Текст книги "Ночной санитар (СИ)"

Автор книги: Сергей Бикмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Да, как ни странно, – ответил голос.

– Почему странно? – удивился Макс

– У тебя достаточно хорошо развиты некоторые поля и подполя мозга. Это странно. – констатировал голос.

– Может это твой модуль мне помог? – выдвинул версию Макс.

– Он мог тебе помочь только немного. Мог дать какую-нибудь суспензию для улучшения работы мозга – не более. Но твой мозг необычно развит. Что неплохо. – поставил точку голос. Еды у меня тут нет. Так что обойдись своей – остатки в утилизатор или в мусор – так тебе понятнее будет. Макс вынул пару банок сардин купленных в местном магазине и отломил кусок черствой чапаты. Вооружившись вилкой съел все и запил минеральной водой из бутылки. Потом вынул половинку лечуги и пару помидор и тоже съел, запив водой. Кофе налил из небольшого термоса, куда залил его на заправке.

– У вашей еды великолепные органолептические особенности, – заметил голос.

– Обычные консервы и овощи с кофе. Ничего особенного, – пожал плачами Макс.

– Неважно. Через минут 10 по вашей системе измерения времени е тебе придет понимание системы и работы с ней. Так что можешь отдыхать.

– А покурить тут можно у вас? – спросил Макс, а то два дня уже не курил, а так хоть время проведу.

– Можно., – односложно ответил голос.

Макс вынув сигариллу и закурил. Потом затушив сигариллу о банку из под сардин собрал все и выбросил в нишу с рисунком человечка выбрасывающим что-то в корзину. Встал и сказал – я готов, – и тут он точно понял, что ему делать.

Работа заняла часа три. Макс нашел на складе стержни. Освободил их от упаковки и предварительно вынув отработанные, вставил их в гнезда. Потом прикрыл все кожухом и завинтил барашки на нем. Все остатки выкинул туда же куда и остатки еды. Потом подошел к стойке блоков и посмотрев на экран стал что-то настраивать и посматривая на экран выверил какие-то показатели. Раздался негромкий гул, который стих через полминуты.

– Сделано, – произнес Макс.

– Да, я уже протестировал все. – ответил голос. – Там же на складе возьми тестер для проверки выносного модуля. Проверка показала, что ты уже овладел нашим языком, не утеряв остальные. Теперь я сам займусь остальными работами. Энергии хватает.

– Шеф! Я так могу тебя называть? – спросил Макс.

– По аналогии с Доком? Да. Принимается. Коротко и емко.

– Что-то еще нужно сделать шеф? – уточнил Макс.

– Нет пока все в порядке. Тебе нужно подготовить мне убежище. В течении 5–6 лет и потом переместить меня туда. Здесь стало небезопасно. Много чужих ходит. И еще мне нужно установить тебе чип мнемонической связи. Пока другим видом связи нам воспользоваться нельзя – все слишком допотопное. Раз в неделю я буду посылать тебе условный сигнал на указанной частоте. Её примет твой Док. Выведи ему антенну повыше.

– Это не проблема. Сделаю. Подскажи шеф. Что у меня со здоровьем? У Дока нет сканера и он отказался мне говорить детали – все на тебя свалил, – поинтересовался Макс.

– У тебя все хорошо. Твои поля развиты нормально, но не достаточно. Что касается физического здоровья, то тоже все хорошо – лет так до 120 спокойно доживешь, если сам захочешь. А может и больше. Пока трудно сказать. Сейчас ты ляжешь в капсулу и я тебе установлю чип мнемонической связи. Тебе к нему привыкать примерно месяц по вашему отсчету. Ты будешь слышать меня, а я тебя. Сможешь получать консультации, если нужно. Потом я тебе там подправил кое-что в ДНК, чтобы риска при копировании не было. Как выберешь себе супругу – сразу ко мне. Надо, чтобы у вас было хорошее потомство. Это важно. Ваш род древний в том измерении. Так что его продление – важная задача.

– За что же такое счастье? – спросил Макс.

– Не за что, а для чего, – буркнул шеф. – Ты нашел ключ, приехал сюда ко мне в мое убежище. Ты его нашел. И твой мозг спокойно принял огромный пласт информации, который обычному человеку просто не под силу. У него бы вскипели мозги. Так что ты достоин. – Ложись еще раз в капсулу – потом можешь быть свободным. И найди мне убежище.

Макс опять после капсулы сел на бортик капсулы и свесил ноги. Он уже понимал как устроена эта берлога. С шинами и реактором и системой расщепления отходов, то есть утилизатором. И понял какое убежище нужно. И где его найти.

Потом Макс собрался и попрощавшись с шефом ушел, чтобы потом вернуться за ним. Щель в скале он прикрыл орешником и рядом не было ни кострища, ни других следов обитания человека.

Дойдя до машины он шумно выдохнул и заведя аппарат поехал в сторону Мадрида.

Ксения.

Графиня Ксения Николаевна Шереметева-Юсупова-Сфири смотрела телевизор, где показывали его вновь обретенного родственника Максимилиана Юсупова. Еще год назад он нежданно-негаданно свалился к ней на виллу из Болгарии, где прошел Чемпионат Европы по плаванию. Как он сам объяснил, что откладывать визит было бы не правильно, так как выезд из Советской России был строго ограничен и когда бы еще состоялась такая возможность неизвестно. Макс же спокойно сел в поезд и приехал в Грецию по визе, что получил в консульстве в Софии. Не страдая от стеснительности или незнания правил. Просто взял и приехал. Вот он я – кушайте меня – не обляпайтесь. Достойный молодой человек. Отец был морским офицером, мать – врач высшей категории. Уже на пенсии. Сама не с дуба рухнула, а Касимова по крови. Княжеская кровь как ни крути. И Депутат местного Верховного Совета, хоть никогда не была в компартии. И не сочувствовала. Просто была людским представителем во власти. Достойная дама. Макс просто их всех обаял. Шутил, рассказывал разные истории из свое практики по иглоукалыванию. Рассказывал про Советскую Россию то, что ни в какой газете не прочитаешь. А когда пришли журналы с его фото на суперобложке она реально испугалась за дочь. Так она смотрела на эти фото с громадным брутальным самцом в одних плавках и в плавательных зеркальных очках с рельефной мускулатурой. Фотографы свое дело знали и подавали его образ как раз так, чтобы его запомнили. На деле это был интеллектуал, который прятался за имиджем брутального самца. Но очень сильный интеллектуал. Обещал, что если кто обидит Татьяну ноги оторвать. И видно было, что он это может. И потом пришлось Татьяне целую лекцию прочитать на тему родственных браков. А этот смешной мишка с корзинкой с иглами для акупунктуры. Мелочь, но как со вкусом подобрана. Да, порода – она и есть порода. И ведь какую специальность выбрал. Таких вообще единицы. Она специально узнавала и даже съездила к одному известному иглотерапевту показать подарок. Так он чуть там не на коленях просил продать ему сами иглы, не трогая самого мишку. Оказалось, что это очень тонкая работа и практически купить такие иглы было не просто и очень дорого. А она подумала – безделушка. Макс же походя сказал, что серебро не пользует, а работает с платиновыми иглами особой выделки. Когда же Ксения Николаевна неосторожно упомянула своего родственника и что он работает с платиновыми иглами – тут же увидела глубокое уважение в глазах иглотерапевта, к которому было очень трудно записаться.

И вот сейчас его опять показывают по телевизору из Испании, где он установил три рекорда мира с головоломным результатом. И сейчас отвечает на вопросы прессы на отличном английском и не менее отличном испанском не посвящая, что знает еще, как минимум 4 языка восточной группы. Достойный молодой человек – подумала графиня Ксения и выключила телевизор.

Глава 8

Предложение.

Макс только поздно вечером добрался до Мадрида. До Барселоны было бы ближе, но оттуда Аэрофлот пока не летал. Да и консульства там еще не было. Здание под него купили уже российские власти во времена Ельцина. В той жизни из всей старой Европы Максу ближе всего были Барселона и Флоренция. Рим ассоциировался с развалинами и постоянным гвалтом и суетой. Париж с собачьим говном на улицах и арабами. Берлин был безлик после войны. Амстердам – с кофе-шопами и запахом анаши. Лондон не Европа – имперская столица, которая перестала ею быть и вобрала в себя сотни тысяч беженцев из колоний. Там был и индусский район, и пакистанский, и китайский. Отдельно жили белые беженцы из ЮАР и евреи из Бейрута, и приближенные свергнутого шаха Ирана. А также шейхи из Эмиратов и Кувейта, Аравии и Бахрейна, вспухшие от нефти и растаскивающие свои и чужие деньги по британским оффшорам через операции в Сити. Пожалуй, еще оставалась Вена, но Макс не знал немецкий и там чувствовал себя туристом. Когда в немецкой глубинке он остановился, чтобы спросить где тут заправка – не знающие никакого языка кроме немецкого местные бюргеры указали ему направление на «штуцер-танк» он понял, что не смог бы жить в Германии. Хотя масса его знакомых прекрасно там освоились. Испанцы всегда шутили: «todos los alemanes tienen una cabeza cuadrada» (у всех немцев квадратная голова), что потом подхватили и китайцы. Правда Макс всегда уважал немецких инженеров. Немецкие «дипломированные инженеры» становой хребет германской промышленности.

Вернув машину на стоянку у вокзала Аточа, Макс тут же у вокзала нашел отель и завалился спать. Много часов за рулем подвымотали его. И уже утром после завтрака он двинул в аэропорт к рейсу на Москву. Подтвердив билет увидел, что до регистрации еще часа два пошел искать кофейню. Купив свежую прессу сел за столик потягивая кафе кон лече (кофе с молоком, где полчашки был крепкий кофе и половина горячее молоко)начал читать. Незаметно кофе кончился и едва Макс встал, как столкнулся с мужиком в светлом костюме с бабочкой вместо галстука. Тот извинился на английском и тут же спросил, – Господин Юсупов, если не ошибаюсь?.

– Да верно, мы разве знакомы? – поднял брови Макс.

– Ну вас то не узнать было бы трудно! – рассмеялся незнакомец, – все газеты написали восторженные статьи про «русскую субмарину». Я Джек Каллахен – протянул руку он. Нью-Йорк Таймс.

Прононс у него техасский. На ньюйоркца не тянет, – подумал Макс. – Что этому говнюку надо?

– Ну меня вы и так знаете, – пожал ему руку Макс.

– Да вас уже весь мир знает, – улыбнулся типично американской улыбкой Джек. – Побил все рекорды и ушел из спорта на взлете. Вы легенда!

– Я уже объяснил все на пресс-конференции, – заметил Макс. – нет стимулов продолжать плавать. Пара моих рекордов простоят лет 10, а может и больше. Убивать здоровье на интенсиве за еще сотые доли секунды не имеет смысла. Для меня во всяком случае.

– Да я был на ней, – ответил Джек. Намерены перейти на тренерскую работу?

– О нет, это точно не моё. – поднял руки Макс. Консультировать буду, но не более. Да и работа у меня есть. Она вполне меня обеспечивает и устраивает.

– Вы о вашем увлечении иглорефлексотерапией? – качнул головой Джек.

– Это не увлечение, – господин Каллахен, – это работа. У меня своя практика. И я дипломированный специалист. – возразил Макс.

– Просто Джек, – отмахнулся он. А разве в коммунистической России разрешена частная практика? – удивленно спросил Джек.

– В некоторых случаях – да, – как у нас и например, гомеопаты тоже под это подпадают, – уточнил Макс. – нас очень мало и наши услуги не востребованы государственным протоколом. Подготовка точечная и нет достаточного количества учителей или как с гомеопатами – отсутствие школы. После революции множество гомеопатов уехало из страны и официальная медицина их не приветствовала.

– Зато в Америке их полно, – хохотнул Джек, – даже целая ассоциация есть. Но и у нас они с официальной медициной не ладят. Слишком разные подходы.

– Ну да, трудно объяснить линейному врачу общей практики как сотая доля грамма активного вещества может обратить вспять воспаление, – улыбнулся Макс, – лучше выписать кучу антибиотиков широкого спектра и болеутоляющих. А потом, для подавления чувства тревоги еще и транквилизаторов. И все довольны. Фармкомпании продали лекарства, страховые точно зная стоимость лечения, пролоббировали принятие протоколов лечения, пациент счастлив приняв успокоительное и линейный врач своим пэй-чеком. Идиллия! – закончил Макс.

– Откуда такие познания у молодого человека? – удивился Джек. – вы очень точно описали нашу систему. Все делают деньги, а платит за это обыватель. Но вы дали мне идею написать про частную практику в Советской России. Это может заинтересовать наших читателей. Сможете мне порекомендовать кого-то из гомеопатов? В Москве разумеется. Я готов даже поделиться гонораром, – хитро взглянул Джек на Макса.

– Дарю, Джек. Но я не москвич. Думаю, что ваш корреспондент в Москве сможет такого разыскать. Но он то точно с вас сдерет оплату, – вернул Макс любезность.

– Ладно дам заработать соотечественнику, если коммунист от денег отказался, – расслабился Джек, – а вы не хотели бы уехать в Америку? С вашими талантами там самое место.

– Нет Джек. Не хочу, – поняв наконец причину подката журналиста, ответил Макс.

– Да ладно вам! Все так говорят на митингах, а на самом деле разыгрывают грин-карты в лотереях и стараются свалить в Америку, – убежденно сказал Джек. – Там вся сила мира. И полная свобода.

– Ой не надо Джек! Вы еще мне расскажите про сияющий град на холме. Не превращайтесь в убогого пропагандиста. У нас своих пропагандистов хватает, – рассмеялся Макс. Не надо портить первое впечатление. Оно, как правило наиболее верное.

– Но почему? У вас огромные перспективы в Америке. Вы могли бы получить прекрасные контракты, заработать много денег и жить припеваючи не завися ни от кого. Надо только захотеть. – убежденно произнес Джек. – а жить в концлагере, это не для вас.

– Джек – Джек, – покачал головой Макс. Ну раз вы так хотите, давайте сравним вашу жизнь у вас и мою у нас. Вам сколько еще платить банку за свой дом? – наверное еще лет 15. Или двадцать. Сколько у вас остается на руках после всех обязательных выплат? – Думаю едва ли треть от всех доходов. Итого две трети от того, что вам достается тяжелым трудом вы отдаете банку, страховым компаниям, федеральному и местному правительствам, коммунальным компаниям, поставляющим воду, газ, электричество и телефонную связь. А еще вам надо накопить деньги на колледж детям. А если у вас трое, то всем троим. И не забудьте про пенсионные деньги вам на старость. Я могу вас поздравить – вы в долговой яме. И никогда оттуда не вылезете. А еще ваше любимое правительство стало выдавать образовательные кредиты, на которые, прошу заметить, не распространяются законы о банкротстве, Вас уже это не коснется, а вот ваших детей еще как, потому что, как только образование стало доступно – тут же вырастают цены на обучение. Машина – кредит, большие покупки – кредит, колледж – кредит. И так хорошо – ведь ставки падают и вам можно взять еще больший кредит и платить по нему меньше. Это же выгодно! И еще – сколько дней в году вы отдыхаете и где? Скорее всего у вас отпуск неделю и скорее всего не на Багамах или Гавайях, а на ближайшем озере или речке, где вы бронируете отель за полгода, чтобы сэкономить. Ведь велосипед не падает, пока он едет. А теперь представьте себе, что наступил кризис. Как известно при капиталистическом типе развития циклические кризисы неминуемы. И ставка в банках вновь выросла и долг в виде тела кредита не изменился, но проценты выросли. И вот вам уже не хватает на выплаты по всем долгам ваших доходов и у вас есть два пути или три. Первый – увеличить доходы, второй – уменьшить расходы, ну и третий – кого-нибудь ограбить и закрыть все долги. Наиболее приемлемый второй. Вы же не гангстер. – и вот такую жизнь вы предлагаете мне? – спросил Макс. – Благодаря покорно. Я воздержусь.

– А теперь моя жизнь, – продолжил Макс – я никому ничего не должен, – три диплома я получил бесплатно, причем на время обучения мне платили стипендию, которая не очень большая, но все-таки помощь. За свои спортивные достижение я получал и еще получу от государства премию или еще какой-нибудь бонус в виде квартиры или машины. У нас с родителями выплаченный большой дом у моря, машина и еще три квартиры в двух городах, тоже выплаченных. Мы можем купить еще хоть две машины, но вожу только я и маман. Поэтому нам хватает. На коммунальные платежи у нас уходит процентов 5 наших доходов. За свою работу я плачу налоги, которые составляют 13 процентов на доход и 6 процентов за бездетность. Но как только у меня появится первый ребенок – 6 процентов снимаются и остаются только 13 процентов. Ограничения в заработках нет. Отпуск у меня 21 календарный день – причем я обязан отдыхать в год не менее означенного времени. Это требование закона. Переработка не приветствуется, так как это ведет к потере эффективности работника. За аренду своего кабинета я не плачу ни цента, потому, что он на территории моего дома в отдельном здании. Налог на дом составляет 0.1 процента в год от оценочной стоимости. Которая составляет 10 тысяч рублей – то есть 100 рублей в год. Мой отец – офицер в отставке и получает большую пенсию, мать – врач высшей категории на пенсии, которая тоже не маленькая. И вы мне предлагаете променять мою такую жизнь на вашу? – это даже не смешно – заключил Макс.

– Но у вас же нет свободы – вы можете никуда поехать! – воскликнул Джек.

– Ну что вы как меленький Джек, – вздохнул Макс. – Куда я не могу поехать? Мы с вами сидим не в Москве, а в аэропорту Мадрида и пьем кофе и свежевыжатый апельсиновый сок, где вы мне рассказываете какой у нас концлагерь. Самому то не смешно?

– Но вы исключение, вы мировой рекордсмен и вы можете выехать из страны, а абсолютное большинство нет, – горячо запротестовал Джек.

– Джек я вас уверяю, что большинство американцев тоже не могут никуда выехать по банальной причине – у них нет на это денег. Потому что им надо вкалывать на двух работах чтобы прокормить семью. От силы Мексика или Канада. Но это сомнительно. Поинтересуйтесь какой процент американцев получили паспорта и сколько из них ими воспользовались. Сразу все вопросы отпадут. И потом они же не знают языков. Как им общаться с французами или немцами. Очень немногие слегка понимают по-испански – но это Флорида и Калифорния. – вот такая у нас с вами картинка вырисовывается. – подытожил Макс.

– Вы так не любите Америку, что не хотите к нам поехать? – обиделся Джек.

– Почему не хочу? Хочу поехать и посмотреть, может поработать с вашими пловцами. Я уже не действующий – мне можно. Но для этого нужен вызов и контракт. А туристом мне не интересно – далеко и просто так деньги тратить не хочу. А насчет любви – а что мне Америка такого сделала, что я ее должен любить? Ничего. Ну и кто вам доктор? – усмехнулся Макс.

– Так если вам дадут контракт и оформят вызов для консультаций вы поедете? – нетерпеливо спросил Джек.

– Когда будет тогда и поговорим. Их же еще нет. Так что не будем, как у нас говорится делить шкуру медведя, которого еще не убили. – улыбнулся Макс. – кстати приятно провели время и Джек не становитесь пропагандистом – у вас это не получается.

Макс распрощался с американским ловцом лохов и направился на регистрацию. Самолет из Москвы уже прилетел.

Дорога домой.

Летел Макс первым классом. ИЛ-62 был полупустой. Стюардессы тут же его узнали и стали виться вокруг. Макс спокойно съел свой обед и завалился спать. Лететь то пять часов. Проснувшись он пошел умыться и сделать свои маленькие дела. В первом классе двигатели шумели как вентиляторы. Удобно. Макс почитал советские газеты и удивился. Про него было пять строчек в спортивной колонке и все. Надо же, – подумал он, – опять не угодил кому-то даже не знаю кому. Но слово сказано и надо делать. Неожиданно внутри раздался голос шефа – как дела? Макс подумал – нормально лечу в самолете. Ага – уловил. – ответил шеф. Теперь устойчивой будет. Тут из-за недостатков ресурсной базы был затык, но вроде пробил канал к тебе. – Ну я вообще-то на высоте 11 тысяч метров над землей. – заметил Макс. – Это не влияет на мнемоническую связь, – отверг все шеф. Все – конец связи.

Вот жеж блин учудил-то, – подумал Макс и вернулся к своим делам.

Этот Джек, который ни фига не Джек, первая птичка. Обычно амеры сразу реагируют и начинают перетягивать к себе таланты, суля золотые горы и кисельные берега, а этот даже визитку не дал. Шифруется. Что-то они припоздали. Наверное, в Грозный застремались ехать. Да и хрен с ними. Пока не до них.

Макс по прилету опять во Внуково и улетел Новороссийск. А там до Геленджика рядом. Маман встретила его полным столом фруктов и пошла делать плов. Отец должен скоро прилететь – он сдал квартиру и уже переезжает в дом. Бабушка пока остается в Уфе. Там все налажено. Макс поймал кошку, которая тут нашла себе развлечение ловя полевых мышей. Тэсска сразу прижалась и заурчала. Потом подняла свои голубые глаза и умно посмотрела. Умная у нас кошка. И деликатная.

Потом сели отмечать все прошедшие достижения. Плов горкой возвышался по центру стола и мы с маман ложками его потребляли периодически сдобряя перцем и закусывая помидорным салатом с луком и красным перцем и высасывая сладкий чеснок. По рюмке выпили конечно. Маман просто светилась. Ей дом по душе пришелся. Она и виноградом занялась, и абрикосы на урюк посушила, протрясла тутовник на настойку и закатала пару десятков баллонов на зиму с компотом и вареньем. Отец приезжал помогать. Работа у нее на полставки в санатории энергетиков. Полдня и свободна. На ставку нельзя – будут с пенсии снимать. Но ей молодой и красивой отлично. Настойку мою она так и пьет по чайной ложке в день по утрам натощак, что ей явно к лицу. Рассказала, что когда на пенсию её провожали девчонки её плакали. Такая молодая и на пенсию.

За полночь отбились. На утро Макс встал и побежал на свою тропинку в гору. Позанимавшись спустился и двинул на море.

Ну что дядька Макс – первая часть пройдена, – прикинул он сидя на молу под мягким солнцем. Сейчас надо все закончить с Грозным и потом оттуда выдернуть свою жену. Она как раз в Москве сейчас. Макса пронзило – она же заболеет ангиной этой осенью. Вот же тупой качок. Забыл совсем. В Москву надо будет в ноябре рвать. После поговорю с Доком как её продержать до капсулы Шефа. И пару уколов с собой взять надо. Она же рассказывала, как там голодала, потому что еда была непривычная. При мысли о жене у Макса всплыли воспоминания. Как он её ждал все это время. Но никак нельзя было сломать ход событий. Иначе они могли бы и не встретиться. А быть в этом мире одному – без неё – зачем? Когда он её потерял чуть с ума не сошел. Как вот такая, не старая еще, любимая жена оставила его. Макс тогда, впервые в жизни запил. Вытащил его сын. Он нашел какие-то слова. Хотя тоже скучал по матери и страдал также. Сашка почернел, но выдержал. Тогда Макс понял, сын уже вырос. И стал опять работать, чтобы передать ему то, что должен был.

Через две недели Макс двинул в Грозный закрывать дела. Приехав в осиротевший дом, он все-таки попарился напоследок. Сменил замки на нормальные, позвонил на телефонную станцию по поводу телефона, чтобы его оставить будущему хозяину. Объявил о продаже дома с телефоном и канализацией рядом с центром. Покупатель нашелся тут же. Оформили как полагается. Макс получил книжку на маман на 10 тысяч рублей и пошел пешком в бассейн. Надо Григорича уважить.

Григорич сидел в своем кабинете среди кубков и фото в рамках немного печальный.

– Бросаешь нас. – кинул взгляд Борисов.

– Брось Григорич. – отозвался Макс. – Ты знал, что это произойдет. Рано или поздно. Я тебе все методики передал. Расти молодежь. Не моё это – быть тренером. Я одиночка. И потом, у тебя сейчас такой авторитет, что никто не сможет тебя сместить. Ты заслуженный тренер СССР. Не забывай об этом. Если что обращайся – всегда помогу. И обнял старого тренера. Григорич пустил слезу.

– Как часть моей жизни уходит, – всхлипнул он.

– Никуда я не ухожу, – сказал Макс, – считай я в отпуске – и улыбнулся.

Москва.

Макс приехал в Москву и устроившись в том же Измайлово, поехал проведать математическую школу имени Колмогорова. Его будущая жена училась именно там. Охраны в школе не было и Макс сразу пошел к завучу школы. Представившись родственником ученицы, спросил о её здоровье. Солидный рост и дорогой костюм с пальто не оставили сомнений в статусе гостя. Завуч пожаловалась, что Нина часто болеет и они её поставили на отчисление, так как не могут обеспечить ей должный уход. Гость огорчился. Они так были рады, что их родственница попала в такое знаменитое учреждение. А так как это выпускной класс он намерен создать все условия для нее и её благополучного окончания школы. Завуч дала адрес больницы, где Нина сейчас находилась и гость откланялся.

Он развил бурную деятельность и нашел однокомнатную квартиру на сдачу в Кунцево, недалеко от школы. Квартиру он снял на имя маман, с её удостоверением депутата Верховного Совета республики, чем подкупил членов семьи дипломатов, которые сдавали квартиру сына уехавшего за границу советником посла. Потом привел её в порядок и заявился в облике доктора в больницу.

– Ну-с молодая принцесса, как вы сегодня себя чувствуете? = спросил Макс грубым голосом. Его лицо скрывала марлевая маска. Дополнял образ белый халат и шапочка врача.

– Уже лучше, – проговорила удивленно Нина, не понимая, что происходит. Она уже неделю лежала тут и врач к ней подходил только раз. Ей было скучно и плохо. Лекарства были ужасные и ничуть не помогали. Буквально от неё оставались одни глаза – цвета янтаря.

– Ваша школа нашла возможность попросить меня – с этого момента – вашего лечащего врача присмотреть за их ученицей. Зовите меня Максим. Я еще молод, чтобы по отчеству. Так вот – молодая принцесса – вам сейчас надлежит пройти со мной в смотровую и потом я назначу вам лечение. И потом буду следить за исполнением предписаний. Я строгий врач. И Макс сдвинул брови.

– Хорошо, строгий врач, пойдемте в смотровую, – улыбнулась Нина.

Макс продиагностировал её состояние. Это было что-то. Он тут же сделал ей укол от Дока и дал настойку для питья. Наказал есть тут по мере возможности и перевернув на живот стал ставить иглы. Выставив все, он укрыл её простыней, усыпил нажатием определенной точки и вышел покурить, предупредив медсестру, чтобы не тревожила пациентку. С завотделением он уже договорился.

Через два часа он снял иглы и разбудил Нину.

– Ну как? Сейчас по-настоящему лучше? – спросил Макс.

Нина захлопала глазами и сказала – Да, сейчас намного лучше – и улыбнулась.

Ну что же, молодая принцесса, вы сейчас выглядите еще пока не на миллион долларов, но стремительно приближаетесь к оному, – заключил Макс. – Вам еще предстоит два таких сеанса в этой богадельне, а потом вас ждет сюрприз.

Макс провел еще две процедуры в больнице, но потом ей нужна была нормальная еда. Зная её предпочтения, Макс нанял женщину, которая будет ей готовить и убирать в квартире. Он расставил настойки на кухонном фронте. Их всего то было две. Обучил женщину что говорить и отправил нанятого студента привезти Нину домой.

Нина ничего не понимала, что происходит. Сначала она очередной раз заболела. На этот раз ангина. Потом ей объявили, что она не сможет из-за болезни успевать по всем предметам и будет отчислена. Но потом в больницу приехал молодой доктор и начал ей ставить иглы. Его лицо было скрыто маской, но она запомнила его глаза изумрудного цвета уходящего в янтарный, за густыми длинными ресницами. И после его терапии ей стало легко и свободно. Кашель ушел. Температура выровнялась. Прощаясь, он сказал, что её ждет сюрприз. В день выписки ее встретил у выхода молодой парень-студент, посадил в такси и привез в квартиру в одном квартале от школы. Отдал ключи и попрощавшись ушел. В квартире ее ждала женщина средних лет, которая будет ей готовить и убирать в квартире. Она повела её на кухню и показала 2 бутылочки с настойкой, что ей выписал доктор. И наказала ничего другого не принимать. В течении полугода как минимум. Нина села на тахту и увидела записку.

Макс проследил, чтобы все было сделано как надо и уехал в Геленджик. Предстояла огромная работа с Доком и Шефом. Надо выстроить приоритеты на будущее.

Совещание.

Макс вернувшись в Геленджик тут же поговорил с Шефом и получил от него полномочия узнать у Дока всю их историю. Оказалось, что это исследовательский комплекс, который автоматический зонд выпустил на планету около двух тысяч лет назад. Зонд запускали какие-то гуманоиды, для исследования дальнего космоса. Пиренеи были выбраны оттого, что тогда цивилизация кучковалась в основном вокруг Средиземного моря и Пиренеи – горы старые, где можно было найти материалы нужные для нормальной работы модуля. Но около тысячи лет назад было сильное землетрясение и модуль завалило. Внешние антенны смело и большая часть дроидов погибла. С этого момента модуль перешел в режим выживания. Когда появился на горизонте Богдан у модуля почти не осталось надежд на сохранение работоспособности и дав ему базу по геологии модуль надеялся, что он отыщет ему новое убежище, но Богдан просто обманул модуль и забрав два хранилища с Доком смылся. Намерено или нет уже и не узнаешь. Но Богдан не выполнил обещание. Срок хранения стержней уже подходил к концу и модулю, чтобы восстановит свою работоспособность нужна энергия. Нужны новые стержни. Модуль мог бы их сделать, но в Пиренеях нет урана. А нужен Уран-238, немного тория и алюминия плюс флегматизатор, который модуль мог синтезировать сам. Макс был уверен, что стержни сделать не проблема, но нужны деньги. Чтобы их заказать и выкупить. А широко известный кот говорил, что чтобы продать что-то ненужное. надо купит что-то ненужное. Деньги Макса ничто перед таким заказом. Там только конструкторские работы потянут на приличную сумму. Потом оснастка и технология откатки стержней на прокатном стане. Упаковка и доставка.

После этого Макс заказал Доку комплект чертежей в метрической системе на его реактор. Он небольшой и приличной мощности в полмегаватта. Такой реактор купит любой город в заполярье, любой рудник или месторождение. Для очистки совести он позвонил дядьке в Сургут и предложил купить такой реактор их управлению. Они как раз осваивали Ямбургское месторождение. Так тот готов был хоть сейчас деньги перечислить, потому как на дизель-генераторах работать тяжело и постоянно надо возить топливо и держать три смены дизелистов и запасные дизеля на всякий случай. Макс знал где сделать стержни по опыту прошлой жизни. Теперь осталось сделать корпус и кожух с энергошинами на выход. Основная фишка была в ускорителе нейтронов и преобразователе тепло-электричество. Это сделает Док, причем в одном бронекорпусе без возможности его вскрытия с зарядом термита на случай его вандального вскрытия. Схема его работы была просто как валенок. Ускоритель нейтронов создавал пучок нейтронов, которые поджигали Уран-238 в стержнях. Они выдавали запредельную температуру и преобразователь переводил тепло от стержней в электричество без генератора и вообще трущихся и вращающихся частей. Надо было только загрузить стержни в колодцы из некорродирующего материала типа циркония и затянуть болты. Похожие технологии на Земле появились позже – как, например ускоритель Богомолова на обратной волне, да и печки были с прямым преобразованием тепла в электричество, правда с низким КПД. Но это уже в начале 21-го века. Но мы чуть ускорим процесс, – подумал Макс. Главное не патентовать пока изобретение. Пусть поломают голову.