Текст книги "Статьи 1995-1997"

Автор книги: Сергей Кара-Мурза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Закон о приватизации, хотя и грабительский, предписывал введение именных приватизационных счетов, которые должны были индексироваться в соответствии с инфляцией и не могли продаваться. Раздача безличных ваучеров означала, что следующим шагом будет организация голода. Доведенные до обнищания люди были вынуждены продавать свои чеки спекулянтам. Так в 1920 г. продавали рояль за мешочек проса и драгоценную картину за полбуханки. Технологию организации голода и с его помощью ограбления народа Гайдар с Чубайсом применили четко.

Чубайс говорил о «перераспределении дохода в пользу неимущих». Ложь. Речь шла о перераспределении не дохода, а собственности на средства производства – при искусственно взвинченных ценах на продукты. Обедневших людей вынудили отдать собственность, которая до этого приносила им постоянный и немалый доход. Достигли этого с помощью обмана и насилия. При этом во всех публичных выступлениях Гайдар и Чубайс проявляли такую демонстративную жестокость по отношению к простому человеку, что даже такой матерый перестройщик как Г.Арбатов посчитал нужным отмежеваться: «Меня поражает безжалостность этой группы экономистов из правительства, даже жестокость, которой они бравируют, а иногда и кокетничают, выдавая ее за решительность, а может быть, пытаясь понравиться МВФ».

Каждое появление Чубайса на телеэкране – сильное зрелище. Весь свой образ он построил на лжи, но лжи наглой, ухмыляющейся. «Ценность ваучера – две «волги»!» – это когда ваучеры уже продавались за две бутылки водки. «Президент совершенно здоров», – когда по другому каналу врачи сообщают об инфаркте. «Никаких долларов мои помощники в картонном ящике не выносили», – когда Черномырдин задним числом срочно оформляет разрешение на вынос денег.

Он блефует и лжет, он уверен в себе, но в его браваде нет радости от победы, от сделанного дела. Похоже, он понимает, какое темное дело подрядился сделать. В его улыбке страх и, загодя, угроза отомстить каждому, кто встанет у него на пути. Сжечь танковыми залпами архив комиссии Руцкого, который приоткрыл тайны приватизации. Организовать гонения на следователей прокуратуры, «накрывших» его помощников с долларами. Устроить показательные, на весь мир, измывательства над схваченным 4 октября депутатом Челноковым – он в Верховном Совете, не в силах совладать с эмоциями, бросил к ногам Чубайса кипу бумаг (все ахнули тогда: «Ваучеры! Ваучеры!»).

Челноков – демократ, наивный антикоммунист, просто возмутился наглостью, с которой грабилось достояние России и уничтожалась промышленность. За это его, вытащив 4 октября 1993 г. из разгромленного здания Дома Советов, гоняли, как зайца, под автоматными очередями – пожилого человека, профессора. Подонок с ТВ, комментируя этот позор России, шутил: «Не нравится депутату Челнокову свист пуль над головой. Ишь, как побежал». А за этим я видел улыбку Чубайса, с которой он глядел тогда, в Верховном Совете, на Челнокова.

Чубайс – истинное дитя революции, которая запомнится в истории как Великая криминальная. Он, как и Троцкий, из тех детей, которых революции не пожирают. Для них находятся виллы за границей. Криминальная революция пожирает людей непричастных. И этого зверя нельзя накормить. Его можно лишь одолеть всем миром.

1996

Страх и жестокость демократа

Не перестают мучить мысли о двух духовных болезнях, которые поразили нашу интеллигенцию. Необъяснимые и позорные, они стыдливо скрываются. За десять лет они не только не преодолены, но и углубляются, а с ними все тяжелее беда народа. Эти болезни (или, может, симптомы какого-то более глубокого и непонятного процесса) – утрата чувства сострадания к простому человеку и страх.

Речь идет не о том нормальном и разумном страхе перед реальными опасностями, который необходим и организмам, и социальным группам, чтобы жить в меняющемся, полном неопределенностей мире. Нет, как раз эта осмотрительность и способность предвидеть хотя бы личный ущерб была у интеллигенции отключена в ходе перестройки. Ведь уже в 1988-89 гг. было ясно, что тот антисоветский курс, который интеллигенция с восторгом поддержала, прежде всего уничтожит сам смысл ее собственного существования. Об этом предупреждали довольно внятно – никому из сильных мира сего в разрушенной России не будет нужна ни наука, ни культура. Нет, этого разумного страха не было, и сегодня деятели культуры и гордая Академия наук мычат, как некормленая скотина: «Дай поесть!».

Речь идет о страхе внушенном, бредовом, основания которого сам трясущийся интеллигент не может объяснить. В него запустили идею-вирус, идею-матрицу, а он уже сам вырастил какого-то монстра, который лишил его способности соображать. Вот, большинство интеллигенции проголосовало за Ельцина (особенно красноречива позиция научных городков). Социологи, изучавшие мотивы этого выбора, пришли к выводу: в нем доминировал страх – перед Зюгановым! Никаких позитивных причин поддержать Ельцина у интеллигенции уже не было. Полностью растоптан и отброшен миф демократии. Нет никаких надежд просочиться в «наш общий европейский дом». Всем уже ясно, что режим Ельцина осуществляет демонтаж промышленности и вообще всех структур современной цивилизации, так что шансов занять высокий социальный статус (шкурные мотивы) интеллигенция при нем не имеет.

Если рассуждать на холодную голову, то овладевшая умами образованных людей вера («Придет Зюганов и начнет всех вешать») не может быть подтверждена абсолютно никакими разумными доводами, и этих доводов в разговорах получить бывает невозможно. Более того, когда удается как-то собеседника успокоить и настроить на рассудительность, на уважение к законам логики, он соглашается, что никакой видимой связи между сталинскими репрессиями и Зюгановым не только нет, а более того, именно среди коммунистов сильнее всего иммунитет к репрессиям. Если где-то и гнездится соблазн репрессий, то именно среди харизматических политиков-популистов. Тем не менее, предвыборная стратегия Ельцина, основанная на страхе, оказалась успешной.

Эта предрасположенность к навязчивым внушаемым страхам имеет, возможно, какую-то связь с западным типом мышления, с утратой ощущения мира как дома, как Космоса. Во всяком случае, сейчас, когда мы интенсивно познаем Запад, нам открывается картина существования поистине несчастного. Прямо «Вий» Гоголя – такие демоны и привидения мучают душу западного обывателя. Многие из них были связаны с холодной войной, ядерный психоз и синдром «русские идут» были вовсе не шуткой. Понятно, почему Запад так благодарен Горбачеву.

Есть у меня довольно близкий приятель из ФРГ, философ. Недавно он рассказал мне, как в 70-е годы был в Москве и обедал дома у секретаря их посольства. И за столом, желая сказать что-то существенное, собеседники обменивались записками. Вслух не говорили – боялись КГБ. Я не мог в это поверить и потратил целый час, добиваясь, чтобы мой друг точно воспроизвел ситуацию и объяснил причины этого безумия в кругу образованных, неглупых и немолодых людей. Это был болезненный разговор, мой друг страшно разволновался, вообще выглядел странно. Его мучило, что он не мог подыскать ответа на простой вопрос: чего именно вы боялись? Ведь если ты боишься, то должен иметь хоть какой-то образ опасности.

Оказалось, что у той компании солидных дипломатов и философов такого образа просто не было, страх был внутри них и не имел очертаний. Боялись они, что КГБ ворвется в их дом и перестреляет собеседников? Нет. Боялись, что их выселят из страны? Нет. Что их куда-то вызовут и поругают? Когда я перебрал все мыслимые виды ущерба, вплоть до самых невинных, к которому могло бы повести высказывание вслух застольных мыслей (даже при допущении, что КГБ только и делает, что все их записывает на пленку), в нашем разговоре наступила тягостная пауза, как будто мы затронули что-то страшное и постыдное, чего понять не можем. В отношении к СССР (КГБ – его символ) в культурном слое Запада возникла патология. И причины ее – не в СССР, они с его реальностью не связаны.

Этой патологией Запад сумел заразить, как будто в ухо заразу влил, культурный слой СССР – интеллигенцию, которая единственная продолжает у нас сохранять западнические иллюзии. Среди тех, кто в декабре 1995 голосовал за «Выбор России», почти 80% лучшей политической системой считают западную демократию (2% – советскую и 8% – ельцинскую). Это – огромный разрыв со всеми другими группами избирателей.

Если бы этот страх лишь грыз и мучил душу интеллигента, его можно было бы только пожалеть. Но психоз стал политической силой, потому что ради избавления от своего комплекса интеллигенция посчитала себя вправе не жалеть никого. Поддержать такие изменения в стране, которые причиняют несовместимые с жизнью страдания огромному числу сограждан. Видя воочию эти страдания, интеллигенция, тем не менее, поддерживает причиняющий эти страдания режим, оправдывая это единственно своим избавлением от самой же созданного страшного привидения.

Я не говорю об активных политиках типа Гайдара и Чубайса, демонстративная жестокость которых уже отмечена как уникальный феномен нашей истории. Я не говорю о духовных лидерах интеллигенции вроде Е.Боннэр, которая бодро пророчит нам страшные беды: «Шока еще не было!». Но ведь даже умеренные философы, ученые, деятели культуры, имеющие доступ к ТВ, не выдавили из себя ни одного слова сочувствия, простого участия к человеку – жертве этого эксперимента. Такое живое, сердечное, не отягощенное политикой слово мы слышим, очень редко, как раз от тех, кто почти отлучен от ТВ и радио – от Виктора Розова, от певицы Татьяны Петровой, от Николая Губенко с Жанной Болотовой. Но ведь они этим почти бросают вызов всему своему сословию! Сословие-то осталось с ненавистниками вроде Хазанова и Жванецкого.

Страдания от реформ Горбачева-Ельцина многообразны. Пусть интеллигент-демократ, возненавидевший «империю», не признает и не уважает страдания, причиненные уничтожением СССР, сдачей национальных богатств иностранцам и ворам, ликвидацией науки и т.п. Но он никак не может отрицать простое и видимое следствие – резкое обеднение большей части граждан. Это – прямой результат душевных усилий демократа, его «молитв» (пусть сам он «не поджигал»). Созданный для этого интеллигента маленький «мозг» в виде ВЦИОМ предупредил, ссылаясь на многие исследования в разных частях мира: «Среднее падение личного дохода на 10% влечет среди затронутого населения рост общей смертности на 1% и рост числа самоубийств на 3,7%. Ощущение падения уровня благосостояния является одним из наиболее мощных социальных стрессов, который по силе и длительности воздействия превосходит стрессы, возникающие во время стихийных бедствий».

Сегодня смертность в России уносит в год на миллион жизней больше, чем до 1991 г. Сколько человек прямо убито обеднением? По данным того же ВЦИОМ, в марте 1996 г. 81% семей имели душевой доход ниже прожиточного минимума (580 тыс. руб.) и 62% ниже физиологического минимума (300 тыс. руб.) – погрузились в бедность. Это значит, что у них личный доход, считая по формуле сложных процентов, 7-8 циклов снижался на 10 процентов каждый раз. То есть, смертность процентов на 30 выросла как прямое следствие обеднения. 300 тысяч прямых убийств в год!

И речь при этом идет не о временном бедствии вроде войны. ВЦИОМ хладнокровно фиксирует: «В обществе определились устойчивые группы бедных семей, у которых шансов вырваться из бедности практически нет. Это состояние можно обозначить как застойная бедность, углубление бедности». То есть, снято оправдание, которым вначале тешили себя демократы: пусть люди шевелятся, у них есть возможность заработать. По данным ВЦИОМ, только 10% бедняков могут, теоретически, повысить свой доход, «крутясь побыстрее». Причины имеют социальный, а не личностный характер.

И вот, зная масштабы этих страданий, средний интеллигент-демократ, кладя их на чашу весов, выше ценит свой душевный комфорт – избавление от надуманного страха. Ему не жаль страдающих. Он, в целом, рад тому, что происходит. Это кажется невероятным, но это именно так.

Недавно встретил я коллег-гуманитариев, с которыми у меня в 1989 г. был памятный разговор. Я тогда говорил, к каким тяжелым последствиям неминуемо ведет курс Горбачева, и меня прямо спросили: «Скажи, Сергей, ты что же, противник перестройки?». Тогда это еще звучало угрожающе. Я подумал и ответил: «Да, противник. Перестройка приведет к огромным страданиям людей». И вот теперь я спросил одну женщину, доктора наук, с которой меня связывали очень добрые отношения, не изменила ли она своих оценок после всего, что видела начиная с того разговора в 1989 году. И она ответила: нет, она и сейчас рада тому, что происходит. И она голосовала за Ельцина, хотя считает его… (в общем, жестко его оценила). Голосовала потому, что она может, не боясь, сказать про него то, что думает.

И опять, как с немцем, мне показалось, что мы затронули что-то страшное и постыдное. Прекрасно понимала доктор философских наук, что эти ее «разрешенные» обличения – это ее сугубо личное духовное удобство, никакого социального значения они не имеют, никакого вреда режиму не наносят (как только маячит вред, на слова отвечают дубинки и танковые орудия). Какую, значит, огромную ценность для нее составляло право обличать власть, и какой аномальный страх вызывало официальное неодобрение этого занятия в советское время. Именно неодобрение, не более того, ибо обличение советской власти было поголовным кухонным занятием интеллигенции, и ни один волос за это не упал. И эта ценность в ее глазах перевешивает реальные смертельные страдания десятков миллионов людей.

Мне кажется, что это ненормально. Это – отрыв от жизни, уход в какое-то духовное подполье, где увеличиваются тени и теряется мера вещей. Если бы интеллигент-демократ сделал усилие, чтобы понять, что творится у него в душе, ему помогли бы горькие слова, которые Достоевский сказал об этом мироощущении, в виде исповеди человека из подполья.

1996

Чертова дюжина банкиров просит серьезных уступок

Банкиры, почему-то числом 13, перед президентскими выборами 1996 г. выcтупили с призывом к компромиссу, который должен предотвратить якобы неизбежную гражданскую войну. Немножко напоминает волка на псарне, но особых оснований для оптимизма нет – овца-то пока еще в зубах у волка. Но уже «пришли с огнем». И положение банкиров щекотливо, речь их поневоле туманна, говорят о каких-то красных и белых (белые – это г-н Фридман и г-н Гусинский? Ничего себе белоказаки). Каждую их фразу приходится расшифровывать. Начнем с очевидных вещей.

1. Сначала политики режима, а теперь и как бы стоящие над схваткой банкиры признали: реформы, проведенные бригадой Горбачева-Ельцина, всего за четыре года привели к расколу общества и поставили Россию на грань гражданской войны. Вот их цена. Вспомним – 14 маpта 1991 г. Ельцин сказал по телевидению: «не надо опасаться угpозы гpажданской войны, потому что у нас нет пpотивоpечий между социальными слоями». И как все изменилось за срок его президентства.

Так что те, кто сопротивлялись таким реформам, кого лупили дубинками и расстреливали у парламента, сопротивлялись именно скатыванию России к братоубийству. Скрывая этот очевидный факт, представляя дело как столкновение двух «правд», банкиры не способствуют поиску компромисса, а мешают ему. Смена режима посредством выборов рассматривается большинством именно как снятие угрозы гражданской войны.

2. Банкиры наконец-то признали, что «кавалерийская атака» на советский строй жизни (а реально, на российскую цивилизацию, в которую стреляли, якобы целясь в коммунизм), захлебнулась. Как сказано, утвердиться демократы (одна из сил в конфликте) могут только путем, ведущим к гражданской войне и распаду России. Почему же это сказано только сегодня, а не 23 февраля 1992 г., не 1 мая и 4 октября 1993 г.? Мы прекрасно помним все заявления деятелей режима и некоторых болтливых банкиров вроде Борового на протяжении всех этих лет. Они действовали агрессивно и не останавливались перед насилием, ибо были уверены, что могут подавить своих оппонентов именно грубой силой. Сегодня они признают, что это невозможно – и предлагают сменить «правила игры». Признание полезное, но где же выводы?

3. Банкиры туманно называют конфликт в России «столкновением двух правд» и становятся в позу арбитра: «Ни одна из сил не имеет права навязывать насильственно свою правду всему обществу». Конечно, и грабитель, раздевая в переулке захваченную врасплох жертву, может при этом пофилософствовать о «своей правде». Это – язык философа-релятивиста, а от деловых людей можно было бы ожидать более четких определений, иначе какой же компромисс, какой же торг. Странно в устах финансистов звучит само утверждение, будто предотвращение или развитие «острых конфликтов» зависит от сговорчивости политиков оппозиции, а не от той объективной, жизненной реальности, которая создана новыми собственниками и их политическим режимом.

Ясно, что один из главных источников конфликта, причем прямо касающийся банкиров-миротворцев – экспроприация национальной собственности и передача ее ничтожному меньшинству. Эта акция, проведенная чисто политическими средствами, вопреки праву, морали и здравому хозяйственному смыслу, расценивается большинством населения как ограбление. Банкиры стали призывать к гражданскому миру именно после того, как руками режима Ельцина, под дулом автомата «насильственно навязали свою правду всему обществу».

О том, как к этому относится большинство, все прекрасно знают. Вот выводы самих либералов (радикальных до неприличия) – ВЦИОМ под руководством Ю.Левады: «Примерно 24% убеждены, что стране необходимо продолжать курс рыночных реформ, хотя из них лишь 10% полагают, что это единственный путь к достижению процветания, а остальные 14% принимают реформы, так как не верят в возможность возврата к старому… За два года реформы произошел поворот от настроений в пользу рынка (число сторонников рынка сократилось ровно вдвое при одновременном росте в полтора раза числа сторонников планирования), причем переломным периодом была зима 1992-1993 гг. Новое резкое падение популярности рыночных реформ отмечено зимой 1993-1994 гг.».

Здесь – корень конфликта, значит, здесь и источник возможного компромисса. Но об этом в заявлении банкиров ни слова. Так не ведут переговоры.

И уж тем более неуместно кончать призыв к миру неприкрытой угрозой: «предприниматели обладают необходимыми русурсами и волей для воздействия…». Что называется, оскал демократии крупного капитала. Какими же «ресурсами» они обладают? Отнюдь не ресурсами права и законной воли избирателей, выраженной голосованием. Объявляя такой ультиматум, они обязаны сообщить о средствах «воздействия». Не сообщают, и нам остается только гадать. Организуют голод в России? Парализуют финансы? Увеличат штат киллеров? Ничего себе, миролюбивое заявление.

4. Вся фразеология заявления банкиров говорит о том, что это – сугубо пропагандистская акция. Они патетически взывают к коммунистам, умоляя их не замахиваться на демократию, которую-де олицетворяет режим Ельцина. С этим режимом, «вопреки издержкам реформ», они ассоциируют «великие идеи свободы, справедливости, права и правды». Ну о каком серьезном разговоре может идти речь, когда тебе на уши вешают такую лапшу! Демократический миф давно развеян не словами, а делами всех институтов режима Ельцина, среди которых банки занимают одно из ключевых мест. Да и вообще, уместно ли банкирам учить нас «справедливости, праву и правде» сразу после того, как у 40 миллионов семей банки выудили из карманов последние сбережения? Или то были плохие банкиры, а эти тринадцать порвали со своим классом и встали в ряды борцов за справедливость? Из контекста это никак не следует, заявление явно сделано от лица «отечественных предпринимателей».

Что же до фразеологии, то называть демократами тех, кто расстрелял парламент – новояз в стиле Оруэлла. Даже Запад, тщательно фильтрующий информацию о подвигах наших «демократов», давно перешел к четкой и разумной формуле: «сукин сын, но наш сукин сын». Если бы речь в заявлении действительно шла о поиске компромисса, вся эта идеологическая чушь была бы из него вычищена.

Такого же уровня и обвинение в адрес коммунистов, которые «как минимум должны разделить ответственность за развал СССР». Да, банкиры указывают на очевидный факт: «Именно верхушка КПСС повинна в развале СССР». Но эта верхушка КПСС всем известна: это Горбачев и Яковлев, Шеварднадзе и Ельцин. Это – предатели коммунизма, что зафиксировано в документах КПРФ и общественном сознании. Это предательство они сами нисколько не скрывают и рассматривают как доблесть. В массе своей эти люди влились в верхушку нового режима. И разрушение «империи» уже в перестройке рассматривалось как главнейшая задача. Бжезинский и его шестерки из Межрегиональной депутатской группы это говорили прямо, иные разъезжали по стране с призывами «хапать суверенитет» или устраивали кровавые провокации в Вильнюсе. При чем здесь коммунисты? Чего же вы воду мутите, господа банкиры? Неприлично так относиться к читателям, какая-то память у них есть.

6. Главный тезис банкиров звучит так: «Российских политиков необходимо побудить к весьма серьезным взаимным уступкам». Ложный тезис. Причем здесь политики? Они же лишь представляют идеалы и интересы социальных групп. Не политики же будут гнить в окопах гражданской войны, а рядовые Иваны. Давайте к ним и обращайтесь. Вот, более половины женщин России сегодня потребляют белка меньше безопасного физиологического минимума, и их здоровье быстро деградирует. Каких серьезных уступок вы от них требуете? Чтобы они еще фунт мяса из груди, как Шейлоку, вырезали? Формулируйте яснее, господа.

Давайте вспомним, как были достигнуты «мучительные достижения последнего десятилетия». Будущие банкиры попросили, опираясь на ОМОН и телевидение, отдать им собственность и взамен обещали процветание – не чета советскому. Народ «пошел им на уступки» – никто не бунтовал и не бастовал, весь мир был поражен долготерпеньем наших людей. Кое-кто даже посмеивался: это, мол, терпение Балды. Но ведь и с Балдой надо считаться. Банкиры – не попы, и никто щелчка в лоб им давать не собирается, но и время уговора истекло, давайте подведем итог эксперименту.

Что сделали с собственностью новые хозяева? Если бы они хорошо и честно повели дело, никто бы и не возражал. Но они угробили экономику. Надеюсь, этого очевидного факта банкиры не будут отрицать, как и факта перекачки за рубеж фантастических сумм. Эти суммы, кстати, не в трусах и не за пазухой вывозились – банки в этом участвовали непосредственно.

Известно, что подписавшие письмо банкиры контролируют огромные капиталы. Как возникли эти капиталы в условиях обвального спада производства? Профессор Б.А.Березовский наверняка слышал о законе сохранения материи и понимает, что эти капиталы сложились не благодаря повышению эффективности производства и росту товарной массы, а совсем наоборот – в результате хищнической продажи производственных ресурсов за рубеж. Второй источник – ограбление государством и банками простого человека и снижение его жизненного уровня до критической отметки биологического выживания. Третий источник – изъятие денег из всех систем, обеспечивающих выживание нации в целом: уничтожение научного потенциала страны, распродажа флота, запустение пахотных земель, угасание школы, убийство армии. Все соки высосаны господами, которые теперь требуют дальнейших «серьезных уступок». Сегодня в расчете на душу населения в России расходуют на образование в 300 раз меньше, чем в Финляндии. Каких еще уступок вам надо?

Теперь посмотрим, какие уступки готова сделать другая сторона – режим Ельцина, который, совершенно очевидно, как раз и представляет интересы «нового класса». В своем письме банкиры и не скрывают, они – с Ельциным, но хотели бы уцелеть без потерь при любой власти. Как сказано, «настаивать на отказе от мучительных достижений» коммунисты, будь избран их президент, «не должны». Вот тебе на! Что же еще вы можете предложить в качестве уступки? В чем тогда суть компромисса? Может быть, банкиры договорятся с ОМОНом, чтобы он больше не бил нас 1 Мая дубинками по голове? Или чтобы Боровой не обзывал нас «красно-коричневыми»? Банкиры милостиво обещают: «Оплевывание исторического пути России и ее святынь должны быть прекращены». Спасибо вам, заступники России. А скажите-ка сначала, зачем же вы оплевывали святыни России? Это ведь не шутка. Да и с какого числа ваше телевидение прекратит это оплевывание? И кто будет составлять список «помилованных» святынь?

Нет уж, речь может идти именно об изменении курса реформ. Вы придумали нелепую формулу: «Ко второй половине 90-х годов процесс реформ все же начал давать определенные, хотя и слабо ощутимые результаты». Не стыдно ли профессорам и инженерам? Ведь если «слабо ощутимые», то, значит, не «определенные», а на уровне шума. А вот негативные результаты, включая самые абсолютные – динамику физического вымирания людей – мы имеем очень сильно ощутимые, и они нарастают. На нас только начинает идти вал самых страшных последствий реформ – одичание не прошедшей школу молодежи, массовый туберкулез и дистрофия, технологические отказы и аварии. И чем раньше страна приступит к восстановлению, тем больше жизней будет сохранено.

И не надо представлять оппонентов дурачками – никто и не «мечтает о мгновенном возврате к стандартам жизни эпохи застоя» (не странно ли звучит само это признание: советские стандарты жизни стали несбыточной мечтой!). Речь идет об оживлении хотя бы части производственной системы, хотя бы о стакане молока каждому ребенку. И предмет торга и компромисса – из какой доли народного хозяйства вы перестанете высасывать соки и добром отдадите для восстановления.

7. А вообще-то все это заявление вызывает чувство брезгливости. Правы были поэты: большая собственность поганит душу человека. Господа банкиры просто не чувствуют бестактности большинства слов в своем заявлении.

1996