Текст книги "Вторая мировая война. Вырванные страницы"

Автор книги: Сергей Веревкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Специальная группа наносила удар по заранее выявленному через свою агентуру в Локоте дому, в котором проживал глава Локотского самоуправления Константин Павлович Воскобойник. Задачи, которые ставили перед собой нападавшие, были просты и незатейливы: уничтожить всех, обнаруженных в театре, казарме и доме Воскобойника, забрать с собой арестованных, среди которых было немало выявленных и пойманных работников НКВД и видных коммунистов, и уйти опять в леса. Сил, привлеченных для выполнения этой задачи, было более чем достаточно: в общей сложности до пятисот работников НКВД, именно матерых работников НКВД, а не каких-то там кудлатых да бородатых «народных мстителей» и «советских патриотов». Профессионалов своего дела. Почти все были вооружены автоматами, гранатами. Имелось несколько десятков ручных пулеметов. А противостояли им всего лишь двести «народных милиционеров», к тому же разбросанных по большой территории, чтобы «прикрыть» от нападения все возможные направления. Это была беспроигрышная игра. Это должна была стать акция на уничтожение. Бойня.

Кстати, вот как спустя полтора года, 24 сентября 1943 года, капитан Александр Дмитриевич Русаков, офицер для особых поручений украинского штаба партизанского движения, охарактеризует руководителя той ночной операции работников НКВД Емлютина и его «орлов»: «...Подполковник Емлютин, бывший начальник райотдела НКВД в Курской области. Население Курской и Орловской областей хорошо знает «партизан» Емлютина. Это банда насильников, грабителей, мародеров, терроризирующих местных жителей, сам Емлютин – садист, живущий только убийствами...»

Великую Отечественную войну для всего Советского Союза, а вторую гражданскую войну для территорий «Локотской Республики» Д.В. Емлютин начинал младшим лейтенантом госбезопасности, начальником одного из райотделов НКВД в Курской области. Уже летом 1941 года, в первые дни войны, когда были образованы специальные 4-е отделы НКГБ во всех областных, республиканских управлениях НКГБ, призванные организовывать диверсионную деятельность на территориях, которые могут быть «временно оккупированы немецко-фашистскими захватчиками», младший лейтенант госбезопасности Д.В. Емлютин стал во главе такого отдела в Орловской области. За два месяца, с начала июля по начало сентября 1941 года, Д.В. Емлютин развернул на основе оставшихся работников НКВД мощную и разветвленную сеть диверсионных отрядов. Эти отряды были призваны в кратчайшие сроки организовать на Орловщине мощное «советское» партизанское движение, когда территории Орловщины будут сданы немцам (а умный и дальновидный Д.В. Емлютин не питал особых иллюзий насчет боеспособности «несокрушимой и легендарной, в боях познавшей радость побед»). Уже в сентябре 1941 года он хвастливо докладывал «наверх» – в Москву, что подчиненные ему отряды контролируют полностью Суземский и Навлинский районы Орловской области с населением 130 000 человек. Это при том, что эти территории все еще были формально под советской властью. Служебная карьера Д.В. Емлютина быстро и резко пошла вверх, и начало 1942 года он встретил уже старшим лейтенантом госбезопасности, что соответствовало армейскому званию майора. Хороший организатор, к тому же крайне жестокий в своих действиях, резко выделявшийся в силу этого среди всех остальных руководителей орловских «партизан», он стал на Орловщине своего рода советским противовесом не менее яркому организатору Константину Павловичу Воскобойнику. А в условиях партизанской войны крайняя жестокость и неразборчивость в средствах Д.В. Емлютина стали той козырной картой, которая явно побивала, пересиливала интеллигентность и высокий нравственный потенциал; К.П. Воскобойника. Последующее подлое убийство К. П. Воскобойника подвело закономерную черту под личным противоборством двух ярких, талантливых, одаренных, но диаметрально противоположных личностей.

На равных с Д.В. Емлютиным смог побороться только преемник К.П. Воскобойника, бывший матерый зэк Бронислав Владиславович Каминьский, потому что он не побрезговал взять на свое вооружение методы и приемы Д.В. Емлютина. Более того, он стал даже перехлестывать его в этих методах и приемах. Д.В. Емлютин начал терпеть одно поражение за другим, его отряды стали обильно истекать кровью, распадаться и вытесняться из брянского леса, ни о каком «полном контроле над Суземским и Навлинским районами» говорить уже не приходилось.

Вот только стоила ли овчинка выделки? Такой ценой?

Тем не менее полностью Д.В. Емлютин так и не был разбит, даже и операцию «Цыганский барон» он пережил относительно нормально, отделавшись малой кровью. Отряды его, несмотря на огромные потери, все же полностью уничтожены не были, а значит, заново загнав туда орловских и брянских мужиков и более-менее восстановив этим свою численность, могли рапортовать наверх, в ЦШПД, что все «чики-брики».

В дальнейшем карьера Д.В. Емлютина шла как по накатанной колее. В сорок третьем году он был уже капитаном госбезопасности, что соответствовало армейскому званию подполковника, а затем стал и полковником, и Героем Советского Союза. Таким образом, его безмерные заслуги в организации партизанского движения на Орловщине были по достоинству оценены партией и правительством. «Партизаны» из отрядов, подчиненных Д.В. Емлютину, со зловещей ухмылкой гордости и своей сопричастности к любимому вожаку называли себя емлютинцами. Это слово стало тогда на Орловщине чуть ли не нарицательным. Оно говорило о многом.

Кстати, тогда же, еще в 1942 году, Д.В. Емлютин насмерть поссорился с другим, по выражению пролетарского поэта Маяковского, «агитатором, горланом, главарем» – командиром партизанского соединения Сабуровым А.Н., который забрел на Орловщину, рейдируя (а проще говоря, спасаясь от уничтожения) с Украины. Тогда партизанские соединения Д.В. Емлютина и А.Н. Сабурова длительное время действовали самостоятельно, так как ни один из них не хотел подчиняться другому. А рация в то время была только у Сабурова. Чем он тут же и не преминул воспользоваться. Все операции «партизан», которые совершались в то время на Орловщине и ее части Брянщине как «сабуровцами», так и «емлютинцами» (о которых Сабуров также знал), передавались наверх, в Москву, по рации Сабурова как совершенные исключительно «сабуровцами». Москва реагировала на это адекватно: на Сабурова посыпались почести – звания, ордена и прочая, а над Емлютиным стали сгущаться тучи. Неведение Москвы об истинном положении дел длилось долго – несколько месяцев. За это время Сабуров окончательно утвердился в образе «народного героя», поэтому, когда наконец у Емлютина появилась рация и он стал яростно доказывать Москве и показывать ей, «кто есть ху», было уже поздно. Правда, Д.В. Емлютина так же, как и Сабурова, наградили званием Героя Советского Союза, но отношения между ними были уже испорчены окончательно. Они и их соединения уже не могли воевать рядом, поэтому Сабуров с его соединением ушел с Орловщины от греха подальше.

* * *

...Ни одна из целей выполнена не была. Работники НКВД пробились, прорвались через все деревни, но малочисленные взводы открыли огонь, подняли тревогу, заняли круговую оборону, а затем начали отдавливать оставленные против них заслоны к Локотю. При этом с самого начала «партизаны»-диверсанты несли потери от меткого огня мужиков-«народоармейцев». Работники НКВД легко прорвались через передовые позиции «локотчан» и быстро ворвались в сам Локоть, но дальше у них дело не пошло. Точнее, пошло, но только вот пошло враскосяк.

«Партизаны»-диверсанты из НКВД были уверены в полном успехе запланированной операции. Как им казалось, на их стороне было все. И внезапность нападения, и очень хорошо выбранный и рассчитанный момент нападения, и подавляющее превосходство в силах и средствах: пятисот отборных головорезов-профессионалов, вооруженных сотнями автоматов, десятками пулеметов, огромным количеством гранат и взрывчатки, против двухсот ополченцев из числа местных мужиков, вооруженных мосинскими винтовками образца 1891 года. Работники НКВД обоснованно предвкушали, что в ночь на восьмое января они устроят «избиение младенцев», «Варфоломеевскую ночь» – безопасную для работников НКВД бойню плохо вооруженных ополченцев и их беззащитных семей, резню, которая устрашит оставшихся в живых, и те на веки вечные зарекутся поднимать свои подлые головы против советской власти! Поначалу успех, вызванный всеми этими факторами, сопутствовал нападавшим работникам НКВД, и они смогли ворваться в здание театра, расстреливая очередями из пулеметов и автоматов все й всех вокруг, бросая во все стороны ручные гранаты. Но первый испуг и оцепенение прошли быстро. Люди, уже привычные к ежедневным боям и подлым партизанским засадам работников НКВД, начали быстро организовываться в группы и давать действенный и серьезный отпор, сила которого крепла с каждой минутой боя. С самого начала не растерявшиеся руководители «локотчан» Воскобойник и Каминьский приняли на себя руководство разгоравшимся боем, и удача быстро отвернулась от работников НКВД.

По сути, после своего стремительного начала операция стала стремительно проваливаться.

Не удалось захватить здание тюрьмы: охранники стойко отбивали все атаки. Не удалось захватить казармы: оборонявшиеся здесь быстро сорганизовались, и сопротивление стало крепнуть, нарастать с каждой минутой. Не нашли никого дома у Воскобойника, хотя и расстреляли несколько человек в темноте, и подожгли дом. Ворвались в здание театра, но захватить его с налету, с пылу, с жару не сумели, и бой здесь стал также превращаться в затяжной, вязкий, оборонительный. А переход к обороне – для нападавших работников НКВД означал начало конца.

Константин Павлович был убит в здании театра. Одну группу нападавших работников НКВД, прорвавшихся в театр, после первоначального успеха, вызванного неожиданностью и жестокостью нападения, все же быстро блокировали, загнав в помещение для хранения реквизита. Группа, состоявшая почти из двадцати человек, отчаянно отстреливалась и время от времени бросала через выбитые двери гранаты. Деваться им было некуда: они были блокированы и обречены. Их можно было легко забросать гранатами. Но Воскобойник запретил своим бойцам использовать гранаты. Он предложил блокированным в реквизитной прекратить напрасное кровопролитие и сдаться, под честное слово обещая оставить в живых всех без исключения, кто будет взят в плен сегодня.

В ответ его попросили выйти на освещенное место, чтобы убедиться, что это действительно он, а не какая-нибудь «шестерка», и Константин Павлович вышел на середину коридора. Один, без оружия. В своем единственном приличном костюме, темно-коричневом, потертом, в том самом, в котором участвовал в работе учредительного съезда НСПР. Константин Павлович Воскобойник вышел в коридор и был тут же сражен раздавшейся из реквизитной длинной, подлой очередью из «дегтяря».

Реквизитную тут же забросали гранатами, а через несколько секунд, ворвавшись туда, без жалости добили всех, еще остававшихся в живых.

А Константин Павлович был жив еще несколько часов. Его даже начали оперировать врачи, примчавшиеся по заснеженным зимним дорогам из самого Орла (!) (работникам НКВД так и не удалось захватить телефонную станцию и перерезать связь Локотя с внешним миром). Его не стали никуда переносить и начали оперировать тут же, в театре, на столе – на обычном канцелярском столе, в кабинете директора театра, куда его на руках перенесли из рокового коридора.

Но было уже поздно. Его похоронили на третий день после Рождества Христова в том же самом костюме, темно-коричневом, потертом, разорванном длинной очередью из «дегтяря».

Когда работники НКВД, потеряв кураж, поняли, что налет провалился, они также быстро начали беспорядочное и поспешное отступление, плавно перешедшее в паническое бегство. Бросая оружие – пулеметы и автоматы, а также сани с лошадями, трупы погибших, успевая только добивать своих раненых, они уходили назад, на запад, в брянский лес. «Народные милиционеры» вместе с подоспевшими на помощь ополченцами из отрядов местной самообороны ближайших сел и деревень бросились преследовать работников НКВД по ночным улицам Локотя. Работники НКВД уже не пытались оказать никакого сопротивления и бежали без оглядки, преследуя только одну цель: как можно быстрее удрать из этого страшного места, так и не ставшего для них местом кровавого триумфа, но быстро превратившегося – только уже для них самих – в не менее кровавую ловушку. Они на секунду останавливались, чтобы огрызнуться, пустив в преследователей очередь из автомата или швырнув гранату, и тут же бросались наутек дальше. Больше всего везло тем, кто успевал добраться до саней, на которых они какой-то час назад торжествующе ворвались на расправу в ночной городок.

Через два часа после начала боя разбитые наголову остатки отрядов НКВД, потеряв более половины своей численности убитыми и ранеными (которых работники НКВД добили и бросили на месте боя), отступили от Локотя и скрылись в лесу. При этом работники НКВД в панике побросали множество пулеметов, боеприпасов, лошадей, подвод.

Несостоявшийся триумф быстро обернулся для профессионалов из НКВД едва ли не полным их разгромом. От более чем пятисот головорезов, ворвавшихся в ночной Локоть, назад, в леса, удрало едва ли более двух с половиной сотен.

«Локотчане» потеряли в этом яростном, скоротечном, ожесточенном и кровопролитном ночном бою пятьдесят четыре убитых и более ста раненых «народных милиционеров» – более трех четвертей из общего числа бойцов, охранявших Локоть, причем среди раненых большинство были тяжелые, так как легко раненные поле боя не покидали и зачастую бились до тех пор, пока не получали повторную, более тяжелую или даже смертельную рану. Гражданских жителей: женщин, детей, стариков – погибло несколько десятков человек. Это действительно была бойня, бессмысленная и беспощадная. Тяжело раненный в конце боя Воскобойник умер несколькими часами позже в театре, на операционном столе.

Этой ночью в жестоком сражении с работниками НКВД только из числа представителей администрации «Локотской Волости» погибли семь человек.

Менее чем через год после трагической гибели Воскобойника и «народных милиционеров», в октябре 1942 года, в «Локотской Республике» был выпущен приказ обер-бургомистра «Особого Локотского Округа» Бронислава Владиславовича Каминьского «Об увековечивании памяти павших Героев 8 января 1942 года». В приказе, помимо утверждения уже присвоенных народом почетных званий «имени К.П. Воскобойника» локотскому маслозаводу и локотскому драматическому театру, сам поселок Локоть также теперь уже официально переименовывался в город Воскобойник. Кроме того, приказом предписывалось сооружение памятника на могиле Воскобойника и народных милиционеров, погибших в этом ночном бою. За основу памятника был взят памятник «Битва народов» в Лейпциге. А локотская окружная больница получила почетное звание «Больница имени павших героев 8 января 1942 года».

Тридцать наиболее отличившихся в бою с работниками НКВД «народных милиционеров» и простых граждан были поощрены, увы, только премиями в размере месячных ставок зарплаты, так как никаких других форм поощрения – ни орденов, ни медалей – в «Локотской Республике» выдумать не удосужились. О наградах тогда не думали.

Каминьскому удалось не только развернуть воскобойниковские отряды «народной милиции» в Русскую Освободительную Народную Армию (РОНА), но и, переформировав ее, в начале 1943 года развернуть батальоны РОНА в 5 стрелковых полков, а истребительную роту и комендантский взвод – в отдельный гвардейский батальон, состоявший из трех рот: двух стрелковых гвардейских и одной учебной. При этом численность регулярных частей РОНА достигла 15 тысяч человек, вооруженных более чем 500 пулеметами, 40 минометами, 60 полевыми и противотанковыми орудиями, 10 танками, 10 бронемашинами, 2 танкетками и 3 зенитными орудиями.

Уже в течение полутора месяцев после нападения работников НКВД на Локоть, к середине февраля 1942 года, Каминьский не только увеличил в несколько раз численность своих «народных милиционер ров» (с 200 человек до 1200 человек, сведенных в три сбитых   и высокобоеспособных   противопартизанских батальона), но и полностью очистил все близлежащие районы от остатков спецотрядов диверсантов-террористов из НКВД. При этом из этих спецотрядов: дезертировали несколько сотен человек, многие из которых добровольцами вступили в ряды батальонов Каминьского.

Глава 8

РАССВЕТ В ГАРИ И ДЫМУ

Надо также сказать о том, что Константину Павловичу Воскобойнику, а потом и заменившему его Брониславу Владиславовичу Каминьскому помогали и талантливые помощники, которых оба они сумели разглядеть и выделить среди «локотчан».

Заместитель обер-бургомистра «Особого Локотского Округа» по гражданской части, учитель по профессии С.В. Мосин был долгое время директором локотской средней школы. Затем он стал заведующим Брасовского районного отдела народного образования (РОНО). При этом С.В. Мосин при коммунистах успел получить свою долю лагерей и ссылок. Он стал в «Локотской Республике» начальником отдела пропаганды и агитации, своего рода локотским Геббельсом, В ведение С.В. Мосина были переданы все культурно-просветительские учреждения «Локотской Республики»: кинотеатры, сельские клубы, а также и театры. При этом штаты сельских клубов утверждались и насыщались подготовленными работниками в количестве не менее шести человек; заведующие сельских клубов становились в своих населенных пунктах также и штатными пропагандистами.

Начальником народной милиции «Локотской Республики» стал Р.Т. Иванин, также ранее отмеченный «Советами» гулаговским сроком. Он, кстати, был единственным из руководителей «Локотской Республики», кто имел срок по уголовной, а не по политической статье. По крайней мере, официально Р.Т. Иванин тянул срок за хулиганство и мелкое жульничество.

Г.С Процюк, провоевавший всю Гражданскую войну в рядах Народной Армии небезызвестного Нестора Ивановича Махно, стал начальником военно-следственного отдела.

М.В. Васюков до войны был председателем Брасовского районного планового управления (Райплана). И в «Локотской Республике» он продолжил работу по своей прямой специальности. Он стал начальником окружного планово-экономического отдела. Именно Васюков разрабатывал срочные двухлетние планы развития «Локотского Особого Округа», на основе которых происходило восстановление инфраструктуры «Локотской Республики».

Бывший студент-юрист Тиминский стал председателем окружной следственной коллегии, причем Тиминский лично разрабатывал нормативные акты, которыми руководствовалась в своей работе эта коллегия. По сути, он является автором «Уголовного Кодекса» и «Уголовно-Процессуального Кодекса» «Локотской Республики».

М.И. Морозов, ставший бургомистром Брасовского («столичного») района – одной из восьми составляющих частей «Локотской Республики», – был при «товарищах» главным бухгалтером местного потребительского союза (райпотребсоюза).

Среди помощников Воскобойника и Каминьского были и три совершенно уникальных человека: С.Н. Павлюченко, В.И. Королев, К.И. Терешкин.

С.Н. Павлюченко до войны был председателем Брасовского районного исполнительного комитета рабочих и крестьянских депутатов (Райисполкома). В «Локотской Республике» он стал старшим юристом окружного юридического отдела «Локотского Особого Округа».

В.И. Королев был не только членом ВКП(б), но и в период с 1929 года по 1934 год – членом Всесоюзного Центрального Исполнительного Комитета Рабочих и Крестьянских Депутатов (ВЦИК СССР). До войны он занимал пост директора локотской швейной мастерской, а в «Локотской Республике» стал старостой самой столицы этой «Республики» – поселка Локоть.

К.И. Терешкин до войны был председателем колхоза «Авангард». В системе Вооруженных Сил «Локотской Республики» К.И. Терешкин стал командиром Суземской роты самообороны (народного ополчения).

Именно благодаря слаженной работе сплоченной команды единомышленников «Локотская Республика» после разрушений периода начала войны стала стремительно и успешно развиваться и восстанавливаться. Уже через год, во второй половине 1942-го, население «Локотской Республики», по заключению самих германских специалистов и экспертов, жило лучше населения всех областей, оккупированных германским Вермахтом, не говоря уже о советских территориях. Эти эксперты констатировали, что «Локотская Республика» в своей хозяйственной жизни не только живет лучше всех других территорий, но и обходится без каких-либо дотаций от германского рейха и при этом регулярно выполняет все поставки, которые она должна выполнять по имеющимся к ней требованиям германских властей.

*  *  *

Осенью 1942 года, в условиях все более возрастающего накала боевых действий и напрямую связанного с этим роста боевых потерь (в ходе каждой боевой операции силами батальонного звена против «партизан»-диверсантов из НКВД потери РОНА были не менее 40– 100 человек, а эти операции проходили очень часто), Бронислав Каминьский объявил на территории «Особого Локотского Округа» мобилизацию мужского населения 1922—1925 годов рождения. Причем надо иметь в виду, что на территории «Локотской Республики» РОНА за месяц имела в среднем от 46 до 60 столкновений с «партизанами». При этом мобилизация проводилась Каминьским решительно и жестко, с привлечением уклоняющихся от нее к военно-полевому суду, судившему по законам военного времени. Были случаи репрессий к семьям уклоняющихся с целью привести их на сборные пункты. Все эти меры по поводу уклоняющихся на сборные пункты дали поразительный эффект и позволили не только восполнить боевые потери, но и укрепить РОНА количественно и качественно, развернуть дополнительные части и подразделения. При этом в условиях острейшего недостатка в офицерских кадрах по просьбе Каминьского немецкое командование разрешило набрать ему в лагерях военнопленных из числа добровольцев тридцать бывших командиров РККА. Этот небольшой штришок еще раз подчеркивает тот факт, что членом Русской Освободительной Народной Армии – членом РОНА – становились в первую очередь по убеждению, а не в силу жестоких обстоятельств лагерной действительности, когда остро вставал перед человеком страшный вопрос-дилемма: подыхать с голоду или идти на службу к немцам.

Кстати, этот вопрос «подыхать с голоду или идти в прихвостни» вставал перед военнопленными чаще всего именно в первый год войны, в первую военную зиму. И вставал еще и потому, что голод в лагерях военнопленных был вызван неслыханным, небывалым в истории всех войн на свете, каким-то нереальным количеством сдавшихся в плен военнослужащих РККА. Взять в плен в первые несколько месяцев войны почти четыре миллиона (3,7—3,9) военнослужащих вражеской армии – такого не было нигде, никогда и ни с кем. Германские Вооруженные Силы этого не ожидали. Поэтому и не готовились к принятию такого количества военнопленных. Не готовили ни лагерей, ни снабжения, ни охраны такого количества людей. Тем более что власти «Страны Советов» сразу же открестились от попавших в плен соотечественников, объявив их всех, скопом «предателями» и «изменниками».

В сорок втором году положение с военнопленными изменилось к лучшему. В том смысле, что в плен стало попадать немного меньше, чем в сорок первом году (хотя и в сорок втором году их было также нереально много). И еды стало немного больше. И бараков понастроили. И охраны наготовили. Причем последних – в немалом количестве из самих граждан Советского Союза. Из украинцев, латышей, эстонцев, литовцев, русских.

*  *  *

Начальником штаба бригады РОНА, получившим чин подполковника Русской Освободительной Народной Армии, стал бывший капитан РККА И.П. Шавыкин, чей родной брат воевал против «Локотской Республики», командуя партизанским отрядом им. Тимошенко.

Начальником оперативного отдела штаба в звании майора РОНА стал бывший капитан РККА И. Фролов. Тот самый Фролов, который уже через два года, в августе 1944 года, в звании оберштурмбаннфюрера СС возглавил сводную двухтысячную добровольческую группировку РОНА, принимавшую участие в подавлении Варшавского восстания. Кстати, в мае 1942 года И. Фролов был арестован Навлинской полицией за связь с «партизанами» и, после того как был полностью «расколот» следователем Н. Грековым, встал на путь активного исправления собственных заблуждений и ошибок. Фролов предложил свое участие в оперативной игре, был выпущен на свободу и в недалеком будущем при его активном участии и с его помощью в третьем полку РОНА была ликвидирована подпольная коммунистическая организация. В результате этой операции И. Фролов был реабилитирован и полностью восстановлен в своих правах – «коммунистическая дурь» у него из головы вышла.

Начальником разведки бригады в звании майора РОНА стал бывший капитан РККА Костенко, а контрразведку бригады возглавил в чине капитана РОНА бывший капитан РККА Фарид Капкаев. Заместителем командира бригады в чине подполковника РОНА стал бывший лейтенант РККА Балашов, а адъютантом командира бригады в чине лейтенанта РОНА – бывший младший политрук РККА Г.Д. Белай. Но эти бывшие командиры Красной Армии, недавние военнопленные, были, скорее, исключением из правил, нежели самим правилом. В основном среди командиров полков и батальонов преобладали бывшие младшие командирыРККА в звании лейтенантов и младших лейтенантов. Зачастую среди командиров звена «полк—батальон» можно было встретить и бывших старших сержантов РККА, что не шло на пользу Русской Освободительной Народной Армии. Но других попросту не было в силу вышеприведенных причин.

*  *  *

К этому времени внутренняя инфраструктура «Локотской Республики» получила дальнейшее развитие й совершенствование. Только в Локоте в течение 1942– 1943 годов были полностью восстановлены и открыты кожевенный завод и несколько валяльных мастерских, призванные полностью обеспечить потребности населения «Республики» в зимней обуви и одежде. Вовсю работали две электростанции, отремонтированные и восстановленные «локотчанами» после их уничтожения отступавшей Красной Армией. Были оперативно пущены в. работу две механические мастерские, где полностью ремонтировались и подготавливались к боям захваченные или подобранные на месте прошлых боев регулярной армии РККА с Вермахтом танки, бронемашины, орудия, стрелковое вооружение, а также I автомобили и трактора. Кузница при спиртзаводе была развернута и преобразована в литейный и кузнечный цехи. Имелись также колесная, санная, шорная, бондарная, сапожная, мебельная мастерские. В «Республике» работали паровые мельницы, мыловаренный, кирпичный, крахмальный, сушильный, известковый заводы, многочисленные просорушки, салотопки. Крупный лопандинский сахарный завод, на котором после уничтожения его Красной Армией при ее отступлении были проведены большие восстановительные работы, начал выдавать продукцию в полном объеме. Душой всех этих работ на комбинате были его директор Костюков, механик Клим и техник-строитель Колкутин. Под их руководством и при их непосредственном участии были произведены сборочные работы на машинах и оборудовании, вновь отстроены взорванные корпуса, восстановлена плотина, на которой теперь установили гидроэлектростанцию, восстановлены водоснабжение (с заново отстроенной водонапорной башней, также взорванной неутомимыми красными при их поспешном бегстве – если бы они также лихо воевали против немцев, как уничтожали при своем отступлении отстроенное народом) и электричество на комбинате и в поселке. Более того, под руководством и при активном участии неутомимой троицы на территории комбината были заново отстроены и открыты кузнечная, слесарная, токарная, столярная и сапожная мастерские, устроена своя лесопилка, производившая пиломатериалы для нужд комбината и его работников. А рабочие комбината, помимо зарплаты, стали получать продовольственный паек, и нуждающиеся в жилье обеспечивались квартирами за счет комбината, который, имея теперь лесопилку и многочисленные мастерские, начал строительство жилья для своих работников.

Вот она, жилищная программа в действии!

Программа, о которой (с обязательством решить ее в течение последующих пятнадцати лет, причем обязательство это не было выполнено) победившие в войне коммунисты объявили только через тридцать-сорок лет после окончания войны и которую так и не смогли выполнить и закончить. А «локотчане» – во время войны и жестоких боевых действий, во время нехватки всего самого необходимого, во время блокады и нападений спецотрядов НКВД, в условиях необходимости выполнения больших военных сборов на нужды Вермахта и собственной немалой армии – успешно выполняли. В Комаричском районе были полностью восстановлены и работали кирпичный завод и крупный сахарный комбинат.

В Навлинском районе также был полностью восстановлен сожженный советскими войсками при отступлении лесопильный завод, а также две слесарные, сапожная, шорная, санная, колесная мастерские.

В качестве одного небольшого примера подлинного расцвета свободной инициативы местного населения, больше не связанного по рукам и по ногам коммунистическими запретами на частное предпринимательство, можно привести несколько строчек из локотской окружной газеты «Голос народа», которая издавалась и распространялась на всей территории «Локотской Республики», от 26 октября 1942 года. Прошел только один год после рождения Локотского самоуправления, позднее выросшего в Локотский уезд и только летом 1942 года развернутого в «Особый Локотский Округ» – «Локотскую Республику». Всего лишь менее пяти месяцев назад Дмитриев-Льговский район Курской области вошел в состав этой «Республики». И уже 26 октября 1942 года газета «Голос народа» в статье П.Н. Корнюшина «Возрожденный район» с законной гордостью констатирует, что: «...Город Дмитриев вновь начинает процветать. За сравнительно короткое время там организовано четыре магазина, восемь ларьков, две столовые, ресторан, две парикмахерские, две бани, дом для приезжающих, базары.

Восстановлены и работают начальная и средняя школы, а также радиоузел, больница и разные мелкие промышленные предприятия (это как раз те самые – сапожные, слесарные, шорные, бондарные, санные, колесные мастерские, о которых упоминалось выше. – С. В.). Предстоит организовать детсад.

Город чистый. Рано утром тротуары центральных улиц убираются, мусор вывозится в определенное место; на некоторых улицах тротуары асфальтируются (выделено автором. – С. В.)...