Текст книги "Статьи 1995-1997"

Автор книги: Сергей Кара-Мурза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Беда меньшинства

Опять попал я на симпозиум к «демократам». Приходится ходить, жертвуя здоровьем. Надо же знать, меняется ли у них что-нибудь в голове. Ничего не меняется. Сидят буревестники и вороны горбачевской «революции», кивают, как куклы, головами. Тот же вздор, и хоть бы капля раскаяния.

Впрочем, тема репрессий поднадоела, теперь говорят вообще о России, о государстве. Выходит на трибуну некий Ахиезер – он теперь, оказывается, главный мыслитель о России. Несет ахинею о том, что «российская государственность всегда была источником дезорганизации». Ну не угодишь. То кричали, что государство все зажало, все заорганизовало, дыхнуть было невозможно. Теперь наоборот – в самом себе всегда несло хаос.

Выходит другой, тоже из выдающихся. Фамилия такая чудная, что и запомнить я не смог. Тоже ему государственность российская не угодила – очень кровожадная. Надо, говорит, отказаться от «анклава» (Калининградская обл.) и островов, тогда это государство станет погуманнее. Диалектикой решил шарахнуть, логикой абсурда. Начинаешь думать, что историческая вина есть перед народом у советского строя, вскормил и пригрел он у себя на груди огромную армию таких «обществоведов». Но история безумна, и страдают от ее наказаний невинные.

Начал я говорить об этом собрании потому, что задумался над сообщением, которое вскользь сделал один философ, занятый «изучением качества населения». Известно, что качество наше, по мнению этих господ «оставляет желать», оттого-то реформы не идут. А сказал он вот что: «В Санкт-Петербурге раскрыто преступление. Два российских гражданина разобрали рельсы перед идущим пассажирским поездом, надеясь, что крушение поезда позволит им поживиться имуществом жертв катастрофы. Киллер выглядит агнцем перед этими преступниками». Как ненавязчиво, кстати, напомнил философ, что это сделали «два российских гражданина», а не граждане Люксембурга или Японии.

Этот философ притворяется глупеньким. Из его доклада ясно, что этот потрясающий акт злобы и отчаяния – прямой продукт «реформ», а вовсе не «российского менталитета». Спасибо, что этот наш негодный менталитет тормозит реформу, потому таких актов еще очень мало. А в основание реформы демократы положили идею конкуренции, идею «войны всех против всех», развитую философом гражданского общества Гоббсом. Эту войну должно вводить в рамки права государство-Левиафан, но если оно ослабевает, как сейчас в России, то человек следует своей (вернее их, гоббсовой) природе. А она в этой философии такова:

«Пpиpода дала каждому право на все. Это значит, что в чисто естественном состоянии, или до того, как люди связали дpуг дpуга какими-либо договоpами, каждому было позволено делать все, что ему угодно и пpотив кого угодно, а также владеть и пользоваться всем, что он хотел и мог обpести». Чего же вы теперь хотите? Ломаете русский менталитет – и жалуетесь, что кое-кто начинает действовать строго по Гоббсу!

Но чёрт с ним, с этим философом и его киллерами-агнцами. Пусть не ездит в поездах. Перед нами самими стоит серьезный вопрос, и нельзя уже больше от него уходить.

Мы – народ или уже «человеческая пыль»? Видимо, пытаемся сохраниться как народ. Но ведь народ – это организм, все мы его клеточки. Вот как это толковал русский философ Л.Карсавин: «Можно говорить о теле народа… Мой биологический организм – это конкретный процесс, конкретное мое общение с другими организмами и с природой… Таким же организмом (только сверхиндивидуальным) является и живущий в этом крае народ. Он обладает своим телом, а значит всеми телами соотечественников, которые некоторым образом биологически общаются друг с другом.»

Но может ли одна часть организма умереть, а остальные – процветать и наслаждаться жизнью? Что происходит, если не снабжается кровью, скажем, нога? Она холодеет, болит, подает сигналы бедствия. Если ее не лечат, она синеет, опухает – гангрена. Умирающие ткани вбрасывают в организм столько яда, что он погибает весь. В крайнем случае остается калекой.

Сегодня часть нашего организма-народа страдает и умирает – и выделяет яды. А что же остальная, благополучная часть, которая пока что получает скудненькое «снабжение»? Она старается не думать, не видеть, не верить. Слабые сигналы боли из пораженных частей тела она как бы не замечает. То и дело слышишь: «Какой ужас, в магазине ветчина по сорок тысяч. Но, ты знаешь, все берут. Есть, значит, деньги у людей!». Это – наивная уловка, чтобы себя успокоить. Как это «все берут»? Откуда это видно? Тех, кто не пришел в этот магазин, ты же не видишь. Да и все ли в магазине взяли этой ветчины?

Большинство из тех, кто читает «Советскую Россию», живут сегодня скудно, но это еще совсем не то, что жить в отчаянной нужде, когда действительно нечего есть. Когда весь организм содрогается – ему нужен стакан молока. И в предельно отчаянном положении сегодня значительная часть народа. По официальным данным, около 10 миллионов человек имеют уровень питания, несовместимый с жизнью – их здоровье быстро угасает. Более половины женщин потребляют белка меньше «физиологически безопасного уровня», треть рожениц подходит к родам в состоянии анемии.

Отсюда тот тяжелый вопрос, который я хочу поставить. Что лучше с точки зрения выживания народа: чтобы «отвергнутые» обществом вымерли тихо, не причинив остальным гражданам неприятностей – или чтобы они подавали нам болезненный сигнал бедствия? Сигналы эти могут быть только такими, при которых страдают и даже погибают невинные люди. Других сигналов мы не слышим.

Когда два «российских гражданина» разбирают рельсы перед поездом, они пытаются убить невинных людей, и это страшное преступление. Но не есть ли это одновременно тот сигнал, который должен заранее, до полной катастрофы предупредить благополучную часть народа? Эти озверевшие двое – не кричат ли они за все десять миллионов: «Вы, народ! Вы согласились, чтобы нас выкинули со шлюпки! Вы делаете вид, что не видите, как мы захлебываемся и тонем. Мы вас предупреждаем: последние из нас утопят вашу шлюпку! Мы пойдем ко дну вместе».

Я никому не могу навязывать своего мнения. Но я склоняюсь к мысли, что мы спасемся только в том случае, если не будем выбрасывать за борт наших собратьев. А если у самих нас нет силы и воображения, чтобы честно взглянуть в глаза правде, пусть уж те, кого мы оставили, нанесут нам предупреждающий удар, приведут в чувство. Тот, кто слаб для любви, должен хотя бы бояться. Умирая молча, наши сограждане губят нас окончательно.

Я про себя зарекался – не писать больше ничего об оппозиции, только обращаться, покуда можно, к читателям. Нарушу зарок. Наша оппозиция сумела сделать тему прямых, житейских страданий части народа какой-то привычной, не трогающей душу. Упомянув о ней скороговоркой, сразу переходят к любимой теме, по «специализации». Одни рвутся хоть в бой за черноморский флот (эту драку им сконструировал Бжезинский – и они давай тузиться с Кучмой). Другие хлопочут за то, чтобы русские в Эстонии могли ходить на выборы – а то они без этого стали «быдлом». Третьи возмущены тем, что с Запада нам везут бездуховные фильмы.

Никому не нужна сентиментальность. Пусть говорят грубо, пусть считают потери, как командиры на войне, но говорят дело. Ведь даже большинство читающих людей, как я не раз убеждался, просто не знает реального положения дел. Да и откуда? Официальный ежегодник Госкомстата «Социальная сфера России» издан в 1996 г. тиражом 1 тыс. экземпляров! Только для ведущих американских университетов хватит.

Но, поразительным образом, вот уже четыре года как оппозиция отказывается издать массовым тиражом доступную для любого грамотного человека «Белую книгу» о реформе – под грифом Думы или хотя бы группы фракций. Внятно и без надрыва показать, в каком состоянии находится страна и чего можно ожидать завтра. Ведь «белые книги» – давно изобретенный способ довести до общества самое первое, «безболезненное», но предельно серьезное предупреждение о бедствии. Я лично даже не могу припомнить ни одного внятного заявления Думы по главным вопросам нашего народного бедствия. Говорят, у Думы нет телеканала. А зачем он ей, если нет заявлений? «Лебединое озеро» показывать?

Первой, кадетской Думе специальным законом было запрещено обращаться к народу с заявлениями. И все же, когда правительство отказалось дать крестьянам землю и в 1906 г. разогнало Думу, депутаты написали «Выборгское обращение» – и все пошли в тюрьму. И оно сыграло очень большую роль в росте гражданского самосознания. Только в Саратовской губ. подпольно издали 100 тысяч этого обращения, по ночам его расклеивали на столбах. А сегодня никто не запрещает, множительная техника XXI века – но молчат народные избранники!

Деятели оппозиции сами подсказывают людям уловку, позволяющую малодушно успокоить совесть. Они оперируют средними цифрами. Один из них на большом собрании сказал: «Ужасные реформы! Уровень жизни людей упал на 45 процентов!». Прошла неделя, я слышу по радио от видного эксперта оппозиции (доктор наук и все такое): «Уровень жизни людей снизился на 45 процентов!». В Давосе им, что ли, такую цифру дали?

В школе, объясняя смысл средней величины, учитель нам рассказал шутку. В палате двое больных, сестра сообщает врачу, что температура у них в среднем нормальная, 36,6. Врач доволен, а на деле один больной умер и уже слегка остыл, а у другого под 42 градуса, он уже хрипит. При большом разбросе величин средняя лжет. Это, думаю, и ленинская кухарка поняла бы, а у нас «самая образованная оппозиция в мире». И вот, с одной стороны, говорят о страшном социальном расслоении, а с другой, оперируют средними величинами. Как это совместить?

Лидеры оппозиции, а за ними и их сторонники как будто не понимают, что при том неравенстве, что возникло в России, средние показатели утратили смысл полностью. Бедствие распределяется неравномерно, и снижение среднего показателя вдвое для многих означает смертельное или почти несовместимое с жизнью ухудшение. В 1995 г. потребление животного масла в России было в два с лишним раза меньше, чем в 1990. Но это снижение почти целиком сконцентрировано в бедной половине населения. Следовательно, сегодня половина граждан России совершенно не потребляет сливочного масла! Продажа мяса и птицы упала за это время с 4,7 млн т до 2,1 млн т. Это значит, что половина граждан России вообще не потребляет мяса. Ну пусть не половина, а 30 процентов! Ведь это уже национальная катастрофа. Но мы о ней даже не слышим, не то чтобы обсуждать какие-то конкретные меры.

Кто-то скажет, что это – демагогия, популизм. Что оппозиция ведет тонкую игру, которая в конце концов приведет к спасению всех сразу. Может быть, я и впрямь не понимаю замыслов. Я о бедствиях получил представление во время войны. Тогда и мыслили, и действовали по-другому. Цель была – спасти всех, но когда кто-то погибал конкретно, туда бросались срочно, даже сломя голову. Чувство народа нам вдалбливалось в голову и словом, и делом. И это – не особенность сталинизма, коммунизма или другого «изма». Так же поступал и Лев Толстой – а он не пpи советской власти действовал.

Такой же «популизм» в деле я видел на Кубе: взявшие власть боpодачи, не имея ни паpламента, ни паpтии, оpганизовали обеспечение детей и стаpиков молоком. По утpам на гpузовиках, а то и на pучной тележке, по всей стpане к каждой двеpи, где есть pебенок или стаpик, подвозили литp молока – хоть к лачуге в тpущобе, хоть к вилле неуехавшего богача. Потому-то сегодня малявка Куба пять лет деpжится в полной блокаде. И все институты Гэллапа точно знают: попpобуй какой-нибудь кубинский Гоpбачев сменить там социальный стpой, 85% населения в момент выйдут на улицу и устpоют такой таpаpам, что лучше Кубу не тpогать.

Быть может, я говорю о вещах, которые волнуют небольшое меньшинство? Не могу знать наверняка, но боюсь, что когда беда доберется до большинства, сделать что-либо будет просто поздно. И тогда поделом этому большинству.

1997

Большой актёр в театре абсурда

Одна из функций, которую выполняет Анатолий Чубайс в политическом спектакле, что разыгрывается в России, – собирать и направлять на себя всю ненависть, возникающую в разрушаемом обществе. Обладая очень сложной психикой, этот человек, сознательно помещенный «архитекторами» на вершину видимой власти, даже наслаждается такой странной ролью: буквально отсасывая ненависть сотни миллионов человек, он купается в ней с тем же наслаждением, с каким в лучах славы и благодарности греются люди, делающие добро.

Ввести в наш театр абсурда такого актера – «сильный ход», верх аппаратной мудрости, приправленной психоанализом. Своей наглостью Чубайс настолько травмирует нервы добрых обывателей, что они готовы колени обнимать у Ельцина – защити, отец родной! Вон, даже сентиментальный горбачевец А.Ципко дошел до того, что поет дифирамбы Ельцину и Черномырдину и с надеждой подсчитывает, насколько реже, чем весной, преклоняет Чубайс голову на плечико дочери Президента. Есть, есть признаки, что мудрый секретарь обкома приструнит «молодых волков»!

А.Ципко в своем энтузиазме даже влезает в подсознание «старого волка»: «Теперь для Бориса Николаевича уже очевидно, что эти молодые заносчивые люди еще не доросли до высот государственных, что, по определению, они не могут стать ни гарантом созданного им режима, ни гарантом его чести, а тем более безопасности членов его семьи. Уж слишком они суетливы, уж слишком они заносчивы».

Вот ведь беда приключилась с Россией – заносчивая и суетливая пошла молодежь. Страшно подумать, что она может не стать гарантом незапятнанной пока что чести нашего горячо любимого Хозяина. Слава Богу, что это ему уже очевидно, и он обязательно наведет порядок. Делая упор на заносчивости и суетливости Чубайса, А.Ципко в то же время представляет себя таким крутым разоблачителем, что даже считает нужным успокоить читателя: «Поверьте, я не дьяволизирую Анатолия Борисовича». Да читатель это и сам замечает. Никто никогда и не думал, что главный недостаток дьявола – суетливость.

Главная цель таких «наездов» на Чубайса – как раз создать из Чубайса и всего политического явления, которое он выражает, образ кучки глуповатых, нехороших, но в сущности безопасных для государственной махины России «мальчиков». Умный «хозяин» и его царедворцы привлекли этих мальчиков, чтобы они сделали кое-какую грязную работу, но теперь песенка их спета, «вторая либеральная революция захлебнулась». В общем, бояться за благо России и за честь Бориса Николаевича нам нечего – «знаки поражения Анатолия Борисовича буквально рассыпаны на всем голубом поле преподносимой нам виртуальной реальности». Значит, Россия выстояла, одолела Чубайса. Чего уж больше – «с ним Ельцин никогда не пойдет удить рыбу» (это у Ципко называется «августовская революция 1991 года пожирает своих детей»).

Прикрытие под видом «критики» и проклятий – это уже рутинный, банальный прием нашей политической клики. Обзови Ельцина «главарем», а затем обыграй это как следует в прессе и на телевидении – и репутация непримиримой оппозиции продлевается еще на месяц. В руководствах по манипуляции сознанием эта уловка расценивается как посредственная, рассчитанная на простодушных людей. Большего пока что и не требуется.

Между тем, Чубайс как политическое (и даже культурное) явление заслуживает более внимательного анализа. Это – один из признаков того, что «общество спектакля», создаваемое в европейской культуре начиная с 30-х годов нашего века, втягивается в эпоху постмодерна. И унаследованные нами от Нового времени представления, связанные с устойчивой картиной мира и со стабильными идеологиями, в новых условиях становятся просто бесполезными. Они нас дезориентируют, какую бы позицию относительно этих идеологий мы ни занимали. Будь мы коммунисты или либералы, патриоты или «крутые» западники, такие изобретения драматургов нашей истории, как Чубайс или Пол Пот, свержение Чаушеску или штурм Грозного, в нашу картину мира и в наши представления о разуме и морали не укладываются. И мы в этом хаосе теряем ориентацию – что и требуется режиссеру. Пытаться втиснуть этот хаос в наивную сказочку о «молодых суетливых реформаторах» – просто пошлость.

Как-то упорядочить наблюдаемые нами сцены абсурда мы можем только обретя хладнокровие – как бы отрешившись от нашей судьбы. Поднявшись над идеологической позицией и проведя анализ структурный. Когда на экране возникает наглое, ухмыляющееся лицо Чубайса, который нарочито старается походить на уверенного в своей безнаказанности хулигана и находит самые точные слова, чтобы оскорбить наше национальное чувство и здравый смысл, бесполезно потрясать кулаками или кричать: «Каков мерзавец!». Важнее постараться понять: зачем его выпускают на экран? Какой фокус проделывают за этой дымовой завесой манипуляторы нашим сознанием?

В западной культурологии ввели в обиход понятие – эпоха Тимишоары. Так назвали поставленный уже в стиле постмодерна, ломающий всякие стереотипы грандиозный спектакль, в ходе которого был уничтожен «советский блок», а затем и сам СССР. До этого признанными мастерами провокаций и крупных, вызывающих шок массового сознания «постановок» были немецкие фашисты. Международная бригада постановщиков завершающей стадии перестройки сделала громадный шаг вперед (во многом благодаря новым информационным технологиям – прежде всего, телевидению). Тимишоара – лишь эпизод, но настолько «чистый», что его структурный анализ сразу выявил генотип, матрицу, которая воспроизводится в множестве частных «спектаклей», будь то инсценировка войны в Заливе, Вильнюс 1991 года или августовский «путч» в Москве, абсурдные расстрелы белой полицией ничего не понимающих «расистов» в ЮАР, вся кровавая фантасмагория в Чечне. В Тимишоаре секретная полиция государства пустила небольшую кровь, а потом с помощью телевидения имитировала массовость расстрела – чтобы свергнуть себя самое! В мозгу не укладывается – и хаос сознания обеспечен. Покуда он сохраняется, орудующая у власти клика и ее закулисные хозяева могут делать со страной практически все, что пожелают. Общество беззащитно полностью, абсолютно.

Чубайс и подобные ему «слепленные из ничего» фигуры – пешки в руках режиссеров всемирной Тимишоары. Тратить пыл на то, чтобы смачнее обругать эти пешки, не имеет смысла. Умелый отдел кадров подберет актеров на любые роли в любом народе и любом обществе. Мы же видим, что все они выходят на сцену или уходят за кулисы именно как актеры, а не как личности. Смешно думать, например, что «Чубайсу пришлось пожертвовать Альфредом Кохом». Наверное, сам Кох не сдержал улыбки, прочитав в «Независимой газете» эту трагическую фразу. Вся шумиха с отработавшим свою смену Кохом – маленькая сценка для заполнения паузы и создания очередной «некогерентности», расщепляющей сознание.

Видите ли, для этого режима неприемлем чиновник, получивший сомнительный гонорар в 100 тысяч долларов (хотя как комиссионные за теневую приватизацию собственности в несколько миллиардов долларов эта сумма вообще несерьезна). Но какова частность и скрупулезность нашей демократии! Просто слеза прошибает. И та же прокуратура не видит ничего предосудительного, когда из здания правительства выносят в картонной коробке 500 тысяч долларов наличными, ибо это – карманные деньги Чубайса. И где он их взял, никого не касается.

Мы уж не говорим, что совершенно равнодушно встретила наша демократия сообщения западной прессы о том, что Раиса Максимовна Горбачева получила от американского издателя Мэрдока гонорар в 3 миллиона долларов за свою «книгу воспоминаний». В России – коррупция «эпохи Тимишоары», и все эти «дела» вроде Коха, и все эти оправдания Чубайса надо оценивать как издевательства, как ерничество клоунов на карнавале. Время от времени клоуны снимают маску и показывают свой оскал – что-нибудь разбомбят при тщательно установленных телекамерах. И пока наше сознание приходит в себя, быстро делают свое дело.

Что же за дело делают Чубайс и его «мальчики» с консультациями пожилого интеллектуала Е.Ясина? Оставив в стороне их идеалы (или влечения, «инстинкты» их подсознания), можно сказать, что дело вполне рациональное, совершенно не скрываемое специалистами. Сложившаяся на время мировая правящая клика потребовала провести деиндустриализацию России и деструктуризацию ее народного хозяйства – с тем, чтобы затем сформировать оставшиеся бесструктурные компоненты в «экономику дополняющего типа». То есть, не в народное хозяйство культурной целостности под именем Россия, а в экономическое пространство для грязных сырьевых и промышленных производств, ориентированных на экспорт.

Найти для выполнения этой задачи кадры среди людей определенной категории не составило труда. Это люди разрушительного склада, в понятиях психоанализа – с комплексом некрофилии. Они испытывают наслаждение при виде разрушения любых структур – экономических, культурных, политических. В детстве такие люди дрожат от удовольствия, давя жука или мучая котенка. В зрелом возрасте, назначая их губителями огромной, великолепной и хрупкой страны, их соблазняют, конечно, не только гонораром (хотя и он, возможно, не мал). Им позволяют в награду насладиться агонией убиваемых предприятий, отраслей, науки и образования, страданиями миллионов людей. К тому же их восхищает величие задачи: я, скромный доцент и торговец цветами, стою у рычагов приспособления для пытки всей Святой Руси. Прижму сильнее – и стонет шестая часть мира.

В нашей прессе, и оппозиционной, и демократической, уже стало общим местом сравнение Чубайса с Троцким как его наиболее близким аналогом в истории. Аналогия здесь, конечно, не по масштабу личности, а чисто структурная. Троцкий первым сформулировал и попытался выполнить на практике задачу: планомерно, в рамках социально-инженерного проекта, разом использовать всю Россию как материал для выполнения некой глобальной задачи. Какова эта задача, хороша она или нет – не слишком существенно. Важно, что превратить Россию в «расходуемый материал» способен только человек с комплексом некрофилии.

Конечно, малоинтересно заниматься такими отклонениями. Для нас важнее через них понять смысл всего проекта, для которого понадобились такие люди. Ведь их отыскали по закоулкам, приодели, подкормили, натренировали и ввели в коридоры высшей власти. Пусть их пребывание на сцене ограничено двумя-тремя актами, пусть даже «Ельцин с ними не пойдет удить рыбу» – нам не они важны, а их роль. В чем она, когда она кончается, что будет после их ухода? На кого рассчитывает А.Ципко, убеждая, будто Чубайса постигла неудача? Когда бы он ни ушел (на скамью подсудимых или на свою заморскую виллу – неважно), он уйдет с сознанием достигнутой цели. Он взял на себя приносящую ему лично удовлетворение двойную работу: по разрушению хозяйства России и по разрушению общественного сознания. Сегодня, когда его уход еще и не стоит на повестке дня, обе эти задачи выполнены в гораздо большей степени, чем ожидалось.

Вопреки ожиданиям самых смелых сценаристов, несмотря на страшную социальную действительность, в России не возникло оппозиции, способной в своем дискурсе связать концы с концами. А значит, не возникло и организованного сопротивления (я даже не говорю об умело встроенных в оппозицию провокаторах – это естественный фактор «окружающей среды»). Дело в том, что расщеплено сознание культурного слоя, в том числе той его части, что пытается противостоять Чубайсу. Подумать только, разумные эксперты от оппозиции тщательно сверяют «слова и дела» Чубайса, надеясь на то, что можно будет разоблачить его перед народом: смотрите, он не выполнил данные обществу обещания, какой ужас! И это – после Тимишоары и Грозного, «МММ» и банка «Чара». Да вся режиссура Чубайса наполовину состоит в обезоруживающей наглости его лжи. В том, что конкретные претензии к нему просто невозможны – он хохочет в лицо. Безусловно, в расщепление общественного сознания Чубайс и его режиссеры внесли большую лепту.

О нашем хозяйстве и говорить не приходится. Оно подорвано с обеих сторон спектра. Парализовано сельское хозяйство и достигнута деградация всех его инерционных составляющих (прежде всего, плодородия почвы). Одновременно почти уничтожены высокие технологии и необходимая для их создания и использования наука. Рассыпана и распродана система связи, без которой немыслима жизнедеятельность большой страны. И неизвестно, сколько поворотов удушающей Россию гарроты успеет сделать Чубайс до своего ухода со сцены.

1997