Текст книги "Молодые Боги (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13. Управление гневом

Неуверенно держа перед собой меч, балерина мелкими шажками, по кривой дуге, двинулась к противнику – который даже не обращал внимания на приближение девушки, рассматривая нож.

Я бросил взгляд на помост для высоких гостей. Лишь мастер Олег, набычившись, наблюдал за Маклениным – он, судя по всему, как и Саян почувствовал неладное. Остальные мастера отстраненно переговаривались, лишь дежурно, краем глаза, наблюдая за происходящим. Магистр Орлов по-прежнему не уделял внимания поединку – в этот момент он как раз засмеялся замечанию служанки с подносом – его смех неестественно громко раздался в тишине арены. Еще несколько мастеров обратили внимание на площадку с поединщиками, а магистр по-прежнему улыбался симпатичной служанке, не чувствуя напряжения от находившихся рядом.

Пока Майя подходила, Макленин совершенно не обращал на нее внимания. Он продолжал с любовью рассматривать свой нож – потрогал подушечкой большого пальца заточку, после чего ткнул в нее острием. Отвлекшись от клинка, он поднял руку и на свету наблюдал, как появляется на коже капелька крови. Я же рассматривал щит с эмблемой на его униформе – геральдическую светловолосую деву с распущенными волосами, бережно держащую на руках земной шар.

Балерина уже достаточно приблизилась к второкурснику – и взмахнула мечом. Удар был неплох – клинок обманчиво устремился в грудь, в последний момент изменив траекторию движения ниже. Макленин, отвлекшись от своего ножа в последний момент, неожиданно для меня поймал меч рукой – легкий взмах ножом, болезненный вскрик – и отшатнувшаяся Майя едва не упала. Через всю грудь у нее, наискось от плеча до пояса тянулся ровный и неглубокий надрез.

Макленин некоторое время с любопытством рассматривал девушку, а после на несколько секунд замер в поклоне кавалера, приглашающего даму на танец. Видя неуверенность балерины, он ухмыльнулся и выпрямился. Вновь попробовав ногтем едва обагрившийся кровью нож, поднял глаза на противницу и сделал приглашающий жест к продолжению поединка. Девушка закусила губу и вновь попыталась нанести удар – второкурсник быстро, едва заметно глазу шагнул клинку навстречу – перехватив руки балерины, он исполнил с ней танцевальное па и отпрянул в полупируэте.

Очередной болезненный вскрик – девушка запоздало отшатнулась на несколько шагов. Через грудь у нее, крест-накрест пересекая первый, тянулся второй длинный и неглубокий порез.

– Урод, – прошептал рядом со мной Саян. – Конченый.

Глядя на идеально ровный крест, Макленин коротко рассмеялся. Следующие несколько минут, все ускоряясь, продолжался этот страшный танец – у балерины все прибавлялось и прибавлялось неглубоких и геометрически ровных порезов. Вскоре на песке уже валялось несколько кусков ткани, вырезанных из униформы Майи. Она могла бы выглядеть сейчас как модель в манящем костюме – с многочисленными оголенными местами, если бы не кровь, сочащаяся из неглубоких порезов. В этот момент, как раз, очередным взмахом – совмещенным с танцевальным па, Макленин срезал часть куртки, оставив балерину в костюме амазонки – с обнаженным левым плечом.

Девушка была совсем недалеко от меня – я видел отчаяние в ее глазах, подрагивающие губы, скованные страхом движения. Но несмотря на состояние, близкое к истерике, она держалась – раз за разом пытаясь нанести удар мечом по партнеру в этом пугающем танце.

Присутствующие в ложе теперь неотрывно наблюдали за происходящем на площадке арены – явно недовольный их недавним небрежением второкурсник все же смог привлечь общее внимание. Вот только если набычившийся мастер Олег неумело хранил маску безразличия – напряжение так и читалось во всей его фигуре, то остальные мастера и служанки сохраняли молчаливую невозмутимость. И один лишь магистр Орлов наблюдал за происходящим с неподдельным интересом – наклонившись в кресле, положив на кулак подбородок. При виде подобной заинтересованности в груди у меня начала подниматься волна злобы.

Саян, глядя на истязания над балериной, периодически позволял себе крепкие выражения. Но – совсем тихо. Мастера тоже молчали. Всмотрелся во второкурсников напротив – только на лице Приска была едва заметна бледность плотно сжатых губ, а Клеопатра и вовсе была ярко увлечена действом.

Внутри у меня теснилась ярость от бессилия – чувство самосохранения намекало, что стоит молчать. Но молчать я не мог. Тянулись долгие мгновенья – наблюдая, как уже полураздетая балерина покрывалась паутиной тонких порезов, я четко осознавал, что если сейчас промолчу, этот миг останется со мной навсегда – придется с ним жить. Но в то же время было понимание, что если попробую сейчас остановить изощренное истязание, жить мне – судя по молчанию Саяна и явно нервничающего мастера – мастера! Олега, возможно предстоит совсем недолго.

– Достаточно! – эхо от короткого выкрика заметалось по арене – акустика в которой была великолепна.

Я видел взгляды мастеров – сдержанные, недоуменные и откровенно благодарный – Олега. Вот и доверяй потом первому впечатлению – казавшийся на первый взгляд обитателем опасных городских окраин мастер оказался способен на истинное сострадание. И это в коллективе Цитадели – явно нежалующего подобные эмоции учебного заведения.

Облегченно вздохнул Саян – ему тоже было отвратно смотреть на издевательство Макленина. Я в этот момент некоторое облегчение – скрывающий за показательным спокойствием и невозмутимостью Саян, который на моих глазах избивал и грубо раздевал Юлию – все же может испытывать сострадание.

Макленин, остановленный в очередном пируэте криком, не стал резать балерину – повернувшись, он играючи ушел от меча девушки, и отвесил ей обидный пинок – вскрикнув от боли и унижения, Майя неприятно упала, проехавшись по песку лицом.

– Достаточно, говоришь? – растянул неестественно красные губы в широкой, но безжизненной улыбке Макленин.

Майя продолжала лежать – я видел, как подрагивает от всхлипов ее спина. Закаленная девушка все же не выдержала, но – несмотря на истерику, она не выпустила из рук меч. Который – в несколько скользящих шагов оказавшийся рядом Макленин, выбил их ее руки сильным ударом. Короткий болезненный вскрик, и клинок полетел в стену – с искрами ударившись в крупную кладку над правым плечом Приска – так что несколько мелких камушков попало ему на щеку. Тот даже не шелохнулся, хотя меч, падая на песок, пролетел совсем рядом с его плечом.

Некоторое время Макленин и Приск смотрели друг на друга. Загадочная – явно нездоровая личность, стояла спиной ко мне, и я не наблюдал его глаз, а вот во взгляде Приска читались неприкрытые ярость и гнев.

– Как скажешь, дорогой друг. Как скажешь, – шипящим шепотом – слышным, впрочем, по всей арене, произнес Макленин. Не переставая смотреть в глаза Приску, он грубо поднял Майю за растрепанные волосы, заставив запрокинуть голову – обнажая беззащитную шею.

Наконец отведя взгляд – губа Приска при этом непроизвольно дернулась, Макленин обратил внимание на балерину. Улыбнувшись, он легкими взмахами смахнул с ее носа несколько песчинок.

Глаза девушки были крепко зажмурены – но сквозь плотно сжатые веки пробилось несколько слезинок, чертя дорожки по налипшему на щеки песку.

– Хватит так хватит, – мягким голосом проговорил Макленин, и нанес сильный удар девушке в пах – так что клинок вышел из тела балерины только в районе горла.

Отступив от безвольно опавшей мертвой девушки, Макленин продолжал улыбаться – демонстративно отстраненно глядя в сторону от Приска. И тут я невероятно четко почувствовал исходящую от Макленина к Приску ненависть – она незримо, но настолько густо висела в воздухе, что казалось – ее можно собрать руками.

Как там в дереве умений было – ментальные умения? Эмпатия, телепатия? – вспомнил я дерево способностей, которое изучал в каюте.

– Кадет Приск, примите замечание по поводу нарушения правил поведения на арене во время наблюдения за поединком. Кадет Макленин, примите замечание по поводу нарушения правил поведения на арене во время проведения поединка. Будьте любезны уточнить у меня форму взыскания после ужина.

Голос мастера Олега прозвучал совершенно безэмоционально.

На меня вдруг навалился противный, сковывающий движения страх – ведь меня сейчас убивать будут. Испуг, близкий к панике, парализовал все тело настолько, что я даже не сразу смог вздохнуть полной грудью. И переведя дыхание, зажмурился – вспоминая свое воскрешение, воскрешение Саяна, уверенное спокойствие всех тех, кто только что безропотно – в том числе и юный Санчес, выходили навстречу своей даже в чем-то изощренной смерти.

– Помни, тебе надо быстро у…– зашептал Саян, возвращая меня в действительность. Он не закончил фразу – Макленин как раз повернулся в нашу сторону, и старший Орлов замолчал на полуслове.

Явно психически нездоровый второкурсник – которого, причем, открыто опасался родственник магистра, между тем понемногу избавлялся от ненависти. Сейчас я уже чувствовал исходящий от него неясный каскад целого букета эмоций, основной среди которых понемногу крепло незамутненное, по-настоящему детское любопытство.

Нет-нет-нет, я не хочу читать чужие эмоции. Мне это совсем не надо! – поднялся внутри неясный страх перед открывшимися возможностями.

– Не хочешь, не надо, – раздался рядом протяжный голос.

– А… что?

– Дай сюда свое чело, избранный, – слегка гнусаво проговорил святой отец, возложив мне ладонь на лоб.

Теперь манера разговора и голос монаха напоминали мне стиль общения Кузи – соседа по общежитию, который приторговывал легкими веществами и в связи с этим почти постоянно находился на связи с другими измерениями.

– Вы благословить?

– Три килограмма благословению этому юноше внутривенно. Интерфейс открой… – чуть погодя устало протянул монах через несколько мгновений, не дождавшись от меня понимания.

Подтвердив право доступа, я посмотрел на отстраненное лицо монаха.

– А вы…

– Можешь называть меня мастер Бран. Пара секунд, я настраиваю точку твоего воскрешения в Цитадели. Готово – иди, попробуй отомстить пирожку.

– Пирожку?

– Тише, тише, юный падаван – и никогда его так не называй, если не хочешь умереть быстрой и страшной смертью, или хуже того, жить долгой и мучительной жизнью.

Я чуть скосил глаза на Макленина – который сейчас подкидывал нож, ловя его за лезвие и буравя при этом стену рядом с Приском.

– А вы? Не боитесь?

Мастер посмотрел на меня странным взглядом – я почувствовал исходящую от него глухую тоску обреченности.

– Да мне насрать, – неожиданно ответил он, и протянул, уже уходя: – Ведь я трехглазый ворон…

Проводив взглядом странного мастера, я встрепенулся – вспомнив, что еще даже не взял оружие. Короткий взгляд на Макленина – он так и стоял, подкидывая нож – казалось, буравить стену рядом с Приском его интересовало больше, чем рассматривать очередного противника.

Подхватив катану Сакуры, я быстро прошелся вдоль стены и взял давно примеченный рыцарский щит. Выйдя ближе к центру, замер. Некоторое время просто стоял, ожидая. Макленин на меня не смотрел. Совсем – накручивая себя, он все еще пялился в сторону Приска.

Подавив в себе злость и ненависть – которые появлялись лишь при одном воспоминании о том, что только Макленин творил с балериной, я принялся считать выдохи.

Вновь, как и совсем недавно в стойке на руках, понемногу отстранился от происходящего – к дыхательным упражнениям прибегал часто, особенно они помогали перед волнительными поединками. Там еще – в реальности, когда занимался боксом, а после смешанными единоборствами.

Прошло примерно три минуты. Пять минут. Семь минут.

Я продолжал стоять спокойно – как внешне, так и внутренне – что приятно удивляло. При этом вновь неожиданно четко и насыщено стал ощущал направленные на меня эмоции. Волнение и даже – беспокойство от Саяна, раздражение от сенатора Орлова, любопытство Клеопатры, интерес Олега. И ни следа эмоций Макленина – он словно забыл обо мне.

Вот, вспомнил – развернувшись на пятках, противник удивленно глянул на меня.

Еще несколько минут мы простояли в тишине. Макленин рассматривал меня с головы до ног, испытывая искреннее недоумение. Раздражение. А вот сейчас – отталкивающую, мерзкую злобу.

Я по-прежнему размеренно дышал, сохраняя невозмутимость. Но невольно – вдох за вдохом, нагоняя в себе тяжелую ненависть. Только сейчас пришел стыд – за то, что не я остановил издевательство – сниться мне это вряд ли будет, но еще один камень в копилку к тем, что уже есть на душе, положен. И, избегая мучительных приступов совести, я собирал в себе ненависть к этом странном второкурснику, которого опасаются практически все вокруг.

Макленин между тем покачал головой, недоуменно мне улыбнувшись – нет, больше ощерившись. В этот момент я краешком сознания ощутил эмоции Саяна – в которых теперь чувствовалась еще и жалость.

Быстрый, скользящий шаг – и Макленин вдруг прыгнул вперед, без затей ударив ногой прямо в мой щит. Пространство вокруг на миг превратилось в смешанные разноцветные росчерки – пролетев по воздуху, я врезался в стену арены – находившуюся далеко за спиной. Удар Макленина был настолько силен, подняв меня над песком, что еще немного – вылетел бы на зрительские скамьи. А так, врезавшись в каменную кладку чуть ниже парапета, рухнул вниз – неожиданно даже для себя приземлившись на ноги.

И – практически не испытывая никакой боли, лишь слабое эхо оглушения. Я осознал, что нахожусь будто в защитной оболочке. В это время сверху на меня, совершенно нечувствительно, упала парочка отколовшихся булыжников – это ж насколько велика была сила удара? Краем глаза, ошарашенно воспринимая происходящее, я заметил привставшего магистра, повернувших ко мне головы второкурсников – чувствовал отголоски их эмоций.

Но я не видел и не чувствовал Макленина. А он вдруг возник совсем рядом – в замешательстве я даже не отреагировал на его рывок. Щит, отводимый рукой противника, повело в сторону, и нож второкурсника вонзился мне в живот. Вновь сила удара была такова, что я с грохотом врезался спиной в стену – а нож, к удивлению, остановился в нескольких миниметрах от ткани моей униформы.

Доспех духа?

Макленин дернулся, отшатнувшись – немалая от подобной силы удара отдача оказалась для него неожиданностью. И рассчитывающий вскрыть меня, как и балерину ранее, самоуверенный, думающий лишь о мести Приску второкурсник на краткий миг растерялся – отшатнувшись. Машинально, на рефлексах, я ударил ногой – да, это был запрещенный прием. Бил изо всей силы – успел лишь подумать, что если на мне доспех духа, то…

На всю арену раздался сиплый хрип – кричать Макленин не мог, схватившись руками за пах и открыв рот в беззвучном вопле. Катаны у меня в руках уже не было – когда выронил, так и не понял. На рефлексах я сбросил с руки щит, и перехватив его обеими руками, ударил с широкого размаха в ненавистное уже лицо. Макленин упал на спину, попытавшись встать, но я – отбросив щит, приземлился сверху, нанеся сразу несколько ударов кулаком. Рука, касаясь окровавленного – после удара щита, лица противника, теперь била будто в тугое желе – я понял, что Макленин пытается активировать свой доспех духа. Я начал молотить кулаком сверху вниз – вкладывая в удары всю накопившуюся злость и ненависть – не только на этого второкурсника. После десятка ударов сопротивление возросло, но вдруг раздался звон – лишь частично поставленная защита рассыпалась.

Бить я продолжал до тех пор, пока тело Макленина не начало истончаться, а моя рука уже рыхлила песок арены. Поднявшись, стряхнул с кулака песок – вместе с тягуче-густые каплями крови, и перевел дыхание, пробуя успокоиться. От эмоций, и от усталости после взрывной вспышки физической нагрузки.

Неожиданно громко в тишине прозвучали одинокие хлопки. Безукоризненно четко, семь раз – точь-в-точь, как показывал нам недавно мастер, с замедлением последних трех.

Похлопав, Приск вновь скрестил руки за спиной, глядя прямо перед собой. Стоящая рядом Клеопатра, видно было – едва сдерживалась, справляясь с наползающей на лицо улыбкой.

– Кадет Саян. Будьте любезны, отправьте кадета Джесса на перерождение – камердинер Цитадели ждет лишь его для подготовки вступительной речи, – голос мастера Олега звучал по-прежнему бесстрастно.

Подхватив чекан – самое близкое оружие, лежащее рядом, Саян подошел ко мне.

– Сказочный [идиот]! – прочитал я по губам, прежде чем мой череп проломило острое стальное жало.

Глава 14. Вступление

– Господа воспитанники.

Долгая пауза, заполненная внимательным, несколько надменным взглядом.

– Господа преподаватели.

Вновь пауза, и вновь магистр Орлов неспешно обвел взглядом присутствующих в аудитории под открытым небом.

Все сорок кандидатов воскрешались в небольшой открытой келье крытой галереи второго яруса Цитадели. И сразу же – по крайней мере со мной так было, препровождались слугами к заранее подготовленным местам перед трибуной.

Момент смерти я запомнил достаточно отчетливо. Вспышка боли, необычайная легкость – и серая пелена вокруг, сквозь которую наблюдал за тем, как бесплотным духом поднимаюсь над своим телом. Пелена постепенно сгущалась, превращаясь в непроглядно густой, тягучий туман – и в это же время постепенно обретали тяжесть ощущения возвращения жизни по всему организму. Яркий свет перед внутренним взором – такой, что несколько мгновений просто невозможно открыть глаза, постепенное его затухание – и миг, когда тело полностью возвращается под контроль.

Когда я воскрес, меня подхватили под руки слуги Цитадели и повели к аудитории, устроенной на перекрытии второго яруса. В тот момент на меня смотрели практически все прошедшие отбор кадеты.

Сам я первым делом нашел взглядом балерину. Девушка сидела с неестественно ровной спиной – глядя прямо перед собой. Ее круги под глазами стали более заметны, и чувствовалась общая усталость – даже сильное утомление. На ней была новая по виду униформа – впрочем, как на мне, и на всех остальных бывших кандидатах – хотя лишь совсем недавно после убийства только у единиц мундиры оставались в целости.

Пока двигался к предназначенному месту, чувствовал направленный на меня невероятный каскад эмоций – удивление, радость, благодарность, страх, любопытство, зависть, даже вполне горячее желание. Они как-то видели происходящее – понял я, ощущая этот шквал чувств. Но сейчас отголоски чужих эмоций стихли – будучи обращены на завладевшего вниманием аудитории выступающего магистра.

– Весьма рад приветствовать сегодня в нашей Цитадели всех прошедших строгий предварительный отбор воспитанников первого курса. Поздравляю вас, господа кадеты.

Недолгая выжидательная пауза – и несколько нестройные форменные хлопки, встреченные магистром снисходительным кивком.

Гай Юлий Орлов появился перед зрителями минуту назад – шагнув из яркого зеленого портала – а следом за ним вышли присутствовавшие на арене мастера, выстроившись позади. И после появления на трибуне магистр начал вступительную речь – которую сейчас понемногу развивал, уже перейдя от приветствий к разъяснениям.

– В первую очередь хочу отметить, что пройденный сегодня тест на психологическую устойчивость и наличие минимальной физической подготовки хоть и назван экзаменом, но это всего лишь техническая формальность – как подтверждение, мы не видим ни единого кандидата, оставшегося сегодня за воротами Цитадели. Самый главный экзамен, который вы прошли, это момент, когда приглашение в Цитадель оказалось в ваших руках. Но!

Магистр сделал еще одну долгую паузу, обводя глазами присутствующих.

– Считаю нужным особо подчеркнуть, что вы оказались в учреждении, где подготовка воспитанников ни в коей мере не зависит от их происхождения и социального статуса. Неважно кто вы – вчерашние ученики из неблагополучных школ городских окраин или студенты элитных образовательных учреждений. В нашей Цитадели вы все равны, ибо вы – будущая элита грядущего тысячелетия.

Магистр говорил, разрывая речь на короткие отрезки предложений, делая после каждого недлинные, но многозначительные паузы.

– Историю творят сильные люди. Мы же здесь для того, чтобы сделать из вас по-настоящему сильных людей – как духом, так и телом. Мы позаботимся о вас. И будем до тех пор шлифовать спрятанный в вас сверкающий, но неограненный пока алмаз ваших способностей, пока не увидим искрящегося истинным сиянием брильянта.

За спиной магистра неожиданно возникла объемная проекция. Планета Земля – в центре, а рядом постепенно возникали новые миры. Мир первого отражения постепенно отдалялся, по мере прибавления планов, и в конце концов изображение приобрело схематический рисунок, повторяя тот, который я виде на Карте Хаоса.

– Десятки новых миров лежат у наших ног. Через несколько лет необитаемые пока просторы заселят миллионы, миллиарды новых обитателей – и им будут нужны боги, герои, пророки… И владыки.

Нам с вами предстоит много работы – поэтому не теряйте время, закаляйте тело и дух. Будьте верными и надежными соратниками – потому что серьезные соперники у нас уже есть.

Последняя, чуть более долгая, чем остальные, пауза.

– От всей души пожелаю вам успехов. А всем нам – удачи на предстоящем непростом пути.

– Счастья, здоровья и всего вам доброго, – прошептал кто-то иронично позади меня.

После небольшой паузы раздались дружные и долгие хлопки – магистр Орлов, приняв аплодисменты, жестом попрощался и направился к порталу – который почти сразу организовал один из мастеров.

Стоило только магистру исчезнуть в пространственной двери, как на помосте одно за другим начали вспыхивать окна других порталов – сквозь которые расходились остальные мастера.

– Если бы я произносил такую речь, в конце обязательно бы кого-нибудь ограбили, – вновь негромко шепнул кто-то сзади.

Оборачиваться я не стал, зато поискал глазами знакомые лица. Сакура сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях и глядя в пол перед собой. Санчес, почувствовав мой взгляд, приветственно взмахнул рукой. И лишь в последнюю очередь я заметил Юлию – и понял, что девушка сама только что искала меня глазами. Но тут же, фыркнув как рассерженная кошка, она отвела взгляд.

– Господа кадеты, минуту внимания.

Из мастеров на трибуне остался лишь Олег – с замершими позади него несколькими помощниками из слуг Цитадели.

– Расписание занятий найдете в своем интерфейсе – после прохождения экзамена у вас всех появилось доступ к данным Цитадели. Посмотрите после, а сейчас хочу обратить ваше внимание, что мы находимся на втором ярусе Цитадели. В дальнейшем доступ для вас сюда, как и на третий ярус – без наличия приглашения, закрыт. При нарушении этого правила – как и остальных, незамедлительно последует взыскание.

Всю необходимую информацию о нормах поведения вы можете найти в документе под названием «Инструкция, определяющая правила воспитания и устройства внутреннего порядка Цитадели Эмеральд». Настоятельно рекомендую внимательно ознакомиться.

Мастер говорил дежурно, в отличие от магистра не стараясь завладеть вниманием аудитории.

– В данный момент вы все имеете второй разряд по поведению и не имеете штрафных баллов. По мере оценке нравственных поступков и служебной исполнительности, вы имеете возможность получить высший – первый разряд, или низший – третий. Прошу вас стремиться к сохранению и улучшению данного показателя успеваемости, потому как статистика отслеживается по всем шести Цитаделям академии Транснаполис.

Сейчас мастер тяжелым взглядом осмотрел кандидатов, намекая долгой паузой на значимость своих слов. Видимо увидев ожидаемую реакцию, Олег кивнул и продолжил.

– Сейчас мы с вами проследуем на первый этаж, где каждому из вас будет присвоено жилое помещение с единоличным уровнем доступа. Напоминаю, что выход в первое отражение вне вашего личного пространства возможен лишь в случае крайне уважительных обстоятельств – каждый прецедент нарушения данного правила будет рассматриваться особой комиссией, прошу обратить на это внимание.

Обучение начинается с понедельника. Жду всех в семь часов утра в учебной аудитории – расположение можете узнать на плане первого уровня Цитадели, к которому у вас также имеется доступ. С момента, как получите доступ в личное пространство, можете считать себя в уволенными в отпуск.

Закончив вступительную речь, мастер некоторое время потратил на то, чтобы привить нам навыки дисциплинированного перемещения по территории Цитадели, после чего повел всех на первый ярус.

Я здесь уже был – в отличие от остальных, заинтересованно оглядывающихся кандидатов. Размещение происходило довольно быстро – сверяясь с только одному ему видимыми списками, мастер Олег шел по галерее и открывая двери, запуская в помещения по восемь человек – с каждой группой заходило по слуге Цитадели – вероятно, настраивать личное пространство. В каждой комнате, куда заходили кандидаты, убранство повторяло картину того помещения, где я побывал с Герой.

Весь первый курс оказался разделен на пять групп, и я оказался в последней. Моими соседями стали Софья, Сакура, Майя, Санчес, Хорек и два раннее не привлекавших внимания парня – чуть смугловатый Филипп, осматривающийся по сторонам с напускным меланхоличным видом, и широкоплечий русоволосый Железняк – выглядящий настороженно и даже где-то растерянно. Гербов на униформе не было ни у кого – пустые серебряные щиты.

– Господа кадеты, – обратил на себя внимание мастер и продолжил, когда мы все обернулись: – Тем, у кого нет возможности или желания провести отпуск в первом отражении, отправлено приглашение на сегодняшний ужин. Время до вечера рекомендую посвятить самообразованию. Выход, – выделив слово интонацией, мастер посмотрел в стену над моей головой, – за территорию Цитадели не запрещен, но я порекомендовал бы воздержаться от одиночных и неорганизованных прогулок, занявшись самообразованием и изучением интерфейса.

– Господин мастер, разрешите обратиться, – спросил Филипп, и продолжил после легкого кивка, – а как насчет неодиночных или организованных прогулок? Или нам двое суток самообразованием заниматься?

Филипп сделал вид, что перелистывает страницы воображаемого учебника – на уровне пояса, но Санчес почему-то хмыкнул, едва сдерживая рвущийся смех. Моментально, впрочем, заглохший после взгляда Олега.

Мастер взял небольшую паузу на размышления.

– Завтра, в пятнадцать… тридцать, – наконец произнес он, – жду всех желающих в у ворот Цитадели.

Не прощаясь, Олег вышел.

Я осмотрел новых соседей. Сакура встала в сторонке, сразу будто бы отстранившись от коллектива – но в тоже время и не закрываясь. Также сделал Железняк – подперев стену напротив, он по-прежнему настороженно всех осматривал. Софья первая села за стол, положив подбородок на кулачки – с любопытством ожидая, кто первым начнет разговор. Майя сохраняла внешнее спокойствие – но я чувствовал, чего ей это стоит. Повинуясь наитию, я подошел и аккуратно взял ее за руку. Балерина едва заметно вздрогнула, когда я коснулся ее руки.

Я всмотрелся ей в лицо – снизу-вверх – она была выше меня на полголовы. Чуть прикрыв глаз, на несколько секунд – так что мелко задрожали веки, Майя глубоко вздохнула, и с силой сжала мою руку – я почувствовал, как девушку колотит легкой дрожью. Сразу появилось опасение, что у нее – после произошедшего, могут быть проблемы психологического характера – но когда балерина открыла глаза, я понял, что все в порядке.

Кивнув мне, она отпустила руку и пошла к столу – я в этот момент почувствовал всеобщее облегчение – все подспудно боялись последствий перенесенного ей издевательства. Но балерина сейчас выглядела вполне нормально – лишь очень утомленной. Когда она села за стол рядом с болтающим ногой Филиппом, тот встрепенулся.

– И? – нарушил повисшую тишину тот, поднимая взгляд. – Может познакомимся?

Позади скрипнула дверь, и взгляды всех тут же скрестились позади меня – я единственный находился спиной к выходу.

– Эй, – резкий, несколько раздраженный, приправленный обидой оклик.

Как же мне выключить эхо чужих эмоций?

Развернувшись, посмотрел Юлии в глаза. Она лишь молча – приглашающим жестом, махнула головой и исчезла из поля зрения.

Ну спасибо хоть, что без привычного уже «Как там тебя?» от их семейки.

Прикрыв глаза, я медленно вдохнул и также медленно выдохнул – с удивлением и удовлетворением чувствуя, как легко получается управлять своими эмоциями. А вот Юлия контролировала себя плохо – бешеный калейдоскоп ее ярких, и местами неожиданных эмоций я ощущал все то время, пока мы шли на второй ярус Цитадели.

Слуга, вытянувшийся в стойке у лестнице, нам ни слова не сказал – вероятно, Юлии, как и мне, на второй ярус разрешение на посещений было утверждено. А нет, не утверждено – некоторое время мы постояли в ожидании, пока за нами не пришел Гера. Кивнув слуге, беловолосый поманил нас за собой по галерее – шел он быстро, нам с Юлией приходилось едва не бежать, догоняя – но вскоре мы оказались у нужной двери.

Стандартный зал – по размерам точь-в-точь как тот, в который поселили меня. Вот только сундуков здесь стояло целых четыре, а на стенах было развешано разнообразное оружие и охотничьи трофеи – напоминавшие фантастический бестиарий.

За столом сидели Саян, Дженни – кадет Евгения, Приск и Клеопатра. Последние двое, судя по всему, уже собирались уходить. Второкурсник сдержанно кивнул мне, демонстрируя сдержанное безразличие – он был весь в обсуждении, а вот египетская царица, внешностью больше напоминавшая красавицу из русских сказок, обворожительно мне улыбнулась. Евгения – увидев меня, вздохнула с таким видом, как будто в комнате возникла вдруг непереносимая вонь.

– Руслан, пойми, такие люди не попадают в дорожные аварии, – Приск уже стоял, отодвинув стул, а Саян говорил ему вдогонку.

– Всякое может быть…

– Не может, – отрезал Саян. – Совершенно не тот уровень – это самолет с Качиньским может рухнуть, а в самолет с Бжезинским ты в любой момент – хоть третья мировая начнется, можешь садиться совершенно без опаски. Понимаешь разницу?

Я, если честно, не понимал. А вот Дженни – как и посерьезневшая Клеопатра, также поднявшаяся из-за стола, судя по всему понимали.

– Она всего лишь заместитель министра, – попробовал отстоять свою точку зрения Приск.

– Догадайся с одного раза, в ведении какого министерства Соединенного Королевства находится освоение Новых Миров?

– Министерство защиты окружающей среды? – с ошарашенным – не много ни мало видом, полуутвердительно произнес Приск.

– Это не говорящая голова из телевизора, – едва кивнув, продолжил Саян, – это как раз тот самый уровень, который занимается делами.

Приск взял некоторую паузу. Впрочем, недолгую.