIV века, длиной 106 см.}

Князь Михаил Всеволодович киевский сознавал, что придется ему держать ответ за убийство ханских послов, и бежал в Венгрию. Какое-то время Киев оставался без князя. Явился Даниил Романович Галицкий; он забрал Киев под свою державную руку, но сам в городе не остался, отошел в свой Галич, а вместо себя посадил воеводу Дмитра.

Дмитр со своими дружинниками и с теми киевлянами, кто мог держать оружие, начал готовиться к будущей битве…

Осенью следующего, 1240 года уже сам Бату-хан повел рать несметную прямиком на запад, на Киев, нигде по пути у городов и слобод не останавливаясь. Было у него войска столь много, что, по словам летописца, скрип телег, рев верблюдов, ржание коней слышались за сорок верст.

Сказал летописец: «Приде Батый Кыеву в силе тяжьце, многим множеством силы своей…»

Дождался Бату-хан, когда Днепр замерз, и повелел своим воинам переправляться по льду. Окружили они город, поставили камнеметы и пороки; несчастные пленные начали разбивать стены. На восьмой день осады, 6 декабря, пошли враги на приступ.

Сражались сперва под городскими стенами, потом на улицах, потом внутри каменных храмов. Последним оплотом оставалась Десятинная церковь, но и там все укрывшиеся погибли. Киев был взят, разрушен, сожжен, а все его защитники и мирные жители до последнего человека были или перебиты, или взяты в плен. Пленили враги и тяжелораненого воеводу Дмитра. За храбрость Бату-хан пощадил его.

Дальше на запад двинулись завоеватели, захватывали и уничтожали по пути города и селения, но всюду встречали сопротивление. Они прошли русские земли насквозь, перешли через Карпатские горы, далее разделились на три войска. Сражались они с венграми, с поляками, с немцами и побеждали. Но в каждом сражении гибли их воины, с каждой битвой таяли их полчища.

Еще когда Чингисхан покорял царство за царством, в Европе подняли тревогу: а куда пойдут кровожадные завоеватели дальше? И правители и простые люди успокаивали себя, больно уж далеко на востоке горели города и гибли мирные жители.

Теперь, со взятием Киева, зловещая угроза приближалась, казалась неминуемой. Страх обуял Европу, воинов Бату-хана считали выходцами из ада и потому непобедимыми, их с трепетом ожидали в Италии, во Франции, даже в Англии. Рыбачьи суда не выходили в море, не засевались нивы, повсеместно закапывались клады…

А Бату-хан продолжал вести свои тумены все дальше на запад, к тому Последнему морю, о каком грезил его дед Чингисхан.

Но не суждено было свершиться самонадеянным замыслам Бату-хана. Один из его туменов потерпел поражение от чехов под городом Оломоуцем. Уразумел Бату-хан, что зашел чересчур далеко. И повелел он повернуть свои сильно поредевшие рати обратно на восток. Они снова прошли насквозь Южную Русь и остановили коней в степях низовьев Волги.

Народы Европы смогли вздохнуть с облегчением. Они поняли, что беда миновала, что спасены.

А спасли их народы славянские, и прежде всего народ русский. На долгие годы загородил он Европу как бы щитом и принял на свою грудь всю тяжесть и все бесчестье тех скорбных лет, какие ныне называют монголо-татарским игом…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Погибла красота наша

1

се было ужасно, горестно и унизительно в той године, в той черной, временами казавшейся беспросветной беде, какая опустилась на землю Русскую.

Страшна была участь городов, где жители оказывали врагам сопротивление, где бились до последнего воины и мирные люди. Города были сожжены дотла, их жители, в том числе женщины, дети и старики, были либо убиты, либо уведены в плен. Особо тяжкая судьба постигла Рязань, Коломну, Москву, Владимир, Торжок, Козельск, Киев.

Католический монах-путешественник Плано Карпини, посланный римским папой в 1246 году в Монголию, проезжая через Киев, отметил, что не нашел там ни одного жителя, а видел только развалины и всюду разбросанные человеческие кости.

В малых городах и селениях невозможно было оказывать сопротивление завоевателям. Там люди спасались бегством, укрывались в дремучих лесах. Когда же враги уходили дальше, уцелевшие жители возвращались на пепелища. А такие города, как Ярополч на Клязьме, как Вщиж в земле Брянской, и восстанавливать не стали, находили другие, более пригодные для жизни места. Избы рубили редко, а чаще копали землянки.

Но побежденные не склоняли голов перед победителями. Отваживались они браться за оружие, но лицом к лицу в схватки не вступали, а собирались небольшими отрядами, крались по пятам завоевателей, нападали на отсталых и сонных.

Много ли было подобных смельчаков, мы не знаем. Летописи о таком разобщенном, но дерзком и мужественном сопротивлении молчат. Но оно, несомненно, было.

Молва народная донесла до нас имя одного славного витязя, которого можно назвать первым русским партизаном.

Таков был Евпатий Коловрат – рязанец родом. Когда погиб его родной город, он находился в Чернигове. Услышав страшную весть, «с малою дружиною» он поскакал в Рязань, увидел пожарища, множество трупов и «воскрича в горести душа своея и распаляся в сердцы своем».

Минуя сожженные селения, через опустелые города Коломну и Москву, он помчался следом за туменами Бату-хана. По дороге к нему приставали другие «удальцы-резвецы».

Нагнали они вражеские полчища лишь возле Суздаля, внезапно напали с тыла. Завязалась яростная битва. «Начаша сечи без милости и сметоша яко вси полкы татарскыа»… «Царь (то есть Бату-хан) посла шурича (сына брата жены) своего Хостоврула, а с ним сильныа полкы татарскыа, хотя Еупатия жива яти».

В единоборстве Евпатий рассек мечом Хостоврула вдоль всего тела от плеча и до седла.

Бату-хан послал другое войско с камнеметами. Враги окружили Евпатия и его воинов, но не осмелились вступить с ними в рукопашный бой, а издали закидали удальцов Евпатия каменьями.

Когда Бату-хан увидел тело убитого витязя, он будто бы сказал: «Аще бы у меня такий служил – держал бых его против сердца своего».

В летописях о подвиге Евпатия ничего не говорится. О нем упомянуто лишь в «Повести о разорении Рязани». А деды-сказители, передавая на вечерних посиделках былины о древних богатырях, к рассказу о подвигах Александра-Алеши Поповича добавляли и рассказ о герое народном Евпатии Коловрате…

2

олчища Бату-хана за три года взяли приступом многие города, покорили большую часть земли Русской.

Нет, не так! Победы Бату-хану доставались с трудом. Где могли, собирались хоть и в малочисленные отряды вооруженные топорами и ножами русичи, и сражались они до последнего, яростно и отважно, порой с отчаянием обреченных на смерть, но не побежденных.

В страшных битвах гибли и не возрождались вновь многие города, о коих летописи умолчали. О тех городах, о битвах, какие там происходили, поведали археологи, когда находили человеческие скелеты, с проломленными черепами, со стрелами, засевшими меж ребер.

Отчего же, хотя и не за один поход, а за три похода, за три года сумел Бату-хан покорить Русь?

Священнослужители объясняли народу:

– Бог покарал вас за грехи ваши, и самый ваш тяжкий грех – поклоняетесь вы прежним языческим богам. Двести пятьдесят лет прошло, как крестили ваших прадедов в православную веру, но вы не желаете забывать идолов.

А мудрые старцы из народа переговаривались между собой тайно.

– Князья наши – вот кто виновен в наших бедах, – шептали они…

Еще за полвека до татаро-монгольского нашествия безвестный создатель «Слова о полку Игореве», который глубоко страдал, переживая беспрерывные раздоры князей между собой и разорение земли Русской, написал исполненные скорби и затаенного гнева строки, ставшие поистине пророческими: «Усобица князем на поганыя погыбе, рекоста бо брат брату: „Се мое, а то мое же“. И начяша князе про малое „се великое“ млъвити[16]16
  В древнеславянском языке Ъ читается как О.


[Закрыть], а сами на себе крамолу ковати. А погании с всех стран прихождаху с победами на землю Рускую».

Если бы сегодня писатель создал эти строки, то они звучали бы так: «Борьба князей против поганых прекратилась, ибо говорил брат брату: „Это мое и то мое же“. И стали князья про малое „это великое“ говорить и сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую».

Под «погаными»[17]17
  Происходит от латинского слова paganus, что значит «инаковерующий». Уничижительный оттенок оно приобрело много позднее.


[Закрыть] создатель «Слова» разумел прежде всего половцев, много раз наскакивавших набегами то на одно русское княжество, то на другое. Лишь когда полки нескольких князей соединялись в одну рать, русичи побеждали врагов.

А в годы, предшествующие татаро-монгольскому нашествию, число княжеств достигло пятидесяти и роковая рознь между князьями перед лицом общей беды нисколько не затихла, наоборот, усилилась.

Начиная со злосчастной битвы на Калке, порознь разбивали татаро-монголы полки русских князей. Порознь защищались русские города от осаждавших. В разобщенности князей нужно искать первую причину поражений русичей.

И еще причина была: в многоопытности военачальников Бату-хана, до нашествия на Русь покоривших многие царства. И воины их, как уже раньше говорилось, были закалены в боях, выносливы, послушны и беспощадно жестоки.

Когда одни князья водили свои дружины на дружины князей соперников, особо хитроумного ратного искусства они не знали. Не могли русичи устоять против полчищ Бату-хана, приведшего на Русь такую силу, какую до него не приводил ни один завоеватель.

Безмерна была отвага русских воинов, но только храбростью победы не добыть.

Татаро-монголов всегда было больше числом, во много раз больше.

«Кто суть? И отколе изыидоша?» Этот вопрос, записанный летописцем сразу после битвы на Калке, верно, и при нашествии Бату-хана повторяли многие и многие. Тяжело было осознавать: жили, трудились на земле, наживали добро… И внезапно, точно гром с неба, надвинулась на Русь беда, страшная и непонятная для человеческого разумения…

Велик и ужасен был тот урон, который нанесло татаро-монгольское нашествие всему народу русскому.

Монах Киево-Печерского монастыря, позднее епископ Владимирский Серапион, написал «Слово», в котором глубокая скорбь о страданиях народных сплелась с высокой поэзией.

^{Походы Бату-хана на Русь 1237–1240 гг.}

«Бог навел на нас народ безжалостный, народ лютый, не щадящий красоты юных, немощи старых, младенчества детей… Разрушены Божьи церкви, осквернены сосуды священные… затоптаны священные места… Кровь отцов и братьев наших, будто вода, в изобилье насытила землю… Сила наших князей и воевод исчезла… Множество братий и чад наших в плен увели; многие города опустели, поля наши сорной травой поросли, погибла красота наша, богатство наше стало добычей врага, труд наш неверным достался в наследство, земля наша попала во власть иноземцам…»[18]18
  Перевод Д. С. Лихачева.


[Закрыть]

Казалось епископу: навсегда померкла былая слава Руси, не видно впереди никакого просвета…

^{Серебряный потир (церковный сосуд) великого князя Юрия Долгорукого; по верху идет пояс чернью с надписью и с иконкой, ниже – пояс с витыми узорами филигранью, еще ниже на серебряной ленте надпись; по всему сосуду вставлены драгоценные камни. XII век.}

^{На веселых пирах из этой серебряной чаши с узорами угощал вином и медом своих гостей князь Владимир Давыдович черниговский. Переходила заздравная чаша по кругу от одного к другому. Так было в XII веке. А наступили тяжкие времена монголо-татарского ига, и один из потомков того князя отвез ее в Золотую Орду. Эта чаша была найдена во время археологических раскопок близ Сарай-Берке, по надписи, шедшей по ее краю, узнали, кому она принадлежала.}

А вот отрывок из сочинения «Слово о погибели рускыя земли»:

«О светло светлая и украсно украшена, земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси: озера многыми удивлена еси, реками и кладязьми месточестьными, горами, крутыми холми, высокыми дубравоми, чистыми польми, дивными зверьми, различными птицами, бещисленными городы великыми, селы дивными… Всего еси испольнена земля Руская…»

Далее безвестный, но поистине великого таланта создатель этого отрывка перечислял различные соседние народы, какие боялись русичей:

«…Половцы дети своя полошаху (пугали) в колыбели. А литва из болота на свет не выникываху (не показывалась), а угры (венгры) твердяху (укрепляли) каменые городы железными вороты, абы на них великый Володимер (Мономах) тамо не въехал, а немцы радовахуся, далече будучи за Синим морем…»

Далее, видимо, должен был идти несохранившийся рассказ о бедствиях от нашествия Бату-хана. Не случайно сочинение называется «Слово о погибели рускыя земли».

Кто бы ни был его создатель, он беспредельно любил Русь. И он гордился прошлым Руси.

Это «Слово», так же как и «Слово о полку Игореве», проникнуто любовью к Родине, к природе русской. И там и здесь прославляются прошлые победы…