Текст книги "Шантаж"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Она успела выпить чашечку и собиралась заказать еще одну, когда увидела Веру Петровну: идет между столиками...
Выглядит – лучше некуда; одета дорого, элегантно: туфельки невиданные и сумочка; строгий английский костюм; гладкая прическа, – в общем, вид прямо неприступный; красивые ножки демонстрирует – вон какой разрез на юбке... Заметила ее... подходит...
Вера Петровна села напротив Лидии и, не здороваясь, предложила:
– Ну выкладывай, что задумала. Ничего хорошего не ожидаю. И учти: разговор у нас будет короткий!
– Не кипятись, отдышись с дороги. – Розанова старалась произносить свой текст как можно спокойнее, увереннее. – Вот идет официант: выпьем по чашечке кофе. Я не лясы пришла с тобой точить. – Убедившись, что ее выслушают, Лидия сделала заказ и хладнокровно продолжала: – Считаю нужным восстановить справедливость. А ты хочешь, нет ли, – мне в том поможешь!
– Каким же образом? На что рассчитываешь?! – не выдержав, взорвалась Григорьева.
– Перебивать не будешь – все тебе растолкую, – мрачно подняв на нее жгучие глаза, пообещала Лидия. – По твоей милости я сижу в полном дерьме. Ивана тебе мало было – ты и Степана охмурила. Потом бросила, он с горя на мне женился и сделал меня несчастной.
– Да все же наоборот! – воскликнула Вера, испугавшись неподдельного страдания, отразившегося в глазах, прозвучавшего в голосе бывшей подруги. – Степа бросил меня и уехал навсегда. По твой вине – я же знаю!
– Пустые слова! – с презрением и злобой возразила Лидия. – Розанов мне, конечно, нравился – эдакий киногерой приехал! Но он на меня и не взглянул бы, не дай ты ему коленом под зад!
– Ну это дело прошлое, – взяла себя в руки Вера, желая прекратить бесполезные препирательства.
– Это для тебя – прошлое, а для меня – самое что ни на есть настоящее! – с неподдельной горечью парировала Лидия. И, мобилизовав всю накопившуюся боль и обиду, полная жалостью к себе за неудачную свою судьбу, стала коротко, жестко предъявлять счет: – Во-первых, хоть Степан и женился на мне, мужа я не получила. До сих пор по тебе сохнет, импотентом стал, расходимся мы с ним. Во-вторых, из-за тебя забросил диссертацию, работает простым учителишкой, семью прокормить не может, нормальную жизнь нам с дочкой обеспечить.
Слушала Вера эти лживые обвинения молча – невыносимо, глаза наполняются слезами... Наконец не выдержала:
– Врешь ты все! Он мне ни строчки потом не написал! Ни разу моей судьбой не поинтересовался!
– А что ему интересоваться? Все знали – ты вышла за Ивана, вы ждете ребенка.
Заметив, что при этих словах Григорьева как-то сникла, Лидия поняла: вот он, подходящий момент; с угрюмой решимостью перешла к делу:
– Я хочу, чтобы вы с Иваном заплатили за мою искалеченную судьбу. Мне нужно уйти от Розанова. Пусть сеет разумное, вечное, но без меня! Требую: вы с Иваном сделайте мне отдельную квартиру. Знаю – ему это под силу. Не для себя стараюсь – для дочери, чтобы ей хоть достойно жить.
Вера Петровна сдерживалась, памятуя, где они находятся.
– Я, конечно, не согласна ни с одним твоим словом. Не верю тебе ни на грош. – Она старалась не смотреть на шантажистку – противно. – Ты извратила факты, преподнесла все как тебе угодно. Никогда бы я тебя не подвела и Степу не отдала, если б ты не влезла между нами. Так что пеняй на себя! С чего это ты решила, что я приму всерьез твой бред и сделаю что ты просишь? – поинтересовалась она внешне спокойно, но испытывая внутреннюю дрожь – предугадывала ответ. – А если я не соглашусь?
– Куда ты денешься... – не скрывая мстительного торжества, сверкнувшего в глазах, опровергла ее спокойствие Лидия. – Представляешь свою семейную жизнь, когда все узнают, что твоя Света – не от Ивана. Прежде всего – он сам. – Развивать красочную перспективу она не стала – главный козырь впереди. – Ты уверена, многое уже в этом направлении продумала. Но, возможно, упустила из виду другое неприятное обстоятельство: ведь и Степан узнает, что Света – его дочь?
Да, Верка весь этот кошмар представляет: все ее мысли – на перепуганной физиономии. Кажется, победа близка, надо бить в одну точку.
– Степа же потомственный интеллигент, возвышенная душа! – издевательски продолжала Лидия, наслаждаясь эффектом. – Как узнает – в покое вас не оставит. Это я тебе гарантирую! Не бросит свое дитя на произвол судьбы.
Григорьева поникла головой – повержена на обе лопатки. Что же, пора ее немного успокоить.
– Напрасно ты так разволновалась. Договоримся – так я и не подумаю ему об этом докладывать. Пусть считает, что Наденька – его единственная дочь. Мне это на руку. Хоть он и гроши получает, но алименты мне пригодятся! – И цинично рассмеялась, с удовольствием наблюдая: Верка в шоке, никак не оправится.
Чувство одержанной победы помогло справиться с переполнявшей ее злобой и ненавистью. Примирительно дотронувшись до безвольно лежащей на столе руки Веры, она искренне пообещала:
– Не беспокойся! Если сделаете, что прошу, – никто никогда ни о чем не узнает! Буду сидеть тихо как мышка. Представляю себе силу и власть твоего мужа – наслышана. Не в моих интересах, чтобы он стер меня в порошок. Пусть лучше ничего не ведает!
Главное сделано, об остальном можно договориться потом. Лидия Сергеевна поднялась и взяла сумочку, собираясь уйти.
– Да, Вера, попрошу еще минуту внимания, – добавила она как бы между прочим. – Денег у нас совершенно нет, так что обстановка квартиры – за тобой. Это дело ты сможешь провернуть и без ведома мужа, – усмехнулась она со своей обычной самоуверенностью. – И направилась к выходу.
Григорьева, совершенно разбитая, осталась сидеть, пытаясь собраться с мыслями.
Глава 6
БЕГСТВО ВЕРЫ ПЕТРОВНЫ
– Иду-у! Одну минуту! – крикнула Вера Петровна, услышав нетерпеливые звонки в прихожей.
«Кто бы это мог быть? Никого вроде не жду»... И отправилась открывать входную дверь.
– Вот это сюрприз! – изумилась она, увидев весело улыбающуюся сестренку. – Как я рада тебя видеть! Проходи, проходи! Как это в Москву тебе удалось вырваться – рассказывай. – Взяла из рук Вари чемоданчик, повела по холлу.
– У нас экспедитор заболел, а надо ехать за дефицитными лекарствами – выделили по лимиту. Вот я и напросилась. – Варька сбросила легкое не по сезону пальтишко. – Так что принимай почетных гостей! – И бросилась Вере на шею, расцеловала, – так соскучилась...
Миловидное ее лицо, с ямочками на щеках, сияло здоровым румянцем. Сестры были похожи, только Варя ростом пониже и весь облик как-то круглее, что ли, проще.
– Пойдем – умойся, я жду тебя на кухне. Проголодалась ведь с дороги. Перекусим, обо всем поговорим.
– Спасибо, старшенькая! – охотно послушалась Варя. – Люблю повеселиться, а особенно – поесть!
Через полчаса, накормив сестру сытным, вкусным завтраком, Вера Петровна повела ее в гостиную и усадила рядом с собой на диван. За едой Варя уже успела рассказать о здоровье тети Дуси, о своей работе, изложить все деревенские новости.
– А теперь поведай-ка старшей сестре свои сердечные тайны, – попросила она мягко, задушевно. – Как личная твоя жизнь?
Несмотря на свой общительный, даже как будто легкомысленный характер, в сердечных делах Варвара скрытничала, неохотно делилась с близкими. Но здесь, в этой красивой гостиной так уютно... Приятная расслабленность и тепло разлились по телу после обильной еды; глаза сестры устремлены на нее с любовью и искренним интересом... Все располагает к откровенности.
– Не везет мне на этом фронте! – посерьезнев, призналась Варя и грустно вздохнула. – Ты не поверишь, но до сих пор у меня так никого и не было. Все думают – Варька разбитная, бойкая... а я в этих делах еще ничего и не смыслю. Ну и пусть думают! – Гордо тряхнула головой, задрав и так вздернутый носик.
– Да неужели за все время никто тебе по-настоящему не понравился, и в тебя никто не втюрился? – удивилась сестра. – Ты же такая заводная!
– Не без этого, конечно, сама знаешь... Только... кто мне нравился – смотрели как на шмакодявку. А парни, которые за мной ухлестывали, мне и на дух не нужны!
– Ну а теперь... ты взрослая, работаешь. Что же мешает? – Вера Петровна ласково взяла ее руки в свои, переживая за нее. – Больница большая – ты же встречаешь там хороших, интересных людей...
– Говорю тебе – не везет. – Варя начинала уже тяготиться этим разговором. – Всех стоящих давно расхватали. Кто ко мне лезет и нравится – женат, а я еще не так низко пала. «Хороших, интересных», как ты сказала, на горизонте что-то не видно. – Обняла старшую сестру, прижалась к ней, как в детстве, и шутливо пообещала: – Не горюй, все еще впереди! Какие наши годы? – И встряхнулась, вскочила с дивана, оправила платьишко, весело спросила:
– А как у вас сейчас – в театры попасть можно? Мне бы хотелось использовать свободное время на полную катушку! Чтоб было что вспомнить в нашей глуши.
Вера Петровна оторвалась от грустных мыслей: хоть и не везет Варьке на личном фронте, но ведь не останется ее миловидная, симпатичная сестренка старой девой.
– Мы с Ваней в театрах почти не бываем: ему все некогда, да и устает. Без него же мне ходить не пристало, да и неинтересно. Говорят, в кассах очереди, билетов не достанешь. Но для тебя – проблем нет!
– Это как же – для меня «нет»? – не поняла Варя. – На меня билет с неба, что ли, упадет?
– Считай, что так. У Вани есть книжечка специальная – абонемент. По нему в любой театр, на любой спектакль всегда можно взять два билета.
– А что он за особенный такой? Почему это для всех билетов нет, а для него – всегда пожалуйста? – недоумевающе подняла на сестру глаза Варя. – Несправедливо!
– А потому, что он не такой, как все! Почему вы с тетей Дусей никак этого не поймете? – досадливо поморщилась Вера Петровна. – У него высокая должность, ответственная работа – недосуг стоять в очередях за билетами. Ладно рассуждать! Вот, держи! – И протянула сестре маленькую красивую книжечку. – Предъявишь в кассу за час-два до начала – получишь билеты на любой фильм или спектакль. Для того специальная бронь.
Вера Петровна так соскучилась по своей единственной сестренке – не сдержала горячих чувств, обняла ее, расцеловала и только после этого отпустила:
– Ладно, беги по своим делам. Только об обеде не забудь! Святым духом сыта не будешь! В столовых кормят плохо.
Утром следующего дня, отправив Свету в садик с водителем, Вера Петровна решилась наконец за завтраком поговорить с мужем. Варя поднялась спозаранку и, наскоро перекусив, убежала: времени у нее в Москве в обрез – ночью уже ехать домой.
– Знаешь, после вчерашней поддачи так спалось – не слышал даже, как ты встала. – Иван Кузьмич, ласково взглянув на жену, развернул газету.
Просторную кухню заливал солнечный свет; уже веяло весной.
– Ты что, торопишься куда? – удивился он: что-то Вера необычно суетится, подавая на стол. – А где Агаша?
– Агашу я отослала на базар, за зеленью. – Вера Петровна немного смутилась, поняв, что муж заметил ее нервозное состояние. – Торопиться мне сегодня некуда. Маникюр обновить, но этим займусь днем. Для тебя все стараюсь. – И с кокетливой улыбкой взглянула на мужа.
– Думаешь, возражать буду? Рад, что ты всегда в порядке. Годы тебя не берут! Но меня не провести. – И взглянул ей в глаза. – Чем-то ты озабочена последнее время. Хотел вчера еще спросить, но устал очень и сразу уснул.
– Ты, Ванечка, насквозь все видишь, от тебя ничего не скроешь. – Она силилась говорить спокойно, шутливо, но улыбка получилась грустная: внутри все трепетало от страха. – Ты прав, у меня необычная проблема... не знаю, как к тебе с ней и подступиться.
– Ну ты даешь, Веруся! – самодовольно рассмеялся супруг. – Когда это было, чтоб я тебе отказал? Да я для тебя Луну с неба достану!
«Что ж, пора приступать! Но как трудно-то врать в глаза родному человеку... Да простит меня Бог!» – думала Вера Петровна. Угрызения совести терзали, вся ее честная, прямая натура протестовала против новой лжи в отношениях с мужем. Но она должна сделать все, лишь бы сохранить семейное благополучие.
– Понимаешь, Ванечка, произошло непредвиденное, – осторожно начала она, видя, что муж отложил газету и внимательно слушает. – В детский сад назначили новую заведующую. И ты знаешь, кем она оказалась?
– И кем же? Надеюсь, не Фурцеву так понизили? – иронически поднял он брови, удивляясь, почему ее волнует такой пустяк.
– Лучше бы кем угодно, только не Лидкой Деяшкиной! Надеюсь, помнишь такую? – Она не приняла его шутливого тона. – Положение очень неприятное.
– Да чем же это? Лиду помню: эдакая черноглазая краля... – Иван Кузьмич пристально смотрел на жену. – Помнится, вы с ней из-за чего-то рассорились. Ну и что? В гости не зови, не общайся. А хочешь – как ее назначили, так и уберут. В одно касание.
– Ни в коем случае! И не вздумай! – испуганно воскликнула Вера Петровна и, просительно глядя, нежно взмолилась: – Ну прояви терпение, Ванечка, выслушай меня! Это не каприз. – Кажется, теперь не перебьет. – Дело совсем не в том, что мы с Лидой когда-то поссорились. Она была мне близкой подругой, и, хотя мы разошлись, я как раз хочу ей помочь – в трудное положение она попала. Но об этом разговор впереди...
Так Ване, как всегда, – не терпится – в чем суть проблемы. Она сделала умоляющий жест рукой:
– Ну дай все объяснить, дорогой, не торопи! – Глубоко вздохнула и продолжила: – Важно то, что Светочка в этом садике не поладила с девочками в своей группе. Дело аж до драки дошло, представляешь? Она, конечно, не виновата! Знаешь нашу добрую малышку. В общем, решила я избавить Светочку от этих девчонок, тем более что среди них и Лидина дочка. – Она перевела дыхание и с надеждой взглянула на мужа. – Все трудности мы, Ванечка, можем решить разом. Ты ведь сам говорил, что нам предлагают новую квартиру – на Патриарших прудах? Ускорь это дело – и все станет на свои места!
«Бежать без оглядки! Вот выход из положения! – стучала в голове спасительная мысль. – Скорее уехать подальше от Лиды, порвать с ней все контакты! Не видеть ее больше, ничего о ней не слышать!» Она твердо решила форсировать переезд на новую квартиру.
Слушая жену, Иван Кузьмич отлично понимал: очень хочет поскорее получить новую квартиру в тихом центре Москвы – это по всем параметрам лучше того, что у них сейчас, на Кутузовском проспекте. Но какая связь между переездом на новую квартиру, появлением в детском саду бывшей подруги Веры и улаживанием отношений дочки с девочками в садике?..
– Объясни, пожалуйста, как повлияет наш переезд на проблему с детским садом. Я что-то не понял.
– Если переберемся в другой район – можно перевести Светочку в кремлевский сад. И по новой должности тебе ведь положено, да?
– Допустим. Ну и что?
– А то: Светочка сменит обстановку, а мне не надо будет видеться, даже изредка, с Лидкой Деяшкиной.
– Да что она за цаца такая, чтобы с ней так церемониться? Пошли ее... куда следует! – рассердился, но вовремя взял себя в руки Иван Кузьмич. – Ты, Вера, известно, добрая душа. Но носиться с этой... не заслужила она, это уж слишком!
Вере Петровне удалось наконец справиться с волнением.
– Какая бы она ни была, это бывшая моя подруга и твоя землячка. Она сейчас в ужасном положении: расходится с мужем, а жить приходится вместе в малометражной «хрущобе». Страдает ребенок. – С непривычной суровостью подняла свои ясные серые глаза на мужа, потребовала: – Ты должен устроить ей квартиру, Ваня! Не для нее, а ради меня, Светы, ради нашего счастья! Не просила бы, если б не знала – можешь. Сделай это для нас – не пожалеешь!
Иван Кузьмич был озадачен. С такой горячностью его обычно уравновешенная, сдержанная жена требует для бывшей подруги такого серьезного одолжения. Для подруги, с которой и встречаться больше не желает... Потакать не настроен, нет – глупость это! Но он инстинктивно чувствовал какую-то недоговоренность, какой-то подвох... Хотел резко возразить, однако, верный себе, сдержался, взглянул в ее взволнованное, милое лицо, мягко попытался образумить:
– Веруся, ты же у меня умная, рассудительная. – Он будто уговаривал малого ребенка. – Представляешь хоть, о чем просишь? В какое положение меня ставишь? Для себя и своей семьи я могу обо всем просить, даже требовать. Нам положено! Но для какой-то Деяшкиной? Что обо мне подумают?
Видно, доводы его не действуют – он сделал последнюю попытку:
– Ты правильно считаешь: обращусь – мне ни в одном районе не откажут. Но думаешь задаром? Ошибаешься! Эти коршуны потребуют столько, что мне придется идти на сделку с совестью, рисковать своим именем и положением!
Он явно преувеличивал, но прагматичная его натура противилась ненужным, вредным хлопотам. И зачем только настолько близко к сердцу любимая жена принимает эту ситуацию? Переживать станет – долго и глубоко... Ладно, придется пойти ей навстречу, ради спокойствия в семье.
– Ну будь по-твоему. – Он встал, подошел к Вере Петровне. – Ты не расстраивайся. Дело не простое, но попробую. Чего не сделаешь для драгоценной женушки! – Наклонился и заключил ее в объятия.
В прекрасный, солнечный мартовский день черная «Волга» Григорьевых, миновав Никитские ворота и выехав на Малую Бронную, свернула в тихий переулок рядом с Патриаршими прудами и остановилась у красивого, новенького кирпичного дома – восьмиэтажного. Он вклинился между старомосковскими домами, как свежий пирожок, вместо снесенного, сиял широкими окнами, зеркальными стеклами внушительного подъезда.
Из машины выскочил водитель Женя, открыл заднюю дверцу, помог выйти дамам – Вере Петровне и приятельнице ее, Капитолине Львовне. Приехали посмотреть новую квартиру – предоставили Ивану Кузьмичу после повышения в должности.
– У нас смотровой ордер на двадцать восьмую, – бросила на ходу Вера Петровна поднявшемуся навстречу вахтеру.
Прошли по широкому вестибюлю к лифтам, поднялись на шестой этаж. Квартира великолепна: просторный холл, коридор облицован дубовыми панелями; везде вместительные стенные шкафы. Светлая кухня размером с большую комнату; к ней примыкает кладовая – метров восемь. Оборудование кухни, сантехника – все импортное, самое современное.
– Ну как впечатление, Капочка? Правда, здорово? – Веру Петровну это великолепие очаровало.
– Знаешь, Веруся, кажется – лучше и быть не может! – выговорила онемевшая от восхищения Капитоли-на Львовна. – Я просто в телячьем восторге! – Завистью она не грешила, в жизни видела много хорошего, но человек ведь всегда стремится к лучшему. – Честно скажу – не отказалась бы от такого жилья, хоть переезды – дело тяжелое. – А вообще-то, если здраво рассудить, чем плохи наши с тобой «сталинские»? Потолки высокие, комнаты просторные, большие кухни... А все не то! – признала все же печально и решительно. – Старье выпирает, сколько ни ремонтируй. Да еще грязные подъезды, лифты... подонки гадят, как ни следи! Нет, что ни говори, здесь – новый уровень жизни. Дай Бог каждому!
– Сама не люблю переездов! – поддержала Вера Петровна. – Всегда что-нибудь бьешь, теряешь... Не считая хлопот. Но жить в таких роскошных условиях, конечно, счастье. Всем бы так... Не пойму вот, – она показала на цветной кафель, сверкающие хромом детали сантехники и оборудования, – где строители достали эту роскошь? В магазинах-то ничего подобного нет...
– Ну как – где? За границей, конечно, купили, для дома, построенного по спецзаказу. А говорят – стране валюты не хватает!
– Да уж, все это, особенно плита немецкая с грилем, стоит, наверно, недешево...
– Но не для вас, дорогая! – успокоила Веру Капитолина Львовна. – У них там, на Старой площади, расценки еще довоенные.
– А знаешь, Капочка, в подвальном этаже для каждой квартиры еще помещение предусмотрено – для хранения вещей, – вспомнила Вера Петровна. – Пойдем посмотрим?
– Интересно бы, но... – Капа с сожалением взглянула на часы; – времени уже нет. В общем, все ясно: замечательная квартира, чудный дом! Жаль, что так умно строят только спецдома, для себя, а об остальных и не думают. А мебель как – будете обновлять? Кухню?
– Вряд ли... Все совсем недавно купили. Разве что холодильник побольше...
Со Светочкой как решили? В старый садик возить? Не далековато ли?
– Ни в коем случае! Иван Кузьмич уже договорился насчет кремлевского. Там ей лучше будет. Да нам уже к школе скоро готовиться. – Еще раз окинула взором свои будущие апартаменты и пригласила: – Пойдем, Капочка, пора – водитель заждался.
Непосвященным дома ЦК партии на Старой площади – обычные московские дореволюционной постройки – казались недостаточно комфортабельными для самого могущественного учреждения власти в стране. Однако за фасадным комплексом зданий, во внутреннем дворе, высились современные многоэтажные корпуса, оборудованные по последнему слову науки к техники.
В просторном, как кинозал, кабинете Иван Кузьмич разговаривал по одному из стоящих на столе телефонов.
– Виктор Ильич? Ничего, что потревожил? – И самодовольно усмехнулся: обрадованный секретарь райкома партии разразился целым потоком восторженных слов. – Говоришь – я вне конкуренции? Сразу все дела бросил? Ну это зря! Человек я простой, не гордый, мог и подождать. Ладно, к делу. – Он изменил тон на более служебный. – Заявка ваша удовлетворена полностью, но вами представлены не все документы. Пришли кого-нибудь, пусть разберутся и поправят. Соответствующее указание я уже дал. – Сделал паузу, выслушивая благодарственные речи.
– У меня еще для тебя приятная новость: ты включен в делегацию по закупке оборудования, которая отправится в Париж и ряд других городов Франции в мае. – Тихонько хмыкнул в ответ на радостное удивление собеседника. – «Далековато от идеологии»? Не по твоей специальности? – Иван Кузьмич заговорил совсем серьезно и важно: – Торговыми делами тебя, надеюсь, занимать не будут. Ну а познакомиться с их жизнью, с идеологией, так сказать, в натуре – не помешает. Ты ведь никогда не был во Франции? Вот и увидишь, откуда произошел коммунизм.
– Постой, Виктор Ильич, а то забуду, – мягко прервал он благодарности и комплименты в свой адрес: командировка во Францию в большой цене. – У меня к тебе небольшое дело. Ты весь внимание? Так вот. Нужно помочь одной женщине. Знаешь ведь – я всегда готов прийти на выручку. Тут землячка моя – выросли вместе – в беду попала: разводится с мужем. Словом, нужна двухкомнатная, для нее с дочерью. А у вас дом сдается. Откуда знаю? Разведка работает! Мы все здесь знаем! Значит, поможешь? У хорошего хозяина всегда есть резерв? Вот и лады. Мне нельзя отказать? Что ж, Виктор Ильич, знаю: на тебя можно положиться, – вновь перешел Григорьев на официальный тон. – Ее данные: Розанова Лидия Сергеевна; вся необходимая информация – у моего секретаря. Он с ней свяжется и пришлет, когда понадобится. Ну будь здоров!
Иван Кузьмич положил трубку и поморщился, будто проглотил кислое: неприятное дело. Виктор Ильич не подведет, но завалит новыми заявками. "Ладно, что поделаешь. Семейное благополучие дороже! – утешил он сам себя: начинал уже догадываться, в чем причина зависимости жены от бывшей подруги.
– Как доехала, тетя Дуся? Тяжело в дороге? – Вера Петровна помогла тетке выйти из вагона и передала ее скромный багаж водителю Жене.
– Тяжело, касаточка! Приболела я – желудок чтой-то подводит, – пожаловалась Евдокия Митрофановна. – Но разве усидишь дома, когда знаешь, что нужна тебе? – Они под руку пошли к машине. – Сразу собралась, как мне Варька передала твою просьбу. Она еще несмышленая, в таких делах не помощница. Пользуйся, пока тетка жива.
Вере не терпелось излить душу, спросить совета, но в дороге какой разговор: эта тема не для ушей водителя. Дома она накормила тетю Дусю, уложила отдыхать с дороги на диване в кабинете мужа, а сама села рядом, молча поглаживая ее руки и не зная – с чего начать.
– А я уж так рада, что тебя снова вижу, Веруся! Да и по Светочке соскучилась. Погощу немного, подсоблю. – Евдокия Митрофановна сочувственно глядела в глаза племяннице. – Что случилось-то? Варька толком не поняла. Иван обижает? Зазнался поди, забравшись еще выше? Теперь, видно, не просто ему угодить...
– Да что ты, Дусечка! – оживилась Вера Петровна. – Ваня ничуть не зазнался! Всем доволен. Только домой приезжает поздно – слишком много работает. Дело в другом, а посоветоваться не с кем.
– Ну рассказывай тогда. А я-то уж думала – у вас никаких бед, одни радости. Что стряслось? Говори, облегчи душу!
– Виной всему опять Лидка Деяшкина. Снова она мне поперек дороги, – без предисловий выложила Вера. – Знала я, что они со Степой поженились, живут здесь, в Москве. Но судьба миловала – не сталкивались. Мы с Ваней мало где бываем. – Вздохнула и, волнуясь, продолжала: – Думала, они со Степаном живут хорошо. Да вот недавно встретила ее неожиданно и призналась она: ненавидят друг друга, разводятся.
– Ну а тебе-то что? – не выдержала Евдокия Митрофановна. – Вновь заболело сердечко? Все еще не забыла Степана?
– Нет, родная. Былое быльем поросло. Ничего я не хочу менять в своей жизни! – решительно возразила Вера Петровна. – Хотя не скрою: легче мне стало после Лидкиного признания, что не любит он ее и не любил никогда. Наверно, правду говорит: Степан не мог полюбить такую – грубую, подлую...
– Тогда что же он тебя-то бросил и не вспомнил?! – возмутилась тетка. – Как это понять?
– Да жизнь так поворачивается иногда – трудно понять. Степан ведь думал – предала я его. Слишком поздно понял, что сам стал жертвой обмана.
– Ну и Бог с ними! Пусть пожинают, что посеяли! Тебе-то что убиваться?
– Беда не в том, Дусечка... – Голос Веры прервался от подступивших слез. – Прознала Лидка, что Света – Степина дочь. В детском садике ее увидела, а правду не скроешь: Светочка – вылитый отец.
– Ну и что? Позлится и перестанет. Думаешь, откроет все Степану? А какой ей резон? – рассудительно возразила тетка. – Одни убытки! Ты же от него ничего не требуешь? Ей на руку!
Вера Петровна лишь горько покачала головой.
– Будто Лидку не знаешь... Грозит все открыть Ване, шантажирует меня, негодяйка... И ведь может рассказать – запросто! Теперь понимаешь, что в душе у меня творится? Как я этого боюсь!
Евдокия Митрофановна помрачнела.
– Да-а уж... Дело сурьезное. – Видно, и она растерялась. – Лидка на это способна. Такого Ивану наплетет, так все извратит... жизнь вам отравит. – Но неунывающая ее натура взяла верх. – Только без паники, Веруся. В жизни и не такое случается. Иван – крепкий орешек. Дорожит тобой, семьей – справится. Не тот отец, кто родил, а кто вырастил.
Но эти простые слова не утешили Веру – лишь усилили ощущение безысходности.
– Дусечка, родная! – взмолилась она. – Давай лучше подумаем – как быть? Каково Ване узнать, что Света не его дочь? Ведь у нас детей больше нет и не будет. Врачи сказали. А самолюбие его? Авторитет, которым он так дорожит? – И горько разрыдалась, зарывшись лицом в теплую грудь тети Дуси.
Евдокия Митрофановна переживала молча, не находя слов: как утешить, успокоить? Поразмыслить надо, выход найти... Но что тут сделаешь?.. Наконец не выдержала:
– Ну хватит плакать, Берусь! Слезами горю не поможешь. Говори, что надумала, и мне, может, что в голову придет.
– Лидка за молчание, знаешь, что требует? Чтобы Ваня ей квартиру устроил двухкомнатную! Говорит – уйдет тогда от Степана и начнет с дочкой новую жизнь. Что делать, Дусечка?
Тетя Дуся молчала, осмысливая сказанное, а Вера возмущенно продолжала:
– Представляешь? Такой гадине за весь вред, который причинила, еще квартиру поднести?! Когда коренные москвичи годами очереди ждут! Как подумаю, что она своего добьется, – прямо с души воротит! – Она помолчала, успокоилась. – Но что поделаешь? Попросила уже Ивана. Правды, конечно, не сказала. До чего же тошно! – Вера понурила голову. – А что, если Лидка квартиру получит – и все же нагадит?.. С нее станется! Как ты считаешь?
Лицо у Евдокии Митрофановны стало жестким, суровым. Она грозно сдвинула брови и, успокаивающе взяв племянницу за руку, твердо пообещала:
– Пусть только попробует – будет иметь дело со мной! Я ей так и скажу: ты еще молодая, у тебя дочь, а мне своей старой жизни не жалко! Она характер мой знает. Если так – ей конец!
– Ну Дусечка, ты это слишком! На такую жертву, надеюсь, тебе идти не придется! Я сама предупреждала Лидку: Иван тогда сотрет ее в порошок. Ты права – ее только страх удержит! Да, еще: эта нахалка кроме квартиры, требует, чтобы я ей материально помогла – обстановку купить. Говорит, нет денег даже на переезд. Считает – я ей обязана.
– За какие же такие заслуги? – насторожилась, ничего не понимая, тетка.
– Говорит, Богу я должна молиться, что Степана у меня увела. А то мне, а не ей пришлось бы с ним горе мыкать. Этим, считает, обеспечила счастье мое с Ваней. Каково?..
– А что? В этом, пожалуй, она права, – повеселев, оценила юмор ситуации тетка Дуся. – И впрямь – заслужила. Если б не она – не видать вам с Иваном такой сладкой жизни. Деньги-то у тебя найдутся? Верно, немало надо? Как мужу объяснишь?
– Не понадобится тут ничего объяснять. Ваню денежные дела не интересуют. У меня на книжке скопилось. Сниму, сколько надо – он и знать не будет.
– Прости старуху за любопытство: откуда у вас столько денег-то? – удивилась тетя Дуся. – Ты не работаешь, живете на широкую ногу, сладко едите и еще остается?
– Ты просто не знаешь нашей жизни, – терпеливо объяснила Вера Петровна. – Продукты нам на дом присылают. Это положенный Ване продовольственный паек. Все вещи покупаем на валюту от его командировок. Так что почти все идет на книжку.
– Та-ак... вроде бы поняла. Так бы всем жить! – вздохнула Евдокия Митрофановна. – А как со Степаном решила? Ничего не говорить? Вообще-то жалко его.
– Жаль, конечно, – снова затуманилась Вера Петровна, – да нельзя. Тогда уж точно все открылось бы. А как трудно жить ему будет... Он и так теперь алименты Лидке должен платить, а зарплата учителя маленькая. Что же делать, придется кривить душой. Ложь во благо – не ложь! – заключила она, успокаивая себя и тетку.
– Лидия Сергеевна, с утра в дурном настроении, в волнении прохаживалась по своему кабинету. Ни за что накричала на уборщицу тетку Маню – некстати под руку подвернулась.
С тех пор как Григорьевы забрали дочь из детского сада, связь с ними прервалась, и Веру Петровну она ни разу не видела.
Навела справки, узнала: переехали с Кутузовского проспекта к Никитским воротам, в элитный, тихий район. Только вчера Василий Семенович сумел-таки (одному ему известными путями) раздобыть номер их домашнего телефона.
Розанова вне себя от злости и зависти, возмущалась: «Хапают себе самое лучшее, а до других им и дела нет! Но им еще отольются наши слезы! За все заплатят!» Она мучилась сомнениями: неужели допустила просчет, и Верка не сдержит слова? Здорово ведь тогда пронять ее удалось... Позвонить бы ей, поскорее все выяснить! Нет, нельзя: лишняя суета – делу во вред. Но все же не удержалась – уселась в кресло, набрала номер.
