Текст книги "Отец монстров"
Автор книги: Сергей Арно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Я же сначала, как вы просили. Так вот сегодня в девять где-то вечера звонок в дверь. Мама в глазок посмотрела, ко мне бросается, хватает в охапку и в тайник запихивает. Я даже опомниться не успела. Тихо, говорит, сиди, иначе убьют, а за меня не беспокойся, иди потом к дяде Сереже с восьмого этажа. Ну я как дура сижу в этой каморке папы Карло, от ужаса чуть не поседела. – Девушка отодвинула от себя пепельницу. – В комнатушке этой есть щелка, и если вбок смотреть, то видно, что в левой части комнаты происходит.
Входят два дядьки – один лысый, на Шнура похожий. Он и говорит: «Где документы?» Мама как-то так сразу испугалась, побледнела. «У меня, – говорит, – их нет». Тогда другой говорит: «Ну чего с ней разговаривать, отведем к нам в офис, там она быстро заговорит». Они взяли маму под руки и вывели из квартиры.
– И мама не сопротивлялась?
– Нет, абсолютно спокойненько пошла.
– А ты, значит, так и сидела в этой потайной комнате?
– А чего мне было делать! Я там от ужаса пошевелиться боялась. И вообще я больше барабашку боялась, чем этих мужиков, – повела плечами девушка. – Как они ушли, я в милицию позвонила, а потом к вам вот спустилась, как мама велела.
Пока Марина рассказывала, я вспоминал мою последнюю встречу с ее матерью, случившуюся три дня назад на лестничной площадке. Тогда Татьяна Владимировна, женщина лет пятидесяти пяти, выглядела действительно растерянной. Она сказала, что у нее имеются сведения, которые меня как литератора могут заинтересовать. Обещала зайти, но, как видно, не успела.
– А что сказали милиционеры?
– Чего они могут сказать? Сказали, что будут искать.
– Слушай, Марина. Я, конечно, понимаю, что тебе мамины дела до фени, – начал я. – Но, может быть, она говорила что-нибудь тебе о них в последнее время?
– Меня и милиционер спрашивал то же. Да нет, ничего не говорила.
Все произошедшее было довольно странно. Скорее всего, похищение Татьяны Владимировны связано с ее служебной деятельностью. В то же время было совершенно очевидно, что Марине возвращаться домой и ночевать одной нельзя. Она видела этого Шнура и теперь становилась опасной свидетельницей. Неясно, какая роль в этом спектакле была отведена мне. Может быть, Татьяна Владимировна, хватаясь за любую соломинку, назвала первого попавшегося, кто пришел в голову. Во всяком случае, я человек более или менее благонадежный, и ехать далеко не нужно – на лифте две остановки… И все же что-то настораживало меня в рассказе девушки…
– Ну и что мы будем делать? – спросил я, не ожидая ответа от Марины, скорее самого себя.
Марина пожала плечами.
– Я выкурю еще сигаретку, дядя Сережа?
– Кури.
Я посмотрел на девушку внимательнее. Личико у нее могло быть симпатичное, если бы не портил его весь этот выпендреж: эти торчащие перьями разноцветные, как у попугая, волосы, немыслимые с блестками тени над глазами, лак на ногтях… Ну что это за лак?! Марина была среднего роста и сложена пропорционально. Если бы не болезненное желание выделиться из общества и наплевать на него своим видом. Вот я какая! Смерть попсе! А я из своего ретро выглядываю с некоторым ужасом… я ведь даже Шнура не знаю.
Не-ет! Мы такими все-таки не были!!
Марина курила молча, иногда поглядывая на меня. Я тоже молчал.
– Ну, значит, так, – когда она потушила сигарету в пепельнице, начал я. – Дома тебе появляться нельзя, это ясно, ты теперь свидетельница…
– Свидетельница Иеговы?
– Ты, наверное, не совсем понимаешь всю серьезность, – проговорил я, сверля Марину строгим взглядом. Мне было даже приятно, что я, такой серьезный человек, поучаю эту молоденькую неразумную девушку. – Тебе как свидетельнице запросто твой любимый Шнур может отрезать голову и отправить вместе с ней к Иегове.
– А где я жить буду? – спросила Марина с каким-то вызовом, как мне показалось.
– Ну поживешь пока у меня, у меня две комнаты. Я в кабинете спать буду, а ты здесь ляжешь. Тем более ты здесь накурила – тебе и дышать. Завтра утром будем думать, что делать дальше. Тебя такой вариант устраивает?
– Устраивает. А у вас жена когда приедет?
– Только через неделю, к сожалению, – сказал я.
– Значит, целую неделю вы совершенно свободны. А вы не боитесь с женщиной в одной квартире? – Она как-то ехидно посмотрела мне в глаза.
– Что?!! Я тебе дам с женщиной!
Мне и в голову не приходило, что неформалка Марина может считать себя женщиной… Странно, а почему не приходило? Наверное, есть молодые люди с серьгами в носу, кислотники со спущенными для понта штанами, как сейчас модно, в бесовских татуировках, которые видят в ней женщину.
– Иди мойся, я постелю тебе на диване, а сам еще немного поработаю, мне роман нужно через три месяца сдавать, а у меня конь не валялся… Да не расстраивайся. – Я обнял Марину за плечи. – Найдем мы завтра твою маму. Я в милицию позвоню – у меня начальник отделения знакомый.
Глава 3
В МОРГЕ ВСЕХ БРЕЮТ
Последние слова:
– Зажгите свет, я не хочу возвращаться домой в темноте.
О. Генри
Человек висел, широко расставив руки в стороны, как будто нарочно желая объять весь необъятный простор за окном. Голова его была чуть наклонена в сторону, и со спины казалось, что он просто так, временно, подвесился на тоненькую веревочку к потолочному крюку, чтобы быть немного повыше и получше разглядеть изумительный открывающийся за окном вид.
А как увидел, так и развел руками от удивления.
Вид за окном и вправду был изумителен. Отсюда с горы хорошо просматривался весь поселок и все море до горизонта. Иногда оно сливалось с небом, иногда отделялось четкой полосой и было то голубым, то серым, а то лазурным, как сейчас. Ночью поселок загорался десятками огней, а небо – миллионами звезд, деревья и кусты выглядели загадочно, и каменистая дорожка вдоль дома словно бы светилась изнутри. В такие минуты пред этим бесконечным небом с миллиардами звезд, пред этим вечным раскинувшимся под ногами морем вся человеческая жизнь и судьба, о которой замкнувшийся сам в себе каждый человек думает как о чем-то большом и значительном, вдруг становилась ничтожной песчинкой в необъятной пустыне вечности, бесчисленности и бесконечности… Но особенно красивым вид становился, когда из-за горизонта всходило солнце. Огромный красный шар поднимался из-за моря медленно, в такие минуты природа словно застывала, ожидая нового дня, воздух становился прозрачным и не хотелось говорить – хотелось слушать и смотреть… Сейчас был день, и солнце стояло высоко.
Нет! Прекрасный все-таки был вид!
Висящий человек чуть качнулся и медленно стал поворачиваться на тоненькой веревочке – это потянуло из окна сквозняком. Лежавший на столе белый лист бумаги, на котором было что-то написано, вдруг под воздействием сквозняка вспорхнул, словно ожив, и, перевернувшись в воздухе, лег вниз текстом под ноги повешенного так, что увидеть написанное на нем стало невозможно. Полежав некоторое время, бумажка вздрогнула и, прошелестев по полу, у самой двери перевернулась, и стало можно прочесть то, что на ней было написано.
Но читать оказалось некому.
Ночь надвинулась как-то особенно стремительно, мелкий моросящий дождь усилился, грозя перерасти в ливень. Двое молодых людей с рюкзаками и девушка, закутанная в одеяло так, что трудно было разглядеть ее внешность, на разъезжающихся в мокрой грязи ногах, медленно спускались с горы. Они только что вышли из леса, покрывавшего самую вершину горы, надеясь найти где-нибудь поблизости убежище. Далеко внизу, у моря, виднелись огоньки поселка, но до него было слишком далеко. Тропинка размокла, на ногах путников наросли огромные блины грязи. Каждый шаг давался с трудом, тем более сегодня они прошли уже километров десять, и все по горам. Напрасно они все ж таки не послушались старушки, у которой ночевали сегодняшней ночью, и не остались у нее хотя бы еще на ночь.
Путешествуя по горам Крыма, молодые люди заблудились; кроме того, у девушки поднялась температура, и она еле переставляла ноги. Тропа свернула в темную аллею между деревьями, здесь совсем стало ничего не видно. Батарейки в фонаре сели еще прошлой ночью, и сейчас приходилось двигаться наудачу. Но удача, как видно, от них отвернулась.
– Вот проклятие! – воскликнул шедший впереди Антон. – В колючки влез.
– Антоша, я больше не могу, – слабо проговорила девушка, и по голосу стало понятно, что силы ее на пределе.
– Давайте передохнем, – донесся из темноты голос Антона.
Кругом была темнота. И хотя внизу виднелся поселок, но впотьмах, не зная дороги, добраться до него было немыслимо. Дождь веселее забарабанил по листьям.
– И костер не разведешь, – сказал Антон, оглядывая тьму вокруг себя. – Положение безнадежно.
Сзади раздался хруст ветвей.
– Ребята, здесь забор, похоже, – донесся из темноты голос Максима. – Точно, забор!
– Ну и что, – пессимистически проговорила Даша и закашлялась.
– Значит, тут дом за забором, просто его во тьме не видно, – пояснил Антон.
Сзади послышалось шуршание веток.
– Давай калитку искать, – проговорил Максим откуда-то со стороны.
– Сейчас попробую фонарь оживить, – сказал Антон, сбрасывая со спины рюкзак. – Иначе ничего не найдем.
На ощупь достав из рюкзака фонарь, он вынул из него батарейки, постучал их друг о друга и снова вставил на место. Фонарь загорелся, хотя и тускло. Он вырвал из тьмы бледное лицо девушки с мокрыми слипшимися на лбу волосами.
– Да, выглядишь ты не очень, безнадежно выглядишь, – пошутил Антон.
– Дурак, – проговорила Даша и откинула со лба мокрые волосы.
Антон поцеловал ее в губы.
– Потерпи, девочка, сейчас что-нибудь найдем.
– Ну где ты там, я дыру в заборе нащупал! – донесся из темноты голос Максима.
– Сейчас иду! – ответил Антон и, освещая себе дорогу слабым лучом света, двинулся на голос.
– Эй, ребята! – слабо позвала во тьму Даша. – Вы за мной-то вернуться не забудьте.
Продираясь сквозь колючий кустарник, Антон с Максимом наконец выбрались на полянку. К счастью, стемнело еще не полностью, так что они смогли разглядеть большой дом. На чердаке у него была выбита рама, и, судя по всему, в нем давно никто не жил. Таких заброшенных разграбленных домов стоит во множестве в горах Крыма.
– Ну вот и дошли, – сказал Антон. – Тут хоть сможем от дождя укрыться.
– Крыша вроде цела, – проговорил Максим как-то не очень уверенно. – Ну раз идти больше некуда, пойду вход искать, а ты за Дашей сходи, а то она там от страха умрет.
Когда Антон с Дашей подошли к дому, Максим уже нашел входную дверь и безуспешно пытался ее открыть.
– Я пойду поищу что-нибудь, – шепотом сказал Антон из темноты.
Конечно, если бы их за вскрытием дома застали местные жители, ребятам бы не поздоровилось, но другого выхода у них не было.
Максим на ощупь рылся в рюкзаке. Топор они потеряли, остался только нож с костяной ручкой. Он сунул лезвие в щель между дверями.
– На замок не закрыто, – удивленно сказал он стоявшей тут же Даше.
– А почему тогда не открывается? – спросила Даша слабым голосом, крепче кутаясь в одеяло.
Совсем близко раздались шаги, хрустнула ветка. Максим насторожился.
– Ребята, я лопату нашел, – раздался совсем рядом шепот Антона. – Может, ею подденем.
– Погоди, дверь-то изнутри вроде закрыта… – проговорил Максим в некотором недоумении. – Ну точно, изнутри.
– Да не может быть, – тревожно зашептал Антон. – В доме ведь нет никого.
– А кто его знает, может есть.
Что-то звякнуло.
– Ага! Открыл! – шепотом воскликнул Максим.
Дверь заскрипела. Антон поднялся на крыльцо с фонарем, но тот почти не давал света, тогда он достал из кармана спички, они тоже подходили к концу – нужно было экономить. Друзья вошли в дом, Антон зажег спичку и осветил убогую обстановку жилища. Комната, в которой они оказались, выглядела нежилой. Дверь в другую комнату была приотворена, в углу диван, шкаф, печь из красного кирпича; штукатурка с потолка местами обвалилась и белыми кляксами лежала на полу. Спичка потухла.
– Даша, заходи, – позвал Антон в темноту. – Тут печка. Сейчас растопим, согреешься.
Но печь долго не удавалось разжечь. Дрова, которые удалось найти на улице, отсырели, а в доме оказалось лишь два сухих толстых полена. Такие не сразу разгорятся…
Пока ребята пытались разжечь печь, Даша сидела на диване с поджатыми ногами, скукожившись. Она уже тысячу раз пожалела, что поехала в этот чертов поход. Ведь предлагали ей родители в дом отдыха с Антоном, но им захотелось романтики, видите ли. Все равно здесь они не одни, а постоянно с Максимом – другом Антона, который и уговорил их идти в поход. Даша побаивалась и не любила его. Еще бы не побаиваться, когда о нем такое говорили!..
Даша с Антоном учились в институте на одном факультете и поженились в прошлом году. Свадебного путешествия у них не получилось, и этим летом, когда Максим предложил поехать в поход, они согласились – в двадцать лет не думаешь о тяготах походной жизни, лишь бы вместе… пока они не настали. А уж там поздняк метаться. Вот потащило!
– Дело безнадежное, – сказал Антон из темноты, истратив еще одну спичку. – Без бумаги не загорится.
– Слушайте, у меня же книжка с собой! Может, ее, – вспомнила Даша. – Мелихан. Жаль, конечно, смешная книжка.
– Плевать, что смешная, лишь бы горела хорошо. В огонь ее! – скомандовал безжалостный Максим.
Максим на ощупь нашел книгу, вырвал из нее несколько страниц и, скомкав, положил в печь. Огонь разгорелся, и через некоторое время в комнате стало теплее. Диван придвинули к печи и сидели молча, глядя в огонь.
Сейчас при слабом, поступающем из печи огне можно было разглядеть молодых людей. Оба они были высокого роста, худощавы. Антон имел тонкий нос с горбинкой, плотно сжатые губы и большие карие глаза. Максим был чуть ниже его, сильно сутулился, его круглое лицо обрамляла жиденькая черная бородка. Когда ему советовали ее сбрить, он говорил, что в этой бороде его индивидуальность. Между молодыми людьми, забравшись на диван с ногами, сидела Даша – жена Антона. На нее накинули еще одно одеяло, и из этого куля выглядывало очаровательное личико с рыжими волосами и пикантной родинкой над верхней губой.
Некоторое время сидели молча.
– Вообще-то про меня зря говорят, что я бабушку убил, – вдруг ни с того ни с сего в задумчивости проговорил Максим, как бы про себя, ни к кому не обращаясь.
Даша вздрогнула и, повернувшись к нему, непроизвольно отпрянула. Антон бросил на него мимолетный взгляд – он уже привык к внезапным выходкам своего друга.
– Тебя же никто об этом не спрашивал, – сказал он спокойно, сунув в огонь веточку и следя за тем, как загораются и потрескивают на ней сухие листья. – Ну что ты все к этой теме возвращаешься?
– Не знаю. – Максим обхватил голову руками. – Мне кажется, все только об этом и думают. И потом, мне кажется, – не меняя позу, Максим вдруг перешел на шепот, – мне кажется, что я скоро встречусь со своей бабушкой. – Он убрал руки от головы и внимательно, через Дашу, посмотрел на друга. – Вот только бы меня в морге не побрили. Они, я слышал, всех бреют, им пофиг – носил человек бороду всю жизнь или нет. Они любого – хрясь-хрясь, и готово – и все одинаковенькие в гробиках лежат в белых тапочках, без усов и бород… Одинаковые, как пионеры. А как мне доказать, что я бабушку не убивал?
На Антона вдруг непонятно откуда накатила волна страха. Он даже первую секунду не знал, что ответить другу. Даша, окаменев, смотрела на огонь.
– Да, конечно, не убивал. – Антон через Дашу протянул руку и похлопал друга по коленке. – Тем более, это так давно было.
– Давно, – задумчиво повторил Максим и глубоко вздохнул. – Но я с ней скоро встречусь… может быть, совсем скоро, – снова повторил он замогильным голосом. – Меня обычно предчувствия не обманывают…
– Ты бы сходил дров еще поискал, – сказал Антон. – А то скоро погаснет и все – кердык.
– Да, пойду, – будто эхом отозвался Максим и вышел, прикрыв за собой дверь.
– Дорогой, я боюсь, – тихо проговорила Даша, глядя на дверь, за которой исчез Максим. – Это у него часто случается? А он вообще не опасен?.. А может, он нас с тобой, как бабушку…
– Я же тебе рассказывал. – Антон подсел поближе к Даше и, обняв ее за плечи, зашептал прямо в ухо: – Он в детстве на лестнице толкнул свою бабушку, за то что она не дала ему конфету. А она старенькая, ножульки слабенькие – не удержалась и хлобысь головенкой о ступеньки, и вниз поскакала, и пока все не пересчитала, не успокоилась. Зато комнатка после бабушки освободилась, из нее детскую сделали. А сестра Максима старшая всю жизнь его долбает: «Ты бабушку убил! Ты бабушку убил!» Хотя она все драгоценности бабушкины унаследовала и довольна, а из вредности гадости брату говорит. Хотя теперь бабушке было бы лет сто, а она все брата достает. Стерва.
– Да, сволочь! – согласилась Даша. – Я тоже от старшей сестры натерпелась, будь здоров. Слушай, а что в той комнате, во второй? Мы же туда не заходили еще.
– Там Максим шарил, когда дрова искал.
– Как-то мне не по себе, – проговорила Даша, крепче прижимаясь к мужу.
– У Максима это скоро пройдет, ты его зря боишься. Хотя он в первый раз говорит о том, что скоро увидит свою бабушку… Вообще-то, интуиция у него хорошо развита.
– Да я не из-за него, – тихо проговорила Даша, снова покосившись на приоткрытую дверь в другую комнату.
– Чего-то ты дрожишь, – сильнее прижимая девушку к себе, проговорил Антон. – Ладно, пойду посмотрю, может, там дрова найдутся.
Огонь догорал. Два толстых сухих полена прогорели довольно быстро. Антон поднял с полу веточку и, сунув ее в печь, дождался, когда она загорится, затем медленно, чтобы не сбить пламя, пошел к двери.
– Я тоже хочу посмотреть.
Даша поднялась с дивана, сунула ноги в кроссовки и, кутаясь в одеяло, пошла вслед за мужем.
Антон распахнул дверь и, прикрывая ладонью огонек, стал всматриваться.
– Ну что, что там, Антоша? – Из-за его спины выглядывала Даша.
В танцующих огоньках пламени он увидел просторную комнату и высоко под потолком человеческий силуэт… Антон отступил от неожиданности, толкнув стоявшую за ним Дашу. Огонь погас.
– Что ты как слон! – воскликнула девушка. – На ногу мне наступил.
– Пошли отсюда, – прошептал Антон, захлопнув дверь, и, обняв девушку, увлек к дивану.
– Да что случилось-то?..
– Фигня какая-то почудилась.
Дверь на улицу распахнулась, Антон вздрогнул и, сощурившись, вгляделся в вошедшего человека.
– Ребята, я еще дров нашел. Там в сарае, оказывается, их завались! – радостно сообщил Максим, внося охапку дров.
Он деловито свалил дрова рядом с печкой, сунул несколько поленьев в топку и сел на диван, протягивая мокрые руки к огню.
– Слушай, Максим, по-моему, дело безнадежное. Ты в той комнате был?
– Ну был. А чего? – Он обернулся на стоявших возле дивана Антона и Дашу. – Только там же не видно ни фига.
– Пойдем посмотрим, – предложил Антон. – А ты посиди здесь. – Он бережно подвел Дашу к дивану.
– А что там, Антоша? Я тоже хочу, – хнычущим голосом проговорила Даша.
– Нет, – категорично сказал Антон. – Ты нас подождешь.
Антон сунул в печь ветку, подождал, когда она загорится.
– Возьми спички, – сказал он Максиму, вынимая горящую ветку из печи.
Даша, не послушавшись мужа, встала и тихонечко двинулась за ними. Антон распахнул дверь и вошел.
– Елки-палки… – проговорил Максим, глядя на повешенного. – А я его не заметил… понизу шарил. Ничего себе!
Антон медленно подошел и осветил повешенного. Он висел спиной к двери. Впотьмах Антон наступил на лежавший на полу ботинок и чуть не упал, наскочив лицом на ногу покойника. Потревоженный труп закачался и стал поворачиваться в их сторону.
– Боты откинул, – тихо проговорил Максим.
Жуткий животный визг вдруг разорвал тишину. Это кричала Даша. Огонь погас, и друзья, развернувшись, толкая, натыкаясь друг на друга, бросились из комнаты.
Антон выскочил последним. Он закрыл дверь и, чтобы она не открылась, навалился на нее плечом, как будто покойник собирался бежать вдогонку за ними.
– Это же повешенный… был… там… Труп, – проговорила Даша, задыхаясь от волнения. Она стояла у входной двери.
– Да нет. Ты что, какой повешенный? – вымученно улыбнулся Антон, подходя и обнимая девушку. – Откуда здесь повешенный? Да ты сама подумай.
– Не надо врать! – воскликнула девушка. – Нет, все! Я здесь больше не останусь. – Она вырвалась из объятий мужа и направилась к своему рюкзаку. – Ни минуты не останусь.
Девушка схватила рюкзак и выскочила из дома. Антон хотел идти за ней, но Максим остановил его, взяв под локоть.
– Подожди. Далеко она не пойдет, сейчас вернется. А мы с тобой давай сходим посмотрим, кто он такой. А то одному жутковато.
Они сунули в печку несколько веток. Входная дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Даша.
– Антоша, мне тут жутко одной, – проговорила она жалобно.
– Дашуля, иди сюда скорее, тут хоть тепло, а ты простуженная, – позвал Антон.
Даша вошла и, косясь на дверь, за которой был повешенный, села на диван.
– Ты здесь побудь, а мы пойдем посмотрим, кто он такой, – сказал Антон.
На этот раз Даша не стала противоречить. Взяв горящие ветки, друзья пошли в комнату.
Покойник так и не успокоился – он медленно и чинно качался, чуть поворачиваясь то туда, то сюда.
– Мать честная! – тихо, но с выражением проговорил Максим. – Что же это у него, а?
Антон, задрав голову, молча смотрел на повешенного.
– Не знаю, – проговорил Антон, внимательно вглядываясь в его лицо.
Голова у повешенного была склонена набок, но лицо в полумраке казалось каким-то особенным: один глаз был ниже другого, рот перекосило набок, словно лицо его сползло с одной стороны черепа и казалось уродливым до невозможности. Но сейчас было не понять – до смерти он уже был таким деформированным либо это смерть внесла свои коррективы. Огонь потух, и друзья поспешно вышли из комнаты. Не очень-то хотелось находиться в темноте с повешенным, да еще с таким уродом.
– Дело безнадежно, уже не откачать, – сказал Антон, когда они, прикрыв дверь, уселись на диван.
– Видно, недавно повесился, – сказал Максим.
– Почему повесился, может быть, его… – Даша со зверской гримасой махнула рукой по горлу. – Повесили.
Похоже, ей это начинало нравиться.
– Может, и повесили, – негромко сказал Антон. – А почему недавно?
– Не пахнет, – пояснил Максим. – У меня друг Серега в морге работает, он мне много чего о покойниках порассказывал.
– Я об этом как-то не подумал, – сказал Антон, подбрасывая еще полешко в печь. – Действительно, не пахнет совсем. Какие будут предложения? Снимать-то будем?
– Да вы что, обалдели! – воскликнула Даша. – Какое снимать?! Вы его еще сюда притащите и искусственное дыхание рот в рот сделайте.
– Правильно Даша говорит, – поддержал девушку Максим. – Сейчас снимем и попробуем оживить… Я читал, что покойника даже через несколько дней оживить можно, только он потом становится зомби. – Он внимательно посмотрел на девушку и рассмеялся. Даша обиженно покрутила пальцем у виска. – Снимать его сейчас, конечно, смысла нет, – продолжал он уже серьезно. – Давайте спать ложиться, а утром посмотрим. Если его там нет, значит, он нам привиделся.
– Ты чего, обалдел?! – снова заволновалась Даша. – Я что, с повешенным в одном доме спать буду?!
– Да он в своих апартаментах, а мы здесь ляжем. Придется втроем на диване спать. – Максим пошерудил веточкой в печи.
– Правильно, нужно спать ложиться, а утром посмотрим, что он за гусь.
– Вы что думаете, я засну? – Даша поежилась. – Вы думаете, я спать спокойненько буду, пока он там висит? – Она повернула голову в сторону двери в другую комнату. – Да вы бы хоть дверь закрыли!
– Ну слушай, на тебя прямо не угодишь – то снимайте, то не снимайте, – обиделся Максим. – А дверь кривая, она не закрывается.
Антон встал, подошел к двери, потянул ручку на себя, но дверь, скрипнув, отворилась снова. Он стал разыскивать щепку, на которую можно зафиксировать дверь, потом все вместе искали, на что закрыть уличную дверь… Угомонились и улеглись только в три часа ночи. Под крышей с повешенным было намного лучше, чем вовсе без крыши.
Даша легла в серединку между молодыми людьми.
– Ребята, а вы не знаете про души повешенных?
– Я знаю, что если через покойника кошка перепрыгнула, значит, он в вурдалака превратится и будет приходить из могилы и у всех кровь сосать, – сказал Максим. – Серега, который в морге криминальном работает, – ну это там, где люди, которые не своей смертью умерли, содержатся, – много таких баек знает.
– Это с которым ты в одном доме жил? – поинтересовался Антон.
– Да, в одном доме, мы с детства дружим. Так вот он говорит, что из морга у них трупы крадут.
– Зачем? – еле слышно спросила Даша.
– А черт его знает, – тихо проговорил Максим. – Он говорит, что не только в их морг, но и в другие морги ходят покупатели. Правда, недорого покойников берут.
– С кавказским акцентом? На шаверму, что ли? – предположил Антон, зная, что Даша любит шаверму. – Или с американским акцентом – в Макдональдс.
– Дурак ты, Антоша! – сказала Даша и толкнула его локтем в бок. Антон притворно застонал.
– Покупатели в морг часто приходят. Только Сергей говорит, что это не покупатели никакие.
– А кто? – встряла Даша, приподняв голову.
– Агенты, потому что разные все время. Они даже дерутся из-за этих покойников. А потом, видно, сдают их куда-то.
– В приемный пункт покойников. Куда же еще? – сказал Антон.
Некоторое время лежали молча. Каждый представлял по-своему этот приемный пункт.
– А я слышал, – таинственным шепотом, еще больше напрягая обстановку, начал Антон, – что висельнику нужно в гроб положить веревку, на которой он повесился, и мыло, чтобы он за ней не возвращался после смерти. А то придет: «Отдай мою веревку!!»
– А мыло-то зачем? – давясь от смеха, спросил Максим. – Мыться, что ли? Или веревку стирать?
Все расхохотались, должно быть, представив моющегося в гробу повешенного. Потом хихикали и пугали друг друга еще, но страшно уже никому не было.
Антона разбудил Максим. Сквозь маленькое оконце рядом с печкой поступал свет – значит, было уже утро.
– Проснись, – легонько тряс его за плечо Максим. – Слышь, Антон.
Антон открыл глаза и не сразу вспомнил, где находится. Рядом на диване спала Даша. Максим стоял с вытаращенными глазами, прикладывая палец к губам.
– Только тихо, – шептал он на ухо. – Не шуми.
– Что случилось? – Антон, вспомнив вчерашнего покойника, тут же сел на диване.
– Кто-то ходит вокруг дома, – проговорил Максим одними губами. – Я его видел, он в окно заглядывал.
– Положение безнадежно, – заключил Антон, тихонько вставая с дивана и надевая кроссовки. – Теперь подумают, что мы его… – Он кивнул в сторону другой комнаты. – Положение безнадежно…
– А вдруг это убийца, – еле слышно проговорил Максим.
