Текст книги "Стальная тень"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Все об этом человеке. Точнее, о его научной деятельности.

– Вы кто?

– Это имеет для вас значение?

– Имеет… Жалко тебя, парень, молодого, красивого.

Почему меня считают красивым? Обыкновенная внешность. Да и немолодой я уже, просто не лысый и не толстый, поэтому и выгляжу моложе. Впрочем, Юрий Эдуардович это, наверное, просто так, в качестве присказки сказал.

– Он тебя раздавит. Уничтожит.

– Пока не уничтожил.

– Это обнадеживает, – улыбнулся редкими острыми зубами Салтанов. – Еще и этого шута горохового ко мне притащил.

– Ну, как артист он, по-моему, очень даже неплох.

– Вот именно – артист! Шут! – вновь дал свое, как ему казалось, более точное определение Юрий Эдуардович.

– В чем суть «системы Комбрига»? Ну, этой новой методики получения знаний?

– И об этом знаешь? Посмотри на меня. Вот она – суть! На моем лице.

Суть системы Комбрига – смерть. Медленная, но неизбежная. Именно это можно было прочитать по худому, лишенному щек лицу Юрия Эдуардовича с ввалившимся носом, серыми губами и болезненно блестящими глазами.

6

– За основу Петр взял методику «точечного сигнала», – продолжил Салтанов.

– Что это такое, уточните, пожалуйста!

– Ну, некий сигнал, который порождает в сознании обучаемого человека некую «точку отсчета». Ну а от этой точки отсчета пойдет дальнейшая цепь получения знаний, информации. Приведу тебе простой пример «точечного сигнала». Вот дай быстрое определение, что такое «тангенс» или «котангенс»? Ну, что задумался, молодой-красивый?

В самом деле, так вот, с ходу мне было трудно, школьную математику я основательно позабыл, в том же Суворовском училище мне ставили «тройки», потому что я был неплохим спортсменом и имел твердые «пятерки» по биологии, истории и литературе.

– А теперь скажи, что такое «биссектриса»? – не получив ответа на первый вопрос, вновь поинтересовался Юрий Эдуардович.

– Биссектриса? – переспросил я и тут же, не напрягая память, точно на автомате, отчеканил: – Биссектриса – такая крыса, которая бегает по углам и делит угол пополам.

– В переводе на язык математики – луч, разделяющий угол на две равные части, – кивнул Салтанов. – Так вот, «крыса, бегающая по углам», сигнал. После его получения в сознании учащегося образуется точка. То есть информационный образ, который он уже при всем желании не забудет. Ты ведь не забыл «крысу»?

– Нет, – усмехнулся я.

И ведь верно, про крысу эту самую я слышал в классе шестом или седьмом. Даже класс не помню, а вот «крыса» до сих пор в памяти.

– Так вот, из этой образовавшейся «точки» начинается отсчет прочих математических знаний, – подытожил Салтанов.

– Эти знания тоже передаются с помощью различных «крыс»? – спросил я.

– По-всякому. Мы разработали несколько способов закрепления в памяти и сознании подобных точек с последующим нарастанием знаний. Ведь важно не просто запомнить какие-то фразы, а осознать, что они значат. «Естудэй, оиамай траблс, симс со фар авэй» знает последний дебил. Но точный перевод скажут отнюдь не все.

– Ну а… Что же здесь такого страшного? – задал я свой главный вопрос. – Просто новая методика обучения, только и всего.

– Сейчас объясню, – улыбнулся сухими серыми губами Юрий Эдуардович. – Дело в том… Ой, даже не знаю, как объяснить… Одним словом, я, Комбриг и еще несколько единомышленников довели систему до возможного совершенства. И это дало феноменальный результат. Молодые люди, участвовавшие в экперименте, проходили программу техникума за неделю вместо двух лет, а вузовскую – за три месяца вместо пяти. Причем вполне осмысленно, без механического заучивания. Таким образом у них появились задатки сверхлюдей.

– В смысле? – переспросил я.

– Ну, они очень сильно отличались от среднестатистических граждан, своих сверстников. Во всех смыслах. С помощью опорного сигнала можно обучать не только науке, но, например, музыке и даже физической культуре…

– А также спецдисциплинам и разведывательно-диверсионной работе? – закончил я за Юрия Эдуардовича.

– Совершенно верно, – кивнул он. – Можете себе представить этих универсальных разведчиков, супертренированных, выносливых, да еще и с суперинтеллектом?

– Где они сейчас? – спросил я.

– Погибли, – ответил Салтанов. – Комбриг дал невыполнимое задание, хотел, чтобы они выполнили невозможное. При этом отдал приказ не попадаться в плен живыми. И отправил в Африку. Тогда там был очередной переворот, ребята получили задание освободить из тюрьмы свергнутого президента. Такие задания хороши для книжных боевиков. Разведгруппа провалилась. Все погибли, кто в бою, а последние трое, со всех сторон окруженные войсками, покончили с собой. Документов при парнях не было, разведслужбы до сих пор гадают, откуда прибыли столь подготовленные профессионалы.

– Комриг сознательно подставил их? – спросил я, вспомнив все «проверки» и «экзамены», устроенные Петром Петровичем лично мне.

– Я же говорю, он хотел проверить бойцов в деле. Могут ли они выполнить задачу, нереальную для простых смертных, пусть даже профессиональных разведчиков, но не прошедших через «систему Комбрига».

– Выяснилось, что нет, – подытожил я.

– Вот именно. Поэтому Комбриг решил усовершенствовать «систему». Пригласил молодых специалистов, стал заново разрабатывать методики. Разумеется, с учетом недостатков прежней «системы». Собственно говоря, «африканский рейд» был затеян еще и с целью выявить возможные слабые места.

– Как же их выявили, если все погибли?

– Комбриг работал рука об руку со Службой внешней разведки. А у тех в Африке был свой агент. Как раз в местной контрразведке. Он смог предоставить подробные сведения о действиях той разведгруппы, о том, как она провалилась, как ее преследовали и в конце концов уничтожили.

– Значит, после этого провала Комбриг привлек новые «свежие силы», – кивнул я и тут же спросил: – Жукова знаете?

– Жукова? – переспросил Юрий Эдуардович. – Да, это такой молодой, невысокий. Помню такого. Да, это один из этих самых «свежих сил». Он, кажется, из разведки, из СВР. Отличный психолог, аналитик. Лучший специалист у Комбрига. У него еще невеста была. Тоже офицер разведки, тогда совсем молоденькая. Наташей ее звали. После моей болезни она подала рапорт на увольнение.

– Простите, а что случилось с вами? – не удержался от вопроса я.

– Наша «лаборатория» пошла куда дальше, чем сами мы предполагали. Наташа и Жуков оказались на редкость талантливы. Мы вплотную подошли к таким вещам, как телепатия, телекинез, и, главное, – с помощью психотренинга научились лечить некоторые заболевания. Правда, не самые сложные, но тем не менее могли за сутки поднять на ноги человека, заболевшего гриппом, в течение часа сбить высокую температуру. Я же решился на рискованный эксперимент. С помощью психотренинга можно не только лечить, но и заболеть… Точнее, вынудить заболеть.

– То есть обрабатываем психологически неугодного нам президента какого-либо враждебного государства и через пару суток он умирает от инфаркта? – вновь переспросил я.

– Да, итог нашей деятельности должен быть таковым. Попутно открылись по-настоящему страшные вещи. Психообработке можно подвергнуть одновременно миллионы граждан. Запрогроммировать их на массовое самоубийство, да на все что угодно… Догадываешься, как?

– Телевидение, радио, пресса?

– Как и в давние времена, почта-телеграф, – в очередной раз он улыбнулся сухими серыми губами. – Так вот, в ходе эксперимента я сам внушил себе болезнь, а потом должен был внушить себе выздоровление. Я настолько был захвачен этой идеей, что верил в нее на все сто. В результате же… Нобелевская премия по медицине не состоялась, я скоро умру. Внушить удалось, но далее… Господь бог не дал нам овладеть процессами, подвластными только ему. И наказал меня за тяжкий грех, гордыню. Ничего, скоро мы с ним встретимся…

– Что было после того, как вы ушли от Комбрига из-за болезни?

– Двое ведущих специалистов не захотели работать. И они исчезли. Жуков же, напротив, был одержим идеей довести «систему» до безупречного состояния. Наташа же, его невеста, продожать работу отказалась наотрез. Но ее не решились трогать, не решились из-за Жукова. Она просто ушла в отставку из разведки.

Я хотел было уточнить, почему невеста Жукова лишилась ноги, но не стал. Времени было в обрез, а мне нужно было узнать еще много важного. И я задал следующий вопрос:

– Вы знаете, как ныне функционирует «лаборатория»?

– Предполагаю, – ответил Юрий Эдуардович. – Комбриг использовал Жукова на все сто процентов, задвинул в подмастерья. Все наработанное Жуковым присвоил себе. Но самого Жукова будет держать при себе, используя по мере надобности.

– А другие ученые, специалисты есть в «лаборатории»?

– Нет. Точнее, Комбриг и Жуков по мере необходимости задействуют специалистов из самых различных сфер. Даже колдунов и экстрасенсов. Но они просто получали заказ, выполняли определенную работу, в дальнейшем их материалы попадали к Жукову. Но нанятые спецы никогда не знали ни истинных заказчиков, ни истинных целей. На сегодняшний день в руках Комбрига сконцентрированы все разработки. А Жуков все более и более превращается в марионетку. Разве не так?

– Так, – кивнул я.

Минуты две, если не больше, мы оба молчали. Добавить Салтанову было нечего, да и у меня вопросов не рождалось. Что теперь говорить? Все окончательно встало на свои места. До определенного момента Комбриг берег Жукова точно зеницу ока. Петр Петрович – сам талантливый ученый, разработчик, но Жуков оказался талантливее. Комбриг использовал Жукова по полной программе, с его помощью завершил теоретическую часть модернизированной «системы», а потом… А потом решил проверить Жукова на прочность, в самом деле сыграл с ним, точно с марионеткой. Он, Комбриг, обожает всякие испытания. Для других. Через несколько дней, после подписания указа и придания Управлению координации статуса министерства, Комбриг окончательно сформирует команду (точнее, уже сформировал!) и приступит к реализации ее практической части. Для этого отобраны студенты и студентки вроде Любы, прошедшие специальное тестирование. Из них должны получиться суперпрофи. Гвардия (Или опричнина? Штурмовики?) Петра Петровича. Управление координации может получить неограниченную власть над страной. Петр Петрович будет «координировать» жизнь миллионов граждан, а уж как он координирует, я испытал на собственной шкуре. Как это он мне разоткровенничался? Мы сможем «управлять процессами»! Любыми, вплоть до демографических. Какая роль отводилась мне? После всех этих «проверок» я должен был возглавить «силовой блок» управления, никак не меньше. В самом деле, маневры устроил Петр Петрович! Кто кого! Или я Пловца, или Пловец меня! Или я Феликса, или бандюга! Феликсу-то жизнь и свободу сохранил, значит, и для него в управлении местечко имеется. Силовой блок возглавит Пловец, очень опасный противник. С другой стороны, он уже имел возможность убить меня, но не стал этого делать. Впрочем, надеяться на милосердие людей Комбрига не стоит. Пловец выбрал свою сторону и больше щадить меня не будет. А еще у Комбрига такие ребята, как Сашка Лемберг. Верят ему, надеются на гуманизм «системы»? Наверное. Сашка-то моложе меня, кажется, восьмидесятого года рождения…

Смотрим далее. Меценат экстрасенсов и черной магии Щербицкий, ныне покойный, спонсировал всяких «оригиналов», подружился с Петром Петровичем, который с помощью Жукова отсеивал шарлатанов и обманщиков, но при этом использовал некоторые оригинальные идеи, которые можно было почерпнуть у иных экстрасенсов. На определенном этапе Щербицкий стал лишним, и Комбриг уничтожил его с помощью Феликса. Теперь каратист у Петра Петровича на коротком поводке, ждет команды «фас»! Комбриг вообще не любит оставлять в живых тех, с кем работал, но уже использовал. Стоп еще раз! Убийства ученых! Об этом говорил полковник Стражников из ФСБ! Кстати, что-то его долго нет… Так вот – среди убитых ученых наверняка были те, кто получал «заказы» от Комбрига, консультировал его по различным вопросам. М-да, не оригинален Петр Петрович, не оригинален. Тираны всегда убирают тех, с помощью кого приходят к власти. Ближайший аналог – «ночь длинных ножей», когда Гитлер уничтожил своего соратника Эрнста Рэма и его штурмовиков.

– Если использовать «систему» сугубо в мирных целях, то она позволит освоить программу одиннадцати нынешних классов за два года, если не меньше. А нужно ли это?

Вопрос вырвался у меня сам собой. Нужно было как-то нарушить затянувшуюся паузу, и я тут же поразился тому, что лишь сейчас мы подошли к самому главному!

– Вот, молодой человек! – Салтанов аж засветился, выглядел сейчас бодрым, почти здоровым. – Суть в том, что нельзя всех сделать одинаково умными, нельзя сделать всех одинаково свободными. Кто тогда будет мести улицу?

При этих словах Юрий Эдуардович кивнул за окно. Вдалеке, рядом с забором, виднелся силуэт уборщика территории, подметающего опавшие листья.

– Для такой работы нужно знание математики и физики?

– Общие знания и культура еще никому не вредили, – пожал плечами я.

– Ну а теперь представь себе, что в результате внедрения «системы» в мирных целях сразу все становятся умными, образованными, гармонично развитыми?

– Некому будет мусор убирать и сортиры драить?

– Этот вопрос решается, тут другое. Умный образованный человек нуждается в соответствующем образе жизни. Соображаешь, куда клоню?

И я сообразил.

И даже живо представил себе все это. Поумневшее в течение десяти-двенадцати лет человечество столкнется со страшной проблемой. Уровень потребления будет неуклонно расти, стало быть, повысится уровень жизни. Научная мысль победит ряд болезней, стало быть, снизится смертность. В политике возобладают благоразумие и гуманизм, поэтому не будет войн. Снизится и преступность, особенно тяжкие преступления. А вот рождаемость вряд ли. При хорошей жизни каждая семья хочет иметь как минимум одного ребенка. А сейчас вовсю идет кампания за многодетность! Таким образом, человечество увеличится во много раз, потребление станет все выше и выше, естественной убыли (болезни, войны) почти не будет. И все это в течение десяти-двенадцати лет? Каждый, кто хоть раз ездил по столице на автомобиле, никогда не забудет гигантские пробки. Это сейчас… Мной овладели очень негуманные мысли! Выходит, в случае улучшения уровня жизни и улучшения самого человека планете Земля грозит перенаселение? Вновь в памяти встают пробки. А также пляжи, на которых плюнуть некуда, переполненное метро. Колонизировать Марс, сделать его атмосферу пригодной для жизни или переселиться в океан за десять-двенадцать лет человечество не успеет. Тьфу, что за дурацкие мысли у меня! Все это из области фантастики, нереально! Тем не менее я высказал Салтанову вслух то, о чем подумал.

– Браво, парень! – от моих слов Юрий Эдуардович выглядел уже окончательно выздоровевшим. – Принцип уловил верно! Благими намерениями вымощена дорога в ад! Казалось бы, чего плохого в том, чтобы дети лучше усваивали школьную программу? А плохое-то есть даже в этом!

– Согласен, – кивнул я.

– Предположим, для подавляющего большинства детей освоение школьной программы станет делом легким, даже веселым. «Биссектриса – это крыса, то есть луч» и тому подобное. Так, играючи, до десятого-одиннадцатого класса и доучатся. А жизнь – она штука сложная. Даже в любимой профессии есть сложности, иногда очень тяжело преодолимые. А человек вступит в жизнь, совершенно к трудностям неготовый. Даже имея хорошие, качественные знания, он может не состояться в профессии, даже выбранной им самим. На «крысе» далеко не уедешь, просто так одними «сигналами» жизнь не выстроишь. Таким образом, несовершенство школьной программы готовит человека к дальнейшим сложностям! Кто-то может их преодолеть, кто-то нет. Ты вот, например, стал тем, кем хотел, или тебе это не удалось?

– Сумел, – не раздумывая, ответил я.

В самом деле – посмотрев в детстве фильм о десантниках, я решил стать одним из них. Поступил в Суворовское, потом в Рязанское командное…

– Ты приложил усилия, справился со школьными трудностями и смог осуществить свою мечту. Ну а то, что не во всех науках силен, насчет тангенсов лоб морщишь, может, и не так плохо?

– Получается, что так. Нельзя объять необъятное, – я в который раз не изменил своей привычке цитировать классиков.

Привычка эта выработалась у меня еще с Суворовского училища. Я тогда познакомился с двумя милыми девушками, но они, узнав, что я собираюсь связать свою жизнь с армией, заявили, что не любят военных. Я спросил, «почему» и получил не шибко вежливый ответ, что все военные – «дубы». А я парень начитанный был, вот и взял в обыкновение в беседе с девушками что-нибудь такое из классики ввинтить. А потом и не только с девушками.

Мы вновь сидели молча. Точки над «i» были расставлены окончательно. Юрий Эдуардович вновь осунулся, принял болезненный вид, глаза потухли. И тут раздался звонок в дверь.

7

– Это Стражников, – услышал я из-за двери голос Даниила Алексеевича, как только поинтересовался, кто соизволил посетить нас.

– К нам из ФСБ, – сообщил я Салтанову.

Тот ничего не ответил, и я впустил полковника.

– Из госпиталя вот сбежал, – пояснил Стражников. – Я один. Группу силовой поддержки мне не дали. И самому ехать запретили. Но я здесь, как видишь.

– Вижу.

– Ну и на какие вопросы я должен получить ответы? – перешел к делу полковник.

– На все, – ответил я и пригласил Даниила Алексеевича в комнату к Салтанову.

Юрий Эдуардович, сгорбившись, сидел в кресле, обхватив руками голову. Локти покоились на коленях, спина, обтянутая дорогой тканью халата, выгнута колесом. Наверное, уже порядком устал. А тут новый гость, да еще из ФСБ.

– Юрий Эдуардович, я прошу прощения, вы устали, но сейчас необходимо повторить то, что вы рассказали мне. Перед вами полковник ФСБ, он занимался делами об убийствах ваших коллег. Они наверняка связаны с деятельностью Комбрига. Наберитесь сил, помогите нам!

Салтанов не ответил. И рук от головы не отнял.

– Юрий Эдуардович! – продолжил я. – Это очень важно. Нельзя, чтобы осуществились планы Комбрига. Даниил Алексеевич представляет государственные структуры, он готов помочь нам. Мне жаль утомлять вас, но…

Договорить я не успел. Стражников быстрым движением отнял ладони Салтанова, закрывающие лоб и верхнюю часть лица. На нас глянули остекленевшие, лишенные блеска и какого-либо выражения глаза. Юрий Эдуардович Салтанов был мертв…

– Как это понимать? – спросил полковник Стражников.

– Вскрытие покажет. Или вы думаете, его убили? Это исключено, – только и смог вымолвить я.

Вон оно как сложилось! Напрягся старина, приободрился. Выложил все, что знал, что никому до сегодняшнего часа доверить не мог. И не выдержал.

– Тогда слушайте меня, – проговорил я.

И, стараясь быть кратким и лаконичным, изложил полковнику содержание беседы с Салтановым, а также поведал и о своих злоключениях.

– Ну ты, парень, выдал! Немедленно едем со мной! Пойдем к директору ФСБ, – произнес Стражников и уже направился было к дверям.

Но тут я увидел мелькнувший за окном силуэт. А в следующее мгновение стекло влетело в комнату вместе с оконной рамой, последовала яркая вспышка и грохот. Спасать полковника мне на сей раз не пришлось, у него была отменная боевая реакция. Мы одновременно упали на пол и перекатами ушли в соседнюю комнату, точнее, даже не в комнату, а в маленький чуланчик, не имеющий окон. А в комнате уже покойного Юрия Эдуардовича заплясали языки пламени. В окно была брошена зажигательная граната. Люди Комбрига решили сжечь нас, а потом все свалить на неисправную проводку. Петр Петрович вычислил нас самым простейшим образом. Сначала он понял, что потеряна связь с Актером. Потом стал раздумывать, кого мог сдать народный заслуженный, если я хорошенько нажму на него. И без труда вычислил их бывшего общего друга Салтанова. Некоторое время ушло на дорогу, и вот группа ликвидаторов здесь. Мы с полковником чуть-чуть не успели. Между тем грохот раздался со стороны входных дверей. Гранату рванули и там. Стражников выхватил табельный пистолет и дважды выстрелил в сторону окна и двери.

– Боекомплект экономьте! – произнес я.

– Может, задену кого, – отозвался полковник. – Они сейчас рядышком, еще пару зарядов бросят. Окно выбитое видишь?

– Вижу.

– Сейчас попробуем через огонь, в окно.

– Постреляют они нас там.

– Как знать. А здесь мы задохнемся и испечемся.

Стражников оказался лихим мужиком. В самом деле – шанс на спасение один. Такой наглости, того, что мы рванем через стену огня на волю, от нас, понятное дело, не ждут. Оказавшись вне дома, у нас появляется шанс на спасение. А там уж, кто уцелеет… И тут откуда-то сбоку я услышал негромкий женский голос:

– Ребята, давайте сюда!

Обернувшись, я увидел круглое курносое личико симпатичной домработницы. Оно показалось из дверей встроенного шкафа. Но ведь Салтанов отпустил ее домой! И какой смысл прятаться в шкафу от зажигательных бомб.

– Здесь убежище и потайной выход, – пояснила домработница.

Более вопросов ни у меня, ни у Даниила Алексеевича не было.

* * *

– Их трое. Но точного места выхода они не знают. Видите – топчутся, оглядываются.

Убежище и тайный подземный ход были снабжены перископом. Прежде чем выйти, мы припали к окулярам перископа и имели возможность увидеть, кто ждет нас на воле.

– Все правильно, – согласился я со Стражниковым. – Комбриг знает, что на даче у Салтанова есть тайный ход, но точной схемы у него нет. А этих троих выставили на всякий случай. Так… Вот этот, который за старшего, мне знаком.

– Мне тоже, – кивнул полковник.

Тот, кто был за старшего, помнился и мне, и Стражникову как один из «марсиан», подчиненных Германа. Только он не вместе с командиром оказался, а с Феликсом. А теперь на Комбрига работает. А ведь когда-то бойцом спецназа был, пусть тюремного, но и там ребята не хилые и не тупые.

– Вашего знакомого беру на себя, – произнесла женщина, достав миниатюрный пистолет с глушителем. – А вы остальных.

Решительная домработница у Юрия Эдуардовича, повезло нам, ничего не скажешь. Только у нас с Даниилом Алексеевичем был один пистолет на двоих, полковничий, табельный.

– Валентин, ты как? – спросил Стражников. – Я сразу двоих не уложу.

Полковник как-никак после ранения. Хоть и лихой мужик, но большей частью полковникам положено в кабинете сидеть. Промахиваться сейчас никак нельзя. У парней под куртками пистолеты-пулеметы.

– Давайте оружие, – кивнул я.

Конечно, я не голливудский ковбой, но упражнения по скоростному поражению нескольких мишеней всегда выполнял на оценку «отлично». В боевых условиях иной оценки не бывает. Иначе давно в земле бы лежал.

– Ну, по счету раз! – молодая домработница окончательно взяла командование на себя.

Нам предстояло незамеченными выползти из убежища и тут же, не имея возможности долго прицеливаться, поразить троих бойцов. Перед тем как выйти на «линию огня», женщина протянула мне глушитель.

– Раз, – полушепотом, но внятно произнесла наша спасительница, и наши с ней два выстрела, точнее, хлопка, слились в один.

Двое упали, точно сбитые городки. Третий успел присесть, хотел было выхватить оружие, но мой второй выстрел не дал ему этого сделать.

* * *

Над верхушками деревьев было видно зарево вовсю пылающей дачи Салтанова. Слышалась сирена подъезжающей пожарной машины. А мы втроем двигались к реке, находившейся на территории дачного поселка.

– Пойдем рекой, – произнес Стражников, когда мы поравнялись с лодочной станцией.

Далее мы сделали не совсем законную вещь. Взломали ангар с рыбацкими лодками и вытащили одну из них вместе с веслами. Сторожа у ангара, по счастью, не оказалось. Далее я сел на весла, а Даниил Алексеевич и наша спасительница изобразили влюбленную обнимающуюся пару. Полковник был прав. Уходить по шоссе рискованно – люди Комбрига могли блокировать выезд, а вот реку… Во-первых, трудно, во-вторых, бессмысленно. Мы же сейчас на веслах выйдем из охраняемой зоны (вода большая, четкой границы быть не должно), пристанем к берегу, а там и до железной дороги недалеко. Однако нашим надеждам не суждено было сбыться. Не успели мы дойти до большой воды, как уперлись в самую настоящую границу. Несколько буйков с натянутой сеткой перегородили нам выход из охраняемой зоны.

– Даже воду перегородили, – произнес Стражников.

– Совсем недавно, – заметила женщина. – Пару дней назад здесь ничего не было.

Я молча погреб к берегу. Где-то совсем рядом играла музыка, слышались радостные вопли.

– Простите за нескромный вопрос, – обратился наконец к женщине Стражников. – Вы, собственно говоря, кто?

– Ваша коллега, Даниил Алексеевич. А ваш разговор с Салтановым, молодой человек, у меня вот здесь! – женщина показала диск и карту памяти.

– Неплохо работаете, – усмехнулся в офицерские усики Стражников.

Как ее там называл Салтанов? Кажется, Светлана, вот отчество забыл. Впрочем, на самом деле она, наверное, и не Светлана вовсе.

– Мы вели параллельную разработку группы Комбрига, – продолжила Светлана.

– Вы, это кто? – уточнил Даниил Алексеевич.

– Спецотдел при Управлении правительственной связи. В наши обязанности с недавних пор входит контроль над секретными научными разработками. Послезавтра на стол президента ляжет указ о создании некоего Управления координации. Впрочем, что мне вам говорить, все на диске, вашими голосами сказано.

– Значит, в вашем спецотделе понимали опасность экспериментов Комбрига? – не удержался от вопроса я.

– Да, причем давно. Но у Комбрига очень влиятельные покровители. Он ведь работал со Службой внешней разведки, имеет обширные знакомства. Наш спецотдел собирал доказательства преступной и опасной для общества деятельности Комбрига. Я была приставлена к Салтанову, и сегодня эти доказательства я получила.

При этих словах Светлана достала второй диск, копию первого. Ну и техника у спецотдела при Управлении правительственной связи, сразу на два диска пишут!

– Один из нас должен дойти либо до директора ФСБ, либо до моего начальства, – подвела итог Светлана.

– А позвонить? – спросил я.

– Попробуйте, – Светлана протянула мне свой мобильник.

Он не включился, вообще не подавал ни малейших признаков жизни.

– Накинули «лассо», – сообразил я.

«Лассо» – это такое средство РЭБ, радиоэлектронной борьбы, точнее, подавления. В определенном радиусе отключается всякая мобильная связь. Стало быть, наши преследователи совсем близко.

Причалив к берегу, мы тут же укрылись за деревьями. И вовремя. Из-за сучьев и листвы мы разглядели, что по близлежащей дороге прохаживаются четверо спортивных ребят и милиционер. Точнее, человек, одетый в милицейскую форму. На обочине стоял джип с тонированными стеклами, непременный атрибут подобных компаний.

– Полковник, один диск вам, другой останется у Светланы, – принял решения я, хоть и не был здесь старшим по званию. – Мы попробуем прорваться, вы оставайтесь здесь! – сказал я Даниилу Алексеевичу.

В самом деле, полковник после ранения, а тут еще драка серьезная предстоит. Отлежится в лесу, мы в это время «шумнем». Потом, когда шум уляжется, Стражников как-нибудь до своих доберется. А уж если нам улыбнется фортуна, то через каких-то час-полтора за ним прилетит фээсбэшный вертолет.

А сейчас мы со Светланой попытаемся прорваться!