Текст книги "Анонимный заказчик"

Автор книги: Сергей Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

19

Утром у Корнилова собрались Белянчиков, Лебедев и Алабин – начальник угрозыска Василеостровского района, когда-то служивший под началом полковника. Игорь Васильевич накануне вечером позвонил ему. Сказал:

– Что-то, Василий, в твоем районе часто мелькают наши «подопечные». Не у тебя ли на Острове гнездо себе свили? Приезжай, подключайся…

– Вот, знакомьтесь. – Полковник бросил на стол веером пачку фотографий. – Во всех ракурсах. Наши ребята постарались.

– А у этого самая наглая рожа, – ткнул пальцем Белянчиков в то фото, на котором Бугаев стоял в очереди за пирожками.

– Да он же на Семена Бугаева похож! – сказал Алабин.

– Неужели? – притворно удивился Юрий Евгеньевич.

Все рассмеялись.

Алабин смутился, взял фотографию в руки.

– Что-то есть общее. Резкость здесь, что ли, плохая?

– Ну-ну, с резкостью все в порядке. Может быть, тебе очки пора надевать? – усмехнулся Корнилов. – Смотри, Алабин, а вдруг неспроста у тебя в районе бандюги обосновались? Может, слушок пошел, что у тебя зрение притупилось? – И постучал костяшками пальцев по столу, давая понять – разминка закончена.

– Кое-что уже прояснилось, – Корнилов взял фото, на котором рыжий парень выходил из машины Бугаева, стоявшей у решетки Соловьевского сада. – Молодой субъект, назвавшийся Бугаеву Васей, на самом деле – Николай Осокин, шестьдесят второго года рождения. Родился в Сочи. Мать умерла, когда ему было семь лет. Попал в детский дом. – Игорь Васильевич заглянул в лежащую перед ним справку. – Про отца ничего не известно. Закончил ПТУ. В армии не служил. Что-то по медицинской части. Прописан временно у своей тетки на Малом проспекте Петроградской стороны. Он ли тетку разыскал, она ли его, выяснить пока не удалось. Тетка на пенсии. Участковый инспектор отзывается о нем хорошо.

– А как этот участковый познакомился с Осокиным? Такие знакомства обычно не по-доброму начинаются…

– Как, как ты сказал! – вдруг насторожился полковник. – Николай Осокин?

– Это вы сказали, Игорь Васильевич.

– Я, я сказал! – нетерпеливо согласился Корнилов. – Но когда ты говоришь, это звучит убедительнее. Этот коллекционер, на которого мы целую неделю потратили… Тоже Осокин. Борис Дмитриевич! – Он снова внимательно вгляделся в фотографию рыжего парня.

– Вы думаете?.. – Белянчиков взял со стола несколько фотографий. Бегло взглядывал, передавал по одной Лебедеву. Алабин с недоумением следил за товарищами. Он об Осокине ничего не знал.

– Нет, не похож. Совсем не похож, – сказал Юрий Евгеньевич. И Лебедев согласно кивнул:

– Тот симпатичный мужчина. Благообразный. А у этого физиономия – не приведи господи! Уж я на него нагляделся.

– Тоже мне аргумент нашли – физиономия не понравилась, – рассердился Корнилов.

– Совпадение интересное, – усмехнулся Лебедев, – у этих Осокиных. А какое отчество у парня?

– Надо проверить. Возьмешь это на себя. – Он задумался на секунду. – На чем мы остановились? Ах, да! Откуда инспектор рыжего знает? Когда парень к тетке приехал, она к участковому за содействием обратилась – по поводу прописки. Ну, а потом он пару раз с теткой встречался, спрашивал – как племяш?

– Теток послушать… – подал голос Белянчиков.

– Бугаев, кстати, сказал мне, что парень, похоже, влип в эту историю по недоразумению. Держат его за «шестерку», на побегушках. И отпечатков его пальцев ни в нашем, ни в центральном дактилоскопическом бюро нет. А второй… – Корнилов вздохнул. – Трудный случай. Восемь лет назад проходил по делу о мародерстве в Московском крематории. Тогда он в преступной группе на побегушках был…

– По кличке Студент, что ли? – спросил Белянчиков.

– Вот-вот! Студент. Только какой он студент! Из института его за пьянство с первого курса выгнали, он устроился в крематорий. Полгода проработал, а успел немало натворить. В прошлом году вышел из колонии. На пять лет лишен права проживать в крупных городах. Местом жительства ему определен Котлас…

Белянчиков, сосредоточенно о чем-то думавший, перебил Корнилова:

– Вспомнил! Райко! Райко его фамилия. Я ведь когда-то читал обвинительное заключение по этому делу.

– Хвалю, Юра, – с едва уловимой иронией сказал Игорь Васильевич. – Память у тебя прекрасная. Зовут его Райко Михаил Данилович. Но где он обитает, нам пока установить не удалось. Если бы у наших сотрудников еще к хорошей памяти и прыти побольше было, мы бы уже арестовали его. Чует мое сердце, что он тут самый главный.

Лебедев виновато опустил голову.

Пока Райко вел переговоры с Бугаевым, рыжий, поймав такси, съездил к Соловьевскому садику, пригнал оттуда зеленую «Волгу». Через полчаса Райко сел в эту «Волгу» вместе с рыжим, высадил его на Среднем проспекте, а сам, завернув на Шестую линию, заехал во двор шестьдесят третьего дома. Лебедев знал, что двор этот проходной, и послал Углева к подворотне на Пятой линии. Райко же во втором дворе остановился перед воротами гаража, открыл замок, загнал в гараж машину и закрыл ворота уже изнутри. Больше его Лебедев не видел. Наверное, Райко ушел через парадную, выходящую на улицу. Удалось узнать, что гараж принадлежит слесарю, ремонтировавшему актерскую «Волгу», и что из гаража есть вход в его квартиру. Имеет ли этот слесарь отношение к преступной группе, предстояло еще выяснить.

– А сколько всего человек в группе, не удалось установить? – спросил Алабин.

– Троих мы знаем, – ответил Корнилов. – Райко, Осокин и неизвестный нам мужчина, за которым ехал из Зеленогорска Колокольников. Судя по его описанию и по тому, что рассказал пьянчужка, которому Колокольников показал мужчину на станции, ни на Студента, ни на рыжего он не похож. Двое под вопросом – шеф-повар ресторана, через комнату которого ушел Осокин, и слесарь, ремонтирующий зеленую «Волгу». Студент сказал Бугаеву, что в налете, кроме Семена, будут участвовать трое. Кто третий – будущее покажет. Во всяком случае, и повара, – он заглянул в свою бумажку, – Олсуфьева Кирилла Степановича, и слесаря Пыжова надо постоянно держать под наблюдением. Это твоя задача, – полковник обернулся к Алабину.

– Бугаев, по плану Студента, должен привезти группу на своих «Жигулях» к какой-то кассе, вскрыть сейф, получить свои десять тысяч и – до свиданья.

– Ого! – сказал Белянчиков. – Что-то я в такую щедрость не верю.

– И Бугаев тоже не верит. И правильно делает. Скорее всего, от него захотят отделаться… Но не раньше, чем он им сейф откроет. А вот где этот сейф – Студент даже намека не сделал.

– В управлении, где работает Рогозина? – высказал предположение Лебедев.

– Вряд ли. Дополнительная проверка показала, что девица она честная. Скорее всего, даже не подозревала, зачем Бур с нею познакомился.

– А увольнение?

– Что ж, разве в жизни не бывает совпадений? – задумчиво сказал Корнилов. – Семен поставил им условие, – продолжал он, закурив, – чтобы не было никакой пальбы, никаких «мокрых» дел. Он, мол, дорожит своим здоровьем… Но оружие у них есть. Даже у рыжего. Вопросы? – Полковник внимательно оглядел своих сотрудников.

Сколько операций они закручивали в этом кабинете, горячо обсуждая каждую деталь, нещадно споря, даже ссорясь иногда! Корнилов не любил соглашателей, а если иногда ошибался, приглашая нового сотрудника, что бывало не часто, но все-таки бывало, «соглашатель» не задерживался в управлении. Люди, что сидели сейчас вместе с ним за покрытым зеленым сукном, немного старомодным столом, со следами бессчетных чаепитий, были дороги полковнику. Он знал их достоинства и недостатки, их привычки. Знал, чего от них можно ожидать, а чего нельзя. Чего ждать от упрямого скептика Белянчикова, которому Игорь Васильевич верил, как самому себе, от скромного на совещаниях, но цепкого в деле Лебедева, которого всегда следовало хвалить чуть-чуть больше, чем он того заслужил, – в этом случае Володя мог совершать чудеса. И Вася Алабин, проработавший с Корниловым всего четыре года и ставший теперь начальником угрозыска большого района, был дорог полковнику. И отдал-то он Алабина из управления только потому, что Василий шел на повышение, а в таких случаях Корнилов никогда не мешал. Многих не было сейчас за этим столом – в угрозыске, как любил говорить полковник, надо работать и ножками. Но больше всех ему не хватало сейчас майора Бугаева – одного из самых толковых своих сотрудников. И самого горячего спорщика. Корнилову сегодня было мало скептицизма Белянчикова, рассудительности Алабина, – требовались «шальные» и «бредовые» идеи, на которые был мастер Семен Бугаев. «Товарищ полковник, – обычно говорил майор, – а мне вот какая бредовая идея в голову пришла…» И начинал с увлечением развивать эту идею, которая могла и вправду оказаться «бредовой», но действовала на всех присутствующих, как искра на фитиль зажигалки, как теплый дождь на поникшие от засухи посевы. Семен умел высекать искры, будить воображение, увлекать. Корнилов же умел направить разбуженное воображение в нужное русло, умел быстро ухватить полезные идеи и отказаться от бесплодных. Он умел и любил работать с талантливыми людьми. А это, как ни покажется странным, довольно редкое качество руководителя.

– Наверное, надо в первую очередь заглянуть в старое дело, по которому Студент проходил, – сказал Белянчиков. – Определить его «подельцев». Все ли еще сидят или кто-нибудь, кроме него, вышел. А вдруг это неизвестный нам третий?

– Запрос на Петровку и в министерство я сделал. Просил срочно, – ответил Корнилов.

– А если арестовать Студента и рыжего как только они выйдут на связь с Бугаевым? – спросил Лебедев.

– Знать бы, что на встречу с Семеном пришел Райко, надо было брать, – с сожалением сказал Корнилов. – И его и рыжего. Да кто ж мог предположить, что такая опасная птица залетела? И кто знал, что мы ее провороним… – Он снял трубку внутреннего телефона. Спросил: – Варя, от Бугаева нет вестей? Как позвонит, сразу соедини. – Положив трубку, сказал, отвечая на вопрос Лебедева: – Конечно, будем задерживать. Дальше тянуть нечего. Вдруг они решат без Семена обойтись?

– Игорь Васильевич, – встрепенулся вдруг сосредоточенно чертивший домики на листе бумаги Белянчиков, – а если фото Студента и Осокина той старухе показать?

– Какой еще старухе?

– Блошкиной, – улыбнулся Белянчиков, вспомнив рассказ Семена Бугаева о том, как старуха падала в обморок к нему на руки. – У которой Лева Бур комнату снимал!

– Так, так, так… – заинтересовался полковник. – Это она говорила, что к Леве интеллигентные люди ходят?

– Она.

– Покажем. В розыске Студента она нам не поможет, но если опознает, цепочку мы замкнем. Что у нас осталось еще? Тетка рыжего? Но с ней встречаться нельзя. Участковый говорит – она в своем племяннике души не чает… Как ни предупреждай – может рассказать ему. Из лучших побуждений. А если не расскажет, так насторожится. Он и сам поймет…

20

В эту ночь Бугаев долго не мог заснуть. Беспокойно ворочался на скрипучей раскладушке. Зажигал свет – пробовал читать купленный в газетном киоске журнал и ловил себя на том, что, перевернув страницу, уже не помнит, о чем там шла речь. Возвращался назад, по нескольку раз перечитывал один и тот же абзац и никак не мог сосредоточиться. Снова и снова вспоминались ему события отошедшего дня, мелькание знакомых и незнакомых лиц, удивительное ощущение, которое испытывал уже не один раз, но которое всегда неприятно волновало – ощущение раздвоенности, когда приходилось скользить равнодушным взглядом по лицам своих близких товарищей и встречать в ответ такие же безучастные взгляды, понимая, какое напряженное внимание кроется за ними. А потом кружить на машине по городу, путать следы, стараясь в то же время, чтобы твои товарищи их не потеряли. И ощущать рядом теплое плечо врага…

Семен задремал. Но в это время с залива раздался резкий гудок. Бугаев открыл глаза, протянул руку к выключателю ночника, нажал, посмотрел на часы. Было без четверти четыре. Он поспал минут десять. Густой короткий гудок повторился. Семен поднялся, вышел на балкон. Начинало светать. Залив затянуло плотным туманом. У воды туман, сливаясь с ночной теменью, стоял темно-лиловой стеной, а выше был слегка подкрашен рассеянным светом встававшего солнца. Могучий гудок повторился еще и еще. Ему ответили дискантом другие оттуда, где, укрытый туманом, находился порт. Бугаев представил, как медленно, на самом малом ходу двигается теплоход, как мерно и уютно работает машина и, чуть шипя, пенится у форштевня балтийская вода. Поеживаясь от предутреннего холодка, он снова улегся в постель и с удовольствием потянулся.

«Вот сейчас я засну», – подумал Бугаев и не заснул. Вспомнил о том, что рассказал ему полковник про рыжего парня, усмехнулся. «Я-то сразу понял, что ты не Вася. Но вот что ты не просто Николай, а Николай Осокин… Такого сюрприза не ожидал!» Он стал перебирать в памяти все известное о рыжем. Выходило, что ничего серьезного об Осокине-младшем он не узнал. Никаких фактов, одни ощущения. «А участковый инспектор нашим ребятам сразу гору фактов выложил. Все правильно. У него факты, у меня – ощущения, но, может быть, мои ощущения важнее его фактов. Зарываетесь, майор, зарываетесь, – остановил он себя. – Участковый тоже встречался с рыжим, у него тоже, свои ощущения. Хорошие, наверное, ощущения, раз он ни в чем не засомневался. Но главное в том, что с рыжим Колей участковый встречался как с добропорядочным молодым человеком, племянником одинокой тетушки, которая на старости лет обрела помощника… И скоро его потеряет. А я встречался с рыжим, зная, что он состоит в шайке, которая собирается ограбить кассу, на счету которой уже есть одно покушение на убийство. Я смотрел на рыжего совсем другими глазами… – Но тут Бугаев вспомнил, как улыбнулся рыжий, когда он предложил ему в машине бутылку пива. – Ха, каждый улыбнется, когда его угощают пивом! – хмыкнул он, понимая, что не прав, что улыбки бывают у людей разные. У рыжего улыбка была добрая. – А как насторожился парень, когда я ему сказал про тюрьму? «Живым не дамся!» Детская бравада. Он еще непуганый сопляк. Никогда не сидел. Это я правильно подметил. Здесь мои ощущения меня не подвели. А вот рожа противная, с дурацкими баками… Баки он, может быть, отрастил, чтобы свои прыщи прикрыть, а лицо?.. – Он повернулся на бок, закрыл глаза. – Спать, спать, Семен Иванович!..»

Но плоское лицо рыжего стояло у него перед глазами: «Теперь-то уж он точно влипнет!» – с этой мыслью Бугаев наконец-то заснул.

И проснулся он с мыслью о том, что судьба рыжего предрешена. «Теперь он влипнет. И научится воровскому жаргону, которым так неумело пытался щегольнуть. И еще многому научится. Тому, что пострашнее любого жаргона».

Он занимался своими обычными утренними делами, а мыслями время от времени возвращался к рыжему. Легкое чувство досады владело им, словно и он, Бугаев, был виноват в грядущей трагедии Николая Осокина. «Как его в это дело затянули? – думал он. – Случай, недоразумение, дурные наклонности? Для мальчишки, не знавшего отца и воспитывавшегося без матери, любой повод годится. Прямая-то дорожка одна, а кривые разве сосчитаешь? Его бы, как Жогина, в больницу на время спрятать! – усмехнулся Семен. – А потом бы разобрались. А что? – думал он. – Если без иронии?.. В больницу, конечно, нельзя – тут и жуку станет ясно, что дело нечистое, а посадить на десять суток за мелкое хулиганство или еще за что-нибудь… Нет, арестовать его – значит поставить под удар всю операцию. Бандиты насторожатся. Уедут из города. И начнут все снова. И найдут еще какого-нибудь рыжего. Не рыжего, так брюнета… – Бугаев вздохнул. – Выходит, положение для тебя, рыжий безвыходное…»

Позвонил Корнилов. Спросил:

– У тебя что нового?

– Тихо. Ни звонков, ни гостей…

– Хорошего мало, – сказал полковник таким тоном, словно сам Бугаев был виноват, что преступники ему не звонят. Потом добавил потеплевшим голосом: – Колокольников в себя пришел. Белянчикову разрешили свидание. Ни рыжего, ни Студента Леонид Иванович не признал. Говорит, что мужчина, за которым следил, был покрупнее. И «морда ящиком». Попробуем составить фоторобот…

– Игорь Васильевич, – поинтересовался Семен. – А как эта версия про сыночка с папочкой?

– Не подтвердилась. Отец у рыжего умер. Фамилия у него материнская. Но где-то гуляет и сын Бориса Дмитриевича. От первого брака. Как только ему восемнадцать исполнилось, отец и помощь ему прекратил, и всякую связь с ним…

21

Третьего, неизвестного, Бугаев увидел ровно через десять минут после того, как повесил трубку и подошел к своим «Жигулям». В машине, на переднем сиденье вальяжно развалился рыжий с сигаретой в зубах. А на заднем маячил какой-то здоровенный тип в потертой кожаной курточке. «Вот уж действительно «морда ящиком», – подумал Семен, неприязненно разглядывая его круглую физиономию. И сузив глаза, зло спросил у рыжего:

– Что за штучки?

– Семен Иванович, не сердись! – рыжий как-то сразу сжался под взглядом Бугаева и смотрел на него заискивающе. – Мы тебе несколько раз звонили – все занято и занято. Подумали, деваху какую-нибудь клеишь по телефону… Студент опять звонит тебе, а мы отдохнуть решили… – Он вдруг вытянул шею и посмотрел в сторону. Бугаев тоже повернул голову и увидел идущего от соседнего дома Студента. Там была единственная телефонная будка…

– Рассказал бы я тебе, как один фрайер на моих нарах захотел однажды отдохнуть, – сказал Семен, – да времени нету. Дела зовут. Давайте выкатывайтесь…

– У нас тоже дела, Семен, – услышал Бугаев примирительный голос Студента у себя за спиной и почувствовал на плече его руку. – Сядем, перекинемся парой ласковых.

Бугаев нехотя сел в машину, обернулся на мордатого. Тот по-свойски подмигнул ему.

– А это что еще за красюк? – спросил Семен.

Студент расхохотался.

– Это Гордеич. Его не боись! Свой в доску.

«Ну вот, – подумал Бугаев. – Кажется, все в сборе. Не сегодня ли все состоится?»

На сиденье рядом с Гордеичем он заметил большой черный портфель.

– По какому поводу сбор?

Студент посмотрел на часы, оглянулся по сторонам.

– Дымком, Сеня, запахло. «Лайту» мы пару раз брали у знакомого фрайера. Зеленую «Волгу».

– Как же, как же, помню! – усмехнулся Семен. – Приметная карета. Вы бы еще у пожарников взяли. Красную.

Студент сердито зыркнул на Бугаева.

– Не время собачиться. Сейчас там каша заварилась – гаишники токовище затеяли. Говорят, на «лайте» дважды под красный свет проехали. А хозяин «лайты» в отъезде. Знакомому в починку оставил. То да се. Забрали они «Волгу».

– Боишься, что знакомый расколется?

По тому, как напряженно слушали разговор рыжий и Гордеич, Бугаев понял, что они все боятся этого.

– Может, и не расколется, – хмуро сказал Студент. – Только бы сама «лайта» не раскололась. Менты неспроста притопали… Я, Сеня, не то чтобы под красный, под желтый свет ни разу не проехал, – и пристально посмотрел на Бугаева.

Семен выдержал взгляд и спокойно спросил:

– Ну, так что? Разбегаться по сторонам будем?

– Без тугриков далеко не убежишь, – ответил Студент. – Сейчас мотанем за город. Прихватим одну кассу. Мы ее давно обложили.

«Ловко, – пронеслось в голове у Бугаева. – Мне даже не позвонить в управление. Хотя ведь нужны инструменты. Поднимусь и позвоню… – Но тут же он вспомнил, что инструменты с прошлого раза оставил в машине под сиденьем. – А эти гаврики наверняка уже обшарили салон».

– У вас-то все подготовлено… – усмехнулся он. – А меня вы спросили? Если я уж с девушкой сговорился?

– Простит тебе девушка, когда подаришь ей пару зелененьких. Доля твоя – десять косых. Как условились…

22

«Имею ли я право вынести им приговор? – подумал Бугаев. – И привести его в исполнение?» Голова у него была ясная, и даже волнение, которое он испытывал с того момента, как увидел в машине рыжего и Гордеича, прошло. Он вел машину осторожно и четко, но то был словно и не он, не Семен Бугаев, а некий автомат. Как автопилот в самолете. А настоящий Семен Бугаев видел своего двойника со стороны и, наблюдая за ним краешком глаза, только контролировал его, а сам думал и думал. Времени на принятие решения оставалось совсем мало.

– Сейчас вертанешь направо, – подсказал Студент. – Нечего нам у поста ГАИ отсвечивать.

– Дорогу хорошо знаешь? – спокойно спросил Бугаев и подумал: «Последняя надежда лопнула». Он рассчитывал, что машину «засекут» на посту ГАИ. Корнилов наверняка перекрыл все выезды из города.

– Приходилось однажды утюжить. Припоминаю.

Эту грунтовую дорогу, по которой пылили одни самосвалы, Семен тоже знал. Года два назад ездил с группой на окраину брать в полуразвалившемся бараке бежавшего из заключения уголовника.

Дорога была тряская, пыльная.

– Тут немудрено и гвоздь в колесо схлопотать, – проворчал Семен. – А пылища! Выберемся на шоссе грязные, как чушки.

– Вот и хорошо, – засмеялся Студент. – Ты сейчас тормозни. Сменим номера. У нас есть псковские. По случаю приобрели. – Он смеялся нервным, ненатуральным смехом, и Бугаев с удовлетворением подумал: «Трусишь ты, падаль. Чувствую, трусишь. А твои помощнички рта не открывают. Наверное, уже в штаны наложили».

Он притормозил, осторожно съехал с дороги на пожухлую пыльную траву. Большая ворона, устроившись на брошенном строителями бетонном кольце, долбила клювом пустой пакет из-под молока. Одной лапой она смешно придерживала пакет. Умные черные глаза смотрели на вылезшего из машины Бугаева сердито. А когда вслед за Семеном выбрался рыжий, ворона бросила пакет и улетела. «Может, они меня хотят тут и кокнуть?» – подумал Семен. Но тут же усмехнулся – время было неподходящее: по дороге то и дело проносились грузовые машины.

– Ну давай, что ли, откручивай! – хмуро сказал рыжий и бросил на землю два стареньких, тронутых коррозией номера.

– Не запряг, не нукай, – оборвал его Бугаев и, открыв багажник, достал инструменты.

Студент и Гордеич о чем-то тихо разговаривали. Семен дал один ключ рыжему и показал на передний номер:

– Ты меняй этот, а я сзади…

Крышку багажника он оставил открытой, надеясь хоть что-нибудь услышать из разговора в салоне. Но не смог разобрать ни одного слова… Поменяв номер, Бугаев подошел к рыжему. У того ключ соскочил с гайки, и он ободрал себе кожу на костяшках пальцев. Слизывая кровь, рыжий проворчал:

– Дал бы хоть рукавицу…

– Ах, мы такие нежные! – усмехнулся Бугаев.

Он еще и раньше приметил, что руки у рыжего мягкие, с нежной кожей. Парень метнул на Семена злой взгляд и взялся отворачивать вторую гайку. Руки у него дрожали.

«Сейчас бы затеять драку, – подумал Семен. – Место только неподходящее. А так бы сбежались люди. Нет, тут нельзя. Прикончат они меня и выйдут из-под контроля». Но чтобы вывести рыжего из себя, все-таки сказал:

– Рука бойца дрожать устала…

– Ну и отворачивай сам! – Парень швырнул ключ об землю и поднялся. – Подумаешь, задавала!

Это «задавала» прозвучало так по-детски, так непосредственно, что Бугаев рассмеялся. Рассмеялся весело, по-доброму, и рыжий, только что глядевший зверем, тоже улыбнулся. И сунул опять в рот ободранные пальцы. «Эх, парень, не удалось тебя вовремя отшить, – в который уж раз подумал Семен. – Теперь уж обратного пути нет».

– Ну вот, – сказал Студент, когда они снова выехали на дорогу. – Теперь мы «скобские». Тебе, Семен, хорошая «отмазка»… – Заметив, что рыжий ободрал руку, он как-то злорадно усмехнулся, словно вид пораненных пальцев сообщника доставил ему удовольствие. – Ничего, Николаша, злее будешь. – Студент впервые при Бугаеве назвал рыжего настоящим именем.

Впереди виднелся железнодорожный переезд. Когда они подъезжали к нему, зазвонил дребезжащий звонок и замигали красные сигнальные огни. Идущий впереди самосвал проскочил, чуть не задев за шлагбаум. Пожилая дежурная в оранжевой спецовке сердито погрозила вслед самосвалу кулаком. Бугаев затормозил, остановился.

– Не ко времени, – проворчал Студент, поглядывая на часы. – Без пятнадцати два я уже должен войти в сберкассу…

– Я сейчас! – Бугаев выскочил из машины и подбежал к дежурной. – Мамаша, ты не пугайся, – зашептал он тихо. – Сделай вид, что показываешь мне дорогу… Там, в машине, бандиты. Когда мы проедем, запиши номер и позвони в милицию. – Он видел, как побледнела женщина, и ободряюще улыбнулся. – Не робей. Передай привет от Семена. А теперь показывай, где мне выехать на асфальт?

Наконец-то женщина поняла, что от нее хотят.

– Сейчас прямо, милый. – Она подняла руку, повернулась к Семену вполоборота. – Проедешь бетонный завод, свернешь налево… – Семен услышал сзади шаги. Кто-то из его спутников не выдержал, подошел проверить. – А там уж и сами увидите. Шоссейка рядом.

– Спасибо, мамаша, – поблагодарил Семен, и его слова потонули в грохоте проходящего товарняка.

Тетка подняла флажок. Бугаев обернулся. Рядом стоял Студент.

– Спросил, где сворачивать, – сказал Бугаев.

– Я и сам знаю, – сердито бросил Студент. – Сказал же!

– Мало ли что сказал. Тут такая стройка, в неделю может все измениться.

Товарняк прошел. Тетка открыла шлагбаум. «Только бы она не побежала сразу в свою будку звонить, – подумал Бугаев. – Могут догадаться». Но дежурная все сделала правильно. Пока машина осторожно проезжала через переезд, тетка стояла у будки до тех пор, пока ее не заслонили идущие сзади грузовики.

«Умница, – похвалил ее Бугаев, – небось ничего не спутает…»

…Когда «Жигули» скрылись в потоке автомашин, дежурная быстро прошла в будку. Сняла трубку телефона. Ей уже не раз приходилось звонить в милицию – жаловаться на злостных нарушителей. У нее и телефон был записан на бумажке и положен под стекло на тумбочке. Она взглянула на номер, но чуть помедлила его набирать. «А может быть, это розыгрыш?» – засомневалась она, но тут же решительно начала крутить диск. Вспомнила долговязого мужика, вставшего за спиной у того, кто просил ее позвонить в милицию. Вспомнила его неприятное, одутловатое лицо с красными, словно подкрашенными губами.

Номер не отвечал. Тогда дежурная набрала 02.

– Милиция слушает! – сразу же отозвался женский голос.

– Миленькая, – сказала дежурная. – Это с Комендантской, с переезда говорят. Проезжала мимо меня легковая машина… Так шофер успел мне шепнуть, что в машине бандиты.

– Ваша фамилия? – спросила телефонистка.

– Евдокимова.

– Номер машины не записали?

– Запомнила я его, милая. Ноль три девяносто девять…

– А буквы?

– Только две первые помню – «П» и «Е». Шофер-то спрашивал, как на шоссе попасть.

– Значит, ехали из города? – уточнила телефонистка.

– Из города, из города. Просил от Семена привет передать.

– Спасибо, – сказала девушка и повесила трубку.

Дежурная некоторое время стояла в растерянности, слушая, как из трубки несутся короткие гудки. «Как же теперь быть-то? – думала она. – Поймают этих проклятущих или нет? Так и не узнаю».

В это время зазвонил сигнальный зуммер. С соседней станции вышел поезд. Дежурная повесила трубку и пошла его встречать…

…Корнилов сидел рядом с дежурным по городу и поэтому уже через несколько минут узнал о звонке с переезда.

– Подал весточку, Семен. Молодец! – Он подошел к плану города. Дежурный показал указкой туда, где на западной окраине пересекались две линии – тоненькая змейка грунтовой дороги и жирная – железнодорожная.

Скользнув указкой вдоль тонкой линии, дежурный сказал:

– Они выскочат на шоссе через три километра после поста ГАИ.

Корнилов посмотрел на часы.

– Уже давно выскочили. Где следующий пост?

– На сорок третьем километре.

– Срочно передайте, чтобы подготовились к встрече, – сказал Корнилов и тут же досадливо махнул рукой: – Нет, нельзя это делать! Они все вооружены. Нельзя ставить под удар Бугаева! Передайте, чтобы пропустили.

Дежурный подошел к пульту.

«Куда они, почему из города? – думал Игорь Васильевич. – Ведь нападение на кассу должно быть ночью. В городе… – И вдруг его осенило. – Решили напасть на зеленогорскую сберкассу!»

– Передал, товарищ полковник, – от пульта вернулся дежурный. Глядя на раздваивающуюся нитку шоссе, он сказал задумчиво: – Могут ведь и на Приозерск свернуть…

– Могут, Геннадий Сергеевич, – согласился Корнилов. – Они все могут. Но едут в Зеленогорск. Брать сберкассу.

Дежурный пожал плечами.

– А если нет? Если в Выборг? А там граница, – тревожно сказал он.

– Зеленогорск, Зеленогорск! – пробормотал Корнилов. – Там у них однажды уже сорвался номер. Зато они хорошо знают эту кассу. – Он перевел взгляд на карту области. – Значит, могут и не доехать до Рощинского ГАИ? Свернут налево по бетонке на Зеленогорск? Вот что, не будем гадать: передайте во все управления и отделения милиции, чтобы усилили охрану сберкасс. Сколько сейчас? Пятнадцать минут второго… А в Зеленогорске пусть и вовсе закроют сберкассу. Сошлются на ревизию. – Он представил себе, как перепугается его старая знакомая Зоя Петровна. – И запросите все патрульные милицейские группы, все посты и машины ГАИ – пусть немедленно сообщают о «Жигулях» с псковским номером ноль три девяносто девять. И чтобы никакой самодеятельности…

Корнилов слушал, как дежурный по городу отдавал четкие и лаконичные приказы, как повторяли их операторы у пультов, а сам все думал о том, почему бандиты поехали за город. Не ошибся ли он, предположив, что они хотят «брать» зеленогорскую сберкассу? А вдруг у Бугаева провал? И его просто-напросто увозят из города, чтобы где-нибудь разделаться с ним в глухом месте? Нет, тогда бы он не сидел за рулем, не смог бы подойти на переезде к дежурной. Псковские номера… Заранее приготовили! Ноль три девяносто девять. В сумме двадцать один. Счастливый номер. Вот тебе и счастливый номер – нагрянули, видать, к Бугаеву так, что он из дома и позвонить не смог!