Текст книги "Русская рулетка"

Автор книги: Сергей Городников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Через несколько минут я уже гнал «шевроле» обратно, к офису. Мышастая «самара» опять следовала за мной, то показываясь, то пропадая за автомобилями. Поведение сидящих в ней подсказывало, к вскрытию конверта в моём кармане ни они, ни те, кто стояли за ними, не имели отношения. Иначе они бы знали содержание и преспокойно дожидались меня возле здания офиса, не жгли дорогой бензин и не мозолили мне глаза. Сам собой напрашивался вывод: пасли меня две конторы. Одна хотела выяснить, что я намерен делать, другая довольствовалась неприкрытой слежкой. И похоже, между этими конторами взаимодействия и трогательной любви не наблюдалось. Мне оставалось радоваться хоть такому обстоятельству. Как говорил Наполеон, один плохой генерал лучше двух хороших, что в переводе на язык моих проблем звучало, как – лучше вызывать головную боль у двух преступный семей, чем у одной. Рождалась надежда, каждая из них не захочет, чтобы меня распотрошила другая. Я задышал свободней, и разве что не замурлыкал: «Хороша страна моя родная…»

Приехав на место, я решил сначала поухаживать за вахтёршей, которая уже видела меня около часа назад и могла счесть вполне своим человеком.

– Вы дежурите с утра? С восьми? – спросил я у этой женщины пенсионного возраста, уныло созерцающей и вход в здание, и окрашенные стены.

Она ответила просто, если не сказать равнодушно:

– А вас что интересует?

– На стоянках за окнами, не заметили серой легковой машины? В ней были двое мужчин.

– А что случилось?

– Да нет, ничего серьёзного. Договаривался встретиться с партнёрами. К сожалению опоздал. Так не видели?

– Стояла одна, – вахтёрша развернулась, повернула голову к окну.

Я насторожился.

– Так она всегда по утрам там стоит, – не спеша сказала она. – В ней никого не было.

Я выругался про себя, вслух же продолжил допрос.

– А пока дежурили. Никто не проходил наверх? Я имею в виду, из неработающих здесь.

Взгляд женщины стал холодным и недружественным, словно я уличил её в корыстолюбивом взяточничестве.

– Я бы не пропустила.

Разговор явно не клеился.

– Гм. Спасибо.

Вахтёрша промолчала, и я счёл за лучшее, отправиться прямёхонько в офис Ивана.

Во всех помещениях здания шла будничная жизнь. Некоторые служащие или сотрудники, уж не знаю, как правильно выразиться, были явно не слишком загружены, но те, кто занят, не обращали на них внимания. И все они не обращали внимания на меня, – я и сам начинал чувствовать себя в этом месте своим человеком. Войдя в офис на втором этаже, я сообразил, что приближался обеденный перерыв. Секретарша Ивана сидела там же, в своём уютном закутке, и пила чай. Коробка с зефиром в шоколаде была раскрыта и опустошена, в блюдце желтел остаток лимона. Девушка посмотрела на меня без удивления, будто только тем и занималась, что отправляла посетителей в квартиру босса, и спустя час они возвращались с новыми вопросами. Я присел на край стола, достал из кармана конверт, вытряхнул письмо и, развернув его, положил перед девушкой.

– Вот это он оставил для меня в своей квартире.

Она внимательно прочитала написанное, взглянула мне в лицо.

– А что значит, «если произойдёт самое худшее»?

– Он имел в виду финансовую сделку, в которой мы участвуем, – деловито заверил я. – Большего сказать не могу.

Она опять окунулась взглядом в бумагу, перечитала.

– Мне нужен ключ от сейфа.

На этот раз она не удостоила меня взглядом, перевернула письмо, как если бы рассчитывала найти ответ на некую загадку с обратной стороны.

– Я так понял, ключ найду здесь, – настаивал я.

Девушка отложила лист, помедлила. Я не мешал ей думать.

– У нас есть второй, – неохотно призналась она. – Но он опечатан. И я не знаю, чем это вам поможет. Кода сейфа всё равно никто не знает.

– Совсем никто?

Моя улыбка ей не понравилась.

– Думаете, я шучу? – Она ответила серьёзно, так серьёзно, что я поверил и сменил тактику.

– Ну что вы! Просто вы милая девушка.

– Не надо ко мне подлизываться. Я дам ключ. Но я вас уже предупредила, кода никто, кроме Ивана Алексеевича, не знает.

– Как‑нибудь разберёмся, – сказал я и ткнул бумагу. – Иначе, зачем он так написал?

Она повернулась на вращающемся стуле, отомкнула дверцу шкафчика и взяла с полки бронзовую коробочку, обтянутую шёлковым золотистым шнурком. Концы шнурка были припечатаны воском к выдвижной крышке. Передавая мне коробочку, секретарша Ивана предупредила:

– Она опечатана.

– Вижу, – сказал я и оторвал концы шнурков от печати.

Я выдвинул крышку, и ничего сверхъестественного не произошло, злобный джин не выскочил в облаке ядовитого дыма. Внутри, на бархатной подушке лежал стальной ключ, длинный, вроде гвоздя с насечками.

– Так где же сейф? – спросил я голосом врача, требующего показать больного. Только в руке у меня был не скальпель.

Девушка вышла из‑за стола, и оказалось, у неё обтянутые юбкой круглые бёдра и сильные стройные ноги. Походка тоже могла бы взбудоражить не один мужской монастырь. Она провела меня в кабинет хозяина и подвела к занимающему угол сейфу.

– Вот, – показала она.

Заметила моё внимание к её прелестям, и взгляд стал строгим, не допускающим вольностей.

– Ага, – спохватился я. – Точно этот?

– У нас другого нет.

Сунув ключ в отверстие, до упора, я сосредоточился на изучении кодового замка. Изучать, собственно, было нечего. Угадай я три цифры, сейф охотно откроет все свои тайны. Но я не был уверен, что в случае ошибки, меня не ожидает сюрприз блокировки. Тогда мне достанется кукиш с маслом. Такую вот Иван устроил мне беззаботную жизнь с дармовыми деньгами. Предусмотрительный, ничего не скажешь! И внезапно меня осенило. Если он настолько продумал эту игру, то должен оставить какую‑то подсказку.

Я стал метр за метром осматривать помещение в поисках знака, который поможет отгадать код.

– Кто открывал офис? – обратился я к секретарше.

Она взглянула на меня с удивлением.

– Ребята из охраны. У них ключи на случай пожара. – Она немного смутилась. – Иван Алексеевич не любит, когда приходит, а мы опаздываем. Нам ключи не даёт.

– Да уж, эти бизнесмены‑работодатели – они такие.

– А вы, разве не бизнесом занимаетесь? – живо поинтересовалась она.

– Бизнесом, бизнесом, – заверил я. – Только без работников и служащих. Я и спец, и жнец, и на дуде игрец.

– Разве так можно?

– Обычное дело. Но если задумаю расширяться, первой кандидаткой будешь ты.

Она уже знакомым жестом поправила пальцем непослушный локон.

– Меня пока и здесь устраивает.

Я не стал говорить, что в ближайшие дни ей придётся изменить мнение по поводу данной работы. Если только у Ивана не объявятся наследники.

– Где мне найти охранников?

– Они сидят внизу, в комнате слева от входа. Вы, её, наверное, видели. А зачем они?

– Возможно, для меня в двери торчала записка.

Без особой надежды на успех я отправился было на поиски охранника, того, который дежурил утром. Меня остановил неуверенный девичий голос:

– Но сегодня я сама пришла без пяти девять. И всё видела.

– Мне ничего не было?

– Я же отдала вам конверт.

– Я имею в виду – у входа?

– Если бы было, я сказала.

Я постоял несколько мгновений и вернулся к сейфу. Стал рассуждать вслух, надеясь обнаружить какую‑нибудь зацепку.

– Итак, охранники открывают… А где остальные сотрудники?

– Один в командировке. На Урале. Двое сейчас в другом офисе, возле складов.

– Ага. Итак охранники открывают. Вы входите и звоните, чтобы отключили сигнализацию. Офис на сигнализации?

Она пожала плечами.

– Конечно.

– И сегодня всё было в порядке? Ночью никто не пытался проникнуть?

– Нет. – Оживляясь, она понизила голос. – А кому это нужно?

– Не знаю, – признался я. – Для чего же ставить на сигнализацию?

– Мне кажется, чтобы отпугнуть. Просто они узнают, что офис на сигнализации, и не решаются.

– Кто?

– Ну, я не знаю, – она опять пожала плечами. – Бандиты, наверное.

Мне пришлось отвернуться, чтобы сохранить серьёзность.

– Разумеется. Есть бюллетень, где сообщают о постановке на сигнализацию. Они читают и не решаются…

Я осёкся, уставился в настенные электронные часы. Красивые часы в корпусе из красного дерева, они висели над входом в кабинет и стояли. Я столько раз смотрел на них и только в этот момент сообразил, что они стоят. Если бы ночью кто‑то проник для вскрытия сейфа и, как я, но светом фонарика искал указание на код, он вряд ли обратил внимание, что стрелки часов не движутся.

– А те часы, давно стоят? – я указал на них рукой и глянул на девушку.

Она посмотрела, куда я показывал.

– В пятницу шли. Когда я уходила, на них было шесть часов, время окончания работы. А почему вы спросили?

Вместо ответа я перенёс один из стульев к двери, забрался на него и снял часы с гвоздя. Сразу открыл гнездо для круглой батарейки. Батарейки в нём не было.

– Что там? – подошла и вытянулась секретарша Ивана. В ней пробудилось безмерное любопытство, она тоже хотела заглянуть в гнездо.

– Нет батарейки. – Я сдерживал лёгкое возбуждение, чтобы не спугнуть удачу. – Наверно, хотели поменять, а новой не оказалось.

Повесив часы на место, я отнёс стул к столу для совещаний. В выходные дни в офисе были только Иван и я. Вынуть батарейку мог лишь он. Теперь я увидел циферблат другими глазами. Часовая стрелка миновала цифру три, минутная застряла на девяти, а секундная проскочила до восьми.

– Но зачем … – спросила шёпотом секретарша и осеклась.

Я снова занялся сейфом, набрал одну за другой цифры три – девять – восемь. Сердце облегчённо ёкнуло, когда раздался щелчок. Я распахнул сейф и глянул внутрь.

– Опять письмо, – тихо сообщила мне девушка, как будто я сам не видел, что в сейфе лежал только белый конверт. Снаружи он был девственно чист, без каких‑либо указаний, кому именно предназначался. Зато на вложенном в него листке бумаги я прочёл следующее:

«Поздравляю! Тебя ждёт приз. Он в банке, ты знаешь в каком. Найдёшь мою личную ячейку платного хранилища. Служащий предупреждён, что ты можешь прийти сегодня в 16‑00. Код таков. Вспомни, чем я занимался в субботу при твоем появлении. Последние три буквы слова переведи в цифры согласно пронумерованному алфавиту».

И всё?! Ради этого я мотался и отгадывал ребусы? Мне хотелось от души высказать, что об этом думаю, но я сдержался.

– Это что, игра? – девушка обдала моё ухо тёплым дыханием. Из‑за левого плеча она без тени смущения скользила взглядом по предназначенной одному мне записке. Земля, вероятно, вращалась бы медленнее, и ледниковый панцирь наполз на Европу без неукротимого любопытства этих давно не эфирных созданий. Я не осмелился разочаровать её.

– Да, наша любимая забава. То я прячу, он ищет, то он озадачивает меня своими выдумками.

– А что за приз?

– О‑о, великолепный! Какой именно, пока лишь догадываюсь. Но мы его обязательно отметим. Согласна?

– Вы ещё должны угадать. – Она подбородком указала на листок с новой загадкой.

– Угадаю, я сообразительный.

Подумав, она спросила:

– А когда отметим?

– Я тебе нравлюсь?

– Ничего. В моём вкусе.

– Ты прелесть. Дай телефончик. Я позвоню и сообщу. И никому, слышишь, никому не говори об этом, кто бы ни спрашивал. Хоть сам Господь Бог. Ладно?

Она заговорщически кивнула.

– Никому не скажу.

«Хотелось бы верить», – подумал я, но, разумеется, не выказал и тени сомнения. Кто искренне врёт женщинам, тем помогают боги. А мне их помощь не помешала бы.

17

Через полчаса все мои умственные усилия, как и старания верного «шевроле» были направлены на то, чтобы оторваться от любых преследователей. Я старался затеряться в потоках машин, в переплетениях дорог, перекрёстков, развязок. На Садовом Кольце уверовал, что оторвался от мышастой «самары». Юркнул на Сретенку, с неё нырнул в узкие извивы улочек и переулков, затем проскочил под старую арку и в безлюдном дворике пристроился за большим деревом к стае оставленных хозяевами легковушек. «Шевроле» затих и затаился, как дичь в глухих зарослях, которые обходят охотники. Откинувшись на спинку сиденья, я скрестил на груди руки и, не теряя бдительности, расслабился. Преследователи могли найти это укрытие лишь с помощью какой‑нибудь электронной пакости, но я надеялся, они не успели обработать мой автомобиль. До шестнадцати часов было ещё около сорока минут, а чтобы проехать к банку, хватило бы и двадцати. Однако ещё предстояло разобраться с новой загадкой, – без ответа на неё соваться в банк не имело смысла.

Я отыскал записную книжку и паркеровскую ручку, которую накануне забрал у убитого Ивана, и выписал на листке буквы русского алфавита. Они уместились в трёх колонках. Я пронумеровал их, ставя против каждой соответствующий порядковый номер. Затем сосредоточился, напряг память: чем же занимался Иван, когда я вошёл в его офисный кабинет без малого двое суток тому назад? Да. Он сидел за компьютером и играл в покер. Игра была на раздевание девицы. Получалось, мне могли подойти лишь два слова: игра и покер. Взвесив их на весах наития, я решил, что покер перевешивает. Три конечные буквы были – К, Е и Р. Я выписал в ряд порядковые цифры, которые им соответствовали в колонках алфавита. Такими оказались: 11, 6 и 17. Вместе они составили 11617. Вполне приличный номер для кода. Я запомнил его. Вырвал листок, на котором записывал, и три следующих – на двух различались продавленные пером буквы и цифры, а третий на всякий случай. В бардачке были спички, и я поджог один листок. Когда он догорал, подпалил им другой, и так сжигал все. Потом достал найденный в сейфе конверт с письмом, и тоже сжёг. Кроме моей головы его содержание осталось лишь в голове секретарши. За надёжность своей я был спокоен. Когда надо, она была не хуже стального сейфа, вскрыть её можно было разве что специальными наркотиками. А вот другой, девичьей головке, я доверял гораздо меньше. Ну да ладно. Если я хоть чуть‑чуть понравился не глупой девушке, прежде чем расколоться, она заболтает кого угодно. К тому же, этим «кому угодно» придётся здорово попотеть, гадая, чем занимался Иван при моём появлении. Фактор опережения пока работал на меня. Банк вычислить не так уж и сложно, на данный счёт у меня не было никаких сомнений. И всё же у меня была хорошая фора.

Разрешив главную задачу, мысли стали разбредаться, рыскать по другим закоулкам. Странное чувство не покидало меня с той самой минуты, когда получил у секретарши первый конверт и отправился на квартиру Ивана. Казалось, оттуда, из своего небытия Иван держал меня за шиворот живее всех живых. Будто рассчитал на компьютере, как будет мною двигать. И он не сомневался: я стану послушно выполнять все распоряжения лучше офицера, выполняющего приказ главнокомандующего. Вроде не по его капризу, а движимый собственными интересами, я был у него на поводке или на крючке, – на чём именно, не имело значения. Главное, я и не думал возмущаться, спорить, волей‑неволей покорно следовал правилам игры, которые он выложил передо мною. Я буквально ощущал его невидимое властное присутствие, из‑за чего никак не удавалось забывать его живого. Да, у меня перед глазами всплывала картина, как он с простреленной шеей и головой коченел в мрачном склепе своего дачного гаража. Но тот Иван, которого я последний раз видел живым возле банка, был постоянно рядом и подмигивал мне, лукаво или насмешливо, не могу сказать точно. И вынуждал меня направиться именно к тому банку, послушно выполняя его точные указания.

Я взглянул на часы. Посредством них он делал знак, пора отправляться. Двигатель ожил, и я медленно покатился из‑под ветвей с бурыми листьями, под арочным сводом выехал на улицу. Моих преследователей не было видно, и я надеялся, они канули в Лету. Их навязчивый флирт мне порядком надоел. Как умудрённый опытом заяц, я осторожно петлял по проездам старого города, проверяя, не обнаружится ли хвост, и пересёк Садовое Кольцо. За ним вздохнул свободнее. Обогнал трамвай и направился к проспекту Мира.

К банку я подъехал, как пунктуальный немец. Остановившись у соседнего здания, выложил револьвер на смежное сиденье, накрыл его шерстяным свитером и выбрался из салона. Погода была ни то ни сё, ни плохая, ни хорошая. Меня она устраивала, по мне – лишь бы ни моросило. Я обошёл школу и настороженно зашагал по пешеходной дорожке. Если меня дожидались те, кому я был очень нужен, они нашли отличное укрытие. Ничего подозрительного я не заметил. Быстро перейдя уличную дорогу, я уверенным шагом приблизился к ступенчатому входу в банк, вошёл в бронзовую парадную дверь с толстым стеклом и очутился в чистом и недавно отделанном дорогими материалами просторном помещении. Двое охранников у входа были наделены изучающими взглядами; их вооружили ещё и табельным оружием, однако готовности немедленно воспользоваться им я не ощутил. На таких охранников теперь натыкаешься на каждом шагу, и создаётся впечатление, они – самые необходимые спицы в колесе наших рыночных реформ, своего рода наскоро обученные и необученные санитары в охваченном эпидемией разбойного обогащения городе.

Строгая деловитость царила в данном учреждении. Подойдя к ближайшему окошку, я объяснил молодой женщине, в чём моя проблема, и она направила меня к управляющему. Молодой человек лет двадцати пяти, в дорогом, с иголочки костюме, сидел за угловым окошком и что‑то сверял на компьютере, подключённом к внутренней банковской сети. Вкратце пересказывая ему суть дела, я видел, что костюм сковывает его, как панцирь черепаху. Он проверил карточки клиентов общего сейфа, выбрал одну и набрал вызов на клавиатуре. После чего попросил моё удостоверение личности. Я выложил все, что у меня оказались, но он проявил интерес только к паспорту. Тщательная сверка фотографии с моей физиономией удовлетворила его, он назвал мне номер бокса и нажал кнопку вызова. Поднялся и предложил мне:

– Прошу вас, пройдёмте со мной.

Мы прошли коридором к лифту, там нас дожидались двое охранников, оба посерьёзней тех, что стояли у входа. Мы вчетвером спустились в подвал, где спутники привели меня к прочной стальной решётке, преграждающей доступ к тёмному помещению хранилища личных сейфов. Управляющий включил в помещении ровный свет и коснулся электронного замка. Решётка медленно и бесшумно поднялась. Прежде чем шагнуть к боксам, я обернулся к сопровождающим.

– Вы оставите меня?

– Да, конечно, – с невозмутимой вежливостью заверил управляющий.

Я прошёл внутрь к стальным, вделанным в стену ячейкам и взором отыскал ту, которую письменно упоминал Иван. Охранники и управляющий отошли в сторону. Убедившись, что они не наблюдают за мной, я приблизился к ячейке. Она находилась на уровне плеч.

Оказалось, кроме трёх цифр, полный код содержал и две буквы. Утруждать себя догадками было некогда, и я набрал буквы, с которых начиналось слово «покер». Затем уже по памяти добавил цифры 11, 6 и 17. Короткий звук, напоминающий писк потревоженной мыши, прозвучал для меня «Одой радости». Он означал, мне удалось решить ещё одну головоломку, и теперь позволено удовлетворить любопытство. Я распахнул дверцу, заглянул внутрь личного сейфа. Меня уже не удивил очередной белый конверт без каких‑либо надписей. Но сверху лежал пластиковый пакет.

В пакете была компьютерная дискета. Вместе с пакетом я сунул её в карман. И сразу же бегло пробежался глазами по строкам письма из конверта. Содержание было обстоятельным в сравнении с предыдущими вроде бы шутками‑посланиями, и наконец‑то кое‑что проясняло. Я внимательней перечитал все строки.

«Поторопись выполнить, что записано на дискете. Прежними ходами я дал тебе возможность понять и оценить, с какими серьёзными чужими интересами и намерениями ты столкнулся. Когда получишь дискету, назад пути не будет. Им нужна дискета, а не ты. Если читаешь это письмо, значит, ради её получения они ни перед чем не остановятся. Пока у тебя – преимущество. Они не знают некоторых условий игры, которые я придумал на случай своей мести. Загляни в ячейку. В глубине найдёшь с виду точно такую же дискету. Не перепутай. Вторую можешь случайно потерять, получишь небольшую передышку.

Среди моих бумаг обнаружишь завещание. Копия у нотариуса, – там адрес. Желаю удачи. Письмо тут же уничтожь.

Надеюсь, пишу для себя, не для тебя. Уверен в этом».

Я снова заглянул в ячейку. В глубине виднелась кожаная папочка, чёрная – поэтому я не заметил её с первого раза. В ней оказались конверт с письмом и пакет с дискетой, совершенно такой же, как та, что я упрятал в карман пиджака. Второе письмо было тоже отпечатано на компьютерном принтере, и отличалось только отсутствием упоминания о завещании, о второй дискете и распоряжении тут же его уничтожить. Я вернул дискету и второе письмо в папочку, закрыл её и застегнул ремешком. Всё это проделывал намеренно медленно, придумывая способ уничтожить основное письмо. Спичек или зажигалки с собой не было, да и воспользоваться ими не смог бы, – к потолку крепился датчик пожарной сигнализации. Он включил бы сигнализацию и привлёк ко мне внимание, подорвал доверие к тому, что было в папочке. Не найдя подходящего способа в этом помещении, я незаметно просунул основное письмо в задний карман брюк и направился к выходу из хранилища. Охранники и управляющий обернулись ко мне.

– Всё в порядке, – сказал я, показывая им чёрную папочку.

Управляющий прикоснулся к электронному замку, что‑то прижал, и решётка плавно опустилась, перекрыла доступ в хранилище. Он погасил свет, и мы безмолвно зашагали обратно к лифту.

Наверху я подписал все бумаги, который подсунул парень управляющий. Стоя возле его окошка, я убрал паркеровскую ручку Ивана и положил чёрную папочку на стойку, тихо попросил об одолжении:

– Нельзя ли заскочить в туалет?

Я ясно дал понять, то, что забрал в личном сейфе, оставлю ему для присмотра. Он решал секунду, потом кивнул.

– Паша, – попросил он серьёзного охранника, который стоял позади меня, держал руки за спиной. – Проводи в служебный.

Запершись в чистом туалете, я быстро разделался с основным письмом, разорвал его на части и бросил в унитаз. Затем дважды слил воду, чтобы ни один клочок не напоминал о его существовании. Когда я вернулся, папочка лежала, где я положил её, на стойке, но управляющего за окошком не было.

18

Выпущенный из банка я зашагал тем же путём, каким шёл к банку от своего автомобиля. У дороги с мчащимися машинами приостановился, глянул на светофор. Из‑за угла ближайшего дома выехала иномарка и повернула ко мне. Это был «пежо» свинцового цвета. В нём сидели трое мужчин, и мне они не понравились. Бережёного бог бережёт! Я бросился на дорогу в поток транспорта, под сигнальные гудки и визг тормозящих машин перебежал на другую сторону. Там оглянулся. «Пежо» опасно нарушал правила, по дуге рванулся с полосы одного направления движения на полосу противоположного движения, то есть опять ко мне. Этого было достаточно, чтобы я припустил к зданию школы, пересёк баскетбольную площадку и забежал за выступающее строение. «Пежо» в поле моего зрения надменно удалился, скрылся за деревьями и домами улицы, словно не желал знать о моём существовании. Возможно, так оно и было, но я похвалил себя за проявленную прыть.

Живо забравшись в свой «шевроле», я сорвал его с места и круто развернулся, понёсся прочь. Мне надо было скорее добраться до компьютера, и я не придумал ничего лучшего, как воспользоваться собственным. Решение направляться к своему дому было не из самых разумных, но я настроился на предельную осторожность и опережение неизвестных противников.

Медленно объезжая дом, где жил, я пронаблюдал за окрестностями, стоящими машинами и редкими людьми возле подъездов. Ничего подозрительного не заметил и подъехал к большой платной стоянке возле здания технического учебного заведения. «Шевроле» я оставил в боевой готовности не на стоянке, а возле пристройки учебного заведения, захватил револьвер и зашагал к родным пенатам.

В вестибюле подъезда было тихо. А вот у раскрытой кабины лифта деловито возился невзрачный парень, с короткой стрижкой под боксёра и в потёртом джинсовом костюме. Сумка с набором инструментов была раскрыта и занимала остающийся за его спиной проход. Парень оторвался от возни с дверцей кабины, вскользь глянул на меня и подвинул сумку к себе, – хотя я мог легко перешагнуть через такое препятствие. Миновав парня, я бы забыл о его существовании, не разговаривай позапрошлым утром в этом самом месте с другим мастером, пожилым и не таким необщительным. Совпадение могло ничего не значить, мало ли кто и где занимается ремонтом лифтов, но обстоятельства не позволяли мне проявлять небрежность, не отмечать подобные явления. Уже настороже я лестницей поднялся на площадку третьего этажа, с кошачьей мягкостью движений приблизился к своей входной двери и замер. Тишина вокруг была какая‑то тягостная, нехорошая. Я вынул револьвер из кармана, сунул его за поясной ремень, пару раз сжал и разжал пальцы, размял их. Затем встряхнул брелок с ключами, чтобы их звяканье слышалось изнутри, и резко навалился плечом на дверь, мысленно хваля лень, помешавшую до сих пор сменить ненадёжный замок. К моему удовлетворению язычок замка выскочил из паза, и дверь распахнулась внутрь прихожей, вталкивая кого‑то за нею. Я перехватил направленную на меня руку с короткоствольным револьвером, ладонью поймал бульдожий подбородок ширококостного молодца с перебитым носом и со всей силы ударил этого гостя затылком о стену, раз, другой, третий. Он обмяк и сполз к полу. Я помог ему завалиться на бок и издал мучительный стон. Стонал я выразительно, с завываниями и всхлипываниями, чтобы парень внизу у лифта понял, как мне досталось. После чего закрыл дверь и с помощью ключей запер на два замка, а для верности вдел цепочку. Вырвал короткоствольный револьвер из руки молодца и крадучись двинулся в сторону кухни. Ни на кухне, ни в гостиной, ни в спальне никого не было, никто не прятался за шторами и в ванной комнате, в туалете.

Надо было торопиться. Я закрылся в спальне, включил компьютер и вставил основную дискету Ивана в гнездо дисковода. Вслушиваясь в тишину на лестничной площадке, я опустился на стул и раскрыл содержимое дискеты. На экране замелькали цифры и предложения, и внезапно раздался звонок у входа, затем по двери застучали и ударили. Я не отзывался, рассчитывая, звонящие и стучащие не станут взламывать дверь, привлекать внимание соседей, которые способны вызвать милицию.

Минуты через три, когда я успел просмотреть и запомнить главное из занесённого на дискету, изображение передёрнуло, экран мигнул и погас. Я дотянулся до выключателя настольной лампы. Лампа не загоралась. Квартира, а возможно, и весь подъезд, были обесточены. Я не мог знать определённо, известно ли моим преследователям о дискете. Но о компьютере они были осведомлены, через него я принимал электронную почту от файл‑сервера, который они взломали и обчистили. Обесточив квартиру, они лишали меня способа отправить кому‑нибудь электронное послание, – послание с полученными от Ивана и в банке сведениями. Телефон пока работал, и это подтверждало такое предположение. Я вернул трубку на место и вынул дискету из дисковода. От дискеты надо было избавиться. Если моя жизнь и представляла интерес для охотников за тайнами Ивана, то лишь потому, что я прочитал и запомнил её ключевые данные. Получи они дискету, зачем нужен буду я сам?

Встав со стула, я уронил дискету на пол и приподнял ногу, чтобы ударить, раздавить её каблуком туфли. Но вспомнил о второй, в чёрной кожаной папочке у меня в машине. Не следовало недооценивать сообразительности противников. Если они обнаружат следы раздавленной дискеты, вряд ли станут доверять сведениям, записанным на другой.

Послышался сильный удар, как будто на входную дверь с разбега налетели парочка детин. В квартире меня больше ничто не удерживало, нужно было сматываться. На глаза попалась звуковая колонка от радиосистемы. Я быстро схватил её и, не раздумывая, разбил об угол каменного подоконника. Вырвав кусок треснувшего пластика, прижал дискету к магниту динамика. Магнит должен был необратимо повредить запись, но мне хотел убедиться воочию, и я убрал дискету во внутренний карман пиджака, рассчитывая найти другой компьютер для повторного просмотра. Я сунул короткоствольный револьвер в боковой карман, выглянул в окно. Внизу на лужайке не было ни души, и только справа по пешеходной дорожке вдоль улицы шли две девушки возраста старшеклассниц.

Под треск раскрываемой входной двери я рывком распахнул окно, прыгнул с подоконника к стволу берёзы, ухватился за толстую ветку. Живо слез по дереву и спрыгнул на землю. Под ногами предательски зашуршали опавшие листья. Я отскочил на узкую полосу примыкающего к стене дома асфальтового покрытия, но из распахнутого окна моей спальни высунулась курчавая черноволосая голова. Голова исчезла; я расслышал, как низкий невыразительный голос с южным выговором сообщил кому‑то внутри квартиры:

– Он там.

Крадучись отступая под прикрытием берёзы, её обвисающих ветвей с редкими листьями, я оглянулся. Черноволосый вновь высунулся наружу, и на этот раз в руке у него был пистолет с глушителем. Меня словно что‑то подстегнуло, заставило убегать. Из‑за угла наперерез вылетел невзрачный парень, тот, что недавно возился у лифта. Он не ожидал, я окажусь так близко, и не успел воспользоваться пистолетом. С разбегу ударив ногой в пах, я столкнул его на кусты и свернул за угол, слыша, как сзади по кирпичу чиркнула пуля. Я помчался со всех ног, на бегу снимая расцарапанный и мешающий движениям плащ. Отбросил плащ и с короткоствольным револьвером в правой руке перебежал улицу к старым деревьям сквера и, наконец, скрылся за пристройкой, где меня ждал «шевроле».

Я в мгновение завёл машину, с предельным ускорением устремился к перекрёстку. Вдогонку никто не стрелял. На повороте перекрёстка я глянул в зеркальце заднего обзора и увидал рослого молодого мужчину, который поднял мой плащ и проверял карманы. Ни мышастой «самары», ни свинцового цвета «пежо» я не заметил, и сложно было разобраться, одна шайка‑лейка преследовала меня или конкурирующие фирмы.

Я погнал «шевроле» прочь от родного дома, выехал к кажущимся безжизненными предприятиям и возле одного из них свернул к рядам гаражей. За кирпичным забором, укрытый гаражами остановился и успокоился.

Наползали хмурые сумерки, на глазах темнело, и я надеялся, наступающая ночь станет для меня своего рода шапкой‑невидимкой. Торопиться было некуда. То, что прочитал в инструкциях на дискете, требовало предварительной подготовки. Я бы не смог до полуночи собрать и купить всё необходимое и выехать за границы МКАД. А время имело ключевое значение. Если через три минуты после полуночи я не успею подплыть к указанному месту, сигнал исчезнет, и его придётся ждать ещё сутки. А ездить туда дважды, значит, существенно повысить риск оказаться замеченным и выслеженным.