Текст книги "Тайпэн. Миротворец"

Автор книги: Сергей Девкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Для решения таких проблем меня сюда и направили. К ультиматуму полководца и непосредственному исполнителю императорской воли каганы могут прислушаться с большим вниманием, чем к вашим увещеваниям, – сказал Ли, стараясь, чтобы его слова не прозвучали для Канга оскорбительно.

– Может быть, но боюсь, что и здесь все не так просто. Многие из манеритских вождей, как сообщают мне мои люди, уже восприняли ваш приезд как положительный ответ Золотого Дворца на их агрессивную политику в отношении тиданей. Они считают, что вы приехали собирать сведения перед подготовкой к военной компании.

– Тогда, я немного разочарую их.

– Другие, опять же, не забывают заострять внимание на вашем опальном статусе…

Канг не успел договорить, как в комнате у них за спиной раздался чей–то настойчиво протестующий голос, но, несмотря на все попытки неизвестного остановить незваного гостя, перегородка распахнулась и на террасу, грузно шагая, поднялся плечистый кряжистый манерит с длинными усами темно–русого цвета. Его распахнутый бархатный кафтан был подшит изнутри золоченым шелком, замасленные волосы стягивал обруч с крупным рубином, а рукоять сабли в роскошных ножнах была богато инкрустирована. Остальная одежда кочевника пусть и не бросалась в глаза так сильно, но тоже была сшита настоящим мастером, а высокие кавалеристские сапоги больше походили на те, что носили армейские офицеры, чем на привычную обувь степняков.

В холодных карих глазах кочевника нельзя было прочитать эмоций, хотя губы вошедшего складывались в некое подобие дружелюбного оскала. Увидев его, Канг явно очень удивился и стал подниматься навстречу, но манерит первым обратился к Ли, чуть склонив голову, что для гордого степного кагана было, безусловно, высшим знаком уважения.

– Тайпэн Хань! Счастлив наконец–то лично познакомиться с вами! Каган Торгутай Баин, сын кагана Воркаты Баин. Я от всего сердца благодарю вас за то, что вы сделали для моих людей в Ланьчжоу прошедшей зимой.

– Я лишь исполнял обязанности того, кого решился подменить, – ответил Ли, замечая, как на лице у Канга появилось задумчивое выражение, будто чиновник уже просчитывал какую–то комбинацию, связанную с происходящим.

– Мои нойоны всегда откровенны со мной, тайпэн–ага, – Торгутай опустился на свободный низкий табурет, не дожидаясь приглашения. – Вы спасли честь моих нукеров, честь моего кочевья и, следовательно, мою есть. Я ваш должник.

– Ваш нукер спас мою жизнь, вы ничего не должны мне, Торгутай–ага, – разговор как–то сам собой перешел на манеритское наречие.

Каган посмотрел на Ли пристально и с удовольствием, как если бы тайпэн вдруг увеличился бы в росте прямо у него на глазах.

– Достойные и справедливые слова истинно благородного человека, – согласился предподитель кочевья. – Похоже, то восхищение, с которым отзывался о вас Сулика, не было преувеличением. Но все же, Ли–ага, знайте, мои интересы и интересы моего отца лежат в этой земле, Империя наш дом, а мы верные слуги того, кто восседает на Нефритовом троне. Я поддержу любое ваше слово и буду отставить любое ваше решение, как свое собственное. Думаю, что также поступит и мой отец.

– Я признателен вам за такую поддержку, но не слишком ли вы спешите, каган–ага, даже не услышав того, зачем я приехал?

– Хотите воевать? Я согласен. Хотите решить все миром? Я согласен вдвойне, – рассмеялся Торгутай, демонстративно взмахнув руками. – Я буду против лишь в одном случае, если вы решите отрубить нам всем головы и отдать их в подарок тиданям.

– Нет, на такое я пока не готов пойти, – улыбнулся в ответ Хань.

– Значит, мы поняли друг друга. А теперь прошу извинить, я прервал все свои дела ради этой встречи, чтобы побыстрее увидеть вас, но теперь вынужден прощаться. Надеюсь, мы скоро увидимся и сможем поговорить куда дольше.

– Разделяю вашу надежду, Торгутай–ага.

Бесцеремонно прихватив со столешницы фарфоровую пиалу со сладостями, манерит поднялся со стула и покинул общество Ханя и Канга также стремительно, как и появился.

– Поразительно, – пробормотал чиновник и, видя вопросительный взгляд Ли, пояснил. – Еще утром этот человек высмеял меня, когда я заговорил о том, что в Кемерюк стоит отправить хотя бы гонцов с призывом к тиданям начать общие переговоры между всеми степными племенами. Только война сможет решить этот спор, заявил он мне. Но, похоже, благодаря вашему появлению, все стало теперь не так безнадежно, как я боялся.

Одноэтажная закусочная с некрашеными стенами, втиснувшаяся между покосившихся домов бедной части жилого района, не пользовалась популярностью у состоятельной публики. Но нехватки прибыли или клиентов это место все равно не ощущало, в любое время дня и ночи темный сырой зал, заставленный грубо сбитыми столами, был полон тех, кто соглашался просадить последние медяки на дрянную выпивку или обсудить какую–то острую тему подальше от заинтересованных ушей.

Посетитель, возникший на пороге едва полуденное солнце начало припекать, мало чем отличался от многих других, уже сидевших на низких колченогих лавках. Невысокий, с осанкой конного стрелка, в степной одежде без нашитых родовых знаков, этот человек бросался в глаза лишь из–за плотной выцветшей повязки, которую кочевники зачастую использовали в полупустынных районах во время пылевых бурь.

Пройдя в угол, и на ходу бросив заказ хозяину заведения, заменявшему собой разом всех слуг, незнакомец привалился спиной к стене и неохотно сдернул маску, сунув ее за отворот стеганого кафтана. Багровые рубцы императорского клейма на его щеках стали ответом на вопрос, что именно он скрывал под повязкой. Большинство присутствующих, отметили этот факт лишь вскользь и продолжили заниматься тем же, что и раньше. Лица некоторых из них тоже украшали такие отметины, и в этой закусочной никто не задавал глупых вопросов.

На столешнице перед клейменым кочевником появились миска сушеных яблок и глиняный кувшин с осхе. Когда он наливал себе уже вторую чашку резко пахнущего напитка, чья–то тень закрыла от него тусклый свет немногочисленных масляных ламп.

– Рады приветствовать нового человека в наших краях.

Подошедший был парнем лет двадцати невзрачного телосложения, сухой и поджарый, как степной волк. Черные волосы обратившегося были заплетены в длинную косицу, доходившую до пояса, а одежда была так же проста и неброска, как и черты лица молодого человека.

– Прошу, – сделал приглашающий жест сын степей.

Новый знакомый присел на край лавки и с благодарным кивком принял обеими руками протянутую ему пиалу с осхе.

– Надолго к нам?

– Смотря, как пойдут дела, – не вдаваясь в детали, пробормотал кочевник.

– Что–то интересует особо?

– Есть одно, – в глазах клейменого появился нездоровый блеск. – Пока тут проходит праздник, то заняться особо нечем, но хорошо бы поиграть душевно, а в государственных домах больно ставки низкие, да и не пускают туда таких «отмеченных» клиентов.

– Понимаю, – кивнул парень, пригубив буквально каплю и отставив пиалу на стол. – Да и вообще, тиданям сейчас в Сиане тяжело.

– Невесело, – согласился собеседник, чья народность была угадана абсолютно верно. Серебряная монета, появившаяся на столешнице, покатилась в направлении завсегдатая. – Так что, сможешь помочь в моем горе? Отыскать знающего человека?

– Может и смогу, – кружок металла с квадратной дыркой исчез в руках у говорившего, – приходи сегодня к вечеру, сведу тебя коем с кем.

– Добро, – ответил тидань, прикусывая дольку сушеного фрукта.

Они посидели еще некоторое время, обсуждая последние новости и слухи, гулявшие в преддверии дня прославления императорских предков, правда, не затрагивая больше первоначальную тему. Когда кувшин с осхе опустел, кочевник, натянув свою затертую повязку, направился к дверям, а его новый знакомый – в укромный уголок, отделенный от остального зала темной не разукрашенной ширмой, делавшейся почти незаметной на фоне закопченных стен. Там за круглым столом его поджидали еще трое.

– Ну что? – спросил некрасивый рябой парень, во внешнем облике которого было что–то схожее с недавним переговорщиком.

– Непонятно, хотя вроде бы все чисто.

– Это мы проверим, – заметил дородный мужчина, который, судя по манере держатся и более богатой одежде, был здесь за старшего. – Вечером подведешь к нему Го, – последовал кивок в сторону рябого. – А ты, Го, отведешь его в подвал, что у восточной стены базара. Приставы итак догадываются, что у нас там игорный притон, значит, рано или поздно накроют его. А вот куда наш новый друг пойдет после этого, проследит Вань. Так и узнаем, кто он на самом деле, от кого пришел, и можно ли ему доверять.

Последний из сидящих за столом, тот самый Вань, понимающе хмыкнул.

– Пойдем, – сказал старший тому, с кем недавно беседовал тидань. – Надо заняться тем вопросом на Дровяном съезде, а вы тут сами решите, что да как.

Они вышли из–за ширмы и, сделав знак трактирщику, удалились через общий зал в направлении дверей. Маленький человек, сидевший за столом, стоявшим ближе всех к темной перегородке, не привлек к себе их внимание, а вот его глаза из–под соломенного края круглой шляпы внимательно провожали дельцов до самого выхода.

– Я, наверное, сразу буду ждать у базара в переулке, зачем мне тут лишний раз светится вечером? – раздался приглушенный, но вполне отчетливый голос Ваня.

– Ладно, я его проведу, а ты уж дальше сам. Сколько он там проторчит, тоже еще неизвестно, – согласился Го.

– Да уж сразу точно не уйдет, слишком это будет подозрительно в любом случае.

Подручные еще некоторое время продолжали свои посиделки, пока один из них не вспомнил о чем–то срочном, что нужно было решить до вечерних похождений. Распрощавшись с товарищем, Вань выбрался из–за ширмы и, лавируя между плохо обструганных столов, вышел на улицу. Петляя по знакомым переулкам, делец двинулся вглубь квартала, все время поглядывая по сторонам по старой воровской привычке.

Слежку Вань заметил, когда уже почти добрался до дома. Шагнув за угол, он быстро прильнул к углу деревянного сруба и вытащил из рукава свой испытанный мясницкий нож. Шаги преследователя раздались совсем близко, и бывший вор, переложив клинок обратным хватом, так, чтобы острие лезвия смотрело к локтю, резко выскочил из–за угла, нанося удар в то место, где должны были оказаться лицо или шея человека, севшего ему «на хвост». Но вопреки ожиданиям, каленое железо рассекло лишь воздух, а вот кривой клинок, покрытый зеленой маслянистой пленкой, вошел Ваню точно в живот и, обойдя благодаря своей форме ребра, быстро добрался до сердца.

Молодой парень повалился на землю, не издав ни звука. В его глазах застыли боль и удивление последних мгновений жизни. Маленький человек в круглой шляпе и добротной кожаной одежде, пошитой из лошадиных шкур, опустился рядом с ним на одно колено и вытер свой нож о полу серой рубахи убитого. Быстро обшарив карманы Ваня, но не найдя там ничего ценного или важного, карабакуру быстро оттащил тело к сточной канаве и сбросил его туда, привалив какой–то ветошью, валявшейся неподалеку.

Едва сдерживая гнев, Ли вошел в центральную комнату, предоставленных ему покоев, и закружил по ней, все еще пытаясь успокоиться и унять бушевавшую внутри ярость. Ёми в роскошном кремовом платье, украшенном аметистами, и Кара Канг в своем сапфировом каймоне поднялись следом за императорским тайпэном.

– Как вы вообще могли управляться с этим сборищем? – выпалил Хань, все еще пребывая под впечатлением от первой встречи с советом манеритских каганов. – Это же какие–то дети! Взрослые, властные, расчетливые, но по–прежнему капризные и самолюбивые!

– Это так, – пожал плечами чиновник. – В отличие от нас с вами, они лишь говорят о том, что служат Императору, но что такое Догма Служения им просто неведомо. В своем кочевье каган обладает полнотой власти, пусть и очень скромной, но абсолютной, а малая власть без цели быстро развращает.

– Предлагаете зачитать им на следующем собрании трактат третьего Императора Цы «О долге правителя, долге его слуг и долге их поданных»? – невесело усмехнулся Ли.

– Боюсь, не поможет, – вздохнул Канг. – Для того чтобы их пронять нужно зелье позабористее перестоянной осхе. Если бы нам удалось удивить их или запугать, а лучше и то, и то сразу. Но каганы привыкли быть разумными трусами и умеют оценивать риски. Только столкновение с чем–то, чего они действительно боятся, а не просто опасаются, создаст должный эффект.

– Даже в своем нынешнем статусе я обладаю определенными возможностями, – вздохнул Хань. – Я мог бы пригрозить им клинками Нефритового трона, но они ведь просто не поверят мне. Да и чистая сила не годится против изворотливых расчетов, в которых они преуспели, ведя свою внутреннюю кочевую политику. Вспомните Торгутая, как искренен он был вчера вечером, и как необычайно молчалив всего полчаса назад. Ни слова обещанной поддержки, ни знака, ни намека.

– Он еще колеблется, тайпэн. Как представитель выделившегося кочевья из более сильного улуса, Торгутаю нелегко маневрировать и делать всегда те самые, единственно верные, действия.

– Тот, кто идет по пути долга и служения, не имеет права впадать в сомнение, – проворчал Ли себе под нос, хотя можно было не сомневаться, Канг прекрасно его расслышал.

– Такова наша печальная реальность, – развел руками посол. – Но поверьте, тайпэн, ваше присутствие заметно изменило их взгляды, они стали куда более осторожны и сдержаны.

– Какой же ужас творился на ваших встречах до этого? – искренне изумилась Ёми.

Къёкецуки сама вызвалась сопровождать Ли на очередной сбор, который удалось устроить Кара Кангу. В отличие от Такаты, молодую кровопийцу очень интересовали взаимоотношения внутри человеческого общества, и упустить такую возможность она просто не могла. Хань счел, что появление на совете мертвого демона окажет на каганов дополнительный эффект внушения, но оказалось, степные вожди смогли выдержать даже такое испытание, а едва разговор коснулся тревоживших их тем, как манериты вообще позабыли о присутствии Ёми.

Посол императорского поверенного уже открыл рот, чтобы ответить на вопрос къёкецуки, когда в воздухе раздался резкий рубящий свист. Буквально за мгновение до этого, Ёми, быстро повернувшись, оказалась рядом с Ли и с силой ударила его открытой ладонью в грудь. Тайпэн, совсем этого не ожидавший, запнувшись о какой–то предмет мебели, полетел на пол. Длинное оперенное древко, выпущенное из мощного самострела, затрепетало в стене лишь, в последнюю секунду разминувшись с головой Ханя. Канг без лишних команд или объяснений нырнул за ближайший диван.

Приподнявшись на локте, Ли оценил посланный ему «подарок». Стрела толщиной в восьмую часть пяди ушла в деревянную стену почти на половину своей длины. Можно было не сомневаться, что наконечник, который они извлекут оттуда, окажется из числа стальных бронебойных приспособлений, пробивающих навылет даже пластинчатые латы императорских всадников.

Ёми, пригнувшись и сжимая в руке свой короткий меч, появившийся из складок платья как по волшебству, замерла возле окна, выглядывая наружу.

– Монастырская пагода напротив, – коротко бросила къёкецуки. – Далеко. Хороший стрелок. Очень хороший. Уже ушли.

– Кто–то из ваших знакомых, тайпэн? – поднимаясь и отряхиваясь, спросил Канг.

– Похоже на то, – в глазах у Ли холодная расчетливая ярость уже сменила прежний неконтролируемый гнев. – И я догадываюсь кто именно.

– Ётёкабу, – согласилась Ёми.

– С этими могут возникнуть серьезные трудности, – заметил Канг. – На стражу и дзито вам лучше не рассчитывать, а военных гарнизонов поблизости немного.

– Не беспокойтесь, – заверил его Ли. – Я знаю, у кого попросить помощи, и знаю, что они не откажут.

– Видимо, стоит распустить собрание, – заметил чиновник.

– Ни в коем случае! – отрезал Хань, приводя в порядок свой костюм. – Ётёкабу хотят убить меня, или запугать, как это получилось у них со многими другими, но я не стану укреплять их надежду, сорвав совет с каганами из–за такого мелочного эпизода, как попытка лишить меня жизни.

– Но манериты все равно узнают об этом, также как и стража, которую я обязан известить.

– Разумеется, но они узнают о случившемся лишь к вечеру, и, я уверен, это даст им лишнюю пищу для размышлений.

Глава 5

Шумные красочные гуляния начались на улицах Сианя еще днем, но истинный свой размах праздник набрал лишь к вечеру. Яркие разноцветные гирлянды и горящие фонари заполонили собой даже самые глухие и мрачные места, а на центральных улицах среди нарядных горожан и суетливых лоточников с полными коробами сластей, масок, хлопушек и искрящихся огненных палочек в причудливых танцах кружились артисты, акробаты и жонглеры. Высоко над ними на натянутых нитях тонкого шпагата канатоходцы с бамбуковыми жердями и бумажными веерами выделывали забавные и опасные пируэты, заставляя зрителей восхищаться и замирать от ужаса одновременно. Пары циркачей в гротеских костюмах тигров с огромными губастыми головами, совсем не похожими на настоящие морды полосатых хищников, смешили людей, прогуливаясь своей волнистой походкой по берегам маленьких прудов, воды которых были усеяны бумажными цветами, масляными лампадами на камышовых плотах и маленькими лодками с влюбленными парочками. А на главной площади перед массивными воротами гарнизона на виду у высоких ступенчатых трибун и вычурно изукрашенных лож, где разместилась знать, извиваясь и струясь, разворачивал свои бесконечные кольца великий дракон, чья небесная чешуя переливалась золотыми отсветами. Длинные перья, покрывавшие белое брюхо этого подобия небожителя, спускались до самой земли, метя своими концами по брусчатке и полностью скрывая десятки человеческих ног, что придавало бутафорскому зверю почти живые черты. По улицам и паркам со смехом бегали дети, в ночном небе рвались лучащиеся фейерверки, и тихая приятная музыка струилась со всех сторон. Правда, отнюдь не все жители Сианя встретили день прославления предков Императора в столь радостной и веселой атмосфере.

Сладковатый опиумный туман, отдававший мятой и имбирем, еще окутывал мысли Го, когда он поднимался по лестнице к входным дверям игорного дома, где скучала остальная смена привратников. После того, как Вань пропал прошлой ночью, видимо, подвязавшись за тем непонятным тиданем, все проблемы мира обрушились разом на голову рябого дельца, которого и объявили виноватым во всем. С другой стороны «в наказание» Го определили в охрану злополучного притона, а в этом были и свои приятные стороны.

Не дойдя до маленькой комнаты, где сидели другие охранники, буквально пару шагов, Го услышал негромкий условный стук в железную пластину, прикрепленную с другой стороны дверей. Отодвинув задвижку, рябой выглянул в зарешеченное окошко.

– Да славятся предки Избранника Неба! – с хмельной усмешкой воскликнул новый посетитель.

Го приторно улыбнулся в ответ и шагнул к засову, делая знак привратникам, обернувшимся на звуки голоса, одновременно вытаскивая из рукава длинный прямой нож. Гостя у входа он прекрасно узнал и, похоже, было, что теперь о судьбе Ваня они смогут поговорить с клейменым кочевником долго и по душам. Если тот, конечно, действительно, хоть что–то знает об этом. Ведь, по–хорошему, зачем бы ему было приходить после такого? Хотя, с другой стороны, он мог и не знать, чьим человеком был Вань – ётёкабу или приставов. А возможно, кочевник просто отводил своим визитом подозрения, мол «а вот я здесь, а что случилось?». Мысли все еще путались в голове у Го, но в одном он был уверен, нож у горла тиданя быстро поможет ему установить истину.

Однако едва скрипучая дверь сдвинулась в сторону, в проеме вместо подвыпившего степняка появился рослый боец в полном кольчужном доспехе с увесистой деревянной дубинкой в правой руке. Пока рябой оторопело пялился на вошедшего, тот не стал слишком долго тянуть и применил свое оружие по назначению. Резкая боль от удара яркой вспышкой озарила сознание Го, а затем весь окружающий его мир затопила непроглядная тьма.

Игорный дом близ восточной стены конного базара стал этой ночью первым, но отнюдь не единственным заведением, принадлежащим ётёкабу, которое оказалось объектом внезапного нападения. Здесь была получена лишь первая информация, а через некоторое время отряды наемников Джао, Кун Лай, Гжень, Ксэн, Ябэ и еще нескольких самых крупных торговых домов стали точно также бесцеремонно вламываться и в другие игорные притоны, публичные дома и опиумные курильни, не имевшие, само собой, официального разрешения на свою деятельность. Каждый отряд купеческих воинов сопровождали приставы из соответствующего ведомства, сразу же фиксируя на местах нарушения имперских законов и всячески способствуя правильному проведению предписанных процедур. Там где наемникам не удавалось сразу попасть внутрь без лишнего шума, активно выбивались двери и оконные ставни, проламывались топорами стены, а иногда даже вскрывались полы.

Цель этих рейдов была двойной. Во–первых, внезапных гостей, разумеется, интересовала информация по другим притонам и захоронкам преступной сети, раскинувшейся в Сиане. Во–вторых, именно сегодня, пока на улицах веселилась нарядная толпа, а в воздухе сверкали разноцветные огни, тайпэн Хань хотел нанести ётёкабу максимальный урон «в живой силе и накопленных запасах снабжения», как выразился по этому поводу каган Торгутай. Второго такого шанса могло и не представиться.

Нукеры младшего кочевья Баин тоже не остались в стороне от происходящего. Их первым заданием стал захват большого торгового подворья на Дровяном съезде, где, как выяснилось, велась скупка краденного, а также контрабандная торговля оружием и редкими алхимическими ингредиентами. Внутри степняков встретило немало хороших бойцов, значительно отличавшихся от вышибал, попадавшихся в бедных районах, так что без крови и убитых в этот раз уже не обошлось. А чем дальше раскручивалась скрытая бандитская цепочка, и чем богаче и престижнее становились заведения, куда наемники и нукеры заявлялись с неожиданными визитами, тем ожесточеннее становилось сопротивления, и все больше росла опасность того, что лидеры преступников, которых искали с особым старанием, могут понять, что происходит и попытаются скрыться.

Наконец, уже за полночь в импровизированный штаб, расположившийся в особняке Кун Лай, пришли сведения о возможном главном логове ётёкабу. Известный и уважаемый чайный дом «Пурпурный лотос», радовавший своих гостей не только изысканными кушаньями, но еще и великолепными представлениями, никогда прежде не попадал в поле зрения приставов. Определенные сомнения, конечно же, были, но слишком многие знаки и признания задержанных указывали именно на это место. Поразмыслив, Ли во главе сводного отряда и в сопровождении старшего пристава лично отправился в «Лотос», потому как по некоторым сведениям там сейчас праздновало немало городских чиновников и представителей знатных родов, что тоже наводило на определенные подозрения.

Обширный сад вокруг заведения, а также первый и второй этажи чайного дома, людям Ли Ханя удалось захватить без проблем. Вся прислуга, находившаяся на кухне и в кладовых, была выведена на хозяйственный двор, а многочисленных гостей вежливо, но убедительно попросили спуститься к декоративному озеру. Несмотря на протесты и обещания направить жалобы лично дзито и ко двору Императора, наемники споро вытолкали всех недовольных на улицу, где их уже поджидали писцы, которые начали скрупулезно переписывать имена всех, кто находился в «Лотосе» на данный момент. Тех, кто отказывался называться или пытался бравировать своим положением и связями, очень быстро привело в чувство появление Ли и Шиги Юдзе, начальника приставов по делам досуга в городе Сиане и всей провинции Хаясо.

Дальнейшему продвижению наемников на верхние этажи чайного дома помешали двустворчатые дубовые двери, обитые железными полосами. Поскольку они были заперты изнутри, а задержанные слуги и повара, все как одни, утверждали, что понятия не имеют, как их отпереть, Хань велел ломать преграду. Оснований для этого было вполне достаточно, тем более, что по словам кое–кого из гостей буквально через несколько мгновений, после того как в саду появились первые бойцы торговых домов, за этими дверьми скрылись наверху управляющий, немногочисленная охрана и некоторые люди из числа праздновавших в общем зале. Вообще третий этаж «Пурпурного лотоса» пользовался определенной славой такого места, где за солидную сумму вам могли предложить самые необычайные удовольствия и сохранить при этом имя богатого гостя в полной тайне. О четвертом этаже заведения ходили лишь еще более туманные слухи.

Наемники ловко приступили к порученному делу. Ли не мог не отметить, что в вопросах проникновения в запертые помещения, эти ребята обладали отличной сноровкой и явно немалым опытом. В частности, бойцы Джао не стали рубить мореный дуб и пытаться выбить запоры обычным способом. При помощи тяжелых железных прутьев наемники умело и быстро выломали саму деревянную раму дверей вместе с кусками кирпичной кладки, на которой крепились запорные скобы. Взяв с собой два десятка воинов и велев остальным тщательно обыскивать все оставшиеся помещения, особенно подвальные, Хань двинулся наверх по широкой лестнице, устланной дорогими коврами ручной работы.

Вопреки ожиданию третий этаж оказался практически единым залом, а не разделенным на множество отдельных кабинетов, как это часто бывало в богатых закусочных. Вдоль стен были установлены невысокие ширмы, образующие что–то вроде маленьких кабинок, совершенно неподходящих для уединения. Ни единой живой души среди роскоши здешнего убранства не присутствовало, хотя следы брошенного пиршества – золотые тарелки с остатками редких блюд, перевернутые винные кубки и сиртакские кальяны, оставленные на железных жаровнях – наблюдались в большом количестве.

Лестница, заворачивающаяся крутой спиралью, поднималась еще выше, и поэтому половина наемников под командой Юдзе двинулась туда, чтобы разведать обстановку, а Ли вместе с остальными начал проверять укрытия за ширмами. В тот момент еще никто не заметил, что площадь этого общего зала значительно уступает площади самого третьего этажа.

Короткие тяжелые болты, выпущенные из многозарядных самострелов, пробили фальшивую стену во многих местах, и несколько купеческих воинов, находившихся ближе всех к дальнему концу зала, упали убитыми и ранеными. Перегородка резко рухнула вовнутрь, и в помещение ворвалось три десятка ётёкабу. Одеты нападавшие были весьма разнообразно, некоторые даже в синие чиновничьи каймоны, и на общем фоне выделялись лишь несколько бойцов в кожаных доспехах и металлических шлемах. На плечах у этих бандитов красовались знакомые эмблемы, а вокруг голов у всех остальных были обернуты белые повязки с характерным черным квадратом, приходившимся на середину лба.

Ханю и наемникам, остававшимся на ногах, пришлось в этой ситуации довольно туго. Для боя в помещении яри не годилось, и Ли сменил его на короткий прямой палаш, какими вооружил своих людей старший пристав. Къёкецуки, конечно, за прошедшие месяцы уже понатаскали Ли в обращении с рубящими клинками, но по большом счету, даже с цзун–хэ тайпэн управлялся куда более грамотно. Единственным спасением для имперского полководца и солдат Джао стали слаженные совместные действия. Отступив к лестничному пролету, они ушли в глухую оборону, огрызаясь лишь редкими контратаками. Но долго так продолжаться не могло, и после первых нескольких убитых с их стороны, ётёкабу в задних рядах вспомнили об оставленных самострелах. Ждать помощи от Юдзе, вероятно угодившего в такую же засаду, было бессмысленно, но снизу уже гремели подкованные сапоги, хотя места, на котором могли бы нормально развернуться подкрепления, явно не хватало.

Стрелки бандитов уже вскинули свое оружие, выбирая первые жертвы, когда с треском вылетели закрытые ставни с обеих сторон зала, и в открывшиеся проломы вместе с ночной прохладой и уличным шумом скользнули два черных силуэта. Дальнейшее Ли уже как–то приходилось видеть, а вот на людей Джао зрелище с участием къёкецуки произвело явно неизгладимое впечатление.

В рядах ётёкабу вспыхнула паника, и только их воины в доспехах продемонстрировали хоть какое–то сохранение духа, сражаясь до конца. Наемникам оставалось лишь сдерживать бандитов у лестницы, пока мертвые демоны проводили методичную бойню, начав с тех самых сообразительных стрелков, и изредка, видимо вспоминая о просьбе Ханя, отправляли противников в бессознательное состояние, нанося удары торцами рукоятей по голове.

– Быстрее, надо помочь Юдзе, – приказал Ли, после того как последний преступник осел на пол, разрубленный узким мечом от правого плеча почти до самого пояса.

С поддержкой къёкецуки тайпэн уже не нуждался в таком большом сопровождении, и поэтому кое–кто из наемников начал осматривать своих раненых и связывать врагов, оставшихся в живых. На четвертом этаже обнаружилось, что засада, пусть и не столь многочисленная, действительно поджидала старшего пристава, вот только исход боя здесь наступил довольно быстро. За тонкими бумажными панелями в узких нишах, обрамлявших маленький зал вокруг лестничной площадки, могло спрятаться не больше десятка человек. Судя по количеству тел с отличительными знаками преступного клана, наемники успешно разобрались с нападавшими, потеряв лишь двоих, убитых стрелами, видимо, еще в самом начале. Быстрым шагом Ли направился к широким дверям в следующую комнату, оказавшуюся почти точной копией зала на третьем этаже, только без ширм–перегородок.

Человек, стоявший у дальней стены, опирался на черный посох из высушенного дерева и, чуть склонив голову на бок, улыбался вошедшим. Несмотря на красное одеяние и обритую голову, ни для одного из поданных благословенного Императора перепутать этого пожилого мужчину с обычным монахом было бы совершенно невозможно. По атласной материи его облачения струились черные изогнутые письмена, и точно такие же татуировки покрывали лицо и руки служителя темных сил. Правый глаз заклинателя, как и положено, был искусственным, а знак разрушения на янтарном шаре, вставленном в глазницу, был выложен рубиновой крошкой. Вокруг монаха среди пуховых подушек и низких столиков лежали тела воинов Джао, и можно было не сомневаться, что большинство из них уже не дышат. У порога, привалившись спиной к притолоке, сидел Юдзе. Он тяжело дышал и держался левой кистью за грудь в районе сердца, время от времени харкая кровью. В другой руке командир приставов держал чей–то чужой меч, как будто закрываясь им от человека на другом конце помещения.