Текст книги "Истребитель (СИ)"
Автор книги: Сергей Коротков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
• Аннотация:
«Истребитель» – первая часть романа-дилогии о «лихих» криминальных 90-х годах, о простом сибирском парне, волей случая втянутом в кровавые разборки местных авторитетов и тайные операции спецслужб.Сюжет книги частично основан на реальных событиях и документальных материалах. Некоторые персонажи и названия не более как совпадения с действительностью и плод авторского воображения. Книга написана в 1996-1997 гг., отредактирована в 2012 г.
Посвящается
Сергею Викторовичу Мартьянову,
моему тренеру и духовному
наставнику... ныне покойному...
'...Волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой'.
Крылов И.А.
Пролог
Двое грузных лысоватых мужчин мирно беседовали, удобно развалившись в креслах-раскладушках. Третий, более сухощавый и стройный, в одних купальных плавках и с электронными часами на крепких запястьях ритмично хлопал брезентом любимого спортивного снаряда. Широкое поле батута, туго натянутое специальными зажимами, сотрясалось от многочисленных падений и отталкиваний восьмидесятисемикилограммового тела. Человек выкидывал в воздухе разнообразные кувырки, сальто и пируэты, падал гирей вниз, чтобы снова вспорхнуть на десять метров над уровнем пола. Рядом, в огромном бассейне, хихикали две девушки, щупая друг друга под водой и изредка бросая взгляды на всех мужчин.
В зале кроме этих персон никого не было, а вот за дверью из красного дерева, в вестибюле и на улице под большими окнами находилось по охраннику в штатском.
Люди в креслах, попивая настоящее немецкое пиво, беседовали, рассматривая товарища-акробата.
– Игорь Иванович, дорогой, а что мы будем делать с Шуменским феноменом? – спросил один другого, покрытого густой порослью волос буквально во всех местах.
– А что там такое, напомни?
– Ну, судя по всему, заказные. Дело на мой взгляд, Игорь Иванович, очень тонкое! Действует какой-то спец, профессиональный киллер. Шесть местных из 'ДЕСЯТКИ' уже на том свете, а мы ничего не знаем о нём! Но, Игорь Иванович, вы же знаете: за нами не заржавеет! Только чуть-чуть нужна ваша помощь, дорогой!
– Так. А кто там из наших?
– Сейчас никого! Точнее, 'двойки' имеются, да Георгий Алексеевич недавно вернулся. Кое-что, думаю, он нам расскажет! А так...
– ...Что он там делал? – перебил собеседника Игорь Иванович, приобретая живой интерес к информации.
– Проездом. Летал на Дальний Восток, дело АО 'Сибирьтранс' в Красноярске принимал, на обратном пути задержался в Шумени, завязнув с этими 'десятниками' и неизвестным их устранителем.
– Письменный отчет есть?
– Ещё не готов, он только вчера вечером...
– ...Насколько я понимаю, дело не столь секретное, раз вы, Владимир Николаевич, не удосужились принять меры безопасности и не ускорили отчётность!? – говорящий отпил глоток свежего пива и взглянул на коллегу.
– О, нет, дорогой Игорь Иванович, на счёт этого не беспокойтесь! Не хватало, чтоб и у вас голова болела... – начал ёжиться в кресле 'Николаевич'.
– ...Значит, у вас она болит?!
– Да нет же, – начал надрываться на голосе 'Николаевич', – я вас уверяю, что всё в порядке. Уж по секрету вам скажу – кроме 'ваших' вся улица под наблюдением моих людей.
– Хорошо, хорошо, Владимир Николаевич, не кипятитесь! Из-за такого пустяка вы нервы себе треплете, – успокоил товарища Игорь Иванович, положив волосатую руку тому на плечо, – так что там про Георгия?
– Ой, вы знаете его! Он пока свою дочь не повидает, пока на любимом 'трамплине' не напрыгается – ни о чём говорить не хочет и не может.
– Ишь ты!
– Вы посмотрите на него! Каков?!
Человек, называемый Георгием Алексеевичем, исполняющий обязанности агентурного соглядатая и Ревизора, майор ФСБ Протонов, в очередной раз оттолкнулся от батута и ракетой взлетел вверх. Вдруг раздалось два хлопка заряженных петард, брезентовый простор дёрнулся и с громким дребезжавшим звуком исчез за одной из четырёх кромок массивной рамы. Тело бедняги с неприятным громким хрустом шлепнулось на мраморную плитку пола, причем удар пришелся на спину и затылок. Голова спецагента раскололась, вывалив в стороны кровавую кашу.
Двое наблюдавших за ним коллег вскочили с раскладушек, завизжали, как резаные девочки, затрещала пропеллером крутящаяся батутная растяжка.
– Бляха муха! – мгновенно оценил ситуацию побледневший Владимир Николаевич.
– Акробат хренов! – процедил сквозь зубы Игорь Иванович, играя желваками.
Наступила тишина, изредка нарушаемая всхлипыванием купальщиц.
Часть 1
Он был молод, мало чего видел в жизни и ничуть не отличался от миллионов других парней в своей стране. Он не очень понимал, что такое микропроцессор, имел смутное представление о структуре правительства и содержании Конституции РСФСР, не разбирался в устройстве двигателя обыкновенного 'жигулёнка', и вряд ли сумел завести даже этот примитивный автомобиль без ключа. Тем более, не умел вскрывать сейфы, железные двери и не отключил бы сигнализацию, если бы такое вдруг потребовалось. Единственное, чем он владел в совершенстве – это искусством САВАТ...
Ещё пару часов назад, узнав о гибели тренера, учителя и друга Сергея Викторовича, Никита захотел расквасить морду какому-нибудь фраеру, 'крутому', фирмачу или, как их называют сейчас, 'новому русскому'. 'Вроде бы не за что, но если б было за что – убил!' – думал он, ошарашенный трагическим известием, выглядывая среди редких прохожих такую жертву. Напарник по спаррингам Толя (друг Сергея Викторовича, работающий директором небольшой пиццерии около ДК) подробно рассказал о случившемся. Сам он узнал от коллег Сереги, а им можно было верить. Этот сильный удар похлеще нокаута явился для Никиты, до этого бывшего в отличном расположении духа.
'Ты же знаешь, он на ОПэГэшку работал!' – подытожил Толя, подпирая стенку. Да, это верно! Никита догадывался о такой работе тренера и про себя осуждал это! Но такая проблемка не отталкивала его от учителя – в остальном тот был настоящим мужиком и настоящим человеком. Не имея специального образования, с ростом под метр семьдесят и худощавыми данными, Сергей служил командиром в разведроте в Афганистане, получил ранения в лёгкое и голень, Красную Звезду и полдесятка медалей. После вывода войск устроился работать в школу учителем физкультуры, где его встретил в восьмом классе Никита.
С тех пор, как Сергей Викторович стал по вечерам вести каратэ, рукопашный бой, САВАТ, парень не вылезал из школьного спортзала. Он был лучшим учеником у бывшего 'афганца', так как и до этого занимался восточными единоборствами, но САВАТ – это было что-то! Парень буквально влюбился в эту французскую борьбу, бокс на ногах. Имея хорошую пластику и отличную растяжку, Никита не имел себе равных. Но тренер учил не фехтовать, не махать и не прыгать, а бить наверняка, точно, быстро, сильно. Уже учась на третьем курсе института, Никита продолжал занятия. Приходили и уходили новенькие, частенько бывали старенькие, но всегда присутствовал он, поклонник Сергея Викторовича и САВАТ. Отточенные мгновенные удары, выпады и взмахи, хорошая техника боя и автоматизм действий стали неотъемлемыми атрибутами в тренировочных спаррингах. Учитывая бойцовскую подготовку Никиты, его коронные приёмы ногами, Сергей начал обучать его ударам руками. Он показал основные приёмы и навыки разведчиков, бойцов спецподразделений бывшего КГБ и МВД, избранные комбинации ударников спецназа, ОМОНа и просто лучшие варианты уличной драки. Мозг Никиты жадно поглощал информацию, а послушное тело исполняло приказы.
'Ты хороший боец, – говорил Викторович, – тебе не обязательно иметь большие мускулы и огромный торс! Вот таким тычком двух фаланг руки можно сломать переносицу... а внутренней стороной кисти или большим пальцем вырубить противника на три и более минут. А так... легко сбить человека любой комплекции и уложить надолго, только удар должен наноситься именно в кадык вот этим местечком между большим и указательным пальцами. Так запросто выбить...'
Он показывал, учил, заставлял теребить манекенов и повергать напарников. Казалось, тренер натаскивает Никиту для чего-то особенного, ответственного, страшного...
Потом Никита случайно узнал о новой работе тренера. Оклада преподавателя тому явно не хватало, и он стал подрабатывать... рэкетом! Затем, вдруг, идет молва, что он состоит в должности начальника охраны и службы безопасности в соседней области, где-то в Серове или Ивделе, в одном АО. Тренировки становятся реже, короче, Сергей Викторович сдержанней и суше в отношениях с друзьями, Никитой, ссорится и разводится с женой, чаще пропадает в 'командировках'. А дальше...
...Два часа назад Толя поведал об обстоятельствах гибели Серёги. Его нашли в небольшом грязном озерце севернее Екатеринбурга. Экспертиза установила, что Викторовича сначала ударили железным предметом по затылку и почти одновременно ножом в бок. Многочисленные раны и ссадины, изуродованное тело говорили о жестокой борьбе с неизвестными. Напоследок выстрелили в сердце и утопили в уральском сточном водоеме. Больше ничего не нашли после 'толковища' – ни орудия убийства, ни следов, ни свидетелей. Кому-то он очень насолил, где-то очень перегнул палку!
В тяжких думах и воспоминаниях, в мрачных представлениях о картине убийства тренера Никита не заметил, как очутился возле входа кафе-бара и соседней танцплощадки, откуда доносился ритмичный дробовой гул ударников. Затуманенным взглядом он окинул рекламную вывеску и направился внутрь, навстречу Судьбе...
В проеме входа возвышался охранник – парень спортивного телосложения, лет на пять старше Никиты, в китайской клетчатой рубашке с закатанными рукавами и 'Левайсах'. На боку висела специальная короткая телоскопическая дубинка с пластиковым шариком на конце. Трёхдневная щетина на скуластом серьёзном лице, видимо, вызывала восторг у посетительниц, но не у Никиты. Он терпеть не мог всякую растительность на физиономии, тем более запущенную.
– Сколько? – тоном нереального завсегдатая спросил Никита, залезая рукой в карман джинсовой сорочки.
– Червонец, – таким же голосом ответил парень, невольно напрягая пресс и вчитываясь в глубокомысленные глаза пришедшего.
Никита ехидно хмыкнул, расплатился и направился в сторону туалета. Там, справив малую нужду, он долго стоял возле раковины с бурлящим водоворотом и шумящим краном, изучал себя в зеркале и придумывал дальнейшие действия. Мысли не утешали его: хотелось вдрызг напиться, наплевав на всякие табу, да подцепить девчонку какую-нибудь, чтоб хоть потанцевать под грохот 'культурбит'.
Наконец, придя к окончательному решению, Никита выключил кран, вытер о носовой платок ладони (предметами гигиены в общественных местах он избегал пользоваться, да таковых и не было) и развернулся идти, как уткнулся в человека. Парнишка лет восемнадцати, худой от рождения, и более тощий в кожаной маломерке с кучей заклёпок, в дерматиновой перчатке на правой руке 'а ля хэви метал', где вместо козынков торчат алюминиевые шипы, а запястье стянуто блестящей железной скобой, хрипло пробурчал:
– Земляк, закурим?
– Как? – сморщился в лёгкой иронии Никита.
– Наша 'А' есть? – проскрипел парень.
– Нашей 'А' нет, и была бы вдруг да не для тебя чувачок!
– А...если подумать? – с ноткой возрастающей злости спросил поклонник 'хэви метала', сжимая шипованный кулак.
– Братан, я устал! – сказал Никита, не удосуживаясь принять стойку уличного бойца. Он молниеносно выкинул кулак, пробив парню 'дыхалку'. Тот загнулся и взорвался оглушительным кашлем, а Никита легкой, едва заметной подсечкой помог ему опуститься на грязный кафель.
– Наверное, я очень груб и дерзок, но, пожалуйста, не проси у меня больше ничего! Я все-равно не дам, – четко проговорил он, вспомнив фразы голливудских киногероев.
Затем вальяжной, расслабленной походкой он направился к выходу. Около туалета то ли его, то ли своего дружка поджидали двое. По манере поведения и одежде они ничем не уступали первому.
Никита сразу 'загрузил' их, не спеша проходя мимо и тем самым взяв инициативу в свои руки:
– Братва, там вашему другу плохо! Рвёт его.
Ошарашенные наркоманы кинулись внутрь 'сортировальни', а Никита подмигнул брюнетке, кого-то ожидающей возле танцзала, и жестом головы показал на кафе-бар. Ответа на мимику не последовало, и он, ничуть не унывая, один прошел в открытые двери 'харчевни'. Забегаловка была так себе, обслуживание тоже, а выпивка и хавчик чуть получше. Полутемный с редкими неоновыми фонариками зал в сто сорок квадратов не отличался новшествами и многообразием мебели и оформления. Такое Никита видел в десятке других ресторанчиков и кафе-баров, разве что помещение разделялось на две части невысокой ступенью. Одна половинка зала состояла из нескольких отдельных кабинок, сделанных из темного оргстекла в форме букв 'П'. Напротив этой 'гребенки' расположилась стойка с засыпающим барменом и разномастной стенкой стеклопосуды, заполненной алкоголем. Освещение этой части кафе-бара было столь интимным из-за нескольких красных бра, что Никита невольно потянулся туда.
Но на ступени, разделяющей фешенебельный холл и простолюдинский зал, его встретил долговязый официант.
– Молодой человек, туда нельзя!
– Ты как тот врач, который не пустил меня в инфекционное отделение к другу! – улыбнулся Никита.
– Может быть, но пройдите лучше вон за тот столик, – голосом запрограммированного Робокопа молвил официант.
– Ладно, кончай указывать, я пришел отдохнуть, посидеть, подумать и сам знаю, куда приземлиться! – понимал, что десятки глаз смотрят на него, Никита, тем не менее, достал пятидолларовую долларовую купюру и сунул в накрахмаленный карман долговязому. Тот сейчас же уплыл в сторону, жестом приглашая наверх.
Никита занял одну из кабинок, развалившись на массивном мягком стуле. Он окинул взглядом три таких же, полированный пластик столика, японский гобелен с хрусталинкой бра над ним и стал ждать меню.
– Алка, отнесешь заказ парнишке в третью, да раскрути его на капусту! У него, по ходу, баксы есть, если не чморик, который вшивую стипендию обменял в валютном, – приказал Хубба девушке в красно-белой униформе официантки. Он внимательно разглядывал Никиту из-за столика и самого бара, не переставая мять в мускулистой руке эспандер. Огромные челюсти местного вышибалы усердно месили жвачку, и в такт жеванию плавал на гладковыбритой левой скуле двухгодичный шрам.
– Ладно, – бойко бросила Алла, радуясь своей мизерной доле с предстоящего, очередного дельца, финалом которого станет шмон этого русого парня в третьей кабинке.
Она шагала к нему с подносом, наполненным не столько кучей жратвы, как это заказывают многие здесь, сколько изысканными закусками: икра, балычок, спинка, сервелат и зелень, порция 'Наполеона' да минералка. Для студента это очень шикарно, а в том, что он студентик, Алка не сомневалась.
Намеренно чётко завиляв задом, хотя лучше сказать попкой, так как её пятая точка была изумительна, она подошла к Никите, отметив его изучающий взгляд. Глаза его горели недобрым огнём, но лицо оставалось серьезным и чем-то озадаченным.
– Ваш заказ, пожалуйста! – ласково произнесла Алла, выставляя еду на столик и грациозно изогнувшись.
– Спасибо, милая! – Никита отложил меню, до этого раскрытое перед ним и заметил ожидание на симпатичной мордашке официантки. – Чё, оплата щас?
Он вынул из кармана портмоне, которое хотя и выглядело туго набитым, но содержало больше разных записок и визиток, чем денег, и покрутил им в воздухе.
– Не сейчас, потом, – остановила его Алла, двусмысленно подмигнув, – что-нибудь желаете?
Тогда Никита решил идти напролом:
– Я бы одно блюдо заказал, – Никита шепнул что-то французское.
– О, это по спецобслуживанию! – не растерялась официантка, но густо покраснела. – Сейчас мне нельзя, а потом, как закончишь...
– Когда я закончу, мне уже не надо будет такого блюда, – улыбнулся Никита, принимаясь за трапезу, и добавил, – я шучу. Иди, спроси у своего босса, разрешит он тебе или нет!
Алла гуще покраснела, чего не случалось даже тогда когда она первый раз делала то, что просил парень. Она фыркнула, но ругательство застряло в горле, развернулась на коротких каблучках и пошла докладывать Хуббе.
Бармен, от зоркого взгляда которого никогда не ускользало ничего подобного, усмехнулся: парень обречён. Ему дадут доужинать, выйти на улицу, а уж там Витяй с Боксером обуют его, как щенка. Да звездюлей вставят. 'А портмонуха у него толстовата... даже чересчур!' – подумал он, почесав на щеке пробивающуюся щетину, не догадываясь, что через какие-то семь-восемь минут будет лежать своим красивым личиком в луже крови и разносортного алкоголя...
...Опрокинув рюмку бренди в рот, Никита сунул туда же веточку петрушки и лепесток балыка, а в следующую секунду заметил в кафе-баре новых посетителей.
Трое вошедших обратили на себя внимание пары десятков глаз. Первые двое парней внушительных размеров, в драповых коротких курточках и 'адиковских' штанах, развязно подрулили к вышибале, а третий, в котором Никита узнал знакомого по туалету металлиста, кривлялся и что-то бормотал. Сразу видно: парень только что принял дозу, а теперь приставал к одному из двух верзил, подергивая того за рукав куртки. Увалень спортивно-рэкетного вида не обращал на Гемороя внимания, а глазами раздевал Алку, принимавшую плату у одного из клиентов. Дружок его, Бык, еле слышно переговаривался с Хуббой, безмятежно раскинувшимся на стуле.
Никита, естественно, не знал ни Хуббу, ни двух других – Быка и Боксера, мирно обсуждавших что-то, он видел наркомана в 'коже' и уже предчувствовал, что сейчас будет. И как всегда, мозг тотчас начал анализировать ситуацию. Тело готовилось к схватке – то расслаблялось, то наливалось напряжением и силой. Нужно было чувствовать каждую его часть, точку, клеточку. Глаза шарили в поиске вспомогательных предметов. Короче, организм проводил привычную аутотренинговую подготовку, медитацию, какую обычно делал все прошлые разы.
Никита, заметив крошки на вельветовых джинсах, смахнул их ладонью, окинул оценивающим взглядом туфли – 'трайлеры' с глубоким протектором – лёгкие (не под стать своему чудовищному виду и 44-му размеру), крепкие, удобные.
Интуиция, всегда помогавшая ему, не подвела и здесь. Опознание его наркоманом было отмечено громким вскриком и отборным матом, огласившим помещение забегаловки.
– Мля буду! Это ведь он, – кинул парень своим дружкам и неровной походкой направился в сторону Никиты, – ага, вот ты где, курва, а я тебя в танцзале ищу!
Бык и Боксер медленно последовали за своей 'шохой' с напутствиями:
– Геморой, дай пацану похавать!
– Давай, дрищ, накорми его!
Никита мысленно отметил их высказывания, оценил тревожную ситуацию и понял, что ему делать. Все в обоих залах – и гости, и Хубба, невозмутимо восседавший в прежней позе, испуганная Алка и ухмыляющийся бармен, обслуга кафе-бара – все затаили дыхание в ожидании развязки, которая не заставила себя долго ждать.
Геморой приблизился к кабинке своего ненавистного врага, сверля его гневным взглядом, рявкнул что-то вроде: 'Сидит, придурок, ест спокойно! Лох гавённый!' В следующий момент он чуть развернулся к товарищам корпусом, как бы дав им возможность созерцать дальнейшее, а рукой, пестрящей наколками, ухватил бутылку минералки и, широко размахнувшись, двинул ею по голове обидчика.
Но всего доля секунды понадобилось Никите, чтобы уклониться, и стеклянное оружие разлетелось вдребезги о высокую спинку стула: секунда – отодвинулся стул, а мощный полуботинок сильно ушиб нападающему колено, затем Никита, руками сделав легкий упор в столик, с наклона боковым ударом ногой в голову отправил Гемороя в сокрушительный зрелищный полет. Наркоман мешком рухнул на ближний столик, разметав посуду, закуски и влюбленную парочку, поспешившую мигом убраться подальше. Тело его немного прокатилось по пластиковому покрытию и, окутанное турецкой скатертью, исчезло за столом.
Молчание длилось буквально полминуты.
– Звиздец тебе! – разорвал тишину Бык и кинулся на стоящего возле своей кабинки Никиту. В его секундном выпаде сквозила давнишняя, но тщательная подготовка самбиста или дзюдоиста, опыт борцовых поединков и недюжинная сила. Вот только зря он решил нанести не свой, не родной, слегка заученный удар ногой, в каратэ называемый 'маваши'.
Никита стремительным блок-ударом ноги из САВАТ в воздухе опередил соперника, остановил, поразил кость голени и сразу, присев и развернувшись юлой, провел подсечку. Бык жестко и тяжело грохнулся на пол, головой стукнувшись о стул. Тут же его сменил Боксер, ловко и профессионально из стойки нанося правой крюк, но более ловкий и мгновенный удар 'Трайлером' в полусогнутую руку выбил её из плечевого сустава, а следующим ударом правой ноги в левое ухо Никита поверг противника в нокаут.
Всё произошло так быстро, что никто даже не заметил технично выполненных приёмов САВАТ, только глухие удары и громкие падения тел. Опять в заведении повисла гробовая тишина. Даже бармен за стойкой застыл с аудиокассетой в протянутой к музыкальному центру руке. Никита, выдохнув и поправляя рубашку, подошел к бару.
– Налей, дружок, чего-нибудь! – попросил он, игнорируя бармена взглядом и рассматривая зал с окаменевшими людьми.
Но вот где-то рядом раздалось:
– Земляк, ты чё буянишь?
Поднялся во весь двухметровый рост Хубба и, разведя руки в как бы недоумённом жесте, стал приближаться к парню. Никита, вздрогнув, повернулся лицом к новому нападающему (сомнений в том, что здоровяк сейчас атакует, не было) и уже напрягся в преддверии приёма.
Но тут один из секторов зрачка уловил в стеклянном покрытии массивного миксера нехорошее отражение – нападение сзади, чуть справа. Никита, вскидывая в блоке руку, оглянулся. И одновременно негласный помощник правопорядка за стойкой нанёс удар бутылкой, метясь в затылок парню. Никита захватил сцепом предплечье бармена, но вылетевшая из ослабленной руки бутыль 'Довгани' больно шмякнула по шее, упала и расплылась лужей водки и кучей осколков рядом с бессознательным Гемороем.
Рывок – и бармен до смерти напуганный и бледный вылез на стойку, короткий прямой – и губы, зубы, челюсть чвякнули и брызнули кровью. Толчок, разворот на сто восемьдесят – и ударом стопы в нос бедняга отправился в грохочущее падение на полки с напитками. Обратный разворот, отскок с блокировкой – и ботинок вышибалы вбился в стойку бара с убийственной силой, но пустой и роковой.
Никита левой голенью тотчас зацепил ударную ногу атакующего, зажим, резкий поворот, и рифленая подошва 'Трайлера' попала в шейные позвонки. Хубба глухо ойкнул, отшатнулся и слизняком сполз на пол, рядом с Быком и опрокинутой мебелью.
Зал, встретившись взглядом с 'крутым' парнем, врассыпную устремился к выходу. Алка, ахая и причитая, попятилась за служебную дверь, официант тоже куда-то слинял, а из второй кабинки, выпучив глаза, выглядывали двое кавказцев и блондинка в мини.
Никита, избегая дальнейшего, ненужного ему фотографирования, поспешно засеменил к служебному выходу, оттолкнул заохавшую от страха Аллу, пробежал коридор, подсобку и вскоре очутился на свежем воздухе.
'Теперь бы не мешало расслабиться по настоящему, – думал Никита, аршинными шагами меряя тротуар, – камень с души снять!' А сделать это могла лучше всех Татьяна. Поэтому парень и следовал в сторону ее дома.
Вообще-то настоящих подружек у него было немало. Ну и, естественно, Татьяна, с которой через полмесяца будет зарегистрирован брак. Её Никита любил. Обожал. Познакомились они в институте, при поступлении. Потом оказалось, что они в одной группе, оба метят в буровики. Значения тогда большого друг другу не придали, потому и сблизились только через пару лет. Никита уже прошел огонь, воду и медные трубы, гусь был тот, да и Таня испытала до него прелести интима.
Но здесь было что-то необычное, отличное от остальных его похождений. Все подруги, встречи и увлечения отодвинулись на второй план, а главенствующее положение заняла эта невысокая, хрупкая, слегка веснушчатая девушка с огромными зелёными глазищами и светлыми густыми волосами.
Как всё началось, никто не помнит. Первые поцелуи, свидания, гуляния на свежем воздухе. Но нужно отметить, в постели они оказались не сразу, что для бабника Никиты и испробовавшей вкус первой близости Татьяны явилось неожиданным. Но зато что началось после! Два жаждующих, оголодавших, ненасытных мёртвой хваткой вцепились друг друга и овладевали телами с бешеной страстью. И, тем не менее, оставалось место для платонической любви, как бы из приличия, по крайней мере, со стороны Тани.
И вот уже скоро, в ноябре, они должны были обвенчаться – молодые, счастливые, жизнерадостные пятикурсники, выбиравшие для будущей профессии необычную, но по-сибирски настоящую специальность. Зачем Татьяне нужно стало такое спецобразование, было непонятно, да и Никита чувствовал, что на Север уже не поедет, бурить и добывать стране нефть и газ тоже не будет. Пока у него есть планы, есть отличный шанс заработать деньги, и есть интерес. И пусть это для всех Тайна, но один Никита знал, что это и есть его Призвание. Страшное, рисковое, может быть нехорошее, но сейчас именно в нём он видел смысл жизни. И именно этим должен будет заняться он – будущий киллер экстра-класса, Топорков Никита Сергеевич.
Разметав полчаса назад в 'харчевне' нескольких кентов, направляясь заниматься сексом, Никита рассуждал о своих намерениях, строил смутные планы, сопоставлял их с ночными сновидениями.
Последние месяцы его обуревало желание стать профессиональным киллером, убийцей по заказу, ликвидатором. Эта сумасшедшая мысль нежданно-негаданно зародилась, постепенно разрослась до масштабов осуществления не во снах, а наяву, и теперь полностью овладела человеческим разумом.
Никита чувствовал, что тело не слушается его, мозг сопротивляется, душа рвётся. Наверное, так люди становятся маньяками, ворами и самоубийцами.
Если раньше молодой мозг впитывал бесконечный Развал, социальные Неурядицы, политический и нравственный Крах, военные перевороты, терроризм, Чечню, обострение криминальной ситуации, беспредел в магазинах, на улицах, в стране и при этом сочувственные взгляды Запада, то сейчас, после убийства идеала, кумира, учителя, после очередного столкновения лицом к лицу с 'элементами беспредельщины' он не выдержал.
Что он может сделать с этим Миром один – дилетант, простой молодой русский парень? Никита не знал, но то, что он возьмётся за Великую Чистку, это было без сомнений! И чем бы ему ЭТО ни грозило!
С такими мыслями парень очутился возле старой серой 'хрущевки' Татьяны. Теперь, предчувствуя всеми клеточками организма надвигающееся наслаждение, Никита ускорил шаг и улыбнулся, увидев знакомые окна. Воспалённый мозг сразу притих и сдался под мощными сигналами другого, более властного и всемогущего голоса, звучащего из иной части тела.
Она намеренно торопила себя, услыхав звонок, вытерпела горячий поцелуй, сдержалась, когда в комнате, обнимая, шепнул: 'Милая, я соскучился!', но только он крепко стиснул её в объятиях и жарко дыхнул в ушко, как она взорвалась любовью и ласками. Её проворные пальчики ловко освободили тело от одежды, поцелуи участились, усилились до покусывания, изящные руки, словно ожившие лианы, опутывали плечи, шею, руки и спину. Никита прижал одну руку к её лобку, а другой пощипывал соски маленьких грудей. Татьяна томно вздохнула, затем откинулась на мягкий подлокотник дивана, обеими руками обняв Никиту. Постепенно она придвинулась к любимому и уселась теплыми ягодицами на его бедра. Никита уже понял какую позу она хочет принять для прелюдии, поэтому полностью поддался ей. С жадностью голодного зверя он накинулся на ее груди. Великолепные острые сосочки налились кровью, опухли и онемели, но Никита знал, чего они в этот момент хотят. Его пальцы стали тискать и мять эти бугорки Венеры так, что Таня застонала, а потом зарычала, извиваясь всем телом. Сменив руки на губы, язычок и опять обратно на руки, парень не забывал и про остальное.
Его указательный палец задел её сокровенное место. Никита всё больше возбуждался и воспламенял девушку, хотя видел, что она уже дошла до кондиции. Таня настойчиво пыталась оседлать его, особенно после вампирских поцелуев. И вот, исхитрившись, приподнялась и с криком боли и радости насадила себя на мужскую плоть. Никита ощутил, как по её телу пробежали волны, и кожа покрылась россыпью мурашек. Захотелось тут же закончить, но он с трудом сдержал себя, облизнув высохшие губы и переводя дыхание. Несколько секунд оба неподвижно сидели, чувствуя друг друга внутри и снаружи. Казалось, они растворились и смешались.
Но вот они отдохнули и, словно опомнившись, бросились в атаку! Это была долгая, жестокая битва! Это была некая бойня! Таня рыдала и кричала, когда он за ягодицы приподнимал стройное, лёгкое тело и с силой опускал обратно, вдавливая в себя. Она блаженно стонала и, захлёбываясь, дышала, если Никита ёрзал своими бедрами по круговой, а в это время чуть ли не полностью заглатывал груди, набивая рот розовой нежной плотью. И, наконец, девчонка буквально завизжала от восторга, как только Никита взорвался. Оба тела забились в судорожной агонии, ногти впились в спины.
Никита стойко переносил боль от недлинных, но остреньких ноготков, бороздивших кожу онемевшего тела. Так не хотелось выходить из соития, поэтому влюбленные долго сидели, тяжело дыша и крепко обнявшись. Их потные стройные фигуры слились и изредка вздрагивали – так накалились. И тут оба повалились на измятое покрывало и позволили себе наконец-то расслабиться вдоволь. Таня мгновенно заснула, сладко улыбаясь, а Никита, борясь с усталостью, отдался воспоминаниям...
Никите тогда неслыханно повезло. Он работал охранником в крупнейшем нефтяном концерне, в самом главке – колоссальном (по Шуменским меркам), четырнадцатиэтажном красивом здании. Красивом – от обилия зернистого гранита, зеленоватого мрамора, солнцезащитного стекла и суперсовременного дизайна. Идеальные цветочные клумбы и газоны, хорошо ухоженные и пестрящие разнообразием флоры, упрятанные в ровных рядах декоративных кустов скамейки, огромное шикарное крыльцо манили по вечерам прохожих и любовные парочки. Здесь же частенько по объявлениям шуменских газеток назначали свидания и встречи типа 'одинокие'. Интерьер и отделка внутренностей этого сооружения изумляли и восхищали не меньше внешнего вида.
Смена Никиты состояла из таких же простых и обыкновенных парней – двух мужиков тридцати лет от роду и его двадцатидвухлетнего сверстника Игоря. Никита был старшим смены, и вся ответственность лежала на нем. Он ничем не выделялся среди напарников – такой же худощавый, стеснительный на вид, но только он знал, что при своих ярковыраженных трицепсах, жилистых ногах и способностях рукопашного бойца мог быстро и легко завалить любого из них, а то и всех сразу. Но вел себя Никита так, что никто и не догадывался о его скрытом таланте, мастерстве.
