Текст книги "Товарищ американский президент"
Автор книги: Сергей Костин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
– Маску кислородную не забудьте, – напомнила спецмашина. – И шнурочки тщательнее завязывайте. Чтоб не просквозило. На левом рукаве панель управления движением. Видите рычажок с четырьмя рисками. Вперед, вправо, влево, самоуничтожение. Там же компас встроенный и сухой паек.
– А это? – ткнул я в правый рукав.
– Надувная шлюпка. Внутри запас сухих спичек и аварийный буй. Аптечка просрочена, но пластыри можно использовать, если пробоина обнаружится. Теперь надевайте связь-колпак. Фонариком помигайте. Ближний свет, дальний свет. Правый поворотник, левый, стоп-сигналы. Отлично. Стеклоочистители ручные, но думаю, вам ими воспользоваться не придется. Двигатель, как говорилось, на спине, обогреватель, если холодно станет, на груди. Лишний раз на кнопки не нажимайте. Аппарат до конца испытания не прошел.
– Чертовски красив, – я посмотрел на себя в зеркало, поморщился, но большего не сказал. Если у русского спасателя, кроме погон на теле ничего нет, то и в этом случае он останется русским спасателем.
– Больше ничем помочь не могу, командор, – сказали динамики. – А ваш парадный мундир я обязательно сберегу. Передам Директору, если что.
Возвратившаяся от топок команда застыла в шлюзе дверей. Когда первое оцепенение прошло, янкель бросился к аптечке, где у нас оставались пластыри от психического расстройства. А третий номер Герасим, умница голова, обошел меня, похлопал по нижней части опытного оборудования и промолчал. Что было ему несвойственно.
– Ну, так я пошел? – отправляться в опасный полет не хотелось. Но Директорские глаза преследовали меня и торопили. – Старшего не назначаю. Искренне верю, что вернусь.
– Ну-ну, – каркнул второй номер, на всякий случай всовывая мне за пояс пару психических пластырей.
Что еще может сказать самый смелый командир спецмашины подразделения "000"? Зачем слова, когда звания и должности надо оправдывать не громкими словами, а мужественными действиями.
Рискуя ежесекундно свалиться, я забрался по лестнице в верхнюю шлюзовую башню. Проклятые гасители пламени, закрепленные на пятках, мешали правильной перестановке ног. Задраил люк, отрываясь от реального мира и переходя в боевой режим. Закрыл перчаткой глазок Малашкиной камеры и перекрестился.
Мало ли что в журналах пишут. Не за квасом в круглосуточный гастроном собрался. Боевой вылет на экспериментальной технике без гарантийного срока.
– Милашка, командир в верхней башне! – голос мой напоминал звуки приемника, спрятанного под цинковым ведром.
– Командор!
– Открывай башню и дай ориентировку.
Воздух из башни вырвался с резким свистом и меня обволокла тишина звезд.
– Переедаю на вашу связь-кислородную маску ориентировку. Для удобства координатная сетка гвоздиком нацарапана. Двигайтесь туда, где звезда красная горит.
И я двинул положенный рычажок к отметке "Вперед". То место, которое похлопал ладошкой Гера обдало жаром, я услышал, как за спиной рождается жуткий рев, и меня выкинуло из Милашки со скоростью, о величине которой я мог только догадываться.
Российские инженеры не зря карандаши лазерные тупят.
Махина спецмашины удалялась от меня несколько быстрее, чем положено для поддержания стабильного психического состояния. Для того, чтобы не впасть в преждевременную панику, я вытащил пластыри и, вспомнив Боба доброй командирской мыслью, нацепил их на то место, которое наиболее сильно припекало.
– Вижу американскую штучку, – доложился я после пяти минут стабильного полета. Русская техника самая удобная в управлении. Оборудование летело ровно, без скачков, согласно заданному маршруту. Сзади немного жгло от ранца, спереди согревал замерзающее тело командира обогреватель.
– От вас до Объекта километр. От Объекта до ГРУ пятьсот метров. Столкновение через две минуты, – сообщила беспристрастная Милашка всхлипывающим голосом.
Для настоящего спасателя две минуты, как для президента первый срок. При известном желании таких дел наворотить можно!
– Иду на сближение с Объектом. Постараюсь увести его с траектории.
– Какой он? – послышался голос любознательного Боба. Переживает, наверно, за инженерную мысль своих бывших засекреченных соотечественников.
– Маленький снаряд. Хвост, как у метеорита. На вид меньше моего, нет, твоего, Боб, кулака. Но если я не успею, и этот маленький Объект столкнется с ГРУ нас ничто не спасет. Будет очень большой "бум".
– Минута, командор! – было слышно, как стучат расшатанные от дикой скорости шестеренки Милашки.
– Работаю самостоятельно. Требую полной тишины. На крайний случай включите метроном, чтобы уши занять.
Космос наполнился размеренным стуком, отсчитывающим, возможно, последние мгновения жизни земной цивилизации.
Вытянув руки по швам, я мчался к Объекту и желал только одного. Успеть, несмотря ни на что.
Пятьдесят метров! Если бы техники ГРУ чуть увеличили скорость, я без всякого сомнения успел бы.
Сорок метров. Лично всем морды набью. Нормально разогнать ГРУ не могут.
Тридцать метров. Сзади все чешется. Надо бы инженерам потом посоветовать какую-нибудь штуковину туда приспособить.
Двадцать метров. Родина, вспомнишь ли ты сына своего….
За десять секунд до возможного взрыва. Расстояние десять метров.
Заходим чуть сбоку, дабы не мешал пылевой хвост Объекта. Скорее всего это остатки секретного американского топлива. Рывок вперед и приближаемся как можно ближе.
Десять сантиметров. За пять секунд до взрыва.
– Чтоб вас!!!
– Что, командор, сложная система разминирования? – нарушила приказ Милашка, переходя в рыдающий режим.
Ничего не ответил майор Сергеев спецмашине подразделения "000" за номером тринадцать. Почернел перед глазами его и без того черный космос.
Если верить метроному – три секунды.
Воображаемо послюнявив пальцы, я уперся ногами в улепетывающий на всех порах ГРУ, развернулся лицом к догоняющему все тот же ГРУ Объект и осторожно прикоснулся к нему перчаткой.
Две секунды.
Не больше куриного яйца. А шуму, как от бройлерной фабрики.
Одна секунда.
Стиснув от перенапряжения загубник кислородной связь-маски, я силой стальных командирских мышц сровнял скорость Объекта со скоростью выдохшейся ГРУ, помахал свободной рукой многочисленным военнослужащим в иллюминаторах спец сооружения и запихал Объект в специальный особо прочный противовзрывной карман "Магаданского скорого".
– Спи спокойно, наш дорогой товарищ, – послышался в связь-кислородной маске грустный голос второго номера. – Дело твое будет жить в веках. Прошу почтить память нашего командира вставанием и поднятием личного штандарта. Принимаю командование на себя.
– Второй номер с личными вещами на выход, – перекрикивая стук сердца, крикнул я, – Жив ваш командир, жив! Готовьте квас, я возвращаюсь. Можете сообщить на базу, что особо опасное задание выполнено. С Директора причитается.
Заходя на посадку в Милашку, сжимая рукой противовзрывной карман "Магаданского скорого, я думал о том, какие бы последствия ожидали весь наш цивилизованный мир, замахнись я клюшкой министра спорта чуть сильнее.
Где-то в столице молодой американской республики.
У черно-белого телевизора в бывшем конференц-зале президентской дачи, переделанной под домашний кинотеатр, собрались все члены правящего кабинета. Скрипели расшатанные стулья, работал переносной вентилятор. В отдельном кресле, покрытом объеденной молью медвежьей шкурой, сидел высокий человек с небольшой бородкой. Все смотрели за прямой трансляцией последних в этом тысячелетии Олимпийских игр.
Сборная американская команда по лыжным челнокам, занявшая почетное предпоследнее место, давала интервью первому российскому каналу. Спортсмены, радостные от столь значимой победы, широко улыбались, сыпали комплиментами симпатичной русской и старались не смотреть в камеру. Плохая примета для спортсменов. Им еще предстояло выступать на фигурных челночных катаниях.
– Так дальше продолжаться не может, – не выдержав национального позора, сказал высокий человек с бородкой. – Это, в конце концов, не справедливо. Наши ребята самоотверженно тренировались целых два месяца, а оказались лишь на предпоследнем месте. Почему мы не послали на Олимпиаду русских спасателей?
– Извините, товарищ президент. Русские спасатели сейчас на каникулах. Мы пробовали уговорить их выступить за нашу сторону, но повторять поступивший ответ в этих величественных стенах не хотелось бы.
– Потому, что они любят свою Родину, – с завистью рассматривая таблицу призовых мест, сказал высокий человек. – Взгляните, любезный. Все первые места во всех дисциплинах оккупировали русские. Обидно. Вот что, любезный, дайте-ка мне связь-тысячный телефон.
Высокий человек, не отводя глаз от экрана, где российские хоккеисты бессовестно лупили всех кого ни попадя, включая судей и зрителей, набрал только ему известный номер, который по большому знакомству через личного секретаря продал русский спасатель со смешной фамилией Сергеефф.
Укрывшись ладошкой от любопытных членов правящего кабинета, высокий человек долго разговаривал с неизвестным абонентом. Завершив разговор вздохнул свободно.
– Любезный! – поманил высокий человек личного секретаря. – Подготовьте письменную заявку на тридцать дополнительных комплектов золотых медалей. Русские не возражают, чтобы наши ребята постояли на высшей ступени. Дружба с Россией, любезный, великая вещь. Запишите это, вставим куда-нибудь.
Беломорское побережье Мурманского полуострова. Километры пляжей, пансионатов для честных налогоплательщиков, детские здравницы. Горячий песок, пластиковые топчаны на прокат, холодный квас из бесплатных автоматов. В жаркие месяцы здесь, на восточной оконечности полуострова проводят отпуска миллионы российских семей. Каждый торопиться загореть, покушать вволю фруктов, выращенных на Карельских плантациях и потратить за четыре месяца все накопленные за год деньги.
После того, как две тысячи лет назад нехорошие налогоплательщики вконец загадили жидким топливом южные курорты, российское правительство сделало все, чтобы не потерять славу страны с самым высоким уровнем отдыхающих. Над Мурманским полуостровом в срочном порядке соорудили искусственный подогреватель, завезли сколько надо песка и топчанов, и народ понял, лучше Мурманских пляжей могут быть только дикие Мурманские пляжи. Но они чуть севернее и там иногда медведи белые встречаются.
– В очередь, товарищи, отдыхающие! В очередь! – я показал, где примерно начинается очередь и, пользуясь моментом, проследил за своей командой.
Третий номер Герасим вел заумные беседы в компании старичков-ученых. Решали вопросы развития вселенной. А может и просто так трепались. Гера может на любую тему высказаться. Кладезь мысли и знаний.
Боб, щурясь от яркого, а главное, жаркого трехчасового солнца, топтался у лотков с мороженным. Из уважения к его плавкам, на которых белыми нитками ивановские рукодельницы вышили вымпел подразделения "000", Боба постоянно пускали без очереди как к лотку, так и к мусорным урнам. Детишки, узнав в лысоватом, слегка полном человеке легендарного сотрудника Службы, просились к Бобу на плечи, чтобы похлопать его ладошкой по макушке.
– Один автограф в одни руки! – контроль за командой дело хорошее, но меня люди ждут. Боб и Герка не маленькие. Не потеряются. В случае чего в свисток дунут. Свистки я лично им на шею повесил.
Кое-кто может поинтересоваться, а что делал командир подразделения "000" в то время, как его личный состав предавался отдыху и неге? И я, без ложной скромности, отвечу. Лучший командир спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать раздавал автографы. Работал, одним словом. Нет, без пота на лице. Милашка, что высилась железной громадой у меня за спиной, постоянно обдувала из вентилятора и раз в двадцать минут окатывала забортной водичкой.
Очередь желающих увидеть, как мудрено подписывается майор Сергеев, была хоть растреливай. Преимущественно симпатичные девчонки, целыми институтами съезжающиеся на Беломорское побережье со всей страны. Место в многокилометровой очереди некоторые занимали за три дня до того, как мы с командой прибыли на местные пляжи. Вдоль очереди, сохраняя ее спокойствие, бродили местные силы правопорядка, сверкая дешевыми медальками за выслугу лет. Но на них никто внимания не обращал. Герой, как известно, должен быть один. И желательно пока что майор.
– А вы и правда тот самый Сергеев? – к столу, на котором кроме письменных принадлежностей стоял мой портрет в рамочке где русским языком было начертано, что я тот, кто я есть, привалилась очередная девчонка с глазами, закапанными голубыми контактными каплями.
– Без всякого, – я отобрал у ошалевшей от радости девчонки книжку "Лучшие спасатели России" и размашисто вывел подпись. – На здоровье.
– А фото на память? – прошептала, теряя сознание девчонка.
Я строго посмотрел на честную налогоплательщицу и ткнул пальцем за спину. Там, на Милашке, красовался плакат – "В верхней одежде фотосъемки не производятся". Порядок должен быть во всем.
Как и всякая порядочная спецмашина Милашка производила фотосъемки бесплатно. Заказчик, пожелавший сняться рядом с майором Сергеевым обязан был оплатить только пленку, бумагу, реактивы, моторесурс и возместить расходы за взятый напрокат письменный стол. Мешки с деньгами раз в полчаса забирал пингвин и таскал их на склад.
– Следующий, – я нажал кнопку, и на Милашке зажглась зеленая лампочка.
Пока симпатичная девчонка в белом бикини проходила первичный контроль у милиционеров, я откинулся на шатком стуле и позволил себе осмотреться.
Прямо над Милашкой два ядерожабля развернули по ветру огромный плакат "Легендарный майор Сергеев! Только три дня! Проездом!" На бетонном невысоком заборе, отделяющем кабинки для переодевания от сказочного песчаного пляжа, белели наклеенные плакаты. На фоне Милашки стою я в парадном мундире. Полный комплект орденов и медалей. В связь-шлеме. Улыбаюсь. На третьем верхнем справа зубе сияет ослепительная звездочка. На плакате дана краткая автобиография, личные физические данные и отсутствие семейного положения.
Далеко в море, у спасательных буйков вдоль берега курсирует ядероносец "Якутский алмазный краснознаменный орденоносный комбинат". На корабле играет военный оркестр, пушки постреливают разноцветным салютом. И раз в час по штатному громкоговорителю капитан объявляет, что – "… у квасных ларьков в шестнадцать часов состоится пресс-конференция самого прославленного и знаменитого экипажа подразделения "000" за номером тринадцать. Просьба не опаздывать. К услугам отдыхающих…".
На пресс-конференции настоял Герасим. Он уверен, что мы должны всячески поднимать рейтинг спасательной службы. Кто против?
Формальности с девушкой в белом бикини были закончены, запрещенных предметов не обнаружено, личная карточка проверена. Налоги честно заплачены, зачеты по генной инженерии сданы.
– Проходите, проходите! – приветливо, как всегда, улыбнулся я, приглашая заробевшую девушку к столу. – Присаживайтесь. Кофе, чай? А может вас кваском побаловать? Нет и не надо. На чем вам расписаться?
Девушка в черном бикини протянула голографию, на которой лично я в пожарном комбинезоне боролся с бушующим пламенем. Помню, помню. Три дня на съемки ушло. Две высотки спалили, пока кадр подходящий получился.
– Кому подписать? Честной налогоплательщице Ирине из столицы? Отлично. Синими несмывающимися, или черными нестирающимися? Прекрасно. Вот так! Держите на долгую память. Когда-нибудь среди бумаг, под тонким слоем чистой бактериологической пыли, найдете голографию мою и вспомните, как мы, собственно, голографировались. Не желаете составить композицию? Милашка!
– Командор!
– Девять на двенадцать. Трехмерная глянцевая.
– Выполняю! Девушка, возьмите доблестного майора Сергеева под руку. И головку ему на плечо склоните. Да моргайте сколько влезет, только скажите – "пи-и-ингви-и-ин". Все свободны. Оплата исключительно в брюликах.
– Эй, на таможне! – я помахал силам правопорядка, дежурившим на пропускном пункте. – Запускайте следующую.
– Прошу прощения, командор! – запищало в связь-шлеме. – Не хочется прерываться, но у нас через пять минут пресс-конференция. Честные налогоплательщики волнуются. Деньги за места заплачены.
– Я не эстрадная звезда, не обману. Закрываем лавочку и двигаемся общаться с народом. Созывай команду.
Под слегка недовольные крики очереди, я прекратил раздачу автографов, дождался, пока к рабочим местам подойдут второй и третий номера и только после этого забрался на верхнюю башню.
Силы правопорядка, не в силах более сдерживать напор толпы, отступили в бронетанки. Визжащая и беснующаяся масса, состоящая из купальников, бикини и журналистов, мгновенно разворотила на сувениры чужое имущество в виде письменного стола и шаткого стула, и даже попыталась накатить на спецмашину. На Милашке много блестящих выступающих частей, которые потом можно загнать на аукционах за бешеные деньги.
Пропустив без предупреждения по обшивке небольшой электрический ток, Милашка, наученная горьким опытом, спугнула слишком ретивых налогоплательщиков. Второму и третьему номерам, вопреки инструкциям находившимся на броне босиком, слегка подпалило пятки.
– Милашка, подключи меня к наружной связи. И громкость побольше. Пляж большой, желающих послушать о трудной работе спасателей хоть отбавляй. И передай на ядероносец, чтобы повыгоняли из воды купающихся. Вместо того, чтобы плескаться в теплой водичке пусть послушают, о чем умные люди говорят.
Со стороны буйков послышались холостые очереди из многоствольных палубных пулеметов. Честные налогоплательщики, не знавшие о том, что на берегу вот-вот начнется пресс-конференция, довольные повалили на берег.
– Начнем, пожалуй?
– Мм, – согласился Гера, протягивая мне список стандартных вопросов и ответов.
– Флаги поднять забыли, – подсказал Боб, рассматривая пустую пятидесятиметровую телескопическую стойку, торчащую рядом со второй башней.
– Милашка, проблемы? Почему наша гордость не на шесте?
– Доглаживаю, командор. Я не виновата, что вы вчера нашу гордость вместо пляжных полотенец использовали.
Наружные динамики, укомплектованные в свое время дополнительными усилителями, обмененными Милашкой на годовой сухой паек, наполнились величественными звуками экипажной отрядной, которую нам сочинил лично Директор. Мы разом вскинули ладошки к вискам, и поглядывая на поднимающиеся флаги, запели:
– Директор отец наш. Отец наш Директор. Мундир свой не прятал за спины спасателей. Гудят спецмашины и топки гудят. Отец наш Директор, Директор, ё-ё-ё….
Может шеф и слабоват в рифме, но на фоне музыки все звучит гармонично, торжественно и героически. У загорающих честных налогоплательщиков на коже даже иней выступил.
С последними словами мы прекратили отдавать честь. Над Милашкой и над ее командой покачивался шест с пятью стягами. Первый спасательский. С тремя нулями. Милашка перестаралась и застирала один из нулей до практически полной невидимости. Но вблизи различались все три. Ниже первого спасательского командирский штандарт. На сине-красно-белом фоне сверкающая майорская звезда. Еще ниже флажок поменьше, с изображением раскрытой книжки и лозунгом красными буквами "Болтун находка для подразделения "000". Это, понятное дело, Герасима флажок.
– А мой то как на ветру играет! – восторгается рядом Боб.
На Бобовском стяге нарисована иммиграционная карточка с просроченной визой. Начальство нас уже несколько раз просило продлить визу, но портить флаг мы не позволили.
Флаг спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать красочностью не отличался. По белому фону строгий ряд чисел. Серийный номер Милашки. Мыша каждый Новый Год умоляет Директора добавить в конце ряда непонятное никому частицу "бис". Но Директор, отвечающий за геральдику подразделения "000" говорит, что скорее добавит частицу "лом", чем позволить портить имущество.
И наконец, на самом низу шеста трепещется в жарком воздухе кусок холста три на три метра, изображающий массовую миграцию пингвинов в сторону проплывающих мимо льдин. Когда Милашка первый раз подняла это произведение искусства, Директорский любимчик заливался слезами от умиления.
– А теперь попрошу задавать вопросы, – щелканул я по микрофону связь-свернутого в трубочку платка. – Пенсионеры и дети без предоплаты и очереди. Пожалуйста, второй микрофон.
– Правда, что ваша команда только что вернулась с очень важного задания по спасению мира?
– Правда. Чистая правда и ничего кроме правды. Милашка, у нас есть на чем поклясться?
– Что вы чувствуете, находясь на положенном после ответственного задания отпуске? В Америку вернуться не хочется?
– Это секретная информация. Вернемся, когда окончательно наберемся сил.
– Как вам удается работать в таком бешеном темпе?
– Спасибо за вопрос, девушка с веслом. Мы, команда спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать вкалываем исключительно по заданию правительства, которое собирает с вас налоги. Нас, лучших спасателей, по пустяшным делам не отвлекают. И мы горды с честью нести звание лучшей команды. У нас в экипаже только отличники гражданской и политической подготовки. Вот посмотрите на моего заместителя. Боб, вытри губы и покажись народу.
Второй номер отложил початое мороженое, обтерся и предъявил янкельскую личность честным отдыхающим налогоплательщикам. Зря я так. Надо было Герасима представить. У него хоть выражение глаз одухотворенное.
– Роберт Клинроуз! Дитя американских пустынь и джунглей. Несчастным безработным приехал этот простой парень в Россию в поисках лучшей доли. Милашка, туш! И он нашел здесь лучшую долю. Роберт Клинроуз стал одним из лучших спасателей нашей страны. Похлопаем ему, товарищи честные налогоплательщики. Милашка, туш.
Честные налогоплательщики вытащили кредитные карточки и нахлопали бедному спасателю две годовые зарплаты.
– Имея таких доблестных сотрудников, подразделение "000" способно решать любые поставленные перед ним задачи. На воде, в огне, на заводах крупного сталелитейного проката. Милашка, туш. А сейчас мои сотрудники продемонстрируют вам приемы рукопашного боя. Нервных и некредитоспособных просьба закрыться ладошками. Второй номер!
– Готов, командир.
– Оторви пингвина от знамени, зацеловался совсем, и на помост. Милашка, туш!
Пока Боб и Директорский любимчик катались по специальному дощатому настилу, подготовленному для нас местным руководством, я разворачивал экспозицию наиболее значимых личных наград орденов, медалей, грамот и памятных иностранных звезд. Все на красных подушечках, с кратким содержанием заданий, при которых данные регалии были получены.
Как много могут рассказать награды о человеке! И еще больше о лучшем командире подразделения "000". Об этом скромном и человечном человеке, для которого работа превыше благодарностей и наград.
– Гера, оторвись на минуту. Сбегай в багажный отсек за книгой отзывов и предложений. Да, той самой, к которой баночка жестяная с прорезью для мелочи привинчена. И пусти в массы. Потом Директору покажем. Шефу всегда приятно, когда о его сотрудниках тепло отзываются. Может и премию выпишет.
– Мм, – не согласился Гера, но за книгой пошел. Он у нас гордый. Ему премии не нужны. Ему очередное звание Героя Республики подавай.
– Майор Сергеев! Майор Сергеев! Телекомпания СНН – Сибирский Народ Не против. У наших телезрителей вопрос. Какова основная специфика вашей деятельности. На чем вы больше специализируетесь?
– Куда пошлют, туда и отправляемся. Центральная диспетчерская Службы "000" отбирает для нашей команды наиболее сложные, я бы сказал, неразрешимые вызовы. И мы не отказываемся. Но…, – я сделал многозначительную паузу, дожидаясь, пока Герасим спуститься с Милашки и двинется по спирали, позвякивая двумя гайками в банке и предъявляя участникам пресс-конференции Книгу жалоб и предложений. – Но и у нас есть сложности финансового характера. У спасателей нет средств, чтобы купить себе самое необходимое. Самое насущное. То, без чего мы не сможем делать свою трудную и опасную работу. Милашка, туш!
– Командор?!
– И даже при таком неимоверно нищем финансировании, ежеминутно рискуя своей жизнью, спасатели подразделения "000" готовы исполнить свой долг. Милашка, туш.
– Командор! Извини, что перебиваю. Но на связи диспетчерская. И кажется еще Директор.
– Когда кажется, схемы дублировать надо, дорогая, – пожурил я спецмашину. – Соединяйся, сейчас подойду. И вот еще что, Мыша. Когда я прошу "туш", я не имею в виду поливание водой участников пресс-конференции из пожарных шлангов. Сергеев на связи.
– Майор Сергеев? С вами будет общаться Директор.
Постучав носком ботинка по броне, я привлек внимание Милашки.
– Самую полную мощность на наружные динамики. С Директором говорить буду. Отличный шанс, показать честным налогоплательщикам, что мы добросовестно отрабатываем из деньги.
Динамики загудели, выходя на незапланированную мощность. Кое-где повалил дымок, но схемы выдержали.
– Раз-раз…, – над просторами пляжа раскатилось громогласное "раз-раз". Те из редких честных налогоплательщиков, кто еще не знал о пресс-конференции обратили в сторону спецмашины честные лица. Отличная громкость.
Сделав отмашку Милашке с приказом о подключении к Директору, я повернулся к народу, встал по стойке смирно и прижался суровыми командирскими губами к микрофону связь– скрученного платка.
– Пока что майор Сергеев слушает!
Честные российские и иностранные, не менее честные, налогоплательщики смотрели на меня, как на кандидата в депутаты местного учредительного собрания.
– Сергеев? Это я.
Второй номер сделал классную подсечку и, положив пингвина на лопатки, потянулся к микрофону, чтобы ответить Директору так, как я учил его в первые дни службы. Но под строгим командирским взором отступил к поверженному в честном поединке Директорскому любимчику.
– Командир спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать майор Сергеев слушает вас, товарищ Директор!
– Как проходит однодневные каникулы? Чем занимаетесь, Сергеев? В обратную дорогу не собираетесь. Заждались вас, наверно, наши американские друзья.
– Проводим серию популярных лекций на тему "Подразделение "000" и честные налогоплательщики"
– Отлично, майор. Надеюсь, вы не забыли упомянуть и обо мне?
– Так точно! Мы уже докладывали россиянам о вашем героическом прошлом и не менее героическом настоящим.
Милашка, уловов в моем голосе скрытый приказ, наконец-то сообразила сыграть туш. Приученные к поливанию водой участники пресс-конференции по привычке распахнули автоматизированные зонтики. Звук хлопающей материи вполне сошел за дружные рукоплескания.
– Уважили старика, майор. Напомните, где вы сейчас находитесь? – довольно загудели динамики.
– Беломорское побережье. С выездными лекциями. По заданию правительства, – память у старика совсем плохая.
– Да? Не помню что-то про задание. Ну да ладно, майор Сергеев. Раз уж вы в том районе…. Нам на пульт поступил срочный вызов. Хотим передать его лично вашей команде.
– Готов выполнить любой приказ Родины! – я гордо обвел командирским прищуром торжественно притихших людей.
– Это весьма конфиденциальное задание, майор, – замялись динамики. – Будет лучше, если средства массовой информации ничего не узнают.
– Никак нет, не узнают, – подмигнул я средствам массовой информации. И миллионы глаз подмигнули в ответ. Нам, спасателям подразделения "000", нечего скрывать от народа. Все должны знать, какие опасные задания мы выполняем.
– Хорошо, Сергеев. Надеюсь на вашу скромность и благоразумие. Поэтому передаю открытым текстом. В столице беломорских здравниц, в одном из высотных домов, координаты передам позднее, на третьем уровне, в благоустроенной однокомнатной квартире прорвало канализацию. Толчок, одним словом, засорился. Приказываю – немедленно ликвидировать аварию и доложить в Управление лично мне. Как поняли, прием!
Шум набегающих на песок волн особенно хорошо слышится в тихий летний вечер.
– Шеф…!
– Ордена и грамоты по прейскуранту. Не маленький, понимаю. Лекции потом дочитаете.
– Почему снова мы? – я отвернулся от честных налогоплательщиков и зашептал в микрофон, стараясь не производить слишком много шума. – У них там, что, сантехников нет?
– Летний период, майор. Так получилось. Все в отпусках.
– Все трое?
– Об увеличение штата городских сантехников поговорите с мэром города на месте. Почему вас так стало плохо слышно, Сергеев?
– Потому…, – повернувшись лицом к пляжу, а спиной, естественно, к Милашке, я увидел, как быстро пустеет площадка перед спецмашиной. На песке валяются конечно же не специально оброненные голографии с автографами и книжки про "Лучших спасателей". Родители старательно закрывают глаза детишкам, желающих в последний раз взглянуть на доблестного спасателя, отправляющегося на ответственное задание. Старушки в роскошных пляжных пеньюарах откровенно поплевывают в сторону Милашки. И даже девушка в белом бикини, обливаясь слезами, в клочья рвет только что полученную голографию, где она так неосторожно взяла командира подразделения "000" под локоть.
– Майор Сергеев! Раз вы уже приняли решение, передаю на ваши мониторы координаты. Удачного, вам выполнения задания.
– Командор! Может, выключим динамики? – Милашка мелко вибрировала, находясь под стрессом ожидания.
Командир подразделения "000" никогда не должен терять самообладания. Даже в критических ситуациях ум и совесть командира обязан сохранять трезвость и хладнокровие. И ни в коем мере нельзя опускаться до того, чтобы кричать на личный состав, включая подотчетную технику.
– Уйди, – тихо попросил я спецмашину. С трудом осилив десять метров по раскаленной трехслойной броне Милашки, я дотащился до люка и сполз в кабину.
Боб, как и положено, сидел на месте второго номера. Вытянув губы трубочкой, молчал, закатив наглые янкельские глазенки к потолку. И издевательски так головой покачивал.
Ладно. У меня память хорошая. За увольнительной в гастроном ко мне припрется.
Третий номер Герасим в кабине не наблюдался. Скорее всего храпит в спальном отсеке. Понятно теперь, почему Милашка так мелко дрожит. Тоже ничего. На носу очередной технический осмотр спального отсека. Возьмем да и отправим кроватку в ремонт.
На Геру я зря грешил. Третий номер появился из ванного отсека. Аккуратно прикрыл шлюз. Заглянул в спальный. Сквозь щель я заметил дергающееся тело Директорского любимчика. Пригрели гада на груди.
– Мм? – подошел Герасим и крепко ухватился за мое плечо. От пингвина качка сильная.
– Дальше некуда, – вздохнул я. – Ты хоть Книгу жалоб и предложений успел у честных, но неблагодарных налогоплательщиков изъять? А банку? Жаль. До чего у нас, Гера, жадный народ. Да.
