Текст книги "Молодые Боги. Забытый Путь (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Внезапно мрак тесных комнаток исчез, а я, пролетев несколько метров, оказался на крыше соседнего дома – находящейся уровнем ниже. Брызнула под подошвами черепица, а после и сама крыша встала дыбом – не останавливая бег, я лишь на мгновение опережал хлыст ошеломительной силы заклинания.

Крыша как-то вдруг закончилась, и я прыгнул что было сил – оттолкнулся так, что брызнули перекрытия под ногами. Лететь было метров тридцать, а впереди только покатая крыша храма на большой площади. Не сдюжил бы, если бы не телепортировался на десяток метров вперед. Ультрамариновая вспышка перед глазами – и только я приготовился ухватиться руками за фигурный козырек со скульптурой обнаженной дриады, как мрамор статуи и серый камень взметнулся осколками – ледяная молния ударила совсем рядом.

Отброшенный, я пролетел спиной вперед десяток метров, в падении извернулся и прокатился по брусчатке мостовой, оставляя за собой кровавую просеку. Зачем сюда столько пехоты привели – для количества? Или для отчетности?

Я махнул мечом, изворачиваясь на земле как уж, перерубая ноги сразу трем оказавшимся рядом закованным в броню воинам. И в последний момент, выпустив оружие, вскинул руки, закрываясь зашитой. Упавшая ледяная глыба размером была с небольшой коттедж – еще и брошена с такой силой, что меня вмяло в мостовую вместе с прогнувшейся сферой.

Из ушей брызнула кровь от напряжения изогнувшейся защиты; но были и плюсы: осколки льда смели все живое вокруг в радиусе метров ста, уничтожая лишнюю массовку. Надо мной в этот момент оказалось сразу несколько воздушных скатов – крылья одного из них искрились сеткой молний, грифон и гончая пустоты. Оттолкнувшись усилием – словно каждой клеточкой своего тела, – я выскользнул из ямы. И, даже не успевая подняться на ноги, прокатился в сторону – на четырех костях, работая руками и ногами как атакующий гепард, – уходя от молний и ледяных стрел, скрестившихся в том месте, где только что лежал.

Передо мной вздыбилась мостовая – или от заклинания, или от дрожащей земли – очень кстати. Оттолкнувшись, использовав поднявшийся пласт как упор, я прыгнул в сторону что было сил – прямо под падающий раскаленный огненный шар. Что-то почувствовал только маг на гончей пустоты – рванулось длинное змеиное тело, отваливая в сторону. Перенаправленный огромный шар огня, повинуясь мне с удивительной легкостью, словно гигантский баскетбольный мяч врезался в грифона, уничтожая пламенем и двух скатов рядом.

Свистнул воздух, ко мне потянулись щупальца тьмы – я даже успел увидеть наполненные мраком глаза догадливого темного мага-наездника, как вдруг его голова взвилась ярким зеленым пламенем, полыхнув взрывом через глазницы, а гончая пустоты – заверещав – спикировала в стоявшее на окраине здание, ломая крылья и исчезая в груде обломков.

Спикировавшая из-под самых облаков Ребекка была растрепана, на щеке у графини виднелась глубокая рана – кровь из которой заливала остатки белой майки в совершенно неприличной дыре на куртке. Ее золотой грифон – подобного я видел у Адели – безжизненно рухнул на мостовую, закричав как человек, ломая крылья и лапы. Стальная броня на голове монструозной птицы лязгнула о камни, и огромные глаза подернулись поволокой смерти.

Ребекка ничего не сказала – только прильнула на мгновенье и быстро провела пальцами по моей щеке, ту же увлекая прочь. Я перехватил ее руку, останавливая, и положил ладонь на открытую рану. Ребекка пронзительно вскрикнула от вспышки боли – едва не задохнувшись, – глаза ее сверкнули огнем, а ноги подкосились. Лишь на секунду: несмотря на дичайшую боль от с трудом усвояемой энергии огня, графиня – невиданное дело – сморщившись в гримасе, выпрямилась. Кровавая полоса на ее лице исчезла, рана на обнаженной в прорехе располосованной куртке груди тоже.

– Бежим! – потянула графиня за собой. На приветствия времени не было, но мне очень много сказали ее чувства – накрывшие теплой волной радости встречи. И я порадовался, что мы сейчас несемся двумя огненными кометами – в другой ситуации Ребекка явно почувствовала бы мой стыд за недавние догадки о том, что она меня сознательно бросила – и если бы только бросила.

– Юля здесь? – только и спросил на бегу. Чародейка не ответила – зато я почувствовал тянущую опаску ее эмоций – у моей юной супруги, судя по ощущениям графини, дела сейчас явно дрянь.

– Ш-шайзе! – вдруг вскрикнула Ребекка, резко останавливаясь посреди опустевший улочки – жители отсюда уже сбежали, оставив лишь несколько затоптанных и покалеченных тел.

Выругался и я. И только сейчас вспомнил, что Анубис говорил о том, что меня сверху ждет трое богов. Третьего пока не было – но и двое перед нами выглядели внушительно.

Ломая стену, с неба приземлилась первая богиня. Аура силы рядом с ней не давала в этом усомниться; это была юная худощавая девушка, полностью нагая – не считать же одеждой декоративный клочок ткани размером с носовой платок и змеящиеся по голеням браслеты. Длинные – ниже пояса – черные волосы рассыпались по плечам, глаза блестели отражением мрака преисподней. Богиня была совершенно сложена – подтянутая фигура идеальных пропорций с небольшой, но высокой грудью и крутыми бедрами. Она была бы невероятно красива, если бы не глаза – полностью черные, пугающие, и увенчанные лезвиями острых перьев широкие крылья – держащиеся на уродливых костяных наростах от запястий до самых плеч.

Пронзительно закричав, Нехмет – египетская богиня-стервятник – ринулась в атаку. Слева, опаздывая от ее ритма лишь на мгновение – разрушая небольшую пристройку, появилась не менее внушающая противница – женщина-змея, передвигающаяся на толстом хвосте. На ней из одежды был только золоченый декоративный доспех, едва закрывающий – даже больше подчеркивающий – неестественно огромную грудь, и золотой же обруч, сдерживающий ужасающую прическу из жуткой шелестящей массы. Уаджит – богиня-змея.

Обе они – женщина-змея и женщина-стервятник – являлись частью египетского пантеона, будучи опорой трона фараона; царская тиара в короне повелителя Верхнего и Нижнего Египта.

Не верховные боги. Но боги – и сразу двое. Нам за глаза хватит.

– Беги! – пронзительно закричала Ребекка, заливая всю мостовую перед нами зеленой скверной, телепортируясь рваным росчерком – вспухая чередой атакующих заклятий – исчезая лишь в последний миг перед тем, как землю в том месте, где она только что находилась, взрывало удивительной силой. Ломая пространство скольжением, я ушел от атаки гарпии – удар ее когтей, казалось, смял саму сущность вокруг и сам дополнил очередную ядовито-зеленую стрелу Ребекки файерболом.

Нехбет лишь раззявила ротик: удивительно красивый в закрытом виде и пугающий, полный острых клыков – в раскрытом. Ее визг разметал стену здания за моей спиной, растирая в пыль, и сдул как не бывало ядовитую стрелу Ребекки. Мой файербол, на удивление, ломающего реальность крика богини-стервятника даже не заметил, ударив девушку-птицу, исчезнувшую во вспышке.

Ощущая жар в груди – раскаленный медальон, снятый мною со жреца, явственно прожигал кожу, погружаясь в плоть, – я развернулся к змее. Двигаясь удивительно быстро, скользя на своем широком хвосте, та взмахнула коротким скипетром – и пойманная атакой, сломанная фигурка Ребекки покатилась по камням, ударившись в стену. Разбитый доспех духа брызнул осколками, хлынула кровь из превратившегося в кровавую маску лица графини – и она застыла искореженной куклой в стремительно натекающей луже крови, лежа с неестественно-страшно выгнутой рукой.

Скользнув, как огненная стрела, я оказался рядом с Уаджит. Удивленно расширились желтые глаза со змеиным зрачком, и треснула выбитая челюсть – разлетаясь ошметками плоти и костей. Схватив за извивающийся ужас прически, смяв нескольких гадов так, что брызнуло розовое мясо из змеиных шкурок, я вбил голову богини в угол здания, так кстати оказавшийся рядом. Потянуло горелым мясом – змеи обугливались, извиваясь в моей руке, а я, проломив золотой нагрудник, вырвал сердце богини.

И бросил его в летевшую на меня Нехбет вместе с огнем пламени. Краем сознания ощущая, что амулет Анубиса с головой собаки, – словно увеличившийся в размерах, раскаленной каплей лавы уже проплавил мне грудь – хорошо, если не сжигая ребра.

Гарпия уклонилась – лишь вспыхнули огнем перья на левом крыле – и вцепилась в меня когтями. Густо заискрился доспех духа, а я ударил прямо и беззастенчиво – лбом, ломая нос богине, и сразу добавил правой, полностью вложившись. Отлетев, гарпия пропахала глубокую борозду – исчезая в развалинах дома, откуда только что выбралась.

Полетел в воздух и я – отброшенный ударом столба пламени света.

Прибыл третий бог – именно его сапоги ударились сейчас в мостовую – колыхнув окружающий квартал так, что обрушилось еще несколько знаний. И он был мне очень хорошо знаком – до яркой боли ненависти.

Глава 5. Спасение души

Пара богинь Уаджит и Нехбет была знакома мне еще по прошлой жизни, а вот со славянским пантеоном более полно ознакомился только здесь, на занятиях в Цитадели. Но, даже не обладая знанием, в огромной, увеличенной массивными доспехами фигуре – наплечники и панцирь которых украшали солнечные лики – угадывалась принадлежность божества. Хорс – бог солнца – появился на небольшой площади, озарив ее сиянием своих золотых лат и извивающегося хлыста пламенных молний в руке.

Вот только божество это я видел уже второй раз. Несмотря на закрытый шлем с гребнем – словно у гоплита, – я узнал взгляд. В прошлый раз эти глаза я видел за мгновение до выстрела, отправившего меня на рабский рынок в Новые Миры.

Тарасов, неведомым образом выбравшийся из передряги с уничтоженным проектом «Данте», еще и ставший в новых мирах богом, расхохотался и двинулся навстречу, поднимая широкий, едва изогнутый клинок.

– Здорово, уродец! – с неподобающей божеству радостью произнес он, махнув мечом как клюшкой для гольфа.

Узнал, надо же. Наверное потому узнал, что доставшийся от наемника из Псов шарф, скрывающий лицо, я потерял – а как потерял, – даже не понял.

Время приостановило свой бег, заставляя более полно прочувствовать плавящий грудь медальон. Горелой плотью пахло давно – только я этого не замечал. Отпрянув в сторону – уходя от горящего золотом клинка, я рванулся вперед и ударил Тарасова так, как бьют в драке без судей и свидетелей.

Заревевший белугой золотой гигант улетел далеко прочь – как брошенный катапультой камень, – а я, едва не догоняя летающую груду золотых доспехов, помчался следом. Держа взглядом лишь раскинувшую руки фигуру – провожаемую хвостом переплетающихся молний, – мельком все же увидел, что площадь и улочки вокруг необычайно многолюдны. С одной стороны напирала орда зомби и скелетов – большинство черные и обугленные, – они ступали по склизкой ядовито-зеленой массе скверны, стелящейся впереди армии нежити. С противоположного угла площади тянулись многочисленные воины в золотых доспехах гвардии Хорса – уже схлестнувшиеся с малочисленной группой рыцарей в серых доспехах, озаряемых белым сиянием чистоты.

Местами на площади вихрились камни, земля и лед – небольшими кучками на площадь подтягивались прибывшие в город охотники за головами. Казалось, все сражались со всеми – и то тут, то там в столпотворении рвались прилетающие с неба огненные глыбы, раскидывая противников. Хотя после особо крупного огненного взрыва в стороне я почувствовал дыхание стихии огня – невероятно сильное и словно многократно повторяющееся. Были и здесь повелители бушующей пламенем стихии – заглянули на огонек.

Но, не обращая внимания на удивительно массовую бойню, в поле которой превратился погибающий город, пробежал сквозь мешанину обрушающихся стен и, нырнув под свистнувший хлыст молний, оказался рядом с Тарасовым. Мой объятый пламенем кулак смял его шлем вместе с челюстью, отбросив ошарашенного противника прочь. Ненавистное божество – пока летело во второй раз – видимо успело прийти в себя. В полете он извернулся и приземлился на ноги – полуприсев, схватившись рукой за землю и проехался спиной вперед, оставляя глубокую борозду. Выпущенный золотой хлыст молний случайно отлетел в группу бегущих к нам живчиками зомби, сразу полыхнувших яркими головешками.

Тарасов уже вскочил – перехватив меч – и с пронзительным воплем побежал на меня. Причем звук его крика шел утробно, из груди, на одной ноте – шея и плечи самозваного божества были забрызганы кровью из смятой погнутым шлемом челюсти.

Закричав – тоже несвязно, – чувствуя, как меня объяло пламя магической силы, я помчался навстречу. Уходя в полупируэте от удара меча, выбил оружие из рук Тарасова и ввалил ему кулаком еще раз – целясь в крошево золота, крови и костей челюсти.

В момент удара у меня в груди словно что-то взорвалось; на миг почувствовав невесомость, я открыл рот в беззвучном крике и потерял сознание от боли. И, чувствуя сотрясший тело удар невероятной силы, взвился в воздух – пробив спиной сразу несколько стен, выкатился в просторное пространство внутреннего двора особняка, сминая садовые деревья. И только здесь немного осознал окружающую реальность, ощущая выжженную пустоту в груди.

Амулет, подаренный Анубисом, энергией больше не отзывался. Батарейка кончилась.

Отрыв глаза, приходя в себя после удара бога – пропущенного, ошеломляющего, – я всмотрелся в серое небо, расчерченное дымными следами. И чуть посторонился, когда покосившаяся статуя – качавшаяся на постаменте массивная фигура Юпитера, – все же решилась упасть. Вскинутая в римском салюте рука глубоко вошла в землю, а безжизненный мраморный глаз ткнувшейся в траву статуи посмотрел прямо на меня.

Подобно перевернувшемуся на спину жуку я пытался подняться, подергивая руками и ногами – сила, которой оперировали боги, значительно превосходила мою. И амулет Анубиса, активировавшийся в момент близости божеств, очень помог мне в поединке сразу с темя богами – а я его силу ошибочно принял за свою, неоправданно увлекшись.

Спокойнее надо было быть.

Тарасов появился словно бульдозер, разбивая в пыль стены. Он был без оружия – меч оставил валяться на улочке, – наверное стремясь меня растоптать. Плюнув кровью и осколками зубов, солнцеликий бог грязно выругался – несвязно, но я понял, – и решил втоптать меня в землю.

Понимая, что все – видя, как замахивается для удара Тарасов, я вдруг заметил за его спиной смутную тень. Упавшая с небес хищная гарпия закричала – выворачивая наизнанку пространство вокруг – только в тот момент, когда вцепилась когтями в шею солнцеликого. И мы встретились с ней взглядами – при этом ее черные, маслянисто блестящие страшные глаза удивленно расширились. Торопливо втягивая в себя энергию, я попытался собраться – в прямом и переносном смысле слова, – на грудь, где дымилась прожженная куртка, старался не смотреть.

Богиня-стервятник, глядя на меня, замешкалась на мгновенье – Тарасов смог вырваться из ее захвата – но тут же, поднятый волной пронзительного смертоносного вопля, улетел.

Нехбет обернулась на меня – лицо ее выглядело ошарашенным. И не от того, что я, сверкая огненным взором, поднялся на ноги.

– Беги! – вдруг шепотом – так, что меня проняло до последней клеточки тела, – крикнула богиня, взметнув опасные шипастые крылья и бросаясь навстречу Тарасову.

Стремительная гарпия и бог Солнца, подобравший свой меч, встретились – крик рванулся навстречу солнечному сиянию, а взрыв их столкновения стер с лица земли половину квартала. Переломленная фигурка Нехбет с отрубленной рукой-крылом прокатилась рядом со мной, уставившись в небо потерявшими жизнь черными глазами.

Земля гремела под поступью солнцеликого божества, и я рванул прочь. Петляя, словно заяц, выбегая сквозь полуразрушенный особняк на площадь. Мне было необходимо всего несколько секунд. Повезло – бог меня догнал не сразу, а чуть погодя и вовсе замедлился – едва не попав под рухнувшую с неба каменную глыбу.

Тарасов оказался рядом в тот момент, когда площадь накрыло раскаленное серо-черное облако, спустившееся со склонов вулкана словно огромный фантастический зверь, раскидывающий по сторонам щупальца огня и лавы.

Сразу десяток золотых гвардейцев Хорса – первыми оказавшихся на пути раскаленного облака, буквально взорвались, брызнув паром кипящей крови из сочленений доспехов. Занятые битвой всех со всеми адепты Солнца, боевые маги и полчища нежити –поднятой из погибших жителей умирающего города, и даже воины света упустили из виду такой пустячок как извергающийся вулкан.

Большинство исчезало пламенными вспышками – все пространство вокруг заполонил чистый жар огня; те, кто был облачен в доспех духа, лишь ненадолго переживали остальных – ни один даже самый сильный чародей или боевой маг не сможет сдерживать чистую стихию. Лишь в некоторых местах вспухали сферические купола защиты – жрицы света и солнца, маги крови и скверны ставили блоки, обращаясь за заемной силой к богам и покровителям.

Тарасов сам был богом Новых Миров – заполонившую все вокруг стихию огня он не заметил, а уровень его божественной защиты позволял не перенапрягаться даже от столь агрессивной среды. Вот только он даже не подумал, что сметающий все на своем пути жар оказался для меня чистой энергией.

Уклонившись от удара меча, я закрутил смерчем огненный хлыст – распрямившись, пламенная плетка снесла солнцеликого, сминая и плавя доспехи, брызнувшие раскаленным золотом. С криком ярости я бросился вперед, избивая Тарасова ногами – просто пиная, как футбольный мяч, стараясь попасть в проплавленные латные сочленения. Бог пытался подняться, истошно ревя от боли и ярости, но каждая его попытка пресекалась очередным ударом.

Прыгнув на противника сверху вниз – я, сам превратившийся в огненный вихрь, – ногой вколотил голову Тарасова в землю вместе со шлемом.

– Стой! – раздался позади звонкий голос.

Резко обернувшись, увидел колоритную компанию. Прямо передо мной стояли две огненных чародейки – первая стройная, с горделиво вскинутом подбородком и рассыпанными по плечам иссиня-черными локонами, смотрела строгим, даже властным взглядом. Вторая казалась элегантным призраком – двигаясь с неспешной грацией лебедя. Ее распушенные золотистые волосы волной спускались до пояса – и прикрывали гораздо больше, чем откровенный наряд чародейки. Магистр ордена Красной Розы – самой сильной гильдии магов огня в новых мирах. Я ее знал – это была Габриэлла, сестра Ребекки.

Позади чародеек возвышался башней рыцарь в серых доспехах – на его простом щите был потертый красный крест тамплиеров. Озаренный белым сиянием воин был под защитой силы чистого света, к нему прижалась демонесса, одетая – вернее едва одетая – далеко за гранью легкой эротики.

– Он мой! – произнес тамплиер, показывая взглядом на поверженного бога. Рыцарь был без шлема, лицо его уродовал длинный, спускающийся на шею через глаз и щеку шрам. И только после того как тамплиер заговорил, я его узнал – это был Денис, сопровождавший Габриэллу на ужине в Бильдерберге. А в первом отражении подобного шрама у него не было.

– С какой стати? – с угрозой поинтересовался я, еще одним ударом глубже вбивая голову Тарасова в мостовую. Вокруг меня клубились вихри пламени – дающая энергию стихия пьянила, наделяя ощущением невиданной силы, и отдавать Тарасова я не собирался. Где-то на границе огненного смерча – в котором находились я и плененный бог, сейчас метались золотые лучи солнечного света, пытаясь пробиться в своему повелителю – но перед чистой огненной стихией даже божество было бессильно. Но вроде извивалось и даже пыталось что-то кричать сквозь мешанину смятой челюсти.

Между тем напряглись чародейки, настороженно расходясь по сторонам, опасно оскалилась демонесса, слившаяся, как чувствовал, с тамплиером разумом – оставаясь преданной ему целиком и полностью. Вдруг я неожиданно четко ощутил отклик боли Ребекки – мучительной, всепожирающей, выжигающей саму жизнь. Она же должна была давно умереть! – едва удивился я на краткое мгновение.

– Будешь должен, – обращаясь к тамплиеру только и произнес я, срываясь с места.

Чувствуя, что не успеваю, мчался сквозь серую взвесь, накрывшую площадь, к умирающей Ребекке. Время, подчиняясь мне, вновь остановилось – и, скользнув пространственным перемещением, я вихрем рванулся сквозь оставшееся пространство, оказавшись рядом с графиней.

Почувствовав мое приближение, поднял голову находившийся рядом с ней чародей. Вернее, колдун – при виде меня он отпрянул от Ребекки. Это был высокий, устрашающе выглядевший чернокнижник в плотной кожаной куртке, на перехлестнутых ремнях которой крепились склянки с зельями, тубы для свитков, а к поясному ремню с массивной бляхой прижимался гримуар с обложкой из чешуйчатой кожи. У колдуна был высокий лоб, подчеркиваемый зачесанными назад длинными блестящими волосами, и мертвенно бледная кожа, на которой двумя провалами чернели страшные глаза. Взметнувшийся крыльями плащ – с наплечниками, густо украшенными перьями, – был стянут плечевой цепью, на которой висел наполненный огнем скверны амулет.

В тот момент, когда колдун вскочил, в сознании у меня звонко лопнуло – словно порвалась струна, – Ребекка умерла. Словно часть души вынули – настолько четко я осознал ее смерть.

Огненная плеть перехлестнула через белокожего чернокнижника, испепеляя его защиту и превращая в прах. Даже не удостоив обугленные останки чернокнижника взглядом, я приземлился рядом с истончившимся и усохшим словно мумия телом графини, прижимаясь ладонями с отчаянной надеждой – отдавая без остатка всю свою энергию.

Закрутился огонь, ломая пространство вокруг, фигура графини вдруг наполнилась огнем – превратившись в жидкое пламя, сквозь которое проглянула ее атласная кожа. Лишь на миг Ребекка – нагая, словно новорожденная, – оказалась на моих руках, а мгновением позже ее прекрасное лицо исказила гримаса боли, и графиня исчезла, сгорая в наполнявшем ее пламени – умерев во второй раз.

Я, пытаясь наполнить Ребекку жизнью, перестарался – отдавая вообще все, что только у меня было. Последнее, что запомнил, – изумительного изумрудного цвета глаза за миг до того, как они исчезли в пламени, – и перед моим взором стало темно.