Текст книги "Где моя башня, барон?! Том 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Харченко

Соавторы: Антон Панарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Мы же с Федькой окопались в кабинете директора завода. Решили, что нет смысла куда-то дёргаться, и заночевали прямо там. Да, спать пришлось на стульях, от чего поясницу под утро дико свело. Ну а что поделать? В СОХ нас не очень-то и ждут. А точнее, меня.

Под утро в цеха начали свозить сейфы, сумки с наличностью и драгоценностями, коллекционное оружие и прочие прелести жизни. Мы же наблюдали за этим процессом из окна.

– Твою мать… Вовка, мы богаты, – прошептал Воробей, разинув рот. – Это ж можно всю жизнь не работать. А то и десять жизней. Ты чёртов гений.

– Ага. Гений. Но то, что случится дальше, тебя удивит ещё сильнее, – ухмыльнулся я.

Через полчаса на завод прибыл Сергеич и начал вести опись всех ввозимых ценностей, хотя его об этом никто не просил. Но приятно. Инициатива – это хорошо. Особенно толковая.

Ближе к вечеру поток сумок и мешков иссяк.

– Ну что? Готов к финальному акту нашей пьесы? – спросил я Воробья, вставая из-за стола.

– Спрашиваешь ещё, – хмыкнул Федька.

Он шмыгнул носом и, поправив галстук, двинул следом за мной.

Покинув кабинет, мы остановились на железной платформе, возвышающейся над головами собравшихся. Я достал револьвер и постучал рукоятью по перилам. Звон металла пролетел по всему заводу, привлекая к нам внимание собравшихся. Кашлянув, я громко сказал, добавив стали в голос:

– Меня зовут Авдеев Владимир Константинович. Я правая рука Воробья. Вы годами батрачили на ублюдков, которые наживались, используя ваши жизни как разменную монету. Но с этого дня всё изменится!

Последнюю фразу я выкрикнул, чтобы она немного погуляла эхом по заводу, создавая ощущение судьбоносных перемен.

– Всё, что вы принесли, мы в равных долях разделим между вами, – продолжил я. – Ни я, ни Воробей не возьмём из общего котла ни копейки! А Алексей Сергеевич проследит, чтобы деньги были распределены честно.

Договорив, я увидел сотни счастливых лиц, которые не могли поверить в услышанное. Внизу лежало немногим больше пяти миллионов рублей. Да, я мог прихватить один миллион и решил бы вопрос с поступлением в магическую академию. Да и Федькина жизнь кардинально бы изменилась с такими деньгами. Но было одно «но».

Сейчас железнодорожников от того, чтобы расправиться с нами, сдерживали лишь слово рекрутёра и страх смерти. Забери мы себе все ценности, слово Сергеича перестало бы хоть что-то значить. Ведь он поручился за справедливого лидера, а он, как оказалось, таким не является.

Сразу бы поползли слухи, и все бы решили, что Сергеич банально продался. А что случилось бы дальше? Возможно, бунт, а может, и банальное непослушание или отток в другую банду. Ничего из этого меня не устраивает.

Мне нужно, чтобы все железнодорожники остались под контролем Воробья. Так будет проще ими управлять. А в дальнейшем, когда война банд уляжется, я попробую направить их в мирное русло. К примеру, сделаем из них охранное предприятие. Но всё это потом.

Вперёд вышел Федька и, кинув вежливый взгляд на рекрутёра, сказал:

– Алексей Сергеевич, раздайте нашим людям всё, что здесь есть. Они заслужили.

Рекрутёр кивнул, а Федька, развернувшись, направился в кабинет директора. Не успел он сделать и двух шагов, как толпа, собравшаяся внизу, взорвалась радостными криками, от которых заложило уши. Они свистели, улюлюкали, бросали вверх кепки и орали:

– Воробей! Ты лучший!

– Хвала тебе малец! Ой. В смысле босс!

– Да! Вот это я понимаю смотрящий!

Услышав это, Федька остановился и робко обернулся, посмотрев вниз. Его расстроенное лицо тут же украсила покровительственная улыбка. Федька подошёл к перилам и поднял руку, призывая всех к тишине. Толпа умолкла.

– Вы не зря страдали. Пришло новое время, в котором вы займёте достойное место в жизни. Мы перестаём быть отребьем и выйдем в люди! Я уже говорил это, но скажу ещё раз. Я сам когда-то был таким же, как вы! Некоторые меня даже знают. Но всё поменялось, и я смог подняться! И вы сможете!

Воробей толкнул душевную речь, но я-то видел, что он то и дело посматривает на кучу ценностей, которую Сергеич вот-вот начнёт раздавать.

Толпа снова взорвалась торжествующим рёвом и начала скандировать «Воробей! Воробей! Воробей!». Федька улыбнулся им и, развернувшись, побрёл в кабинет.

Я двинулся следом за ним. Как только дверь закрылась за нашими спинами, Федька страдальческим голосом спросил:

– Вовка, ну какого хрена? Зачем ты всё раздал? Надо было хотя бы лям оставить себе.

Он повернулся ко мне, и я увидел слёзы, навернувшиеся на глазах друга.

– Федя, не переживай, – подошёл я к Воробью и положил руку на его плечо, заглядывая в глаза. – Скоро ты заработаешь лям и не один. Причём честно заработаешь. А если повезёт, то попадёшь в высшее общество. А пока нам нужно уладить один вопрос.

А вопрос был непростой. Нам предстояло встретиться с главами краснореченских и воронежских, а после заключить перемирие. Как хорошо, что любую проблему можно решить, если знаешь нужных людей.

Алексей Сергеевич организовал для нас встречу, перед которой я заехал к Никифоровичу. Старый был ушлым малым и в молодости отбывал наказание на каторге за то, что подделывал купюры. И сегодня его таланты снова пригодятся. Порывшись в подвале, я нашел записную книжку Тесака и передал её деду.

– Дед. Нужно скопировать этот почерк и написать следующее, – дал я ему задание.

Затем я передал деду листок, на котором было нацарапано:

«Лизочка. Скоро я стану королём Хабы. Прикинь? Я смог стравить друг с другом воронежцев и краснореченцев. А всего-то надо было прикончить десяток человек и выбросить их трупы возле цирка. Как только я добью этих идиотов, заберу тебя из столицы».

– Володька, эт чёт дело нячистое. За такое можно и перо под ребро, – дед посмотрел на меня, приподняв бровь.

– Если не поможешь, то придётся идею с пекарней свернуть. И тогда Тамара поедет обратно домой… – нажал я на самую в данный момент болевую точку Никифоровича и замолчал, сверля деда взглядом.

В итоге дед сдался, махнул рукой:

– Хрен с тобой. Давай сюда свою писульку.

Спустя полчаса дед передал мне бумажку, на которой были выведены буквы рукой Тесака. Причём, идеально выведены. Я сомневаюсь, что хоть кто-то мог бы сказать, что это писал не сам покойный. А если спросят, кто такая Лизочка? То просто пожму плечами и скажу: «А мне почём знать? Наверное, кого-то в Москве подцепил».

Ближе к ночи мы с Федькой отправились на заброшенный склад в районе порта. Охрану с собой никто не взял. Явились только главы банд. Пятеро из выживших. В центре склада стоял круглый стол, освещённый лампой, висящей над ним. Когда мы заняли отведённые нам места, Федька начал рассказ.

– Спасибо за то, что согласились встретиться. Я Фёдор Воробьёв, новый глава железнодорожников, – представился он и тут его перебили.

– А старые куда делись? – спросил Хазаров Иван Викторович, глава воронежских.

– Старые кончились. Они развязали войну и сделали слишком много ошибок. Мне пришлось взять всё в свои руки и убрать их, – сухо сказал Фёдька и бросил на середину стола письмо. А вместе с ним и рюкзак с головой Тесака. – Вот, почитайте.

Рюкзак приоткрылся, и оттуда наполовину выкатилась голова Тёсарева, уставившись неподвижным стеклянным взглядом в потолок.

Хазаров взял письмо, ознакомился с содержимым и впал в задумчивость. Письмо кочевало от одного главы к другому, пока не попало в руки изуродованного шрамами краснореченца.

Он прочитал содержимое и зычно рявкнул:

– Почему мы должны верить какой-то писульке?

– Семён, успокойся. Я знаю почерк Тесака. Это он писал, – вступился Хазаров, затем сверкнул взглядом в нашу сторону. – Откуда у вас это письмо?

– Когда я убил Тесака, порылся в его столе и нашёл письмо. Он не успел его отправить, – пояснил Фёдор, за плечом которого стоял Сергеич.

– Алексей Сергеевич, а ты что скажешь? Мог Тесак такое написать или нет? – спросил Хазаров, с уважением посмотрев на рекрутёра.

– Всё так. Это почерк Станислава Альбертовича, – всмотрелся в записку рекрутёр. – Я его сразу узнал. К тому же он в последнее время часто говорил о том, что это наша организация должна править городом. Более того, я собственными глазами видел, как Тёсарев клал письмо в этот самый конверт.

– Выходит, что этот ублюдок обвёл нас вокруг пальца⁈ – прорычал краснореченец, смяв письмо в руке.

– Выходит, что так, – задумчиво сказал Хазаров, уставившись в пустоту. – Ну что я могу сказать? Пора заканчивать войну. Нет смысла лить кровь из-за этого ублюдка.

Шмыгнув носом, он плюнул на щёку отрубленной головы.

– Сука! – прорычал краснореченец.

Он достал револьвер и выстрелил в висок тесаковской черепушки. Я заметил, как напрягся Федька. Ему стоило огромных усилий, чтобы не подскочить от страха.

– Из-за этой мрази столько ребят полегло, – просипел краснореченец. – Отзываем войска. Возвращаемся на ранее оговорённые границы.

– Ты прав, Николай. Стоит завершить это бессмысленное кровопролитие, – вмешался в разговор старик-краснореченец, который до этого молчал. – В следующий раз будем умнее и постараемся не вестись на подобные провокации.

– Да если б не Мышкин… – прорычал Николай.

– Молчи, – осадил его старик. – Если наговоришь глупостей, то можешь оказаться в канаве с перерезанной глоткой. Сам всё знаешь.

– Да знаю я, знаю, – процедил уголовник.

– Что ж. Раз уж мы пришли к единому мнению, то давайте пожмём руки и отправимся по домам. Уверен, у каждого из нас прорва дел, – обратился ко всем Воробей, затем встал из-за стола и протянул руку Хазарову.

Выжившие главы банд обменялись рукопожатиями, и тут же достали телефоны, начиная обзванивать своих людей. Война завершилась. Правда, не полной нашей победой. Но это не проблема.

Я, конечно, мог их прикончить, вот только в железнодорожниках за нас рекрутёр, который помог подчинить шайку, а в других бандах у нас нет доверенных людей. Убей я лидеров, как бы потом контролировал их людей? Опять кровь лить и держать всех в страхе? Это вариант, но в таком случае мне самому пришлось бы постоянно удерживать власть в своих руках. А это слишком большая потеря времени и сил. Да и не хочу я руководить бандами. Я хочу в академию магии!

Ну ничего, как только разберусь с графом Мышкиным, всем группировкам придёт конец. Ведь только граф удерживает стражей правопорядка от того, чтобы прижать банды к ногтю. Мышкин умрёт, а в город вернётся закон, и бандам придётся легализоваться. А кто не сможет, отправится на каторгу.

Выйдя со склада, мы сели в личный автомобиль Воробья, который достался в наследство от Рыла, и поехали по домам. Сперва Алексей Сергеевич показал новые апартаменты Федьки, которые располагались в центре железнодорожного района и занимали весь верхний этаж пятиэтажного здания. Федька держал каменное лицо и всеми силами старался не прыгать от радости, увидев, какие хоромы ему достались.

Не желая мучить друга, у которого и без того выдались напряженные деньки, я забрал Алексея Сергеевича и мы направились к выходу.

– Владимир, знаешь, пока всё, что вы делали, выглядит крайне разумным, – улыбнулся Сергеич, когда мы спускались по лестнице. – Мне начинает казаться, что мы сработаемся.

– Я тоже так думаю, – доброжелательно улыбнулся я в ответ. – Самое главное, что война закончилась, и город может вернуться к мирной жизни.

– Можно один вопрос? – с прищуром спросил Сергеич.

– Конечно.

– Как ты подделал почерк Тёсарева? – хитро прищурился рекрутёр. – Филигранная работа, должен сказать.

– А-ха-ха, – захохотал я и потёр затылок. – Так вы заметили? Я уж было решил, что сумел провести и вас.

– Ну ты меня за лоха-то не держи, – подмигнул мне рекрутёр.

– Не держу. И вообще, я вам очень благодарен, – признался я. – Без вас это безумие не закончилось бы. А насчёт письма, есть один умелец. Если захотите, я вас с ним познакомлю.

– Обязательно познакомь, – глаза Сергеича заблестели. – И самое главное, больше никому не рассказывай о нём.

– Само собой.

Мы сели в машину, и сперва водитель отвёз домой рекрутёра, а потом и меня, но не в гостиницу и не в СОХ, а к дому Волконского. На этот раз проблем с охраной не было. Они без вопросов пропустили меня внутрь особняка и проводили в кабинет Юрия Алексеевича.

– Владимир! – воскликнул он, вскочив из-за стола. – Заходи родной! Как только я узнал, что Тесак мёртв, так сразу же вернулся в город! Знал бы ты, с какой радостью я встретил эту новость! Разве что шампанское не открыл. Ха-ха! Присаживайся.

– Юрий Алексеевич, у меня мало времени, – признался я мануфактурщику. – Я за наградой приехал.

– Вот это ты правильно сделал. За такое дело награда полагается, и не маленькая! Сейчас выпишу чек! – воскликнул он, улыбаясь так, что, казалось, его лицо вот-вот лопнет по швам.

– Чеку я тоже буду рад, но вы обещали помочь мне открыть одну железяку, – сдержанно улыбнулся я.

– А что за железяка? – Волконский приподнял брови и завис, так и не донеся ручку до листа чековой книжки.

– Если я скажу, что это сейф, то вы откажетесь мне помочь?

– Эм… Нет, разумеется, нет, – ответил Волконский, но уж больно как-то неуверенно. А после наклонился над чековой книжкой и вписал туда цифры. Затем он вырвал лист и протянул мне. – Держите, это ваше по праву.

Я взял лист и присвистнул. Неслабая награда! Сто тысяч рублей! Правда, с учётом имеющейся наличности у меня наберётся хорошо если двести тысяч. Останется найти ещё восемьсот за три месяца, и я смогу поступить в академию магии.

Может перебить воронежцев и краснореченцев? Там пять лидеров, за каждого по сто тысяч. Останется найти всего три сотни. Ха-ха! Но вариант, конечно, бредовый. Закончить войну, чтобы её тут же начать?

Ну ничего. Вопрос с деньгами я точно решу. Может, кредит возьму.

Волконский сделал звонок, и посреди ночи мы отправились в кузнечный цех, где нас уже ждал мужик, огромный как медведь.

– Юрий Алексеевич, доброй ночи, – пробасил он и недобро посмотрел на меня. – Что нужно вскрыть?

– Минуту. Сейчас покажу, – ответил я. – Могу я зайти вот в это помещение?

– Это раздевалка. Но да, можешь, – пояснил «медведь».

Кивнув, я вошёл в небольшое помещение, закрыл за собой дверь. Пока все ждали моего возвращения, я призвал Гоба. Зеленомордый оскалился, вытряхнул из тени увесистый сейф, и вновь исчез.

Я открыл дверь и страдальческим голосом попросил:

– Не могли бы вы помочь? Железяка чертовски тяжёлая.

– А-ха-ха! Владимир Константинович, ну вы прямо фокусник! Право слово! – расхохотался Волконский. – Гриша, помоги.

Кузнец кивнул, подошёл к сейфу и оторвал его от пола, будто тот ничего не весил. Вот это силища! Даже используя покров маны, я бы не смог поднять железяку с такой же лёгкостью.

Кузнец отнёс сейф к сверлильной машине и принялся дырявить его бока в поисках запорного механизма. Орудовал он со знанием дела, из-за чего у меня появилось ощущение, что он не «медведь», а скорее медвежатник. Спустя двадцать минут внутри сейфа что-то со звоном обломилось и упало. Дверца сразу же приоткрылась на сантиметр.

– Готово. Могу идти? – кузнец покосился на своего начальника.

– Да, я, пожалуй, тоже пойду. Подожду вас на улице, – тактично сообщил Волконский, и они удалились.

Юрий Алексеевич не желал знать, что находится внутри сейфа. Разумно. Тем более он догадывался, что сейф принадлежит кому-то из криминального мира.

Открыв дверцу до конца, я увидел внутри пять стопок купюр. Здесь было триста тысяч рублей. Был ли я доволен? Ещё как! Ведь теперь мне нужно заработать всего полмиллиона. Да, это до сих пор большая сумма, но вполне подъёмная. Впрочем, деньги меня не так порадовали, как содержимое маленькой шкатулочки.

Приподняв её крышку, я на секунду ослеп. Яркое фиолетовое свечение ударило по глазам и залило весь кузнечный цех. Это была… фиолетовая жемчужина! Твою мать! Если я её продам, то смогу оплатить обучение в академии на несколько лет вперёд!

Но, конечно же, я этого не сделаю. Как говорится, такая корова нужна самому. С её помощью я могу наложить среднее укрепление тела. Тогда даже удар кувалдой по голове оставит на мне лишь небольшой синячок. Правда, против колюще-режущих атак эта руна не спасёт. Но ведь можно наложить печать сопротивления…

Кстати. Я ведь понятия не имею, кто такой Мышкин и как он сражается. Непорядок. Я убрал жемчужину в карман и призвал Гоба. Зелёномордый вылез из тени, вопросительно уставился на меня.

– Забери деньги и отправляйся следить за Мышкиным, – дал я ему указание. – Я хочу знать, владеет ли он магией. И если да, то какой.

– Зелёный может послужить,

Но будешь должен наградить, – напомнил Гоб, явно намекая на много еды.

Затем зеленомордый хихикнул и с головой зарылся в сейф. Одним махом он выгреб всю наличность, а затем исчез с теневом пятне.

Что ж, на сегодня всё. Пора отправляться домой.

Когда я вышел из цеха, Волконский махнул мне из окна автомобиля. Он решил подвезти меня в гостиницу.

Всю дорогу мы молчали. Каждый думал о своём. Я размышлял о предстоящей дуэли. Признаться, это волнительное событие. Всё время я был занят бесконечным ворохом дел, а сейчас… Сейчас появилось время для переживаний. Ведь до дуэли осталось всего две недели, и я должен провести их с пользой.

Как только Гоб раздобудет информацию, я смогу использовать жемчужину и наложить на себя руну, а то и несколько. Конечно, я мог бы потратить жемчуг на развитие Гоба, вот только в бое один на один он мне не помощник. Нужно усилить самого себя, и никак иначе.

* * *

Следующие две недели выдались сумбурными. Я разрывался между гостиницей, пекарней, столовой и шайкой железнодорожников.

Катерина к концу первой недели сумела найти постояльцев во все номера, и наличность хлынула в наши карманы. Ближе к концу второй недели мы с Тамарой наняли ещё двух поваров, закупили необходимое оборудование, посуду, униформу и запустили производство.

Спасибо Вальку. Благодаря его связям мы не только продавали пирожки на улицах, но и поставляли выпечку в рестораны и кафе. Из-за того, что я был вхож к главарям местных банд, вопросов никто не задавал и не требовал платы. Хотя вру. Конечно, потребовали.

Хазаров буквально влюбился в Тамарины пироги с чёрной смородиной. Однажды он позвонил мне и попросил, чтобы каждый день ему доставляли по паре таких. Взамен он дал добро на распространение продукции на их территории.

Тем временем Валёк начал подыскивать помещение под новый ресторан. Из-за постоянных трат в моём кармане наличность не прибавлялась. Но в то же время её и не становилось меньше, что радовало. Как только все процессы будут запущены, я смогу получать достойные деньги. Но не сейчас.

Воробей за две недели отлично поладил с Сергеичем. Да и как с ним не поладить? Отличный мужик. С помощью рекрутёра он начал отбирать из железнодорожников сотню бойцов для создания охранного предприятия «Коршун».

А ещё мы вернули все отнятые предприятия их законным владельцам. Те были безмерно рады, но чувствовали какой-то подвох. А подвох и правда был. Взамен мы запросили у каждого из богатеев по новому грузовику. К концу второй недели наш автопарк насчитывал двадцать пять машин.

Сергеич подобрал водителей и к каждой из машин прикрепил по четыре грузчика, а после начал искать заказы для нашей скромной транспортной компании. Помогали с переездами, развозили товары по городу. Да и междугородними перевозками не гнушались.

К слову, идея вышла отличная. Ведь в каждой машине было по пять мордоворотов, которые одновременно являлись и работниками, и охранниками.

Забавно, но даже владельцы предприятий, которые совсем недавно получили назад свои компании, с радостью с нами сотрудничали. Не все, конечно, но даже тех заказов, что мы получали, хватало с лихвой.

С каждого заказа я получал свои десять процентов прибыли. Немного, но нам надо было кормить сотни ртов. Поэтому я был чертовски доволен.

Вот таким образом за две недели мы создали две сотни рабочих мест. Осталось разобраться ещё с восьмистами железнодорожниками, и тогда можно будет сказать, что банда полностью легализовалась. Ну ничего. Что-нибудь придумаю.

В перерывах между делами я тренировал охотников. Никитич до сих пор злился на меня, но с каждым днём смягчал свой тон.

За день до дуэли я был готов крыть Гоба всеми матами, которые узнал в этом и прошлом мире. Но зеленомордая скотина наконец-то вернулась. Выглядел он уставшим и немного потрёпанным.

– Таких мышей я не встречал,

Он пламенем всех поджигал,

А в остальном там мышь как мышь,

Взмахни клинком и крикни «Кышь!», – выдал зеленомордый и после этого растворился в тени.

– Тьфу, твою мать. Аналитик хренов. Я думал, ты расскажешь что-то более полезное, – хмыкнул я и достал из кармана свёрток из плотной ткани. – Впрочем, это всё, что мне нужно знать. Он маг огня, а значит…

Я надел свой лучший костюм, купил билет на поезд и всю дорогу закармливал зеленомордого приятеля. В окошко светили закатные лучи солнца, из тени чавкал Гоб, а я рухнул на койку и развернул свёрток. В нём лежала фиолетовая жемчужина. Сжал её в кулаке и почувствовал, как по телу хлынул невероятный поток энергии.

От резкой боли меня выгнуло дугой. Зубы скрежетнули, и я зарычал, сдерживая крик. Ворвавшаяся в тело мана вырезала на позвоночнике руну среднего сопротивления пламени. Ощущения были такие, как будто меня заставили проглотить раскалённый лом.

Впрочем, страдания продолжались недолго. Жалкие четыре часа, и я свободен. А ещё вымотан, словно неделю бегал по пустыне. И позвоночник болит. Но руна регенерации должна убрать усталость и боль до начала дуэли. По крайней мере я на это очень надеюсь.

Благовещенск встретил меня проливным дождём. Свинцовые тучи поливали город бесконечными потоками воды. Небо прорезали молнии, а по асфальту текли ручьи больше похожие на бурные горные реки. С трудом я поймал такси и направился за город, в особняк Мышкина.

– Ваше благородие, а вы тоже к Мышкину? – спросил таксист.

– Да, а что?

– Да не, ничего. Просто я уже второй день вашего брата туда вожу. Кажись, все аристократы империи приехали, чтобы полюбоваться на дуэль. Говорят, парнишка какой-то бросил вызов графу. Отважный малый, – таксист с кустистыми бровями зыркнул в зеркало заднего вида.

Занятно. Мышкин решил, что дуэль будет лёгкой прогулкой, и созвал в гости весь цвет нации засвидетельствовать триумфальную победу? Ну-ну. Удачи.

– Граф любит громкие события, – бросил я, посматривая в окно.

– Ха-ха. Да, показушник ещё тот. В прошлом месяце бал собирал, а ещё в позапрошлом и позапозапрошлом. Причём зовёт он на балы только тех, к кому хочет подлизаться, или тех кого желает унизить. А вот графа Голицына не позвал. Не знаете, чем он ему насолил? – спросил таксист и наткнулся на мой жёсткий взгляд. – Ой. Прошу простить за мой длинный язык. Сболтнул лишнего.

Вскоре я убедился в том, что Мышкин обожал пафос. Дорогу до его особняка украшали сотни родовых гербов, развешанных на деревьях. Они промокли и свисали вниз как половые тряпки. Граф явно рассчитывал не на такой эффект, но ливню плевать на его планы.

Машина остановилась у ворот. Калитка была приоткрыта, а вот ворота оказались заперты на замок. Проклятый ублюдок, решил меня унизить? Как же это жалко смотрится. Мне плевать на дождь. Не сахарный, не растаю.

Расплатившись с водилой, я направился прямиком в особняк. При этом я шёл не по дорожке, вымощенной цветной плиткой, а специально топал по размытым клумбам напрямик.

В особняк я вошел феерично! Ударом ноги вышиб дверь и потопал, оставляя чёрные кляксы позади себя. Чернозёма налипло столько, что он завернулся, практически скрыв носок ботинка. В огромном приёмном зале я увидел несколько сотен аристократов. Некоторых из них я уже замечал ранее, но были и новые.

Сразу же появились репортёры, которые принялись меня фотографировать со всех ракурсов. Уверен, заголовки в газетах будут в стиле «Граф Мышкин убил грязную тварь, очистив высший свет!».

А вот и сам граф. Он вышел мне навстречу, ведя под ручку жену, рядом с которой ошивался князь Черняев.

Черняев бросал похотливые взгляды на будущую вдову, а она не оставалась в долгу и флиртовала в ответ. И это рядом с мужем. Как же они себя ведут, когда Мышкина нет рядом? Ох уж эти аристократы.

– Полюбуйтесь, дамы и господа! Его ботинки столь же грязны, как и его язык. Ха-ха-ха! – надменно выкрикнул Мышкин, окинув взглядом собравшихся. И публика поддержала его сдержанным хихиканьем.

– Ваши остроты не так остры, как мой клинок, которым я снесу вашу дурную голову, – парировал я, сделав реверанс.

– Хо-хо-хо! А вы посмотрите на этого парня! Отличный выпад, молодой человек, – оценил князь Черняев, определённо для того, чтобы унизить Мышкина.

Евгений Александрович Мышкин скрежетнул зубами и тут же спрятал своё негодование за маской надменности.

– Что ж. Тогда не будем терять времени и проверим, кто из нас достоин жить, а кто нет, – довольно хихикнул Мышкин. – Где желаете сразиться? Здесь или под проливным дождём? Ха-ха.

Несмотря на весёлый тон графа, я видел напряжение на его лице. Он желал не просто победить, а показать своё тотальное превосходство. Поэтому и дал мне выбор.

– Здесь душновато. Да и вашим смердящим дыханием всё провоняло. Идёмте на улицу, – издевательски сказал я, скопировав его манеру речи.

Не дожидаясь ответа, я развернулся и пошёл к выходу из здания. Аристократы за мной не последовали. Никто не желал мочить дорогие костюмы, поэтому на улицу вышли только я и граф.

– Мелкий сучонок. Я выпотрошу тебя как рыбу. А потом скормлю твои кишки собакам, – прошипел Мышкин, давая волю излиться накопившемуся яду.

– Я думал, что за месяц вы придумаете более изощрённые оскорбления. Знаете, я разочарован, – усмехнулся я. – Вы плохи во всём, за что берётесь. Кстати, пока вы тренировались на арене Крапивина, я подмял под себя шайку железнодорожников. Очень скоро я вырву Хабаровск из ваших холодных рук.

Я расплылся в хищной улыбке и вытащил из ножен Пожирателя костей.

– Убью! – заревел граф и рванул в атаку.

Он осыпал меня градом ударов, которые я с трудом парировал. Высокородный ублюдок оказался отличным фехтовальщиком. Но проблема была не в технике. Просто у графа было больше маны, которую он бросил на усиление тела. Из-за этого его удары вреза́лись в мой клинок словно стальные рельсы.

Пожиратель костей с лязгом швыряло из стороны в сторону, а на лице Мышкина расцветала ликующая улыбка. Ну конечно. Я ведь засел в глухой обороне. Вот только зачем парировать удары, если можно от них уклоняться? Я сменил тактику и за счёт движения ног стал избегать его клинка.

– Какого чёрта ты носишься туда-сюда⁈ Сражайся как мужчина! – верещал Мышкин, но я лишь издевательски улыбался, глядя ему в глаза.

Пару раз я использовал руну «родэ», но это не сработало. Граф каким-то мистическим образом успевал создать вокруг себя щит пламени, от которого даже земля начинала плавиться под его ногами. Видимо, реакция у него на очень высоком уровне, а вот тело сильно отстаёт. Иначе он бы меня уже прикончил.

Надменный аристократ носился за мной, отплёвываясь от дождя, стекающего по лицу непрерывным потоком. Эх. Если бы Мышкин не был так взбешен, он бы заметил, что я специально увожу его подальше от аллей, уложенных плиткой. Граф опомнился, делая новый выпад. Он поскользнулся на размокшей земле и со всего размаха шлёпнулся в грязь.

Ну и как не использовать такую удачную возможность? Сделав пару шагов, я прыгнул вперёд, нанося удар по диагонали сверху вниз. Когда меня от графа отделяли жалкие полметра, он выставил руки перед собой и заорал, срывая глотку:

– Сдохни, мразь!

Из его ладоней вырвалось бушующее пламя. От гула заложило уши. Всепожирающий огонь врезался в меня, отбрасывая назад. Всё тело будто разорвало на части от нестерпимой боли.

Неужели руна сопротивления может не справиться⁈