Текст книги "Заначка на черный день"

Автор книги: Сергей Лавров

Соавторы: Елена Ефремова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Мы с Вениамином остались в засаде, в переулке, скрывшись до поры до времени за стоящим на обочине грузовиком. Старый хулиган снял шлем. Морда у него была довольная, глазки масляные, как у сытого кота.

– Приятная женщина, правда, Агни? Совсем без комплексов. Мне такие нравятся. Это ее мы должны спасать? Как-то мы это странно делаем…

– Не напрягайся, – мрачно сказала я. – Тебе шлем думать мешает. Предоставь мыслительный процесс мне.

В этот момент мимо по улице, пересекая наш переулок, прошла стройная фигурка в клетчатом пальто и платке. Она не оглядывалась, но мне показалось, что она чуть прибавила шагу. Следом за ней тащилась Зинаида, погрозив отчего-то мне кулаком. Я еще успела увидеть, как она нагнала Аню Боголепову и забегала вокруг, заглядывая девушке в лицо и приговаривая бессмертную, как никогда подходящую к месту фразу:

– Дай миллиончик! Дай миллиончик! Дай, дай, дай миллиончик, пожалуйста!

Маргарита явилась чуть позже, какая-то растерянная, потерявшая свой боевой задор.

– Ну – как?! – жадно набросилась на нее я, напрочь позабыв о Венике. – Смутила ее душевный покой? Вызвала муки раскаяния?!

– Не знаю… – развела руками Марго. – Я подошла и сказала, как ты учила: «Дочь моя…»

– Я говорила «Дщерь моя!» Ты опять все перепутала!

– Ничего я не перепутала, Несси! «Дщерь» – это архаизм, церковно-славянское… В конце концов, я филолог, а не ты! Так вот, я ей говорю так ласково, так трогательно: «Дочь моя!»

Эта старая квашня молитвенно сложила ручки на груди, закатила глазки и замолчала.

– Ну?

– А?! Ах, да… Я ей говорю: «Дочь моя! На тебе тяжкий грех!» А она… она меня просто поразила, Несси! Просто убила на месте! Она только взглянула своими глазищами так печально, сказала: «Простите меня, матушка. Помолитесь обо мне Спасителю» и поцеловала мне руку… Представляешь? Ужас какой! Я думала, она меня выбранит, или еще что… Может, мы что-то неправильно делаем? Может, нужно как-то иначе?

– Нет, – твердо и непоколебимо ответила я. – Нельзя иначе. Коней на переправе не меняют. Ступай, догоняй Зинаиду. Делайте все, как запланировано. А мы с Вениамином Михайловичем отправимся по назначению.

– Опять кофе пить, пока мы работаем? – съязвила Маргарита.

Я смолчала. У моей подруги явно портился характер!

3

Если явление имеет тенденцию к повторению, значит, его можно использовать. Дважды бандиты неизвестным мне способом находили владельца чемодана, и вполне вероятно, что они смогут сделать это и в третий раз. Если я буду следить за ними, то, может быть, узнаю, как они это делают. Хотя, как мне кажется, я уже знаю.

Лишь привычка добросовестного исследователя да чувство ложной скромности заставляли меня заниматься проверкой своей безупречной версии. Да еще, может быть, желание защитить Аню Боголепову от уготованной ей неминуемой участи, которая постигла Свету Самушкину и Иродиаду Колядко. Красота – страшная сила? Увы! Есть люди, на которых эта сила не действует.

Поэтому мы с Веником полдня честно и благородно таскались по пятам угрюмого джипа маргинального соседа Маргариты, ожидая, пока случится… нечто. Да, и кофе тоже пили! Три раза! Во-первых, нам надо было где-нибудь спрятаться, чтобы не торчать на глазах бандитов, как три тополя на Плющихе. Веник со своим «харлеем» очень даже был заметен, ну и я, надеюсь, тоже. А во-вторых, я, управляя по мобильнику своей розыскной супербригадой, разрешила ей зайти в закусочную. Один раз, чтобы не избаловать.

Вениамин Михайлович мне надоел со своим мужским эгоизмом. Все только о себе! Первых два часа я спокойно и терпеливо слушала его незамысловатые россказни о проказах молодости. Потом у меня начала болеть голова. Потом стало казаться, что я вот-вот сойду с ума от прелестей общения с этим придатком мотоцикла, рот которого беспрерывно громыхал, точно выхлопная труба глушителя.

Веник был очень доволен возможностью поговорить. А мне некуда было деваться с этой Голгофы! Нужен был скорый транспорт под рукой – и я терпела.

– Ты какая-то скучная, – заметил он всего лишь через три часа общения. – Что-нибудь случилось?

– Нет-нет, не беспокойся, – вымученно осклабилась я, чувствуя себя как после трепанации черепа. – Все в порядке. Продолжай, пожалуйста, мне очень интересно.

– Отлично! Тогда я расскажу тебе историю, как мы с корешами возили на мотоциклах корову! Это был полный прикол!

И последовала еще получасовая серия «полных атасов», «приколов», «отпадов» и прочей детской белиберды. Господи! Создавая мужчину, ты слишком много внимания уделил костному мозгу, в ущерб головному! Наметившиеся диспропорции очевидны!

Но терпение мое было, наконец, вознаграждено. На пятом часу непрерывного общения, доведя меня до состояния, близкого к состоянию Ивана Грозного непосредственно перед убийством собственного сына, Веник направился в сортир, громогласно оповестив об этом и меня, и всю публику в кафе. Я разогнала кровавых мальчиков в глазах, насладилась минутой тишины под сочувственными взглядами молодой пухленькой барменши и позвонила Зинаиде.

– Мы на Ладожском вокзале! – напряженно дыша, сообщила Зинка. – Слушай, она таскается по городу пешком, как заведенная! На трамвай ни разу не села! Мы уже с ног валимся!

– Может, вы вывели ее из равновесия?

– Черта с два! Скорее, сами вышли!

– А что это ты так странно дышишь?

– Радуйся, что вообще дышу! Это тебе не на мотоциклах кататься! Ритка ногу натерла, тащу ее под руку! Иначе она идти отказывается! Ну, пошла, убогая! – заругалась Зинаида в сторону, и в трубке стали слышны жалобные стенания и поскуливания Маргариты.

Едва успела я отключить телефон, как увидала в окно, что хозяин джипа, выбежавший без куртки из подъезда казино «Колыма», расталкивая и сбивая прохожих, со всех ног несется по противоположной стороне проспекта к своей машине. Очевидно, настал тот час, которого мы ждали. Не раздумывая, я бросилась к туалету и забарабанила кулаками в дверь:

– Веник, выходи! Хватит там торчать! Что ты делаешь там столько времени?!

Наверное, это смешно выглядело, но мне было не до смеха. «Биток» уже садился в машину. На мой стук и крики выглянул из подсобки повар-кореец и сказал, прищурясь:

– Зенсина! Иди сюда! Здесь еще место свободное есть!

Подлый байкер не подавал признаков жизни, и тогда я щелкнула выключателем у двери, оставив его в комнате уединения в полной темноте. Тотчас раздался рев испуганного бегемота, и Вениамин Михайлович, чуть не высадив котелком двери, выбежал прямиком в зал, едва успев подтянуть кожаные штаны, сползающие с его толстой задницы.

– Агни! Что ты делаешь! – закричал он, краснея, как девочка, стыдливо отворачиваясь от прыснувшей в кулачок барменши и затягивая потуже на чреве широкий пояс с металлическими бляхами. – Я же могу умереть от испуга! Или стану полным идиотом!

– Что ты, милый! – игриво улыбнулась я. – Это тебе уже не грозит! Поехали скорее! Быстр-ро!!

Мы выбежали на улицу и едва успели сесть на хвост взревевшему джипу. На этот раз гонка не доставила мне столько удовольствия, как прежде. Знаете, днем, в бешеном темпе, да по встречной полосе, да на красный свет, да по тротуарам!.. Нет, я не гожусь в камикадзе. Я зажмурилась покрепче и прижалась к могучей спине Веника в ожидании удара. Если мы врежемся, он меня брюхом самортизирует…

Когда мы выскочили на проспект Энергетиков, я открыла глаза и тотчас поняла, что «биток» целеустремленно мчится к Ладожскому вокзалу. По пути к нему присоединилась знакомая желтая «волга», с визгом срезавшая поворот на шоссе Революции. Сомнений быть не могло! Эти слуги дьявола летят по непорочную душу моей Аннушки! Преодолевая страх вполне реальной опасности свалиться на полном ходу с мотоцикла, я вцепилась левой рукой в бороду Веника, а правой полезла в карман за телефоном.

– Зина! Зиночка, мать твою! Немедленно скажи девушке, чтобы спасалась! Да, да, они уже едут, и мы за ними! Все объясню, если не свалюсь, черт возьми!

Дело принимало очень серьезный оборот. Одно неверное действие – и все могло кончиться гибелью и нас, и безвинного Веника, и христовой невесты, чей облик так запал мне в душу. Машины бандитов влетели на парковку перед вокзалом, разметав желтые колпачки переносного ограждения. Подбежавший охранник не успел даже ничего сказать – получил удар в челюсть и грохнулся навзничь, а эти сатанисты, в том же составе, что и под дверью квартиры Колядко, перепрыгивая по очереди через его распростертое тело, топоча каблуками во всю мочь, побежали к зданию вокзала. Молодой, с прибором в руках, показывал путь.

– Стань вон там, на остановке, и жди нас! – сказала я, уже вполне профессионально соскакивая с мотоцикла.

Я не хотела брать с собой Вениамина. С ним, конечно, было бы спокойнее, и безопаснее… но все же нет. Ему, при всем его грозном виде, много не надо. Дадут один раз по больной черепушке – и снова готовый овощ! Лучше уж я как-нибудь сама…

Они метались по вокзалу, забегая то в один переход, то в другой, пытаясь выдержать какое-то заданное направление. Наконец, всей толпой метнулись под указатель «Камеры хранения». Я растерялась, не зная, что делать. Ни Аннушки, ни моих замечательных подруг нигде не было видно. С замиранием сердца, стараясь не стучать каблуками по плитам пола, я осторожно последовала за бандитами в подвальный павильон и затаилась там между длинными рядами ячеек.

Бандиты разочарованно бродили по рядам, высматривая посетителей. Молодой, с прибором в руках, чертыхался:

– Не вижу! Не вижу! Он где-то здесь, в этих чертовых ящиках! Металл все экранирует!

Так я и думала! В чемоданчике был «маячок»! Вадик скачал мне из Интернета несколько страниц описания таких специальных кейсов для перевозки денег – с системами защиты, сигнализацией через спутник, встроенной видеокамерой, передающей изображение того, кто неосторожно открыл заветный чемоданчик, и еще кучей всяких наворотов. У этих систем есть целый ряд режимов, один из них – энергосберегающий, как у сотового телефона. Сигнал подается лишь тогда, когда кто-то открыл кейс, и еще некоторое время после открытия. Если все время маячить – аккумулятор разрядится через пару часов.

Где-то в головном офисе господина Ладо его шестерки бессменно бдят перед монитором, как пауки в центре паутины, в ожидании того момента, когда неосторожная любопытная муха-цокотуха, нашедшая денежку, откроет вожделенный кейс и выставит на обозрение бандитам свою полную идиотского восторга физиономию! Система спутниковой навигации сообщает координаты с точностью до десятка метров – и бригада во главе с «битком», жить которому без кейса осталось едва ли неделю, несется стремглав в нужное место, имея на руках не просто фоторобот, а настоящую фотографию похитителя.

Слава тебе, Господи! Велика мудрость твоя! Я у тебя в долгу. Если бы ты позволил мне завладеть этим дьявольским устройством раньше, чем я догадалась о происходящем – быть нам всем трем уже давно покойницами! Лежать бы рядком где-нибудь в лесочке вдоль Приморского шоссе или плавать в холодных мутных водах Ладожского озера – это смотря что господа бандиты предпочитают: рыбалку или охоту. И никто бы нас уже не спас, стоило лишь «битку» опознать в числе похитительниц свою соседку Маргариту. Это факт, господа и товарищи.

Пока я осознавала и переоценивала прошлое, наполняясь благодарностью к мудрости и терпимости Создателя и Вседержителя, подумывая о том, не сходить ли мне в Лавру и не поставить ли свечечку, пока ноги носят, бандиты, матерясь на чем свет стоит, один за одним потянулись из подвала наверх.

– Ботас, остаешься здесь! – свирепо командовал «биток». – Чтобы никто ничего не вынес! Будут подозрительные рожи – вали! Мы к шефу! Он по связям, через прикормленных ментов даст отмашку, чтобы прошмонать здесь все! До последнего ящика! Наше будет, никуда не уйдет теперь!

Они вышли, а я осталась внизу, опасаясь выходить. Время тянулось, становилось страшно. Из приоткрытой фрамуги под потолком цокольного этажа тянуло промозглым холодом и сыростью. Надо было что-то делать, разыскивать Зинаиду с Марго, а я никак не могла ни на что решиться и стояла, дрожа, в дальнем углу. Как на грех, в камеры никто не шел, и проскользнуть среди людей не представлялось возможным.

Я все торчала там и слушала голос диктора, раз за разом взывавший:

– Гражданка Сидорова! Подойдите, пожалуйста, к справочному бюро!

Неожиданно сверху раздались тяжелые шаги по ступеням, эхо от которых гулко раскатилось по всем закоулкам камеры хранения, и знакомый голос, продолбивший мне за сегодня все уши, позвал:

– Агнесса! Агни-и!! Ты где пропала?!

– Я тут! Я сумки ставила! – с восторгом отозвалась я. – Я уже иду, милый! Мы успеваем на электричку?

Птичкой я взлетела по ступеням навстречу Венику. Ботас, рослый костлявый тип, один из тех, что возились у дверей Колядко с домкратами, косо посмотрел на меня, смерил взглядом фигуру старого байкера – и связываться не стал. В конце концов, не он ведь прошляпил эти бабки… Мы беспрепятственно вышли в главный зал и поспешили затеряться в толпе. Веник вел меня за собой, раздвигая людей, точно ледокол – льдины. В такие минуты и понимаешь, для чего нужны мужчины! Во все прочие – не поймешь ни за что.

– А на какую электричку нам надо? – простодушно спросил он. – Чего ты все усмехаешься?! Опять за дурака меня считаешь?

Я не успела ответить. Нервный голос дикторши раскатился по всем закоулкам вокзала:

– Гражданка Сидорова! Отойдите от справочного бюро! Не мешайте работать!!!

4

За кассами, поближе к отделению милиции, жались у стеночки мои бедные, измученные, дрожащие старухи! Даже Зинка утратила свой боевой пыл, а на Маргариту просто нельзя было глядеть без слез. Шагах в трех от них стояла и смотрела на всю эту мирскую суету своими бездонными очами Аня Боголепова, будущая подвижница православия.

Увидав меня живой и здоровой, подруги просто запрыгали от счастья! Кинулись меня целовать, щупать, точно я с того света вернулась. Маргарита даже пыталась на шее повиснуть – но безуспешно, потому что у меня тотчас подломились коленки.

– Агнессочка! Душечка! А мы уже думали, с тобой случилось что-нибудь! Слава богу, ты жива! Слава богу!

– Слава богу, мы все живы, – сказала я твердо, преодолевая першение в горле и щипание в глазах от избытка нежных чувств, истово перекрестилась и краем глаза посмотрела на Аннушку.

Она, заслышав имя Божье, встрепенулась, выпрямилась, устремила взгляд куда-то поверх голов и тоже осенила себя крестным знамением. Посчитав момент подходящим для беседы и испытывая непреодолимую потребность выяснить поскорее, что же здесь произошло и куда пропал кейс, я подошла к ней. Бабки мои затихли у меня за спиной, Веник открыл рот, и на всем шумном вокзале, казалось, молниеносно наступила полная тишина. Слышно было, как под потолком порхают залетевшие с улицы голуби.

– Храни тебя Господь, сестра, – сказала я, прямо глядя в устремившиеся навстречу мне огромные, черные, со зрачками вполовину яблока глаза Анны.

– Храни и вас, – приветливо ответила она и кротко склонила голову.

– Большая беда могла случиться, сестра, – укоризненно-ласково сказала я. – Мои подруги пытались тебя предупредить: люди Антихриста охотятся за тобой.

– Я видела этих людей, – с легкой улыбкой ответила Аня.

Улыбка, несомненно, вызвана была моей попыткой напугать ее! Нет, она не была безумна, по крайней мере, не больше, чем большинство из нас. Она просто не хотела жить в том мире, который вокруг нее создали. Кто знает, может быть, она права?

– Я поддалась соблазнам и совершила плохой поступок, – сказала девушка. – Господь с вашей помощью вразумил и спас меня. Я избавилась от греховной вещи и попрошу мать-настоятельницу и свою наставницу наложить на меня суровую епитимью.

– А что ты сделала? – чувствуя нарастающее волнение, спросила я.

– Я не могу вам сказать. Это значит ввергнуть вас в пучину соблазна, из которой я сама только что выбралась.

– Да-да, я понимаю!.. – теряя от волнения связность речи, пробормотала я. – Это тоже грех! Ибо тот, кто соблазнит малого… Но ведь я уже не ребенок давно, Анечка!

– Это вы так считаете. А Господь думает иначе.

– Да-да, я понимаю, все мы дети Божьи…

– Не надо понимать. Надо верить. Простите, мне пора.

А вот этого я уж никак не могла допустить!

– Аня! Если деньги попадут в руки тем людям, которых ты видела, могут произойти большие несчастья – для других, ни в чем неповинных людей, которых ты не знаешь, и никогда не узнаешь!

– На все воля Господа! – с неожиданной суровостью сказала она, легко отодвигая меня тонкой, бледной, горячей рукой.

Она была переполнена своей верой, которую мне не одолеть.

– Погоди! – крикнула я вслед, в безнадежной попытке хоть что-то узнать. – Скажи только: чемодана в камере хранения больше нет?! Хоть в благодарность за спасение скажи! Тебя бы ведь убили уже, если бы не мы!

Она как будто заколебалась на мгновение, потом обернулась и отрицательно покачала головой, лукаво сощурив свои жгучие глазищи.

Пожалуйста! Вот она человеческая благодарность! Как хотите, так и понимайте! То ли чемодана там уже нет, то ли она отказывалась соблазнять нас! Господи, да меня уже никто не соблазнит! Даже Леонардо ди Каприо! Но там, в цокольном этаже вокзала, была открыта фрамуга под потолком…

– За мной! – после секундного колебания приказала я, когда Аня Боголепова исчезла из виду. – Во двор вокзала!

Мы заторопились к выходу, растянувшись гуськом: я впереди, за мной насупленный, грозный, как Юпитер-громовержец Веник, следом, приплясывая и стараясь оттеснить Веника, подобно ревнивой деревенской Юноне, Зинаида. Последней ковыляла охромевшая Марго.

– Подождите! – жалобно взмолилась она. – Возьмите меня с собой! Я тоже хочу!

Но мне было некогда. Я и так всей кожей ощущала, что мы опаздываем непоправимо! Вот-вот что-то должно было произойти!

Мы выскочили на улицу, проворно завернули за угол. Пахнуло перроном, поездами, детством… Фонари светили только на авансцене, а глубина вокзального двора пряталась в сумерках. И там, в этих сумерках, кто-то шевелился возле большого мусорного контейнера, над которым светилась белым неоном узкая приоткрытая фрамуга цокольного этажа…

Конечно же, Аня просто выбросила кейс в окно! Я бы сама так поступила в случае опасности. Хотя нет, я бы все же спрятала его в ячейку камеры хранения. Стереотип сработал бы – и загнал меня в ловушку. Ане просто повезло, что кейс угодил из одного металлического ящика в другой, и бандиты потеряли сигнал радиомаячка. Но что этой божьей пташке до таких мелочей?! Выбросила десять миллионов – и пошла, довольная!

– Стой! – закричала я неизвестному у контейнера. – Стой, тебе говорю!

– Стой! Стой! – хором заорали Веник и Зинаида, и даже безнадежно отставшая Марго откуда-то издали поддержала нас, точно эхо:

– Стой, стой!..

Впрочем, особо орать не стоило, потому что Ботас все еще торчал у входа в павильон и наши вопли могли очень некстати привлечь его внимание. Незнакомец – маленький, юркий, в темном пуховичке, судя по всему, мальчишка – соскочил с края контейнера, стукнув роликовыми коньками по асфальту, и, прижимая к груди наш многострадальный чемодан, помчался прочь, к дальнему выходу с вокзального двора. Просто-таки пулей полетел! Никаких шансов догнать его у нашей престарелой команды не было.

– Не открывай кейс! Не открывай! – рискуя всем на свете, закричала я. – Это опасно, слышишь!

Я совершенно искренне кричала: деньги деньгами, но ребенок ведь!

– Веник! За мотоциклом! Зинаида! За мной!

– А я?! – жалобно возопила только-только нагнавшая нас Маргарита. – А мне куда?!

– К черту!..

Мы с Зинкой потрусили в погоню, задыхаясь, охая и оступаясь. Были когда-то и мы рысаками… а теперь-то клячи! Нам надо было продержаться совсем немного и не упустить похитителя из виду до той поры, пока Вениамин не догонит нас на своем «харлее». На наше счастье пацаненок, увидев, что его преследуют две старушенции, отбежал на безопасное расстояние и тоже сбавил темп, широко и неторопливо рассекая гладкий асфальт роликовыми коньками. Здорово у него получалось! Обязательно научусь, когда разбогатею… Вскоре позади нас заревел мотор и заметался свет одинокой мощной фары. Веник летел нам на помощь, подобно ангелу-хранителю, только он был не один, а с Маргаритой за спиной. Надо же, благородный рыцарь! Не бросил прекрасную даму! Что-то подозрительна мне эта парочка…

Но додумывать эту мысль и обосновывать свои подозрения мне было некогда. Мотоцикл тормознул.

– Слезай! – рявкнула я зверским голосом. – Пошла вон! Балласт!

Но подлая Маргарита только еще крепче вцепилась в куртку байкера, и не думая выполнять мой приказ.

– Да пусть сидит! – снисходительно сказал этот бородатый ловелас. – Она устойчивости придает.

– Поняла?! – тотчас заартачилась старая негодяйка. – Я не балласт, а устойчивость придаю, вот! Не то, что некоторые легковесные…

Нельзя было терять драгоценные секунды на бесполезные препирательства с этой моторизованной нимфоманкой. Я прыгнула в седло и беспощадно вцепилась Маргарите в подмышки.

– Вперед, Веник!

– А-ай! – заорала Марго. – Ты чего щиплешься?! Мне же больно! Синяки будут… у меня тело нежное!..

Тело у нее… подумаешь! Квашня старая!

– Если не заткнешься, синяков у тебя будет гораздо больше! – грозно пообещала я. – Мне ведь надо за что-то держаться!

Мы помчались, оставив далеко позади сразу захромавшую на обе ноги Зинаиду. Мальчишка поздновато оценил угрозу своему положению. Он заработал ногами во всю силу, на полной скорости неосторожно вылетел на перекресток – и под визг тормозов был сбит какой-то машиной. У меня даже сердце зашлось! Видит бог, я этого не хотела!..

– Веник, скорей! – заорала я.

– Я не могу… – неожиданно жалко заблеял он. – Ведь уже темно…

– У тебя же фара! Ты мужчина или тряпка?!

– Фу, какая ты жестокая, Несси! – подхалимским голосом вскричала ренегатка Маргарита. – Ведь Вениамин Михайлович нездоров! Разве можно так ему говорить?!

– Скорей! Гони! Там что-то происходит! Ну же! Давай! Там ребенка машина сбила!

Я даже попыталась в азарте погони протянуть руку и достать рычаг газа, да Маргарита мне все мешала. Байкер засопел, обиделся, рванул машину, едва не подняв ее на заднее колесо – и с криком ухнул передним в незамеченную никем из нас яму. Колесо застряло, нас молниеносно подбросило вверх – и мы полетели через руль, через голову – вперед и в темноту. Я сидела сзади и поэтому улетела дальше всех – легковесная, как выразилась Маргарита… Мотоцикл перевернулся, ударился о дорогу, заглох, фара погасла. Веник истошно взвыл:

– Темно-о-о!!!

– Не беспокойтесь, Вениамин Михайлович! – закудахтала в потемках Маргарита, забыв даже поохать и похвататься за бока. – Я здесь, здесь! Дайте мне вашу руку… вот так… Какая у вас сильная, мужская рука!

Да, черт возьми! По-моему, я одна в этой компании способна сохранять здравый рассудок. Оставив их квохтать и миловаться прямо посреди лужи, я что было силы побежала вперед, к освещенному перекрестку. Расстояние между мной и желанным чемоданчиком сокращалось с максимальной скоростью, на которую были способны мои некогда тренированные ноги. Я спотыкалась, едва не подвернула правую ступню, дважды падала, больно билась коленями и локтями, но тут же снова поднималась и продолжала этот безумный, бесконечный бег к своему счастью, к сытому достойному существованию, о котором мечтала всю свою сознательную жизнь, к желанной и недостижимой заначке на старость…

Мне не хватило метров двадцати. Сквозь соленый пот, заливающий и щиплющий глаза, я уже отчетливо видела бежевую иномарку, свернувшую к обочине, и суетящегося рядом с ней мужчину в светлом плаще. Я рванула, налегла грудью вперед, точно спринтер на финишную ленточку, но тут дверца иномарки хлопнула, приглушенно взвыл двигатель – и машина умчалась прочь по Заневскому проспекту, мигнув мне на прощание красными огнями. Еще на несколько секунд она задержалась на светофоре, на площади Фаберже – и исчезла в потоке таких же красных огней, движущихся к центру города.

Все было кончено. Теперь можно было не торопиться. Хрипло, с клокотанием дыша, я дотащилась до перекрестка. У меня еще хватило ума и самообладания оглядеться и пропустить пару грузовиков и мини-автобус, и лишь потом перековылять на ту сторону дороги.

Там, у поребрика, привалившись спиной к фонарному столбу, с выражением физического страдания на худом лице сидел подросток, утащивший наш дипломат. Ему было так худо, что он даже не испугался меня. Я осторожно приблизилась и присела рядом с ним. Он широко раскинул по земле ноги с роликовыми коньками, правое колено было неестественно вывернуто, штанина завернута выше щиколотки, оцарапанная лодыжка распухла и посинела. Несколько минут мы просто сидели и молчали, не имея сил для слов.

– Ты как? – спросила наконец я, отдышавшись. – Голова цела?

– Цела… – скривился подросток. – Нога только болит!

– Что ж он, гад, тебя в больницу не отвез?

– Он хотел сначала… даже ногу посмотрел. А потом взял кейс… вон там… Он отлетел, когда я падал… Он его поднял, а кейс приоткрылся… Он в него посмотрел, захлопнул, потом сказал: «Ты посиди, я сейчас за врачом сгоняю!» И уехал… Вы меня в ментовку сдадите? Учтите, я кейс не крал! Я его в контейнере нашел!

– Мы тебя в больницу отвезем, – устало сказала я. – А в контейнере ты что искал?

Подросток молчал.

– Давай уж, говори! Может, еду, а?

– Только никому не болтайте, – пробубнил он себе под нос.

Я оглядела парня и поверила. Одет он был бедно, явно с чужого плеча.

Из темноты вышли Маргарита и Веник, ведя заглохший мотоцикл с двух сторон за рога, точно крестьянская семья бодливую корову. Чуть позже подковыляла Зинаида, держась за поясницу. Моя спецкоманда снова была в сборе.

– Ну? – спросила Зинка, с недоумением глядя на нас, мирно сидящих у столба. – Что теперь?

– Все, – ответила я. – Теперь – все. Полный каюк. Я выхожу из игры. Сил у меня больше нет. Сдаюсь. Вениамин, заводи свой мотор. Надо ребенка в травмпункт отвезти.

– А… как это? – не поняла Зинаида.

– Агнессочка! – умоляюще сложила пухлые ладони Марго. – Может, еще можно что-нибудь сделать?

– Может, догоним? – бодро поинтересовался байкер, шевеля седой грязной бородой, из-под руки поглядывая в обе стороны темного проспекта, точно былинный витязь на распутье.

– Кого?! – закричала я, сорвавшись. – Кого ты собираешься догонять?! Ветра в поле?! Раньше надо было догонять, раньше, когда я тебя просила! А теперь все! Финита ля комедия! Все довольны, все смеются!..

И я, каюсь, зарыдала.

Они стояли и смотрели на меня растерянно и испуганно, точно малые дети вокруг плачущей матери. А мимо нас в сторону центра, окатив Марго дополнительной порцией грязи, с ревом пронеслись угрюмый джип «битка» и его неразлучная спутница, желтая «волга». Значит, маячок в кейсе снова заработал…