Текст книги "Миров нехоженные тропы (СИ)"

Автор книги: Сергей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

  – Ааа, ладно! – Никодий хлопнул ладонью по столу. – Есть в тебе какая-то сила. Хоть план у тебя дерьмовый, но есть уверенность, что ты не отступишь. Давай, делись соображениями.

  Ветер утих внезапно. Снежная пыль почти сразу осела и взору Владимира открылось ночное небо. Ярко-красная полоса заката еще брезжила на горизонте, но над головой ярко светили звезды. Он стоял перед ледяной стеной, уходящей высоко вверх. Где-то здесь должна быть дорога, по которой всадники взбирались на плато. Местная ночь напоминала белые июньские ночи в Питере. Легкие сумерки. Снег и лед почти полностью отражали свет звезд, отчего ночь могла лишь формально именоваться темным временем суток.

  Правее того места, где стоял Владимир, возвышались ледяные отвалы. Возможно они указывали на то, что дорога находится где-то над ними. Догадка подтвердилась через полчаса. Тоннель, шириной метра четыре и высотой столько же, уходил вверх, сходясь в вышине, в черную точку. Было ясно, если дорога используется и ночью, то Владимиру некуда будет спрятаться от обнаруживших его туземцев. Поэтому поднимаясь по тоннелю, он полностью отдался на волю божью. Однако, никто, за все время подъема не потревожил.

  Снег мерцал и переливался под ярким светом звезд. Бесконечная снежная равнина, идеально ровная до самого горизонта. Владимир обернулся и посмотрел на низменность, в которой их застала внезапная метель. Огромное безмятежное поле, на котором, словно гигантские кинжалы, торчали ледяные пики. Причиной их появление могли стать подземные источники, бьющие тугой струей воды в морозное небо. Если бы не пропажа сына, то Владимир непременно отвел бы этому миру одно из главных мест своего паломничества.

  Снег, в том месте, где поднялся Владимир, был истоптан, изъезжен многочисленными следами местных. Обнаружить отпечатки ботинок сына можно было лишь чудом. А вдруг он ехал верхом? Примечательно что все следы тянулись в одну сторону. Владимир достал бинокль и посмотрел в сторону дороги, тянущейся до горизонта. Еле заметный дым поднимался вверх где-то в конце ее. 'Сына надо искать только там' – подумалось несчастному отцу. Проверив амуницию, он двинулся по следам, стараясь ступать по наиболее накатанной колее, чтобы не оставлять следов.

  Стояла невероятная тишина. Шум, хрустящего под ногами снега, там где невозможно было его обойти, раздавался на всю равнину. Владимир нечаянно пнул какой-то предмет, застрявший в снегу. Предмет отлетел и загремел по ледяной корке прикатанной колеи. Владимир поднял его. Им оказалась ложка из рюкзака сына. Он сам лично положил ее туда, когда собирал рюкзак перед походом. Через пару десятков шагов попалась зажигалка, затем коробок спичек, а далее на снегу лежали круглые печенья, одна за другой. Пиотта давал знак. Если бы его приняли хорошо, то ему не пришлось бы отмечать свой путь таким образом. Следовательно – туземцы не очень гостеприимный народ. Хорошо, что сын, скорее всего, еще жив. Нужно только найти его и вызволить из плена. Петр, сообразительный мальчишка, он обязательно найдет способ, дать знак отцу. А уж он придумает, как это сделать.

  Вскоре Владимир понял, что селение туземцев находится в углублении. Дым, поднимавшийся к небу, подсвечивался снизу огнями. Селение охранялось патрулем. Три воина стаяли, облокотившись на предметы, которые в темноте можно было принять за длинные палки или короткие копья. Вероятно, они стояли у дороги, ведущей к поселению. Владимир свернул с натоптанной дорожки и пошел по снежной целине. Снег предательски скрипел на всю округу. Владимир посмотрел в бинокль на патруль, чтобы оценить их реакцию. Солдаты не поменяли своих поз. Отмахав пару километров, Владимир остановился. Того патруля уже не было видно, как и нового тоже. Теперь можно было приблизиться к краю поселения. Увиденное, повергло в шок. Минуту назад, казалось, что туземцы относятся первобытно-общинным племенам, но с края котлована, вдоль круглых стен которого, спиралью к земле, на неведомую глубину опускалась дорога, стало ясно, что это развитая индустриальная цивилизация. В сравнении с первоначальной оценкой, конечно. Малюсенький, с такой высоты город, светился в огнях. Воздух поднимающийся оттуда, пах углем, как печи пассажирских вагонов. Город производил звуки. Свистки, лязг металла, тарахтенье моторов. Где-то там должен быть Пиотта.

  – Я должен дать знак отцу. Наверняка он сможет добраться до края этой ямы. Как думаешь, можно забраться на крышу, чтобы нарисовать что-нибудь, видимое издалека?

  – Можно, наверно... – После продолжительного раздумья ответил переводчик. – Наше здание почти самое высокое в городе. Если сделать осторожно, то все получиться.

  – А я смогу забраться на крышу?

  – Нет. Тебе нельзя выходить из этой комнаты никуда, кроме туалета.

  – Тогда это придется сделать тебе.

  Никодий замялся. По нему было видно, что он не склонен быстро принимать решения, связанные с риском для его жизни.

  – А что я должен нарисовать?

  – Нужен знак, который многое бы объяснил, но был простым. Мне кажется, можно нарисовать мишень. – Петр нарисовал пальцем на пыльной поверхности каменного подоконника несколько кругов и перечеркнул их крестом. – Цель. Понимаешь? Отец должен понять, что я нахожусь в этом доме, а раз я подаю знаки, значит, мне нужна помощь. У тебя есть что-нибудь белое?

  – Могу придумать, что-нибудь. А что сделает отец, когда поймет, что ты находишься в этом доме. Ему ведь спуститься надо сюда, а сделать это незаметно, невозможно. Но даже если у него получится, в городе его все равно обнаружат?

  – Я тоже рассчитываю, что отцовская любовь не ослепит его, и он будет ждать подходящего момента. Скажи, а люди работают за пределами города, я имею ввиду, неподалеку, но за границами котлована?

  – Работают, конечно. Смертники. Одежды нормальной нет, часто обмерзают и умирают.

  – А как они охраняются?

  – Да почти никак. Куда здесь бежать, да еще в кандалах. Мой отец, сможет их отвести, туда, где они будут в безопасности. Ты сможешь их предупредить, что если к ним подойдет странный человек, они должны передать ему фразу – 'Сына повезут с охраной, помоги'.

  – Я передам, это просто, их, каждый вечер привозят в бараки ночевать. Разболтать не смогут, язык мерзляков знаю только я. Но с чего ты уверен, что тебя повезут с охраной?

  – А с того, что они должны поверить в нашу брехню про дерево. Ты им должен рассказать, что я попал сюда через него. Ты ведь тоже поедешь с нами, куда они без переводчика?

  – Верно. Но как твой отец сможет один победить, даже десять мерзляков. Они очень искусные воины. Их оружие стреляет далеко и метко.

  – Вот и расскажи мне об их оружии подробнее?

  – У них есть луки, стреляющие громом. Погибнуть можно от стрелы, упавшей рядом. Но стреляют они недалеко.

  – Ясно, что-то вроде гранатомета. Что еще?

  – Палки, такие железные, тоже громыхают. Вот они стреляют далеко. Еще есть у них всякие летающие штуки, которыми они охотятся на птиц, в дни большой метели. Вообще они очень умелые кузнецы. Если бы мерзляки не были такими злыми, цены их рукам и голове не было. Корыстные они очень и завидущие.

  – Понятно. Душманы с карамультуками. Это даже хорошо, что они корыстные. Не убьют нас, пока не поймут, что мы врем про дерево. Представляю, как им хочется иметь свое дерево.

  Никодий ушел исполнять задание, насчет рисунка на крыше, а Пиотта, прогремев цепями прилег на топчан. В голове роились мысли. Подобно диким необъезженным мустангам, они вырывались из рук сознания, не позволяя объездить их, как следует. Ни в каком самом страшном сне он не мог представить себя в подобной ситуации. Ему всегда казалось, что у отца все под контролем. Даже в тех ситуациях, когда на них внезапно нападали огромные хищники, отец оставался спокоен и без суеты выходил из опасного положения. Перенадеялся на отца. Самому надо было самостоятельно учиться ходить по мирам. Постепенно мысли стали путаться, заходить одна на другую, и обессиленный переживаниями организм юноши сдался. Когда Никодий вернулся в комнату, Петр храпел. Переводчик принял его сон за нечеловеческое самообладание, чем придал мечущемуся, от страха сознанию, большую уверенность. Благодаря своей работе, Никодий спокойно перемещался по городу и никто не считал подозрительным видеть среди ночи переводчика, бредущего по важным делам. Измученный голодом и холодом народ, известие принял спокойно, не особо веря переводчику, имеющему дурную репутацию среди людей.

   Владимир не стал коротать ночь на краю котлована. Мороз усилился и ног не чувствовалось уже до колена. Пришлось уйти в более теплый мир, чтобы вернуться под утро. Солнце уже давно встало, но свет лишь узкой полосой освещал дно котлована. При свете утра, город, можно было рассмотреть со всеми подробностями. Освещение не горело даже там, куда не падали лучи солнца. Крыши домов сливались с цветом дорог, отчего город казался одним серо-коричневым пятном. Случайно, зрение скользнуло по яркому пятну на крыше одного из домов. Владимир вернулся к нему и рассмотрел подробнее. Издали, белое пятно напоминало схематичное изображение мишени, как будто нарисованное детской рукой. 'Неужели, это Пиотта дает мне знак?' – подумал Владимир. – 'Его держат в этом доме, но пытаться проникнуть в город по единственной дороге, смерти подобно. Значит, сын еще что-то хотел этим сказать?'. Владимир пристально всмотрелся в здание с яркой мишенью на крыше, словно хотел увидеть в нем ответ на свой вопрос. Но город безмолвствовал. Зато на дороге, ведущей на плато, кипела жизнь. Лохматые 'кони' тянули вверх повозки, механизмы, похожие на маленькие паровозы. То что увидел Владимир через бинокль сильно поразило его. Мерзляки подгоняли колонну людей, плохо одетых, понуро бредущих вверх. Значит его сын не один такой, каким же образом, эти люди попали сюда? Тут он вспомнил, что его преследовало чувство 'сквозняка', словно в этом мире была приоткрыта дверь в другой. Люди заинтересовали его очень сильно. Возможно, они видели Петра и смогут рассказать ему о нем? Колонна поднялась на поверхность и потянулась в снежную целину. Несколько 'яков' тянувшие за собой закопченные механизмы плелись рядом. Охрана, подгонявшая людей, осталась у входа в котлован. Это было на руку. Владимир прибавил шаг и двинулся вслед за людьми, держась на изрядном расстоянии от мерзляков.

   Его, в яркой куртке, заприметили издалека. Народ бросил работать, застыв в тревожном ожидании. На всякий случай, Владимир перехватил карабин удобнее.

   – Здравствуйте, люди добрые! – Сам не зная с чего выбирая именно это приветствие.

   Народ стоял молча, никак не реагируя на приветствие. Вида они были, мягко говоря, не очень. Какая попало одежда, с трудом закрывала открытое всем ветрам, тело. Руки и лицо были ярко красного цвета от постоянных обморожений. На ногах, убогое подобие зимней обуви. Сшитая из двух половинок шкура какого-то животного, еще при жизни страдающего плешивостью.

   – Нам толмач сказал, что ты придешь, и просил передать, что 'Сына повезут с охраной, помоги'. Правда, он обещал, что ты и нам поможешь? – подавший голос человек, выглядел самым старшим из всех.

   – Вот это да! – Воскликнул Владимир. – Вы видели сына моего? Он жив? Как он?

   – Говорю же, приходил толмач, и просил передать, что придет странный человек, который спросит про сына и поможет нам сбежать. Только мы не верим ему, уж очень он скользкий, пройдоха. А сына не видели. К нам его не приводили.

   – А куда его повезут, не сказал?

   – Не сказал, но дорога из ямы тут одна.

   Внезапно возникшие, новые обстоятельства заставили задуматься. Пиотта не терял времени даром. Что делать дальше? Увести людей в безопасное место? А вдруг сын не сумеет выбраться наружу, как планировал? Туземцы кинуться искать пропавших бесследно работников, увидят подозрительные следы ботинок, таких же, как на его мальчике. Подозрения падут на Пиотту.

   – Послушайте, мужики, я обязательно спасу вас, только прежде я должен спасти сына. Пока я вам дам немного еды, чем могу помогу. – Владимир поставил на снег рюкзак, и стал доставать печенье, шоколад и прочее походные продукты питания. Он показал, как обращаться с невиданными доселе продуктами. Изголодавшиеся мужики накинулись на съестное, как мухи на мед. Они рвали упаковки и с жадностью заталкивали их содержимое себе в рот. Владимир подбирал разноцветные упаковки со снега и складывал их назад в рюкзак. Обнаруживать себя раньше времени не хотелось.

   Петра и Никодия вызвали на допрос, когда солнце стояло над городом. В небольшом помещении, скудно обставленном мебелью, состоящей из стола и четырех стульев, их ждали двое старых знакомых Унгцанг и Энтонт. На столе перед ними лежал тот самый перочинный нож, музыкальный плеер, пачка печенья и прочая дребедень из рюкзака юноши. Энтонт пролаял что-то на своем отрывистом языке.

   – Тебя просят подойти к столу. – Перевел Никодий.

   Пиотта, гремя цепями, послушно подошел к столу. Унгцанг поднял со стола плеер и требовательно пролаял.

   – Унгцанг просит рассказать ему об этом предмете.

   Петр забрал плеер из рук чиновника. Вставил наушники себе в уши и включил. Экран засветился, и в ушах раздалась музыка. Петр вынул наушники и показал чиновнику, чтобы он сделал то же самое. Унгцанг нерешительно посмотрел на Энтонта. Видимо, тот дал добро, и иновник неумело вставил их себе в огромные уши. Светло-серые глаза мерзляка выразили крайнюю степень удивления. Он вынул наушники, затем вставил, затем снова вынул и протянул военному. Они обменялись репликами, и Энтонт вставил их себе. Его глаза так же округлились. Он просидел с минуту неподвижно. Потом вынул наушники и пролаял, как показалось Пиотте, вопрос.

   – Откуда ты и как попал сюда? – Петр готовился к этому вопросу. С Никодием они обсудили все его нюансы.

   – Я путешественник. Исследую у себя разные труднодоступные места, и однажды я наткнулся на странное дерево. Если пройти между его стволами то попадешь в пещеру, внутри которой растет то же самое дерево. Я вышел из пещеры и попал в этот снежный мир. Любуясь вашей природой, я не заметил, как удалился от пещеры. А среди ночи меня врасплох застала метель. Там меня обнаружил один из ваших охотников и привез меня сюда.

   Никодий перевел ответ Петра. Мерзляки долго совещались. Энтонт взял со стола пачку печенья, попытался ее неловко открыть, раздавив, в итоге, все печенья. Он обнюхал упаковку, попробовал ее на зуб, потряс ее перед лицом Унгцанга. Между ними вспыхнул спор.

   – О чем они говорят? – негромко спросил переводчика Петр.

   – Спорят. Энтонт говорит, что вы являетесь более развитыми, чем они и поэтому, вместо покорения вашего мира, они могут пострадать сами. Унгцанг говорит, что все это ерунда, и твои вещи ничего не доказывают. Если они смогут вас завоевать, то станут самыми сильными в Унаблоре.

   – Это где?

   – Так они называют свой мир.

   Энтонт стукнул ладонью по столу и громко прокричал на своем лающем языке. Никодий затрясся, как осиновый лист.

   – Ты можешь показать нам, где находится пещера с деревом? – Дрожащим голосом перевел Никодий.

   – Я не очень хорошо ориентируюсь в ваших снегах. Все вокруг одинаковое. Я бы наверное вспомнил, если бы вы сопроводили меня.

   Унгцанг и Энтонт снова вступили в полемику друг с другом. Петр снова попросил Никодия перевести о чем речь, но тот даже не открыл рот испуганно глядя на юношу.

   – Почему ты так легко согласился показать нам пещеру? Тебя не волнует судьба твоего народа, или нас ждет засада в ней, или может, вы настолько сильны, что уверены в своей победе над нами?

   Пиотта понял, что допустил промашку, так легко согласившись на предложение врагов, словно это были друзья, которым нужно показать дорогу к дому. В дверь постучали. Энтонт 'гавкнул' и дверь отворилась. На пороге стоял мерзляк. Судя по доспехам, это был военный. Он что-то произнес на своем языке, и Никодия с Петром вывели из помещения. Полчаса, не меньше, длился разговор мерзляков. Затем их завели снова и допрос продолжился, но уже в новом ключе.

   – Ты был один? – Никодий перевел вопрос Унгцанга.

   Петр понял, что отец наследил где-то. Препираться было бессмысленно, но и отца сдавать он, ни за что бы ни стал.

   – Да, я был один.

   – Кому принадлежат следы, похожие на твои, оставленные сегодня ночью, возле нашего поселения? – Никодий многозначительно посмотрел на юношу.

   – Не знаю.

   Переводчик сменился в лице и побледнел. План, казавшийся удачным, вдруг превратился в пустышку. Пиотта почувствовал, как над ним и его отцом нависает смертельная опасность. Все шло насмарку.

   Энтонт встал из-за стола и подошел к юноше. Он навис над ним как гора. Увечье делало и без того злое лицо, еще злее. Холодные серые глаза смотрели с ненавистью и презрением. Рука со свистом пролетела над голой мальчика, рефлекторно сделавшего нырок. Энтонт потерял равновесие и упал. На шум вбежал охранник. Удар пришелся в левую часть лица. Пиотта отлетел к стене, ударился о нее и потерял сознание.

   – До завтрашнего дня, выяснить, кто он и откуда. Если пойму, что ты врешь, казню и тебя. – Энтонт пригрозил переводчику готовому раствориться в воздухе от страха.

   Важные чины вышли, громко хлопнув дверью. Зашел охранник, поднял Пиотту за цепи, так, что у бедного юноши руки вывернулись из суставов. Показал кивком Никодию на дверь. Переводчик на полусогнутых исполнил приказание.

   Владимир понял, что-то произошло. Конные мерзляки в большом количестве поднялись на плато и разъехались по разные стороны от котлована. Петра с ними не было. Наверно, план сына не удался. Тому виной могли быть его следы, оставленные на свежем снегу. Если так, то рано или поздно они придут и к этому месту. Владимир рассмотрел группу людей, вернувшуюся к повседневной работе. Нашел человека немного похожего на себя и подошел к нему.

   – Послушай, друг, я выведу тебя отсюда в обмен на твои лохмотья. Идет?

   Мужик, отвлекся от работы и непонимающе смотрел на Владимира.

   – Слушайте все. Я сейчас отведу этого человека в безопасное место, переоденусь в его одежду и вернусь. Мне очень нужно попасть в город, чтобы спасти сына. Я очень рассчитываю на вас, что вы меня не сдадите мерзлякам. За это, я обещаю всех вас увести на родину. Я могу на это рассчитывать? – Было видно, что народ относится к его словам с недоверием. – На вашем месте, я бы поверил. Это гораздо лучше чем скончаться тут от холода, голода или болезней. Времени у нас мало. Солдаты идут по моим следам.

   Владимир снял с плеча карабин и припорошил его снегом.

   – Я очень рассчитываю на вас. Пойдем. – Владимир потянул за лохмотья испуганного человека. – Да не бойся ты, закончились твои страдания.

   Они пошли по дороге, чтобы не оставлять следов. Шагов через двадцать оба исчезли. Мужики стояли и хлопали глазами.

   – Морок какой-то, увел Шишку на смерть лютую. Может тут и лучше?

   – Точно, морок. Мне бабка рассказывала, что в снежных горах живут они. Людей там мало бывает, вот они и рады каждому. Прикинуться добрыми, а потом изгаляются над ними.

   Не успев договорить, на дороге снова появился незнакомец, в Шишкиных лохмотьях. Разговор затих на полуслове.

   Владимир сразу понял, как эта одежда не подходит для местных климатических условий. Мороз сразу же пробрался к незакрытым местам. Кожу зажгло.

   – Похож я на вашего Шишку? – спросил Владимир поравнявшись с работниками.

   – Ну если издали, да со спины. Вообще, для мерзляков мы все на одно лицо. Главное, чтобы по количеству сходились, или могли предоставить труп, если их раб безвременно скончался.

   – Отлично! Показывайте, что делал ваш Шишка? Он кстати, сидит сейчас на солнышке и лопает припасы из моего рюкзака. Как только мы спасем сына я вас всех отведу к нему.

   Народ, что-то недоверчиво пробурчал.

   Механизм, которым управляли работники представлял собой большой самоходный аппарат на паровом ходу. Он служил источником мощности для разных механизмов, необходимых для бурения льда на большую глубину. Рядом с машиной располагалась прямоугольная шахта. Вниз, метров на двести шли металлические фермы, служившие направляющими для лифта-пилы. Пилы делали вертикальные пропилы во льду. Затем, небольшим зарядом прямоугольная глыба откалывалась и транспортировалась вверх лифтом.

   – Уголь в топку кидай, остальному учить тебя надо. – Человек, указавший ему место наверно считался бригадиром.

   – Ну, уголь, так уголь. – Возле топки было теплее, чем везде. Может народ уже привык к такой температуре, а Владимиру было очень холодно.

   Группа из пяти всадников неторопливо приближалась, осматривая следы. Они остановились в пяти шагах. Народ работал не обращая внимания. Вдруг один из всадников рявкнул. Люди побросали работу и пошли строиться. Владимир старался успевать за всеми. Всадник, имеющий знаки отличия, спрыгнул с 'коня' и прошелся вдаль шеренги. Он подходил к каждому, осматривал его с головы до ног, и переходил к следующему. У мужчины затряслись поджилки, когда рослый, раза в три крупнее обычного человека, гигант пристально всмотрелся в лицо Владимира. Что только не пронеслось в голове. Гигант, что-то рявкнул прямо в лицо, и Владимир интуитивно поднял руку вперед, словно указывая направление. Гигант обернулся. На снегу действительно виднелись следы ботинок. Он что-то гавкнул другому, и тот повторил жест Владимира. Гигант запрыгнул на спину 'коня' и группа поехала по следам.

   – Спасибо, друзья. Теперь я у вас в долгу. – Голос, от пережитого волнения звучал как не свой.

   – А ты, что, понимаешь на ихнем, немного? – Спросил молодой пленник.

   – Вообще, ни черта не понимаю. – Признался Владимир.

   – А как понял, что ему от тебя надо?

   – Само собой, с перепугу получилось.

   Вечерело. Мороз становился все нестерпимее. Бригадир дал отмашку и работники принялись разъединять механизмы. Владимир достал из под снега свой карабин. В прикладе лежала отвертка. Он открутил приклад, достал заранее приготовленную веревку, связал вместе приклад с остальной частью карабина, так, чтобы между ними осталось полметра веревки и повесил эту 'гирлянду' себе на шею, под одежду. Попрыгал, подергал за разные концы. Держалось крепко и не торчало.

   За весь день работы никто особо не поинтересовался у Владимира его планами. Чувствовалось, что народ особо не доверяет ему. Люди попрыгали в почти опустевший от угля прицеп. Водитель занял место у штурвала, представляющего собой г-образный рычаг. 'Паровоз' пустил клубы черного дыма и потихоньку тронулся в сторону котлована.

   На въезде, патруль снова долго осматривал каждого. Они, действительно, не особо отличали людей по лицам. Проверка прошла успешно и 'паровоз' покатил под горку. В город заехали темной ночью. В вышине, светили яркие звезды. Город еще не успел остыть от дневного солнца и потихоньку отдавал тепло.

   Ближе к баракам стали попадаться группы людей бредущие пешком. Некоторые махали руками, приветствуя друг друга. Парочка запрыгнула в телегу, чтобы скоротать путь не на своих ногах. Владимир отметил, что некоторые люди были черными как шахтеры.

   – Почему они такие чумазые? – Вполголоса спросил Владимир у соседа справа.

   – Так с шахт они идут. Там кирками целый день долбят. Кто на рудниках работает, а кто на угольных. Мы же тоже, шахту во льду копаем. По всем признакам, подо льдом в том месте, выход железной руды должен быть.

   Показались бараки. Прямоугольные каменные здания без окон. Комплекс бараков был огражден высоким металлическим забором. Наверняка, ворота закрывались на ночь. Толпа молчаливо разбредалась по своим местам. Бригада Владимира заглушила свой аппарат и отправилась в свой барак. Внутри, все пространство было занято лежаками в несколько ярусов. Освещалось все парой газовых ламп, поэтому было довольно темно. Все, кто не знали Владимира, особого интереса к нему не проявляли. Для них он был очередным рабом, попавшим к мерзлякам.

   – Кто-нибудь из вас знает город? – Обратился Владимир к старшему своей бригады.

   – Я знаю, немного. Приходилось побегать в свое время.

   – Не можешь сказать, где они могут держать сына?

   – Вряд ли. Они могут его держать где угодно, видел какой большой город?

   – Мне кажется, что он с толмачем вашим вместе. Я думаю, что они его поселили вместе, чтобы тот выведал правду.

   – Этот дом я знаю, но только ходить по городу нельзя. Если увидят, сразу казнят. А они знаешь какие по ночам зрячие!

   – Сколько народу охраняют бараки?

   – Мерзляков пять, наверно. Не считал никогда. Куда отсюда бежать? Только на смерть!

   – А за мной пойдете? – Владимир обвел помещение взглядом.

   – Не понял я тебя еще. Что ты за человек такой?

   – Знаешь, друг, выбор у вас небольшой. Или жить в рабстве у мерзляков или пойти с человеком, таким же как вы.

   – Второе выглядит заманчивее, но вот если бы ты вернул Шишку, и мы убедились, что он живой, то и доверие тебе стало бы больше.

   – Хорошо, не проблема. Будет тебе Шишка.

   Владимир выскользнул из двери и вошел в проход между бараками. Не дойдя до конца, он растворился в ночной мгле.

   – Пошли назад говорю! – Владимиру пришлось направить карабин на разнежившегося на травке, под теплым солнцем, Шишку. – Твои друзья не верят мне, думают, что я прикокал тебе по дороге. Бояться сбегать.

   – Откуда мне знать, что ты меня там не бросишь?

   – Вот, что вы за народ такой. Эти бояться, что я их убью где-нибудь, ты боишься, что я верну тебя назад. Ты мне как раз и нужен, чтобы они согласились. Пошли, давай, а то ногу прострелю?

   Шишка внял угрозам и с самым недовольным видом встал с земли. Владимир вернул ему лохмотья, а сам оделся в свое.

   – Готов? – Шишка обреченно махнул головой. – Пошли.

   Прошло не больше получаса. Дверь отворилась и на всеобщее обозрение предстал Шишка.

   – Где ты был? – Спросил бригадир.

   – На бережку лежал. Искупался пару раз. – Шишка глубоко и горько вздохнул. – Ну все, я рассказал, уводи меня назад.

   Владимир вышел на середину барака.

   – Друзья, я думаю, что сей господин, с трудом переживший возвращение назад, является отличным примером того, что я говорю правду. Я вас всех уведу отсюда, назад, в ваш мир. Но только мне нужна информация о том, где находится мой сын, и несколько добровольцев, которые помогут мне. Кто-нибудь слыхал о моем сыне, Петре? Он попал сюда, два дня назад.

   Некоторое время стояла полная тишина. Вдруг из задних рядов раздался голос.

   – Он в местной управе. Я немного понимаю по местному, и слышал, как охрана переговаривалась между собой. Говорят, что толмач при нем, чтобы выведать правду.

   – Отлично, мы так и думали. Мне нужны несколько добровольцев, желательно, умеющих обращаться с оружием местных.

   – Только кузнецы умеют, они в кузнице помогают стволы сверлить и прочие вещи.

   – Есть среди вас кузнецы?

   Несколько окриков подтвердили их наличие.

   – Прекрасно, слушайте мой план... – Владимир рассказал во всех деталях, как он планирует спасти сына и попавших в рабство людей. Для этого им потребуется паровая самоходная установка, которую они используют, как танк, прикрывшись стальными листами, снятыми с кроватей. Перед этим Владимир должен устранить охранников по периметру бараков и завладеть их оружием. Не сказать, что была единогласная поддержка, трусы найдутся везде. Но им быстро заткнули рот. Народ принялся курочить кровати, а Владимир стал придумывать глушитель на свой карабин.

   Пиотта с трудом открыл заплывший глаз. В ногах, с участным видом, сидел Никодий. Он сразу поднес холодной воды в ковше.

   – Как болит голова. Вот это он мне врезал. Если бы не цепи, я бы и от него увернулся. – Пиотта осмотрелся. За окном уже стемнело.

   – Нам срок дали до завтра. Если не придумаем стоящего, то нас обеих казнят.

   – Да уж, попали мы. Голова ничего не соображает. Не то что план, как себя зовут не могу вспомнить.

   На улице раздался шум, похожий на ружейную пальбу. Пиотта вскочил с топчана и бросился к окну.

   – Это за мной. – Радостно вскрикнул юноша. – Он схватил со стены лампу и стал водить ей пред окном, привлекая внимание, тех кто снаружи.

   К стрельбе стал примешиваться приближающийся металлический лязг. Петр всмотрелся в окно. Паровая машина приближалась к площади перед их домом. Вспышки стрельбы рвали темноту, отражаясь на металлической поверхности аппарата. Он ехал точно к ним. Петр схватил первый попавшийся тяжелый предмет в руку и бросился на лестницу. Ему навстречу уже поднимался охранник. Мальчик поднырнул под его руку, со всего размаху дал под коленку. Враг потерял опору и покатился вниз. Пиотта подскочил и выдернул большой тесак, висевший на поясе мерзляка. Враг попытался схватить мальчика огромной рукой, но получил мощный удар тесаком. Рука повисла на остатках кожи. Серая кровь забила фонтаном из раны. Мерзляк упал без сознания. Никодий, увидевший сверху как Пиотта расправился с огромным врагом, потерял дар речи.

   – Держи нож, а я винтовку возьму. – Юноша схватил огромное по человеческим представлениям, оружие. Противотанковое ружье, не меньше. До дверей дошли без препятствий. Женщина-мерзляк приоткрыла дверь комнаты на шум, но Пиотта направил в ее сторону оружие, и она поспешно закрыла ее за собой.

   Грохочущий и лязгающий аппарат подкатил к дверям. Рядом зашлепали свинцовые пули, плющась о стены. Пиотта, согнувшись, подскочил к машине. Из-за щитов уже тянулись руки, готовые подтянуть юношу внутрь. Никодий застрял в дверях, в нерешительности.

   – Ты чего стоишь, бегом сюда. – Перекрикивая канонаду, позвал переводчика Петр. – Никто не тронет тебя, обещаю!

   Никодий сорвался с места и забрался в аппарат. Ему тоже помогли забраться, но уже не с таким рвением, как Пиотте. Юношу тронули за плечо. Он обернулся и встретился глазами с отцом. Как же он соскучился по нему за эти ужасные два дня.

   – Ты как?

   – В порядке!

   – Выглядишь хреново.Трогай! – Крикнул Владимир водителю аппарата. – Правь в этот проулок!

   – Там тупик! – Перекрикнул стрельбу водитель.

   – То что нужно.

   Лязгающий по каменной мостовой аппарат внезапно выехал на молодую зеленую травку у ручья. Водитель дал по тормозам. Народ удивленно завертел головами.

   – Ну, как, я сдержал слово? – Народ одобрительно закивал. – Я пойду, приведу остальных, а ты, Пиотта, перевяжи раненых.

   – Осторожнее, пап!

   Владимир растворился в воздухе, отправившись доделывать обещанное. Петр достал спирт и бинты из дежурной аптечки отца, и принялся бинтовать раненых. Никому из них, в этот момент и в голову бы не пришло, что вся история с мерзляками только начинается.