Текст книги "Товарищ американский президент"
Автор книги: Сергей Костин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Но! Среди несознательных налогоплательщиков всего мира ходила одна очень старая, можно сказать архаическая легенда. В Болоте можно было сколотить приличное состояние. Да что там приличное?! Сверхъестественное. И даже забрать это состояние в нормальный мир. Для этого было достаточно выиграть в карты в тринадцати частных гостиницах, именуемых в виртуальности пансионатами. Выиграл – получи брюлики на указанный счет в магаданском сбербанке и свободен. Проиграл – голова с плеч и подкова на крышку гроба. Совершенно реального, кстати, гроба.
Насколько мне было известно, до сегодняшнего дня ни один из живущих на Земле людей не выигрывал во всех тринадцати виртуальных пансионатах. И ни один из проигравших не возвращался из Болота живым.
Злое оно, Туманное Болото.
– А ты, значит, вступил с виртуальностью в азартный сговор, проигрался подчистую, а затем смылся?
– Не на карман играл, – вздохнул товарищ американский президент, пощипывая бородку. – Страну хотел свою обогатить. Думал, заработаю деньжат, выведу молодую американскую республику из кризисной ситуации. Долг я в Болоте вернул. Занял кой у кого. Говорить у кого, не стану, они вам не дадут. Но, поверьте, это страшные люди. Страшные. Вот адреса, телефоны, явки и пароли.
Эх, президенты, президенты…, – вздохнул я, вспоминая всех известных мне по истории и так, по личному знакомству, президентов. – Что ж вы на халяву все хотите? Мало вас в детстве родители лупили. Государством управлять, это вам не за самолетиками наблюдать.
Товарищ американский президент торопливо конспектировал мои слова в тощую папочку "Тезисы июльской одиннадцатой революции".
– Ладно, ты это… не сильно расстраивайся, – успокоил я готового расстроиться товарища американского президента. – Расскажи все по порядку. А там и утро наступит. Знаешь, как у нас в Россини говорят – утро со спасателем надежнее, чем ночь с гробовщиком.
Американский товарищ потер виски:
– Я еще в детстве слышал от бабушки предание о Болоте. Бабушка рассказывала, что в древности были добры янкели, которые, не боясь смерти и последствий, уходили в виртуальность и возвращались оттуда, груженые богатствами. Бабушка говорила, что добро всегда побеждает….
– Давай про бабушек пропустим, – попросил я, размышляя о том, что, оказывается, все беды на земле от бабушек, которые забивают головы будущих президентов глупыми сказками. – Времени у нас, как я погляжу, мало. Болото должников не прощает. Просто удивительно, что ты еще по этому свету живым гуляешь.
Тихо свистящая птичка из ближайших кустов чиркнула мимо уха, оставив в ночном небе странный светящийся росчерк.
– Они мне предупреждения присылают, – прошептал президент. – Думают, раз я американский президент, то и денег у меня полно. Дали мне контрольный срок. Он через три дня заканчивается. Если долг не верну, обещали уничтожить.
Вторая глупая птичка со всего маху врезалась в броню всего в метре от того места, где мы сидели, выбив на Милашке сноп искр. Странные птички в прериях.
– Раз обещали, непременно это и сделают, – со знанием дела успокоил я собеседника. А сам подумал о различного рода неугомонных преступниках, которые до сих пор скрываются от российского правосудия в труднодоступных чащах южноамериканских сельв.
Целое семейство продолговатых светлячков вылетело веером из кустов и с жужжанием прогудели у нас над головами. Мне все меньше нравилось сидеть под открытым американским небом. Здешняя флора и фауна никем не изучена и никто не знает, какая вредоносная мошкара скрывается на ночных просторах американской земли.
– Что же мне делать? – товарищ американский президент качнулся навстречу, сжал мои ладони.
– Мм, – пошутил со своего места Герасим. Мрачно пошутил. Рано нашему гостю завещание писать.
Президент стал торопливо объяснять, какой он хороший парень. Что хотел он всего-навсего по легкому брюликов для обескровленной страны заработать. Народ накормить, сельскому хозяйству комбайнов прикупить, ремонт в домах честных американских налогоплательщиков сделать. И чтобы счастье во всей его стране наступило.
Слушал я наивного и думал о том, что не смогу бросить товарища американского президента в трудную для него и для молодой американской республики минуту. И придется, видимо, помочь. Хоть это и не предусмотрено нашими, спасательскими инструкциями. Но не каждый же раз инструкциями руководствоваться. Надо и по человечески иногда поступать.
– Ну, хватит слезу выжимать. Есть один способ тебе, горемычному, помочь, – шмыгнул я носом, еле успевая уклоняться от неожиданно шустро разлетавшихся огненных шмелей. – Сложно, но можно. Есть кое-какие мысли. Нет, сейчас не скажу. Обдумать все надо. А теперь, товарищи спасатели и американские президенты, давайте-ка спать.
Всю ночь вокруг Милашки с жалобным воем бродили какие-то подозрительные личности, скреблись о броню, пытаясь напроситься в не званные гости. А убедившись, что никто их пускать внутрь спецтехники не собирается, встали в кружок и до восхода солнца водили вокруг Милашки хоровод, совершенно немузыкально воя: – "Встанем, встанем мы в кружок, возвращая свой должок. Отдадут нам брюлики, всяки разны жулики".
– Столица вызывает русский экипаж! Срочно ответьте столице! Избиратели обеспокоены долгим отсутствием всенародно избранного президента!
Из-за постоянных помех, создаваемых ядерным облаком, все еще висящим над столицей, связь была отвратительной.
– Да едем, едем мы! – успокоил я столицу. – Через двадцать минут встречайте. Але! Але! А, черт! Милашка, командир на связи. Когда войдем в зону устойчивой связи?
– Сами же только что сказали, – удивилась Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать. – Двадцать минут и говорите сколько влезет.
– Быстрее нельзя?
– Не я дороги укладывала.
Дороги, Милашка права, в Америке отвратительные. Всего шесть полос, асфальт плохонький, ямы да колдобины, о разметке говорить не приходиться. Частников, правда, мало. Не каждый в разрушенной до основания стране может позволить себе челнок. А на велосипедистов мы внимания не обращали.
Я откинулся на спинку командирского кресла, решив, что остаток времени до прибытия в столицу использую с большей пользой, чем простое и пустое наблюдение скучного американского пейзажа за окном. Но полистать прихваченный из России подпольный журнал "Сто самых красивых программ для спецмашин подразделения "000"" не удалось. Мешал второй номер, по официальному списку Роберт Клинроуз.
Боб, роясь в личном сейфе, перекладывая с места на место пакеты с кукурузными хлопьями, громко, на всю кабину, пел песню о каких-то, неизвестных ни мне, ни науке, существах. Существа назывались ауриками, а сама песня звучала так, в Бобовском исполнение конечно:
– Аурики, аурики, аурики гуляют. Девки с ними, мужики….
Я не против художественной самодеятельности внутри подотчетной спецтехники, но петь, по моему справедливому командирскому мнению, необходимо прежде всего о Родине, о любви и о преданности своему непосредственному начальству. Но бывший американский подданный таких умных песен не знает. Аурики ему ближе.
– Бобушка, – оторвал я янкеля от увлекательного занятия с личным сейфом, – посмотри, как там наш гость поживает.
– Так я ему, командир, час назад клафелиновый пластырь менял. Дрыхнет. А Гера его чуткий сон охраняет.
Из спального отсека доносился размеренный голос третьего номера, в сотый раз пересказывающий русскую народную сказку об автоматизированной бройлерной птицефабрике, которая несла золотые яйца и на которую повадились наглые крысы, наносящие своими неправомерными действиями вред народному хозяйству.
– Разбуди его. Скоро столица. Думаю, что наш гость не захочет, чтобы его волнующиеся избиратели увидели помятым и не умывшимся.
Пока Боб, ворча под нос бунтовские воззвания про лучшего командира подразделения "000", таскался в спальный отсек, я набросал на полях подпольного журнала с уже указанным названием краткие меры по спасанию товарища американского президента.
Милашка, проявляя чудеса честности, в конспект не подсматривала, а жалобно бубнила по внутренним динамикам о невзгодах, доставшихся ей на чужой земле:
– Еду я, спецмашина, темным лесом. За каким, спрашивается, интересом? Инти…, инти…, извините, командор, контуры слегка заедают от тряски, … интерес получается на букву "гы".
– Майор Сергеев! – влетел в кабину высокий человек с всклоченной бородкой, – вы уже придумали, как помочь моей многострадальной стране.
– Всю ночь пыхтел, – соврал я, протягивая товарищу американскому президенту неразборчивые командирские записки.
– Но я ничего здесь не понимаю! – товарищ американский президент пялился в скупые, но точные строчки секретного плана спасения.
– УПСы для чтения не предназначены, – объяснил я, отбирая тезисы. – Здесь написано, какие шаги мы сегодня предпримем для утряски неприятной ситуации, в которую угодили вы, товарищ американский президент, а вместе с вами и молодая американская республика.
Высокий человек с бородкой заинтересованно склонил голову, засунул два пальца за отворот пиджака и даже позволил себе прищурить глаз. Все верно, именно так и выглядит настоящие американские президенты. Хотя все равно он на свой портрет, что у Милашки на лобовом приклеен, не похож.
– И что же вы, майор Сергеев, предпримите?
Я приложил указательный палец, свой, разумеется, к губам, разумеется президентским, попросив немного помолчать. Как раз второй номер Роберт Клинроуз появился в кабине, а мне не хотелось, чтобы идеально продуманный секретный план раньше времени стал сюрпризом для всей команды, включая и спецмашину.
– Понимаю, – кивнул товарищ американский президент, с трудом оторвав от губ, своих разумеется, палец, мой, понятное дело. – А когда?
– Прибудем на место, все узнаете, – пообещал я, отворачиваясь к штурвалу управления. Доверять Милашке петлять по тесным стритам и авеням столицы я не мог. Только когда руль в надежных командирских руках я ощущаю спокойствие и приятное тепло под лопатками.
Над столицей, как и следовало ожидать, висело надоевшее всем ядерное облако. Из него, на бедный город сыпался то снег, то лился кислотный дождь.
– А хотите мы вам колпак для города соорудим? – вспомнил я о пылящихся в багажном отсеке Милашки сегментах защитного колпака. Осталось немного после покрытия у меня на даче теплицы. – Недорого, товарищ американский президент. За полцены отдаем.
Полцены составляло всего каких-то пять годовых бюджетов страны, поэтому товарищ американский президент вежливо отказался. И правильно. С его-то долгами.
Из-за поворота показался забор бывшего президентского домика. За время нашего отсутствия строительный мусор убрали, площадку разровняли и даже посеяли травку.
– Команде спецмашины за номером тринадцать собраться в кабине, – предварительно пощелкав в микрофон связь-переговорного устройства, приказал я.
– Герасима тащить? – поинтересовалась Милашка, первой прибывшей на место сбора.
– В первую очередь. Или он уже не член команды?
– Выполняю. Командор, там на улице секретарь личный президента. Просит допустить его в кабину. Соскучился, наверно.
– По инструкциям нахождение посторонних на российских военных объектах не допускается. Понимать должен, не маленький.
В кабине потихоньку собрался весь экипаж. Второй номер ерзал на своем кресле. Третий номер, недоспавший положенные по Уставу часы, примостился на гамаке. Вытирающий сопливый клюв пингвин, с куском рыбы, слабосоленой, с перчиком, укропчиком и лавровым листом. А также сам товарищ американский президент. Он хоть и не являлся членом команды, но находился под нашей опекой, следовательно имел право.
– Рад, что вы так быстро выполнили мой приказ, – язвительно посматривая на встроенные в панели управления часы, поприветствовал я собравшихся. – На повестке дня всего один пункт. Оказание дружественной помощи товарищу американскому президенту. Можете не вставать товарищ. Вас и так все прекрасно знают.
– Мм? – почесался третий номер.
– Да, Гера, мы помогаем, как можем. Но этого мало. В результате личных доверительных бесед с присутствующим здесь товарищем вскрылись некоторые, неизвестные до этого времени, факты. Если говорить коротко, то у нас появилась весьма срочная работа.
Высокий человек с бородкой кивнул, как бы подтверждая мои полномочия.
– Как вам всем известно, мы осуществляем охрану товарища американского, да сидите вы, президента. Ранее, мы все думали, что угроза исходит от законно свергнутого в результате одиннадцатой июльской революции эмансипированного правительства. Но все оказалось гораздо хуже.
– Мм?
– Для окончательно не проснувшихся объясняю простым командирским языком. Товарищ продулся в карты в Болоте. Карточный долг возвращен, но полученные под погашение кредиты израсходованы.
– Мм! – свистнул Герасим.
– …, – свистеть как следует Боб не научился, поэтому только удивленно поскрипел зубами.
– Товарищу американскому президенту, я сказал – сидеть, необходимо вернуть проигранное не позднее чем через три дня. Иначе наступят неотвратимые последствия. Денег, как мы все понимаем, нет. Давать в долг молодой республике никто не спешит. Я бы дал, но где-то карточку свою кредитную посеял. Так что товарищ американский президент, Боб, пристегни товарища, чтобы не вскакивал каждый раз, спасибо, остается нам только одно.
Делать вынужденную паузу нас учили на театральном отделении Академии. Мало помолчишь, не поможет. Много, подумают, что растерялся. Минуты три, не больше.
– Предлагаю! Чтобы рассчитаться с кредиторами, вернуть займы и оставить еще немного на развитие молодой американской республики, предлагаю… тишина в кабине, предлагаю ограбить виртуальный банк Болота, известный нам всем, как Финансовая Пирамида.
Второй номер начал подниматься с места, чтобы что-то сказать. Я его опередил.
– К моему предложению прошу отнестись со всей ответственностью. Разговор идет не о мелочевке, а о весьма крупной сумме.
На восемь минут в кабине наступила тишина. Ни Боб, ни Герасим, ни тем более товарищ американский президент не заканчивали театральных курсов русской Академии спасателей.
– Я туда больше не пойду, – наконец справился с эмоциями Роберт Клинроуз. – Один раз мы только чудом выбрались из этого ада. Мне до сих пор снятся кошмары.
– Герасим? – я хотел услышать мнение всей команды.
Третий номер пожевал губы, почесал волосатый живот, покачал головой и изрек:
– Мм.
– Трибуналом, действительно, пахнет. Но на кону благосостояние целой страны. Если не поможем Америке, то придется всю оставшуюся жизнь присматривать за товарищем американским президентом.
– Мм! – Герасим вытащил из кармана семейную голографию и поцеловал родственников.
– Какие к черту вы спасатели? – не выдержал я. – Страшно вам, видите ли. А мне не страшно? Или, например, Милашке, думаете, не страшно?
– А мне по микросхемам. Я здесь останусь, – весело проворковали динамики.
– Черта с два! – показал я кукиш внутренним камерам слежения. – Пойдут все. Здесь, в безопасности, никто не останется. Мы одна команда. И сильны только единством своим.
Связанный товарищ президент попытался на память запомнить гениальные слова русского командира. Наверняка вставит куда-нибудь.
– Помрем ни за что, – простонал Боб.
– Стыдно, второй номер! Стыдно! Что значит, ни за что? За твою историческую родину умрем. То есть я хотел сказать, не умрем, а может быть умрем.
– Мм.
– Гера, ты свои штучки для Директора оставь. Вернемся, ему и расскажешь, как тебе надоело спасателем быть. Ты же знаешь, раз спасателем стал, то дорога одна – или умереть спасателем, или депутатом пойти на панель. Выбирай.
Третий номер, интеллектуальный гигант Герасим, быстро просчитал все возможные последствия отказа от службы в подразделение "000" и, тяжело вздохнув, кивнул, отметив, однако,что:
– Мм. Мм. Мм.
– Милашка, занеси излияния третьего номера в черные самописцы. Я всегда в тебя, Гера, верил. Ну а вы, второй номер, что изволите руку тянуть?
Боб старательно прокашлялся, одернул комбинезон и четко, даже мне стало завидно, выпалил:
– Молода американская республика в опасности. Президент молодой американской республики тоже в опасности. Наша задача разобраться с плохими парнями на той и на этой стороне. Долг желательно не отдавать, потому что нечем. Но если вопрос стоит так, как стоит, считаю предложение командира майора Сергеева справедливым. В Болото, так в Болото. Жаль, конечно, что у нас настолько мало времени, что становится нестерпимо грустно. Дозвольте проститься с багажным отделением спецмашины.
– Хвалю, второй номер. Я вами горжусь. А вот прощаться не разрешаю. Потеряетесь на складе, ищи потом. Для окончательного принятия решения прошу собраться всем в совещательном отсеке. Милашка!
– Всем встать! Команда удаляется на совещание!
Высокий человек с бородкой попытался встать, но Боб его крепко спеленал. Так что команду Милашки выполнил один Директорский любимчик.
В совещательной комнате расселись в кресла, налили по чашечке крепкого кваса урожая столетней давности из специальных запасников Милашки.
– Мм, – как главный мозг команды первым высказался Герасим.
– А кто сказал, что легко? – согласился я, вскидывая командирскую бровь. – Финансовая Пирамида не то место, в которое легко войти. Еще труднее до нее добраться. Но, думаю, с нашим-то опытом…. Детали плана обсудим позже. Сейчас важно принципиальное решение. Гера, я так понял, что ты согласен?
– Мм, – подтвердил третий номер мои предположения. Герка правильный мужик. Ни в беде ни в радости от командира не отстает.
– Боб?
– Может, стоит встретиться с кредиторами? Поговорить по душам, пригрозить? А откажутся от переговоров, Милашку подключить.
– Вести военные действия на чужой территории нам никто не разрешит. Для этого разрешения ООН требуется. Мы ж не отмороженные оружием бряцать без надлежащего разрешения.
– Тогда двадцать процентов с выручки, – глазки второго номера подозрительно мельтешили, что говорило о том, что цифра процента взята наобум и на дурака.
– Себе мы ничего брать не станем, – твердо оборвал я надежды некоторых членов экипажа на преступное обогащение. – Погасим все американские долги. А то, что останется, раздадим депутатам и женщинам древнейших профессий. Это справедливо.
Роберт Клинроуз вздохнул, соглашаясь. Я тоже вздохнул и спрятал пистолет в кобуру. Неприятно держать на мушке членов собственной команды.
– Милашка, сообщи экипажу те сведения, что ночью мне разыскала.
– Финансовая Пирамида является самым надежным на сегодняшний день хранилищем разменных средств. Контролируется исключительно Болотом. На сворованные средства возможно поднять из руин пятьсот таких стран, как молодая американская республика. Но там охрана дикая.
– Ерунда, – взмах моей руки должен был означать не принципиальность последнего замечания спецмашины, – Мы и не с такими задачами справлялись.
– Трибунал повяжет, – вера в собственные силы у янкеля на минимальной высоте.
– Будем действовать под прикрытием. А если и повяжет, то ниже прапорщиков не разжалует. Если категоричных возражений и глупых предложений больше нет, то считаю принятое решение установкой к работе. Милашка, мы выходим.
– Встать! Команда идет.
– Нехорошо, товарищ американский президент. Мы ради вас заседаем, а вы встать не хотите. Берите пример с нашего неофициального члена экипажа. Милашка, труби сигнал к работе. Всему личному составу, включая временно посторонних на спецмашине, сдать личные документы командиру и проследовать в оружейный отсек.
Милашка, конечно, перестаралась. Просигналила громче, чем положено в сейсмически неустойчивых городах. Земля под гусеницами самой громкой спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать задрожала, а местами даже покрылась трещинами.
Под завывание низкочастотных клаксонов, я, как и положено командиру спецмашины, запихал в общественный сейф парадные комбинезоны второго и третьего номеров, именную удочку пингвина, чемодан с технической документацией Милашки и, наконец, скромненький пиджачок явно американского пошива с единственной медалькой на лацкане.
– Пурпурный крестик? Вы, товарищ американский президент, оказывается верующий? Нет? За боевые заслуги перед страной? А на каких фронтах вы оборонялись, проявляя нечеловеческое мужество? Не хотите, не говорите. Мы ж не на допросе. Милашка, выключай секретную записывающую аппаратуру. Нам больше товарищ американский президент ничего про свою страну не расскажет. И мы ему тоже.
Спустя двадцать минут личный состав, включая приглашенных и вечно шляющихся на борту Директорских любимчиков, собрались перед оружейной комнатой.
Не знаю, помнит ли кто назначение этой очень секретной и весьма тесной комнатки. Я объясню, задержу ненадолго.
Оружейная комната, в которой мы обычно прячем Директорского любимчика за его провинности, была переоборудована по личному распоряжению Директора. Я снова о том случае, когда мы чудом вырвали нашего горячо любимого начальника из лап Болота.
В течение трех бесплатных субботников команда под руководством майора Сергеева, меня как бы, совместно с лучшими инженерами и лаборантами российских институтов занималась расширением отсека, перестройкой, а затем и настройкой находящейся здесь аппаратуры для нахождения за пределами сознания. Если точнее, в виртуальном компьютерном мире, прозванном Туманным Болотом.
Трехуровневый лежак с деревянным настилом заменили одноуровневым, но более широким деревянным лежаком. Добавили шкафчиков для индивидуальной переброски и кинули на холодный пол коврик. Удобств никаких. Зачем тем, кто ушел в Болото удобства. Главное, чтобы трубки откуда надо торчали и морозильники работали, чтобы тело не испортилось.
– Прошу команду и гостей занять места согласно общественному положению.
Согласно инструкции, которые кроме меня на этой спецмашине никто не читает, доступ в оружейную комнату первым осуществляет командир экипажа. А кто у нас командир экипажа?
Шлюзовые двери скрипнули застывшими на них кристаллами снега, распахнулись, обнажая самое секретное помещение на Милашке. В самом дальнем углу отсека, взобравшись с голыми ластами на свежие доски, сидела глупая птица и, радостно пуча бесстыжие глаза, разглядывала новоприбывших. Нехорошо как-то получается, командир в дверях топчется, а глупая птица уже на лежаках греется. Тем более у стеночки.
– Это кто? – строго спросил я у лучшего друга глупой птицы Герасима. Любят они побродить вдвоем по грузовому отсеку и побеседовать на общественно-моральные темы.
За Герасима ответил второй номер. Потому что согласно инструкциям именно он стоял за моей спиной.
– Это же Директорский любимчик, командир, – отчего-то радостно возбудясь сказал Боб.
Нарушение во вверенной мне спецтехнике необходимо пресекать с возможно большей жестокостью.
– А не кажется ли вам, что его место…., – а куда, собственно, можно запихать глупую птицу? Хуже места, чем Болото не найти. Значит, пойдет с нами. Будем массовкой, – Идёте с нами, птица?
Птица очевидно не поняла, какое доверие ей оказал лучший командир российской спасательной Службы. Перспектива оказаться в передних рядах заградительного отряда ее явно не привлекала. Растопырив ласты, Директорский любимчик, явно намереваясь выколоть командирские глаза, или, в худшем случае порвать командирский рот, попел навстречу.
Работать всю жизнь на реанимационные пластыри мне не хотелось.
– Милашка! Командир в эфире. Приказываю немедленно наградить глупую птицу, я хотел сказать, пингвина, ценной медалью. Кто-нибудь, дайте мне медаль?
Ни орденов, ни медалей ни у кого не оказалось. Я же сам приказал все сдать. Поэтому пришлось в срочном порядке покопаться в собственных карманах и, заслоняясь спиной от товарища американского директора, вручить обалдевшей от счастья пингвину маленькое пурпурное сердце. На память оставил. И ничего криминального.
Дальнейшая раскладка в оружейном отсеке прошла достаточно спокойно. Боб, как самый теплый, разместился у стенки. Ворчал, разбираясь с многочисленными проводами. Пару раз перепутал толстые и тонкие отводные шланги, но даже не застеснялся.
Герасим, наоборот, был молчалив как никогда, поэтому быстро справился с липучками, штекерами и датчиками. Надвинул на умную голову связь-виртуальный шлем и заснул.
Между третьим номером и привязанным к стулу товарищем американским президентом прилег я, командир спецмашины. Товарищ американский президент оказался на удивление тощ, с холодными пятками, которые он постоянно прижимался к моим, вполне горячим, ступням. Не помогало даже лягание. Американские президенты оказывается весьма настойчивы, когда пятки замерзают. Последним, как и положено, на настил свалился пингвин. Как ему удалось правильно подключиться к системе, для меня непонятно.
– Команде доложить о готовности.
– Второй номер к переброске готов, – урча животом, сообщил Боб.
– Мм, – прошептал во сне Герасим.
– Мазе, мазе, мазе…, – товарищ американский президент отчего-то разволновался. А может у него в минуту напряженности заикание проявлялось.
– Командор! Подготовка экипажа к отправке в виртуальность завершена. Все системы работают нормально. Контуры заземлены, контакты зачищены, топки заправлены. Если не возражаете, начинаем отсчет.
Закрепив на поясе плоский пластмассовый ящик, который мне на прощанье подарил Директор, как чувствовал чертяка, я закусил кислородную трубку и дал отмашку:
– Как скажешь, Мыша.
В связи с засекреченностью российских технологий по переброске физического сознания в компьютерную виртуальность в информационном доступе простым пользователям отказано. Смотрите комментарии к инструкциям подразделения «000». Что значит – нет? Спуститесь на сотый этаж в специализированный магазин и купите.
– Выбери меня! Выбери меня! Ха-ха-ха!
Громовой хохот, словно сверхзвуковой челнок пронесся над головой, заставляя вздрогнуть командира подразделения "000".
– Мерзость какая.
Темно было. Очень. Я и не знал, что в Болоте такая темень. Конечно, ничего удивительного. Создатели Болота такие же люди, поленились звезд на небо накидать. Замазали все черным. Ночь, значит отдыхай, закрыв глаза и не мешай отдыхать другим. А если кому не спиться?
– Ау, – тихо прошептал я, надеясь, что моя доблестная команда находится поблизости. Переживать детскую боязнь потемок лучше в компании.
Чуть в стороне послышался неприятный шум. Словно кто-то продирался сквозь черные заросли с черными мыслями с большим черным ножиком.
В Болоте слишком опасно, чтобы столбом стоять на одном месте и ждать, когда опасность приблизиться к тебе вплотную. Если хочешь выжить в виртуальных мирах, двигай ногами.
Я сделал шаг назад. Споткнулся обо что-то и, ловко сгруппировавшись, упал на твердое основание Болота, не повредив жизненно важные органы. В лежачем состоянии гораздо проще воспринимать темное время суток.
По всей видимости, экипаж спецмашины за номером тринадцать, командиром которой я до настоящего времени являлся, вывалилась в Болото не кучкой, как того предписывала программа, а вразброс. Скорее всего Милашка, не имеющая должного опыта работы в подобных смертельных обстоятельствах, перемудрила с вводными данными.
Командиры спецмашин подразделения "000" ни при каких обстоятельствах не должны терять присутствие духа, силы воли и уверенности в безоговорочной собственной безопасности. Так написано в Уставе. Но на деле выходило несколько иначе.
Безрезультатно таращась в темноту, я сделал очень важный для себя вывод. В темноте даже командиры подразделения "000" ни хрена не видят. Поэтому я, как спасатель прошедший специальную подготовку в виртуальных аудиториях Академии, сделал единственное, что возможно было сделать в данных обстоятельствах. Вытащил из-за пазухи ЭВМ, ту саму пластмассовую коробочку.
Не толкайтесь, все посмотрят и пощупают. Только на кнопки не нажимайте.
Прибор, который сейчас у меня в руках, продукт многолетнего проектирования и разработки лучших российских ученых. Изготавливается поштучно, вручную и выдается исключительно командирам подразделения "000". На сегодняшний день произведен всего лишь один экспериментальный образец. Как написано в справочном отделе, выдавать его можно только лицам, заслуживающим особого доверия.
Энергетический Виртуальный Модуль. Весьма ценная штучка. Ее назначение поймете в дальнейшем, если, конечно, я выживу. Модуль предназначен исключительно для использования в Болоте. И нигде больше. Потому, что больше нигде не работает.
Дрожащими руками я открыл крышку, которая тут же засветилась тусклым светом. Уровень зарядки виртуальной энергией плескался в самом низу. Закон Болота, чем меньше времени находишься здесь, тем меньше у тебя возможностей.
В настоящий момент мерцала только одна кнопка, которой я не преминул воспользоваться. Метко прицелившись, я нажал кнопку "Фы". На плоской светящейся крышке появилась надпись "Факел виртуальный модульный. Подтвердите ввод. Да. Нет".
Майор Сергеев никогда не отказывается от хорошего предложения. И нажимает исключительно "да".
ЭВМ замигала, поднатужилась, из темноты материализовался твердый предмет и со шлепком упал в подставленную ладонь.
Щелкнув переключателем, я включил фонарик, и в руках смелого майора Сергеева испуганно заметался, вспарывая темноту, широкий сноп света. Российское оборудование недаром считается самым надежным в мире. Вечные батарейки, вечная лампочка, можно использовать под водой, в тумане, в безвоздушном пространстве, не боится огня и резких ударов.
Луч уткнулся в то место, откуда доносился подозрительный шум. А именно в виртуальные кусты с виртуальными красными ягодами типа малина скороспелая.
На меня из кустов смотрели два немигающих красных глаза.
– Не сметь! – сказал я. Командиры подразделения "000" проходят специальную подготовку для работы в экстремальных условиях и знают как общаться с горящими глазами из кустов.
Хозяин неприятных зрачков раздвинул кусты, в два прыжка настиг меня и выставив перед собой длинный режущий предмет заявил:
– Умри!
Значит, решил я, он ничего не слышал о специальном постановлении российского правительства, запрещающим наносить любой тяжести увечья командирам подразделения "000".
Пока длинный режущий предмет свистел у меня перед носом, я успел рассмотреть нападающего. Ржавый, местами даже дырявый железный спортивный костюм, позаимствованный из исторического музея. Железное, не менее ржавое ведро на голове. И сам здоровый, чертяка, как здоровый чертяка. Но самое главное, что успели увидеть зоркие глаза лучшего из командиров Службы "000", это криво нацарапанная цифра тринадцать на ржавом ведре.
– Милашка?
