Текст книги "Вторая мировая война. Вырванные страницы"

Автор книги: Сергей Веревкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Кстати, соотношение потерянных автоматов и карабинов ясно показывает, что и в конце 1944 года пехотинец германского Вермахта был вооружен в подавляющем большинстве карабином, а не автоматом. Поэтому образы германских солдат, поголовно щеголяющих с пресловутыми «шмайсерами» (кстати, это вовсе не те «шмайсеры» – Maschinenpistole MP-28/2 Schmeisser, – у которых коробчатый магазин вставлялся сбоку, а Maschinenpistole 38/40 МР-38/40, у которых этот самый «рожок» вставлялся снизу) в голых руках, с засученными по локоть рукавами кителей – не более чем сказка.

Поэтому третьей битвой за «Курляндию» принято считать наступление 21 декабря 1944 года, когда неутомимый и храбрый генерал Еременко решил устроить подлецу Шернеру «классические Канны» в районе Салдуса. Для этого привлекались четыре армии: по две на каждую «клешню». Правофланговая группа армий – 1-я ударная и 22-я полевая армии – должна была ударить справа, на правом фланге, а левофланговая группа армий – 10-я гвардейская и 42-я полевая армии – слева, с левого фланга. Прорвав фронт, армии должны были рвануть навстречу друг другу и соединиться в районе к северо-западу от Саддуса, который оказывался таким образом в «котле». Со всеми силами, оборонявшими этот важный опорный узел группы армий «Север». На все про все давалось трое суток. Как и в прошлые разы, наступление войск генерала Еременко проходило без какой-либо разведки переднего края обороны противника. Не были вскрыты рубежи обороны, система огня, минные поля, инженерные заграждения. В полях и заграждениях проходов проделано не было. Короче, готовилось не наступление, очередная «трехрядка». Только теперь не жуковская, а еременковская.

Для операции привлекались мощные силы. Только стрелковых дивизий было 36 штук.

Столько сил было во всей группе армий «Север».

Причем сначала, 21 декабря, в наступление должны были пойти две армии левофланговой группы армий генерала Еременко – 10-я гвардейская и 42-я полевая. И только 23 декабря, когда подлец Шернер в результате решительных действий левофланговой группы армий был вынужден перебросить на свой правый фланг все свои резервы и ослабить таким образом свои центр и левый фланг, тогда 23 декабря в наступление пойдет правофланговая группа армий – 1-я ударная и 22-я полевая. Вот тут-то ему и придет конец!

Но «подлец Шернер» вскрыл подготовку генерала Еременко к наступлению именно в районе по обе стороны Салдуса и поэтому вовремя и как следует к нему подготовился. А это значит:

насытил главную линию обороны своих войск пехотными дивизиями,

отвел войска с передовой линии обороны, оставив там только прикрытие,

непосредственно за главной линией обороны, в ближнем тылу сосредоточил танковую дивизию, одну из двух имевшихся в группе армий.

Ну и, разумеется, в предполагаемых районах наступления еще больше нашпиговал землю новыми минными полями и инженерными заграждениями.

«Подлец, однозначно!»

А мудрое, свежее, неординарное решение советского полководца генерала Еременко – наступать не одновременно, а «уступом – через двое суток» – означало, что генерал-полковник Шернер получал ко всему прочему возможность бить войска генерала Еременко

по частям. И это в условиях подавляющего превосходства Красной Армии в численности, танках и орудиях было своего рода подарком. Подарком, от которого генерал-полковник Шернер не собирался отказываться. Он человек не гордый, а потому и не отказался.

А может, и гордый.

Но все равно не отказался.

*        *  *

Как говорил один из героев фильма «А зори здесь тихие...» старшина Васков: «...за те две минуточки, что мне в бою подарила, – я тебя водкой всю жизнь должен поить!»

А за этот подарок генерала Еременко генерал-полковник Шернер сколько времени должен Еременку шнапсом поить?

И во сколько тысяч жизней солдатских – Ивашек, да Мыкол, да Арамов с Ревазами, да Рустамов с Сайдами – обошелся этот подарок?

*        *  *

Одновременно германские власти продолжали вывозить из «Kurland» раненых, беженцев, лишнее население, войска, подлежащие переформированию. Только за двухмесячный период – с конца сентября по конец ноября в «рейх» было вывезено 68 562 раненых, остатки 15-й латвийской дивизии СС и 20-й эстонской дивизии СС – всего в количестве 3108 человек, 7558 латышей, мобилизованных в армию, которыми предполагать укомплектовать вышеозначенную 15-ю дивизию СС, 69 409 солдат и офицеров из других частей Вермахта. Кроме них, за этот же период времени было эвакуировано 77 100 местных жителей и беженцев из других частей Латвии и 1791 беженец из России. Было эвакуировано также 5809 человек из строительных частей, принадлежавших «Организации Тодта».

Наступающие войска генерала Еременко встретили 13 пехотных дивизий Вермахта.

В километрах итог наступления «левофланговой группы армий» Еременко составил от 1 до 3.

«Правофланговая группа армий» Еременко линию фронта прорвать так и не смогла. Мины, инженерные заграждения, не подавленная оборона, оборонительные рубежи, насыщенные обороняющимися войсками. Здесь важно уже не количество, а качество. Прорвали только первую линию – три траншеи, каждая – через километр. И все. Поэтому 19-й танковый корпус пришлось вводить не в прорыв, а пытаться прорывать им оборону. Не подавленную оборону.

Не подавленную оборону танки прорывать не должны. Так же, как и не должны прорывать не подавленную оборону пехотные части. И в том, и в другом случае это не прорыв обороны. Нет, это по-другому называется. Это называется преступление по отношению к своим собственным войскам.

То же самое на своем участке фронта творил над собственными войсками командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал Баграмян. Только армий было им «задействовано» три: 4-я и 6-я гвардейские и 51 -я полевая. А так все то же самое. Отсутствие надлежащей разведки, артиллерийская и авиационная подготовка «по площадям» (то есть «в молоко», в никуда, в пустоту, по полям и огородам – пустое сотрясение воздуха и бессмысленная, пустая трата боеприпасов), не подавленная оборона, отсутствие проходов в минных полях и инженерных заграждениях – вот характерные штрихи, составлявшие «полководческий почерк» генералов Еременко и Баграмяна в тех операциях.

Уже до 31 декабря 1944 года продвижение прекратилось. Затем наступил Новый год. Бои шли, накал сражений не спадал, наступление продолжалось, не стихая ни на день.

Продвижения вперед не было. Ни на метр.

Было другое: огромные потери. 31 декабря 1944 года Гитлеру было доложено, что «курляндская группа армий уничтожила 513 танков, 79 орудий и 267 пулеметов Красной армии и сбила 145 самолетов».

Если бы это был 1918 год и дело было бы в Вердене, во Франции, то это назвали бы «мясорубкой», «мясней». А так – «бои местного значения».

Но и немцы также умылись кровью. В ходе отражения этого наступления войска группы армий «Север» потеряли только убитыми 27 144 солдата и офицера, в том числе 11 907 солдат и офицеров убитыми потеряла 18-я полевая армия и 15 237 солдат и офицеров 16-я полевая армия.

Более того, «подлец Шернер» обнаглел настолько, что 5 января 1945 года предпринял контрнаступление (это, несмотря на подавляющее превосходство войск Еременко над войсками Шернера в численности, в танках и артиллерии, короче, во всем). Контрнаступление войск Шернера длилось целых пять суток: с 5 января по 9 января 1945 года. При этом 6-й гвардейской армии и 22-й полевой армии генерала Еременко так и не удалось вернуть позиции, с которых они были вконец вытеснены обнаглевшим «подлецом Шернером». Генералу Еременко с трудом удалось остановить вконец распоясавшегося фашиста.

Не менее нагло вел себя начальник гарнизона Мемеля генерал Беккер – он также пошел в контрнаступление против 43-й полевой армии генерала Баграмяна. Это со своими двумя-тремя дивизиями, каждая из которых представляла собой, по сути, не дивизию, а боевую группу численностью в несколько тысяч человек. Тем не менее и этот «нахалюга» отбросил от Мемеля 43-ю армию из состава фронта генерала Баграмяна. Только к 12 января зарвавшийся фашистский захватчик был отброшен назад к Meмелю силами введенных в сражение резервов, переброшенных генералом Баграмяном к Мемелю. Не иначе шнапсу перепились, фашисты проклятые.

Все это было бы смешно, если бы за этими фактами не скрывались тысячи и тысячи загубленных бездарными генералами жизней моих соотечественников. Кровь уходила из их вен, из их артерий, но эта кровь уходила одновременно из самой России, из ее вен и артерий. С каждым загубленным этими генералами человеком не только войска Прибалтийских фронтов – вся Россия становилась и становится слабее на одного человека. А там, в «Курляндии», она каждый день становилась слабее на несколько тысяч человек.

Так считать людские потери кто-нибудь пробовал?

Итог третьей битвы за «Курляндию» – продвижение вперед для войск 2-го Прибалтийского фронта на расстояние от 5 до 10 километров, для 1-го Прибалтийского фронта – от 10 до 15 километров.

А еще горы трупов, груды сожженных танков, САУ, искореженных орудий и грузовиков, кучи сбитых самолетов.

Командование же группы армий «Север», трезво оценивая результаты своих контрнаступлений, сочло, возможным спокойно вывести в январе часть своих войск в Германию как для перевооружения, пополнения и переоснащения, так и на усиление войск Берлинского направления и группы армий «Висла». На усиление были выведены три пехотные дивизии: 32-я, 227-я и 389-я, а также одна танковая – 4-я дивизия. Кроме того, был выведен штаб третьего танкового корпуса СС.

В,январе численность оставшихся войск, находившихся в составе Вермахта, включая армию, Люфтваффе, СС и полицию, а также гражданских служащих в «Стране Kurland», составила 399 500 человек. Также в этот период времени в лагерях военнопленных (в первую очередь в Гробинском лагере) насчитывалось более 10 000 военнопленных. К сожалению, это число только возрастало по мере продолжения ведения боевых действий «по-еременковски».

Четвертая битва за «Курляндию» началась 24 января 1945 года. Наступали сразу оба фронта. При этом никаких отличий от всех предыдущих битв за «Курляндию» у этой битвы не было. Такая же подготовка к генеральному наступлению, точнее, – никакой подготовки. Подготовка свелась к завозу в войска фронтов большого количества свежего «пушечного мяса» – не обученных и плохо снаряженных солдат. А чего его снаряжать в новенькие полушубки, когда сроку жизни ему было определено эти самые несколько дней наступления. Остервенелых атак «Вперед!», со смрадно дышащими спиртовым перегаром в затылок заградительными отрядами. Атак на не подавленные пулеметы MG-42 – «пилы Гиммлера» – с бешеной скорострельностью 1500 выстрелов в минуту, с начальной скоростью 785 метров в секунду, с калибром 7,92 мм и действительной дальностью огня в 2000 метров.

Также подготовка свелась к завозу в войска еще и огромного количества снарядов и других боеприпасов, которые во время артподготовки «по площадям» все ушли «в молоко». Подвоза многих сотен новых танков, САУ, артиллерийских орудий, большинство из которых уже через несколько дней после начала битвы смрадными, чадящими факелами возвещали, что все идет, как обычно.

Прорывы, продвижения на 1—2—3 километра, захваты 1—2—3 траншей. Потом – стремительные мощные контрудары небольших, но слаженных германских отрядов по флангам, которые не были защищены как следует.

И все возвращается на круги своя.

И так до тех пор, пока не были израсходованы все войска, находившиеся под командованием неутомимых, упорных в достижении своей цели генералов Еременко и Баграмяна.

Итог этой битвы «в километрах» – от одного до трех на разных участках обоих фронтов.

Всего с 24 января по 3 февраля еременковские и баграмяновские войска потеряли не менее 40 000 человек и 541 танк.

Войска обоих фронтов понесли такие потери, что после окончания битвы, в начале февраля 1945 года, пришлось сводить их в один фронт – 2-й Прибалтийский.

Новый сводный 2-й Прибалтийский фронт состоял из восьми армий: двух ударных – 1-й и 4-й, двух гвардейских – 6-й и 10-й, трех полевых – 22-й, 42-й и 51-й, одной воздушной – 15-й, а также двух корпусов – 10-го танкового и 3-го механизированного. Все эти соединения и объединения насчитывали в общей сложности немногим более 500 000 человек. До начала «курляндской эпопеи» войска фронтов насчитывали 1 600 000 человек. Да к каждому из 5 генеральных наступлений подвозилось по нескольку сотен тысяч пополнения – того самого «пушечного мяса».

Видимо, однообразный и страшный итог пяти битв за «Курляндию» показал Сталину, что здесь уже вырисовывается своеобразный «почерк» ведения наступательных операций бравых генералов Еременко и Баграмяна. И сколько им новых войск, тяжелого оружия и боеприпасов ни дай – результат и пятой, и шестой, и седьмой, и восьмой битв будет таким же, как и результаты первых пяти.

Поэтому командующим нового 2-го Прибалтийского фронта был назначен маршал Говоров, которого, кстати, не освободили от командования Ленинградским фронтом, благо там теперь было продолжительное затишье.

Но задачу новый командующий маршал Говоров получил от Сталина старую: если не уничтожить «курляндскую» группировку армий Вермахта, то активными боевыми действиями не давать возможности германскому командованию перебрасывать ни одной части, ни одного соединения из «Курляндии» в Германию. При этом все же постараться, по возможности, расчленить окруженную группировку на части, с тем чтобы сразу же приступить к их уничтожению по частям.

В то же время пополнения людским составом и тяжелым оружием, техникой были резко ограниченны.

Все эти дни новый командующий группы армий «Kurland» генерал-полковник фон Фитингоф-Шеель вместе с начальником Генерального штаба Вермахта генерал-полковником Гудерианом и главнокомандующим ВМС Германии гросс-адмиралом Деницем пытались уговорить Гитлера согласиться на эвакуацию группы армий из «Курляндии». Был разработан точный и подробный план эвакуации войск морем в течение 15 суток. Совещания у Гитлера по этому вопросу проходили 15 и 17 февраля, и итог их был подведен самим фюрером «тысячелетнего рейха», кратко высказавшим свой приговор группе армий: «О возвращении курляндских войск вообще не может быть речи!»

В условиях острой нехватки войск, и в первую очередь подвижных соединений, в группе армий были сформированы такие импровизированные соединения, как учебно-полевая дивизия «Kurland», танковая бригада «Kurland», отдельный полк «фанен-юнкеров» «Kurland». Они должны были подкрепить имевшиеся в качестве мобильного резерва группы армий 12-ю и 14-ю танковые дивизии.

В эти дни советские ВВС совершили одно большое достижение (может быть, сами того не ведая, какую победу они одержали): они сбили в воздушном бою командира 2-й эскадрильи 54-й истребительной эскадры обер-лейтенанта Кителя. В этом своем последнем бою Китель довел счет сбитых им самолетов до 267. Всего же в этом бою было уничтожено 60 советских самолетов.

По сути, в этом последнем для обер-лейтенанта Кителя воздушном бою погибли два советских авиаполка мирного времени. Но и потеря для Люфтваффе была тяжела. Если сравнивать уровень обер-лейтенанта Кителя и нашего прославленного аса Покрышкина, то получается, что в этом бою было сбито сразу шесть германских «Покрышкиных».

*    *    *

В этих условиях 20 февраля 1945 года началась пятая битва за «Курляндию».

Теперь у войск не было так много тяжелого оружия, как во время предыдущих битв, и поэтому они стали не намного сильнее, чем были сразу после окончания предыдущей битвы. В то же время система обороны «Страны Kurland», постоянно совершенствовавшаяся обороняющимися, с каждым буквально днем становилась только сильнее и крепче. В этих условиях результат этой битвы можно было предсказать заранее.

Снова «достижения» войск 2-го Прибалтийского фронта измерялись самое большое одним километром в день. И снова такие же потери.

Тем не менее 22 февраля 1945 года германские войска были вынуждены оставить Преекульне (Приекуле), который накануне был полностью окружен советскими войсками. Бои за Преекульне, который защищала 126-я пехотная дивизия Вермахта, длились трое суток и были крайне ожесточенными и кровопролитными для обеих сторон. Так, наступавшие советские войска в сражении за Преекульне потеряли 250 танков. После отступления из Преекульне линия фронта в этом районе стабилизировалась, установившись в районе высот перед поселком Вартая. В отдельных местах советские войска уцепились за восточный берег реки Вартая в районе городка Кроте, но переправиться на западный берег и захватить там плацдарм так и не удалось.

Также был отбит у германских войск город Джуксте.

А потом и подавно измерять стало нечего. Салдус опять не был взят, к нему даже не смогли подойти, так как советские войска были отброшены стремительным контрударом на исходные позиции. Но маршал Говоров был обязан «...не давать спокойствия войскам врага, не давать возможности перебрасывать части и соединения из «Курляндии» в Германию...», и поэтому он не прекратил наступления. Сил для решительного удара, как ему представлялось, у него не было, а наступление надо было продолжать. Поэтому маршал Говоров не стал долго ломать голову, где и какие группировки сосредоточивать, где что прорывать, и прочая, прочая. Войска просто гнались «вперед!» на всей линии фронта. А так как к этому времени оборонявшиеся германо-латышские войска давно «пристреляли» все рубежи, то их оборона свелась практически только к одному – своевременному расстрелу появившихся в их секторах солдатских масс и уничтожению танков, сопровождавших пехоту. Да-да, именно так! Одновременно по приказу маршала Говорова танки стали придаваться пехоте. То есть вместо того, чтобы использоваться в ударных группах, вводиться в прорывы и «рвать тылы», сообщения войск, штабы, «седлать» магистрали, танки «рассеяли» по пехотным батальонам и ротам.

Все это привело к тому, что с 26 февраля 1945 года постоянно проводившееся наступление 2-го Прибалтийского фронта стало измеряться не захваченными километрами, которых просто не было, а количеством «израсходованных», загубленных солдат и офицеров фронта. И ежедневное количество это было неизменным: в среднем 2000 человек. Две тысячи человек в день!

Кстати, с начала первой «своей» битвы за «Курляндию» и до середины марта, когда наступила оттепель, I маршал Говоров потерял не менее 70 000 солдат и офицеров, 608 танков, 436 орудий, 178 самолетов.

348

В эти же дни, 10 марта 1945 года, генерал-полковник фон Фитингоф-Шеель был заменен на посту командующего группой армий генерал-полковником Ренду-личем и тут же генерал-полковником Хильпертом, командующим 16-й полевой армией, входящей в группу армий «Kurland». При этом генерал-полковника Хильперта на посту командующего 16-й полевой армией сменил генерал от инфантерии фон Корзиг, который был буквально на следующий день убит во время жестокой бомбардировки штаба армии. Место неудачливого генерала от инфантерии занял генерал горно-стрелковых войск Фольккамер фон Кирхензиттенбах.

18 марта 1945 года руководство германского Генерального штаба и Кригсмарине еще раз попыталось поставить вопрос об эвакуации группы армий «Kurland» морем. Вопрос на совещании у Гитлера поднял и докладывал гросс-адмирал Денниц, но и этот раз решение Гитлера было таким же, что и месяц назад.

В этот же день, 18 марта 1945 года, маршал Говоров попытался силами 10-й гвардейской армии ударом от Фрауэнбурга на запад, на Шрунден (Скрунда), прорвать фронт в центре и расколоть группировку германских войск. Началась шестая битва за «Курляндию».

Удар в районе между поселками Дангасом и Скутини, по обе стороны между шоссе Фрауэнбург—Шрунден, был неожиданным, мошным, с четкой и точной артиллерийской подготовкой. Для его парирования новому командующему группой армий «Kurland» генерал-полковнику Хильперту пришлось вводить в бои все свои резервы: 12-ю и 14-ю танковые дивизии, а также 11-ю пехотную дивизию. Уже к концу первого дня боев в этом районе советские войска потеряли 92 танка. У населенного пункта Мецалаци наметился было многообещающий прорыв, но переброшенная туда «померанская» 12-я танковая дивизия встала у поселка Мецалаци надежным заслоном, и прорыва не произошло.

349

Ожесточеннейшие бои севернее и южнее Фрауэнбурга длились шестеро суток: с раннего утра 18 марта до конца дня 23 марта. Затем бои стали затухать сначала южнее Фрауэнбурга, затем севернее этого города и окончательно затихли к концу марта. Фронт возле Фрауэнбурга устоял. Потери советских войск в этой битве составили 263 танка, 185 орудий, 29 минометов, 249 пулеметов, 27 самолетов. В лагере для военнопленных в Гробине прибавились 533 новых «постояльца».

После того как последнее наступление войск маршала Говорова было отбито, командующий группой армий «Kurland» генерал-полковник Хильперт, с честью выдержавший свой первый экзамен, приступил 1 к дальнейшему переформированию подчиненных ему войск для того, чтобы восполнить высокие потери и поддерживать их боеспособность на должном уровне.

В этих целях 13 апреля 1945 года он был вынужден просить командование военно-морских сил и Люфтваффе (первого воздушного флота), расквартированных на территории «Страны Kurland», предоставить в его I распоряжение контингента военнослужащих для пополнения сухопутных частей и соединений.

В этом его поддержало главное командование сухопутных войск Вермахта – ОКХ, издавшее в эти же дни соответствующий приказ.

Отвечая на воззвание генерал-полковника Хилперта, 1 первый воздушный флот выделил из своего состава 7000 человек, сведенных в 17 авиаполевых батальонов Люфтваффе (в том числе 257 офицеров, 6735 унтер-офицеров и рядовых, 127 служащих).

До 1000 человек было выделено Кригсмарине.

И эти 8000 человек пополнения стали для группы армий желанным подарком.

Все это проходило на фоне постоянных боев, которые вел 2-й Прибалтийский фронт под командованием маршала Говорова с целью «не допустить переброски немецко-фашистских войск из Прибалтики в Германию».

С 26 февраля 1945 года и по 8 мая 1945 года войска 2-го Прибалтийского фронта постоянно наступали со скоростью две тысячи «израсходованных» человек в день, при одновременном продвижении 0 км в день!

В оставшихся шестнадцати дивизиях группы армий «Kurland», когда они сдались в строгом соответствии с приказом главного командования Вермахта ровно в 14:00 часов 8 мая, насчитывалось вместе с тыловыми подразделениями, хозяйственными службами, госпиталями вместе с их персоналом и ранеными, вспомогательными, административными подразделениями, короче, со всей инфраструктурой, только около 280 тысяч человек. В самый последний день 26 000 человек удалось вывезти из «Kurland» – из Либавы и Виндавы, морем, в составе шести морских конвоев на самых разнообразных судах – всех, какие только держались на воде.

При этом, по другим данным, перед самой сдачей в плен группа армий «Kurland» насчитывала 42 генерала, 8038 офицеров, 181 032 унтер-офицера и рядовых, 16 000 латышских добровольцев из 19-й гренадерской дивизии СС (латвийской № 2), то есть 205 000 человек. Из числа упомянутых здесь латышей в плен пошло не более 1500 человек. Ранее уже приводились цифры общего количества латышей, оказавшихся в «Стране Kurland» и состоявших к концу войны в Вермахте, Люфтваффе и СС не менее 30 000 человек. С учетом гражданских служащих различных учреждений как рейхскомиссариата «Ostland», так и генерального комиссариата «Latvija», а также Латвийского самоуправления это число достигало 35 000 – 40 000 человек. А в плен, как уже упоминалось, пошло только 1500 человек.

*  *  *

Исходя из всех вышеприведенных цифр получается, что удержанием «курляндского котла» не Красная Армия успешно решила свою задачу, заперев мощную группировку Вермахта и не дав Гитлеру усилить свои войска в Померании и на Берлинском направлении, а, наоборот, германская армия успешно решила свою задачу – оттянуть на себя возможно большее количество советских войск. И единственное, в чем можно здесь упрекнуть Гитлера, это то, что он оставил здесь излишнее количество своих войск. Если принимать во внимание соотношение потерь среди советских и германских войск, которое в этой войне равнялось минимально 1:7 (один к семи), а максимально 1:10 (один к десяти), то для удержания возле себя вышеупомянутых сил «Советов» достаточно было держать в «Курляндии» не 280 000 солдат и офицеров, а тысяч сто – максимум, сто пятьдесят. Такая пропорция 130 000:500 000 вполне имела право на жизнь. Гитлер наконец-то начал это понимать и уже с конца зимы разрешил потихоньку выводить лишние соединения из «Страны Kurland» (как ее теперь стали называть сами осажденные), но делал он это крайне неохотно и медленно, что и привело к создавшемуся «переизбытку» войск в «Курляндии». Фюрер никак не мог расстаться со своей, уже ставшей в сложившихся условиях химерической и призрачной идеей о нанесении мощного контрудара из «Имперских ray» «Kurland» и «Ost Preussen» силами запертых там группировок Вермахта в тыл наступающим на Берлин армадам «Советов».

Еще в начале февраля 1945 года, когда советские войска вышли к Одеру, блокировали Восточную Пруссию и вот-вот могли блокировать Западную Пруссию и Померанию, в «Kurland» все еще оставалось двадцать пехотных и две танковые дивизии, причем все боеспособные и хорошо оснащенные. С трудом начальнику германского Генерального штаба генералу Гудериану удалось убедить Гитлера перебросить из «Kurland» хоть какие-то соединения на помощь Берлину. Он разрешил взять из «Kurland» четыре пехотные и одну танковую дивизии.

*  *  *

Кстати, один маленький, удивительный и в то же время в общем-то характерный штришок. Всю зиму и весну 1945 года, вплоть до самых последних своих дней в мае 1945 года, германские войска вовсю использовали акваторию Балтийского моря в качестве своих внутренних коммуникаций для перевозки боеприпасов, продовольствия, войск, эвакуации мирных жителей, раненых. И все это время, да что там говорить – всю войну мощнейший Балтийский флот, насчитывающий в самом начале войны 2 линейных корабля (знаменитые линкоры «Марат» и «Октябрьская Революция»!), 2 новейших, «с иголочки» крейсера («Киров», «Максим Горький»), 2 лидера («Ленинград», «Минск»), 21 эскадренный миноносец, 66 подводных лодок, 33 тральщика, 7 сторожевых кораблей, 48 торпедных катеров, несколько десятков вспомогательных судов, – так вот, весь он стоял в Кронштадтской бухте, да на рейде возле Ленинграда. Такого количества военных судов и в помине не было на Балтике у Кригсмарине – военно-морского флота Германии. При этом краснознаменный Балтийский флот пытался действовать активно только в сорок первом году. И каждый раз, при каждой такой попытке он терял свои боевые корабли, и не по одному, а сразу несколько! То линкор повредят и пять-шесть других кораблей утопят, то лидер или крейсер с таким же «довеском» потопят. Поэтому больше таких попыток флот Уже не предпринимал до самого конца войны, уйдя в «глухую оборону». Хотя нападать на него никто в общем-то и не собирался. И так всю войну. Даже в сорок пятом, последнем, победном году, Балтийский флот, даром что «краснознаменный», не осмелился выйти в море. Советские адмиралы тогда (а после войны к ним присоединился и дружный хор советских историков) все как один уверенным тоном отвечали на это обвинение: мол, конфигурация берегов неблагоприятная для нас была – того и гляди, «юнкерсы» проклятые с земли нас достанут да потопят, гады. Опять же море мелкое – линкору да крейсеру здесь для боя не развернуться, того и гляди, на какую-нибудь мель, или «банку», или островок упрешься – и конец бою! К тому же эти сволочи ведь заминировали все фарватеры. Как тут воевать? Совсем нельзя. Потеряем зазря линкоры, да крейсера, да эсминцы, на этом вся война и закончится! Постепенно эти «неблагоприятные объективные факторы», эти «непреодолимые препятствия»:

неблагоприятное для «нас» расположение «вражеских» берегов;

страшные и неумолимые «юнкерсы», тучами обсевшие все эти берега и только и ждущие, когда в море покажется подобная «невинной овечке» жертва;

мелкое, непригодное для больших кораблей Балтийское море;

мириады мин, которыми «проклятые супостаты» завалили все мало-мальски пригодные фарватеры – приобрели железобетонную прочность, и на этой «железобетонной конструкции» и строится вся система оправданий бездействия советского Балтийского флота в течение всей войны.

Но вот для Кригсмарине подобных неудобств почему-то не было. И море для них было достаточно глубоким и неблагоприятное уже для Кригсмарине расположение берегов, когда, начиная с середины сорок четвертого года, «Советы» вывели из войны Финляндию, доминирующую над всей восточной частью Балтийского моря, и вышли на берега Прибалтики, обеспечив себе морские базы и аэродромы, позволяющие контролировать всю центральную часть Балтийского моря, то есть все побережье Германии до Померании включительно, – все это не помешало Кригсмарине бесперебойно или почти бесперебойно снабжать свои окруженные группировки в «Курляндии» и Восточной Пруссии, а позже и в Данциге, и в Кольберге (теперь польский город Колобжег). Причем не только снабжать. Солдаты и офицеры, которых командование окруженной группировки отпускало из «котла» в отпуска (!), спокойно раскатывали по морю.

И мин советских Кригсмарине почему-то не боялось. То ли их просто не ставили в море, то ли их оперативно обезвреживали, протраливали. И бомбардировщиков наших знаменитых они тоже не боялись. А может, и боялись до «скрежета зубовного», до «бессонных ночей», до «энуреза», но тем не менее бомбардировщики эти Кригсмарине не мешали. Ничем не мешали. Ну разве только что этот самый энурез вызывали. Да и то вряд ли. Главным врагом, главной помехой для Кригсмарине были в это время не краснознаменный Балтийский флот, не советские ВВС, не советские мины, не советские подлодки. Нет. А нехватка топлива для судов. Нехватка самих судов и в связи с этим повышенная нагрузка на имеющиеся суда, и, как следствие, более частые ремонты. А из-за этого и нехватка запчастей и ремонтной базы.

Но в ответ на эти обвинения советские адмиралы и военные «историки» сразу же приведут яркие примеры того, что краснознаменный Балтийский флот во время войны не бездействовал, а, наоборот, воевал вовсю, бил проклятых фашистов в «пух и прах». То эсминец финский потопит, то сухогруз, идущий из Швеции с грузом стратегической руды.

При этом на слове «стратегической» обязательно делали ударение. Все-таки, когда топят простое гражданское судно, да еще идущее из нейтральной страны, то, наверное, даже и у советского историка как-то гадко делается на душе. А если со «стратегической» рудой потопили – вроде как дивизию из строя вывели. И уже не пиратом и бандитом выглядит капитан советской подлодки, а, наоборот, – героем!