Текст книги "Где моя башня, барон?! Том 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Харченко

Соавторы: Антон Панарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Неужели план Валька сработал и всё общежитие теперь кушает у нас? Выбравшись из машины, я направился в столовку и нарвался на десятки суровых взглядов. Судя по всему, тут была живая очередь, а я пролез внутрь, нарушив негласный порядок. «Ох мать моя…» – присвистнул я, увидев, что внутри все столики заняты.

Валёк носился как угорелый от столика к столику, собирая подносы с грязными тарелками. Около одного из столов я его и поймал.

– Здорова, совладелец. Ты чего? Официантом на полставки решил подработать? – спросил я, забирая из его рук поднос.

– Володька, да мы зашиваемся! – выпалил Валёк, страшно выпучив глаза. – Кто ж думал, что столько народа завалится? На завтраке было ещё ничего. А вот на обед притащились мужики со всех близлежащих заводов. Всё, извини. Нужно бежать.

Он собирался отправиться работать, но я поймал его за руку.

– Ага. Побежишь, – улыбнулся я. – Но для начала скажи, ты нанял весь персонал, необходимый для столовки?

– Ну-у-у… – протянул поварёнок. – Скажем так. Я нанял минимально необходимое количество.

– Чтобы к завтрашнему дню нанял полный штат. Я не хочу, чтобы ты превратился в официанта. Ты должен быть управленцем, – сказал я, серьёзно заглянув Вальку в глаза. – Ты меня понял?

– Володь, да может завтра меньше уже народа придёт, а мы штат раздуем… – начал было поварёнок, но наткнулся на мой теперь уже суровый взгляд и сдался: – Да понял я, понял. Ты прав.

– Вот и хорошо. Тогда беги, дорабатывай, – улыбнулся я и вернул поднос новоявленному официанту.

Валёк убежал, а я осмотрелся. Просторное, светлое помещение, аккуратные квадратные столики, застеленные белыми скатертями. Играет ненавязчивая музыка, на раздаче мечется дородная женщина, накладывая еду в тарелки. И как бы быстро она ни раскладывала еду, очередь из работяг не уменьшалась.

Работяги, которым удалось вырваться из очереди и приступить к еде, сидели с довольными лицами. Те, кто только приступил к трапезе, нахваливали борщ и солянку, а уже отобедавшие с сожалением допивали компот и отправлялись на выход.

А это что такое?

На улице послышались крики. Как будто началась драка. Дверь распахнулась, и в столовую зашли пятеро. Морды наглые, кулаки сбиты, парочка из них держит ножи в руках. А работяги, только что шумевшие, присмирели. Видать, вошедшие из какой-то банды.

– Ханыга, эт тут, что ль, кормят вкусно? – чванливо спросил чернявый с кучерявым чубом.

– Сохатый, я те отвечаю, утром пюрешечка с котлетками были просто шик! – ответил его товарищ, собрал в горсть пальцы и поцеловал их, демонстрируя, насколько было вкусно.

– А выглядит как рыгаловка, – на этих словах Сохатый зажал пальцем ноздрю и сморкнулся на белоснежный кафель. – Ладно, пошли, глянем, чем тут кормят.

Видя этих муд… нехороших граждан, я тут же направился их поприветствовать. С ходу ухватил Сохатого за ухо и рывком вышвырнул на улицу, чуть бы сильнее дёрнул – и оторвал бы, точно. Его подельники так обалдели от увиденного, что не спешили вмешиваться. Я вышел на улицу и кивнул в сторону подворотни.

– За мной, – коротко бросил я и свернул за угол.

– Ты чё, сучёныш? Ты хоть знаешь, кто мы? – шипя от боли, спросил Сохатый. Он безостановочно потирал красное ухо, но продолжал идти за мной, запустив одну руку в карман.

– Сейчас мы это и выясним, – сказал я и повернулся в его сторону. – Вот как, твои бакланы очухались и тоже подтянулись. Ну и славно.

– Ты чё, падаль⁈ Мы из краснореченских! За такой базар мы тебя… – начал было Ханыга, но я его прервал.

– Господа, мне начхать, кто вы, – холодно заметил я. – Вы находитесь на земле железнодорожников, поэтому будете жить по нашим правилам.

– Да похрен, чьи это земли! Хавку крышуют воронежские, а у нас с ними соглашение! Можем жрать в любой рыгаловке, в какой захотим! – запротестовал Сохатый.

– Так было раньше. Теперь всем городом заправляет Тесак, – прожёг я его взглядом. – И вы, и ваши старшие скоро либо присоединитесь к нам, либо сдохнете.

– Да чё мы с ним базарим? Давайте отметелим да пошли пожрём! – предложил Ханыга, и толпа рванула в бой.

Даже минуты не прошло, а вся пятёрка распласталась на земле, постанывая и дыша пылью. Сохатому я специально сломал нос – за то, что сморкался в моём заведении, а Ханыге подбил оба глаза, чтобы он их больше так не выпучивал.

– Поясню ещё раз, – сказал я, склонившись над Сахатым. Он шмыгал носом и испуганно смотрел на меня. – Ещё раз сунетесь, и вас тут прирежут. Тесак сказал, как закончим с воронежскими, то начнём щемить краснореченских. Так что готовьтесь… Ещё раз повторю, для балбесов: Тесак сказал валить всех чужаков, которые посмеют к нам сунуться.

После этих слов я поднял с земли нож и поднёс его к горлу Сахатого, а потом улыбнулся и выкинул железяку.

– Но я сегодня добрый, да и вы ребята нормальные, – похлопал я бедолагу по плечу, дополняя: – В общем, топайте. А если у вас остались какие-то вопросы, то говорите с нашим старшим. Я человек маленький, с меня спроса никакого.

Отряхнув руки, я вернулся в столовку на случай, если краснореченцы решат отомстить, но этого не произошло. Как побитые псины, они убрались в свой район зализывать раны. А может, решили пожаловаться старшим, чтобы те уже решили, что делать дальше.

* * *

Хабаровск, улица Карьерная, на следующий день

Станислав Альбертович Тёсарев лежал на диване в обветшалой времянке и курил, изучая потолок. Мысли его роились, словно комары, жалили, жужжали, не давая ни секунды покоя.

«Кто этот пацан?», «Откуда взялся Воробей?», «Кто на самом деле решил вырезать верхушку железнодорожников?».

– Вот тебе и Карьерная, сука, улица. Всеми фибрами души чувствую, как моя карьера несётся в карьер, где её и прикопают… Надо что-то делать, – задумчиво проговорил он и стряхнул пепел прямо на пол.

Дверь времянки распахнулась. Внутрь заглянула раскрасневшаяся девушка, а по совместительству любовница Тесака. Звали её Марией. Девушка принесла целый поднос пирожков и едва его не выронила, когда Тёсарев наставил на неё пистолет.

– Дура! Я же говорил тебе сначала стучать, – зло выплюнул Тёсарев.

– Стасик, ты чего? Как же я постучу? У меня ведь обе руки заняты, – изумилась девушка и подошла ближе. – Вот, с пылу с жару. С капусткой, твои любимые.

Тёсарев обречённо посмотрел на пирожки и, тяжело вздохнув, взял один. Откусил румяный бок, он принялся жевать, а в голове возникла мысль:

«Сука… Быстрее бы прикончить того пацана, и можно будет нормально пожрать. В ресторане».

– Повернись, пожалуйста, я повязку сменю, – сказала Мария, заботливо расстёгивая пуговицы на груди любовника.

– Да чё там менять? Уже зажило всё, – возмутился Тесак и, прожевав, добавил: – Почти не кровит.

– Пуля навылет прошла. Заживать ещё долго будет. Давай, давай. Перевязка лишней точно не будет. А то заразу занесёшь какую-нибудь, и лечиться придётся ещё дольше, – настояла девушка, и Тесак обречённым взглядом посмотрел на любовницу и сдался.

Стянув рубаху, он развернулся в сторону девушки и заметил, что на телефоне загорелся экран. Звонил Пётр Оглобля, его подручный.

– Нашёл его? – коротко спросил Тёсарев.

– Станислав Альбертович, ещё нет. Я, собственно, по другому делу звоню, – меланхолично сказал Оглобля.

– Что там у тебя? – Тесак недовольно фыркнул, понимая, что по-хорошему стоило всыпать Оглобле за нерасторопность, но сейчас не самое лучшее время. Тёсарев остался один, и верность каждого из членов банды была дороже золота. Но как только кризис минует, он, конечно же, всыпет Петрухе за медлительность, и ещё как.

– Тут такое дело, – замялся Оглобля. – Короче, по нашему району шарятся воронежцы. Бьют окна на заводах, а ещё морды нашим пацанам. На заборах похабные вещи про нас пишут. Требуют, чтобы мы приволокли тебя к Хазарову, а не то они заводы жечь начнут, – сбивчиво проговорил Оглобля и замолк.

Мысли в голове Тёсарева мгновенно прояснились. Он сложил два плюс два и понял. «Может, эти крысы подослали того пацана? Он убрал Рыло и Черепа, а теперь они, не боясь, пришли и за моей головой? Хотят подмять под себя мой район? Вот же падлы!». От этих мыслей Тесак моментально закипел.

Вскочив с дивана, он перевернул поднос с пирожками, который покатился по полу, жалобно громыхая. Мария от неожиданности вздрогнула и отдёрнула руки, как будто прикосновение к Тёсареву могло оставить ожог на её девичьей коже. Станислав Альбертович оторвал телефон от уха и, посмотрев на него, заорал, срывая глотку:

– Хрена ты мне звонишь, дегенерат⁈ Валите их на глушняк! Если кто-то из этих выродков посмеет сунуться в наш район, не церемоньтесь! Всех в расход!

На лбу Тёсарева вздулась вена, костяшки пальцев побелели, а дыхание стало прерывистым. Станислав Альбертович был в ярости. И даже не потому, что воронежцы решили воспользоваться ситуацией и сбросить его с вершины. Он просто не сумел этого предугадать. Вот из-за чего.

– Могу раздать бойцам огнестрел? – спросил Оглобля.

– Нет. Пока без пальбы, – задумчиво сказал Тесак и сбросил звонок, а после тише добавил: – Не хватало ещё, чтобы в столице решили, что у нас восстание.

Да уж. Вот тогда начнётся самое настоящее веселье. Пришлют войска или полицаев, тогда пиши пропало. Всех закроют… Или перебьют. Мышкин ушёл с радаров, и они похоже лишились покровителя.

– Стасик, это плохо? – побледнела Машка.

– Машуля, началось смутное время, и если мы с тобой выживем, – Тесак пристально посмотрел на неё, приглаживая сбившиеся локоны любовницы, – то у тебя снова будут соболиные шубы, кольца с бриллиантами и дорогие рестораны.

– А если нет? – спросила девушка и с ужасом осознала, что речь уже не о богатстве, а о выживании. – Ой! Да как же это? У меня ведь мама осталась одна-а-а.

Девица плюхнулась на пол и заревела навзрыд. Сильные руки Тёсарева подхватили её под локоть, а следующим движением аккуратно вытолкнули за дверь.

– Повоешь в другом месте. А мне ещё пару звонков нужно сделать, – сухо сказал Тесак и захлопнул дверь перед изумлённым лицом девицы.

* * *

На следующее утро я снова отправился в столовую. Валёк нанял пару девчонок, которые шустро бегали по залу, собирая оставленные подносы, вытирали столы и даже успевали помогать на раздаче.

– Володь, ты новости не слышал? – спросил поварёнок.

– Какие новости? – зевнул я и допил стакан морса.

– Ты чего? Вчера железнодорожники зарубились с воронежскими. Сорок трупов и куча подранков. Такого никогда не было, – настороженно сказал Валёк, пялясь в сторону входных дверей.

– Раньше не было, теперь есть, – философски сказал я и пожал плечами. – Скоро и не такое случится.

– Володь, ты меня пугаешь, – пролепетал Валёк, с мольбой посматривая на меня. – Если что-то знаешь, расскажи. Я хоть подготов…

Поварёнок не успел договорить. Я кивнул в сторону окон, у которых остановился грузовик. Из него вальяжно вывалились два десятка краснореченцев. Ха! Решили вернуться и поговорить со мной по душам? Что ж. Заходите.

Бойцы были вооружены кусками арматуры, трубами, ножами, кастетами. Да, не будь у меня дара и опыта прошлой жизни, я бы побледнел как Валёк. А так смотрю на эту отморозь и лишь хищно улыбаюсь. Придурки даже не понимают, с кем собрались связаться.

– Они… Они сюда, что ли? – заикаясь, спросил Валёк.

Его зрачки были расширены от ужаса, того и гляди сиганёт в форточку. Потом лови его по всему Хабаровску. Я похлопал друга по груди и улыбнулся.

– Не переживай. Сейчас я с ними поговорю, и они уйду… Какого хрена? – озадаченно спросил я, увидев, как из подворотни вылетела толпа железнодорожников и под нашими окнами началась бойня.

Железяки проламывали головы, ломали руки и ноги, ножи без остановки кололи бока. Яростные крики сменились жалостливым скулежом. Чем дольше шло сражение, тем очевиднее становилось, что железяки побеждают. Краснореченцы тоже это поняли и рванули кто куда, оставив раненых лежать на асфальте.

Ох уж эти сказки «лежачего не бьют», «толпой на одного не нападают»… Может, в мире, где розовые феи летают на единорогах, пукающих радугой, именно так и происходит, но в реальной жизни всё совсем по-другому.

Краснореченец со сломанной рукой попытался подняться и дать дёру, но его тут же сбили с ног пятеро и начали забивать пудовыми ботинками. Лупили, куда глаза глядят. В пах, по рёбрам, коленям, даже прыгали по голове. В финале подбежал парнишка с оттопыренными ушами и три раза ударил арматурой по виску.

Вот и вся правда улиц. Либо ты победил любой ценой, либо тебя втоптали в грязь. И тебе ещё чертовски повезёт, если, проиграв, ты выйдешь из драки живым и здоровым. Вот этому парню не повезло. Череп деформировался, глаза уставились в пустоту.

Даже когда парень умер, его ещё били какое-то время. Так бы и продолжалось, но кто-то из краснореченцев запрыгнул в грузовик и попытался его завести. Громогласный рёв огласил округу и… И никуда он не уехал. Парня вытащили из машины и десяток раз пырнули в живот.

После озверевшая толпа железяк набросилась на грузовик. Раскачав его, железнодорожники опрокинули машину на бок и, вскинув руки, издали победоносный вой.

– Кто мы⁈ – завопил сорокалетний мужик, который, судя по всему, командовал этой толпой.

– Железнодорожники! – выкрикнули бойцы.

– Что мы делаем с чужаками⁈

– Бьём! Бьём! Бьём! – ответила толпа.

Они скандировали что-то ещё, размахивая окровавленными руками, но я их уже не слушал. Вместо этого я смотрел на Валентина, который пребывал в полнейшем ужасе.

Забавно, в столовой было полно заводчан, но никто из них не испугался так, как Валёк. Работяги просто ели и задорно обсуждали поножовщину, а вот поварёнок был в шоке.

– Они что… Убили… Убили человека под нашими окнами? – сбивчиво спросил он, тыча ватным пальцем в сторону улицы.

– Я насчитал как минимум шесть покойников. Так что, да, – кивнул я ему. – Только что ты увидел, что бывает, если связываешь свою жизнь не с тем занятием.

– Но это же… Это… Это неправильно… – забормотал Валёк, поглядывая в окно.

– Это жизнь, Валентин, – спокойно произнёс я. – А в жизни и не такое случается. Бывает, что родители продают своих детей на убой. А это уголовники, которые плевать хотели на жизни окружающих.

– Ты так говоришь, как будто это норма, – осуждающе сказал Валёк, не сводя взгляда с окровавленного парня, ползущего мимо входа в столовку.

– Эх… Ты слишком давно живёшь в СОХ и, видимо, никогда не гуляешь вечером по Хабаровску, – печально взглянул я на своего компаньона. – Здесь подобное встречается в каждой подворотне. Только обычно бандосы проламывали головы мирному населению. А теперь взялись друг за друга. Знаешь, что самое приятное? Пока идёт война банд, в нашу столовую никто не наведается. Дань – это последнее, о чём они сейчас думают.

– Может, им помо… – начал было Валёк, но раненым никто не собирался давать спокойно уйти.

Не пойми откуда налетел молодняк. Парнишки лет по десять, двенадцать. Видать, они возомнили себя прожженными гангстерами и стали лупить обессиленных краснореченцев палками по головам. Но малолетние зверята не могли причинить большего вреда, чем нанесли их старшие товарищи.

Посмотрев на часы, я тяжело вздохнул. Через сорок минут начнётся тренировка.

– Валёк, я ушёл. Если возникнут проблемы силового характера, звони. Мигом примчу. Если решат ограбить, отдавай все деньги и не геройствуй. Новые заработаем, а вот второго делового партнёра я найду с трудом, – пошутил я, но компаньону шутка явно не понравилась. – Да не напрягайся ты так. Всё будет хорошо.

Хлопнув друга по плечу, я отправился в СОХ.

* * *

Благовещенск, поместье Мышкина, в это же время

Мышкин расположился в кресле, закинув ноги на стол, а в его руках шелестели страницы книги под названием «Дуэли. Основы тактики ведения боя». Он сосредоточенно вчитывался в каждое слово и переворачивал страницу после того, как дважды прочёл каждое слово.

– «Чередуйте атаку с защитой», – раздражённо пробубнил он себе под нос. – Для кого эта книга? По ней учат пятилеток?

Он дочитал книгу до середины, и пока никаких новых знаний он не получил. Тем более книжка казалась ему бредовой. Но бросать чтение он не собирался.

Евгений Александрович был убеждён, что даже в самой тупой книге есть хотя бы одна ценная мысль. В этой же книге он искал то, что точно приведёт его к победе.

Да, против него малолетний щенок. И за плечами у Мышкина куда больший опыт, чем у этого пацана. Вот только у того наглеца есть неоспоримые преимущества. Он молод, нагл и безрассуден, а это опасные сочетания. Кто знает? Вдруг этот сопляк одарённый?

Если это так, то исход боя становится сложно предсказать, ведь Мышкин не так давно сам едва не погиб на арене, когда недооценил противника. А случайные сюрпризы бывают как приятными, так и не очень. Зачем рисковать? Тут только трезвый расчёт и уверенность в своей победе.

Мышкин считал дни до дуэли с нетерпением и тревогой. Хотелось побыстрее прикончить наглеца и обелить своё имя. Хоть оно опорочено и справедливо, но смерть парнишки всё исправит.

В то же время Евгению Александровичу было тревожно и хотелось, чтобы до дня дуэли оставалось больше времени, чем на данный момент. Тогда бы он мог ещё потренироваться, прочитать десяток книг по тактике ведения боя. Попрактиковаться в магии, в конце концов. Напитаться уверенностью в собственных силах. Но время неумолимо таяло.

В дверь постучали, вырывая Мышкина из размышлений. Это был Демьян, дворецкий. Мужчине слегка за сорок, уставший взгляд, скрюченная спина.

– Евгений Александрович, разрешите доложить? – спросил Демьян и поклонился.

– Я занят! – по инерции рявкнул Мышкин и, покачав головой, сказал: – Говори, только быстро.

– Ваше сиятельство, из Хабаровска перестали поступать выплаты.

– Совсем? – нахмурившись, спросил Мышкин.

– Совсем, – кивнул дворецкий. – В Хабаровске разгорелась война между бандами, в связи с чем и прекратилось поступление средств. Все заняты собственным выживанием. Началась анархия. Продолжает платить только Крапивин, но и его бои приносят на порядок меньше, чем в прошлом месяце.

– Какая к чёрту война банд? Эти псы сидят у меня на цепи. Они даже рот без моего разрешения боялись раскрыть. Что там вообще происходит? – зло прошипел Мышкин. – Как всё это не вовремя.

Подумав секунду, он продолжил:

– Впрочем, сейчас это не важно. Я скоро убью сопляка, а после приструню разгулявшуюся шпану. Пока пусть сами справляются. Самые тупые дворняги передохнут, останутся лишь только те, кто заслуживает моего внимания, – Мышкин снова посмотрел в книгу и равнодушно бросил: – Оставь меня.

– Как пожелаете ваше сиятельство, – Демьян поклонился и тихонько закрыл за собой дверь.

– Твою мать. С появлением этого малолетнего ублюдка всё пошло наперекосяк, – прошипел под нос Мышкин. – Ну ничего, ещё восемнадцать дней, и всё закончится.

* * *

Тренировка выдалась потная. Куча спаррингов, занятия с железом, а потом ещё десятикилометровый забег. Никитич гонял нас до самой темноты. А когда мы начали валиться с ног, он заставил нас отжиматься. Недолго. Каких-то жалких полчаса, и мы свободны.

– Изверг… – Васян тяжело выдохнул и рухнул на пол спортзала.

– Если у тебя остались силы, чтобы огрызаться, то можем продолжить тренировку, – усмехнулся Гвоздев, нависнув над охотником.

– Не, не, я молчал, – выставив перед собой руки, пробормотал Васян.

– Тогда тренировка окончена. Все свободны! – Гвоздев хлопнул в ладоши и перевёл на меня очень напряжённый взгляд. – Свободны все, кроме Авдеева.

– Егор Никитич, а я-то чего? Тренировался не хуже остальных, – возмутился я, понимая, что уже стемнело и мне пора в гости к воронежским.

Подкинуть дровишек в костёр войны не помешает, тем более что Тесак ещё не высунул свою крысиную морду.

– А мы тренироваться и не будем, – объяснил Никитич. – Разговор есть.

Глава союза выпроводил из спортзала последних охотников и запер дверь. Подошёл ко мне поближе, пристально уставился на меня. Казалось, что его слепой взгляд смотрит прямо в душу, пытаясь выведать все мои секреты. Вот только не было у меня желания что-то утаивать от старика, разве что всякие мелочи вроде перерождения в этом мире и прочего.

– Владимир, я заметил, что ты каждую ночь куда-то уходишь. Понимаю, дело молодое, а вокруг много красивых девиц, – смущённо начал Никитич. Говорил он по-отечески, чем вызвал широкую улыбку на моём лице. – Да не скалься ты, дурень. Я ж о тебе пекусь.

– Егор Никитич, я уже большой, можешь про пестики и тычинки не объяснять, – хохотнул я.

– Дурак. Я тебе не об этом говорю, – покачал головой Гвоздев и попытался отвесить мне щелбан, но я ловко увернулся. – Шустрый, зараза, – хмыкнул он и продолжил: – Тесак решил подмять под себя весь город. И в этом переделе собственности погибнет очень много чело… – Никитич замялся, видя, что я давлюсь от смеха. – Хрена ты скалишься? Я что-то смешное сказал?

– Егор Никитич, помнишь, я говорил, что решу проблему с железнодорожниками? – спросил я и показал значок в виде железнодорожных путей. – Ну так вот, я прислушался к твоим словам – «Володька, настоящий охотник должен решать проблемы не только силой, но и головой!», – попробовал я спародировать главу СОХ, но тут же схлопотал затрещину.

– Не кривляйся, – задумчиво сказал Никитич и, несколько секунд помолчав, спросил: – Правильно ли я понимаю, что это ты развязал эту бойню?

– Всё так. Пусть грызут друг другу глотки, – оскалился я. – Чем меньше уголовников останется, тем легче будет дышать простому люду.

На лбу Никитича вздулась вена, ещё две пульсировали на шее. Старик сжал кулаки, и казалось, что ещё немного и он врежет мне. Но этого не случилось.

– Знаешь. Я привык охотиться на чудовищ. Работа простая и опасная, зато ты всегда знаешь, кто твой враг. А в городе не всё так очевидно, – принялся объяснять Гвоздев. – Вроде обычный человек перед тобой, а через мгновение у него уже нож в руках, который он так и норовит запихнуть тебе под рёбра. И ты прав, городу будет только лучше, если ряды бандитов поредеют. Вот только меня беспокоит то, что ты так буднично говоришь о смерти людей.

Гвоздев, нахмурившись, посмотрел на меня, а во взгляде читалось «Уж не болен ли ты, Володька?».

– Егор Никитич, мне есть о ком переживать, и это явно не отребье, обитающее в подворотнях, – ответил я, хотя хотелось сказать ему намного больше.

Знал бы ты, Егор Никитич, скольких я потерял в прошлом мире, а скольких убил. Я видел смерти миллионов. Видел, как целые континенты сгорают в огне войны. А ты мне про жалкие банды. Смешно.

Таких выродков в прошлом мире я уничтожал целенаправленно.

Армия вошла в город, выбила неприятеля, а что же происходит потом? Правильно, улицы наводняют вот такие банды. Голодные шакалы расползаются по округе и начинают грабить.

Не в силах насытиться они вламываются в каждый освобождённый дом и пытаются утащить что-то ценное. А если в доме есть хозяева, то не беда. Острый клинок поможет освободить их от ценностей, а вместе с этим и от жизни.

Изнасилования, убийства, поджоги, продажа людей в рабство – это лишь малый список того, чем банды занимались в моём мире.

А всё благодаря хаосу военных действий. Солдаты заняты обороной, военная полиция не справляется, городская полиция давно прекратила своё существование. Идеальная среда для возникновения банд. Забавно, что большинство банд организовывалось из жителей освобождённого города.

Поэтому нет у меня жалости к уголовникам. Ты либо живёшь честно, либо переходишь черту и начинаешь грабить и убивать. Но тогда не нужно жаловаться, что тебя тоже могут убить и ограбить.

Как-то я вломился в гильдию воров в городе Акроб. Видели бы вы их глаза, когда они поняли, что сейчас профессиональных убийц и воров будут грабить и убивать. Да, в тот день я собрал славные трофеи, впрочем, и в Хабаровске явно есть чем поживиться. Осталось лишь найти, где эти крысы спрятали свои накопления.

– Володь, порой смотрю на тебя, и кажется, что передо мной не восемнадцатилетний барон, а прожжённый вояка, прошедший тысячи битв, – задумчиво сказал Гвоздев, попадая в точку.

– Кто знает, Егор Никитич? Кто знает? Может, я и правда великий герой, переродившийся в новом мире? – усмехнулся я, стараясь скрыть волнение.

Ведь старик так пристально смотрел на меня, будто в душу заглядывал. Но всё нормально. Мои слова вызвали на его лице улыбку.

– Вали отсюда. Фантазёр чёртов, – отпустил меня Никитич, ухмыляясь и покачивая головой мне вслед.

Ну а я… я ускорил шаг и отправился сеять хаос.

* * *

Хабаровск, улица Карьерная, чуть позже

– Стасик, ты чего? – буркнула сонная Мария, поднявшись на локтях.

Одеяло соскользнуло с её пышной груди, обнажив её. Но этот вид совсем не заинтересовал Тёсарева. Его интересовали звуки, доносящиеся с улицы.

– Тихо, – шикнул он на девушку и прислушался.

За окном явно что-то происходило. Кто-то говорил. Нет, даже шептал, из-за чего слова разобрать не удавалось. Если бы не открытая форточка, то он бы этого даже не услышал.

Может, охрана вышла покурить? Но какого чёрта они трутся под окном? Должны ведь сидеть в соседних домах и наблюдать.

За окном вспыхнул огонёк, и Тёсарев на секунду выдохнул. «Ну точно, покурить вышли, идиоты», – подумал он, но через секунду понял, что огонёк слишком яркий и не тухнет долгое время.

Зазвенело стекло, и в разбитое окно влетела бутылка с зажигательной смесью. Бутыль разбилась о стену над головой Тесака, заливая всё вокруг вонючей горящей жижей. Мария истошно завизжала, так как пламя поползло не только по стене, но и по одеялу.

– Суки! – прорычал Тесак и, вытащив из-под подушки револьвер, выстрелил в оконный проём.

Второй рукой он нашарил мобильник и, ухватив Марию за локоть, поволок следом за собой, продолжая стрелять.

– Тесак! Сдавайся! Хазаров хочет поговорить! – послышалось за окном.

– Ха-ха! Поговорить? Хер вам по всей морде! – выкрикнул Тёсарев и, выбежав в кухню, одним резким движением вышвырнул Марию в окно.

Девушка была одета в одну ночнушку. Вынося окно она порезалась о стекло, но Тёсарева это не волновало. Мария была для него не только любовницей, к которой он хорошо относился, но и живым щитом.

Выпрыгнув на улицу, Тесак подхватил девушку и закинул себе на плечи.

Слева прозвучал мужской бас:

– Не дури. Дом окружён.

Тёсарев выстрелил на звук и, судя по хрипу, попал куда надо. Словно мешок с картошкой, говоривший рухнул на землю.

Что ж, надо ускоряться. Тесак напитал тело маной и сиганул через забор.

– Пацаны! Он Костика завалил! – рявкнул хриплый голос.

– Хазаров сказал, что при оказании сопротивления мы можем его убить! Гаси сучару! – взвизгнул кто-то из темноты.

Яркие всполохи появлялись со всех сторон. Громкие хлопки били по ушам, пули свистели, рикошетили, попадая в соседские дома, выбивали искры из заборов. Ну а Тёсарев прыгал словно сайгак, постоянно меняя траекторию движения. От дома к бане, от бани к гаражу, через забор. Затем Тесак перебежал улицу, перекинулся через забор и вторгся в чей-то двор.

Мария сперва кричала и билась в истерике, мешая Тесаку бежать, а после обмякла. Станислав Альбертович понял, что его пассия мертва, когда по спине расплылось горячее пятно. Ни секунды не сомневаясь, он отбросил её в сторону и на бегу принялся набирать номер, желая вызвать подмогу.

Вот только в тот момент, когда он нажал кнопку вызова, шальная пуля ударила в телефон, разрывая его на несколько частей.

– Рыло-о-о! Мудак! Это всё из-за тебя! – заголосил Тёсарев и резко свернул вправо, уходя от трёх бойцов, рванувших ему наперерез.