Текст книги "Встреча на Эльбе. Воспоминания советских и американских участников Второй мировой войны"

Автор книги: Семен Красильщик

Соавторы: Марк Скотт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

И снова, из-за царившего ажиотажа и драматичности происходящего, этим сообщениям никто не придал значения. Необходимо было как можно быстрее доставить русских в штаб дивизии, поскольку они заявили, что участвуют в боевой операции и хотят немедленно вернуться в свое подразделение.

Примерно в 21.00 25 апреля под официальный запрет на распространение информации о встрече попали и присутствующие представители прессы. По предварительной договоренности между союзниками официальное сообщение о встрече должно было исходить из столиц США, СССР и Великобритании.

После приема и многочисленных тостов на полковом КП вся компания в сопровождении множества корреспондентов шумной процессией отправилась в штаб дивизии с целью доложить о событиях, картина которых теперь начала складываться в единое целое. Было около 22.30. Дорога на КП дивизии не заняла много времени.

В Наунхофе русских представили генералу Рейнхардту. Командир дивизии услышал то же, что ему сообщали раньше. Робертсон, молодой человек небольшого роста с густой щетиной на лице, усталый, но спокойный, вновь в деталях изложил свою историю. Он поехал брать пленных, а оказалось, ехал за славой, хотя и не был первым, кто вступил в контакт с русскими. В его задачу входило собрать военнопленных и очистить сектор от перемещенных лиц. Его патруль, состоявший из четырех человек, двигался по дороге из Вурцена в Торгау. Вскоре немцы перестали попадаться, но патруль решил двигаться дальше. Наконец они доехали до города. Постояв в нерешительности на берегу Эльбы, Робертсон вытащил самодельный американский флаг и начал махать им русским, находившимся на восточном берегу. Потом он влез на разрушенный мост около замка. С другой стороны ему навстречу стал пробираться по мосту русский солдат. Они встретились на расстоянии примерно ста футов от восточного берега Эльбы. Вот и вся история.

Генерал Рейнхардт поначалу был явно недоволен тем, что его приказом пренебрегли. К концу рассказа он успокоился и даже почувствовал прилив гордости от того, что его дивизия первой встретилась с русскими.

Тосты следовали один за другим. За столом царил дух доброй воли. Однако русские настояли на том, чтобы их отправили обратно в часть. Они предложили полковнику поехать с ними, чтобы завтра в 10.00 он мог быть на месте встречи в Торгау.

Около часу ночи все вернулись в штаб полка, в Требзен. Поскольку русские торопились, все тотчас же отправились дальше, в Торгау. Полковник Адамс, помня о двух патрулях в Крайнице, перед выездом передал инструкции Крейгу и Котцебу. Эго было в 2.25 ночи. Указание было следующим: «Отложите принятие решения о встрече до особого приказа».

Информации о произошедшем с Котцебу и Крейгом не было никакой. Патрули отправились к реке устраиваться на ночь в надежде, что утром наконец им будет чем заняться.

Центр событий переместился в Торгау, куда группа полковника Адамса прибыла около 5.30 утра 26 апреля. Русские переправили их в двух больших гоночных лодках-восьмерках. На восточном берегу группу встретили русские солдаты и офицеры 173-го полка. Гостей принимали в спартанской обстановке. Все напоминало о том, что лишь день назад здесь проходила линия фронта. Американцам очень трудно было отделаться от ощущения того, что опасность очень близка.

За дружескими тостами время пробежало быстро. Немногим позже назначенного срока – в 10 часов утра – на дороге, идущей вдоль восточного берега Эльбы, состоялась официальная встреча между полковником Адамсом и майором Ефимом Роговым, командиром 173-го стрелкового полка. Это была спокойная дружеская встреча полковых командиров, сознававших, что этот акт символизирует скорое окончание войны в Европе.

После того как толпы фотографов и корреспондентов были полностью удовлетворены, Адамс и Рогов вернулись к столу. Праздник продолжался до полудня, когда настало время Адамсу отправиться в Требзен к генералу Рейнхардту, которому предстояло встретиться с командиром русской дивизии в 16.00. Полковник оставил нескольких подчиненных в Торгау для участия в приготовлениях к встрече генерала Рейнхардта.

В полку генерал получил подробный отчет о ходе подготовки к его встрече с русским генералом. Пробыв там некоторое время, Рейнхардт отправился в Торгау через Эйленбург. Добравшись до Эльбы без происшествий, он и его группа в тех же самых лодках переправились на противоположный берег. Там их встречали русские офицеры штаба. После небольшой задержки, вызванной несогласованностью в определении времени прибытия, генерала Рейнхардта принял генерал-майор Русаков. Обменявшись приветствиями, генералы со своими подчиненными проследовали в дом, где ранее праздновали встречу полковник Адамс и майор Рогов. Все повторилось снова. Так же вились вокруг фотографы и корреспонденты, беспрерывно щелкали затворы фотоаппаратов. После двухчасовой теплой встречи командир 69-й дивизии отбыл в Наунхоф.

Все это время солдаты патрулей Котцебу и Крейга продолжали сидеть по обе стороны Эльбы в районе Крайница. Они до сих пор ничего не знали о событиях в полку и в Торгау. На запросы, собирается ли кто-либо приехать к ним, ответа не получали. Усталые и разочарованные, они сидели и ждали. Наконец около 17.00 к ним прибыл патруль под командованием заместителя командира полка подполковника Джорджа Найта, который привез сообщение о встрече с русскими.

После долгого напряжения наступил спад. В тот вечер в Требзене все занимались тем, что пытались восстановить в памяти все, что произошло за последние два дня. Точная картина ночи еще не вырисовывалась, однако цепь событий уже приобретала какую-то логическую последовательность. На следующий день, 27 апреля, все жили радостным ожиданием официального сообщения о встрече. Наконец стало известно, что оно будет передано но радио в 18.00. Из Вашингтона, Лондона и Москвы президент Гарри Трумэн, премьер-министр Уинстон Черчилль и маршал Иосиф Сталин одновременно известят мир о происшедшем событии.

Встреча на Эльбе стала историей. Встреча между высшим командованием была еще впереди. Но главное уже произошло. Две недели спустя вторая мировая война в Европе окончилась безоговорочной капитуляцией Германии.

Бак Котцебу[29]29
  Альберт (Бак) Котцебу после войны продолжил военную карьеру, служил в Корее и Вьетнаме. Ушел в отставку в 1967 году в чине подполковника. Скончался в Монтерейе, штат Калифорния, 19 марта 1987 года.


[Закрыть]. Мы пожали руки друг другу

24 апреля 1945 года около четырех часов дня мне позвонил командир роты «G» капитан Джордж Кэпл. Я получил распоряжение взять семь «джипов» и с 27 солдатами немедленно выехать в район к востоку от реки Мульде. Мы прибыли в Требзен в штаб батальона, где заместитель начальника штаба майор Фред Крейг сообщил, что нам поручено вступить в контакт с русскими. Поскольку американским войскам, вышедшим к Мульде, было приказано не выходить за пределы 5-мильной зоны к востоку от нее, мне в поисках русских предписывалось патрулировать район до города Кюрена. В случае встречи с русскими мы должны были договориться о скорейшей встрече между русским командиром и полковником Чарльзом Адамсом, командиром 273-го пехотного полка.

Выехав из Требзена около 16.30, мы направились на север по направлению к Кюрену. В районе Буркартсхайна разоружили 75 совершенно деморализованных немецких солдат и отправили их в Требзен. Кроме того, мы обнаружили госпиталь для американских, английских, польских, французских и других военнопленных союзных стран. Ранения у них были слишком серьезные, чтобы отправлять их в тыл. Когда они увидели нас, радости их не было предела. Одни смеялись, другие плакали, но радовались все – наконец-то они свободны.

Из Буркартсхайна мы выехали в 17.30 и направились в Кюрен. Несмотря на то что в городе было полно немецких солдат, мы въехали в него без единого выстрела. Никто не оказал сопротивления. Мы сосредоточили в одном месте 350 солдат и большое число раненых, которых обнаруживали почти в каждом доме.

Обо всем мы сообщили по радио в полк. Вскоре из штаба пришел приказ начать патрулирование в радиусе пяти миль от Кюрена в целях обнаружения немецких солдат и поиска русских. Я взял два «джипа» и, оставив основную часть патруля в городе для охраны немецких военнопленных, поехал в направлении Дойч-Луппы. По дороге нам встретилась ферма, а на ней 15 британских военнопленных. Они сообщили, что в районе между американским и русским фронтами немцы прекратили всякое сопротивление. Говорили, что русские вроде бы в Ошаце или в Штреле, на западном берегу Эльбы.

При въезде в Дойч-Луппу мы встретили немца в штатском на мотоцикле. Стараясь снискать наше расположение, он сообщил, что какой-то немецкий офицер на машине пытается сбежать. Мы повернули на север, увидели вдали уходящую машину и прибавили газу. Мы мчались на бешеной скорости и палили из автоматов. Немец проскочил через заграждение у железнодорожного переезда. Чтобы не нарваться на засаду, я приказал сбавить скорость. Это позволило немцу скрыться, а мы в итоге не смогли к ночи добраться до Требзена.

Назад мы ехали очень быстро и уже в 21.00 были в Кюрене. К тому времени из полка поступили две радиограммы с приказом вернуться в Требзен до заката. Но, поскольку мы получили приказ уже после захода солнца, я решил, что нам лучше заночевать в Кюрене. Патруль расположился с трех домах, еще не покинутых владельцами. На следующее утро, 25 апреля, наши немецкие «хозяева» приготовили нам на завтрак яичницу с грудинкой. В 9.00 мы на пяти «джипах» двинулись на восток. Два «джипа» остались поддерживать связь с полком.

Когда холодным апрельским утром я покидал Кюрен, у меня не было приказа ехать дальше на восток. Потому я и истолковал первоначальную инструкцию «установить контакт с русскими» несколько расширительно. Так как в районе между Мульде и Эльбой немцы не оказывали никакого сопротивления и здесь ходили слухи, будто русские совсем близко, я посчитал, что мы можем спокойно двигайся дальше. Кроме того, у меня был к русским свой собственный, личный интерес. Один из моих предков, драматург Август фон Котцебу, был фаворитом русской императрицы Екатерины Великой, другой, Отто фон Котцебу, был русским мореплавателем. Он открыл пролив у северо-западного побережья Аляски, который назван его именем. Итак, мы двинулись на север. У города Далена взяли в плен 31 немца. Некоторые из них сказали, что знают кратчайший путь к Штреле. Я приказал этим проводникам сесть на капоты «джипов», и мы направились туда. Проследовали через Лампертсвальде, пересекли несколько проселочных дорог и въехали в крошечную деревушку Леквиц. На главной ее улице (было 11.30 утра) я заметил в нескольких сотнях ярдов от нас какого-то всадника. Он скрылся во дворе одного из домов. На местного он не походил. Кто же это? Мы развернулись и подъехали к воротам. Там, среди толпы оборванных перемещенных лиц, мы увидели русского солдата на лошади. Это была самая первая встреча между армиями США и Советского Союза.

Солдат вел себя спокойно и сдержанно, не выказывая особого энтузиазма. Когда я спросил о местонахождении его командования, он махнул рукой на восток и сказал, что его КП находится дальше, на юго-востоке. Русский солдат посоветовал нам взять в проводники бывшего при нем освобожденного польского военнопленного, так как тот смог бы довести нас быстрее, чем он сам. Поляк с радостью согласился. Он устроился на капоте головного «джипа», и мы на полной скорости помчались на север по дороге от Штрелы к Эльбе. Проехав несколько сотен ярдов, заметили реку. Напрягая зрение, мы пытались рассмотреть, что происходит на противоположном берегу. Я увидел остатки понтонного моста, а на дороге, идущей параллельно берегу реки, – колонну разбитых машин. Среди обломков бродили какие-то люди.

По моему приказу остановились. Все повыскакивали из «джипов». В полевой бинокль я разглядел на том берегу людей в защитных гимнастерках. Я решил, что это русские, потому что однажды слышал, что, идя в бой, они надевают награды, а у этих солдат на гимнастерках, отражая солнечный свет, поблескивали медали. Да, это были русские. Взглянул на часы: было 12.05.

Я приказал рядовому Эду Раффу запустить две зеленые ракеты – опознавательный знак, о котором предварительно договорились наши армии. Американцы должны были стрелять зелеными ракетами, а русские – красными. Ракеты, выпущенные из ракетницы, прилаженной к дулу карабина Раффа, взмыли над Эльбой.

Русские красными ракетами не ответили. Вместо этого они толпой двинулись по дороге к берегу. Поляк закричал во все горло: «Американцы!» Русские в ответ прокричали, чтобы мы перебирались через реку.

На западном берегу понтонный мост был взорван. Сохранившаяся часть его нависала над рекой с восточного берега. Переправиться через Эльбу можно было только на лодке. Неподалеку к берегу были привязаны цепью две баржи и две парусные лодки. Отвязать их не удалось. Тогда я вставил гранату в сплетение цепей, дернул за кольцо и нырнул в укрытие. Взрывом разорвало цепи, и тогда семеро из нас прыгнули в одну из лодок. Кроме меня и рядового Раффа в группу вошли рядовой Джек Уилер, пулеметчик, рядовой Ларри Хамлин, врач Стив Ковальски (которого мы взяли с собой в качестве переводчика), рядовой Джо Половски и проводник-поляк.

Мы оттолкнули лодку от берега, и нас быстро понесло вниз по реке. Изо всех сил работали самодельными веслами. В конце концов уткнулись в просвет между двумя сохранившимися плавучими опорами моста. Мы вылезли из лодки, привязали ее к понтону и зашагали по мосту к восточному берегу. На обрывавшемся у реки восточном берегу показались трое русских. Они стали спускаться к нам. Это были старший лейтенант Григорий Голобородько, сержант Александр Ольшанский и фотокорреспондент в чине капитана. Чтобы подойти друг к другу, нам пришлось пробрался буквально сквозь завалы из трупов немецких беженцев, убитых, по-видимому, при взрыве моста или бомбардировке транспортных средств, или же неправильно скоординированным артиллерийским огнем, обрушившимся на берег.

Первым к нам подошел сержант Ольшанский. Поначалу все было очень официально. Мы отдали друг другу честь и пожали руки. Я объяснил через Ковальски, что мы – американский патруль и прибыли из Требзена для установления контакта с русской армией. Нам поручили договориться о скорейшей встрече между американским и русским командующими. Это было в 12.30. Старший лейтенант Голобородько сообщил, что командир полка подполковник Александр Гордеев уже уведомлен о нашем прибытии и выехал нас встречать.

Скованность вскоре прошла. Мы улыбались друг другу и обменивались поздравлениями. Пока мы ожидали командира полка, русский фотограф попросил нас попозировать. Приехал подполковник Гордеев. Я отдал ему честь и сообщил, что являюсь командиром американского патруля, прибывшею для установления контакта с Красной Армией. Гордеев ответил мне, и мы пожали друг другу руки. Затем мы обменялись речами. Мы говорили о том, как мы горды тем, что являемся участниками этой встречи и сколь велико ее историческое значение для наших стран.

Потом я передал Гордееву ту же информацию, что ранее сообщил старшему лейтенанту Голобородько. Подполковник сказал, что задача русской армии – взять в клещи Дрезден. Его полк стоит на Эльбе уже несколько дней. Командование приказало им не переправляться через реку. Гордеев сказал, что он ожидал прибытия американцев, но не знал, что нам приказано не выходить за пределы 5-мильной зоны к востоку от Мульде.

Обмен формальностями был недолгим. Фотографы засняли нашу встречу. Кругом было множество мертвых тел, иногда обуглившихся. Потом подполковник Гордеев отвез меня и переводчика Джо Половски на встречу с генералом.

В деревне Лоренцкирх нас встретил русский. Поздравив нас, он передал мне указание переправиться на другой берег вместе с четырьмя русскими офицерами, которые должны были сопровождать нас на встречу с генералом милях в трех к северу. В 13.05 мы сели в ту же лодку и поплыли через Эльбу.

На западном берегу все, включая русских офицеров, погрузились в пять «джипов» и поехали на север к паромной переправе напротив Крайница. Перед тем как переправиться, я приказал взводному сержанту Фреду Джонстону вернуться в полк и сообщить о происшедшей встрече. Я послал радиосообщение следующего содержания:

«Задание выполнено. Договариваемся о встрече между командующими. Координаты 870170. Потерь нет»[30]30
  Сообщение, которое хотел послать Котцебу, первоначально было таким: «Перерезали подлецов пополам», однако его связист, штабной сержант Уильям Уизел, настоял на употреблении официальной военной терминологии. (Прим. американского редактора.)


[Закрыть].

Сообщение было послано в 13.30 и получено в 15.15. Спутав на карте Штрелу с Гробой, я передал в полк неправильные координаты. Мы въехали на одном из «джипов» на деревянный паром и начали тянуть тросы между берегами. На восточном берегу собралась толпа русских. Во время переправы фотографы беспрерывно снимали нас. Мы перевезли на русскую сторону три «джипа» и поехали в штаб 173-го полка в Мюльберге.

КП был расположен в большом сельском доме. Праздничный стол был накрыт еще до нашего приезда. Все были проникнуты счастливым духом Эльбы, духом товарищества, готовности к обоюдному самопожертвованию и радостью по поводу скорого окончания войны. Вскоре приехал генерал-майор Владимир Русаков. Мы провозглашали тосты за покойного президента Рузвельта, за президента Трумэна, за премьер-министра Черчилля, за маршала Сталина и за вечную дружбу между нами.

Когда празднество завершилось, я посадил свой патруль в «джипы», и мы отправились к переправе. Это был первый этап нашего возвращения в Требзен. У парома мы увидели, что прибыло еще несколько «джипов». Сперва я подумал, что это мой связной вернулся с оставшимися. Но в доме, где расположился русский батальонный КП, я встретил майора Крейга, капитана Мори, лейтенанта Ховарда и капитана Фокса. Поскольку полковник Адамс приказал по радио не предпринимать никаких действий без дальнейших указаний, мы остались на месте. Мы не знали, что севернее, в Торгау, уже произошла вторая встреча.

Джо Половски[31]31
  В 1947 году Джозеф Половски оставил занятия по курсу ботаники в Чикагском университете для того, чтобы начать «крестовый поход» против «холодной войны», организовав небольшую Ассоциацию американских ветеранов встречи на Эльбе. Миллионы людей в США и СССР знают Половски, чикагского таксиста, сохранившего верность Клятве на Эльбе и призывавшего других присоединить свой голос к торжественному обещанию сделать все возможное для предотвращения новой мировой войны.


[Закрыть]. Поклялись помнить вечно

Я был рядовым 3-го взвода роты «G» 273-го пехотного полка 69-й дивизии 1-й армии. Мы повидали немало сражений, прежде чем выйти на спокойный участок фронта у притока Эльбы – реки Мульде. Город назывался Требзен и находился в 20 милях от Эльбы.

24 апреля 1945 года меня вызвали в штаб роты, где рассматривались документы немцев как неблагонадежных, бывших нацистов, так и тех, кто предлагал свою кандидатуру на какую-нибудь официальную должность. Я был единственным человеком в роте, владевшим немецким языком.

Позвонили из штаба батальона. Приказали сформировать патруль – семь «джипов», 28 человек – и выехать за линию расположения армии миль на пять и посмотреть, нет ли каких-либо признаков появления русских. По всей видимости, они должны были находиться где-то в 20–30 милях к востоку от нас. Вообще-то не предполагалось, что мы их встретим. А если встретим и произойдет какое-нибудь недоразумение, выпутываться должны будем сами. Детальными планами встречи с русскими занимаются в штабе Эйзенхауэра. Мы же – обычный патруль. Выехать за пределы пяти миль можем только под личную ответственность. И если что пойдет не так, вместо славы героев получим военно-полевой трибунал.

Начальство опасалось, что если наши армии встретятся на полном ходу, сналету, то возможны столкновения. Если две армии, пусть и дружественные, стремительно двигаются навстречу друг другу, многие парни могут быть покалечены.

Поэтому Эйзенхауэр и Жуков решили, что армии остановятся на расстоянии 25 километров друг от друга. Вот и встали мы – на Мульде, а они – на Эльбе.

По единодушному мнению, лейтенант Котцебу был лучшим командиром взвода в нашей роте. Он был хладнокровен, молод – лет двадцати пяти. Котцебу быстро собрал «джипы» и людей. Поскольку я говорил по-немецки, он взял меня с собой в головной «джип». Перед выездом нас предупредили, что в этом районе некоторые взводы других рот попали под сильный огонь немцев.

Мы были в 70 милях к югу от Берлина. Севернее нас шла битва за Берлин. Все немецкие солдаты были призваны оборонять столицу. Однако по пути нам попадалось огромное количество – целые потоки – дезертиров; некоторые были переодеты в женское платье. Все дороги были забиты беженцами. В основном это были женщины, дети и старики.

Мы двигались медленно. Выехав около полудня, прошли всего семь миль и застряли в маленьком городке Кюрен. Весь вечер Котцебу тщательно изучал карты. Мы опросили каждого, кто имел хоть какое-нибудь представление о местонахождении русских.

К этому времени мы проехали только треть пути. На рассвете Котцебу принял решение двигаться дальше. Решение вызвало всеобщее ликование. Мы попрыгали в «джипы» и тронулись в путь. Неизвестно, что ждало нас впереди. К полудню на дороге опять стали попадаться бесконечные потоки освобожденных из концлагерей гражданских лиц, угнанных в Германию, батраков, а также военнопленных, бывших солдат союзных армий. А еще – вы не поверите – у Эльбы нам встретились целые моря густой сирени. После многих дней в окопах это воспринималось как торжество жизни над смертью.

Мы шутили, что на пути в Ханаан подошли к берегам Иордана. К радости примешивалась печаль – нам сообщили, что две недели назад скончался президент Рузвельт. Мы знали также, что сегодня, 25 апреля, в Сан-Франциско рождается Организация Объединенных Наций. Представляете, в тот самый день, когда произошла паша встреча с русскими на Эльбе!

Это было невероятное чувство. Эльба появилась перед нашими глазами около 11.30 утра – быстрая река около 175 ярдов в ширину. Котцебу выпустил две зеленые ракеты. Минут через десять наши крики – дул западный ветер – услышали на противоположном берегу. Русские начали махать нам, приглашая перебраться к их позициям. Но как переправиться через реку? Мостов не осталось – одни, отступая, взорвали немцы, другие уничтожили бомбардировщики союзников и русская артиллерия.

Мы находились в Штреле, примерно в 16 милях от Торгау. На русском берегу Эльбы виднелись остатки стального моста, выступающие над рекой ярдов на пятьдесят. На нашей стороне прикованные цепью к берегу баржа и две лодки. Котцебу гранатой взорвал цепь. Шестеро из нас сели в лодку. В руках самодельные весла. С огромным трудом удалось догрести к фермам моста, торчащим вблизи противоположного берега. Выбравшись на берег, мы увидели идущих к нам трех русских солдат.

На 50 ярдов по обе стороны от нас земля была сплошь устлана мертвыми телами женщин, стариков, детей. Я до сих пор помню мертвую девочку лет пяти-шести: одной рукой она прижимала куклу, а другой держалась за руку матери. Трупы лежали па берегу, как дрова.

Как но произошло? Кто знает? Мост взорвали но крайней мере три дня назад. Причиной же гибели беженцев мог быть немецкий огонь, а может быть, бомба союзников. Возможно, что русская артиллерия обстреляла этот участок с расстояния нескольких миль. Место было низменное, и его трудно было разглядеть издалека. Вероятнее всего, была случайность. Такое часто бывало на войне.

Тела погибших мешали русским подойти к нам. Мы рвались друг к другу, возбужденные, радостные, и вдруг – мертвые тела. Котцебу, человек религиозный, был потрясен этой сценой. Он не знал русского, а русские не знали английского. Котцебу сказал мне: «Джо, давай договоримся с русскими – пусть этот день станет важным днем в жизни наших стран, днем памяти о всех невинно погибших. Скажи им это по-немецки».

Общались мы по-немецки. Я переводил Котцебу на английский, а один из русских, знавший немецкий, переводил остальным на русский. В тот исторический момент встречи представителей двух народов простые американские и русские солдаты торжественно поклялись сделать все, чтобы ужасы войны никогда больше не повторились, чтобы народы нашей планеты жили в мире. Такова была наша Клятва на Эльбе.

Все это было неофициально, но по-настоящему торжественно, У многих в глазах стояли слезы отчасти, видимо, и от предчувствия, что не все так хороню будет в будущем, как мы себе представляли. Мы обнялись и поклялись вечно помнить о нашей встрече.

На дамбе нас встретил подполковник Гордеев. Он приветствовал нас. Главной задачей Котцебу было немедленно связаться с американцами. Наши радиопередатчики остались в «джипах» на другом берегу. Гордеев сказал: «Съездите туда и сразу обратно». Русские принесли водки, немецкого вина и пива. Мы обнимались, пили и произносили тосты. Опьянели, но не оттого, что выпили. Гордеев сказал нам: «Поезжайте и расскажите обо всем своим. Это очень важно. А потом садитесь в свои „джипы“, переправьтесь на пароме, и мы продолжим праздник». Он дал нам в качестве сопровождающих двух русских солдат.

Как только мы очутились на западном берегу, Котцебу попытался связаться со штабом, чтобы сообщить наши координаты в Штреле. Дело осложняли помехи. Нелегко установить связь в военных условиях. Прошел целый час, мы начали волноваться. Котцебу намеревался выяснить у наших, везти ли русских на американские позиции или ждать, пока американцы прибудут к русским.

После того как сеанс радиосвязи наконец состоялся, мы снова сели в «джипы». С нами было двое русских парней. Проехали 3 мили до парома и опять переправились к русским. Когда добрались до берега, Котцебу кинул мне карту и сказал: «Молодец. Держи подарок». Я храню ее как сувенир. Мне за нее предлагали солидную сумму. Но я в жизни с ней не расстанусь.

Позже мы узнали, что привели свое командование в смятение. От нас вовсе не требовалось встречаться с русскими. Конечно, в душе они были рады, что встреча произошла без осложнений и потерь. Они даже послали самолет в Штрелу, но обнаружили там лишь брошенные «джипы». Решили, что с нами что-то произошло. Тем временем мы праздновали встречу с русскими.

Мы пили за встречу, звучали аккордеон и балалайка, все танцевали. Русские пели американские песни. Оказалось, что некоторые ребята умеют играть на гитаре. С нами было еще несколько человек из гитлеровских лагерей принудительного труда[32]32
  Имеются в виду концентрационные лагеря


[Закрыть]. Русские девушки тоже были среди танцующих. Это было удивительное зрелище. Оно запомнилось мне навсегда. Эти воспоминания и сейчас скрашивают мою жизнь, несмотря на все ее трудности, главная из которых – всеобщее безразличие.

Был и другой патруль – три человека под командованием лейтенанта Робертсона. Они тоже встретились с русскими, но их встреча оказалась почему-то важнее, хотя «джип» Робертсона подъехал к русским позициям в 16.30, через четыре часа после нашей встречи. У них был большой праздник. В обращениях Трумэна, Черчилля и Сталина имелся в виду только патруль Робертсона. Он усадил четырех русских в «джип» и повез их на американские позиции. На полной скорости мчался он в Требзен. А там их уже ожидали 400 корреспондентов – и американских, и наших союзников. Они знали, что что-то произошло, и, как говорится, грызли в нетерпении удила. Им предстояло сообщить новость, которую мир ждал со времен Сталинграда, а потом Нормандии. Волнующую, чудесную новость… Но ведь была и Клятва на Эльбе. О ней тоже надо было бы сообщить.

Когда вернулся Робертсон, в штабе, оказывается, тоже были разгневаны, но быстро успокоились. Слишком грандиозно и радостно было событие. Поскольку командование хотело, чтобы известие о встрече прозвучало из уст Трумэна, Черчилля и Сталина, был установлен контроль над распространением информации. Но то, как все произошло на самом деле, было лучше. Лучше, когда встречаются простые солдаты, такие, как мы или Робертсон. Без всякой официальности. Только так и должны встречаться армии.

Мне всегда казалось, что американо-советским отношениям с самого начала не везло. А вот если бы всем рассказали, как мы дали Клятву на Эльбе, наши чувства друг к другу приобрели бы глубину. Подумайте только о миллионах погибших русских, о громадных усилиях, предпринятых американцами, обо всех убитых женщинах и детях, о той маленькой девочке, которая и после смерти не выпускала из рук куклу.

Каждый год 25 апреля я прихожу на Мичиганский мост и раздаю прохожим листовки с призывом: «Остановите распространение ядерного оружия!». И если меня спрашивают, кто я такой, рассказываю о встрече на Эльбе. Дай бог, я приду на мост и на будущий год.

В Торгау есть обелиск высотой с двухэтажный дом. На нем изображены русские и американцы, пожимающие друг другу руки. По одну его сторону – американский флаг, по другую – советский. Установлен он на красивой зеленой лужайке на берегу Эльбы. Я старею. А когда умру, пусть меня похоронят в Торгау.

Печатается с разрешения «Пантеон букс»

Билл Шанк[33]33
  Уильям (Билл) Шанк последние сорок лет работал страховым агентом.


[Закрыть]. Встреча с русскими – самый незабываемый день моей жизни

В апреле 1945 года я служил в звании старшего лейтенанта офицером связи 104-й разведывательной роты 104-й пехотной дивизии «Тимбервулф». В соответствии с приказом по 7-му корпусу дивизия остановилась на западном берегу реки Мульде, и ее штаб разместился в городе Делице. В дивизии полагали, что русские находятся к востоку от Эльбы, но где именно, не знали.

Командующий корпусом генерал-лейтенант Коллинз решил установить, патрулируется ли район между Эльбой и Мульде. Он спросил нашего командира дивизии генерал-майора Терри де ла Меса Аллена, может ли кто-нибудь это выяснить. Генерал Аллен ответил, что у него есть подходящий человек.

23 апреля сразу после ленча мне и моему командиру, капитану Лондону, позвонил майор Фоснот, заместитель начальника разведки. Было принято решение послать трех человек со специальным заданием. Один из них – капрал из медчасти Джек Соловиц. Он знал немецкий. Вторым был бывший русский военнопленный, третьим – я. Нам было приказано двигаться в поисках русских на восток до города Торгау на Эльбе.

Той же ночью мы добрались до сторожевого поста в Веллауне, примерно в трех милях к северо-востоку от штаба и в трех милях к западу от Мульде. Там мы оставили две бронемашины. Их радиопередатчики были настроены на разные волны. Мы надеялись, что если встретим русских, то сможем сразу сообщить об этом в штаб. Взяли с собой стрелков для прикрытия, сели в десантный катер и перебрались на восточный берег. Это произошло в 22.30.

К югу от нас дивизионная артиллерия обстреливала фосфорными снарядами какой-то город. Я решил двигаться сначала на северо-восток, а затем на восток, прямо к Торгау. За исключением первых трех миль мы шли лесом, стараясь избегать населенные пункты.

Свет луны лишь иногда освещал наш путь, в основном мы шли, ориентируясь по звездам и компасу. До 1.30 ночи не встретили ни души, попались лишь собака да лошадь, запряженная в телегу. Обогнули три деревеньки и пересекли две боковые дороги. Вдоль первой из них тянулась линия электропередачи, напряженно гудящая проводами. Перейдя через вторую, мы вошли в заболоченный лес. Чтобы не сбиться с курса, двинулись вперед прямо по воде. Хотя впереди виднелся подъем, вода становилась все выше и наконец дошла нам почти до пояса. Увы, мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться обратно. Почти выбившись из сил, мы перебрались через ручей, пересекли еще одну боковую дорогу. Дальше лес чередовался с полями. Когда мы вышли на опушку, луна осветила огромное поле, лежащее на нашем пути. Оно также оказалось топью, и мы решили обойти его, двигаясь лесом на юг. Прошли около полумили, когда вдруг кто-то по-немецки приказал нам остановиться.