Текст книги "Истребитель (СИ)"
Автор книги: Сергей Коротков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Кончив до онемения в коленях, Юра бросил равнодушный усталый взгляд на шалаву, скрюченную в позе сломанной березы, и, затянув резинку 'адидасок', покинул спальню. Сейчас же на его место побежал на 'автопилоте' Хлызда, хотя знал, что с потенцией у него не все в порядке.
Дождавшись финала прелюдии Тараса, Бяшенцев поманил того из кухни пальцем. Молодой парень годом старше Юры напился из кувшина кипяченой воды, что-то шепнул подружке, распластавшейся на обеденном столе и ничем не отличавшейся от двух шлюх, приглашенных на вечеринку. Только он вышел из кухни, Юрик взял его за плечо, зазывая курить. Оба удалились в коридор, заставленный тумбой, холодильником, инструментами, старым велосипедом и связкой штакетника для садового участка. Закурили, отрешенно посасывая 'Бонд'.
– Ты о чем-то хотел поговорить со мной? – начал Бяшенцев.
– Вообще-то, да, – кивнул Тарас, внутренне собравшись.
– Ну.
– Это... работёнка есть. Для твоих рук и головы. Восемьсот колов за день. Риск есть, но...
– Что нужно делать? – перебил дружка Юра, приобретая деловой тон и загордившись от комплимента. В технике он и правда, разбирался классно.
– Надо только вскрыть по наводке машину, да отогнать её в условленное место, заказчику!
– Значит, угонять тачки?!
Тарас не понятно от чего закашлялся, подставляя собеседнику спину, но так и не дождался хлопков по ней.
– Ну, можно и так сказать.
– А ты, значит, посредником будешь? – с полуусмешкой спросил Бяшенцев.
– Скажем, так!
Юра долго что-то обдумывал, прикидывал, Тарас выжидающе наблюдал за его мимикой через отражение зеркала, висящего напротив. Бяшенцев почти согласился, но в душе что-то сопротивлялось, зудело. Конечно же, о деталях работы и оплаты он еще узнает поточнее, но голосовые связки уже соскочили с места:
– Ладно, я согласен!
– Ну и отлично! – Тарас облегченно вздохнул и чтобы рассеять внимание дружка, снова нарочно закашлялся.
Пообещав на следующий день позвонить Юре, Тарас пропал на целую неделю. Но спустя восемь долгих дней, когда Бяшенцев уже отчаялся заработать хотя бы часть суммы на голубую мечту 'сузуки', раздался звонок.
– Юрик, потерял? Привет! Приезжай сегодня в семь вечера к 'Прометею'. Я тебя встречу. И это... возьми все необходимое... ну ты понял?!
Полседьмого Бяшенцев уже обкуривал в ожидании Тараса театральную афишу у бокового входа в гостиницу. Этот болван появился только в четверть восьмого, да не один, а с краснолицым, потным альбиносом в 'Монтанах' и белоснежной, как башка, ветровке.
– Извини, задержались, – Тарас постоянно оглядывался и не вынимал руку из болоневой куртки, – это Витек, будете работать вместе!
И хотя 'Витьку' можно было добавлять приставку 'дядя', Юрик крепко пожал ему руку. Так состоялось их роковое знакомство...
...В этот же вечер, чуть стемнело, Бяшенцев с новым товарищем отправился на задание. В обязанности напарника входили только наводка на автожертву и 'шухерство'.
Виктор указывал различными жестами на машину (это были, как правило 'семёрки', 'пятидверные 'нивы', '99-ые', иногда 'восьмёрки' и 'ГАЗ-31029'), занимал вахту на 'стрёме', а Юра за две-пять минут выполнял свою работу.
В зависимости от типа и марки установленной сигнализации, степени защищенности автомобиля, наличия прохожих и густоты сумерек уходило соответственное количество рабочих секунд. Ловко, будто занимался этим всю жизнь, Юра Бяшенцев вскрывал тачки, заводил их специальными пластинчатыми шпильками и отгонял в заранее намеченное место. Там его ждали Тарас и 'заказчик' (последний обычно был подставным лицом, а настоящие заказчики не рисковали и находились в безопасном месте). Происходила мгновенная доплата Тарасу, так как аванс выдавался ранее, и посредник уезжал прятать машину. А Тарас и Юрик садились в личную 'шестёрку' первого, делили 'бабки' и расставались. Белобрысый Витек тоже вскоре получал свою долю.
И все-то шло 'тип-топ', но на восьмой тачке 'ГАЗ-24-10' предусмотрительным хозяином была установлена система безопасности и оповещения 'Поиск-88'. Новейшая по тем временам радиоэлектронная защита дала возможность оперативникам получить сигнал и выследить угонщика. Взяли их на автостоянке ж/д вокзала.
Скрюченный, ослабевший от боли в суставах заломленных рук, Юра Бяшенцев был крайне удивлен и испуган от всего происходящего: неожиданный, стремительный, силовой захват группы быстрого реагирования, мелькнувший в руке Тараса пистолет, выстрелы, страшные крики ментов, нервное потрясение, внезапная опустошенность в душе. Все навалилось тяжелым камнем! Затем допросы, суд, приговор – и невыносимое бремя зоновской жизни...
...Козик же занимался более серьезным и солидным в криминальной среде делом. После нескольких межрайонных и республиканских соревнований по кикбоксингу Игорь победил в финале соперника из Харькова и получил титул чемпиона Украины. Но дальнейшая жизнь вне тренировок ничуть не радовала его: больная мать хирела на глазах; младшая сеструха забеременила неизвестно от кого, а старшая укатила 'лимитой' в Ленинград; денег на питание не существовало – спасало то, что продавали одну за другой вещи из квартиры, да получал 'подъемные' за спорт Игорь. Короче, перспективы на будущее, как говорится, рисовались черным и завязывались в серый узелок. Поэтому и заставила нужда бросить бедствующую семью и отправиться на заработки в Россию.
Капитально Козик обосновался только в Шумени спустя три года бесплодных поисков 'золотого дна'. Полумиллионный сибирский газонефтяной центр показался молодому бойцу доходным местечком, особенно шуменская Система. Ну, куда можно податься профессиональному спортсмену в наше время, куда деть свои мышцы и способности? Только сюда, в подобные структуры!
Козик прочно обосновался в бригаде Заречья, пройдя работу телохранителя, гладиатора, номера Первого в ударном звене Зареченской Системы, а затем бригадира всей группировки.
Когда к власти пришли демократы, а коммунисты нехотя оставляли свои насиженные за 70 лет теплые местечки, в Шумени проездом оказался Ванпилов. Тайные собрания, сговоры, делишки.
Тогда-то 'Тайсон', как его прозвали в шуменской мафии, и имел место встретиться с Ванпиловым.
Нельзя сказать, что прокоммунистические с долей неонацизма пропаганды увлекли двадцатишестилетнего бойца, но сотрудником подпольного комитета Козик стал. Внегласным. А вот официально зачислили его номером 'XL' (как одежный!) в отряд боевиков, находящихся на попечении РКП Ванпилова. Самого лидера этой пока еще нелегальной партии Козик больше не видел, и это было незачем! А необходимую подготовку проходил исправно, обучение убивать не на ринге, а в любом другом месте давалось спортсмену легко, без задоринки. Платили хорошо, хотя финансовых недостатков Тайсон итак не ощущал – Зареченская прибыль ставшей уже родной бригады приносила лакомый кусочек. Остальное шло в 'общак'.
Просто захотел повоевать, пострелять, поубивать (мало будто умирало в Шумени людей насильственным путем!). Да и подготовка на уровне спецназа в дальнейшем не помешает! А к чему их натаскивали, ясно понятно, к возможным межпартийным стычкам, переворотам, конфликтам! Как говорят сейчас, к вероятной гражданской войне. Чтоб была за душой РКП сильная, мобильная, маленькая армия, чуть чего поддержавшая в трудную минуту.
База для обучения и дислоцирования боевиков РКП, конечно, находилась в строгой секретности и овеяна была страшной тайной. Случайные свидетели всегда умирали, но не всегда якобы в результате несчастного случая. Обслуживающий спецподразделение персонал составляли избранные, перепроверенные и доверенные. Мало, кто знал о базе РКП. Но лучше бы было, если бы никто не знал!..
Эта территория располагалась в Восточной Сибири, у истоков Подкаменной Тунгуски, в трехстах километрах от поселка Бурный – самого ближнего населенного пункта. Связь с базой осуществлялась только через вертушки, зимник и рацию. Другими иными путями добраться до места равнялось смерти, минимум сумасшествию.
Вот что представилось как-то однажды осенью 93-его охотнику-промысловику Ургену Васину, тунгусу из Северо-Енисейского кочевья, случайно напоровшемуся на спецполигон анпиловцев.
За ужасающими чёрно-зелёными лапами ельника стало вдруг светлей и просторней. Осиновый колок, сменивший хвойную чащобу, пестрел жёлтым, оранжевым, красным и бледно-зеленоватым колоритом осени. Весело журчал холодный ручей, запакованный незримыми сокровищами золота, вольфрама, платины, граната, магнетита и окатышами разноцветной яшмы. Вода – жгуче-ледяная, чистейшая, кристально-переливающаяся на минипорогах, была безжизненной (ни тайменя, ни хариуса), как и открытая взору тунгуса местность.
Казалось, ни души, ни звука, ни запаха.
Да нет, был запах – горелой стружки и тлевших листьев, слышались голоса, урчание мотора, лязг техники, скрипела на ветру сорокаметровая буровая вышка, оборудованная под наблюдательно-сторожевую и снабженная треногой 'ДШК'.
На ближнем за вышкой плане, на кое-где нагроможденных валунах, на привозном песке, на буреломе поваленных сосен, в искусственном водоеме, на грузовике, в окопах – везде шла ожесточенная рукопашная схватка. Люди в летнем камуфляже бились с противником в серой униформе.
Почти бесшумно, иногда с матом и воплем, 'гасили' они друг друга ногами, руками, головами, использовали подручный инструмент – камни, песок и воду, куски ткани и веревок. Проигрывали или сдавались только в случае потери сознания или явной физической недееспособности. Как эти озверевшие напарники уживались в свободное время, на отдыхе, в бараках, сказать было трудно!
Чуть в стороне, в деревянно-тряпичные манекены группа боевиков метала предметы, опасные для жизни и здоровья нормального человека: начиная с заточенных монет и иголок по возрастающей до булавок, дротиков и топоров. Одинаково страшно входили в чучела звездочка и ломик, бумеранг и монтировка, самодельная крестовина и бляха армейского ремня. А рядом, в импровизированном тире, на открытом воздухе пели и визжали стрелы, гарпуны, иглы пружинных устройств, разнокалиберные пули бесшумных автоматов и винтовок.
Дальше, за оврагом с естественно-искусственным полигоном, тренировалось в управлении и вождении техникой другое отделение наемников. Как в битве под Прохоровкой сходились мотоциклы, багги, 'нивы' и УАЗы, ЗИЛки и 'УРАЛы', вездеходы и БэТээРы. Взлетали, буксовали, переворачивались, бились друг о друга.
А через час рядом, на соседнем участке, будут грохотать, трещать, стучать и тарахтеть отечественные и диковинные импортные гранаты, взрывчатки, фугасы, огнеметы, автоматные и пистолетные стволы, подствольники, многоствольное и многозарядное оружие, ручные 'Иглы', 'Бури', 'Шквалы', 'Шмели', 'Радуги', 'Пламя', 'Смерчи', ПРУ, РГД, 'базуки', 'витюши' и другие опасные для жизни огнестрельные средства. Свистели, чихали, охали и лупили в белый свет, как в копеечку.
Местность постепенно приобретала унылый и угрюмый вид сцены падения Тунгусского метеорита (или инопланетян?!). Природа вокруг чахла и угасала. Животный мир, еще не сдохший ранее, поспешно ретировался, избегал мора, но навсегда приобретая вирус фобии.
Урген Васин сглотнул, облизнул высохшим языком онемевшие, заскорузлые губы, выдохнул застоявшийся воздух, и, осознав ситуацию, поспешил удалиться в противоположном направлении. Тунгус стал единственным немым свидетелем существования военно-тренировочной базы-полигона боевой части Российской коммунистической партии. Немым, но живым!..
...И сейчас Тайсон возвращался в Шумень с этой базы после очередных учений и повышения квалификации с целью проверки деятельности своей группировки, устранения соседа – конкурента и с мыслью о шикарной сауне 'Три медведя' с комфортом во всех отношениях.
Подумалось, правда, почему именно он это должен сделать! 'Эдисон' ему пока не мешал, не наглел, даже был не в тягость. Но сходка решила так – значит будет так. Приговоры Мохнатого не обсуждаются, да и других 'авторов' тоже! Москву Козик уважал! О Москве он мечтал! Подумал – и перестал. Скорей бы в баньку! Тёлок!..
...Мимо плыли за окном поезда сибирская дремучая тайга, черные, освободившиеся от снега, поля, деревни и села. Стучали колеса, и жалобно стонала по радио Таня Буланова...
Каким представляется приезжему гостю город Шумень? Кто был когда-нибудь в Сибири, тот знает, как похожи между собой города от Урала до Дальнего Востока. Вытянутая восьмикилометровая жилая зона с нагромождением в большинстве своем безвкусной архитектуры, простых серых микрорайонов и уймы полузагаженных, чадящих, промышленных предприятий. Кстати фраза 'Шумень – столица деревень' тоже очень уместна для данного города. Большие и малые полутатарские, полуубогие деревни и села облепили центр, как мухи – известную штуку. Город нефти и газа, рыбы и леса имел по стране одно из самых высоких рейтинговых мест по заработной плате на душу населения, одно из низких положительных – по загрязнению атмосферы и среднее по раскрытию преступлений.
К последнему моменту относится все – сами совершаемые преступления, их расследование, результаты. За последние пять лет количество убийств, например, возросло в два с половиной раза и особую сложность представляли и представляют заказные.
Так, в один из солнечных апрельских понедельников, в Шумени прошла пресс-конференция прокурора Шуменской области. Встреча посвящалась самой злободневной проблеме борьбы с преступностью – заказным убийствам.
Факты не утешали: за пятьдесят лет существования областной прокуратуры нераскрытыми остались 390 убийств. А уже в этом, 1996-году, за три с половиной месяца их около двадцати – ровно одна восьмая от всех зарегистрированных.
И вот сейчас, буквально через три дня, к ним должен был присоединиться еще десяток новых с исполнителем-дилетантом Топорковым Никитой Сергеевичем и одно с ликвидатором 'Тайсоном'. Выбор исчезнуть с лица земли пал на 'ДЕСЯТКУ' и молодого предпринимателя, 'держателя акций' Антипинской группировки и всей Юго-Восточной части Шумени, еврея 'Эдисона', по паспорту Онищенко Эдуарда Исаковича.
И 'чёрный список' на этом далеко не кончался!
Ровно в десять утра Никита заметил из временного наблюдательного пункта, устроенного около зоомагазина, у рынка, постороннего человека, действовавшего против всех его правил и планов. Около высотного здания с неоновым табло 'Шуменский кредит' пару раз 'засветился' крепкий, бритый под 'теннис' парень лет тридцати, в замшевой 'ковбойке' и синих джинсах. Третье его появление вызвало у Никиты уже пристальное внимание. Бегающий, фотографирующий взгляд, сноровка, жесты и телодвижения – все говорило о самом незнакомце и его намерениях.
У Никиты аж холодок пробежал по спине.
Мысль о том, что парень что-то затевает, причем со злым умыслом, совсем не обрадовала Никиту, скорее наоборот!
Но когда он с другой позиции на следующий день опять увидел подозрительного типа, да еще в десять вечера, после долгих раздумий и ожиданий, то идея набить ему морду напрочь отпала. А дальше все пошло, завертелось, как в хорошем немом кино!
Парень спортивного телосложения, в котором Никита уже безошибочно узнавал своего 'знакомого' и в профиль и анфас, на третий день слежки подогнал к соседнему с 'Шуменским кредитом' жилому дому ленинградского проекта старую 'волгу'. Затем, судя по возне в салоне, установил противоугонные крепления, сигнализацию, проверил несколько раз ключом замок багажника, смазал его.
Ну а последующая новость была совсем ошеломляющей!
Опять в десять часов, словно по расписанию (хотя надо сказать, действия Козика-Тайсона не носили характер режима), здоровяк неожиданно показался из-за двери 'служебного выхода' и 'черного входа', что само по себе является одним и тем же, что-то поковырял в запоре обитой цинком двери и закрыл ее снова. При этом парень не забывал шерстить проницательным взглядом окрестности, пристально осматривая случайных редких прохожих и бичей, шастающих по двору.
Тайсон, понятно, не знал, что за ним с самого начала подготовки к операции следит другой коршун. Так сказать, коллега! А 'коршун' – молодой начинающий истребитель зла Топорков пока не знал о парне шестнадцати лет, якобы торгующем за его спиной эротическими газетками, брошюрками с кроссвордами и анекдотами. О пацане, которого Тайсон поставил наблюдателем и которого после дела никто уже не увидит. Не знал Никита и жертвы человека в ковбойке, но о предстоящем заказном убийстве уже догадывался. Это, конечно, внесло некоторую сумятицу в заготовки парня, но и внезапно созревший план привел его в изумление. 'Только бы все получилось!' – думал Никита, рассматривая шуменскую эротическую газетку 'Магазин любви', лежащую среди прочих печатных изданий между ним и юным продавцом, через плечо покупателя поглядывающего в заданном направлении...
А за неделю до этого Никита завербовал Лысого!..
Произошла встреча совершенно случайно, но так кстати. Прибывший из мест заключения Бяшенцев Юра через полтора суток снова вляпался в плохую историю. Можно ли сказать, что ему повезло? Лучше б он попал в руки милиции, чем в роковые объятия Никиты! Парень, вставший на путь жесткой и грубой системы чистки родного города от 'нечистот', выцепил Лысого у 'Привоза'. Место торговли промышленными и автомобильными товарами славилось частыми махинациями, 'мухлевщиной' и угонами машин. Правда, в последние два месяца там насчет воровства автомобилей было спокойно, пока свое слово не решил внести Бяшенцев. Тачка ему стала необходима для облегчения поисков бывшего напарника Витька, которому сгоряча можно было переломать кое-что, снять его белый скальп, вспомнить утраченную молодость. Хотя, если разобраться, альбинос не виноват оказывался в той ситуации, когда так оплошал Юрик. Считая, что навыки и опыт в угонах он не растерял, Бяшенцев отправился на дело. Зоновскую 'командировку' в нем выдавали только 'нулевая' прическа и некоторые жесты.
Никита временно 'торговал' семечками у входа на рынок плечо к плечу с разноликим контингентом торгашей и продавцов. Чрезмерное потребление семечек вовнутрь совсем не мешало рентгеновскому осмотру автостоянки. Пару раз в поле зрения попали мелкие 'шошки' – ребятишки, снимающие колпаки и дворники, раз – наркоманы в состоянии купли-продажи, один карманник. Второй день слежки подходил к концу, и тут подфартило. Лысый долго и мучительно медленно обхаживал всю автодивизию, чтоб особо не привлекать внимания, и проследив за отчаливанием хозяина 'тройки', решился сразу.
Трудно сказать, что в это время управляло им! Но что бы это не было: месть, чесотка в руках по 'делу' или предвкушение наживы, это его и погубило!
Застукал Никита его в самый неподходящий для угонщика момент. Через секунды три после того, как Бяшенцев уже уселся на водительское кресло и руки автоматически закопошились в блоке зажигания, его осветила яркая вспышка, затем прямо в лицо еще одна. А дальше хуже! Дверь распахнулась, 'Кодак' исчез из руки незнакомца, а резкий тычок кистью в висок затмил зрение. Как стало вдруг больно, мог сказать только Бяшенцев, приходя в себя уже около автомобиля. Это привидение, этот крутой тип в тренерке и 'адиковской' кепочке выворачивал пальцы и запястье его руки, с необъятной всепоглощающей злостью шептал в ухо нехорошие слова и также ненавистно делал указания ему, Лысому.
Юрик понял одно – его, как щенка застукали, взяли, засвидетельствовали на пленке, унизили, опозорили, растерли в порошок. А еще и шантажировали! И не вслепую, а с уликами, прямо, со всеми его потрохами. И здесь Юрик сдался, обмяк, повиновался. Что был он 'шохой' и петухом на зоне, то и остался им. Больше в лагерь Бяшенцев не хотел!
Ни под каким предлогом! Ни за что!
Одной встречи, одного короткого, ужасного разговора Бяшенцеву хватило надолго, хотя ему не раз приходилось еще видеться со своим 'инквизитором', Шуриком, как назвался тот. Были еще разговоры, указы, приказы, советы, разборки. И постепенно Лысый понял, что парень ведет игру один, самостоятельно. Но живо, мощно, страшно! И Лысому стало боязно за это нечаянное 'знакомство', за свою жизнь. Но это все потом, позже! А сейчас...
...Сейчас, не имея за душой ничего: ни денег, ни злополучных фоток, ни малейших шансов на схватку и выигрыш, но ощущая за спиной тревожный взгляд и могущественное присутствие, Бяшенцев только тихо и скромно существовал и исполнял запросы 'Шурика'.
А 'Шурику' – Никите теперь как нельзя кстати нужна была помощь, левая сила, пешка в его опасных манипуляциях. И она нашлась в его распоряжении!
Брусок рьяно выполнял свои обязанности, свою работу. Тайсон пообещал повысить его в бригадном звании и надбавить, соответственно, оклад. Паренек, морально потерявший семью еще в десятилетнем возрасте, плюнул на родичей – алкоголиков и ушел из общаги. Сейчас он был 'мужик', крутой поцик, 'кент' в кругах знакомых и друзей. Кличку 'Брусок' ему дали за его фигуру, напоминающую параллепипед, но он не обижался. В звене, да и сейчас в бригаде у всех были клички. Даже у бригадира под стать боксерская, такая крутая, ломовая кликуха.
А тут возьми, да сам Тайсон взял его в дело! Не в обычные рутинные провороты, делишки, операции, а дал самую клевую, ответственную работенку. Да еще сказал, что на это задание годится только он, Брусок. Ну и ну!
Правда, наехали тут на него раз какие-то шпингалеты, наверное, зеленые. Так, левые. Пристали, че мол порнуху продает, маленький еще, а сами-то всего на год старше его. Пошарахались, отвалили. Только ходят, отвлекают от наблюдения. За тачкой Тайсон поручил ему смотреть в оба. Важная машина. Сказал, если кто вертеться рядом с 'волгой' будет, или лазить в нее, и вообще, что подозрительное, сообщить по запасному одноразовому каналу связи. Номер телефона лежал в кармане (после звонка хозяина этот номер ни для кого не существовал), спица и кастет тоже в пиджаке. Да и испугаться их особо, этих двух лохов, Брусок не успел. Две минуты, и те исчезли. И юный автоматический взгляд опять скользнул по автообъекту, стоящему во дворе, через улицу, в ста метрах. Все по-прежнему, тихо, спокойно. Хорошо! Да и газетки иногда берут...
...А Юрик Бяшенцев успел за две минуты проверить багажник, отключив 'сигналку', и убраться восвояси. Звонок, доклад на переменную дежурную точку, одобрение 'Шурика' и выслушивание следующих приказаний.
В пасмурный, морозный, далеко не весенний, девятнадцатый, апрельский день за час до обеда в бюджетных организациях, в центральный вход института 'СибНИИГНИ' с несколькими рулонами обоев в руках вошел крепкий, невысокий, молодой человек в длинном кожаном плаще и драповой кепке. На привычный, заученный до автоматизма, чуть рассеянный вопрос вахтера-пенсионера: 'А вы... куда? А... пропуск?' Игорь Козик натужено-актерским голосом, выглядывая из-за поленницы бумаги на плече, сообщил, что это материал в кабинет технолога и назвал даже его фамилию. А так как на следующую неделю в этом кабинете намечался ремонт перед праздниками, то дедуля-охранник согласно закивал вслед парню.
С окна пятого этажа института холл акционерного общества открытого типа 'Мемфис', находящегося в здании 'Шуменского кредита', просматривался великолепно. Зал, выложенный мрамором и уральским малахитом, благоухающий ароматом домашних роз, финиковый пальмы и цветущего пиона освещался мягкими желтоватыми торшерами и бра. Мирно и убаюкивающе журчал в центре искусственный родничок. Окна четвертого этажа с сигнализацией и полуопущенными жалюзями, чуть прикрытые легкой тюлью, сверкали блестящими в любую погоду золотисто-антрацитовыми рамами.
В 11.40. двери конференцзала раскрылись, выпуская на пятиминутный перерыв своих хозяев и гостей.
11.45. В окуляре оптического прицела доморощенной, но все еще рабочей снайперской винтовки Мосина 1930 года выпуска очутились кудрявые волосы Эдисона, разговаривающего по радиотелефону с подчиненными. Телохранитель его показал пальцем на окно и недозакрытые жалюзи. Эдуард Исаакович повернулся. Лицо исказилось недовольной гримасой.
11.45. Голова Эдисона разлетелась на кусочки, как лопнувший воздушный шарик, забрызгав собеседников и холл кровавыми красками.
11.48. Охрана коммерческо-финансового здания и телохранители некоторых боссов безуспешно пытались взломать стальную вестибюльную дверь, вызвать неработающий лифт, вырваться наружу.
Козик покинул институт через окно второго этажа, выходящее во дворы жилого квартала, предварительно осыпав путь своего бегства специальным антисобачьим составом. Сарай-пристройка со строительным инвентарем и пустыми водочными коробками, сбросив двуногую ношу, через минуту вспыхнула пионерским походным костром. Так четко и безукоризненно сработало ранее заложенное зажигательное устройство.
11.50. Тайсон, еще все не привлекая ничье внимание, кроме острого взгляда Никиты и зорких глаз Бруска, быстрыми ловкими движениями спрятал спортивную сумку и уложенную в ней СВМ в багажник 'ГАЗ-24', посмотрел на часы и исчез торопливым шагом за соседней пятиэтажкой.
Тотчас завелся другой механизм.
Никита с крыльца подъезда этого дома сделал знак рукой и Лысый подошел к Бруску, перекрыв телом линию обзора. Какая-то несвязная 'косая' болтовня. Драгоценная минута. По профессиональному наставлению Бяшенцева Никита (как всегда в своей работе загримированный), этакий 'Заячья губа', без труда отомкнул багажник 'волги' с отключенной на время сигналкой, забрал сумку и покинул двор.
Отстал с 'пьяными' наездами от Бруска и Юра Бяшенцев.
12.00. Городской платный 'Икарус', набитый пассажирами, отъехал, увозя Никиту. Автобус обогнал 'жигуленок' частника с трезвым угрюмым Юриком.
А ровно через минуту предохранительный клапан газового баллона у стоящего между институтом и 'Шуменским кредитом' 'ЗИЛка' сорвало, и местность окутали 40 литров пропана.
Вслед за этим по заранее сделанным телефонным звонкам двор заполонили 'скорая', 'пожарная', 'газовая служба' и УАЗик ППС, прибывшие каждые по своему делу. А вместе с ними все имеющиеся следы преступления замесили, затоптали, уничтожили ноги озлобленных охранников, выскочивших наконец-то из здания и окруживших его, и зевак, крутившихся рядом.
Спецопергруппа милиции приехала слишком поздно!..
На следующий день, в субботу, Никита, заимев красную 'копейку' от Лысого и отпустив его в двухдневный отпуск без содержания, поехал на первое настоящее дело.
Торгово-закупочная база 'Мебико' находилась в секторе частных домов и обшарпанных серых 'хрущёвок'. По разработанному плану Никита оставил тачку во дворе старой пятиэтажки, возле склада стеклянной тары, поправил парик, передохнул, 'заячьей губой' стараясь не шевелить, чтоб не отклеилась прозрачная лента. Скрытно 'проковылял' на четвертый этаж, расставил малярские инструменты: валик на длинной ручке, скребки, мастерки, щетки, банку с краской (старой как дерьмо мамонта), развел для удобства рукавами рабочей спецовки, осмотрелся, приноровился. Выглянул в грязное, с разводами, окно подъезда, сноровисто достал и скрепил обе части СВМ, проверил затяжку глушителя. Прислушался. Спецствол в широком манжете заляпанной краской брезентовки крепко сидел в зажимах на предплечье. Баллончик с сероводородом оттягивал левый карман. Тонкие резиновые перчатки неприятно липли к коже рук. 'Надо посыпать их тальком в другой раз', – подумал Никита и сунул ствол винтовки в отколотое ранее полотно оконного стекла.
Выбирал жертву долго, целился тщательно. Винтовка была массивная, неудобная, но мощная. Уж какая была!
За улицей и стоящими на ней тремя иномарками начинался забор – аккуратный, прочный, симпатичный. Стена окружала базу с несколькими постройками, автопогрузчиками и несколькими крутыми тачками. Между ними сновали люди 'больших полномочий', 'крупного бизнеса', бывшие лагерные паханы и урки. Только по их виду нельзя было сказать, что все они когда-то сидели. Ожиревшие, разодетые в пух и прах, чистенькие, ароматизированные, гордые.
Внешняя охрана сходки созерцала действительность улицы слева и справа да поглядывала на окна 'хрущевки', стоящей напротив, в сорока метрах. Но никто не приметил окно с периферии, по диагонали от ворот на базу. А ведь до него всего было метров шестьдесят.
В этот солнечный, но чуть холодный день множество прохожих маячило взад и вперед: в основном, за покупками, по делам, просто, где-нибудь развеяться.
Халявная работа охранников убаюкивала их, рассеивала бдительность, поднаторела. Давно уже никто не посягал на души их подопечных (и хозяев в одном лице). Чертыхались, сплевывали. Но не всегда это помогает!..
...Первым отвалился на водительское сиденье человек в шляпе и очках, потеряв полбашки в салоне 'вольво-920'. В машине он был один, выстрел сухо чихнул на фоне громыхающего маршрутного автобуса, поэтому никто ничего не заметил.
Следующим пал бритоголовый здоровяк с блестевшей на черной водолазке толстой золотой цепью. Его отшвырнуло к перилам головного склада товаров с пробитой грудью.
Третьим трупом оказался объект из списка Дубков. Пуля разворотила ему живот, а вторую Никита не пожалел и рискнул всадить в уже агонизирующее тело. Кровь бедняги моментом смешалась с весенней грязью.
Спохватившийся было толстяк, стоящий рядом, растерялся, присел, но и его брюхо взорвалось брызгами плоти и сорочки.
Когда обойма опустела, винтовка в три секунды очутилась в сумке. Кажется, никто не заметил источника ведения огня, но Никита всё-равно спешил. Через минуту он толкнул окно второго этажа (как сутки назад Тайсон), услышал шипение брошенного баллончика на ступеньках вверху, раскрыл ставни и прыгнул на склад, затем на крышу машины и через тридцать секунд покинул окраину двора. Что происходило за углом, его ничуть уже не интересовало.
'Жигуль' домчался к парку имени Губкина, опустел и спустя пять минут вспыхнул синим пламенем. Дотла сгорели вместе с тачкой спецовка, обувь и штаны маляра.
Через час винтовка без отпечатков каких-либо пальчиков очутилась в багажнике 'волги' Игоря Козика, одиноко стоящей во дворе 'Шуменского кредита'. Опять не сработала все еще отключенная сигнализация, легко спружинила крышка, ничего не усек Брусок, так как мешал остановившийся по 'технической неисправности' троллейбус. Сигналка по инструкции Бяшенцева Юры снова включилась, но автомобиль уже никто не тревожил. Пока не тревожил...
...Вечером того же дня Никита по одному интересному телефончику фирмы 'Тамерлан' связался с ее секретарем.
– Напрягитесь и слушайте внимательно! Я случайно заметил человека с винтовкой. Кажется, в твоего босса стреляли? Короче. Я проследил за ним, за этим киллером, потому что как раз проезжал мимо. Спросишь у мужиков с ворот, видели ли они белую 'тойоту'. Это был я. Убийца был на черной 'ГАЗ-24'. Я выследил его, ты слышишь меня?
