Текст книги "Баксы на халяву"

Автор книги: Сергей Ермаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Ермаков Сергей
Баксы на халяву

С.Ермаков

Баксы на халяву

1

День этот совершенно не отличался от других дней, похожих друг на друга, как голые деревья ранней весной. И никто в мире не мог предположить, что этот, ничем не примечательный день, даст толчок цепочке событий, которые, развиваясь, завалят трупами и сам город, и его пригород, вовлекут в свой круговорот массу "сомов" отечественной криминалистики, "козырей" уголовного мира и просто случайных прохожих.

Но об этом пока никто не знал, потому бестолково торопясь, скуля тормозами, сновали туда-сюда по улице машины, демисезонный питерский ветер качал голые ветви берез и тополей, и грязный снег уныло таял, превращаясь в серую кашицу.

Люди спешили по своим делам и не оглядывались на одиноко сидящего в машине таксиста, ожидающего пассажиров. Но потенциальные пассажиры не подходили к машине, даже не замедляли ход возле его "Волги" и таксист скучал. Мы же с вами, пользуясь вынужденным бездействием, этого с первого взгляда весьма непримечательного таксиста, а на самом деле героя нашего захватывающего повествования, опишем его сначала внешне, дабы вы могли представить себе человека, с которым нам с вами придется провести ближайшее время.

Существуют на земле люди, которые в самой мирной и спокойной обстановке, умудряются вляпаться в самые разнообразные "потрясающие" истории. Иногда эти истории потрясают только воображение, а иногда и голову, приводя порой даже к летальному исходу. Рядовой гражданин, например, идет от метро домой, и никто не обрызгает его из-под колес грязью, не привяжутся пьяные подростки, не свалится на голову кирпич. Следует этот гражданин по своему ежедневному маршруту и благополучно приходит домой. А другой гражданин, обрызганный грязью, ввязавшийся в драку с подростками и еле-еле увернувшийся от кирпича, обязательно поскользнется на пороге своего подъезда и домой не вернется. К такого рода категории людей относился и наш таксист, сидящий в своей старенькой "Волге" и уныло насвистывающий неузнаваемую мелодию.

– Не свисти! – хочется сказать ему. – Не свисти, денег не будет!

Роста таксист был среднего, что было заметно даже в его сидячем положении, возраста тоже среднего. В общем, того самого мужского возраста, когда здоровье еще есть, жизненной мудрости слегка поднабрался и плывешь по жизни, как корабль, который уже знает свой курс. Волосы таксиста были цвета неопределенного, но ближе к шатену, глаза оттенка то ли серо-голубые, то ли серо-зеленые, лицо совершенно обычное, ничем не примечательное, каких по всей нашей необъятной Родине миллионы в городах и селах.

Кроме того, нельзя было бы сказать, что он, мол, этот таксист, якобы похож на актера такого-то и такого-то, потому что он не был похож ни на какого актера, и вряд ли его вообще стали бы снимать в кино, даже в эпизоде. В общем-то, вы можете представить себе любого знакомого вам таксиста средних лет или просто водителя, самого обычного и вы не ошибетесь.

Звали его Игорь. Обычное имя. Если бы его родители назвали младенца Вольдемар или Аполлон, то может быть его жизнь сложилась бы иначе и не случилось той захватывающей истории, которую я хочу вам рассказать. Но родители назвали его Игорь, Игорь стал таксистом и череда событий не нарушилась. Одежду Игорь носил стандартную для людей его профессии и его возраста – вытертые синие джинсы, когда-то белые, но от, старости, скорее грязно-серые кроссовки, черную короткую кожаную куртку, а под ней аляпистый турецкий свитер.

Если подвести итог всему вышесказанному, Игорь отнюдь не был суперменом или там прогрессивным деятелем чего-нибудь. Он был простой работяга-таксист, каких тысячи, но если уточнить одну важную деталь, то он был неплохой таксист и классный водитель. Он любил ездить, любил скорость и еще любил, когда ему платили деньги за проезд. Ездил он действительно хорошо, чувствовал руль и всю машину, как гимнаст свое тело, но об этом его положительном качестве мы напишем позже к месту и ко времени.

То самое время, когда Игорь скучал в машине, было дневное и прямо скажем, не рыбное. Прошла утренняя суета и людская спешка, прошло так же и обеденное время, тоже наполненное работой. Теперь часов до пяти вечера полный застой – народ никуда не едет, а если и едет, то не на такси, а на общественном транспорте, и нет смысла наматывать круги по городу, все равно никого не поймаешь. Рация тоже молчала, и Игорь решил пока прикемарить чуток. Он поднял воротник куртки и поглубже съехал в кресле водителя.

Дремота навеяла воспоминания.

Жизнь Игоря последнее время что-то никак не ладилась и била его поочередно по обеим щекам. То слева, то справа. Иногда попадало и по затылку, а то и прямо в нос. Тридцать три года ему стукнуло не так давно, возраст Христа, казалось, настала пора подводить итоги, говорить, поднимая бокал за круглым семейным столом: "Вот мое учение, которое я создал, вот мои ученики, вот дерево, которое я посадил. Вот дом, который я построил, а вот мой ребенок и я горд и доволен жизнью".

Но сказать так Игорь к большому своему сожалению не мог. Во-первых, не было никакого семейного стола – ни круглого, ни квадратного, ни пятиугольного. Не в том смысле, что мебели, такой как стол, в его доме не было, а просто не было семейного круга – близкого и родного. Он был один на всем белом свете, одинокий, как маленький кусок мыла упавший в грязную ванну коммуналки.

Учения никакого Игорь тоже не создал ни письменно, ни устно и ни в какой жизненной позиции до конца не утвердился по той причине, что жизненная его позиция менялась ежедневно и ежечасно. "Штормило" его в его и мыслях, и чувствах, и в суждениях, говоря языком образов. Кроме того, чтобы учение создать, нужно самому в жизни чему-то учиться сначала, а Игорь-то и школу закончил с трудом, откуда его буквально выпихнули в профтехучилище. Тяги к приобретаемой профессии токаря Игорь не имел, потому и там учился шаляй-валяй, более тратя свое время на систематическое прогуливание занятий, курение на переменах и т.п. С горем пополам закончил он ПТУ и пустился в автономное плавание по жизни.

Далее Игорь больше никогда не впитывал никаких знаний систематически, иногда от скуки за бутылочкой пивка смотрел познавательные программы по телевизору и поэтому знал, что "гомосапиенс" это человек разумный и относил себя тоже к гомосапиенс.

Дерево Игорь посадил еще в школьные годы чудесные, но почему-то именно его сломал впоследствии трактор, когда убирал на школьной территории снег. Вот так получилось, что остался Игорь без дерева.

Но один пункт из вышеуказанного списка присутствовал в жизни Игоря, именно этот "пункт" он очень любил и жил ради него. Дочка Маша, его солнышко в бантиках. Игорь широко улыбнулся в полудреме, вспомнив свою девочку, дочку, Машеньку. Она была для него, как выражался классик, лучом света в темном царстве, ради которого хотелось жить.

В остальном же, Игорь не был доволен своей жизнью. Все шло как-то сикось-накось, с женой развелись, и не было теперь в жизни никакого смысла и цели, кроме, естественно, дочери. Время прошло, и он привык к тому, что он теперь один. Одному быть даже проще – ни перед кем не нужно ни за что отчитываться, ни к кому не нужно спешить.

Игорь было совсем уж закемарил, когда машине подошла женщина и, открыв дверь в салон, попросила отвезти на Гражданку. Он кивнул, женщина села и они поехали. И вот с этого события невидимые стрелки невидимых часов закрутились, затикали беззвучно, начиная обратный отсчет до того места во времени и пространстве, где жизнь Игоря переменится с присущей ей неожиданностью. Или закономерностью. Это с какой стороны посмотреть.

Но Игорь этого еще не знал и поэтому подумал только, что для него началась обычная рутинная работа таксиста – мотаться по городу туда-сюда. Раньше Игорь любил болтать с клиентами. Каких только историй не услышишь в такси. Игорь хотел даже самые интересные рассказы пассажиров записывать и потом издать книгу "Записки бывалого таксиста" или что-нибудь в этом же роде, но времени на писанину не хватало, и писал он, прямо скажем, с ошибками, поэтому пришлось от этой затеи отказаться.

Да и теперь он практически перестал говорить с пассажирами. Надоело, рассказы пассажиров откровенно наскучили. Он вдруг стал замечать, что истории у пассажиров в основном однотипные и практически все они кончаются либо плохо или либо очень плохо. Никакого нет в них, как говорят американцы "хэппи-энда", счастливого поцелуя перед финалом, лучей зари перед занавесом, оптимизма ни на грош, а это убивает и без того поганое от этой дрянной жизни настроение. Да и с опытом Игоря работы в таксопарке таксистом, не нужно было теперь долго с пассажиром болтать, чтобы узнать, что за человек перед ним. Достаточно было просто взглянуть.

Вот, например, сейчас женщина едет на Гражданку, на окраину. Далеко ехать, много платить. Она сидит невозмутимо в окно поглядывает, пальчиками холеными по стеклу постукивает и все ей по кайфу. Ясно, что деньги не последние. Но не мужнины, не любовник подарил за ночь любви, а сама крутится по жизни, это сразу видно. Взгляд жесткий, умный, и глаза красивые. Если нужно будет, может и кошечкой прикинуться пушистой, а в другой ситуации, если нужно, опять же, и тигрицей станет, зарычит. Когти свои накрашенные легко выпустит, не задумается.

Женщина заметила, что он на нее поглядывает, хмыкнула и отвернулась. Ясно, не по рангу Игорь поглядывает. Стало быть, знай сверчок свой шесток. Да ладно, кукла, прикидываться! Знает Игорь, есть у них в парке Санек, парень на внешность просто Ален Делон, в хорошем смысле этого слова. Настоящий такой мужик, красивый, болтун, язык без костей, с юмором все в порядке, не то, что у плоского Петросяна, бабы на таких, как Саня западают без выстрелов. Увидела – запала, увидела – запала. Сами лезут.

Кого только этот Санек в свою машину не перетаскал – и известную актрису, у которой свой ресторан в центре Питера, и жену политика средне российского уровня, и подругу главного бандита города. А таких вот, как эта пассажирка, "бизнес-леди" пучками укладывал в салон, не смотря на то, что простой таксист, а они навороченные мадам. Так что не надо нам тут из себя корчить Снежную Королеву, а то лобовое стекло замерзнет. Фу-ты, ну ты, звезда микрорайона!

Погода на улице для пеших прогулок была, конечно, чудесной, а вот в машине ехать по улицам тяжело. Позавчера еще был сильный мороз, а сегодня растаяло все, температура плюс один и грязища страшная. Лобовое стекло за минуту гонки по дороге превращается в непроницаемую для взгляда серую стену. "Дворники" на стекле не успевают справляться с брызжущей из-под колес грязью. По дороге ехать еще ничего страшного – езжай себе и езжай, а вот в какой-нибудь двор заберешься, залезешь задом в снежную кашу, и машина виляет там задом, как танцор диско в индийском фильме.

На беду как раз в таком покрытом грязью дворе на Гражданке Игорь и высадил женщину, взял с нее деньги, попрощался деланно вежливо, пожелал ей мысленно встретиться с Саньком, а у самого выезда и застрял. Пришлось задом сдавать. Хорошо, еще, что поставил зимнюю резину, а то бы на своей лысой летней так бы и сидел по уши в грязи. С трудом, но выехал, и полтинник спрятал под сидение. Привык в кармане наличность не держать.

Все из-за одного неприятного случая. Подсели под вечер в машину четыре казаха. Все в длинных черных пальто, улыбчивые, узкоглазые. Пока ехали, шутили, смеялись, пели по-казахски свои песни – одна палка, два струна, я хозяин вся страна. Самый мордатый все время Игоря по плечу хлопал, говорил: "Карошия парень! Карошо едишь!". Наездили они по городу немерено и вот приехали на рынок. Настало время платить за проезд. И вот тогда тот, что сзади сидел неожиданно чем-то острым ткнул Игоря в затылок и поцарапал. А мордатый сказал:

– Сыди тыхо парень, а то протыкнем голову. Жить кочешь?

– Хочу, – ответил Игорь.

Тогда мордатый спокойно залез ему в нагрудный карман и достал оттуда всю дневную выручку, пересчитал и сунул себе в карман. День был удачный, большая пачка купюр перекочевала к казахам. Мордатый улыбался в усы, щуря свои раскосые глаза, потом вылез из машины, а за ним выползли и остальные.

Игорь вытер кровь с затылка, схватил монтировку и кинулся вслед за бандитами. Но их и след простыл. Да и глупо было одному кидаться за четырьмя бугаями, хоть и с монтировкой. У них наверняка у каждого по заточке. Пошинкуют, как капусту и всего делов. Игорь подумал, что здоровье дороже, чем дневная выручка. Хрен с ними с деньгами, он себе еще заработает. И вот с тех пор больше не держит финансы в кармане, а прячет их под сидение.

Итак, Игорь оказался на Гражданке. Точки "отстоя", где можно было бы постоять и подождать пассажиров у него в этом районе не было и он решил поездить по улицам – авось кто-нибудь вскинет руку, да голоснет. Он ехал медленно, чтобы не забрызгать грязью из-под колес свою машину, которую тщательно намыл вчера в парке. Да, не сладко нынче живется государственным таксистам – норму сдай каждый день, а она не маленькая. Самому на жизнь копейки остаются. Да еще и частники мешаются – клиентов забирают. По Игоря мнению так было – ну купил ты машину, езди для своего удовольствия или по делам, а не таксуй, не забирай у таксистов хлеб.

Однажды день был неудачный, ну просто "труба". Непруха по всем точкам на отстое никто не подошел, Игорь по городу мотался полдня, ни один человек руки не поднял – день к концу пошел, а в заработке ни копейки ни прибавилось. Это злило и раздражало. В семье на тот момент он был один кормилец, Катя не работала, родители ее на пенсии – приехал он без улова и, как результат – все голодают. Отношения в семье у него итак складывались на тот период не ахти как хорошо, а если еще без денег домой являться, так и вовсе со свету сживут.

И вдруг видит Игорь – вдалеке парень голосует. Обрадовался, на газ слегка добавил, и подъезжает. У самого клиента чуть притормозил и вдруг из второго ряда, как таракан из хлебницы, воровато выскакивает замызганный "Жигуль", перед носом у Игоря останавливается и дверь распахивает – мол, садитесь, карета подана. Видит ведь, что такси едет сзади к пассажиру – нет, лезет вперед, гад!

Игорь тогда сильно рассвирепел. Он, вообще парень взрывной, и подраться не дурак. Машину тормознул, выскочил из нее и к водителю "Жигулей". А там сидит бородатый такой крепыш лет под полтинник возрастом, окно приоткрыто.

– Ты что таксуешь, а? – спросил в окно Игорь. – Документы есть?

– Че тебе, отвали, – развязно ответил ему водитель, – я первый подъехал!

– Ах, ты первый подъехал! – рассердился Игорь. – А частным извозом имеешь право заниматься? Покажи документы!

Пассажир, увидев эти странные разборки, растерялся – ни в "Жигуль" не садится, ни в такси к Игорю. Стоит на обочине и глазами хлопает.

– Пошел ты со своими документами, ты что мент? – ответил водитель "Жигулей" Игорю, а пассажиру сказал, – садись парень, поехали.

Игорь за ручку двери схватил, хотел подонка вытащить из машины, да никак – дверь закрыта! А тот ржет:

– Иди, иди отсюда, говнюк! Тоже мне деловой!

"Ах, ты так!", – Игорь подумал, да как даст ногой по зеркалу заднего вида – оно и отлетело напрочь, упало на дорогу. Проезжавший мимо грузовик наехал на зеркало сначала передним колесом, а потом задним. Оно хрустнуло и рассыпалось на тысячу мелких осколков.

– Зеркало твое разбилось, – с усмешкой сказал водиле Игорь, – к несчастью, видать.

Бородач в машине аж позеленел от злости.

– Ах, ты, сучонок, – процедил он сквозь зубы.

Немедленно схватил монтировку, открыл дверь чтобы вылезти, но Игорь ждать не стал, пока враг начнет атаку – вытащил бородача за грудки из машины, да как "взял на жбан". Это прием такой, уличной драки. "Взять на жбан". То есть боднуть хорошенько надлобной частью головы в нос. Вот Игорь и боднул бородача. Сильно и прямо в кончик носа.

Бородач такой прыти от таксиста не ожидал – растерялся, махнул монтировкой неудачно – она вылетела из рук, да и угодила в проезжающую мимо иномарку. Прямехонько в лобовое стекло. Звон раздался такой, как будто пасха и колокола в церкви звонят. А бородач сел на попу возле своих Жигулей и нос окровавленный рукавом утирает. Иномарка резко затормозила, а ей в зад тут же "Газель" въехала. Вот какой сыр-бор приключился! В этом момент одновременно Игорь и голосовавший пассажир поняли, что пора сматываться, как говорится мазать салом пятки.

Игорь в машину юркнул, парень, который голосовал, с места сорвался и между домами кинулся наутек, куда глаза глядят. Черт знает, чего он испугался? Он-то и вовсе ни при чем в этой истории. Игорь надавил на газ и стал сваливать. Краем глаза успел заметить, что из иномарки выскочили два парня и уже тащат бородача за шиворот к своей машине. Поделом ему. В радостном возбуждении давил на газ и даже посмеивался от восторга и страха. Никто его не догонял и не остановил.

Остаток дня Игорь проработал в другом районе города, чтобы лишний раз не светится. Черт знает, чем там все это дело кончилось? Может он уже у ментов в розыске? Но ни в этот день, ни назавтра, ни через месяц ему обвинений не предъявили. Значит, пронесло. И частника наказал. Будет знать как у честных таксистов хлеб отбивать.

И в тот день Бог как будто бы, наконец, обратил внимание из-за этой драки на бедственное положение Игоря – дал ему подзаработать. Клиенты пошли прямо один за другим и концу дня у Игоря была уже полная коробочка денег. Вот так однажды Игорь частника проучил. Частенько он в различные истории влипал. То ли судьба такая, то ли характер дурной покоя не давал.

Плавно курсируя между домами, Игорь увидел мужчину и женщину, которые голосовали на обочине, но на другой стороне дороги. Не долго думая, резко развернул машину и подъехал к клиентам. А невидимые часики все еще тикали, и череда событий неумолимо вела Игоря к тому месту, где лохотрон судьбы выбросит для него "счастливый" шар.

– В центр, – сказал мужик.

Игорь кивнул, в центр, так в центр, лишь бы платили.

– Тридцатника хватит? – спросил мужик.

– Полтинник в самый раз будет, – ответил Игорь.

– Тридцать пять, – сказал мужик и Игорь понял, что больше не дадут.

– Ладно, – кивнул он, – садитесь.

Ехали молча. Мужчина с женщиной не перекинулись даже словом. Скорее всего, муж и жена, живут лет пятнадцать вместе, вот и говорить не о чем. Единственное хорошо, что в центр едут, это как раз по пути, куда Игорь собирался порожняком, а заодно и клиентов взял – там места "рыбные", где-нибудь на Невском "зацепит" Игорь себе еще пассажиров. С утра он неплохо накатал, теперь вот еще на Гражданку и обратно. Еще пару рейсов и можно домой ехать, отдохнуть.

"Домой", – подумал Игорь. Дома-то у него теперь нет, разве можно домом назвать "клоповник", где он поселился, даже чемоданы не разбирая. Не хочется домой. Не поедет он домой. Сейчас он еще "побомбит" часок-другой, потом где-нибудь в кафешке перекусит и снова возьмется за работу.

Семейная чета вышла возле Гостиного двора. Мужик дал ровно тридцать пять, как договорились, но мятыми бумажками. Не любил Игорь мятые бумажки, но да ладно, деньги – они и мятые деньгами остаются. Сильно хотелось есть, но сразу перекусить не удалось – машину тормознула молодая девушка с большим подрамником для картины. Впихнув его в салон сзади, сама села рядом с Игорем.

– На Васильевский, – сказала она, – перекресток Наличной и Среднего проспекта.

От девушки едва заметно пахло недорогими духами и масляной краской. Сама она была тоже ничего лицом, но одевалась как-то странно – длинная до пят юбка, какая-то несуразная куртка непонятного цвета, а на голове платок, как у колхозных красавиц двадцатых годов.

"Художница, – подумал Игорь, – они все с придурью, их сразу видно". Ему захотелось поболтать с приятной пассажиркой. Проехав Невский, и вывернув на Дворцовый мост, спросил у девушки:

– Рисунки, значит, рисуете?

Девушка посмотрела на него с нескрываемой усмешкой и бросила:

– Картины пишу. Маслом.

– По мне что картины, что рисунки, – ответил Игорь, – что маслом, что салом. Главное, чтобы нравилось человеку. А что вы пишете? Портреты?

– Что зададут, – нехотя ответила девушка, – я студентка.

– А-а, студентка, – не обращая внимания на тон ответа, рассудил Игорь, – тогда понятно. Учитесь, значит? Учится, конечно, нужно. Я сам учился в институте, – соврал Игорь, что бы возвысить себя в ее глазах, для пользы дела, – да после второго курса бросил, надо семью кормить. Да и талант, по моему мнению, это как машина – либо есть, либо нет. Меня вот, сколько не учи рисовать, а я и козла нарисовать не смогу.

– Почему козла? – спросила девушка.

– Да это я так, для примера, образно говоря, козла, просто рисовать не умею, – ответил Игорь. – Хотя, если честно сказать, был у меня случай, что я сам даже решил в художники податься. Рассказать?

– Расскажите, – усмехнулась девушка, все равно путь длинный чего не послушать таксиста?

– Было, значит, это дело прошлой зимой, – начал повествование Игорь, или осенью. Не помню. Ну, не важно. Я возил одну женщину из Москвы по городу, она была искусствовед. В очках такая, вся из себя образованная. И вот она как-то затащила меня на выставку в Манеж. Это около Исаакиевского собора. Знаете?

– Знаю, знаю, – усмехнувшись, кивнула головой пассажирка. Как это она, студентка художественного отделения высшего учебного заведения не будет знать, где Манеж?

– Выставка называлась "Молодые художники и новый век", – продолжил Игорь, – не бывали?

– Нет, не бывала, – ответила девушка.

Она с надменной улыбкой смотрела на Игоря. Ей, студентке театрального института, будущему художнику-постановщику различных гениальных спектаклей было любопытно послушать рассуждения простого, недалекого на ее взгляд, таксиста о высоком искусстве.

– Ну, так вот, – продолжил Игорь, – я пошел с этим искусствоведом, с женщиной, то есть, в Манеж. А чего в машине сидеть? Она мне за день работы утром заплатила, тем более на выставку бесплатно провела. Я пошел на халяву, хотя не люблю всего этого. Ну, вот, хожу я, смотрю всякие картины, чаю попил в буфете и вдруг вижу, в одном отделении картины висят – ну мазня мазней! Головы у людей квадратные нарисованы, трава красная, а небо зеленое. Ну и все в таком духе. Никто, естественно, эту лабуду не смотрит, один только очкарик какой-то трется около. Бегает туда-сюда.

Игорь мельком взглянул на девушку, она слушала с интересом.

– Вот, подошел я к этому очкарику, – далее повествовал Игорь, – и говорю ему: "Ну и лабуда, мол, нарисована"! А он вспылил и мне так с вызовом отвечает: "А знаете ли вы, что именно я автор этих полотен?". То есть я встретил автора вот так запросто у "полотен", как он сказал. А я ему говорю: "А зачем же, скажи-ка ты мне, мил человек, тогда головы квадратные нарисовал, траву красную и небо зеленое?". А он мне отвечает: "Это, мол, видение мира у меня такое!". А я ему говорю – что ж ты, братан, с таким видением в художники-то пошел? Тебе лечиться надо! Вот, допустим... как вас зовут?

– Допустим, Света, – ответила девушка сурово.

– Ну, вот, "допустим Света", у меня, таксиста, такое же видение мира, как у этого больного. Светофор, положим, красный, а я вижу зеленый. Что в результате? Авария или сбитый пешеход! Так вот – если видишь мир таким уродливым, ну не показывай ты его другим, спрячь, и даже не говори никому. А он еще выпячивает все это, "полотна" рисует. Вот, мол, люди смотрите какой я косоглазый!

– В этом и сила искусства, чтобы показать индивидуальность художника, возразила девушка, – особое видение мира, личность человека творческого, нестандартность его мышления. То, что никто другой кроме него сделать не может. Это и есть произведение искусства.

– Что квадратные головы и красная трава? Это искусство? – спросил Игорь. – Фигня это! Вот, например, картина "Мишки в сосновом бору" вот это классно! Смотришь на лес еловый, пенечки и сердце радуется. Просто хочется шагнуть и воздуха лесного глотнуть. Недавно я конфеты купил "Мишки в сосновом бору", а на них картина эта. И напечатана классно. А вот если бы там были нарисованы квадратные головы и зеленое небо, то я бы таких конфет не купил.

– Да-а-а, – тяжело выдохнула девушка, косо взглянув на Игоря, и ничего больше не сказала.

Немного помолчали.

– А вы что рисуете? – спросил Игорь, дабы далее поддерживать разговор.

– Да, в общем-то, тоже лабуду, по вашему мнению, – ответила девушка, головы красные, а трава квадратная, как у того очкарика.

– А "Мишки в сосновом бору" можете нарисовать? – спросил Игорь.

– Могу, – ответила девушка, – только не буду. Не хочу. Это уже было нарисовано, это не искусство, а ремесло. Пусть этим халтурщики на Невском занимаются, которые для иностранцев Спас на Крови рисуют.

– А что? – пожал плечами Игорь. – Я пару раз подвозил паренька, который шаржи рисует на Невском проспекте. Нормально живет, в Австрии был, в Германии был, все Соединенные штаты объездил, шаржи рисовал. И люди покупают, значит это им нужно. А ваши работы покупают?

Девушка промолчала.

– Видимо не покупают, – сказал Игорь, – но какие ваши годы, еще купят.

– Купят, купят, – подтвердила девушка без энтузиазма.

Она была явно не в настроении. Видимо Игорь сморозил что-то не то. Черт его знает что? Они, эти люди искусства такие фендибоберные, такие самовлюбленные, что с ними по-простому и не поговоришь. Вскоре подъехали. Девушка расплатилась, вылезла из машины и вытащила из салона свой подрамник.

– Может быть, встретимся как-нибудь? – предложил Игорь. – В кафе сходим, поболтаем?

– О чем? – усмехнулась девушка. – Об искусстве?

– А почему бы нет? – искренне удивился Игорь. – Можно и об искусстве.

– Нет, спасибо, – с усмешкой ответила девушка, – до свидания.

– Пока, – ответил Игорь.

Ну, не хочет и не надо. Подумаешь тоже мне Софи Лорен с Клаудией Шиффер! Поговорили с ней, как с человеком, а она кочевряжится. Думает, что она крайне образованна. Чтобы квадратные головы рисовать большого ума не надо. А ты попробуй изобразить, чтобы похоже было!

Игорь был уже безумно голодный, и поэтому, отъехав недалеко, забежал в первую попавшуюся "тошниловку" – столовую какой-то автоколонны. Там он съел окаменевший салат, большую тарелку несвежего борща, вонючий бифштекс с холодным, как ноги покойника рисом, запил это все прозрачным чаем, но чувство голода не ушло. Тогда он повторил свой прием пищи, исключив из рациона только борщ и с полным желудком, довольный и веселый вышел к своей машине. Теперь можно было еще немного поездить потаксовать.

Игорь сел в автомобиль, завелся и вырулил на Наличную улицу. Да, райончик так себе, не "рыбный". Надо загребать поближе к Большому проспекту, может быть там кто голоснет. День какой-то дурацкий – рация молчит. Но время наступает вечернее, как никак шестой час уже, сейчас пойдут пассажиры в основном с работы "средний класс" поедет.

3

Игорь ехал по Большому проспекту Васильевского острова и уже издали наметанным глазом профессионала заметил на обочине двух голосующих парней с блестящим чемоданом. Издалека их было видно, и Игорь подметил, что до того как он приблизился, они остановили и отпустили две машины.

Он подумал, что, вероятно, ребятки не хотят платить столько, сколько надо, торгуются, поэтому никто их и не везет. Но, подъехав ближе, понял, что ошибся. Внешность у парней была недвусмысленной – откровенно бандитской. Один, который держал в руке чемоданчик, отливающий металлическим блеском, был низкорослый, узкоглазый с короткой стрижкой темных волос. Правая его рука застыла за пазухой. Он настороженно озирался по сторонам, поводя мощной челюстью.

Второй парень был высоким подвижным черноволосым с прической чикагских гангстеров шестидесятых годов. Его длинные волосы были аккуратно уложены гелем и зачесаны назад. Он улыбался, но лучше бы он этого не делал, потому что его улыбка напоминала оскал черепа в кабинете биологии. Он и голосовал на дороге левой рукой, а правую так же прятал в кармане куртки. Игорь подъехал, парень открыл дверь и зыркнул своими холодными глазами.

– В центр, – сказал он Игорю, придирчиво оглядев машину.

– Без проблем, – ответил Игорь.

В это время звоночек невидимых часов пронзительно зазвенел, но Игорь его не услышал. И хотя везти этих двух подозрительных типов, "быков" ему не хотелось, но работа есть работа, приходится возить всякое дерьмо. Он глянул в зеркало заднего вида. Своим пассажирам Игорь привык сразу же давать клички, чтобы как-то помнить их для себя. Например, давешнюю пассажирку он назвал "Тюбик". Она и правда напоминала маленький тюбик с масляной краской, который кричит сам за себя: "Ах, я вся такая возвышенная, принадлежу миру искусства!". "Тюбик" и больше ничего! "Краска" когда-нибудь кончится и останется лишь мятая пустая фольга. Вот тебе и искусство.

А вообще, если быть честным, клички, которые Игорь давал пассажирам, не отличались разнообразием и часто повторялись. Народ-то был серый, индивидуальности никакой. "Тюбик", например, первый раз он зацепил этой студентке. А так – никакого разнообразия.

В основном бытовали, например, такие определения, как "коза", "жаба", "фея", "киска" и так далее. Это все, что касается женщин. С мужчинами было проще. Определений было больше, да и клички к ним липли быстро и точно и были столь разнообразны, что приводить здесь даже краткий их перечень не имеет смысла, поскольку он крайне велик.

Своих теперешних пассажиров Игорь назвал так – Татарин и Череп. Очень метко и емко получилось. Парни быстро сели в машину оба на заднее сидение. Череп, недобро ухмыльнувшись, спросил Игоря:

– Без проблем говоришь, доедем, "старик"?

– Постараемся, – ответил Игорь, не очень обрадовавшись тому, что его назвали "старик". Фамильярности он не любил. "Шеф", "старик", "чувак" – все это Игорю не нравилось.

– Если доедем без проблем, – мрачно произнес Череп, – получишь двойной тариф.

"За двойной можно и постараться", – подумал Игорь, кивнул и рванул с места. "Чертовы бандюганы, – подумал Игорь, – замочили, наверное, кого-то, а теперь "сваливают". Но мое дело – сторона – отвез, привез, деньги взял и до свидания. Попробуй таких довезти без проблем, если они сами по себе уже проблема". Игорь поехал коротким путем, какой моментально прикинул и вычертил в своей голове. Но в его маршрут неожиданно вмешался один из бандитов.

– Здесь сверни на набережную, – сказал Череп Игорю, – на дальний мост и выезжай на площадь Мира.

– Так дольше ехать, – предупредил Игорь.

– Ничего, мы не торопимся, – ухмыльнулся Череп, – покатаемся.