Текст книги "Арктические тени Третьего рейха"

Автор книги: Сергей Ковалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Еще через два дня, когда основные передвижения у новоземельских проливов прекратились, «Комет» начал свой переход в район Новой Земли. Секретность перехода замаскированного рейдера была поднята на самый высокий уровень. И все же в истории его похода есть эпизод, который никак не вяжется с ее сохранением. Так, 25 июля «Комет» встретился в Баренцевом море с крейсировавшим у северного побережья Норвегии тяжелым крейсером «Адмирал Хиппер». А затем проводил в залив Петсамо финский транспорт «Эстер Торден». Зачем?

Возможно, «Комет» заходил в порт Аиинахамари для пополнения запаса топлива. А может, на «Тордене» находилось некое важное для рейха официальное лицо или груз, которые обязательно нужно было доставить в провинцию Финмарк. Меж тем по официальной для советской стороны версии, ради экономии топлива в те дни «Комет» дрейфовал без хода где‑то у Новой Земли. Но странный факт! К 16 августа на борту гитлеровского рейдера появился вышеупомянутый представитель германского посольства Курт Крепш, до этого 19–20 июля побывавший на борту теплохода «Венеция», то есть на рейде «Базис Норд». По столь же странному стечению обстоятельств эта «проверка» совпала с началом ходовых испытаний Щ-423, подготовленной для перехода по арктическим морям.

Хотелось бы особо отметить, что Крепш вряд ли был простым переводчиком. Последующие события показали, что, скорее всего он был заместителем германского военно–морского атташе в Москве фрегаттен–капитана Норберта фон Баумбаха. Тем более что в одной из дипломатических шифровок Крепш был назван «фертрауэрсманном» (доверенным лицом), что может указывать на его принадлежность к службе СД или абверу. Если «Комет», как это озвучено в официальной версии, заходил только в порт Аиинахамари, то каким образом и, главное, с какой целью обычный переводчик германского посольства в СССР перебрался на борт рейдера? Чтобы попасть в Москву? Вряд ли! Более комфортно и много быстрее он мог добраться до Москвы по Кировской железной дороге.

А может, германский крейсер все же заходил в Западную Лицу или в Мурманск? Или встретился с неким германским судном в Печорском море, куда «Комет», как советский транспорт «Дунай», пришел самостоятельно? Здесь, совершенно бесконтрольно со стороны советской разведки, нацисты находились более месяца, ожидая прохода через район настоящего «Семена Дежнева».

Есть и иное предположение. Возможно, Крепш спешил для участия в германо–японских переговорах, которые с немецкой стороны возглавил Чрезвычайный посол Германии в Токио Генрих Штаммер. Здесь как раз прошло обсуждение соглашения об экономическом сотрудничестве Японии, Германии и Италии на берегах Южных морей. А быть может, «переводчик военноморского атташе» был специальным германским дипломатическим курьером, который ежемесячно совершал поездку из Берлина в Токио, успешно совмещая дипломатические обязанности со сбором достоверной информации об оборонном потенциале Советского Союза. И в том, и в другом случае на вопросы о тайной роли Крепша смогут ответить лишь документы МИД ФРГ, ведь на «Пингвине» (рейдер «Р», «Корабль № 33». – Авт.) и на «Орионе» («Корабль № 36». – Авт.), пришедших примерно в это на Тихий океан различными южными маршрутами, также могли находиться свои «фертрауэрсманны Крепши».

Все время нахождения в Печорском море экипаж «Комета» занимался гидрографическими работами и сбором плавника у острова Колгуев, официально для подкрепления трюмов и бортов (на случай сжатия корпуса корабля льдами). Тогда немцы и обнаружили, что на острове Колгуев за его многовековую историю скопились крупные запасы гуано (разложившийся в условиях сухого климата помет морских птиц, который является прекрасным азотно–фосфорным удобрением). Как выяснилось позже, тогда же они провели несколько «шуточных» десантов, а заодно проверили крутизну склонов Колгуева и южного острова Новой Земли, и прибрежные районы, где больше всего скопилось плавника (крайне необходимого для строительства будущих секретных баз на арктическом побережье). Одновременно радиослужба лже– «Дуная» занималась перехватом и обработкой радиопереговоров между кораблями и ледоколами ЭОН-10.

19 августа гитлеровский крейсер, уже как германское судно «Донау», вошел в новоземельский пролив Маточкин Шар. Именно здесь его дожидались советские полярные лоцманы Дмитрий Сергиевский и Афанасий Карельских, которые и повели его в Карское море.

Первая попытка выйти в западную Арктику оказалась неудачной. Сквозь льды «Комет» сумел пройти только до мыса Голотечный, но затем был вынужден вернуться назад. Экипаж получил новую возможность отдохнуть и перекрасить корабль. Есть информация, что нацисты пытались отыскать на берегах Маточкина Шара следы серебряно–свинцовых месторождений.

После повторного выхода в Карское море германский рейдер было уже не узнать. Это был нарядный теплоход с ослепительно белыми надстройками, черной трубой и красным поясом ватерлинии. Он совершенно не походил на боевой иностранный корабль, вход которым в Карское море был запрещен. Ведь и Карское море, и море Лаптевых издавна считались закрытыми для иностранных боевых кораблей. Да и не каждое иностранное торговое судно могло сюда зайти. Меж тем уже давно оба моря представляли особый интерес для разведки многих стран в мире.

Понимая, что поход «Комета» позволяет беспрепятственно провести техническую разведку самых закрытых районов Севморпути и немцы не упустят такую возможность, в инструкциях, полученных Сергиевским и Карельским, указывалось не только вести судно через ледовые поля, но и внимательно наблюдать, чтобы нацисты не слишком увлекались «изучением красот арктических морей и их берегов». Как показало время, это указание стало не более чем полумерой. Внешне ни капитан–цур–зее фон Эйссен, ни фрегаттен–капитан Кептель особо не интересовались советскими навигационными картами и навигационной прокладкой, которую вели наши арктические лоцманы. Однако это было лишь внешне.

Для того чтобы запомнить в том числе и малейшие детали арктического маршрута, было достаточно природной памяти старшего помощника командира рейдера корветтен–капитана Йозефа Хюшенбета, стоявшего у них за спиной и отвечавшего за обеспечение навигационной безопасности. Старший помощник Хюшенбет, оставшийся для истории «доктором Аргусом», обладал феноменальной фотографической памятью, но советские лоцманы об этом не знали.

Карское море, к удивлению германских моряков, оказалось более свободным ото льда, чем ожидалось. Лишь в 150 милях к востоку от Новой Земли появился лед, при этом заметно подтаявший.

22 августа после сильного шторма гитлеровский рейдер достиг архипелага Норденшельда. По другим данным, с 19 по 25 августа он отстаивался в проливе Матисена (архипелаг Норденшельда). Где же в действительности он находился в этот период? Это незаурядный вопрос. Ведь воды пролива Матисена омывают остров Таймыр, почти прилегающий к Берегу Харитона Лаптева. Именно отсюда до конца октября 1944 года нацистские субмарины вывозили некий груз сначала в Аиинахамари, а затем на транспортах в порты Германии. Но что они везли на борту – и сегодня осталось неизвестно.

Первые серьезные ледовые испытания начались у фашистских моряков в море Лаптевых. В этих высоких широтах лед оказался многолетним и тяжелым, и даже самому современному советскому ледоколу «Иосиф Сталин» с большим трудом удалось провести рейдер к проливу Санникова (на чистую воду). Здесь немцы отказались от сопровождения ледокольного парохода «Малыгин» и, миновав Новосибирские острова, устремились на юго–восток на максимально возможной 14–узловой скорости. Как опытный гидрограф, во избежание встречи с многолетними льдами к северу от Медвежьих островов, фон Эйссен повел судно не по рекомендованному лоциями пути, а руководствуясь показаниями эхолота. Он провел корабль между прибрежными островами, где из‑за более теплых водных масс реки Колымы лед был более слабым. Расчет оказался совершенно верным, и в назначенное время «Комет» встретился с ледоколом «Лазарь Каганович», на борту которого находился начальник морских операций восточною района Арктики ледовый капитан Афанасий Мелехов.

Следующий участок пути по Восточно–Сибирскому морю стал самым опасным для рейдера, поскольку течение начало сносить ледовые поля на малые глубины, а с ними – и оба судна. Кроме того, среди торосов видимость оказалась практически нулевой. В ночь с 31 августа на 1 сентября корпус гитлеровского рейдера подвергся мощным ледовым сжатиям. Одновременно начались значительные подвижки ледовых полей, задул ураганный ветер, в условиях густых снежных зарядов видимость упала до нуля. Позже, фон Эйссен, вспоминая о переходе на этом участке Севморпути, записал: «Этой ночи мне никогда не забыть!»

1 сентября, когда отряд пришел уже в район острова Айон, от начальника ГУ СМП Ивана Папанина на имя капитана Мелехова неожиданно поступила радиограмма: ««Комет» вернуть назад!». Но капитан–цур–зее фон Эйссен, которому Мелехов сообщил о полученной радиограмме, уже опробовав свой корабль во льдах, решительно отказался от возвращения, мотивируя это отсутствием приказа из Берлина. Крейсер самостоятельно направился к Берингову проливу, куда недавний немецкий «Донау» вошел вновь как советский «Семен Дежнев». Под этой личиной он и пришел в Анадырский залив, где немецкие водолазы осмотрели винто–рулевую группу корабля. Осмотр был скоротечен и занял всего 5 часов. По неизвестной причине лже– «Семен Дежнев» стремительно покинул эту стоянку. Возможно, он спешил на встречу с другим рейдером – «Орион», прибывшим в Тихий океан южным маршрутом. В то же время он мог здесь высадить своих «пассажиров» для создания некой лаборатории в поселке Гудым.

Переход по Северному морскому пути рейдер–оборотень совершил за рекордно короткий срок – 23 суток, из них только 15 суток были ходовыми (при обычном переходе караваны кораблей и судов затрачивали по меньшей мерено 26 ходовых суток).

Войдя в тихоокеанские воды, лже– «Семен Дежнев» направился к острову Айлинглоп, где еще в 1914 году скрывалась от врага эскадра фон Шпее. Однако по приходу сюда он тут же направился к Каролинскому архипелагу. Внеплановое перенесение точки встречи было определено тем, что германский танкер «Везер», который вез топливо для заправки нацистских крейсеров из Мексики, был захвачен канадским, числящимся на английской службе, вспомогательным крейсером «Принц Роберт». И не было никаких гарантий, что английские океанские «охотники» при этом не получили информацию о предполагаемом месте встречи рейдеров.

В новой точке, у острова Ламутрек, 14 октября состоялась встреча рейдеров с судном снабжения «Кулмерланд» (в то время «Маньо–Мару»), где «Комет» получил продовольствие и топливо для продолжения крейсерства еще на 9 месяцев. Здесь же вышеупомянутый Курт Крепш перешел на корабль снабжения рейдеров «Регенсбург», который должен был обеспечивать всем необходимым тихоокеанский рейдер «Орион» («Корабль № 36»). Но ради доставки Крепша судно направилось прямо к берегам Японии.

Из Токио через Владивосток «простой» переводчик германского военно–морского атташе без промедления поездом вернулся в Москву. А от Ламутрека на юг ушел уже не «Семен Дежнев», а японский пароход «Токио–Мару». Скрытность и секретность перехода германского рейдера с запада на восток была сохранена, и с октября 1940 года немецкий рейдер–оборотень начал активную «охоту» на океанских коммуникациях Британского союза.

Хотелось бы заметить, что в эти дни настоящий «Семен Дежнев» действительно побывал в 15 отдаленных арктических пунктах Карского моря и моря Лаптевых. Здесь он высадил почти 100 пассажиров – научных работников Главсевморпути и зимовщиков. И столько же забрал с отдаленных зимовок. В начале ноября 1940 года советский ледокольный пароход вернулся в Мурманск. А затем в начале декабря по вышеупомянутому запросу «Арктикуголь» он все же пошел на Шпицберген для работы в Айс–фиорде.

Удары гитлеровского рейдера «Комет» по британскому судоходству в Южных морях стали особо заметной и успешной страницей в истории кригсмарине. По итогам только транс–арктического перехода капитан–цур–зее фон Эйссену было присвоено воинское звание «контр–адмирал». Остальной экипаж был также щедро награжден после возвращения в Готенхафен. Но самую «щедрую награду» от фашистов получил Советский Союз: кроме 950 тысяч рейхсмарок, которые были выплачены за ледовую проводку «Комета», экипаж рейдера на Севморпути оставил множество «следов» – тайных баз и складов. А кроме того, 13 ноября 1940 года наш Северный флот потерял вместе со всем экипажем подводную лодку Д-1 («Декабрист»). И снова вдумчивый читатель спросит. «А при чем здесь североморская подлодка, погибшая через два месяца после перехода рейдера нацистов на Тихий океан и секретная «Базис Норд»?»

Дело в том, что одним из важнейших элементов морской блокады рейха в 1940 году должна была стать «нейтрализация» тайной базы нацистов на Кольском полуострове. Ведь, именно в ноябре 1940 года на Тихом океане появились беспощадные нацистские охотники за транспортами стран Британского союза. Океанскую «ягдгруппу» составили вспомогательные крейсеры «Комет» (рейдер «В», «Корабль № 45». – Авт.) под командованием фрегаттен–капитана Кептеля и «Орион» (рейдер «А», «Корабль № 36». – Авт.), который под командованием фрегаттен–капитана Курта Вейхера пришел в тихоокеанские воды южным путем

За короткое время были перехвачены и потоплены английские суда «Ранжитан», «Триадик» и «Триастер», новозеландские транспорты «Холмвуд» и «Комату», австралийское судно «Триона», норвежский транспорт «Винни», уничтожено несколько фосфатных заводов на острове Науру. Таким образом, они устроили настоящую бойню в Южных морях, хорошо знакомых германским военным морякам. Не является секретом, что даже непроверенная информация о подготовке и предстоящем выходе вражеского рейдера на океанские коммуникации представляет большую угрозу для любой воюющей страны мира, особенно если эта страна – островная Великобритания. Ведь на его поиски приходится выделять в различные океанские районы несоизмеримо большие силы национального военного флота. Кроме того, все торговые суда приходится сводить в конвои, прикрывать их боевыми кораблями, вне зависимости от района перехода (в зависимости от ценности грузов включать даже линейные силы). К тому же по различным причинам каждый торговый конвой, и особенно с ценными грузами, длительное время может простаивать в портах погрузки в ожидании сбора и выхода всего конвоя. Выход «Комета» по Севморпути на Тихий океан сначала действительно остался незамеченным для британской разведки. Но в октябре 1940 года некая информация о нем все же достигла Британских островов. И 2 ноября (за десять суток до исчезновения Д-1. – Авт.) в одной из английских газет появилась статья о проводке Северным морским путем в навигацию 1940 года с запада на восток подводной лодки и германского парохода. Без сомнения, они рассматривались как один корабельный отряд.

Это заявление верно отчасти: советскую подлодку Щ-423 по Севморпути вели отдельно, а гитлеровский крейсер «Комет» – отдельно. Вероятно, наша «щука» и сопровождающие ее суда расчищали дорогу «Комету» на случай, если на его пути появится какое‑то нежелательное для встречи судно. Конечно, топить встреченное судно никто бы не стал, но под подходящим предлогом оно бы было отправлено в ближайший советский арктический порт (с глаз подальше). Но с Британских островов и подлодка и рейдер вполне могли видеться в «связке». Тем более что именно октябрь 1940 года стал самым удачным месяцем у подводников контр–адмирала Дёница. В те дни «серые волки» потопили более 60 союзных транспортов и устроили настоящую охоту за немногочисленными английскими конвойными кораблями. А в ночь на 4 ноября фашистская подводная лодка U99, незаметно подкравшись к конвою, кроме быстроходного транспорта уничтожила сразу оба вспомогательных крейсера из его охранения – «Патроклес» и «Лорентик». Эта потеря, при постоянной нехватке у Королевских ВМС конвойных кораблей, задержала на неопределенный срок выход уже 4 конвоев (два шли от Британских островов и два – «обратных» конвоя). На следующий день подводных «разбойников» поддержали и надводные рейдеры.

Утром 5 ноября 1940 года к югу от Гренландии броненосец «Адмирал Шеер» потопил английский транспорт «Мапон», а вечером – полностью разгромил идущий из Галифакса союзный конвой НХ-84. Были уничтожены сразу 7 транспортов и единственный охранявший их вспомогательный крейсер «Джервис Бей». Два британских конвоя из Галифакса и конвой с Бермудских островов были немедленно возвращены в базы. Экономические, финансовые и боевые потери Великобритании были огромны. Практически на месяц вся система атлантических конвоев союзников не действовала, а порты формирования конвоев были просто переполнены транспортами и судами с войсками и военными грузами.

На поиски «Адмирала Шеера» английское Адмиралтейство бросило линейные крейсера «Худ» и «Рипалс», 3 крейсера из 15–й эскадры и 6 эсминцев. Линейные корабли «Нельсон» и «Родней» немедленно вышли на патрулирование в район Исландских и Фарерских островов. Но все попытки отыскать фашистский рейдер были тщетны. Он словно бы растворился в безбрежной Атлантике. Только через 2 недели было восстановлено нормальное движение конвоев к Британским островам и обратно.

Скрытный переход «Комета» по Севморпути, многочисленные успехи гитлеровских рейдеров в тихоокеанских водах, и успехи «Адмирала Шеера» в Атлантике английские морские разведчики объединили общим знаменателем – «Базис Норд». К ноябрю 1940 года она превратились для британского Адмиралтейства в чрезвычайно сильный «раздражитель», который и мог стать смертельным для экипажа Д-1, как и экипаж Щ-423, в неурочное время проводивший отработку в Мотовском заливе. Ведь к этому времени о местонахождении «Базис Норд» британская разведка знала с высокой достоверностью – от захваченных в плен моряков из экипажей судов снабжения и метеосудов. Тем более что и сам район Мотовского залива английские разведчики знали неплохо.

Еще в начале 1930–х годов боевые корабли Королевских ВМС, охранявшие в Баренцевом море британских рыбаков, пополняли здесь запасы пресной воды и отстаивались в непогоду. Только в марте—апреле 1930 года, по сводкам Главного управления погранохраны и войск ОГПУ, английский легкий крейсер «Катедио» заходил в Мотовский залив более 5–ти раз, «исчезая» здесь почти на 12 часов. А в августе 1937 года английская подводная лодка типа «Оберон» даже всплыла в надводное положение в Екатерининской гавани, прямо на глазах у краснофлотцев, строивших береговую казарму будущей Главной базы Северного флота. После обнаружения советским катером, она погрузилась и под перископом ушла из Кольского залива. Позднее выяснилось, что перед заходом в залив на мурманское побережье она высадила разведывательную группу, а затем, незаметно для советских наблюдателей, сняла разведчиков. В каких заливах Кольского полуострова она еще побывала за это время, конечно, установить не удалось. Однако появление в районе Кольского или Мотовского заливов 13 ноября 1940 года британского подводного «охотника», который бы искал здесь фашистские субмарины, – совершенно реально. Ведь о том же, что тайная база нацистов в Западной Лице еще в сентябре официально закончила свою деятельность на Британских островах, естественно, не подозревали.

Советская Д-1 в Мотовском заливе могла быть воспринята англичанами как новая нацистская подлодка, готовящаяся для действий на тихоокеанских коммуникациях стран Британского союза. Вот каким образом поход океанского «оборотня» на восток предопределил судьбу советского подводного экипажа и породил одну из не раскрытых и сегодня тайн советской эпохи. Но не меньшей загадкой для нас остается и

Тайна памятника на берегу реки Паз

Издавна Скандинавский полуостров притягивал к себе внимательные взгляды военных во многих странах мира. Но скандинавские государства, проявив здравый государственный смысл, всемерно стремились избегать военных столкновений. Даже в годы Первой мировой войны им удалось соблюсти своеобразное равновесие в отношении как к Германии, так и к Великобритании, а также их союзников. Однако первые «звоночки» для скандинавов тогда все же раздались: норвежский и шведский торговые флоты были вынуждены удовлетворять нужды и той и другой стороны, большая часть продукции шведской тяжелой промышленности и железная руда из района Кируна – Елливаре шла в Германию. А в августе 1918 года Великобритания принудила Норвегию провести минирование в районе Кармёй и тем самым завершить минирование Северного прохода.

И все же Скандинавским странам вновь удалось выйти из войны с твердым убеждением, что нейтралитет должен остаться главным принципом их внешней политики.

Накануне Второй мировой войны казалось, что им можно вернуться к межгосударственному курсу 1914–1918 годов, но за это время в положении Скандинавских стран произошли серьезные и опасные изменения.

Нацисты, пришедшие к власти в Германии, не забыли ни так называемую «голодную блокаду» времен Первой мировой, ни ту роль, какую бы могла сыграть Норвегия для Германии, если бы еще тогда предоставила немцам свои военно–морские базы. В то же время с начала 1920–х годов в Баренцевом и Белом морях появилось множество английских и норвежских рыболовецких и зверобойных судов, проводивших откровенно хищнический лов рыбы и забой морского зверя. Особую активность англичане проявили в октябре 1929 года, когда разгорелся советско–китайский вооруженный конфликт на Дальнем Востоке. А чтобы чувствовать себя увереннее, пришли в Баренцево море с вооруженной охраной: британский легкий крейсер «Катедио», 2 миноносца и 6 военных тральщиков, которые затем более 4–х лет базировались на норвежские порты Варде и Петсамо. По воспоминаниям советских морских пограничников, в те годы они действовали в наших северных территориальных водах вполне уверенно, видно, хорошо помня поговорку: «Кому дозволена цель, тому дозволены и средства». Тем более что настоящих боевых кораблей на нашем Севере у Советской России так и не появилось. Переброска же их с Балтики была невозможна, так как англичане отказывались пропускать их через Северный проход у Британских островов.

Все изменилось после строительства Беломоро–Балтийского канала, который позволил не только приступить к созданию нового Северного флота, но и в случае военной угрозы мог успешно перевести в Заполярье легкие силы с Балтики. Одновременно этот водный путь сократил расстояние от балтийских портов до Шпицбергена и до портов северного побережья Сибири. А через Мариинскую систему и Волгу связал Кольский полуостров удобным водным путем с внутренними областями страны и даже с Каспийским морем. Ох, уж эти спирали истории! Жаль, что в России о них не помнят, а вспоминают, когда убеждаются, что вновь «получилось, как всегда».

Меж тем, пока рудники Лотарингии продолжали оставаться в руках Франции, германская военная машина целиком и полностью зависела от поставок шведской железной руды. С началом новой Мировой войны перед рейхом, как и предполагали аналитики, вновь возник «призрак голодной блокады». Победить его можно было только тем, что немцы должны были первыми блокировать Британские острова, то есть —использовать самый эффективный способ нанести поражение Великобритании – парализовать английскую экономику. И роль в этом норвежских баз – стала одной из заглавных. Практически весь ноябрь и декабрь 1939 года в Германии велись переговоры с лидером партии «Национальное объединение» Видкуном Квислингом, который был твердым сторонником нацистских взглядов Адольфа Гитлера. Он рассчитывал с помощью германских войск свергнуть норвежскую королевскую семью и встать во главе новой Норвегии. Пока велись эти переговоры, грянула советско–финская война. Ее начало внесло в международные отношения новые и потенциально опасные черты. Переход советских войск через финскую границу сразу же вызвал прилив симпатий к Финляндии на Британских островах, во Франции и в Скандинавских странах. Однако Германия была вынуждена руководствоваться положениями германо–советского договора, не вмешиваясь в конфликт, но и не усмиряя СССР. В результате антигерманские настроения в Скандинавии стали нарастать, что, в свою очередь, породило усиление проанглийских настроений.

И счастье немцев, что они своевременно заметили приготовления десантного корпуса англичан и французов к высадке на Кольский полуостров, который после окончания советско–финской войны был перенацелен на Норвегию, и опередили союзников. В ином случае новая военная катастрофа Германии была бы неизбежна. Причем, как показала мировая история, именно это опережение позволило Гитлеру поработить половину Европы, а затем напасть на Советский Союз. Поторопились они проникнуть и в норвежскую провинцию Финмарк, расположенную на берегах Варангер–фиорда и залива Петсамо. И в главе 4 еще будут рассмотрены некоторые исторические факты, из‑за существования которых порт Лиинахамари будет превращен нацистами в сверхкрепость.

А ниже хотелось бы рассказать о том, что привлекло не менее полуроты немецких солдат на западные берега залива Петсамо задолго до нападения Германии на СССР. И не только привлекло, но и оставило здесь их навеки!

Из всех заполярных тайн Третьего рейха, наравне с тайнами «Базис Норд», Лиинахамари и Мурманской канатной дорогой, самой необъяснимой остается тайна памятника 32 немецким солдатам на западном берегу реки Паз (у поселка Янискоски), где была сделана надпись на немецком языке: «Они отдали жизнь за фюрера. XII.1939 – III.1940». Ниже вам будут предложены две версии о том, почему в годы советско–финской войны на территории Финмарк погибли военнослужащие вермахта. Правда, после прошествия 70 лет будет сложно отдать предпочтение той или иной версии, так как живых свидетелей тех трагических событий, судя по всему, не осталось. Но, если на то будет согласие германской стороны, то после соблюдения различных официальных формальностей можно будет произвести вскрытие этой братской могилы хотя бы для того, чтобы уточнить обстоятельства гибели солдат и перезахоронить их на Родине.

Итак, версия первая – геологическая. Эту версию, правда, в ответе на вопрос о существовании в Заполярье немецкой подвесной канатной дороги подсказал в своих воспоминаниях «Заполярье – судьба моя» бывший командующий 14–й армией генерал–лейтенант Владимир Щербаков. Он записал: «Думается, что практичные немцы не стали бы возводить такое солидное сооружение только лишь для снабжения войск. Обратный ход вагонеток использовался для вывоза медно–никелевой руды из района Петсамо, а примерно с 1943 года также из района Никеля. Непрерывно осуществлялся вывоз стратегического сырья». Что подразумевал заслуженный советский генерал?

Еще в XVI веке уроженец Швеции Олаус Магнус, с целью распространения папских индульгенций побывавший на заполярной окраине Скандинавии, в своем труде об истории северных народов рассказал, что в Кольском округе есть свинец, серебро и золото. Тогда же русские люди, проживавшие в Печенге, положили начало промывке золота в стране саамов.

Первая информация о небольших россыпях золотоносных песков поступила в 1868 году из района реки Тана (Энарейоки), которая протекает западнее Печенги. За 10 лет здесь было намыто до 10 пудов золота. На следующий год не менее интересная информация поступила уже с берегов реки Ивалойоки, что северо–западнее истока реки Паз. Причем здесь было намыто почти 6 килограммов золота. Но неожиданно любые разговоры о золотоносном песке на Кольской земле прекратились. Зато через два столетия появилась информация о значительных здешних запасах серебряно–свинцовых руд. Правда, эта информация, похоже, искусственно, прервалась после появления первых же сообщений в прессе. И любая информация о золотодобыче и о добыче серебряно–цинковой руды в провинции Финмарк исчезла.

Немецкие и шведские горнопромышленники неоднократно пытались добывать эти руды на Мурманской земле. Имеются сведения, что в 1890 году у губы Долгой было добыто около 8 тысяч пудов свинцовой руды. Компания, созданная для эксплуатации Печенгского месторождения, только приступила к работе и вскоре распалась «вследствие возникшего процесса и недостатка капитала». Все эксплуатационные документы и технические карты исчезли вместе с руководством компании.

В 1903 году германо–шведский капитал заинтересовался месторождением железа Зюдварангера. Для его разработки были построены крупный рудник «Вирневанд» и перерабатывающая фабрика в Киркенесе. В 1909 году для проведения рудных поисков на Печенгской земле немецкие промышленники учредили «Русско–немецкое горнопромышленное общество». В первую очередь они исследовали казавшиеся перспективными жилы свинцово–цинковых руд, разведанные 4–мя годами раньше товариществом «Стефановиф–Острем». Затем заложили разведочные и неглубокие шахты на 2–х новых горных отводах. В течение 1910–1911 годов, затратив на разведку около 200 тысяч марок, немецкая компания якобы пришла к отрицательному заключению и прекратила работы. И вновь вся эксплуатационная документация и технологические карты бесследно исчезли вместе с русским управляющим где‑то… в Германии. При этом когда в 1912 году российское Географическое общество для подтверждения наличия железной и свинцово–цинковых руд в недрах Зюдварангера направило в Печенгский район геолога С. Конради, то после общения с русскими промышленниками, участвовавшими в разработках «Русско–немецкого горнопромышленного общества», он с изумлением узнал, что «в пределы России руда не переходит, хотя по геологическому строению русский берег Паз–реки аналогичен норвежскому». А изумление было вызвано тем, что в действительности ни одна из разведочных работ нигде не перешла в настоящую эксплуатацию, а «исчезнувший» русский управляющий был найден убитым на берегу все той же Паз–реки. Эксплуатационной документации или иных документов, естественно, при нем не оказалось. Подозрения С. Конради в том, что изыскатели «Русско–немецкого горнопромышленного общества» где‑то сделали на речных берегах некую весьма ценную находку, а ради этого даже был убит русский управляющий, усилились после проведения буссольной съемки и определения геологических контуров пород Печенгского района. Тогда была исследована полоса длиной в 50 верст и шириной в 10 верст, где неожиданно для мировой общественности были найдены… ультраосновные породы (перидотиты). Да–да, те самые, с которыми всегда связаны никелевые руды! Но столь же неожиданно было прекращено финансирование дальнейших геологических исследований, и С. Конради пришлось срочно вернуться в Санкт–Петербург, чтобы добиться продолжения финансирования работ, которые обещали успех.

Назад к карточке книги "Арктические тени Третьего рейха"