Текст книги "Украина: Проект развития"

Автор книги: Сергей Тигипко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

В первую очередь, необходимо значительное сокращение количества научных проектов НАНУ и омоложение научного персонала. Базой для переаттестации украинской науки должны стать два показателя: импакт-фактор (рейтинг) зарубежных журналов, в которых ученый публикуется, и индекс цитирования его работ. Ученые с высоким индексом цитирования могли бы стать руководителями целых направлений в украинской науке, а с нулевым – будут вынуждены уйти на пенсию или менять квалификацию. Кроме того, нужно провести аудит всех институтов, национальной и отраслевых академий.

За счет крупномасштабного сокращения бесперспективных научных учреждений (а таких у нас подавляющее большинство) можно будет сконцентрировать средства на нескольких прорывных направлениях. Причем, определять эти направления должна не наша академия, а специально организованная международная экспертная комиссия.

Даже в фундаментальной науке широки возможности государственно-частного партнерства. Примером может служить венгерский Collegium Budapest, созданный в 1991 году. Правительство оказывает ему политическую поддержку, представляя его как национальное достояние, но прямое государственное финансирование составляет только десять процентов. Остальное – средства спонсоров, заинтересованных в имиджевой рекламе.

Такие институты (их может быть три-четыре на страну) также представляли бы собой платформу для взаимодействия с европейскими официальными научными структурами (CERN, Academia Europaea, GEANT, ERASMUS), в том числе и для привлечения грантов в украинские научные проекты. Эти институты должны быть независимыми, с прозрачной финансовой отчетностью. Органом управления должен быть ученый совет, в который входили бы известные ученые, в том числе и иностранцы. Зарплата ученых должна быть приближена к европейскому уровню. Это обеспечило бы привлекательность работы в институте и позволило заполнить вакансии на основе открытого конкурса. Причем, принимать решение будет экспертный совет, составленный из ученых с мировым именем из разных стран, что является важнейшим принципом формирования штата сотрудников.

Также оправдано мировой практикой создание одного или двух центров фундаментального образования (подобные центры существуют, например, в Москве при Институте ядерных исследований и Институте теоретической физики им. Л.Ландау, при Объединенном институте ядерных исследований в Дубне).

ПРОГРАММИРУЕМ ПРОРЫВ

В минувшем году, по подсчетам экспертов, Украина экспортировала программного обеспечения (ПО) на полмиллиарда долларов. Это немного, если сравнивать, например, с экспортом продукции черной металлургии (23 млрд долларов в 2008 году). Но важна тенденция: экспорт программного обеспечения каждый год удваивается и может уже через несколько лет выйти на первое место в ассортименте вывоза украинской продукции за рубеж. Проблема же заключается в том, что значительная часть этой индустрии находится в тени.

Специфика производства ПО такова, что государственные структуры не могут проконтролировать объемы производства, продаж и экспорта. Ведь программное обеспечение легко передается из Украины в другие страны по Интернет-каналам, а зарплату отечественные программисты получают на карточки, эмитированные в западных банках. Кроме того, теневому развитию индустрии способствуют проблемы, характерные для всей украинской экономики: противоречивость налогового законодательства и система работы самих налоговиков. Хорошо известна проблема невозвращения налоговыми органами НДС при экспорте. Если украинские заводы вынуждены мириться с таким положением, то производители ПО легко переносят все транзакции в Интернет.

Программное обеспечение является объектом авторского права. В соответствии с законодательством, при продаже лицензии на использование объекта авторского права налог на добавленную стоимость платиться не должен. Тем не менее, украинские налоговики настаивают на выплате НДС. А это побуждает программистов утаивать реальные масштабы своей работы.

В целом украинское налоговое законодательство дискриминирует компании, производящие продукцию с высокой долей добавленной стоимости. Необходимо обеспечить выполнение законодательства в части своевременного возмещения НДС разработчикам программных продуктов – это позволит индустрии работать легально.

Объем мирового рынка оффшорного программирования приближается к 50 млрд долларов, и каждый год эта сумма увеличивается примерно на треть. Наши программисты высоко котируются на этом рынке. Словом, Украина может существенно увеличить количество заказов на производство программного обеспечения. Мешает этому непрозрачность индустрии. Дело в том, что крупные западные компании, размещая заказы на производство ПО, хотят работать с публичными и легальными партнерами. В противном случае велик риск, что никому не известный, да еще и нелегальный коллектив разработчиков может однажды исчезнуть, не доведя работу до конца. Сейчас заказы от крупных мировых производителей получают компании из Чехии, России и других стран, расположенных по соседству с Украиной. Часть работы они потом все равно передают в нашу страну – зарплаты украинских программистов ниже, чем в Европе или России. В этом случае основной доход получает иностранная компания. Не имея возможности открыто работать на внутреннем рынке, некоторые отечественные компании легализуются за пределами Украины, например, в американской Силиконовой Долине или на Кипре.

Между тем, в России и Белоруссии уже созданы технопарки для производителей ПО, причем этим технопаркам предоставлены довольно серьезные налоговые льготы (в первую очередь – по налогам на заработную плату). Это позволяет компаниям из этих стран снижать стоимость своей продукции и таким образом получить конкурентное преимущество по сравнению с украинскими предприятиями. Значит, и нам надо создавать технопарки, налоговый режим в которых будет не хуже, чем в соседних странах. Или хотя бы предоставить компаниям отрасли специальный налоговый режим, который позволил бы на равных конкурировать с российскими или белорусскими компаниями.

В отличие от большинства других секторов производства, программирование не нуждается в массированных инвестициях, потребляет мало энергии и совсем не портит окружающую среду. Мягкие и точечные стимулирующие меры государства могут дать громадный эффект. Индия, например, за полтора десятка лет выбилась в лидеры отрасли и производит сейчас на 25 млрд долларов программных продуктов в год. А чем мы хуже?

Глава 14 КОММУНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ИЛИ КОММУНАЛЬНАЯ КАТАСТРОФА

Запрос на реформу жилищно-коммунального хозяйства созрел и сверху – на уровне государства, которое уже не может субсидировать хронически убыточную отрасль ЖКХ, и снизу – со стороны населения. Противодействие сохраняется посередине – на уровне местных органов власти и коммунальных предприятий, которые хотят сохранить свою монополию на этом гигантском рынке, не допустить туда ни частный бизнес, ни общественный надзор, ни государственный контроль

Во всем мире сфера коммунальных услуг считается одним из самых прибыльных и надежных рынков. Это – идеал любого капиталиста: спрос на его продукты и услуги (электричество, тепло, вода, канализация, вывоз мусора, уборка территории и так далее) абсолютно стабилен и даже кризисы его не снижают, искать потребителя не надо – он всегда на месте. Впрочем, и интересы жителей имеют тройную защиту. Во-первых, тарифы устанавливает специальный государственный орган. Во-вторых, муниципальная власть часто имеет долю в таких предприятиях и всегда – подробнейший контракт. Ну и сам собственник жилья или объединение собственников (кондоминиумы) никогда не даст себя в обиду.

В Украине же система жилищно-коммунального хозяйства безнадежно убыточна, многие ее фрагменты попросту разваливаются на глазах, как и само жилье. Аббревиатуру МЖКХ (Министерство жилищно-коммунального хозяйства) в народе расшифровывают как «Можете Жаловаться Куда Хотите». За годы независимости было много попыток навести порядок в этой отрасли. Из последних можно упомянуть «Общегосударственную программу реформирования и развития жилищно-коммунального хозяйства на 2004-2010 годы». Однако она закончилась ничем, и в июне 2009 года парламент принял еще одну программу с точно таким же названием, но уже до 2014 года. Очевидно, ее ждет такая же участь.

ДОХОДЫ С ПЛАНОВЫХ УБЫТКОВ

Говоря о причинах неудач в сфере реформирования коммунального хозяйства, политики сетуют на население: дескать, люди наши с советских времен привыкли к баснословной дешевизне (государственному субсидированию коммунальных услуг), и не готовы платить за них полную рыночную цену. А значит, отмена субсидирования приведет к социальному недовольству, которое особенно нежелательно на фоне постоянного политического кризиса. Эти разговоры продолжаются из года в год, и рост коммунальных тарифов уже сделал их бессмысленными.

На самом деле главная проблема заключается в том, что наших чиновников и руководителей коммунальных предприятий (а они тоже, по сути, являются госчиновниками) полностью устраивает планово-убыточная система, которая обеспечивает им монополию на коммунальные услуги и полный контроль над огромными финансовыми потоками. Их доходная база совершенно не зависит от эффективности работы: государство всегда покроет убытки из бюджета – это значит, из денег налогоплательщиков.

То есть, мы оплачиваем коммунальные услуги дважды: один раз – по счетам от ЖЭКа, второй раз – из налогов. Кроме того, платит экономика. Ведь государство пытается покрыть убытки коммунального сектора за счет предприятий, для которых тарифы гораздо выше. Это, во-первых, снижает конкурентоспособность и эффективность украинской экономики, а значит, опять же, негативно отражается и на зарплате, и на рабочих местах, и на бюджете страны.

Такие ножницы создают еще одно поле для махинаций: коммунальщики часто перекидывают свою продукцию из жилого сектора в производственный, и разницу кладут в карман. Вот пример. Сейчас средний уровень нормативных потерь в водоканалах – 40-50 % (испарение воды в водохранилищах, трубах, несанкционированный отбор воды). Эта огромная цифра, несоизмеримая с потерями в сетях развитых стран: там они в полтора-два раза меньше. Такие потери фактически в полном объеме заложены в тариф (то есть потребители оплачивают, в том числе и уворованную, и испарившуюся воду). По мнению экспертов, реальные потери в сетях гораздо меньше. Водоканалы могут продать два раза часть разницы в объемах потребленной и поставленной воды: излишки перенаправляют на активно развивающиеся коммерческие объекты, которые требуют большого количества воды – автомойки, супермаркеты, заведения общепита, промышленные предприятия.

Массовый характер приобрели и махинации с энергоносителями (они основаны на различной стоимости для разных групп потребителей и особенно на теплоэлектростанциях при производстве электроэнергии и тепловой энергии, когда тепло является побочным продуктом выработки электричества), а также проведение взаимозачетов, завышенная стоимость смет на ремонт и многое другое. Словом, возможностей для воровства в коммунальном секторе не счесть.

УГРОЗА НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Все это привело к тому, что вопросы жилищно-коммунального хозяйства стали обсуждаться даже на заседаниях Совета безопасности и обороны Украины. То есть, проблема получила статус угрозы национальной безопасности. И это правильная оценка. Ведь основная часть жилищного фонда Украины построена во времена СССР, и за два десятка лет недофинансирования и неэффективного управления практически все коммунальные системы пришли в катастрофическое состояние. Потери воды, тепла и электроэнергии достигли недопустимых величин, резко возросло число аварий и отключений. Если дело так пойдет дальше, то нас ждут крупномасштабные коммунальные катастрофы – с отключением от тепла, воды и энергии целых городов, наподобие того, что произошло несколько лет назад в Алчевске.

Каждый третий жилой дом требует капитального ремонта. В аварийном состоянии пребывает больше трети водопроводных, канализационных и тепловых сетей, около 30% теплопунктов, больше 20% мостов и дорог.

Требуют замены 87% городского электротранспорта, 70% автотранспорта, который используется в сфере благоустройства территорий, 40% насосного оборудования и котлов, 20% лифтов. Не соответствуют санитарным нормам более половины полигонов твердых бытовых отходов. Каждый год увеличивается количество несанкционированных мусорных свалок.

В упомянутой правительственной программе реформирования ЖКХ предусмотрено выделение на срочные меры по модернизации коммунального хозяйства страны 23 млрд гривен, но этих денег в бюджете нет и не предвидится. Сегодня, в условиях кризиса, практически все расходы национального бюджета идут на социальные выплаты. Кроме того, в условиях глубокой коррумпированности жилищно-коммунальной сферы, эти деньги наверняка были бы большей частью разворованы или использованы не по назначению.

Таким образом, задачу реформирования ЖКХ нам предстоит решать в условиях острого дефицита бюджетных средств. А это значит, что ставку надо делать на привлечение инвестиций, частного бизнеса.

ОПЫТ СОСЕДЕЙ

После распада СССР и социалистического лагеря все его бывшие участники встали перед задачей реформирования ЖКХ, и стартовые условия были очень схожи. У одних – например, Польши, Чехии, Словакии, стран Прибалтики – хватило решимости и политической воли начать немедленно, другие (и к ним в первую очередь относится Украина) предпочли до последнего уклоняться от принятия трудных решений.

В той же Польше общая экономическая ситуация в начале девяностых была ненамного лучше нашей нынешней. Точно также коммунальные услуги были переданы местным властям, а те не имели ни средств на модернизацию устаревшего оборудования, ни опыта управления. Зато у государства была стратегия реформы. Они начали со снижения субсидии, и за пять лет полностью ликвидировали их. Так же поступили и в большинстве других стран Восточной Европы. Потому что общие субсидии, которыми в равной степени пользуются и те, кто ездит на дорогих автомобилях, и те, кому не хватает на самое необходимое, были признаны главным препятствием на пути реформы. Вместо них внедрили адресные социальные субсидии для бедных и соответствующий социальный фонд. Оказалось, что 65% населения в таких субсидиях не нуждается, а муниципалитеты сэкономили до 50% средств. В бюджетах появились деньги, которые можно было направить на продолжение реформы.

Кроме того, на отмену субсидий очень хорошо отреагировал бизнес. Он буквально ринулся в коммунальное хозяйство, все котельные и другие предприятия были скуплены вмиг. Тем более что государство учредило единый специальный орган, который устанавливает тарифы на коммунальные услуги. Была внедрена методология количественного тарифа, согласно которой определяется не сам тариф, а только его составляющие – в первую очередь, рыночные цены на энергоносители. Это сделало невозможным принятие волюнтаристских политических решений. У правительств часто возникают соблазны сделать свою надбавку к тарифу – чтобы залатать какие-нибудь другие дыры в бюджете. Или, наоборот, понизить – например, чтобы задобрить население перед очередными выборами. Но закон это жестко запрещает. А, значит, инвестор может спокойно работать, не ожидая подвоха со стороны государства.

Таким образом была решена и проблема монополизма. Поставщик тепла вроде бы и является для своего района монополистом, но он действует по утвержденным государством тарифам. Кроме того, муниципальная власть, как правило, имеет долю в уставном фонде предприятия – она формируется из основных фондов, которые вносятся в него. А значит, имеет все возможности контролировать качество работы и вообще все процессы, которые в нем проходят.

Прибыль компаний получается из разницы между себестоимостью их продуктов и услуг и государственными тарифами. Значит, они заинтересованы во внедрении энергосберегающих технологий и вообще всех новаций, снижающих издержки и повышающих эффективность. И вот пример: в Словакии за последние десять лет тарифы на тепло увеличились в десять раз, но и потребление тепла уменьшилось во столько же. В абсолютных цифрах население платит за теплоснабжение столько же, сколько и раньше. Нам сейчас трудно даже вообразить, как им удалось снизить потребление тепла в 10 раз, но, оказывается, это возможно. И становится понятно, как сильно мы переплачиваем за «дешевые», субсидированные коммунальные услуги.

За этими феноменальными показателями стоит огромная работа государства и общества. Жилищно-коммунальная реформа в восточноевропейских странах продолжалась около десяти лет. Опыт соседей показал необходимость выработки долгосрочной национальной стратегии по реформе ЖКХ. Главными пунктами ее должны стать создание регуляторного органа, плана устранения субсидий, продвижение энергоэффективности, установление счетчиков и начисление платежей за реально потребленное тепло. И очень сильная разъяснительная работа. Если люди не поймут, зачем им нужна реформа, то успеха не будет.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР

И тут мы как раз подошли ко второму и главному условию успеха реформы. Из беспомощных и безответных потребителей некачественных коммунальных услуг мы должны стать ответственными, эффективными собственниками жилья, которые способны быть равноправными и требовательными партнерами власти и коммунальных служб. Несколько украинских правительств ставили задачу в ближайшие годы покрыть страну сетью кондоминиумов – обществ совладельцев многоквартирных домов (ОСМД), однако дело движется очень медленно.

Главная причина – сопротивление местных властей. Во многом из-за этого не была доведена до конца реформа 1992 года. Ведь основной задачей проведенной тогда приватизации жилищного фонда являлось отнюдь не появление эффективного собственника жилья. Государству нужно было отдать дома и квартиры на содержание, обеспечение и под полную ответственность жильцов. К этому пришли от кризиса и безденежья: ни тогда, ни сейчас средства на капитальный ремонт в квартплату не входили и не входят, а потребность в них велика, бюджеты скудны. Затормозилось все из-за того, что муниципалитеты увидели для себя большие возможности в контроле над жилищным фондом. Эксплуатируешь жилье, значит, контролируешь все сопутствующие денежные потоки. Если бы не это, за прошедшие пятнадцать лет в жилищной сфере можно было бы сделать настоящий прорыв, который совершили Восточная Европа и Прибалтика.

Городская администрация не может и не должна представлять интересы жителей каждого конкретного дома. С этим через ОСМД вполне справятся квартиросъемщики. Они сами определят перечень и стоимость услуг, изберут председателя, который будет сотрудничать с управляющими компаниями. Договоры на предоставление услуг заключаются напрямую с жильцами дома. То есть управляющий несет ответственность за качество коммунальных услуг перед каждым квартиросъемщиком, равно как и жители несут договорную ответственность за своевременную оплату коммунальных услуг. Кондоминиум в этом случае лишь контролирует соблюдение условий конкурса, целевое использование денег и качество услуг, подписывая акты приема работ.

Но это уже конкуренция, а стало быть, неприемлемый путь для местных и коммунальных властей. Как и любые другие альтернативные формы управления домами. Легче и выгоднее сделать так, чтобы ЖЭКи оставались монополистами. Широко пользуясь лазейками и противоречиями в законодательстве, чиновники успешно делают жизнь пока еще немногочисленных ОСМД невыносимой.

Таким образом, запрос на реформу жилищно-коммунального хозяйства созрел и сверху, на уровне государства, которое уже не может субсидировать хронически убыточную отрасль ЖКХ, и снизу – со стороны населения. Противодействие сохраняется посередине – на уровне местных органов власти и коммунальных предприятий, которые хотят сохранить свою монополию на этом гигантском рынке, не допустить туда ни частный бизнес, ни общественный надзор, ни государственный контроль. То есть, прослойка людей, поставленных государством оказывать услуги населению, оказывается способной навязать свою волю и государству, и населению. Это может случиться только в очень слабом государстве и при большом дефиците гражданской активности людей. Отсюда и вывод: нам необходимо построить сильную систему власти и добиться поддержки народа. Только тогда мы сможем сломать машину воспроизводства коррупции и некомпетентности.