Текст книги "Становление. Том 1. Тропа охотника (СИ)"

Автор книги: Семен Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Остальные маги большую часть времени проводили в своих покоях за исследованиями. Я периодически интересовался, не нужна ли магам какая-то помощь, но получал всегда отрицательный ответ. Хотя я сильно продвинулся, но возможности вступить в орден пока не предвиделось. Я даже не просил уже больше аудиенции с Корристо, потому что, получше изучив порядки магов, и так знал, что он мне ответит. Вся надежда в этом вопросе оставалась на Ксардаса.

Глава 36. Арена

Много времени я проводил за тренировками в замке. Наш инструктор Скорпио был настоящим профессионалом, в совершенстве владел и арбалетом, и мечом. Большинство стражников в колонии не отличались особым мастерством, так что им было чему поучиться. Я и вовсе был абсолютным новичком, и поначалу для меня пришлось давать отдельные уроки даже касательно того, как правильно держать меч.

– Меч – это тебе не кочерга или дубина, и даже не охотничий нож! Он требует особого внимания. Ты должен чувствовать, где находится лезвие, даже закрыв глаза, как ты ощущаешь свою руку, – говорил мне Скорпио на первых занятиях. – Во время поединка не следи только за мечом противника – лучше охвати врага взглядом целиком. Рука может обмануть, но всё тело нет. Если не знаешь куда смотреть, то ориентируйся на середину груди, тогда будешь держать ситуацию под контролем, и сможешь предсказать, какое движение сделает соперник ещё до того, как он сам это решит. Всё остальное должны сделать твои инстинкты. Именно поэтому движения нужно отработать до автоматизма. Никаких раздумий в бою быть не может – одна потерянная доля секунды и ты покойник.

Поначалу мои успехи были незначительными, приходилось часами отрабатывать удары, махая мечом в воздухе. Часто тренер подходил ко мне во время упражнений и бил по ногам или рукам, если я двигался неправильно, ругался и исправлял ошибки. Было неприятно, когда на тебя орут, но выбирать учителя не приходилось. К тому же, хоть методика и была суровой, я знал, что в королевской армии отношение к солдатам не лучше. На войне не до сюсюканья, нужно закалять дух и тело, воспитывать выносливость и стойкость. Орки, как известно, не отличаются хорошими манерами, а их удар потяжелее, чем у матёрого кузнеца, часами орудующего пудовым молотом. Как-то на очередной тренировке Скорпио выбил меч из моей руки и заорал:

– Растяпа! Ты даже меч удержать не можешь!

– Но ты ударил меня по руке, я не ожидал! – пытался оправдаться я.

– Ты должен всегда быть готов, если обнажил оружие. Скажи, ты можешь случайно уронить руку? Нет! То-то же. Так и меч – продолжение твоей руки. Пока ты жив, береги его, как часть себя.

Я не жаловался на грубое обращение и просто делал то, что мне говорил Скорпио. Во дворе практически никогда не устраивали спаррингов и тренировались настоящим оружием. Тем не менее, проверить умение можно только в настоящем бою. Именно поэтому, время от времени, стражники испытывали друг друга на арене. Бои проводились каждую неделю, посмотреть на эту забаву стекалась половина лагеря. Заведующий ареной призрак собирал ставки и неплохо на этом зарабатывал, отдавая, естественно, часть прибыли Гомезу. Ради такого дела иногда приглашали даже бойцов из других лагерей. Когда наёмник дрался со стражником, ставок обычно было больше – интерес подогревался враждой между лагерями. Но такие бои были скорее редкостью, в основном, выступали свои люди. Скорпио обычно сам выбирал бойцов для боя, так, чтобы силы были примерно равны.

Помимо стражников, в боях мог принять участие каждый желающий, правда с одним условием – сделать взнос. Некоторые даже так улаживали свои конфликты – это было более цивилизованно, нежели набить друг другу морду в переулке. Когда выступали стражники, поединок обычно проводили тупыми мечами – никто не был заинтересован в случайном убийстве. В принципе, были возможны и бои насмерть, но только со взаимного согласия обоих сторон. Так бились в основном лишь заклятые враги, выясняющие отношения. Это было редкостью, и, конечно, на таких боях ставки всегда были выше.

Во время одной из тренировок, когда я проделывал похожее на танец упражнение с мечом, Скорпио подошёл ко мне и остановился, внимательно следя за моими движениями. Я ожидал очередной критики, но неожиданно для меня тренер произнёс:

– Неплохо. Вечером будешь биться на арене с Альфредом. Даже интересно, кто из вас двоих более неуклюжая черепаха!

От неожиданности, я прервал серию ударов на середине взмаха.

– Но я же не готов! – попытался я возразить.

– Это уже мне решать! Обсуждению не подлежит. Только так ты можешь чему-нибудь научиться. Махать в воздухе железкой это одно, а настоящий поединок совсем другое. Фред новичок, как и ты. Бывший булочник. Видно его пироги встали кому-то поперёк горла, раз уж его занесло в колонию, – засмеялся своей же нелепой шутке Скорпио. – Сам он крепкий малый, но мечом машет, будто это тяпка. Так что не переживай, ты будешь даже половчее.

Я знал о ком идёт речь. Этот Альфред, действительно, тренировался с нами. Немного толстоватый, повыше меня на полголовы, Фред отличался изрядной силой, за что Торус и взял его недавно в стражники, возмещая потери людей в шахте. Однако, как и сказал Скорпио, владеть оружием он практически не умел. По его части больше была рукопашная драка. Иногда в лагере крепкий кулак был даже важнее меча, так что выбор Торуса был неплохим. По крайней мере, в отличие от многих каторжан, Фред не отличался явной жестокостью, в повседневной жизни был спокойным и сдержанным. Правда, если разозлить, у него случались приступы гнева, в которых он не мог себя контролировать. Парни за кружкой пива шептались, что однажды в ярости он убил так свою жену, за что и загремел на каторгу. Впрочем, это не имело значения.

Вечером, когда уже начинало темнеть, состоялся поединок. Жадные до жестоких зрелищ рудокопы, призраки и стражники стекались к арене. Сидений не было, люди толпились наверху, стоящие сзади выглядывали из-за спин передних. Лучшие места занимались заранее, хотя стражники не стеснялись расталкивать рудокопов, чтобы встать поудобней.Внешнее кольцо лагеря имело два яруса. Нижний был около замка, как бы во рве, который, похоже, не был доделан и никогда не заливался водой. Второй уровень был на высоте равнины, окружающей лагерь, и ограничивался внешним частоколом. Круглая арена располагалась как бы между этими двумя ярусами, так что вход для сражавшихся был на нижнем, а для зрителей на верхнем.

Стены бойцовой ямы были выложены камнем, на них висели зажжённые факелы, создающие гнетущую атмосферу. Воинам было не очень удобно в полумраке, зато во время боя можно было наблюдать за причудливой игрой теней, отбрасываемых сражающимися. Правда, никому до этой красоты не было дела, потому что всё внимание зрителей было сосредоточено на фигурах самих бойцов. Какой-нибудь художник, быть может, восхитился бы этим сочетанием красок, в котором кровь гладиаторов смешивалась с красными отблесками факелов, но в колонии художников не было, как, впрочем, и других деятелей искусства. Даже если кто и обладал такими талантами, приходилось забыть о них и браться либо за кирку, либо за меч.

В тот день мне тоже было не до такой ерунды, ведь предстояло впервые зайти на арену не в качестве зрителя, а через нижний вход. Я переживал в предвкушении предстоящей схватки. Противник был хоть и не опытный, всё же серьёзный. Силой с Фредом меряться не стоило – не моя весовая категория. Оставалось надеяться лишь на ловкость и изворотливость. Последний месяц тренировок не прошёл для меня даром, и, как говорил Скорпио, я уже знал, с какой стороны браться за меч. За свою жизнь, я ни раз пускал его в ход против диких зверей, ползунов и других тварей, но никогда не сходился в открытом бою с человеком. Поединок на мечах шёл по другим правилам, нежели охота. Зверю нечем защититься от удара, а в битве меч выступает против меча – одним ударом схватка не кончится, всё зависело от навыков фехтования. Управляющий арены вышел на середину и объявил предстоящий бой:

– Сегодня в честном бою встретятся два недавно принятых стражника, известных по прозвищам Лучник и Булочник! Кто окажется сильнее? Ловкий охотник или здоровяк Фред? Делайте ставки, друзья! Скоро всё решится. Бойцы! Готовьтесь к бою!

Мы с Фредом вышли на арену, предварительно получив тупые мечи. Честно говоря, такой железкой вполне можно было и убить, так что не стоило подставляться под прямой удар, особенно по голове.

– Я постараюсь тебе поддаваться, чтобы повеселить народ, – сказал самоуверенный Альфред. Я лишь улыбнулся и ничего не ответил – хвастовство в данном случае было неуместно.

Правила были простые: тот, кто первый получит прямой удар, который в жизни был бы смертельным – проиграл. Также битва останавливается, если противник нокаутирован. Кроме того, можно сбежать с арены, но на моей памяти никто так не делал. Мы встали в центре площадки и обменялись символическими рукопожатиями, после чего разошлись и обнажили оружие. Бой начался.

Фред не стал ждать и сразу бросился вперёд, сделав широкий взмах мечом. Я не ожидал такой прыти, и успел отскочить назад лишь в последний момент. Резкий старт сбил меня с толку, и я забыл все уловки, которые рассчитывал применить. Противник не терял времени даром и продолжил натиск, сделав ещё один выпад, в этот раз целясь в меня затупленным концом меча. Отступать дальше было бессмысленно, я сообразил, что тоже держу в руках оружие, и отразил атаку, уведя укол в сторону. Движение Фреда было слишком сильным, его занесло, однако при этом он ухитрился извернуться так, что ударил меня в грудь плечом. За счёт этого манёвра он обезопасил себя от моей контратаки. Толпа одобрительно загудела, а я отлетел в сторону.

К счастью, мне удалось сохранить и равновесие, и дыхание. Булочник опять бросился на меня, размахивая тренировочным мечом будто дубиной. В данном случае его тактика оказалась эффективна – трудно было сдержать подсознательный страх при виде несущейся на тебя туши, весом с добрый центнер. Я опять стал отступать, старясь уйти в сторону. Несколько ударов я отразил мечом, и руки загудели от напряжения – Фред не жалел сил. В какой-то момент отчаяние охватило меня, но я вспомнил, как бился с падальщиками, и сообразил, что мой массивный противник также неуклюж, хотя внешне и напоминает скорее кабана. Булочник нанёс очередной удар сверху, пытаясь разрубить меня надвое. Вместо того, чтобы ставить твёрдый блок, как я делал несколько раз до этого, я лишь слегка коснулся своим мечом его, помогая сопернику продолжить своё движение вперёд. Фреда изрядно занесло, а я оказался сбоку и ударил его по спине плоской стороной меча.

В настоящем бою, конечно, я нанёс бы обычный удар, зарубил противника, и битва была бы закончена. Но здесь по правилам калечить оппонента не требовалось, так что я решил зря не испытывать насколько безопасен тупой клинок. Успешно завершив свой манёвр, я поднял меч вверх в знак своей победы. Зрители одобрительно заголосили, кто-то крикнул: «Так его! Лучник победил!». Я расслабился, наслаждаясь своим коротким триумфом после напряжённой борьбы.

Фред повернулся ко мне, его лицо исказила ярость. Видимо, он не смог смириться с поражением. Я слишком поздно заметил его состояние. Булочник со всей силы ударил мечом мне в живот, и я согнулся надвое от боли, жадно пытаясь вдохнуть. Однако воздух не поступал в лёгкие, в глазах поплыло, и я с удивлением посмотрел на Фреда – это было против правил. Но ему было всё равно, удар кулака пришёлся мне в висок, и я потерял сознание.

Очнулся я от ведра холодной воды, которое на меня вылили. Надо мной стоял управляющий ареной.

– Что, парень, расслабился? Забыл с кем имеешь дело? Это тебе не королевский турнир! А ну живо поднимайся! Думаешь, я буду с тобой церемониться?

– Что случилось? – не сразу разобрался я в происходящем.

– Тебе что, память отшибло? Проиграл ты! Фред уделал тебя, как старого падальщика!

– Но я же…

– Что? Ударил его плашмя мечом по спине? Где ты видел, чтобы от такого умирали? Нет, всё справедливо – Булочник победил нокаутом. Вон сколько ты провалялся – уже даже народ весь разошёлся. Давай и ты проваливай.

Я встал на ноги, сильно болела голова и пресс, но в остальном всё было в порядке. Огорчённый нечестным судейством и пропущенным ударом, я побрёл в сторону ворот замка, и даже не заметил Диего, который стоял неподалёку в тени хижины. Когда он сделал шаг мне навстречу, я интуитивно отшатнулся.

– Ха, не переживай! Больше тебя бить никто не будет! – посмеялся следопыт. – Ну как ты себя чувствуешь после боевого крещения?

Я бы не назвал это своим боевым крещением, оно было далеко позади, когда я убил двух каторжан ради лука и стрел. Однако я не стал спорить с другом:

– Как-то не очень. Я рассчитывал на более благоприятный исход.

– В жизни бывают не только взлёты, но и падения. Тебе ли об этом не знать? Но я тоже думал, что ты одержишь верх, даже поставил на тебя полтинник. Эх, жаль, что ты оказался таким сентиментальным – не надо было жалеть этого кабана. Он прямо озверел после твоего финта. Честно говоря, я думал, что он более уравновешенный тип. Теперь понятно, почему Торус взял его в стражу – там таким психопатам самое место. Без обид, тебя это не касается.

– Прости, что не удалось оправдать твою ставку. Я не думал, что так выйдет.

– Да ладно, ерунда! Но ты бы видел какие склоки начались насчёт ставок. Те, кто поставил на тебя, добивались признания твоей победы. Но дело решило то, что ты ударил плашмя. Так что, в итоге рассудили, что Булочник сделал всё верно. Правда, чтобы избежать драки уже между зрителями, половину ставок вернули.

– Значит, ты потерял только двадцать пять кусков?

– Да, это слегка утешает. А ты учти на будущее – в бою меньше думай головой.

– Это я, кажется, уже уяснил, – потёр я шишку от удара.

– Главное, что ты жив и не покалечен.

Мы дошли до ворот замка и распрощались. Диего отправился домой, а я в казармы. Стражники встретили меня ехидными ухмылками – даже те, кто не был свидетелем случившегося, явно уже знали о моей неудаче. Но это было обычное дело. Каждый день кто-то выигрывал, а кто-то получал надолго запоминающийся урок. Я старался сдерживать свою злобу на Фреда. В конце концов, мне предстояло стать магом, а Иннос не одобряет мести.

Глава 37. Клептоман

Постепенно я почти перестал ходить на охоту. Лестер торговал болотником и исправно приносил мою долю, так что можно было не переживать, что руда закончится и мне будет нечего есть. Жизнь стала казаться лёгкой и приятной, я стал чувствовать себя практически рудным бароном. Правда, иногда всё же приходилось поднапрячься. Например, как-то Торус повадился назначать меня в дежурство у реки. Это было не очень приятно, особенно, если напарник попадался болтливый: несколько часов подряд выслушивать однообразные байки о невероятных похождениях на свободе было невообразимо скучно. Выход мне подсказал Диего – всего-то нужно было откатить пару десятков руды Торусу, чтобы на неделю избавиться от дежурств. Недостатка в деньгах я не испытывал, поэтому последовал совету друга, и вскоре жизнь стала гораздо свободнее.

Сложнее было с дежурством в шахте, от него было не так просто отвертеться. Но в этом вопросе был более чёткий распорядок, так что чаще, чем раз в неделю спускаться под землю не приходилось. Большинство охранников в шахте жили там подолгу и были либо доверенными людьми Яна, либо наказанными стражниками из лагеря. Первые являлись, можно сказать, элитой. Именно они получали большую часть руды, отобранной у скребков, а также проводили время на самых безопасных постах. Вторые же выполняли всю грязную работу. Именно им приходилось охранять заброшенные ответвления и отражать постоянные атаки ползунов. Потери среди штрафников были большими, и никому не хотелось оказаться на их месте. Кроме двух указанных категорий, была ещё и третья – посменные караулы. Из лагеря и обратно постоянно приходилось сопровождать рудокопов. Стражники, отведя группу старателей оставались в шахте на полдня, помогая решать насущные проблемы. Уходили такие временщики лишь со следующей сменой шахтёров, которых теперь было всего две, вместо трёх, как это было до барьера. Работать рудокопов тоже заставляли не так напряжённо, можно было делать перерывы, перекусывать и даже подремать часок другой. Но даже несмотря на это, добыча руды была тяжёлым и изнуряющим трудом. Несмотря на все послабления, от шахтёров требовалось добыть не меньше положенной нормы, и отдать её на «общие нужды». Норма была большой, но в основном все с ней справлялись. Жизнь рудокопов была не сладкой, но всё же более длинной, чем до правления Гомеза. Ещё одним нововведением были респираторы – специальные повязки, пропитанные слабым раствором из яда шершня, который помогал отфильтровывать даже очень мелкие частицы рудной пыли. Сперва их начали использовать в Свободной шахте, но потом мода распространилась и на Старый рудник. Правда, дышать в такой маске было тяжелее, а от долгого ношения начинало жечь кожу лица, поэтому многие пренебрегали её использованием. Но те, кто всё же носил такой респиратор были гораздо больше защищены от вызванного рудной пылью кашля.

Естественно, никто из приходящих с конвоем стражников не рвался в отряды по зачистке тоннелей от ползунов, хотя изредка приходилось участвовать и в таких вылазках. Однако, чаще всего задачи были иного рода: проследить за рудокопами, отконвоировать партию руды из дальней штольни, подменить кого-нибудь на посту, или даже разнести еду караульным – не отвлекать же для этого рудокопов – их дело махать киркой. В любом случае, наряды в шахту никто не любил, поэтому в них назначали по строгому графику, который составлял Торус, на удивление, не злоупотребляя своей властью.

В остальное время я был предоставлен самому себе. Иногда приходилось немного прогуляться, чтобы отнести Ксардасу очередную партию оборудования. Временами я болтал с Диего или даже наведывался к Горну в Новый лагерь, хотя это было немного опасно. В основном же я часами слонялся по лагерю, будто бы патрулируя улицы, а на деле просто слушая свежие слухи. Обычно люди трепались о всякой ерунде, но можно было услышать и что-нибудь необычное. Как-то раз, я обратил внимание, что в лагере участились кражи. То и дело кто-нибудь жаловался на то, что у него пропадают всякие мелочи. У кого-то пропала бритва, кто-то оставил на столе яблоко, а когда пришёл, его уже не было. Исчезали порой даже ложки и тарелки. Воровство, конечно, в колонии было более чем обычным делом, однако, как правило, крали что-то ценное: руду, украшения, оружие. В данном случае работал явно непрофессионал, причём совершенно одержимый – берущий абсолютно всё, что плохо лежит. Самое удивительное, что вещи пропадали не только у рудокопов и призраков, но даже у стражников, что было странным, ведь входа в замок у посторонних не было. Меня заинтересовало это обстоятельство, и я решил провести небольшое расследование, пока не обчистили и мой сундук.

Внешнее кольцо было слишком большим для поисков, так что начал я с замка, расспросив двоих пострадавших стражников. Надо сказать, у них пропали весьма ценные вещи: у одного талисман, у другого мешочек с тридцатью кусками руды. Оба не могли вспомнить ничего необычного и утверждали, что пропавшие вещи были всюду при них. Значит, скорее всего, воришка был карманником. Дальше я разведал ситуацию во внешнем кольце. На удивление, там всё было иначе: пропадали только оставленные без присмотра вещи. Конечно, у пары человек срезали мошны с рудой, но это было скорее исключением. Я решил попытаться найти свидетелей хоть одной кражи. Просто так приставать к людям с расспросами было слишком подозрительным, поэтому я обратился к Граво – рудокопу, который передавал мне предложение Гомеза насчёт устранения конкурента. Граво был необычным человеком, и, несмотря на непримечательную внешность, обладал весьма впечатляющим влиянием. Он знал с какой стороны подойти к властьимущим и помогал старателям и призракам улаживать конфликты со стражей. Не бесплатно, естественно. Если кто-то в лагере попадался на жульничестве или щипачестве, им приходилось иметь дело со стражей – всё же не даром люди Гомеза, и я в том числе, разгуливали по лагерю. Уладить щекотливые дела можно было разными способами, но самым действенным было дать взятку нужному человеку, к примеру, начальнику стражи. Если странный вор, которого я ищу, хоть раз попадался, то, скорее всего, Граво уже помогал ему восстановить своё «доброе» имя. Моё предположение подтвердилось: пожилой рудокоп посмеялся, когда я спросил его об участившихся кражах и всего за пару кусков руды рассказал об их предполагаемом виновнике.

– Приходил как-то ко мне один парень, по имени Жильбер, – начал свой рассказ Граво. – Не поверишь, он украл у Бладвина бутылку пива! Ты представляешь, каким идиотом для этого надо быть? Так ещё и попасться! Бладвин и так до сих пор не пришёл в себя после недавнего понижения в звании. Как вернулся из шахты, ходит темнее тучи и то и дело на всех срывается. Так вот, этот Жильбер получил по первое число – когда пришёл ко мне, еле мог говорить – всё лицо сплошной синяк. Так он мне предложил за помощь не руду, а кучу хлама, явно ворованного! Нет говорит, у него ничего больше. Естественно, я его послал к Белиару, пусть сам разбирается со своими проблемами. Бладвин, пообещал Жильберу сладкую жизнь, так что, думается мне, скоро этот неудачник соберёт достаточно руды, чтобы заплатить нужную сумму. Кроме Торуса, ну и, естественно, рудных баронов, на Бладвина никто не найдёт управы, а перед ними никто кроме меня не замолвит словечка. Немного выручает парня то, что за него заступается кузнец – этот Жильбер у него вроде подмастерья. Он и в правду крепкий малый, но разве против стражников кому-либо устоять в одиночку? Да и староват он уже для таких подвигов, лишь немногим моложе меня.

Я поблагодарил Граво за такую подробную информацию и направился в кузницу замка, где работал этот Жильбер. Узнать вора-горемыку не составило труда: огромные фингалы были лучшим опознавательным знаком. Подождав, пока он доделает очередную черновую заготовку клинка, за которую дальше возьмётся кузнец, я подошёл к нему и заговорил.

– Как думаешь, что с тобой сделают в лагере, если узнают, что это ты виновник участившихся в последний месяц краж?

Подмастерье повернулся ко мне своим заплывшим лицом и нервно сглотнул:

– Что? Я не понимаю…

– Не надо дурачиться, Жильбер. Мы отлично друг друга понимаем.

– Я… Я не хотел. Честно!

В голосе бедняги сквозили такое отчаяние и страх, что мне стало его немного жаль. Он был уже не молод, можно было заметить даже несколько седых волос. Что могло толкнуть его на такое безумие? Обычно в таком возрасте на каторгу попадают лишь матёрые преступники. Он же не походил на бандита, да и воровским мастерством явно не отличался.

– Скажи ещё, что у тебя не было выбора, – с сарказмом произнёс я.

– Именно! – воскликнул помощник кузнеца, – я просто неизлечимо болен.

– При чём тут болезнь и кража? Перед смертью решил разжиться чужими вещичками? Или просто не терпится отправиться на тот свет, вот и ищешь того, кто поможет?

– Нет-нет! Я серьёзно. Выслушай меня прежде, чем осуждать, – с надеждой и мольбой в голове сказал Жильбер.

– Ну давай, выкладывай свою сказочку. Может тебе ещё и сбор средств на лечение организовать?

– Думай, что хочешь, но я говорю правду. Это началось ещё в самом детстве, и всю жизнь я страдаю. Односельчане ненавидели меня за то, что я постоянно воровал всё, что плохо лежит. Но, понимаешь, я просто не могу себя контролировать. Как только я вижу вещь без присмотра, в меня будто демон вселяется. Лишь очень редко мне удаётся пройти мимо. Потом, я порой сам не знаю, куда девать всё это барахло. Сбыть его невозможно, да и мне самому оно тоже не нужно. В конце концов, из деревни меня выгнали – люди не смогли больше терпеть. Я консультировался у лекарей, продал свой дом и потратил всё на зелье, которое мне пообещал один алхимик, но, похоже, он обманул меня, как последнего дурака. После его лекарства я провалялся пару дней без сознания, а потом принялся за старое с удвоенной силой – отсутствие денег лишь разожгло во мне жажду чужого. Отсидев по пути, наверное, почти во всех тюрьмах за мелкое воровство, и испытав силу кулаков местных жителей, я всё же дошёл до столицы, где мне, наконец, смогли поставить диагноз – клептомания. Понимаю, что это слово, скорее всего, тебе ничего не скажет, но всё же – это настоящая болезнь. Она есть даже в какой-то учёной книге, доктор мне показывал, там про неё целый абзац… Общепризнано, что лечению она не поддаётся. Иногда можно приглушить алкоголем, но в моём случае и это не помогает. Мне стыдно за то, что я делаю, но я не могу иначе. В любом случае, я уже достаточно поплатился за свою манию – вся жизнь пошла кувырком. Вот и в колонию угодил…

– Не хнычь! Не так уж всё у тебя плохо. Лучше уж в кузне делать заготовки для мечей, чем в шахте махать киркой. А тебе бы в руднике было самое место – там просто нечего красть! Подумай над этим. А вообще не стоит оправдывать свои слабости какой-то болезнью. Каждый человек должен быть в ответе за свои деяния.

– Я уже смирился со своим проклятием, у меня нет больше сил бороться. Так что поступай, как знаешь! Можешь выдать меня Торусу или хоть во всеуслышание объявить, что я вор. Хуже уже не будет – всё равно этот отморозок Бладвин не даёт мне теперь покоя, каждый день пристаёт и угрожает. Подумаешь, хлебнул пару глотков пива из его бутылки…

– Я бы на твоём месте не был бы так спокоен. Ты и представить себе не можешь, как люди не любят, когда у них что-то воруют. Пусть это даже такая ерунда, как яблоко или бутылка пива.

– Да всё я могу представить! Лучше любого другого! Всю жизнь только этим и занимаюсь, что испытываю на своей шкуре людскую добросердечность.

– Тогда в твоих же интересах, сделать так, чтобы мы с тобой подружились.

– Очередной вымогатель? У меня ничего нет. Граво и так требует с меня пять сотен руды! Это огромные деньги, где мне столько взять? Украсть?

– Ну я не настолько жадный. Мне хватит и одной сотни. По крайней мере, пока ты не натворил ничего особо крупного.

– Почему я должен тебе верить? Сегодня я заплачу, а завтра ты снова придёшь просить на выпивку.

– Что ж… Думаю, Торусу будет интересно с тобой поболтать по душам. В шахте на нижних ярусах всегда нехватка людей…

– Постой! Хорошо, я заплачу. Только обещай, что никому не расскажешь, и на самом деле оставишь меня в покое.

– Обещаю. Больше никаких поборов. Но и ты обещай, что не будешь воровать.

– Этого я обещать не могу. Я же объяснил… – устало вздохнул Жильбер.

– Тогда не воруй хотя бы у стражи, если тебе дорога жизнь.

– Я постараюсь…

Жильбер порылся в широком кармане шахтёрских штанов, что были в ходу в колонии, достал оттуда горсть рудных самородков и отсчитал мне сотню. Видимо, он уже начал копить на взятку для Граво, а может, недавно обчистил кого-нибудь. В любом случае происхождение руды меня мало волновало, мы распрощались, и я ушёл довольный неожиданной добычей. Однако на этом история горе-воришки не закончилась. Хотя я сдержал обещание, Жильбер не образумился и продолжил своё грязное дело. Через пару недель и без моего участия его вычислили. Он попался на нескольких мелких преступлениях и вскоре, ни для кого в лагере не было секретом, что он ворует. Все пропажи стали списывать на него, и даже выходить из замка для бедняги стало опасным. Кроме Бладвина, наведываться к нему стали и другие стражники – избивали, отбирали руду. Можно сказать, я вовремя успел получить свою долю, пока было что брать. Жильбер так и не успел накопить на помощь Граво, да и теперь даже он не смог бы помочь.

В один прекрасный день клептоман просто пропал. Всё бы было ничего, если бы не одно обстоятельство. Торус был в бешенстве, он рвал и метал, однако не объяснял в чём дело. Похоже, Жильбер украл что-то и у него. Стража прочесала весь лагерь и окрестности, но беглеца найти не удалось. За его голову Торус назначил награду в сотню кусков руды, новость даже разнеслась по другим лагерям, но там воришку тоже не видели. Создавалось впечатление, что он провалился сквозь землю. Караульный вроде вспомнил, что подмастерье кузнеца вышел из лагеря, но каждый день через ворота ходит огромное количество людей, так что ничего конкретного выяснить не удалось. В конце концов, Торус немного успокоился, и решил, что Жильбер сбежал в лес, где его сожрали дикие звери.

Лишь у кузнеца я смог узнать, что же всё-таки искал начальник стражи – любимое кольцо. Этот памятный знак он получил за боевые заслуги ещё будучи гвардейцем. Когда Торуса уличили во взяточничестве и упекли в тюрьму, он успел спрятать кольцо во рту, благодаря чему и сохранил его. В колонии, он часто хвастал своим серебряным перстнем, утверждая, что тот зачарован и приносит удачу в бою. Это могло быть правдой, а могло и выдумкой, но в любом случае вещица была довольно редкой и ценной. Угораздило же Жильбера замахнуться на такую реликвию. Интересно, что им двигало? Очередной приступ болезни или желание отомстить напоследок? Жаль беднягу, сгинул глупо. Мне хотелось заполучить украденное кольцо, но, видимо, воришка прихватил его с собой в могилу. Впрочем, всё равно перстень не получилось бы носить – если Торус узнает об этом, то с жизнью можно распрощаться. Даже возвращать ценность начальнику стражи было бы опрометчиво – он мог бы решить, что я сопричастен преступлению. Так что, я постарался просто выбросить эту историю из головы и жить дальше.