Текст книги "Восточный пакт (СИ)"
Автор книги: Сергей Извольский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)
Приземлившись на землю, мы и здесь два раза перекатились через крышу. Летели брызги стекла, рванулись из панели подушки, кричала Шиманская. Второй раз перевернувшись через крышу, ягуар немного постоял на боку, как будто устало размышляя – остаться так, или все же завершить кульбит. Словно приняв решение, машина все же медленно и нехотя грохнулась на колеса. Еще раз вскрикнула от боли Шиманская, чуть позже в отчаянии прошипев пару ругательств на польском.
Впереди ничего не видно – в кувырке сорвало крепления капота, и поднявшаяся на пневмоподвеске крышка стояла почти вертикально, загораживая обзор спереди.
На краткий миг я прислушался к себе. Ни переломов, ни сильных порезов, ни даже ушибов – в моем мире после такого кульбита на машине я бы точно невредимым не вышел, здесь же и ремень пристегнул меня к сиденью не спрашивая, и подушки взорвались обволакивая так, что я остался сидеть как сидел, несмотря на чудеса на виражах.
Хлопнул опустившийся капот, захрустев сорвавшимися с креплений амортизаторами пневмоподвески, а темноту вокруг заполнили лучи прожекторов и звуки сирен. Конвертоплан завис прямо над нами, слепя прожектором и я только на слух понимал, что рядом одна за другой тормозят полицейские машины.
– Спокойно, Агтуг Сег-геевич, спокойно. Вы живы? – подал голос Фридман.
– Живы, – коротко ответил я, зажмурившись от яркого света. Прямо надо мной сверху звучал громкий, усиленный громкоговорителем голос, убеждающий оставаться на месте и не делать резких движений.
– Ждем, Агтуг Сег-геевич, ждем, – успокаивающе произнес Фридман.
Рядом хлопнули двери, и я кожей почувствовал направленное на себя оружие. Вдруг ярко-красная пелена обжигающего света перед глазами исчезла, и гулко забухали спаренные пушки конвертоплана.
Открыв глаза, я сквозь набежавшие от яркого света слезы увидел, как летательный аппарат словно скачком поднялся наверх. Накренившись при этом носом вниз, он пошел боковым вращением, закручиваясь спиралью словно уходящая в воронку щепка. Спаренные пушки конвертоплана при этом плевали огнем, а полицейские машины рядом одна за другой приходили в негодность. Причем стрельба велась ювелирно – прямо по моторным отсекам, без выцеливания разбегающихся патрульных.
Отбросив в сторону остатки сдувшихся подушек, я положил руки на руль и бросил взгляд на засветившуюся приборную панель. Силуэт машины красный, но двигатель и ходовая желто-оранжевые и где-то даже зеленые, ехать можем. Анжела рядом не шевелится, но дышит. Плохо ей, очень плохо – тряпка с раны на запястье потеряна, но хоть кровь потоком не течет. А вот туго намотанная на лицо в несколько слоев ткань на уровне глаз уже пропиталась кровью.
– Машина на ходу? – прозвучал в ухе голос Фридмана, когда сверху перестали работать авиационные пушки.
– Да.
– Напгаво вдоль молла и…
– Lose control! Lose controle! – услышал я фоном предупреждающий крик. Голос послышался словно издалека, видимо у Фридмана там режим конференц-связи с Элимелехом. Наверняка ведь это чернокожий танцор перехватил управление полицейским конвертопланом, которое сейчас и теряет.
Кожей чувствуя холодное дыхание смерти сверху, я бросил машину вперед, проехав между стеной дома и криво стоящей полицейской машиной. Что-то закричал Фридман, но я уже не слышал – свет прожекторов выровнявшегося конвертоплана скользнул следом за нами. Моментально между лопатками словно холодный ком появился, подсказывая что сейчас машина превратится в огненный шар.
Забухала пушка, загрохотали рядом разрывы – крутанув руль, я ушел от первых выстрелов. Сорванный с креплений капот на скорости поднялся, загораживая мне обзор, но почти сразу же отлетел в сторону, а я увидел перед собой яркий праздничный свет. И сворачивать никуда не стал – так и въехал в стеклянные витрины Сити-молла. Пролетев через магазин свадебных платьев, я вырулил в широкую торговую аллею. Несмотря на поздний час, людей здесь было немало. К счастью, мне хватало места проехать так, чтобы никого не сбить. Отлетавшие в стороны стойки информации и кадки с деревьями не в счет.
Пролетев по широкому проходу, я выскочил в огромный главный зал Сили-молла. Справа заметил широкую лестницу, к которой и повернул. И сразу зажал тормоз, снижая скорость. Ягуар заскользил, пролетев юзом несколько метров по гладкому полу.
Заезжал на лестницу я не на скорости, по уму – чтобы не оставить здесь всю подвеску. Перед первыми ступенями почти остановился, и только когда капот плавно поднялся, вновь начал разгонять машину. Легче легкого – как на учениях на танке крутой срез эскарпа преодолевать.
Взревевший мотором ягуар словно когтями вцепился в ступени лестницы. Превратившаяся в помятую со всех сторон железную коробку машина резво залетела на второй этаж, дергаясь на ступенях как эпилептик.
– Куда? – крикнул я, обращаясь к Фридману.
Мой поверенный юрист в этот момент выругался в отчаянии, из чего я понял, что куда дальше он не знает. Зато я неожиданно знал – пролетев по коридорам второго этажа гигантского молла, я приехал в западное крыло. Здесь был огромный круглый зал ресторанного дворика, в котором я (Олег) несколько раз обедал. И обзорные панорамные стекла ресторанного дворика частично выходили на набережную реки, огибающей Сити-молл и отделяющий благополучный Западный район от Южных. Предупредительно зажав кнопку звукового сигнала на руле, я начал разгоняться, пролетая через фуд-корт и сметая со своего пути столики.
– Держись! – громко крикнул я Шиманской в последний момент. Во всей этой кутерьме забыл ведь совсем что она ничего не видит. Анжела послушно вцепилась в сиденье, вот только когда машина пробила панорамное стекло и вылетела на улицу, завизжала от страха.
К счастью, разгона хватило – мы перелетели через ограждающий забор и ягуар, плавно, но неумолимо клюнув в полете носом, с изяществом падающего топора свалился в реку. Взмыла вверх стена брызг, и в лицо мне сразу же ударило хлынувшей внутрь водой. Стекол в машине почти не осталось, крышки капота и багажника отсутствуют, поэтому мы на поверхности почти не задержались. Кусок железа, плавать нечему.
Река неширокая и неглубокая – погрузившийся под воду ягуар почти сразу мягко ткнулся в илистое дно. Крепко зажмурившись – все равно в мутной воде ничего не видно, нащупал Анжелу и схватил ее за руку. Сразу почувствовал, как она в панике заметалась. Сжал сильнее, потянув за собой, после чего Шиманская вообще забилась попавшим в капкан зверем. В чем причина, мне подсказали ее эмоции – ей сейчас не только страшно, но и больно: перехватил я за запястье, из которого совсем недавно сам грубо вырезал браслет личного терминала.
Перехватив ее за предплечье выше, я вытащил левую руку в окно. Зацепившись за край помятой крыши, рывком потянул из заполнившегося водой салона себя, а следом Анжелу. Когда, по ощущениям, Шиманская покинула машину, я оттолкнулся от крыши ногами, устремляясь к поверхности.
С первым вздохом чуть поторопился и закашлялся, сплевывая мутную вонючую воду, сопли и слюни. Шиманской было хуже – воды она наглоталась еще в машине, поэтому слабо представляла, где сейчас находится и что происходит. Потеряв самообладание, Анжела забилась в истеричной панике. Пришлось рявкнуть ей прямо в ухо, и резко ткнуть костяшками пальцем под ребра. Что лучше подействовало, не знаю, но после этого у меня получилось перевернуть Шиманскую на спину и поплыть, потянув ее за собой.
Берег реки со стороны Южных напоминал панораму индийского Ганга в Дели – только без плавающих трупов. Хотя вижу я сейчас не очень – на стеклах очков разводы воды и мелкий мусор, может и валяется тут парочка для антуража.
Здесь не убирались специально – после того как Южные криминализировались, эти районы стали заповедником, практически сафари парком, привлекая туристов своим колоритом. И пообедать в ресторане Сити-молла, глядя через стекло на гиблую территорию, было популярным развлечением у туристов, которые не желали прямого экстрима с визитом в Южные.
Как в зоопарке. В человекопарке, вернее.
Отбросив в сторону ненужные мысли, то и дело успокаивая Анжелу, я помог ей выбраться на берег. Оскальзываясь по грязи и мокрой траве, мы побежали по склону наверх, к тротуару набережной. Я то и дело оглядывался назад, но ярких лучей полицейского конвертоплана не видел. Заполошно посмотрев в очередной раз, мельком заметил в оставленной стеклянной дыре силуэты людей, смотревших нам вслед. И почти сразу обратил внимание на клубы густого дыма за возвышающейся на другом берегу громадой Сити-молла. И восхищенно вдохнул – вместе с отсутствием воздушного преследователя, зрелище говорило о том, что Элимелех конвертоплан просто аварийно приземлил, вероятно прямо в мостовую.
В тот момент, когда мы с Анжелой наконец преодолели грязный травянистый склон и выскочили на тротуар, я показал зевакам из Сити-молла в интернациональном жесте бесстыжий средний палец. И сразу отвернулся, теряя к ним интерес.
Есть другие важные темы: одной летающей машины вполне достаточно, чтобы отслеживать с воздуха любого нарушителя, поэтому держать над городом сразу два патрульных конвертоплана накладно для бюджета. Но время появления второго исчислялось максимум несколькими минутами – наверняка уже поднятый по тревоге резервный экипаж под звук сирен занимает места, готовясь подниматься в воздух. И за эти несколько минут нам нужно стряхнуть с хвоста преследователей на земле, которые должны появится здесь уже вот-вот – до моста с КПП от этого места не более километра.
Перебежав через пустынный, захламленный мусором проспект, я на миг замер, осмотревшись. Прямо перед нами возвышались щербатые остовы двух сгоревших домов, а дальше виднелись однотипные кварталы из серых блоков пятиэтажек. Левее шла такая же застройка, но эти кварталы когда-то были территорией черного гетто, и сейчас превратились в трущобы, похожие на бразильские фавеллы.
В блочных кварталах нас легче обнаружить, а в трущобах будут искать в первую очередь – начал было думать я, как вдруг вспомнил: ведь для того, чтобы думать, у меня есть Фридман!
– Моисей Яковлевич? – хрипло выдохнул я.
Поодаль я видел несколько колоритных компаний, заинтересованно на нас глядящих, а еще дальше в нашу сторону по дороге несся разрисованный баллончиками минивэн, похожий по раскраске на автомобиль хиппи их шестидесятых. Причем ехал он задом, опасно виляя.
– Такси едет Агтуг Сег-геевич, – произнес в этот момент Фридман. – Как? Какой водитель, как достать? – с мелькнувшими истеричными нотками спросил он кого-то, явно не меня. Но наблюдая за бешеным фургончиком, и держа в уме столб дыма от вбитого Элимелехом в землю конвертоплана, я уже понял, что за такси, и что надо сделать с водителем.
Приближающийся микроавтобус в это время резко затормозил, потом сорвался с места, выполнил разворот с визгом дымящейся резины, а после вновь затормозил и снова поехал. Выглядел он как брыкающийся конь, но я уже побежал к обезумевшей машине, потащив за собой Шиманскую.
Разогнавшись, минивэн устремился ко мне. Когда приблизился, микроавтобус затормозил с визгом, прочертив резиной. Я выругался – потому что бежал навстречу, и мы с ним разминулись как с дверью вагона метро. Потянув Анжелу за собой, я побежал обратно, возвращаясь. В этот момент с рыком мотора минивэн скакнул обратно, заставив меня выругаться, когда мы опять разминулись.
– Энжи, секунда! – все же подбегая к машине, бросил я Шиманской. Отпустив спутницу, потянулся к ручке в тот момент, когда боковая дверь сама отошла в сторону. Находящемуся внутри помятому обескураженному оперативнику, которого изрядно потрясло происходящим в прямом и переносном смысле, хватило одного удара, а после он вынужденно покинул салон и покатился по асфальту.
Нижний город был полигоном, где многие группировки – как бандитские криминальные, так и властные республиканские, не только решали свои дела, но и развлекались. Присутствовал здесь и близкий пригляд городской власти, иногда замаскированный под такие сутенерские вагончики, напичканные аппаратурой. И именно благодаря многочисленной электронной начинке замаскированного пункта наблюдения Элимелех смог получить управление минивэном.
– Голову! – крикнул я Анжеле, толкая ее в салон.
Когда запрыгнул сам, боковая дверь захлопнулась сама, и машина сразу поехала. Тронулся микроавтобус плавно, но скорость набрал сразу приличную, полетев по улочкам трущоб.
– Агтуг!
– Здесь, – откликнулся я, хватаясь за поручень, когда минивэн накренился в пологом повороте.
– Надо снять очки, оставим в машине обманку, чтобы…
– Я понял! – резко прервал я Фридмана, потому что моментально уловил замысел.
– Место встгечи? Место всгечи?! – торопливо произнес собеседник.
Без очков дополненной реальности я остаюсь и без связи, поэтому Фридману нужна территориальная привязка, чтобы меня найти – моментально понял я.
– У трех дураков, – выдал я первое, что пришло в голову.
– Айди в газъем, очки в дегжатель, высаживаетесь по свет-сигналу…
Сорвав с головы очки – содрав при этом кожу на висках и едва не порвав ухо наушником, я метнулся в кабину и утвердил очки в держателе, а после воткнул айди в специальный разъем. Через десяток секунд минивэн под управлением Элимелеха (под контролем, вернее, думаю управлял им кто-то другой) нашел в одном из проулков кучу застарелого мусора. Куча оказалась снесена, а минивэн словно случайно зацепил стену здания вскользь, сбавив от столкновения скорость. В салоне замелькало красным светом и распахнулась боковая дверь, в которую я выпал рывком вместе с Анжелой.
Шиманская лишь глухо застонала, когда мы покатились по грязной земле, но послушно поднялась на ноги. Минивэн, порыкивая мотором, уже стремительно удалялся в ночи. Я же, увлекая Анжелу за собой, побежал в тесный проулок среди собранных из жести и палок пристроек во дворе когда-то однотипных пятиэтажек, превратившихся сейчас в грязное гетто человейника.
Плечи явно потянуло чувством опасности. Но не откровенно направленным – и через несколько секунд я увидел отсвет ярких прожекторов сразу двух конвертопланов, прошедших в нескольких сотнях метров от нас над крышами домов. Машины устремились за удаляющимся минивэном. Значит обманка сработала, а Элимелех молодец, премию ему выписать надо, на радостях подумал я.
Но тут же одернул себя, возвращаясь к насущному: сколько он сможет уходить о погони – столько у нас есть времени на то, чтобы затеряться в переулках, максимально удалившись отсюда. Потому что как только микроавтобус будет отсканирован – хоть остановленный, хоть уничтоженный, станет понятно что нас внутри нет. И тогда по маршруту его следования пройдут конвертопланы, обшаривая местность датчиками и тепловизорами, ориентируясь на наши с Шиманской антропометрические данные.
Одно утешает – это не просматриваемый камерами Западный район, это свободная территория Южных. И здесь я почти как дома. Пусть основные воспоминания у меня об этом месте от Олега, но прошлый визит добавил уверенности. К тому же я в юности по Веселому поселку и Колпино ночью гулял, вот еще мне боятся каких-то…
Услышав тихий сдавленный стон, я обернулся к Шиманской и выругался. Анжеле было плохо. Она сидела на грязной вонючей земле, прислонившись спиной к каменной стене дома. Голова ее едва удерживалась на весу, норовя безвольно свалиться на грудь. Когда-то белая, а сейчас мутно-желтая от воды реки повязка на голове пропиталась багровым на уровне глаз, на щеках видны потеки крови. Одежда заляпана грязью, на рукаве прилипшая еще с берега реки мятая обертка. И вызывающе ярко, блестя в темноте словно свежий февральский снег, выделяется в распахнутой куртке белоснежное пятно: ткань водолазки из парадной формы такова, что к ней просто не липнет никакая грязь.
Анжеле сейчас очень плохо, погано даже. Но идти она сможет, Шиманская сильная женщина. Вот только очень плохо, погано даже, что она в полицейской форме. В Южных действует закон фонаря – и он работает для всех гостей района, в том числе и полицейских. Вот только нам выйти на освещенные и подчиняющиеся правилам улицы, это приговор, сразу же найдут. Все лидеры банд и группировок уже наверняка получили, или в ближайшее время получат на нас ориентировку от полиции. Пробираться же по погруженным в анархию темным трущобам Южных с полубесчувственной спутницей в полицейской форме…
«Это приговор» – подсказал мне внутренний голос.
«Хватит ныть, пора за дело» – подбодрил я себя, отгоняя прочь пораженческие настроения.
– Энжи, поднимайся, – мягко потянул я Шиманскую, заставляя встать.
Анжела в который уже раз послушно поднялась, но в ее коротком стоне послышалось столько безнадеги, что отчетливо понял – до момента, когда она просто ляжет и скажет «дай мне умереть, я больше никуда не пойду», или просто обессилев потеряет сознание, осталось совсем недолго.
Глава 9
Анжела передвигалась с заметной натугой, опустив голову и с трудом переставляя ноги. Каждый шаг как победа над собой. Но она двигалась и не теряла сознание, а сейчас это самое главное. Вот только бежать Шиманская уже не сможет, а значит нам сейчас надо найти машину. И решить вопрос с ее формой, потому что полицейский мундир на Анжеле – это сейчас хуже, чем красная тряпка для быка.
Конечно, можно попробовать Анжелу раздеть, но обнаженная женщина модельной внешности в трущобах Южных приманка для чужих интересов никак не лучше, чем мундир. Даже хуже – ко мне потянутся и те, кто полицейской формы опасается. Сейчас, к примеру, за нами наблюдало не менее пяти пар глаз, но никто не решался показаться на виду. Любопытство в Южных весьма опасно для здоровья, а если у тебя нет оружия или авторитета, с долгой жизнью оно не сочетается.
Есть, конечно, еще вариант – раздеть Шиманскую, обрядив ее в лохмотья. Но тогда возникает два вопроса – где взять подходящие лохмотья, и как найти на это время: минивэн долго от конвертопланов уходить не сможет. И вряд ли у Элимилеха снова получится приземлить машины в землю, потому что они уже наверняка работают по аварийному протоколу. Или вовсе на автономном управлении, если город серьезные системы защиты не проплатил. А это все значит, что у меня есть три-четыре минуты пока микроавтобус не будет расстрелян и просканирован. Плюс еще время, которое потребуется пройти по маршруту машинам сверху – и, если я не успею убраться отсюда подальше, будет плохо.
Осмысливая происходящее, я двигался в сторону дома, где в нескольких окнах заметил ровный электрический свет и даже робкое сияние неона. Завернув за угол, я потянул Анжелу по темному проулку среди слепленных из пластикового мусора и жести стен.
Вонь, тоска и безнадега вокруг. Как же все это непохоже на недавние яркие краски бала в республиканском дворце. Блеск и нищета совсем рядом друг с другом, только руку протяни – вспомнил я чарующие ритмы вальса и реверанс смуглой красавицы Саманты с ее показательно-восхищенным «Oh, my lord!».
Под ногами что-то чавкало и хрустело, а совсем только что, судя по вони, я наступил в чьи-то экскременты. Выругался было, и повторил еще раз, на бис: позади раздались несколько агрессивных воплей, призывающих остановится и поговорить с обществом. За спиной в узком проходе появилось несколько человек, и про испачканные ботинки забыл моментально – несмотря на то, что на чемпионате мира по брезгливости я бы в тройку призеров точно попал.
Обернувшись, на фоне тусклого, мигающего вдали фонаря увидел догоняющую нас группу. Пять человек, сливающихся с окружающейся темнотой – черная одежда, черная кожа, только белки глаз поблескивают в ночи.
Бандиты. В том, что передо мной гангста-мэны, я не сомневался. Только не боящийся подвергать себя смертельной опасности и готовый убивать человек будет разгуливать по Южным ночью по чужому району. Еще и со спутницей в полицейской форме. И подойти к такому человеку рискнуть могут только местные бандиты. Молодежь – оценивающе оглядел я разношерстную группу темнокожих парней, подскочивших уже почти вплотную и скалившихся словно почуявшие кровь волки, загнавшие жертву. Ну да, худой белый мальчишка и бесчувственная телка рядом с ним, какая добыча может быть еще лучше в свободном ночном поиске?
Времени даже на попытку мирных переговоров с догнавшими меня молодыми и дерзкими гангстерами не было. Захлопал пистолет, и три обезглавленных тела рухнули на землю. Ужас, а не патроны – я привык, что такой эффект из дробовика достигается, или из крупнокалиберной винтовки, а тут пистолет обычный, тем более бесшумный. Причем даже отдачи почти не чувствую.
«Здорово, бандиты!» – едва не поприветствовал я оставшуюся в живых обескураженную пару гангстеров. Но вовремя осекся и заговорил на английском.
– Hello, bro, – прицелился в лицо ближайшему. – I need drugs. Now.
Парень произнес что-то на африкаанс, причем явно не по теме вопроса. Одновременно с этим он пытался достать из-за ремня никелированный пистолет. Единственное оружие на всю стайку юных шестерок, судя по всему, а вот этот кадр у них был лидером. Зря я его в живых оставил, ошибка. Хлопнул выстрел, и пуля прилетела бесстрашному парню прямо в открытый рот.
– Wrong, – покачал я головой и прицелился в последнего оставшегося в живых. – Hello, bro. I need drugs, right now.
Самый молодой парнишка, ошеломленный бескомпромиссностью беседы, мелко закивал и полез за пазуху, явно пытаясь угостить меня веществами.
– No. I want to see your dealer.
Расширившиеся глаза и пронзительный взгляд в ответ на едва заметное движение пистолета. Если парень сейчас по указке приведет меня к местному дилеру, ему больше не жить. Он это прекрасно понимал, вот только под ногами у него лежали четыре трупа тех, с кем он еще совсем недавно разговаривал, курил и веселился. И осознание этого серьезно подтормаживало его реакции. Привлекая внимание, я звучно цокнул языком, и гангстер ожил – словно тумблер щелкнул.
– Goed, bro, goed, – на африкаанс ответил юный гангстер, принимая решение о сотрудничестве и переходя на сторону Света. Это без шуток – потому что он только что нарушил неписаный свод правил поведения улиц, решив мне помочь. Узнает кто, жизни ему здесь не будет – но это будет потом. Сейчас для него самое главное, что этот отмороженный незнакомый мальчишка, так легко убивший всю его стаю, не будет стрелять.
Растерянному парню, кстати, которого я про себя характеризовал как молодого, было лет восемнадцать. В привычной для четырнадцатилетнего подростка системе координат он был если не стар, то суперстар. Вот только я не обычный подросток, а одаренный. Это даже если забыть о том, что в душе мне тридцать пять.
– Where is the dealer?
– Byna, bro, byna, – закивал испуганный гангстер так, что мне показалась сейчас шею себе сломает. Опять на африкаанс отвечает – что такое «byna» я не знал, но судя по его жестам это значит «рядом».
В этот момент я почувствовал, как Анжела начала мягко оседать. Сначала пропал ее эмоциональный фон, а сразу после она едва слышно вздохнула и собралась опасть, как осенний лист. Даже не глянув на Шиманскую, я шагнул вбок, подхватывая ее левой рукой и стараясь удержать в вертикальном положении. Безвольный человек вообще в тяжести прибавляет, а Анжела кроме всего прочего и выше, и шире меня в плечах. Так что я и сам с трудом сумел удержаться ногах, и ее удержать. Да, Анжела не пушинка – кость не широкая, но есть за что подержаться в нужных местах.
– Take her! – моментально пришло мне в голову решение. Когда молодой гангста замялся, пришлось на него недвусмысленно рявкнуть. Испуганно вздрогнув, парнишка аж подскочил на месте, а потом подбежал и косясь на дуло пистолета в опасной близости от себя, подхватил Анжелу на руки.
– What`s your name?
– Ndabaninga, – сиплым от натуги голосом послушно отрапортовал гангстер.
– I`ll call you «Vasya». Understand?
Ндабанинга не очень понял, почему я буду звать его «Вася», но послушно закивал.
– Ран, Вася, ран! – сделал я недвусмысленное движение стволом, показывая гангстеру, что пора бежать. – To dealer, Vasya, hurry up! Run or die, – добавил я уже на ходу, для убедительности вскользь ткнув ему в бок стволом, чтобы гангстер не расслаблялся и не думал ни о чем кроме как «беги или умрешь».
В любом квартале трущоб есть наркодилеры. Торговля наркотиками прибыльный бизнес даже там, где нет денег. За оружие и даже еду не каждый будет продавать свое тело, хоть в пользование, хоть по частям – а вот за наркотики легко. Но большие деньги вызывают большой интерес, поэтому рейды по наркопритонам Южного совершались часто, что в ходе стычек между держателями районов, что при показательной активизации полиции.
Именно поэтому я заставил Васю Ндабанингу вести меня к дилеру – знал, что на точке в трущобах не будет по-настоящему авторитетных личностей из криминального мира, но наверняка в наличии блага цивилизации. Или доступ к ним, потому что на своих двоих в бесчувственной Анжелой на плечах я не убегу. Это все к чему – машина, а вероятно и не одна, у дилера наверняка есть.
Пробежав с Васей застроенный трущобами когда-то просторный двор, мы оказались у угла пятиэтажки. «Здесь» – взглядом показал мне молодой гангстер. «Вперед, вперед!» – взглядом и жестом ответил уже я, махнув рукой в сторону входа и открывая дверь, пропуская его вперед.
На заплеванной лестнице даже лампочка светила. Поднявшись через два пролета с разрисованными стенами, мы оказались у раскрашенной желтым двери с намалеванным на ней зеленым черепом и нечитаемым для меня названием банды.
Рядом с дверью терлось с десяток человеческих организмов. Несколько валялось в нирване, один из которых уже все – посмотрел я на исхудавшее тело неопределенной половой принадлежности, по подбородку которого стекала нитка белесой слюны. Пара человек обратила на нас внимание, но стоило мне только махнуть оружием, в панике порхнули прочь вверх по лестнице. В трущобах Южных любое огнестрельное оружие – признак статуса, есть не у каждого. Внушает.
Запыхавшийся Ндабанинга, пошатывающийся под весом Анжелы, показал взглядом, что дилер за дверью с черепом. И снова без слов я дал ему понять, чтобы он двигался первым. Когда юный гангста зашел внутрь, так и неся Шиманскую, послышались сразу несколько экспрессивных возгласов. Да, не каждый день в этой дыре появляется уличная шестерка со столь привлекательной сотрудницей полиции на руках. Ведь ни грязная форма, ни замотанная мокрым грязным бинтом голова Анжелы ее эффектной внешности особо не скрывали.
В тот момент, когда кто-то начал на африкаанс удивляться проныре Ндабанингу, умудрившемуся принести сюда столь прекрасную представительницу патрульной полиции, пусть и потрепанную, в квартиру зашел я, быстро осмотревшись.
За главного здесь точно развалившийся на диване большой лысый чернокожий парень, по пояс голый. На бедре ножны с широким мачете, на поясе кобура с пистолетом; сам в песочного цвета армейских штанах, высоких ботинках и широкой портупее, перехлестнувшей блестящую от пота грудь. В комнате вообще достаточно жарко, воздух спертый и напрочь прокуренный, пропитанный застарелым запахом человеческих тел.
На продавленном кожаном кресле в углу сидел обколотый татуировками парень. Белый, что удивительно, хотя это не сразу заметно: только в нескольких местах, где он не забит росписью, виднеется желтушного цвета кожа. Обеспечивая огневую поддержку, татуированный потянул приставленный к стене старый, обмотанный изолентой АК-43, словно нехотя направляя ствол примерно в мою сторону. Но даже с предохранителя не снял, поэтому много внимания я ему пока не уделял. Больше опасения вызывал широкоплечий чернокожий в кожаной куртке, явно рукопашник, не спускающий с меня цепкого взгляда. Я был один против группы, поэтому боятся ему по статусу не полагалось, и оружие он не доставал. Хотя я явственно видел, как боец напрягся, и его рука скользнула в карман.
Было здесь еще двое. Один из них невысокий, невзрачный крепыш в стандартной куртке банд. Взгляд вполне ясный, вероятно курьер. Он стоял, подпирая дальнюю стену у качественной тканевой ширмы. Несмотря на плотность ткани, по полу в небольшой щели все же отсвечивал яркий свет софитов, а из соседнего помещения раздавались характерные возгласы съемок взрослого кино.
Пятый присутствующий сидел на полу в углу и держал в руках приспособление, отдаленно напоминающее портативный кальян. Судя по взору и бессмысленному выражению лица, только что отъехал в прекрасную даль: я заметил белесый дым и синюю жидкость в кальяне. Элизиум, наркотик минут на пять-семь отправляющий в рай, причем замедляющий время – эти пять-семь минут растягиваются для восприятия, действительно даря путевку в рай.
– Hello, bro. I need help, – быстро осмотревшись и оценив обстановку, произнес я, глядя в глаза главному здесь.
После этих слов большой парень глянул на меня ошеломленно и рывком поднялся. Отойдя от первого удивления, он широко улыбнулся, демонстративно показывая зеленые крашеные зубы. Память Олега моментально подсказала мне, как именно в бандах придают цвет зубам, причем подсказала настолько ярко, что я даже плечами передернул в тянущем отвращении.
Местный авторитет между тем громко и звучно сообщил, что очень рад моему приходу, вот только я ошибся – потому что совсем ему не брат. Добавил он еще что-то, но это я уже не пытался переводить – вскинул пистолет, который старался держать не на виду, и нажал на спуск. Раздался выстрел, и самый опасный здесь низкорослый боец-рукопашник умер еще до того, как полностью вытянул оружие из кармана.
У меня здесь неоспоримое преимущество – при своем невысоком росте и кажущейся хрупкой нескладности, у многих возникает желание погладить и пожалеть такого болезного. До того момента, конечно, как не присмотрятся. Именно поэтому я легко застаю врасплох, как того же Аверьянова недавно или сейчас этих…
«…!»
Уже целясь в громилу напротив, я услышал сухой металлический щелчок – после выстрела затвор встал на задержку. Глаза большого парня на миг расширились, а чуть погодя он звучно выдохнул, понимая, что смерть только что была совсем близко.
Отличный ход, дружище – ты даже не подумал проверить количество патронов! – сказал я сам себе. Примерно так выразился по общему смыслу, хотя уложился всего в одно слово, начинающееся на «д», присовокупив междометие с усилительным значением на букву «б».
Выругавшись и подмигнув большому парню, я неожиданно для всех подкинул оружие вверх. На миг водянистые, чуть навыкате глаза дилера поднялись следом, провожая взглядом взлетевший пистолет, а я уже был рядом и смачно ввалил ногой ему между ног, как выбивающий мяч вратарь.
