Текст книги "Старая дама, или Чехарда с ожерельем"

Автор книги: Сергей Александров (Огрызкин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 3

После ухода гадалки Юлия Александровна немного прибрала в квартире и стала накрывать на стол. А в половине четвертого к ней пришли первые гости. Это была ближайшая подруга Баратовой Людмила. Ее сопровождал очень импозантный и еще крепкий мужчина лет шестидесяти с военной выправкой.

– С новосельем, подруга! Ну, показывай свои хоромы, – целуя Баратову, сказала Людмила. – Не Бог весть что, но уютненько, и балкон во двор, – заметила она, обойдя квартиру. – Тенистые деревья, птички поют, все настраивает на романтический лад. Не хватает только какого-нибудь симпатичного трубадура с гитарой под окном. А я к тебе не одна, – игриво продолжала она. – Познакомься, это Василий Андреевич! Майор милиции в отставке. Настоящий мужчина и кавалер!

При этих словах Василий Андреевич поклонился и вручил Баратовой букет цветов.

– Убойный отдел, – сказал он, целуя Юлии Александровне руку.

– Это в каком смысле? Вы на работе занимались заготовкой мяса? – растерянно спросила его Баратова.

– Какая ты, Юля, темная, – сконфузилась Людмила, незаметно толкнув Баратову ногой. – Убойный отдел расследует дела об убийствах, – пояснила она подруге.

– Простите, я не поняла, – смутилась Юлия Александровна. – Наверное, это очень опасная работа? – скорее из вежливости поинтересовалась она.

– Работа для настоящих мужчин, – ответила за майора Людмила и с гордостью посмотрела на своего кавалера, как будто на дело собственных рук. – К тому же сознавать, что рядом с тобой находится человек, который постоянно носил оружие и дрался не на жизнь, а на смерть с настоящими бандитами и убийцами, это так волнует и молодит! Жизнь сразу становится наполненной, – склонившись к Баратовой, тихо добавила она.

– Можно подумать, что до этого твоя жизнь была не наполненной, – улыбнулась Юлия Александровна.

– Ну, я бы этого не сказала, – самодовольно сказала Людмила. – Но этот роман станет одним из самых ярких воспоминаний моей жизни! Когда мой Василий Андреевич рассказывает о захватах, облавах, бандитских «стрелках», я чувствую, как кровь быстрее бежит по всему телу!

– То же самое ты говорила и о предыдущем своем кавалере, – с легкой иронией заметила Баратова. – Только рассказы его были о другом.

– Тот был тоже неплох, но этот – что-то особенное, – мечтательно закатила глаза к небу Людмила. – Я обязательно включу его в свои мемуары и вставлю туда пару-тройку его воспоминаний об особенно кровавых и захватывающих детективных историях!

– И ты думаешь, что кого-то твои мемуары могут заинтересовать? – спросила Юлия Александровна, с легкой насмешкой относившаяся к литературным увлечениям своей подруги.

– Конечно! Не пропадать же такой богатой биографии, – уверенно ответила та. – И потом, должен же кто-то передать нашей молодежи свой огромный жизненный опыт, сложные переливы мятущейся женской души, нюансы любовных переживаний… Жаль только, что моя бурная внутренняя жизнь проходит на фоне довольно блеклой и скучной действительности, – с грустью вздохнула она. – Произошел бы со мной хотя бы один из тех захватывающих эпизодов, которые каждый день случались с моим бравым майором, и он стал бы настоящим украшением моих воспоминаний!

– Смотри, не накаркай, – постучала по дереву Баратова.

– А что, я бы очень эффектно смотрелась с пистолетом в руках, – продолжала Людмила игриво.

– Скоро нам с тобой понадобятся уже не пистолеты, а стариковские палочки, любимая ты моя «старая перечница», – с нежностью обняла подругу Баратова. – А где же Анюта? – спросила она о второй собиравшейся проведать ее приятельнице.

– Наверное, опять все перепутала, – отмахнулась Людмила. – Вот увидишь, завтра она обязательно заявится к тебе с бутылкой вина и будет утверждать, что прием был назначен именно на этот день! Есть такая болезнь – склероз, – весело добавила она, из чего можно было заключить, что эта проблема ее еще не коснулась.

А буквально через пять минут после прихода Людмилы и ее кавалера к Баратовой пришла двоюродная племянница Маша с подругой Эллой. Та тоже привела с собой кавалера, красивого молодого человека лет тридцати. Баратова расцеловала в обе щеки племянницу и шлепнула по мягкому месту кокетничавшую со своим красивым спутником Эллу. Тот обаятельно улыбнулся Юлии Александровне и ее гостям. При этом Людмила кокетливо посмотрела на него.

– Геннадий, – сказал молодой человек приятным низким голосом, целуя Баратовой руку.

– А со мной, со мной вы не хотите познакомиться?! – слегка отталкивая подругу и тоже протягивая руку для поцелуя, спросила его Людмила.

– Ну что вы, я просто мечтал познакомиться с такой очаровательной женщиной, как вы, – галантно ответил Геннадий. – Редко я встречал такой прекрасный цвет лица и такую нежную кожу рук, – он задержал ладонь Людмилы в своей руке. – Как вы этого добиваетесь?

– У меня тоже есть свои маленькие секреты, – немного покраснев и довольно улыбаясь, ответила подруга Баратовой. – Мне кажется, мы с вами подружимся, – тихо добавила она.

– Хватит, Люда, кокетничать, – остановила ее Юлия Александровна. – Прошу всех к столу!

– Ну, и как вам, тетя Юля, ваше новое жилище? – спросила Баратову Маша после того, как все заняли свои места.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – со вздохом ответила Баратова. – Квартирка вроде уютная, место тихое, окна выходят на красивый двор, но вот что-то мне здесь неуютно!

– Что так? – удивилась Маша.

– Понимаешь, Машенька, в этой квартире по ночам творятся странные вещи, – почему-то понизив голос, объяснила Юлия Александровна. – Кто-то ходит, слышится скрип дверей, раздаются какие-то шорохи и даже голоса!

– А вам это не показалось? – с сомнением спросила ее племянница. – Может быть, все это просто слышится из соседней квартиры? Стены в этом доме очень тонкие.

– Я и сама сначала так думала, – с досадой ответила Баратова, – но сегодня утром мне показалось, что пара вещей на кухне была не на своем месте, а две или три книги в книжном шкафу переставлены местами.

– А может, в этой квартире есть домовой? – загорелась Элла. – Или по ночам гуляет полтергейст?! Знаете, такой, в виде туманного белого облака, из которого неожиданно выглядывает чье-то страшное лицо и высовывается рука, – сделала она страшную гримасу.

– Да что ты меня пугаешь! Я и сама боюсь! – Замахала на нее руками Баратова.

– Но это же страшно увлекательно, – возбужденно продолжала Элла. – Всю жизнь мечтала о том, чтобы в моем доме жил такой маленький полтергейстик!

– Если Элла права, то надо просто освятить дом, – заметила Маша.

– А вот я не верю в эти потусторонние дела и всякую чертовщину, – беспечно сказал Геннадий.

– Я тоже не верила до последних дней! Но вот пришлось убедиться на собственном опыте, – вздохнула Юлия Александровна. – К тому же о том, что этот дом беспокойный, рассказывала мне и соседка снизу! Кстати, экстрасенс и еще адепт какой-то там белой магии, – добавила она, протянув Геннадию визитную карточку гадалки.

– Я и в этих экстрасенсов не верю, и в их белую магию, и даже в гипноз, – повертев в руках карточку, сказал кавалер Эллы. – То есть в гипноз я, конечно, верю, но лично на меня он совершенно не действует, – пояснил он.

– А ты не проверяла, Юля, после этих потусторонних явлений у тебя все вещи в квартире целы? – вдруг поинтересовалась Людмила, у которой проснулся инстинкт криминалиста.

– Вроде бы все, – ответила Баратова. – Я и сама сначала подумала об этом, тем более что в доме напротив сегодня ночью обокрали квартиру. Но ведь у меня из вещей ничего не пропало! А ты думаешь, что ко мне по ночам повадился вор?

– Все может быть, – состроив умную физиономию, ответила Людмила. – Кстати, твой сын как-то рассказывал, что его тетка потеряла ключи от дома. Кто знает, может, их кто-то подобрал, а теперь примеряется, как бы тут что-нибудь украсть!

– Что-то долго он примеряется, – с сомнением заметила Элла. – Нет, здесь явно не обошлось без нечистой силы!

– По своему опыту знаю, что в таких делах нечистая сила виновата меньше всего, – авторитетно заметил майор. – Так что я бы на вашем месте, Юлия Александровна, прежде всего проверил, не оставил ли ночной гость в вашей квартире каких-то следов. А для того чтобы эти следы обнаружить, надо снять отпечатки пальцев!

– У кого? У вора? – удивилась Баратова.

– И у него тоже, но после того как его мы поймаем, – кивнул майор. – А пока что у вас и у всех ваших соседей!

– И как вы себе это представляете? Я, как Мюллер со Штирлицем, буду поить моих соседей водой, а потом собирать после них стаканы с отпечатками пальцев? – скептически посмотрела на него Баратова.

– Ну, тогда я даже не знаю, что вам предложить, хмуро ответил майор, огорчившись от того, что сорвался такой великолепный план. – А хотите, я подежурю у вас ночью? – снова загорелся он.

– Я, я подежурю, – затрясла рукой Элла, нетерпеливо подпрыгивая на стуле.

– Вася, предлагать такие вещи порядочной женщине просто неприлично, – остановила майора Людмила, грозя под столом Баратовой кулаком.

– Никому дежурить не надо, – решительно остановила разгоревшийся спор Юлия Александровна. – Да и что у меня могут украсть? Вещи в квартире все старые, с собой я тоже не взяла ничего ценного! Вот разве что мое ожерелье…

– Это что, то самое легендарное ожерелье семейства Баратовых? – оживилась Людмила.

– То самое, – подтвердила Юлия Александровна. – Фамильное ожерелье, которое передается в нашей семье из поколения в поколение с начала девятнадцатого века.

– Если бы вы видели, девочки, какая это прелесть, – восхищенно закатила глаза Людмила. – Ему же просто цены нет! И что, ты притащила его сюда с собой?! – ужаснулась она.

– Но я же не знала, что в этой квартире будут происходить такие странные вещи, – оправдываясь, ответила Баратова.

– Покажите, Юлия Александровна, – просительно заскулила Элла, которая обожала драгоценности.

И Баратова, сжалившись над нею, встала и через минуту вынесла в гостиную шкатулку с ожерельем.

– Какая красота! – в восхищении вскрикнула Элла, доставая ожерелье.

– Подержал сам, дай подержать другому, – отняла у нее украшение Людмила. – «Когда гляжу на Юлию в шелках, душа в истоме замирает, и в сердце трепет проникает, когда гляжу на Юлию в шелках»! – продекламировала она, прикладывая ожерелье к груди Баратовой.

– Роберт Геррик, – сказала Баратова.

– Да, – кивнула Людмила. – И, между прочим, перевод нашей дорогой Юленьки, – с гордостью объяснила она присутствующим. – Значит, так, Юля, в этой квартире такую ценную вещь хранить нельзя, – решительно продолжала она. – Лучше отдай ее своему сыну или передай на хранение мне! У меня на груди оно будет как в сейфе, – прижала она ладонь к сердцу.

– Нет, я привыкла, что оно всегда со мной, – покачала головой Юлия Александровна. – Да и зачем тебе эта лишняя головная боль? Будешь все время думать, не пропало ли оно?!

– Мне так хочется хотя бы один разочек пройтись в таком ожерелье перед моим бывшим кавалером, – тихонько объяснила ей Людмила.

– Зачем тебе это? Ведь у тебя же есть твой бравый майор, – лукаво посмотрела на нее Баратова.

– А так, – игриво ответила подруга. – Чтобы мой «бывший» знал, что потерял! Представляю, что об этом ожерелье сказал бы мой второй поклонник, – мечтательно добавила она. – Он в этих вещах настоящий дока!

– А что, у тебя есть еще и второй поклонник? – удивилась Юлия Александровна.

– А как же! – самодовольно ответила Людмила. – Мой бравый майор у меня для постоянной «носки» по будням. А вот второй – «выходной». Так сказать, для выхода в свет! Он у меня артист, – объяснила она. – Что-то по дому сделать, на базар сходить – это он без ущерба для себя и моей квартиры сделать, конечно, не сможет! Но зато какой экстерьер! Какие осанка, манеры! А голос! Говорит – заслушаешься! Просто бальзам на душу! Я его держу при себе, как породистого спаниеля. Для торжественных выходов с пением и декламацией! И обязательно посвящу ему отдельную главу своих мемуаров! Ему и его собаке. Тоже аристократическая тварюга! Жутко вредная шавка – изнеженная, переборчивая и брезгливая. Даже гадит как-то интеллигентно, зад спрячет и стыдливо на тебя поглядывает, как будто это не она, пардон, наваляла, а ты… А насчет ожерелья ты все-таки подумай, нехорошо его держать в этом доме! И чуть что, сразу звони мне или Василию. Конечно, на ночь я его тебе не дам, но при первой же тревоге вызывай для твоего вора «группу захвата» в моем и его лице. За тебя, подруга, за те волнующие и наполненные дни, которые тебе предстоит пережить в этом доме, – подняла она бокал с вином.

Пару часов спустя гости Баратовой стали потихоньку расходиться. Они шумно прощались на лестничной клетке с хозяйкой дома. На звук голосов на лестницу вышла маленькая сухонькая старушка. Подождав, пока все разойдутся, она, слегка пошатываясь, подошла к Юлии Александровне и, умильно улыбаясь, поздоровалась с нею.

– Ваша соседка из 37-й квартиры, – сказала она. – Все зовут просто Петровна. Горе-то какое! – неожиданно выдавила она рыдание.

При этом Баратова даже вздрогнула от неожиданности.

– Золотой человек была ваша свояченица, – продолжала старушка. – Тихий, богобоязненный! Бывало, увидит, как мне плохо, и говорит: «Зайди, Петровна!» Потом напоит чаем, ну, и все такое прочее, – со значением посмотрела она на Юлию Александровну.

– Ольга Михайловна не верила в бога, – улыбнувшись, ответила Баратова.

– Вот я и говорю – золотой была человек, – не растерявшись, продолжала старушка, вытирая слезы. – Мы ее всем подъездом провожали! И сынок ваш был, и подружки ее! И погода стояла, ну прямо как сейчас! И стол был хороший! Одних смен блюд целых пять!

– Вы ошибаетесь, Петровна! Сорок дней будет только через две недели, – сказала Баратова, догадавшись наконец в чем дело. – А сегодня ко мне просто заходили старые знакомые!

– Значит, теперь вы здесь жить будете? – деловито уточнила старушка.

– Я здесь ненадолго, только пока идет ремонт в моей собственной квартире, – ответила Баратова.

– Ну и правильно! Чего зря мучиться!? Ремонт – это грязь, шум, суета! А тут квартира пустует, – одобрила Петровна. – А потом, как ремонт закончится, эту квартирку, значит, продадите? – осторожно спросила она.

– Еще не решили, – ответила Юлия Александровна.

– И то верно! Зачем торопиться?! Стоит себе квартира, и пусть стоит, – согласилась с нею Петровна. – А если вам нужно будет за ней приглядеть, или что по женской линии – помочь по хозяйству, поговорить о нашем, о дамском, поплакать, помянуть вашу свояченицу, я всегда дома, – с надеждой посмотрела она на Баратову. – Я ведь одна женщина на площадке! Других-то нет! Все соседи – мужики! Семен Яковлевич, старый сыч, один живет! И Петя – ваш сосед справа, тоже! Нет, так-то он, конечно, не один! Девицы к нему часто ходят. Но вот постоянной у него все-таки нет! К тому же он всегда в делах. Когда у него все идет хорошо, он прямо душа человек! И поднесет, и поговорит! А когда дела плохи, то только кивнет головой и сразу к себе! Кстати, что-то последние две недели он только смурной и ходит! Чуть не забыла! – спохватилась она. – Если после покойницы что ненужное осталось, все сразу несите мне, я пристрою! Помните: Петровна всегда поможет! А вот этой соседке с первого этажа ничего не давайте, – с ненавистью добавила она. – А когда будете справлять новоселье? – живо поинтересовалась старушка.

– Да какое же тут новоселье? – удивилась Баратова. – Всего-то на пару недель и въехала!

– Хоть на всю жизнь, хоть на месяц, а полагается! Иначе спокойного житья вам здесь не будет, – назидательно пояснила старушка.

– Ладно, Петровна, раз полагается, значит, полагается, – вздохнула Баратова, вспомнив о проведенной беспокойной ночи, и вынесла старушке бутылку с остатками коньяка.

– Вот это по-соседски, – обрадовалась Петровна. – Ну, так я пойду, выпью за ваше здоровье? – нерешительно посмотрела она на Юлию Александровну.

– Выпей, Петровна, авось, прибавится, – улыбнулась та. – А еще лучше – выпей за то, чтобы у меня в этой квартире поскорее началась спокойная жизнь!

– И не говори, Александровна! С этой квартирой просто сил никаких нет! Нечисть тут прямо не переводится, – сочувственно сказала старушка, прижимая к груди бутылку. – Если честно, то я у себя ее тоже два раза замечала, – пьяным шепотом продолжала она. – И оба раза это были такие маленькие зеленые человечки! Врать не стану! Вели они себя у меня тихо, только все время корчили какие-то рожи! А один из них, ни дать ни взять, мой родной племянник! А вот твои – какие-то шумные! Неделю назад всю ночь шумели и третьего дня тоже! И все больше под утро, когда у людей самый крепкий сон! Кстати, у нашего второго соседа, Петеньки, нечистая сила тоже побывала! Буквально с неделю назад я слышала, как в его квартире кто-то ходит и открывает ящики шкафов!

– Так, может, это был сам Петя? – предположила Баратова.

– Нет, – убежденно ответила старушка. – Он пришел только через полчаса после этого!

– Тогда это мог быть обычный квартирный вор, – выдвинула другую версию Юлия Александровна.

– Я тоже сначала так подумала, – согласилась с нею соседка, – но когда Петя вернулся, в его квартире уже никого не было! И из нее за эти полчаса так никто и не выходил! Я в щелочку своей двери все время подглядывала! Так что это она, нечистая сила! А еще тут повадился ходить по ночам один призрак, – зловещим шепотом добавила Петровна.

– И что, кто-нибудь его уже видел? – с улыбкой поинтересовалась Баратова.

– Не видел, но уже многие слышали, – ответила старушка. – Он по ночам в подвале по стене стучит и стонет! Видно, чья-то грешная душа по дому неприкаянная бродит и никак успокоиться не может, – перекрестилась она. – Ладно, пойду я, – сказала соседка, открывая двери своей квартиры. – Не стоит поминать его на ночь глядя! Не то сегодня ночью опять шуметь будет!

ГЛАВА 4

Разговор с соседкой только усилил беспокойство Юлии Александровны. Больше же всего ее смутил рассказ о стучавшем по ночам в подвале призраке. Вместе с ненормальной садовницей и бандой квартирных воров картина получалась довольно тревожная. «Ну и в веселенькое место я попала, – размышляла она. – Интересно только, кто из этой компании побывал сегодня ночью в моей квартире?!»

Вернувшись домой, Баратова на всякий случай еще раз осмотрела жилище. Уже наступил вечер, и все вещи в комнате опять приобрели какие-то странные и даже таинственные очертания. Предвидя еще одну беспокойную ночь, Юлия Александровна вышла на балкон, чтобы немного развеять грустное настроение. Недавно прошел небольшой дождь, и она с удовольствием вдохнула чуть сыроватый теплый осенний воздух. Все было тихо, и только какие-то странные звуки, похожие на монотонное заклинание, доносились из соседней квартиры. Баратова прислушалась.

– Дрюсик, мой милый Дрюсик, – бубнил кто-то скороговоркой.

«Кто такой этот Дрюсик, и как он выглядит?» – в недоумении подумала Юлия Александровна. Наконец, после четвертого или пятого повторения она поняла, что кто-то быстрой скороговоркой все время повторяет имя Андрюша, или, вернее, Андрюсик.

– Андрюсик, солнце мое, – продолжал бубнить голос. – Лапусик мой, мой сладкий, мой любимый галчонок!

«Наверное, кто-то сюсюкает со своим котом или собачкой, – решила Баратова. – Хотя имя для животного выбрано довольно странное».

– Как я по тебе соскучилась, – продолжал бубнить девичий голос. – Нет, пока приехать не могу. Ты же знаешь, бабушкино наследство и все такое. Кроме того, здесь наклевывается одна прибыльная работенка. Вот закончу ее и сразу же приеду к тебе. Я и сама вся истомилась! Рвусь к тебе изо всех сил, – жалобно сказала девушка и даже слегка всхлипнула.

«Как проняло девку», – с сочувствием подумала Баратова.

– Все! Целую, целую и еще тысячу раз целую тебя, мой любимый, – ворковала соседка. – И твой маленький носик, и твои маленькие ушки…

– И твой маленький лобик, и твои маленькие глазки, – машинально продолжила за нею Баратова.

Она с интересом ждала продолжения этого прочувствованного монолога, но голос за стеной смолк. Некоторое время Юлия Александровна еще стояла на балконе, вдыхая свежий ночной воздух. Она уже хотела вернуться в дом, когда вдруг возле палисадника под ее окнами показалась уже знакомая долговязая тень. Дойдя до конца палисадника, девица отсчитала шесть шагов и углубилась в кусты. Через минуту раздалось ее пыхтение и методичное постукивание лопаты по земле.

Юлия Александровна присмотрелась. Долговязая тень с остервенением вырывала из земли очередной розовый куст. Покопав минут десять, она выволокла его на дорожку и с досадой осмотрела при свете зажигалки вырытую яму.

– Так, а теперь следующий, – решительно сказала девица и вырыла еще один куст.

Полюбовавшись на дело своих рук, она плюнула и сказала:

– Результат один и тот же, – а потом почему-то добавила: – Все они одинаковы!

Очевидно, решив сделать небольшой перерыв, она отложила в сторону лопату и позвала свистящим шепотом:

– Юлька, кинь сигареты!

Затем открыла принесенную с собой бутылку пива и закурила, изредка отхлебывая по приличному глотку. При этом она что-то бурчала себе под нос. Прислушавшись, Баратова с трудом разобрала стихи Роберта Бернса.

– «Пробираясь вдоль калитки, полем вдоль межи, Дженни вымокла до нитки вечером во ржи, – пробубнила девица, отряхивая с платья капли воды, оставшейся на кустах после дождя. – Очень холодно девчонке, бьет девчонку дрожь! Замочила все юбчонки, идя через рожь», – добавила она, поежившись, и отхлебнула еще один большой глоток пива.

Опустошив бутылку, долговязая девица зашвырнула ее в кусты, деловито потерла руки, потом грустно посмотрела на вырытые кусты и сказала:

– А сейчас состоится погребение тела, – и зарыла кусты на место. – Ничего, еще пару дней, и все будет о’кей, – добавила она, закончив свою странную работу, после чего взвалила лопату на плечо и пошатывающейся походкой захмелевшего человека направилась к дому.

На этот раз Баратова специально задержалась на балконе, ожидая, кто еще покажется во дворе. И в своих ожиданиях она не ошиблась. Сначала из-за угла гаража появился тот самый тощий субъект, который вчера следил за садовницей, а как только он зашел в подъезд, во дворе появилась еще одна маленькая фигурка. Больше всего она напоминала сухонькую, небольшого роста старушку.

– Да их с каждым днем становится все больше, – сказала сама себе Баратова.

Она подождала еще четверть часа, но больше никто не появился.

«Что происходит в этом доме по ночам? – размышляла Юлия Александровна. – А главное, что делает под моими окнами эта долговязая девица? – Воображение рисовало Баратовой одну картину занимательнее другой. – Может быть, девица выводит новый сорт роз, – предположила она, – и хочет увезти с собой один из саженцев? Или ей срочно понадобилось похоронить тела только что утопленных котят или хомячков?»

Юлия Александровна живо представила ряд крошечных могилок, в которых покоились зверьки, с аккуратными крестиками над ними. Это было так трогательно, что на глаза Баратовой даже навернулась слеза. Ей было только непонятно, зачем надо было для этого вырывать столько кустов роз?

В меланхолическом настроении Юлия Александровна прошла в спальню, но как только она легла в кровать, сразу же послышалось уже знакомое постукивание. Временами Баратовой казалось, что это какой-то узник никак не может выбраться из темницы и перестукивается с товарищами по несчастью. Наконец около часа ночи постукивание прекратилось, и Юлия Александровна заснула. Ей приснился маленький аккуратный розовощекий Дрюсик, которого так долго звала вчера влюбленная девица. Он почему-то очень напоминал симпатичного молодого поросеночка с небольшим пятачком. «Хрюсик, мой милый Хрюсик», – умильно звала его во сне долговязая девица, и тот при этом блаженно улыбался.

К сожалению, и эта ночь прошла для Баратовой беспокойно. Несколько раз она просыпалась и слышала, как «узник» снова начинал долбить стену своего каземата. А под утро Юлия Александровна увидела еще один очень странный сон. На этот раз ей приснилось, что на кухне разговаривают два человека. Причем один явно говорил голосом Семена Яковлевича.

– Вы же знаете, Петя, сегодня был-таки мой день, – сказал голос Шульмана настойчиво.

– Вы перепутали, Семен Яковлевич! Ваш день был вчера, – раздраженно ответил второй голос.

– Ничего я не перепутал, – возразил голос Семена Яковлевича громким шепотом. – Вчера был вторник, а в этот день к нашей Петровне обычно приходит ее обожаемый племянник. Они сначала раздавили пол-литра, а потом устроили спевку самодеятельности на кухне! Жуткое, доложу я вам, было впечатление! У Петровны голос тонкий, но противный, а у ее племянничка низкий и гнусавый. А их кухня соединена вентиляционной отдушиной как раз с моим туалетом! Представляете, захожу я туда по своим делам, а за стеной раздается такое призывное завывание на два голоса! Просто нечеловеческая музыка! И мелодия такая душераздирающая, как будто бы какой-то садист мучает свою жертву! Честное слово, Петя, я чуть не сделал свое дело, не доходя до отхожего места! А когда у нас идет спевка народных талантов, это всегда был ваш день!

– Ну, сами рассудите, Яковлевич! Вчера был выходной, потому что позавчера заехала новая жиличка, и весь график сдвинулся. Так что мой день как раз сегодня, – терпеливо увещевал второй голос.

– Ладно, Петя! Мы же с вами, можно сказать, близкие люди. Живем дверь в дверь! Что мы будем рядиться! Давайте каждый просто займется своим делом, – покладисто ответил голос Семена Яковлевича.

– Но мы же будем друг другу мешать, – недовольно возразил второй голос.

– Это я вам буду мешать?! Еще не было случая, чтобы Шульман кому-нибудь мешал, – возмутился голос Семена Яковлевича. – Короче, хватит болтать, пора переходить к делу! Уверяю вас, все будет просто превосходно! Мы же с вами интеллигентные люди!

– Хрен мне в вашей интеллигентности! – буркнул второй голос.

– Тише, – шикнул на него голос Семена Яковлевича. – Кажется, в комнате послышался какой-то шум, и нам отсюда лучше уйти! Вы были правы, Петя, сегодня был-таки ваш день, а вот завтра будет уже мой!

– Нет уж! Я согласен, сегодня был именно ваш день, – сварливо ответил второй голос.

– Хорошо, хорошо, только не кричите, – поспешно согласился с ним голос Семена Яковлевича.

И голоса стихли. Некоторое время Юлия Александровна лежала с открытыми глазами, потом встала с кровати и прошла на кухню. Там никого не было, и все предметы лежали на своих местах.