Текст книги "Сияние жизни (СИ)"

Автор книги: Сергей Дормиенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 8

Синдзи задыхался. Вокруг него во тьме бархатисто гудела сплошная толща теплой воды, и он судорожно бил ногами, изгибался всем телом, выталкивая себя вверх – прочь, к воздуху, к дыханию, к жизни. Беспросветный мрак вокруг постепенно уверил его, что он ошибся с выбором направления и теперь погружается все глубже и глубже. В висках уже вовсю гремело сердце, требуя глотка свежего воздуха, а вода… О, вода так мягко давила ему на грудь, так тепло и уютно предлагала побыть здесь еще немного, расслабиться, принять неизбежное. Синдзи содрогнулся, зажмурил и без того невидящие глаза. И проснулся.

Свет в квартире был погашен, и кромешная тьма, словно перенесенная сюда из кошмара, поначалу испугала его. «Сон…» – подумал он, вслушиваясь в заполошное биение сердца. Постепенно включались органы чувств, возвращая ему действительность: свист системы очистки воздуха, металлический привкус во рту, гадкое ощущение липкого пота, онемевшая левая рука, тяжесть в груди… И в животе.

«Секундочку… На груди и на животе».

Перестроив таким образом восприятие, он уже безо всякого удивления обнаружил, что девушка, лежащая на его левой руке, устроила свою голову и руку прямо на нем.

– Ты вспотел.

Синдзи ухмыльнулся. Было бы глупо полагать, что Рей до сих пор спит.

– Еще бы. Ты как печка.

Она зашевелилась и бесцеремонно уперла ему локоть в грудь:

– Я тебе мешаю?

«Самое смешное, что это не заигрывание», – подумал Синдзи с улыбкой.

– Мне из-за тебя кошмар приснился, – пожаловался он.

– Расскажи.

– Не хочу.

Острый локоть нажал больнее и с усилием пересчитал ему несколько ребер. Синдзи скривился:

– Аянами, а у меня ведь есть пистолет под подушкой.

– Уже нет. Он мне мешал.

Не обращая внимания на боль в груди, он засмеялся.

– Аянами, вот как можно это называть отношениями? Куда дела мое табельное оружие?

– Тебе важно, как это назвать? – ровно спросила девушка, напрочь игнорируя второй вопрос.

Синдзи подумал о самом простом и очевидном слове, которым стоило бы это назвать, но вместо ответа нашел ладонью щеку Рей. «В наших странных „отношениях“ слова уже давно не имеют никакого смысла. Возможно, не имели с самого начала», – он вспомнил их беззвучное знакомство вслепую и заулыбался, прислушиваясь к теплому дыханию.

Невидимый динамик радио всхрапнул, и заиграл неприятно громкий горн побудки, призывая внесменный персонал базы возвращаться к безнадежно вечной обороне. Синдзи застонал.

– Аянами… Уже шесть?!

– Икари?

– Где мой пистолет?

– Зачем он тебе?

– Застрелиться. Мы же в полседьмого должны быть у пирса, встречать немцев…

Тепло таяло от прикосновения досады, и, хотя девушка даже не пошевелилась, очарование уединения стремительно уходило: «Ну что же это такое? Да пошли эти райховцы в жопу!» Горн звал на войну, горн давал пощечины и с металлическим звоном громко недоумевал, как можно позволять себе забыть о фронте. Синдзи похолодел: на какую-то крошечную секунду ему даже почудилось, что рядом с ним – просто девушка-сослуживец, боевой товарищ, и у них всего лишь удачно совпало желание переспать с кем-нибудь. Он не успел даже как следует осознать эту нелепицу, когда лба коснулись губы Рей. Синдзи замер, почувствовал возню, а секундой спустя ослепительно вспыхнул зажженный девушкой свет.

– Доброе утро, Икари.

Синдзи проморгался и успел увидеть, как Рей исчезает за дверью ванной.

«Доброе утро, моя родная». Он покатал эти замечательные слова на языке и с горечью понял, что они совсем чужие. А еще – в них не помещалось и десятой части того, что он хотел сказать.

– И тебе, Аянами – крикнул он. – Давай быстрее, хорошо?

«Быстрее» получилось очень неплохо. Двадцать минут спустя пилоты вытянулись по стойке смирно перед майором Кацураги. Мисато-сан держалась неестественно прямо, голову поворачивала медленно и, даже будучи в маске, дышала в сторону. «Видимо, рефлексы…» На сочувственно-ехидный вопрос Кенске честно ответила в духе, мол, вчера у доктора Акаги засиделась и вообще. Командование базы, сгрудившееся у пирса, вглядывалось во мглу, что нависала над океаном, майор тихо, но непечатно ругала погоду, Аоба невдалеке рассказывал старшему интенданту что-то похабное, а Синдзи наслаждался. Прижавшись к нему плечом, рядом стояла Рей, и он с ужасом и даже восторгом вспоминал свои нелепые раздумья последней недели.

«А ведь началось все с этого Кенске… Не забыть его угостить…»

* * *

Неделя, прошедшая с помолвки Тодзи и Хикари, стоила Синдзи большого количества нервов. Его мучила тысяча терзаний и сомнений сразу, и крутились они все вокруг единственного вопроса: что будет, если он пересмотрит свои отношения с Аянами? Тот факт, что сомнения уже сами по себе означали кое-что, его совсем не беспокоил. Синдзи настолько боялся потерять друга, что искал поводы для самокопания везде, где только можно – от общения с неразговорчивой девушкой до вечной дилеммы дружбы с женщиной. В ход шли воспоминания, анализ разговоров, поиск потаенного смысла в отрывистых фразах… Тем временем, пока разум был увлечен этим безобразием, неосознанно Синдзи стал действовать именно как ухаживающий за девушкой парень, и кульминации это все достигло накануне в столовой.

Разрываясь в очередном моральном противоречии, Икари рефлекторно подвинул стул и помог Рей сесть на место. Уже жующие Аоба, Судзухара и Кенске прервали и обед, и болтовню с всепонимающими улыбками. Ничего не соображая, Синдзи обвел их мутным взглядом и вслушался в возобновившуюся беседу. Айда пребывал в благостном настроении, что частично объяснялось наличием невдалеке его штабной симпатии, и просто брызгал сплетнями.

Сам того не желая, Икари увлекся: Кенске болтал, щедро орошая слухами и Тодзи, и Сигеру, и самого Синдзи. В частности, упоминались: пойманный караульными отшельник, прибившийся к базе из глубин Атомных земель; столкновение райховского авианосца с советским крейсером; возможные причины похолодания отношений между N.N. и M.M.; поимка живого рокуро-куби на пятнадцатом участке… Икари слушал эту брызжущую ересь, и его воображению живо нарисовался добродушный барбос, только что вылезший из воды, который упоенно отряхивает с себя капли. Неожиданно для самого себя Синдзи начал вслух разворачивать эту ассоциацию и поймал кураж. Когда он выдохся, ржали все вокруг в радиусе трех столиков, бедняга Кенске же нервно хихикал и багровел.

– Ох, Синдзи… – Сигеру одной рукой тер слезящиеся глаза, а другой пытался достать из-под стола упавшую палочку. – Да ты комедиант, раздери тебя…

Тодзи одобрительно хлопал в ладоши и отрывался от этого занятия только чтобы ткнуть локтем смущенного и раздосадованного Кенске. Синдзи скосил взгляд на Рей и обнаружил на ее лице слабую улыбку.

– Да… – сказал, наконец, Кенске. – Уел ты меня, дружище. Знаете, ребята, если бы я не знал наших неразлучников, я бы решил, что…

– …Син-кун выделывается, чтобы понравится Аянами! – с удовольствием закончил Аоба.

Пока все хохотали над новой удачной шуткой, Синдзи ощутил смущение и облегчение одновременно: с одной стороны, его, конечно, поймали на горячем, но с другой – он вел себя, оказывается, вполне естественно для своего настроения. «Что же это получается? – задумался Икари. – Я еще ничего не решил, а уже, выходит, действую?..» И все вернулось бы на круги своя, если бы не одна деталь. Внезапно пойманный взгляд Рей выбил из него дух: девушка смотрела так, словно видела впервые, и была притом очень и очень удивлена. Синдзи обмер, но Аянами быстро опустила глаза и, так ничего и не сказав, вернулась к еде.

К удивлению и тревоге Синдзи, она молчала весь оставшийся день, явно о чем-то думая, и ему в полной мере передавалось беспокойство соседки. Потратив свободный вечер на самоедство и напрасные попытки разговорить ее, он ушел мыться, а когда вернулся, Рей неожиданно подошла к нему и, честно глядя в глаза, обняла:

– Ты… Мне очень нравишься, Икари.

Ошеломленный и потерянный в ее взгляде, Синдзи подумал, что может едва ли не дословно воспроизвести тяжелые раздумья своей соседки.

* * *

Он вздрогнул. Вслед за лоцманом, вскрывая форштевнем молочную взвесь, из мглы показался, наконец, нос немецкого транспорта. Огромная скала железа, ощетинившаяся кранами, с трудом гасила и без того небольшую скорость. «Herr der StЭrme» – значилось на чудовищном борту. Судя по отголоскам рапортов, доносившихся из переносной станции майора Кацураги, у соседних причалов становились на якорь прочие корабли эскадры, хотя большая ее часть, вспомнил Икари, должна была остаться на рейде.

Майор нехорошо выругалась: транспорт едва помещался в этот – самый глубокий на базе – промежуток между волнорезами и грозил теперь подломить часть укрепленного причала. Увы, выбора не было: разгружать махину в открытом море едва ли получилось бы. «Тем более, учитывая ее основной груз», – подумал Синдзи. Он сомневался, что в небоевых условиях немецкое командование пойдет на авантюру сродни той, что провернули Акаги и Кацураги, высаживая «Тип-01». Тем временем, на причале становилось все оживленнее, а сгрудившиеся на палубе гости с явным интересом прикидывали сверху, как правильнее организовать пока хотя бы временный трап. Едва слышно звучала чужая речь, доносились команды, в борту транспорта открылись двери, и все уже было готово к исторической встрече, когда тоскливую мглу огласил низкий рев сирены.

«Делегация встречающих увеличивается», – мрачно подумал Синдзи, срываясь на бег. Рядом с ним мчалась Аянами: им обоим не нужны были приказы.

– Общая тревога, – спокойно подтвердила Акаги. – Сигнал о «синем свечении» прошел с восьмого сектора, но связь с ним сразу прервалась…

Окруженный ассистентами, Синдзи слушал звучащий из-за ширмы голос, а его сердце беспокойно отсчитывало витки эластичных бинтов, покрывающих тело. «Аянами… Она вновь стрелок прикрытия. Хорошо», – решил он, и вдруг стало как-то спокойнее. Они будут вместе и защитят друг друга. Опять вместе. Даже в бою.

Улыбка исчезла с его лица, только когда в веки впились синхронизирующие иглы.

Мощный грохот сотрясает бронированное тело. Взгляд влево: «Да… Не было здесь этой батареи». Пока огромная машина поднимала себя, Синдзи слушал сбивчивый инструктаж майора: Кацураги нервничала, и не без причин – сорвалась встреча союзников, пропал целый сектор обороны, а врага установить не получалось. Несколько сотен прорвавшихся вплотную к базе гаки никто в расчет не брал: со стороны прорыва доносились мощные взрывы и ноющий свист осколков.

– Вот суки, теперь по новой этот участок минировать, – раздраженно прокомментировала Мисато-сан. – «Тип-01», приступить к поиску Ангела.

Сгустившаяся мгла. Сизый страх, пугающий сам себя.

Синдзи научился безошибочно чувствовать своего главного врага: для этого просто надо идти, преодолевая растущий страх, идти вопреки инстинктам, кричащим, что впереди смерть, идти напролом, круша самого себя… «Словом, легко найти говнюка».

Он ступал осторожно: путь лежал по собственной базе к подавленному оборонному сектору. В телефонах бурчали командиры, которым приказали убираться с пути «Типов», гулко кашлял кто-то, сообщая о потерях, а еще иногда звучали голоса, говорящие на чужом языке. Немецкие корабли не вмешивались в бой: диспозиции они не знали, и вести подавляющий огонь не могли, но стрекот, доносившийся с океана, ясно говорил, что райховцы подняли в воздух свои палубные вертолеты. «Ме-616 Seedrache», – вспомнил Синдзи, увидев краем глаза грохочущий мощный силуэт, заложивший вираж в трех кабельтовых от него. «Вертушка» зависла, вопросительно покачиваясь и демонстрируя свой немалый арсенал, а потом ушла назад к океану.

– Икари, не отвлекайся, – недовольно сказала Мисато-сан. – Мы не разрешили им принимать участие в операции, пусть свои корабли охраняют. Они мне на хрен полбазы разнесут.

– Есть, – ответил он, скрипя зубами.

Откуда-то пришли фантомные боли – боли искалеченной в прошлом бою машины. Синдзи шел, слегка подергиваясь: немилосердно ныли колени, словно онемели ступни, а руки почему-то ощущались огрубевшими и шершавыми. Отметая сомнения в своем рассудке и недоумение, Синдзи шел, сопротивляясь растущей в груди пустоте. Жуть с чавканьем выжирала все больше плоти, она будто бы уничтожала легкие, и дышать становилось все тяжелее – приходилось часто набирать воздух и с хрипом выталкивать из себя. Сама мысль о том, чтобы идти к родителю этого первобытного страха, вызывала неимоверную слабость.

– Икари.

«Жи-ва… Жи-ва… Жи-ва…»

– Аянами?

– Икари, внимание. Движение за восьмым складом.

Синдзи с трудом улыбнулся, чувствуя сведенные мышцы лица: «Ерунда… Какое еще движение?» Рей поняла. И вновь его защитила – от него самого.

Синдзи, все еще улыбаясь, повел прицелом огнемета:

– Не могу подтвердить. Продолжаю движение.

– Аянами, будь внимательнее, – буркнула Акаги.

– Виновата. Я ошиблась.

Икари вновь слабо улыбнулся. Нет, Рей не ошиблась.

На комбинезон из-под шлема срывались крупные капли почти горячего физраствора, пылали глаза, голову выворачивало от боли, но Синдзи упрямо вел «Тип-01» к сердцу своего страха.

Впереди глухо ахнуло, и во мгле расплылась чернильная грибовидная клякса мощного взрыва. Разрывая и без того звенящую голову, заголосили телефоны:

– Семнадцатый и восемнадцатый склады уничтожены!

– Итисима, я вижу его!.. Огонь!..

– Всем танкам в квадрате…

Щелчок.

– Икари, я отрубила все ненужные каналы, так что не переживай, – угрюмо сказала Мисато-сан. – Если кратко – тварь огромна и просто давит все массой. Мы замкнули прорыв за ним и вычищаем мелочь, но наземными войсками я больше рисковать не буду…

– Понял, Мисато-сан.

– Иди в жопу, умник, понял он. В воздухе три звена штурмовиков, все вооружены «под Ангела», но пока они закладывают широкие круги. Так что отруби ему «свечение» и вали оттуда. Как понял?

– Так точно.

– Молодец… Аянами?

– Да, майор.

– Прикроешь «Тип-01». Заградительный огонь – по усмотрению… – Кацураги тяжело вздохнула. – Один хрен ничего лишнего уже не подорвешь. Главное квадрат за целью не накрой – там штурмовые танки пасутся.

– Есть.

Икари пошевелил кистями, оглаживая гашетки. Впереди туман светился синевой, и там билось сердце кошмара. Он прислушался к себе: «Выдержишь?» Не дождавшись ответа, Синдзи прильнул к спасительному средству:

«Жи-ва… Жи-ва… Жи-ва… Жи-ва…»

«Выдержу».

Выдох.

«Обстрелять…»

Отталкиваясь от него тугими седыми хвостами, вперед ушли ракеты и расцвели во мгле, подсвеченные синим сиянием.

«Вперед».

Страх впился ему в плечи, обнял за шею, обвил ноги. Страх уперся ему в грудь, ураганом подул в лицо. Он очень жалел его – этот сильный, уверенный в себе страх. Позади Аянами, теплая и надежная, впереди – огромный и неуязвимый враг. Синдзи натужно ухмыльнулся: страх был почти уверен в своей безоговорочной победе. Уже проигрывая, уже понимая, что вот-вот побежит назад, Синдзи рванулся в свое последнее прибежище.

«Тип-01» вздрогнул, когда сознание пилота растеклось по его броне, когда осколки души встали у каждого пулемета, превратились в запалы каждой ракеты, ввинтились в скрытые пока стержни энергоклинков… Машина сделала тяжелый шаг вперед, с трудом разбирая какие-то писклявые скрипы в телефонах на голове безжизненного пилота, и просто пошла вперед.

«Нужна сила?»

Турбины взвыли.

Мгла послушно раскрылась, обнажая уродливое тело. Огромный серый кит, выброшенный на берег, медленно передвигался на плавниках, пробивая себе дорогу головой. «Тип-01» задумался на секунду и окружил врага точками прицелов ракет.

«Залп».

Ангела скрыли дымные сполохи.

Синдзи очнулся, тяжело дыша. Бинты под комбинезоном пропитались потом, саднила прокушенная губа, но он все же смог. Пусть так – но смог. Он увидел циклопическую тушу глазами своего альтер-эго, подошел к своему страху вплотную, и теперь достаточно было просто оставаться человеком.

Он сощурил глаза и выдвинул клинки, переводя «Тип-01» на максимальную скорость движения. Реактор ахнул, вся конструкция машины содрогнулась, и безглазая морда начала стремительно приближаться. Ангел повернул к нему голову и раскрыл пасть.

«Мать твою… Четыре челюсти…» – мысленно ахнул Икари, и машина отреагировала снижением скорости. Однако рефлексы металлического тела не дремали: сдвоенный залп ракет, пущенных в надежде на временное ослабление защиты Ангела, ушел к цели.

Тварь дрогнула, но продолжила грузно ползти навстречу ЕВЕ.

Не снижая скорости, Синдзи поднял манипуляторы и активировал стержни. Витые штыки полыхнули и легко прошли сияющий плазменный барьер Ангела-кита, впиваясь ему в верхнюю челюсть. «Тип-01» тряхнуло, но машина устояла.

Пляска искр. Скрежет. Дикий вой, от которого закладывает уши.

«Сдохни…»

Синдзи давил на рычаги управляющего механизма, чувствуя звон во всех суставах.

«Ну же…»

Сияние и не думало меркнуть, а туша медленно вставала на дыбы, выкручивая ему руки.

– Аянами!!! – заорала Мисато-сан. – Не спи, мать твою!!!

– Даю залп по хвосту цели, – отозвался издалека звенящий голос.

Дрожь усилилась, как и боль в почти вывихнутых кистях.

«Бедная Аянами, ей приходится стрелять по мне…» – мелькнула неуместная мысль.

Рявкнули взрывы, и Ангел слегка осел, ослабляя давление на руки.

«Давай, давай же…»

Хрен знает, что именно считала дурацкая шкала разрядников, но для Синдзи она сейчас была шкалой его победы, и стрелка уверенно ползла в красную зону.

«Давай, жарь его!..»

Рывок стрелки. Два деления. Турбины выли с болезненным всхлипыванием, автоматически отстрелился термонакопитель перегруженного реактора. Резь в глазах зашлась судорогами, разбрасывая остальные ощущения, и стрелка вошла-таки на секунду в красную зону.

«ДААА!!!»

Сияние вокруг Ангела померкло, а вой твари взял чертовски высокую ноту.

– Аянами!!! Убей!.

И тут взорвался болью левый бок. Синдзи заорал и сорвался на визг: его почка, желудок, боковые мышцы вдруг словно перестали существовать, а на экране в уголке вспыхнул сигнал: «Отказ левой турбины».

– Икари! Что ты?!.

– Синдзи-кун!

– Икари!

Давясь болью, Синдзи смотрел, как рвутся пущенные Рей снаряды, так и не достигшие цели.

«Конец. Все».

Ангел поднялся, ломая почти бессильные теперь стержни, и ударом морды отбросил от себя «Тип-01». Кроша зубы и разрывая мышцы, Синдзи впился в рычаги и удержал машину на ногах.

«На хера?! Все, ты спекся…»

«Тип-01» остался стоять в сотне метров от почти невредимого Ангела. Синдзи опустился на колено и активировал пусковые шахты тяжелых ракет: «Один черт – теперь я точно не убегу. Хоть взрывами задержу». Где-то далеко позади Аянами для скорости отстрелила свои тяжелые орудия и быстро шла к нему. Еще дальше орали Мисато-сан и доктор Акаги, первая грозила убить вторую, кажется.

А перед ЕВОЙ Синдзи Ангел уже закрывал собой все. С радостью сорвался с цепи страх, и Синдзи дал свой первый залп именно по собственной трусости. Тугие колонны дыма разогнали ракеты, и Икари счастливо вскрикнул.

«Я все еще сражаюсь!»

Он прислушался, чувствуя, как растворяется в ярости труп жалкого страха.

Аянами… Далеко, хотя быстро приближается…

Мисато-сан… Штурмовики идут на заход, немного задержат…

Акаги… Телеметрия, пытается понять, можно ли вернуть турбину…

Друг… Совсем близко.

«Друг?!»

Разнося в клочья склады, какая-то странная фигура, плохо различимая в дыму и мгле, навалилась на Ангела слева. Сверкнула странно удлиненная левая рука и немедленно впилась в бок твари. Синдзи вздрогнул от воя чудовища, а пришелец поднял толстую правую руку, и она расцветилась сполохами выстрелов. В загаженный воздух от Ангела полетели какие-то отрепья.

Икари обмер: плазменная защита врага таяла, мерцала и переливалась, сходя на нет.

– SHEISSE!!! – заорал кто-то в телефонах. – У меня сейчас кондеры погорят!! Ввалите ему чем-нибудь посерьезнее!!!

Не понимая деталей, Синдзи уловил общий смысл призыва.

Оставшиеся шесть ракет еще едва покинули контейнеры, а пальцы, почти ломаясь, уже давили на гашетки пушек. «Тип-01» одним судорожным приступом кашля выдохнул тучу смертей в лишенного защиты Ангела.

Справа полыхнуло, загремело, и к врагу потянулись толстые жгуты инверсионных следов.

«Аянами…»

Девушка прямой наводкой била тяжелыми ракетами мимо него, а неожиданный союзник поспешно отходил в сторону от рукотворного ада, огрызаясь вспышками с правой руки. Ангел взревел в последний раз и исчез в слепящем оглушительном грохоте.

Синдзи потряс головой: тонкий звон в ушах не проходил. Он осмотрелся: «Тип-00» вставал с колена, его плечевые пилоны курились дымом, а закопченные контейнеры «Типов-10-Чи» тяжело обвисли. Заслышав тяжкий мерный грохот, Икари посмотрел вперед: из мглы, мгновенно заволокшей поле боя, выходил спаситель – огромный черный механизм, очень похожий на ЕВУ.

Минимум навесного оружия, более мощные и длинные манипуляторы, вынесенная выше боевая кабина… Синдзи это увидел во вторую очередь. Все его внимание сразу приковала левая рука машины – двойной мощный клинок, растущий от локтя. Обугленный и покрытый окалиной, жуткий меч почти касался истерзанной земли. Мощная гидравлика в кожухах на плече этой руки, ракетная установка на правом манипуляторе… И клеймо «SfJgdEng-02» на правом бедре.

– …Самоволка, Цеппелин!! Ты ответишь… – хрипел в эфире незнакомец с сильным акцентом, ему вторили Мисато-сан и Акаги.

Синдзи вслушался, и вдруг зазвучал тот самый голос, голос нежданного друга. Голос девушки – безмерно уставшей и злой:

– Зовите меня Сорью, герр оберст. Мы все же на японской земле.

– Да как…

Пшшшик.

– Nun, мы одни, господа японцы, – сказала девушка веселее.

Махина сделала еще пару шагов навстречу и легко подняла клинок.

– Позвольте представиться – обер-фельдфебель люфтваффе Аска Сорью Цеппелин. Пилот «Истребителя Ангелов-02». А вы?

– Младший лейтенант Синдзи Икари.

– Старший сержант Рей Аянами, – голос девушки слегка ломался.

– Хм. Старший по званию? – озадаченно произнес голос. – Это тебе Engel штыри повыдергивал?

– Мне, – угрюмо сказал Синдзи. Он облизнул языком губу и понял, что из-под пронзенных век стекает кровь.

– Дурак. Ты не мог напасть с фланга?

Он крякнул: «Непростое существо».

Позади нарастал гул тяжелой техники, а странный разбор сражения не утихал:

– … И вообще, какой смысл держать вторую машину так далеко? Es ist…

– Госпожа Сорью, – твердо прервал ее Синдзи. – Мы с удовольствием обсудим с вами нашу тактику, как только нас извлекут отсюда. Мы с вами, правда, не увидимся, но поговорим.

– Не… увидимся? – в звонком голосе вдруг наметилась трещинка.

– Пока – да. От двух до пяти дней старший сержант Аянами и я не сможем ничего видеть.

– Так вы… Такие же? Вы как я, да?

Сквозь грохот приближающихся спецтанков и тягачей проекта «ЕВА» Синдзи едва слышал невидимую Сорью, но с удивлением понял, что в ее голосе звучали очень странные эмоции.

Горечь пополам с неверием в собственное счастье.