Текст книги "Восточный пакт (СИ)"
Автор книги: Сергей Извольский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)
Ладно, об этом чуть позже – профессионалы всегда концентрируются на первоочередных задачах, не распыляясь.
«Пока Титаник тонул, музыканты продолжали играть» – заботливо подсказал внутренний голос на предмет профессионального отношения к делу.
– Хефе.
– Да?
– Мне необходимо две личности.
– На себя?
– Нет, на моих людей.
– С этим может помочь Моисей Яковлевич.
– Не думаю. Мне нужно легальное изменение статуса.
Я как «Артур Волков», настоящий принц «Валера Медведев», Ольга с нашивкой «Нелидова А.» – мы все носили маски. И всем было понятно, что поскреби чуть-чуть, и под масками появятся совершенно другие люди. Но при этом за каждой маской, а иногда и не за одной, присутствовала действительно реальная личность с прописанными в конституции или дарованными монархом правами и обязанностями. Личности-маски для Зоряны и Васи я действительно мог сделать через Фридмана. Но работает эта маска до первой серьезной проверки, сразу обнажая реальную личность – которая не только прав никаких не дает, но и банально несовместима с жизнью.
– Кто?
– Зоряна Смит.
К девушке я испытывал особенные чувства – потому что она закрыла меня собой от пуль, без раздумий рискуя жизнью. Кроме того, мы ведь в ответе за тех, кого приручили, поэтому этот вопрос мне надо закрыть как можно быстрее.
– Необходимый статус? – спросил Андре, сделав несколько быстрых движений рукой. Явно в дополненной реальности открыл меню моего личного дела и искал связанные с Зоряной записи.
– Гражданка Конфедерации. Реальная гражданка, не маска.
О том, чтобы приобрести для Зоряны новую личность, я думал давно. Но последние события меня подстегнули. Вот не вернулся бы я из протектората, и куда ей идти из поместья? А самое главное, как идти – без личности. Или в лес, ягодами питаться, или арест, депортация и привет очередной протекторат – не думаю, что в поместье Юсуповых-Штейнберг ей как-то помогут. А с учетом того, что в Волынском протекторате уже есть свидетельство о смерти Зоряны, ее там банально на органы разберут, перекрестят и забудут.
Не та личность, судьбой которой кто-то будет интересоваться. Вот в случае, если Зоряна станет гражданкой Конфедерации именно как Зоряна Смит, а я по каким-то причинам исчезну или наши пути разойдутся, в этом случае девушка уж точно не пропадет.
– Она русская? – поинтересовался Андре.
Зоряна жила в Восточном, русскоязычном районе, но отец ее разговаривал только на польском, и не раз даже при мне довольно агрессивно высказывался на национальную тематику. Вопрос же национально принадлежности в протекторатах решался не в плоскости род-народ-приплод, а культурной самоидентификацией. Если отец записал Зоряну как польку, то русской ей точно не стать – в документах, привязанных к ее реальной личности. А так как я хотел обеспечить Зоряне возможность хоть какого-то маневра, то гражданство Конфедерации необходимо было прикреплять именно к реальной личности, к Зоряне Смит, родившейся и выросшей в Волынском протекторате.
Да, непростая задача. И я не то, что не ищу легких путей, но для того, чтобы обеспечить Зоряне благополучие – в случае если со мной что случится, других способов просто нет. Или я их пока не вижу.
– Не знаю, но скорее всего не русская, – покачал я головой.
– Я узнаю в ближайшее время и сообщу, могу ли тебе помочь.
– Хефе.
– Да?
– До среды мы сможем это сделать?
– Завтра к обеду сообщу, – кивнул Андре.
– Хефе. Завтра к обеду мне необходимо это решить. Вы сможете помочь, или мне искать другие пути?
– Я попробую и буду стараться, обещать не могу.
– Принял, спасибо.
– Пожалуйста.
Убрав в карман куртки переданный носитель с отчетами по операции, я кивком попрощался и направился к выходу из отеля на Ингульской, где квартировал Андре. На улице меня уже давно ждало такси, которое и довезло меня до усадьбы.
С удовольствием полной грудью вдыхая свежий воздух, прошелся по аллеям приусадебного парка. Оглядываясь по сторонам, искал взглядом поручика Садыкова – он в это время как раз должен выбегать на утреннюю пробежку. Действительно вскоре увидел – конфедерат из группы Измайлова бежал навстречу. Вот только был не один, а вместе с Зоряной.
Приблизившись, Садыков приветственно кивнул и пробежал мимо, а Зоряна остановилась. Ее эмоции нахлынули на меня волной – девушка всерьез за меня переживала. Сейчас она разволновалась еще больше – явно с трудом сдерживалась оттого, чтобы не броситься обниматься. Вот только мое бесстрастное выражение лица ее остановило, и Зоряна замерла в нерешительности. И лишь тогда, когда намекнул на улыбку и подмигнул ей, она несмело улыбнулась и подошла еще ближе.
– Я очень волновалась, – негромко произнесла Зоряна.
– Я тоже. У тебя все в порядке? – взял я ее за руку и заглянул в глаза. Снизу вверх заглянул – за выходные я, к сожалению, не подрос.
– Да, – кивнула раскрасневшаяся Зоряна.
– Хорошо. Поговорим вечером.
Девушка вновь сдержанно кивнула – она далеко не дура, и по моему поведению явно чувствует, что вокруг собирается буря. Ее многократно усилившееся волнение, близкое к страху, ощущал сейчас отчетливо. Еще раз сжав запястье девушки, кивнул ей и направился в сторону восточного крыла, а Зоряна побежала догонять Садыкова.
В комнате меня ждала подготовленная одежда – спортивный костюм, форма гимназиста и завтрак. Явно Зоряна заранее постаралась. После того как переоделся и выполнил свою утреннюю норму на улице и в зале, с Зоряной перекинулся всего парой слов – уже опаздывал, лишь подбодрил ее еще раз и сказал, что вечером поговорим.
В гимназию добрался на автопилоте. Не устал и не маялся от недосыпа, нет – просто погрузился в себя, размышляя о насущных проблемах. С внешнем миром взаимодействовал при этом словно система в безопасном режиме, с загрузкой лишь основных функций. Именно поэтому не сразу заметил, что в аудитории вокруг меня собралось немало одноклассников. И все от меня что-то хотели.
Оу, а ведь я даже знаю, что они хотят – вспомнились события минувшей пятницы. Вроде два дня назад было, а как вечность мелькнула. Моргнув пару раз, я медленно положил руку на спинку стула и сев вполоборота, полусонным взглядом осмотрел аудиторию. Все на месте – двадцать один ученик.
Темноглазый Модест, выглядящий слегка жеманно по сравнению с сидящей рядом задумчивой валькирией Эльвирой, на меня внимания не обращал, погрузившись в ассистант. Светловолосый широкоплечий Илья – словно сошедший с картины настоящий русский богатырь, маленький только еще, показательно дремал. Вот только при этом все трое явно заинтересованы происходящим, и – надо же! – как понимаю по эху эмоций, готовы если что вмешаться. Неожиданно. И, наверное, даже неожиданно приятно.
Ясноглазая Наденька, кстати, в отличие от трех других моих собратьев-одержимых не демонстрировала показательное безразличия. Большие глаза юного олененка смотрели на меня с откровенным беспокойством.
Еще пятеро одноклассников не совсем понимали, что происходит, обозревая собравшуюся вокруг меня группу из одиннадцати человек. Девять юных дам и два молодых джентльмена – все те, кто не отправил информацию по моему запросу о прошлогодней успеваемости.
– Всем привет, – окончательно вынырнув из «безопасного режима», широко улыбнулся я, осматривая собравшихся вокруг юных одаренных. Улыбнулся без тени веселья – по-деловому, только зубы показав.
– Нам хотелось бы получить объяснения, – произнес вставший прямо напротив высокий гимназист.
Выждав небольшую паузу я сделал вид, что пытаюсь сдержать зевок. Даже имитировать ничего не пришлось – стоило только подумать о мягкой кровати, как зевнуть захотелось неудержимо. Ну я и не стал себе отказывать – прикрывшись рукой зевнул так, что аж слезы из глаз брызнули.
– Простите великодушно, – только и произнес было я, как меня сразу догнал второй зевок. – Еще раз простите, – смаргивая брызнувшись слезы, я исполнил рассеянный извиняющийся жест.
Еще одна пауза, во время которой напряжение в классе почти зазвенело – никто не любит, когда над ним демонстративно смеются. А передо мною таких одиннадцать человек собралось. Мда, не очень хорошо сейчас вышло, поэтому надо быстренько сфокусировать всеобщее внимание, вычленив из группы одну жертву – чтобы на меня вся толпа не обозлилась окончательно.
– Вы, простите, кто? – кратко, но сильно зажмурившись, в последний раз моргнул я и поднял взгляд на высокого гимназиста. Он достаточно хорошо контролировал эмоции, и только глазами сверкнул после столь показательного небрежения.
– Андрей Разумовский.
В нашем классе всего пятеро парней – включая меня. Илью и Модеста я знал, так что оставались еще двое, Разумовский и Велльсгаузен – как понимаю невысокий тихий парнишка, держащийся позади всей честной компании.
Личные карточки тех, кто прислал мне отчеты я изучил и запомнил имена, а на тех кто мой запрос проигнорировал, даже время тратить не стал. Но парней легко запомнить, их мало.
– Ааа… – протянул между тем я понимающе. – Андрей Разумовский. Привет, Андрей, – не удержался и добавил я.
– Привет, Артур, – в тон мне ответил молодой Разумовский, вернув небрежность в тоне.
– Так ты по какому поводу? – сознательно отделил я его от остальной группы.
– Нам хотелось бы получить объяснения, – повторил Разумовский, и зло сжал губы в тонкую линию.
– Поподробней, пожалуйста, – откинулся я на спинку и показательно перебрал пальцами, словно невидимому коту за ухом почесал. Разумовский наконец не выдержал и раздраженно дернул щекой.
– Мы желаем получить объяснение по поводу назначенного тобой, и несостоявшегося в воскресенье утреннего собрания, – поигрывая желваками, произнес Андрей.
– Э… – чтобы изобразить крайнее удивление, мне даже сильно стараться не пришлось. – То есть никто ничего не понял?
Судя по многозначительному молчанию и ментальным щитам, или не поняли, или решили просто поставить меня на место. Разумовский собрался было что-то сказать, но я резким жестом его оборвал.
– В экстренных ситуациях информации для анализа и тем более планирования никогда не бывает достаточно. Мне кажется, что уж для вас это должна быть непреложная аксиома, – включил я совершенно иной тон, не давая возможности меня перебить. – И если вы не можете проанализировать случившееся используя наличную информацию, – быстро оглядел я собравшуюся вокруг группу, – что ж, я как глава, простите, как староста класса очень сильно расстроен не только вами всеми и каждым по отдельности, но и перспективами нашего класса «Индиго» в грядущих рейтинговых мероприятиях.
Зря они дали мне трибуну – меня теперь только с оружием в руках можно заставить замолчать. Но раз уж дали – как бы лениво не было и не хотелось спать, надо сейчас показать мальчишкам и девчонкам, что меня лучше не трогать. Достаточно простой прием в корпоративной жизни – дать всем понять, что решить проблему без твоего участия всегда окажется или проще, или дешевле. В большой организации подобное сильно помогает жить.
– Сейчас я расскажу вам все то, что по моему скромному мнению вы все должны были уяснить из произошедшего. Кстати, вы не были на Таити? – задал я неожиданный вопрос, быстро осмотрев всех одиннадцать сгрудившихся рядом одноклассников. Никто не ответил, видимо на Таити не были. – Таити, Таити, – вздохнул я, но видя, что Разумовский пытается меня перебить, вернулся к прежнему собранному тону: – Итак, деловая этика. Первого сентября во второй половине дня я отправил всем на личную почту запрос о предоставлении данных по прошлогодней успеваемости. К четвертому сентября, к пятнице, мне ответило всего девять учеников из всего списочного состава класса.
– Что говорит деловой этикет об ответах на письма? Он говорит нам, что получив деловое письмо, с ним положено работать. А работать – это значит, что письмо необходимо как минимум прочитать, и после определить необходимость своих последующих действий.
Времени нормально перевести дыхание не было, поэтому я говорил и говорил, не давая остальным вставить ни слова.
– Получив от меня как от старосты класса официальный запрос, вы все его проигнорировали, чем не только грубо нарушили деловой этикет, но и явно показали свое пренебрежительное отношение ко мне как к официальному лицу, которого вы сами же и избрали на эту должность. На должность, между прочим, требующую полной самоотдачи и большой потери личного времени.
Быстро осмотрев собравшихся вокруг, я продолжил, пресекая уже не только Разумовского, но и нескольких заговоривших гимназисток.
– Но вернемся к деловой этике. Время ответа на письмо – это показательная позиция вашего отношения к отправителю. В разных компаниях и организациях существуют разные нормы, от двух-трех до сорока восьми часов. Если получив письмо вы понимаете, что не можете ответить на него по каким-то причинам, обязательным правилом хорошего тона является ответ в стиле: письмо получил, информацию предоставляю тогда-то или хотя бы никогда-то….
В этот момент открылась дверь и в аудиторию зашел преподаватель Географии и Истории.
– Дмитрий Борисович, доброе утро, – быстро обернулся я к нему. – Прошу вас, позвольте до начала урока закончить экспресс-собрание класса?
Школьного звонка как явления в учебных заведениях этого мира не было – считалось, что урок начинается и заканчивается после объявления об этом учителя, а уровень обучающихся не предполагал надобность в подобном контролирующем девайсе. Поэтому преподаватель Географии и Истории внимательно осмотрел плотную группу рядом со мной, и кратким жестом разрешил мне закончить, двинувшись к своему столу. Я вновь обернулся к пока молчащим одноклассникам:
– Как староста класса я решил, что утреннее воскресное собрание поможет вам всем на ярком и показательном примере осознать что непунктуальность, в том числе молчаливое игнорирование запросов и назначенных встреч, с понятием деловой этики совершенно несовместимы. К сожалению, от всех вас – как сказал Андрей Разумовский, он ведь говорит от имени всех одиннадцати, понимания я не увидел, поэтому вынужден буду просить руководство гимназии назначить вам дополнительный курс по деловому этикету, запрос напишу сегодня же.
– Как староста, – повысил я голос и добавил пафосной патоки, – я заинтересован в том, чтобы наш класс был в числе лидеров гимназии и безмерно надеюсь, что вы все мне в этом поможете. Надеюсь, я исчерпывающе ответил на вопрос… – я сделал паузу и посмотрел на Разумовского, словно вспоминая, как его зовут. – Ответил на вопрос Андрея. А теперь прошу всех занять свои места, Дмитрий Борисович ждет.
Сейчас был довольно опасный момент – кто-то мог не смириться и не глотать, а попробовать возмутиться.
– Артур, а какое отношение к теме столь познавательного собрания имеет Таити? – неожиданно раздался глубокий голос Эльвиры, которая своим вопросом очень вовремя разрядила напряженную обстановку.
– Устройство человеческого общества в любых моделях довольно схоже. У туземцев с Таити есть народное поговорка, которая иносказательно отлично характеризует один признак деловой переписки – кто последний в цепочке писем адресат, с того и спрашивают больше всех.
– И как звучит эта поговорка? – снова поинтересовалась Эльвира. Но не давая мне времени на ответ, почти сразу же произнесла: – Впрочем, расскажешь после. Не будем заставлять ждать Дмитрия Борисовича, – холодно, только губами, улыбнулась преподавателю девушка с татарским именем и внешностью северной валькирии. А после, когда я едва заметным кивком поблагодарил ее за помощь, еще раз улыбнулась. Теперь уже только глазами, и мне.
Лекции посвященные истории, географии и политологии этого мира оказались для меня весьма интересны, поэтому часы пролетели незаметно. И после окончания уроков, нагруженный новыми знаниями, я вышел из аудитории и направился на завтрак. В просторной столовой было достаточно многолюдно, но места хватало всем – так что даже толкаться плечами в час пик не приходилось. Набрав себе от души – как на ужине первого дня отдыха в турецком отеле, я занял привычное место в дальнем углу у панорамного окна.
Организм мне достался молодой, подготовленный, и усталость недосыпа давно ушла, не оставив даже привычной чуть сковывающей заторможенности. Так что смотрел на окружающий мир я сейчас вполне ясным взглядом. Единственное, хотелось отдохнуть от тяжелых дум, поэтому я бесцельно скользил взглядом по собравшимся в столовой гимназистам. Среди которых вскоре заметил тонкую статную фигуру Анастасии – княжна появилась в столовой с некоторым опозданием, когда основной поток студиозов схлынул. Наверное потому, что впервые уделял так много внимание внутреннему миру гимназии, а не своим мыслям и планам, я заметил довольно неприятную деталь.
Держалась Анастасия горделиво и отстраненно, как подобает настоящей сильной женщине. Вот только мне сейчас стало отчетливо заметно, что к ней даже подходить лишний раз опасаются – вокруг девушки словно образовалось пустое пространство. Да, ее точно избегают, утвердился я в своих догадках. Причем большинство присутствующих старательно делает вид, что не обращает на нее вовсе никакого внимания. Большинство княжну не замечало, но в достатке наблюдалось и злорадно-презрительных взглядов. Сохраняющая невозмутимость Анастасия между тем уже привычно подошла и устроилась за моим столом напротив, поздоровавшись коротким кивком.
Получается, кстати, что ведь это не ее жест доброй воли – как я думал сначала, когда она подсаживается ко мне за стол. Наоборот – она садится рядом, чтобы не оказаться в одиночестве под прицелом злорадных взглядов и пересудов. А так даже видимость приличий соблюдена – садится с нелюдимым гостем своей матери, и не подкопается никто.
Почувствовав мой заинтересованный взгляд, княжна вопросительно приподняла бровь.
– Это из-за того, что ты едва не убила Разумовскую? – поинтересовался я.
– «Это» это что? – подобравшись, напряглась Анастасия.
Ух ты, как ей тема-то неприятна, оказывается.
– Это… – произнес я и скользнув взглядом по залу, нашел компанию целительниц. Высмотрев среди них памятные зеленые волосы подруги Анастасии, которая помогала ей после дуэли, я выразительно показал на нее княжне взглядом. В тот момент, когда Анастасия обернулась, внимательно присмотрелся к зеленоволосой целительнице. Направленно присмотрелся, так что она даже вздрогнула и замерла, не донеся до рта вилку со шпинатом. Но несмотря на мой пристальный взгляд, щедро дополненный эмпатией, не обернулась. Подобное пристальное внимание считалось дурным тоном в обществе и требовало как минимум объяснений. Зеленоволосая целительница же сделала вид, что вообще ничего не почувствовала и не поняла.
– Вон та не желающая оборачиваться девушка после дуэли сказала мне, что считает себя твоей подругой, – перевел взгляд я на Анастасию. – Вот и спрашиваю, такие изменение последствия надругательства над Разумовской, или…
– Или, – поджав губы, произнесла Анастасия. Опустив взгляд в тарелку, она показала, что обсуждать эту тему более не желает. Ну да, арест княгини и сопутствующие обстоятельства дело такое – новым взглядом посмотрел я на княжну.
Понятно теперь, почему от нее шарахаются как от прокаженной: Разумовские юную княжну готовы уничтожить в любом случае – она ведь урожденная Юсупова. И если Анну Николаевну осудят, то участь ее дочери кажется незавидной – род подгребут под себя, Анастасию… выкинут на свалку истории, в лучшем случае. Непонятно, как к этому отнесутся соперники Разумовских Юсуповы, но вот то, что род Юсуповых-Штейнберг оказался между жерновами интересов двух влиятельных кланов, это очевидно. И сейчас на самом острие между сжимающимися шестеренками находится Анастасия. Такая юная княжна с ультрамариновыми глазам и волосом цвета воронова крыла – новым взглядом посмотрел я на девушку.
После, еще раз оглянувшись по сторонам, я оценил показательное отсутствие к нам интереса. И у меня возник вопрос – ведь мы сейчас в имперском городе, который окружен землями Вольницы национальных кланов. Юсуповы-Штейнберг род имперский, и судя по происходящему его скоро как минимум подомнет под себя кто-то более сильный. И это еще хороший вариант, потому что все идет к тому, что род вовсе уничтожат, поделят или вообще показательно втопчут в землю.
Род Юсуповых-Штейнберг был создан императорскими службами или даже самим Императором для того, чтобы вбить клин между влиятельными кланами Юсуповыми и Разумовскими, которые в случае сближения превращались в реальную силу не только в Конфедерации, но и во всей Европе. И сам возникший у меня вопрос собственно в чем – неужели Император будет просто наблюдать за происходящим? Или это его сакральная жертва, которую он приносит на алтарь имперской необходимости? Но если все так просто, последствия подобного непредсказуемы – когда власть начинает сдавать своих, лояльность подданных к такой власти теряется моментально.
Тяжело вздохнув, я поковырялся в тарелке, вдруг лишившись аппетита. Вокруг заворачивается раунд серьезной игры, а у меня нет даже крох информации для анализа. И если я начну сейчас барахтаться, не факт, что будет толк – мелькнула у меня пораженческая мысль. В прошлой жизни было такое – полгода сотни людей работали над поставленной задачей, а как потом оказалось еще до начала проекта было принято принципиальное решение о ликвидации всего направления. Я оказался одним из немногих, кто впоследствии узнал о том, что работа с самого начала была бессмысленной, остальные же остались в счастливом неведении. И вот сейчас, если Анна Николаевна сидит в камере, а род Юсуповых-Штейнберг приговорен к уничтожению или вовсе даже к показательному дерибану.…
– Привет, – прозвучал позади глубокий чувственный голос, и к нам за стол присела Эльвира. Поправив светлые локоны, валькирия пристально посмотрела на Анастасию и продемонстрировала кивком, что «привет» предназначался ей.
– Привет, – вполне обыденно поздоровалась княжна с так неожиданно появившейся Эльвирой, которая сейчас в непривычном одиночестве – за ее плечом я не видел обычно маячившего там Модеста.
Анастасия внешне сохранила полное спокойствие, и для других она была полностью закрыта. Но не для меня – наша связь после уничтожения тьмы по-прежнему сохранялась, и я чувствовал, как бушуют эмоции княжны. Эльвира непростая девушка – я помнил разнос, который нам устроил Андре после проваленного испытания. И помнил, как обозвав Валеру принцем, он говорил с Эльвирой в похожем уважительном ключе – уважительном к статусу, не к личности. Нас он всех тогда достаточно чувствительно повозил как котят мордой по своим ошибкам, безо всякой деликатности.
– Артур, подскажи… – начала было Эльвира, но оборвала фразу на полуслове, обернувшись.
Собравшееся вокруг чужое и очень густое всеобщее внимание я тоже почувствовал. Вот только, что неожиданно, смотрели совсем не нас – вспыхнувший при появлении за столом Эльвиры бикфордовым шнуром интерес пропал почти сразу, переместившись в другое место. Не сговариваясь, мы – Анастасия, Эльвира и я, обернулись и увидели Валеру. В сопровождении стайки гимназисток, с привычной расхлябанной вальяжностью замаскированный принц шествовал по залу. Впрочем, его принадлежность к высшему имперскому свету была для всех секретом Полишинеля, как понимаю.
Выглядел Валера как всегда идеально органично-растрепано, но судя по его серьезному лицу, разговор проходил довольно важный. Валера внимательно прислушивался к словам сопровождающих девушек и вдумчиво кивал в нужных местах. Гимназисток рядом с ним шагало четверо, и это явно члены какого-то комитета или клуба, ведущие с ним деловую беседу.
– Дамы, – оборвал Валеру одну из говоривших девушек на полуслове, обращаясь при этом ко всей группе. – Не смею больше вас задерживать.
Ошарашенная подобным поведением гимназистка так и осталась стоять с открытым ртом, когда Валера перестал ее слушать и развернувшись на сто восемьдесят подошел к нашему столу. В помещении на несколько мгновений воцарилась полнейшая тишина. Но здесь все же собрались те, кого держать лицо учили сызмальства, так что через мгновение помещение вновь наполнил привычный гул голосов, а четверо так бесцеремонно отшитых гимназисток сделали вид что все в порядке вещей и вообще отлично. Перегруппировавшись, четверо девушек уже удалялись.
На Анастасию я не смотрел, чтобы не смущать лишний раз – девушка и так едва держала лицо. Сложно, да – еще минуту назад она была одна среди враждебного окружения в перекрестке незамаскированных презрительных взглядов, а тут расположение демонстрируют сразу две фигуры подобного масштаба. Причем всем и каждому понятно, что самостоятельно на подобный демарш ни Валера, ни Эльвира бы не пошли.
Вот он и ответ. Предварительный пока – приговоренный кланами Вольницы имперский род не брошен, и просто так его как минимум не дадут подвергнуть обструкции. А значит, самое интересное только начинается.
– Леди, доброе утро! – бодро и весело поздоровался Валера, присаживаясь к нам. Показательно меня проигнорировав, он поочередно приветливо глянул на Анастасию и Эльвиру.
Выждав несколько секунд, я показательно медленно отодвинул тарелку, еще и гримасу продемонстрировал такую, словно съел сейчас что-то очень неприятное и вот-вот готов с этим расстаться.
– Аппетит пропал? – участливо поинтересовался принц, заглядывая мне в лицо. – Прости, Артур, не заметил сразу. Привет, как дела?
– Минуту назад было отлично. Как ты пришел похуже стало, не скрою.
– Какая печальная история, – покачал головой Валера, и со скорбным видом подтянул мою тарелку к себе. Положив тонкий кусок буженины на нежный ломтик сыра, он завернул все в трубочку и с удовольствием откусил.
– Артур, так каким образом этика деловой переписки касается обычаев туземных племен Таити? – поинтересовалась Эльвира.
Повернувшись к ней я увидел, как к столику подходит Модест с чаем. Поставив одну кружку перед Эльвирой, вторую он отставил в сторону для себя. Но ее тут же схватил Валера, который запихивал в рот уже второй кусок моего сыра. Благодарно промычав, Валера довольно звучно отхлебнул горячий напиток.
Модест сверкнул черными глазами, медленно выдохнул сквозь зубы, но сдержался. Присев за стол, демонстрируя ангельское спокойствие, он уставился на улицу, глядя на аллею парка через панорамное окно.
– Да это перченая шутка и не хотел бы… – начал было я.
– Почему без лимона? – одновременно со мной поинтересовался Валера у Модеста. Который после вопроса с трудом сохранил видимость душевного равновесия.
– …сейчас ее озвучивать, – закончил я, покачав головой под внимательном взглядом Эльвиры. Голубоглазая девушка источала такую ауру серьезности, что можно было подумать она никогда в жизни веселиться не пробовала и не собирается.
– Ну-ка ну-ка, – проглотил Валера сыр и выжидательно уставился на меня. – Что за шутка?
– Ты не поймешь, – только и отмахнулся я.
– Эльвира? – повернулся Валера к валькирии. – Это насчет того, что десять идиотов в воскресенье утром на собрание по деловой этике приперлись?
Оу, неожиданно как. Оказывается, для меня проходной момент, а кому-то теперь не отмыться будет пару недель как минимум, да и позже без гарантии. Эльвира между тем повернулась к Валере и начала говорить на удивление ровно и спокойно.
– Два идиота и девять идиоток, если быть точным, – поправила Эльвира Валеру, и добавила: – Артур сегодня утром им всем объяснял нюансы деловой переписки, в процессе упомянув что корпоративный социум повадками похож на туземные племена Таити. Вот я и хочу понять, как это связано…
Сделав небольшую паузу, Эльвира сцепила пальцы и вывернув ладони вытянула руки вверх. Еще и глубоко вздохнула при этом, так что пиджак распахнулся, а ткань блузки на груди натянулась так, что третья по счету пуговка как казалось, была готова оторваться с громким щелчком оторваться и улететь далеко-далеко.
Модест так и смотрел в сторону шелестящих на ветру листьев парка, едва покраснев. Валера оценивающе и без стеснения глядел на столь впечатляющую демонстрацию, я же только деликатно мазнул глазами, словно невзначай. И сразу почувствовал на себе внимательный взгляд Анастасии, в эмоциях которой чувствовались осуждение, обида… или… собственническое раздражение? – с удивлением глянул я на княжну, но она моментально отвела взгляд.
– …раз уж мы все вместе собрались под одной крышей ради нашей новой подруги, надо же хоть о чем-то беззаботно поговорить, верно? – закончив фразу, улыбнулась Эльвира, перехватывая внимание Анастасии. Довольно холодно улыбнулась. А я только в этот момент понял: для того, чтобы произнести эту фразу, Эльвира установила над нами купол тишины.
– Подожди, не убирай, – быстро попросил ее Валера и обернулся к черноволосой княжне: – Когда соберемся расходится, ты можешь первой встать и пройтись мимо…
– Да они и так разбегутся сейчас, – оборвала его Эльвира, сходу уловив замысел. – Все, сняла, – быстро произнесла она, опуская руки. На висках ее заблестели бисеринки пота. А сильна девица, раз до инициации может оперироваться силой дара. Да, купол тишины доступен сильным одаренным или одержимым еще до прохождения инициации… вот только во всех помещениях гимназии стояли глушащие возможности и силы стихий артефакты.
Очень непростая девушка. Очень.
Озвученный замысел Валеры я, кстати, тоже понял хорошо – он хотел, чтобы Анастасия прошлась мимо всех нейтральных компаний вынудив их показать реакцию или ее отсутствие, заставив сделать выбор. Продемонстрировать прежнее равнодушие на глазах собравшихся клановых гимназистов, или выказать лояльность императорской власти, пойдя против воли хозяев окрестных земель. Да, замысел лежал на поверхности, так что многие догадавшиеся об опасности «нейтральные» гимназисты из имперских родов и кланов, не находящихся под эгидой Разумовских и Юсуповых, торопливо покидали помещение. Под насмешливым взглядом Валеры, кстати.
– Да, веселье придется немного отложить, – хмыкнул он вслед очередной ретировавшейся компании.
– В деловой переписке кто последний адресат, с того и спрашивают. А как звучит подобная интерпретация у туземных племен Таити? – напомнила мне вопрос Эльвира.
– Кто последний, тот и папа, – не стал я больше отнекиваться.
Несколько мгновений помолчали, потом Валера звучно фыркнул.
– Плебейская шутка какая-то, – поморщился он.
– Ты знаток плебейских шуток, смотрю, – парировал я. – Знаешь, я за всю жизнь общался со многими людьми из разных сословий, вплоть до… Кстати, Валер, ты хоть раз в жизни видел принца? Нормального принца, я имею ввиду, самого настоящего? – на голубом глазу якобы без задней мысли поинтересовался я.
