Текст книги "Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Почему сразу не доложили?

– Шутите?! – Сяо перестаёт следовать этикету. – Я должен находиться в двух местах одновременно и успевать писать отчёты?! В режиме реального времени?!

– Вы, на вашей должности, должны были организовать работу так, чтобы в критические моменты информация сюда лилась непрекращающимся потоком! Вместо этого вы только языком чешете хорошо! Так… И что, они вот так вот прямо и сидят рядом?

– Технически, барьеры разные. У каждого своя небольшая трибуна, но стоят вплотную одна к другой. Сейчас пришлю фото.

– Не надо… Так. Сколько ещё будет длиться заседание?

– Понятия не имею. От часа до нескольких часов.

– В таком случае я предлагаю вам не просиживать штаны без толку, а…

***

Судья Мацуи, несмотря на наши с ним плотные и дружественные предварительные контакты, в течение самого процесса крови из меня выпил достаточно.

Я как бы и понимаю с одной стороны, что ему нужно соблюдать видимость беспристрастного разбирательства. Но в некоторых моментах, и это с другой стороны, он вёл себя настолько органично и правдоподобно, что у меня сердце периодически падало в пятки.

Молчу уже о Цубасе: она, кажется, все ногти себе обломала за эти несколько часов.

После того, как меня выпускают под залог, я сдуру перепрыгиваю через барьер, чтобы шагать к своим.

Тоору мгновенно устраивает всем холодный душ и возвращает меня на место. Затем приступает ко второй части марлезонского балета.

Единственное утешение – соседнюю скамейку теперь занимает инспектор Ван.

Но хорошо то, что хорошо завершается. Меня до окончания каких-то там дополнительных следственных действий в итоге освобождают на поруки. Платёж залога, как понимаю, внесён министерством обороны: в зале на некоторое время появлялся Цуджи, который делал мне многозначительные знаки. Дескать, всё в порядке.

– Тут громко не разговариваем! – Вака мгновенно затыкает мне рот, как только я подхожу к ним и обнимаюсь со всеми по очереди.

Цубаса молча виснет на моей левой руке и плотно прихватывая меня сзади пониже спины. Кажется, толпы народу и вагоны внимания со всех сторон её абсолютно не волнуют.

Мы впятером так и выходим на улицу, где ждут машины Рюсэя, когда свет перед моими глазами внезапно гаснет.

***

– НАЗАД! – несмотря на полный эмоциональный раздрай во время заседания, сейчас Цубаса не испытывала вообще никаких эмоций.

Пуля, попавшая в правую верхнюю треть груди Масы и застрявшая в теле, лично ей сказала немало. Как и выстрел по ним в момент выхода на улицу.

Подхватив осевшего блондина подмышки, она молниеносно втащила его обратно, под защиту толстых дверей здания суда.

Рейко, Вака и Рюсэй к счастью шли сзади и наружу выйти просто не успели.

– Как Томиясу! – маркетолог понимающе переглянулся с Коюмэ.

– Нет, не как, – проворчала красноволосая, после чего с двух рук принялась наяривать по виртуальной клавиатуре. – Томиясу ваш в итоге коньки отбросил.

– А тут…? – в голосе Рейко, несмотря на её внешнее спокойствие, плескался целый коктейль сложных эмоций.

– Я ему через концентратор сознание отключила, – по инерции хмуро пояснила старшеклассница. – Сейчас тромбы сделаю. Всё нормально будет. А инородное тело в больнице удалят. В смысле, пулю.

С разных сторон начали раздаваться реплики:

– Надо скорую!

– Чего стоим на месте?!

– Что происходит?!

Судебный процесс был стремительным и достаточно резонансным. Оттого вместе с представителями Джи-ти-груп в холле сейчас находилось очень много незнакомых людей самых различных сословий.

Цубаса промолчала и не стала отвечать толпе, что охрана суда знает свою работу не хуже самих обывателей.

– Точно всё в порядке? – Рейко, наплевав на роль снежной королевы, присела на корточки рядом.

– Да. Как ни парадоксально, но по факту – лёгкий испуг, – шёпотом ответила Кимишима-младшая. – Я ж вижу, что с ним! У нас общий интерфейс, спасибо таблетке. РЮСЭЙ! – она довернула голову и обратилась к маркетологу. – НЕ ЗОВИ СВОИХ!

Обути замер с гаджетом в руке, вопросительно уставившись на школьницу.

– Сейчас будет скорая от охраны суда, – пояснила красноволосая. – Мы с Вакой поедем в больницу на их машине. А стрелка ты всё равно не поймаешь: его уже и след простыл.

– М-да. Ну и резонанс, – задумчиво произнесла Коюмэ, оглядываясь по сторонам. – Где там детективам и триллерам. События несутся, как…

– Тихо! Потом поговорим! – одёрнул её Рюсэй.

– Как скажешь, – обиженно передёрнула плечами бывшая спортсменка.

В холле, и так как правило непустом, сейчас находилось народу даже больше, чем обычно.

К счастью, случайные свидетели происшествия держались на расстоянии нескольких метров и заворожено наблюдали за происходящим.

Глава 20

– Ну где бы мы ещё встретились, – усаживаюсь на кровати из положения лёжа и только собираюсь красноречиво потирать руки, как тело простреливает вполне ожидаемая боль в груди.

Делаю пару медленных вдохов, прислушиваясь к ощущениям.

В этот момент, как специально, начинает звонить телефон, лежащий на прикроватной тумбочке.

– Привет. – С олимпийским спокойствием говорит Цубаса. – Никак, очнулся?

– Ты словно меня видишь, – озадаченно предполагаю вслух, не спуская глаз с соседа по палате.

Это – один из тех китайцев, которые прибыли в экипировке первым микроавтобусом на поддержку Вану. Тоже какое-то из подразделений восьмёрки.

Интересно, зачем нас с ним запихнули в одну комнату? Может быть, это какая-нибудь охраняемая больница? И ему тоже нужна охрана, по каким-то своим причинам?

Ну тогда интересно, от кого он прячется. И что вообще происходит в мире.

Естественно, при виде его лица у меня возникли вполне объяснимые желания и намерения. Я даже задумал местами претворить их в жизнь, не отходя от кассы – исключительно под влиянием неконтролируемого эмоционального негатива.

– Собрался воевать? Остынь, – фыркает тем временем в трубке красноволосая.

– Откуда знаешь? – осторожно интересуюсь, осматривая помещение на предмет видимых невооружённым глазом камер или иных средств наблюдения.

Навскидку ничего подобного не обнаруживаю.

– У тебя норадреналин прыгнул, и ещё кое-что. Ну и я знаю, с кем тебя поселили, – вздыхает Кимишима.

– ОТКУДА? И кстати, где я нахожусь? – пожалуй, с этого стоило начать.

Но не ходить же по коридору и не расспрашивать первых встречных.

– Ты в госпиталь эмвэдэ. А китайца на второй кровати я видела, когда заходила к тебе в палату. Когда тебя в неё после операционной заселяли.

– Ничего себе. И давно я здесь? Смартфона не вижу, часы там.

– Шестнадцать часов. В тумбочке, верхний ящик, возле твоей кровати.

– Как почувствовала, что я проснулся? А-а, таблетка же, – доходит до меня сразу после собственного вопроса.

Если она видит мой адреналин, то источник её информированности понятен.

– Угу. Она.

– Расскажешь, что вообще было? У меня как-будто свет выключили.

– Небольшой калибр, стрельба с рук, – возникшая с запозданием голограмма красноволосой пожимает плечами на расстоянии вытянутой руки от меня. – Попали удачно – в хрящ. Ну или неудачно, это смотря с какой стороны смотреть.

– В какой хрящ? – я и не предполагал, что в рёбрах есть этот тип тканей. – Откуда в груди хрящи?

– В тот самый, которым ребро крепится к грудине, – поясняет подкованная в анатомии человека Цубаса. – Плюс раневой канал прикольный: с латеральной стороны, под каким-то невообразимым углом, причём влетело именно в хрящ¹.

– Чем чревато? – лучше выяснить сейчас все ограничения, чем потом страдать с пробитым собственным ребром лёгким.

Тем более что никого из врачей в палате почему-то не видно, как и иного персонала.

– Ничем. Можно сказать, отделался лёгким испугом.

– Что, прямо никаких последствий не ждать? – где-то даже не верится.

Хотя, здешняя медицина наверняка может и не такое.

– Сознание я тебе сразу вырубила через концентратор, только ты падать начал. Шок купировала тоже сразу, кровотечение остановила – спасибо таблетке.

– Хм.

– Была небольшая контузия, но ты на этот тип повреждений и сам хорошо натренирован. По мне, не самая большая проблема.

– Угу… дальше?

– Пуля застряла в хряще. Поскольку за самим процессом и судом наблюдала куча народу, причём не только те, что в зале, то скорая тебя сразу потащила в ведомственный госпиталь: ты же вроде как звезда полиции. Хотя и в самом маленьком ранге, хе-х.

– Ты поехала со мной? – пробую угадать на основании того, что знаю о своей подруге.

– Пф-ф, конечно! В операционную, правда, не пустили, но уже в палату покатила тебя вместе с санитарами. Познакомилась с твоим соседом заодно.

– А что у него?

– Носороги ему ногу сломали, когда к порядку призывали.

– Интересно, как это человеку можно случайно сломать ногу. Там непреднамеренно либо…?

– Конечно специально! – фыркает красноволосая голограмма, нисколько не заботясь о том, что сам китаец исподлобья смотрит со своей кровати. – Носороги всё же японцы. Опять же, они частично относятся к армии – с национальным самосознанием у них всё более чем благополучно. Так, стоп! – без перехода выдаёт одноклассница. – Замри!

– Замер. Сижу на кровати.

– Чувствуешь одышку?

– Э-э-э, местами. Что за проблема?! Пора волноваться?!

– Не-а, наоборот всё по плану. Рефлексы работают. – Она поворачивается, видимо, к остальным и говорит уже им. – Норма с ним всё!

– Что с моим дыханием? Пока ты не сказала, не обращал внимания; а теперь чувствую.

– Ты сейчас на полную дышать не можешь – чтобы не было боли в грудине. Рефлекторно сдерживаешь вдох. Получается, производительность лёгких понижена почти на тридцать процентов.

– А-а-а. Интересно, как теперь с этим нырять и на турнир заявляться, – говорю то, что первым приходит в голову.

– Никак. Хотя, насчёт нырять ты и без меня решишь, – она почему-то вопросительно впивается мне в переносицу, словно ожидает ответа. – Да?

– Компрессор с системой фильтров, – пожимаю плечами. – Компьютеры на каждом шагу. Сеть тоже есть. Пересчитаем нужный процент кислорода в дыхательной смеси и просто повысим его на нужную величину, когда будем забивать баллоны.

– Гхм, хитро, – констатирует она со вздохом.

– Моноласт брать не буду, возьму разножки. Буду изображать головастика – чтобы грудь не шевелилась при "волне". Но вот как на турнир идти, пока не представляю.

– Нано гель.

Видя непонимание на моём лице, она добавляет:

– Я сейчас не могу подробно, – голограмма без стеснения тычет пальцем в сторону моего соседа по палате. – Но если я хоть что-то понимаю в жизни, то вопрос с твоей терапией решиться буквально в ближайшее время. Просто подожди.

– Почему так думаешь?

– Таблетка. Она же числится в реестре ещё в одной организации, – вроде как поясняет красноволосая.

Хотя на самом деле ничего и непонятно.

– Ладно. Сделаю вид, что понял.

– Буду набирать тебя раз в два часа. По идее, тебя вечером уже забрать можно будет.

– Как мать и Ю? Ты что-то знаешь?

– С ними Рисако – императорская клиника, всё такое. У неё там хоть абонементное обслуживание заранее оформлено и вход без ограничений.

– А что, туда сейчас вход ограничили?

– Вторые сутки как, минимум посторонних. Но заключенных ранее контрактов не касается.

– Так что оттуда слышно? – так неохота повторять о матери и сестре, особенно при соседе по палате.

– Рисако на связь выходила два раза, ей на другой этаж нужно ходить, чтобы позвонить.

– Здоровье их как?

– Сотрясения, – пожимает плечами Цубаса. – Навскидку – неприятно, но уже не сильно опасно. Кровоизлияний в мозг не было. С Ю ведутся какие-то следственные действия. Хотя, почему "какие-то". Как раз понятно, какие… С твоей матерью норм.

– Там сейчас целый крестный ход, – в поле зрения камеры добавляется Рейко.

– В смысле?

– Из сочувствующих соотечественников. В саму клинику поток желающих, имею в виду. Под забором и под входом народу, словно в метро в час пик.

– Откуда? Кто такие?

– А Вака запилила ролик, который сейчас везде крутят. Так чего только не предлагают; от донорства органов до сиделок.

– Последнее может быть актуальным? – вылетает у меня машинально.

– В Императорской клинике с младшим медицинским персоналом всё в порядке, – уверенно качает головой Кимишима. – Там помощь либо руководители не актуальны. Опять же, Рисако…

– Если что-то будет нужно, она позвонит, – подхватывает актриса.

– Ладно, давай. Связь через два часа, – Цубаса отключается.

***

– Не шуми. Мешаешь.

– Надавать бы тебе сейчас по ушам, – белобрысый лаовай покачал в воздухе ногой, сидя на кровати.

– Попробуй, – спокойно ответил Хао.

Наверняка здесь должны быть установлены камеры. То, что их не видно, может ничего не значить.

Если блондин и правда полезет драться, уж в полицейском-то госпитале их должны как-то растащить.

И зачем их поместили в одну палату?

С другой стороны, китаец не обольщался насчёт своей способности сейчас себя защитить эффективно, поскольку на одной ноге с этим пацаном можно было и не справиться.

– Эхх. Доброта наша – враг наш, – вздохнул тем временем лаовай, не двигаясь с кровати. – Ладно, хрен с тобой. Живи. Только руки пачкать.

– Не нужно делать мне одолжений, – огрызнулся хань. – Я тебе ничем не обязан и ничего не должен.

– Ты находишься на моей земле. Ты и такие как ты, будучи вооруженными, напали на мою мать и сестру. Я был там и видел всё своими глазами.

Хао промолчал.

– И знаешь, незнакомец с противоположной стороны моря, ты кое-чего не понимаешь. – Продолжил, заводясь, европеец. – Долги – штука такая. Ты в них можешь залезть случайно и по тупости, а потом расплачиваться всю свою оставшуюся жизнь. Долгую или не очень. На сумме долга личная тупость положительно обычно не сказывается!

– Если бы мы были вооружены, я бы здесь с тобой не встретился, – не удержался низовой сотрудник восьмёрки. – Мы бы там вам тупо устроили кровавую баню. И кое-кто бы допрыгался, а не здесь сейчас гоголя праздновал.

– Щиты, палки, разрядники ты за оружие не считаешь? Защиту, экипировку вашу? Шокеры?

– Нет. Это не оружие. По-китайски совсем другое слово. Тем, что ты перечислил, убить нельзя. Твоя мать и сестра – случайные жертвы обстоятельств. Не больше и не меньше.

Если честно, ему и самому не особо понравилось, как один из высоких чинов обошёлся по ходу событий с двумя японками.

Хао ещё тогда, в пылу заварухи, подумал: нормальный слуга закона так себя вести не должен. Бы.

Но вертикаль подчинения существует не затем, чтобы в ней сомневаться. Особенно в такие моменты, как в тот момент, на улице. Тем более что лично для него всё закончилось относительно спокойно (в отличие от одного погибшего и того самого старшего инспектора Вана – которого японцы упекли в тюрьму).

– Ладно. Что с идиотов взять, – ни к кому не обращаясь, проворчал лаовай. – Тем более с тупых садистов. Бог вам судья. Все сдохните, как собаки…

– Я всегда честно выполнял свой долг, – багровея, процедил сквозь зубы хань. – И тебе, тварь неблагодарная, ничего не должен!

– Х#ясе, – присвистнул светловолосый, усаживаясь на кровати поглубже.

Теперь обе его ноги висели в воздухе и он болтал ими вперёд-назад по очереди.

– Слышь, мудила, а ты ничего в этой жизни не путаешь?! – кажется, пацан решил покуражиться в ситуации, когда ему нечего было противопоставить.

– Чего ты добиваешься? – глубоко вздохнув, заставил себя спросить спокойно китаец. – Ещё раз, для тупых лаоваев с устаревшими претензиями. – Он так и сказал, китайским словом, не заботясь о переводе. – Я приехал на ваши долбаные острова не туристом и не ради развлечения. По просьбе вашего сраного правительства мы, в рамках концепции региональной безопасности, оказываем вам очень большую услугу! Я ваш собачий язык выучил, из уважения и чтобы вас понимать! Ну и чтобы вы меня понимали…

– Квадратный круг, – перебил блондин.

– Что?

– "Выучил из уважения ваш собачий язык" – это квадратный круг. Какой интересный взгляд на вещи, – подпустил сарказма в голос более молодой сосед по палате. – Ладно, продолжай, продолжай.

– Я когда искренне любил свою работу, – неожиданно и в самом деле успокаиваясь, продолжил Чжень. – Я пошёл туда, где служу, добровольцем! Кстати, выдержав огромный конкурс!

– Это меня должно как-то впечатлить?

– Про тебя говорили, что ты тоже полицейский? – китаец неожиданно понял, что сейчас нужно выяснить любой ценой. – Не в штате, какие вспомогательные подразделения, но тем не менее. Это так?!

– В некотором роде, – было похоже, что светловолосый неожиданно то ли смутился, то ли осёкся, не желая развивать какую-то неприятную тему.

– Как так вышло, что мы с тобой оказались по разные стороны?! – тут же впился в него взглядом хань. – Какой закон защищал ты, когда стальной трубой пошёл по нашим пластиковым шлемам?! Когда поджёг Ченя?! Живьём, как… – такие нужные слова неожиданно куда-то исчезли.

Он бы сейчас и на жонг-гуо не сформулировал всего, что кипело в душе. А уж на нихонго.

– Хм. – Блондин засопел носом, высморкался в бумажную салфетку, подтянул ноги и скрестил их, усаживаясь на кровати поудобнее. – Ладно. Драться с одноногим и неходящим неспортивно, согласен…

– Да мне без разницы! – со вновь вспыхнувшей ненавистью выдохнул Хао. – Можешь попробовать! Мразь! Ночью

– Так, я резко и неожиданно извиняюсь за наезд. Был неправ. Но поговорить нам с тобой придётся: всё равно лежим вместе, у меня масса вопросов. Судя по твоему последнему пассажу, и у тебя они тоже есть? Раз ты действительно не понимаешь насчёт стальной трубы и своего шлема?

***

¹ Чистейшей воды авторский произвол. Автор не уверен, что такое ранение технически возможно в реальности.

Хотя, с другой стороны, чего только в жизни не бывает. Сейчас еле удержался, чтоб не упоминать здесь спамом не менее маловероятные моменты. Тем не менее, имевшие место в реале.

Глава 21

Хао промолчал.

– Классная позиция, – вроде как одобрительно кивнул белобрысый, но в следующую секунду добавил. – Мы приедем из Китая к вам на острова, покалечим ваших женщин, а затем будем корчить из себя обиженных на несправедливость: нас же по ножке ударили!

– Да пошёл ты! – с ненавистью прошипел в ответ Чжень.

– А что я не так сказал?! – теперь уж точно искренне удивился блондин. – И кстати, раз ты такой крутой полицейский, который там где-то прошёл кучу конкурсов, х*ли тведёшь себя как истеричка? – В этом месте он запнулся и перевёл дух.

Китаец злорадно ухмыльнулся: местная подруга лаовая только что открыто выложила, что пацан ещё какое-то время будет задыхаться.

Так ему и надо.

Хотя…

– Хорошо, твои извинения приняты. Ты же только что извинялся за наезд? Ну вот, принимается. Чего ты от меня хочешь? – Хао подумал, что слишком много чести его соседу по палате будет видеть, как он выходит из себя на ровном месте.

С другой стороны, потрепать языком – много ума не надо. Почему бы и нет? Глядишь, когда-нибудь пригодится в будущем, так или иначе. Может, даже выведать что-нибудь получится.

– Да ничего я от тебя не хочу уже, – пацан отмахнулся и плюхнулся спиной на кровать, подложив под голову руки. – Вначале хотел выразить тебе общественное порицание, вручную. А сейчас уже ничего не хочу.

Чженю почему-то стало горько и обидно, видимо, не получилось до конца избавиться от собственных мыслей:

– Зато теперь я захотел. Расскажи мне, как вышло так, что полицейский Японии принялся убивать полицейских из Китая? Причём после того, как сами же японцы нас сюда и затащили? Пригласили, – быстро поправился Хао.

– Я – простой человек, обычный ученик старшего класса. Не уполномочен говорить от имени страны, – проворчал по возрасту самый обычный школьник. – Могу изложить исключительно личную точку зрения, без претензий на истину в последней инстанции.

– Так я очень и хотел бы услышать именно что этого самого простого человека, – степенно кивнул Хань. – Потому что именно он заварил всё то, к чему мы сегодня пришли. Я сейчас имею в виду концепцию регионального сотрудничества, которую ваше правительство срочно отменяет в одностороннем порядке. Если верить новостям.

– Окей, лови моё мнение. Выборные органы власти, такие, как наш парламент и муниципалитеты, должны максимально отражать точку зрения населения…

– Х-х-х-хы! – не сдержался китаец.

– Это обесценивание, – хмуро посмотрел на него старшеклассник. – И это очень важный нюанс.

– Важный нюанс чего? – пренебрежительно фыркнул Хао.

– Рпзличия наших с вами правовых систем, – ничуть не изменился в лице собеседник, демонстрируя предельную серьёзность. – Потому что у вас главное – интересы государства. Не был в твоей стране, но если верить новостным каналам, то у вас человек – для государства.

– А у вас? – с саркастической улыбкой поинтересовался Чжень.

– А у нас мы постоянно работаем над тем, чтобы государство было для человека. А не наоборот.

– Пф-ф-ф.

– Хочешь, сейчас опишу, что ты по отношению ко мне чувствуешь? – неожиданно предложил светловолосый.

– Валяй, – заняться всё равно было нечем.

Почему бы и нет, тем более что тема относительно нейтральная.

– У тебя сейчас смесь презрения, раздражения и злости.

– Где-то так, плюс-минус, – прислушавшись к себе, не стал спорить китаец. – И что?

– А теперь мой вопрос: С ЧЕГО? С каких кочерыжек? Что я тебе сделал?

– Сжёг заживо моего товарища, – убийственно спокойно произнёс Хао. – Которого вы же сами сюда перед этим и пригласили.

– Твой товарищ перед этим шёл по улице, никого не трогал, да? А тут к нему подлетел злобный Масахиро Асада – и бах его бутылкой по голове? На ровном месте?

– Масахиро Асада – это ты?

– Да.

– Ответ на твой вопрос: нет. Мой товарищ не шёл перед этим по улице, а приехал на вызов восьмого бюро токийской полиции, – труднее всего сейчас было продолжить говорить тихо и ровно. – После чего он действовал в соответствии с уставом организации, согласно получаемым приказам и в рамках личной компетенции. Выполнял свой профессиональный долг.

– Вот так и вступают в говно, не владея оперативной обстановкой. – Школьник тоже резко успокоился. – Когда в голове лозунги и шаблоны вместо процесса обработки информации, так обычно и получается.

– Что ты хочешь сказать? Я, конечно, знаю японский, но переформулируй. Не уверен, что правильно уловил твою последнюю фразу.

– Когда ты не думаешь своими мозгами, а слушаешь другого дядю, вероятность вступить в дерьмо резко повышается. Вот тебе для сравнения взгляд с моей стороны, – назвавшийся непроизносимым именем пацан непроизвольно выпрямился, даже прогнулся назад, затем с сопением выпустил воздух через плотно сжатые губы. – Моя сестра выходит на улицу после ссоры дома. Какие-то ублюдки прямо за углом бросают ее в микроавтобус, сперва ударив, а затем угрожая кое-чем очень нехорошим.

– Как трогательно…

– Эти красавцы по случайному совпадению оказываются этническими китайцами, – ничуть не смутившись, продолжил белобрысый. – Я, снова по совпадению, успеваю их догнать и помешать им. Но один из нападавших подаёт непонятный мне сигнал – не могу точно поручиться, какой именно, поскольку не говорю по-китайски в нужном объёме. Весь текст в деталях не понял.

Значит, на каком-то уровне всё же говорит, сделал себе зарубку на память Чжень. Интересно, на каком диалекте.

– На его сигнал буквально из воздуха материализуются уже другие этнические китайцы – теперь со служебными удостоверениями восьмого бюро токийской полиции, – Асада прикрыл глаза и продолжил. – Вместо защиты граждан страны, в которую приехали по этому самому обмену, некий старший инспектор Ван совершает сразу четыре противозаконных действия.

Блондин замолчал.

– В каждом стаде случается паршивая овца, – нехотя уронил хань.

Он уже был благодаря телевизору в курсе, что Вана поместили в местную тюрьму по весьма серьезным обвинениям. Кое-какие неоднозначные действия старшего инспектора, послужившие причиной, он и сам видел собственными глазами.

– Если бы речь шла исключительно о компетенции, я бы слова не сказал, – ответил лаовай. – Или о профессионализме.

– А о чём, с твоей точки зрения, идёт речь?

– Заново. К китайцам-бандитам приходят на помощь китайцы-полицейские из восьмёрки. К последним, в свою очередь, приезжает твой микроавтобус – то есть, физическая поддержка. Как вы обошлись с моей беременной матерью и больной сестрой, ты сам видел. – Светловолосый надсадно кашлянул, словно к чему-то прислушиваясь. – Ты что, правда не улавливаешь системы?

– Сложности возникают всегда, когда в процессе участвуют разные люди, – Хао тщательно подбирал слова.

Кое с чем из услышанного он, разумеется, спорить не мог. Кроме того, белобрысый откровенно намекал на существование общего замысла с той стороны моря.

Ну что тут сказать. Министерство стратегического развития зачем-то же существует в Поднебесной; и явно не за тем, чтобы зря разбазаривать зарплату чиновников.

Да, очень возможен какой-то центральный замысел с родины. Кто бы спорил.

Но признавать вслух этого не будет никто, тем более что сам Хао Чжень о подобных планах больших людей Пекина мог только догадываться. В основном – по только что услышанным от пацана деталям, потому что на его уровень доходят только ситуационные команды от таких, как Ван.

– Тот, который погиб, всегда слушался команд. Он никогда ничего не предпринимал от нечего делать. – Видимо, сейчас есть смысл просто стоять на своём.

Большего для родины он сделать не может. Похоже, что правда у каждого своя.

– Ну давай, сейчас ещё про приказ скажи, – недовольно огрызнулся лаовай. – Что ты решений не принимаешь, человек ты служивый и только и делаешь что исключительно подчиняешься.

– Мы оказались на вашей улице именно потому, что обязаны выполнять приказ. – Кивнул китаец. – Каждый из нас, кто стоял тогда в строю, всегда болел за дело. Никак иначе.

– Ага. Особенно старший инспектор Ван радел на тему служебного долга: так болел за дело, что даже аналог дипломатического иммунитета ему был аннулирован нашим судом. В одностороннем порядке, невзирая на возможные последствия, без оглядки на дипломатические скандалы и как реально беспредельный международный прецедент. Ну, в нашем регионе – пока беспрецедентный.

– Такое бывает, – кивнул Чжень, старательно контролируя мимику. – Могу добавить, возможно, к твоей радости. Оказалось, что Ван никому не нужен в Пекине и его просто сольют вам. На потеху толпы.

– Эээ??? – светловолосый удивлённо захлопал своими идиотскими глазами.

– Спутник, – хань снисходительно указал взглядом на панель телевизора, висевшую на стене. – Были новости и из моей страны. Инцидент упоминался, позиция нашего правительства озвучена. Пока по-китайски.

– Классно! – тут же делано восхитился пацан. – Сдать пешку, шестёрочку-исполнителя – и концы в воду!

– А ты хочешь, чтобы из Пекина прилетел министр? И тебе поклоны отбивал? Так слишком много чести! – Хао непроизвольно подёрнул вверх губу, излучая высшую степень брезгливости. – Этого не будет! Да, мы вынуждены до какого-то уровня с вами считаться – потому что один регион, и общая концепция развития. Конкурировать за океаном без тандема с вами пока не можем… Но ваш бардак и хаос, когда каждый следующий кабинет министров не отвечает за слова предыдущего – это мерзко! Вместо того, чтобы нормально договариваться и держать слово во что бы то ни стало, вы ведёте себя так бабы в политике! Семь пятниц на неделю, из-за пары сраных баб. – Чженю было действительно обидно за государство.

– Ух, сколько экспрессии, – изобразил восторг странный старшеклассник. – Да у тебя сейчас настоящий кураж, ты смотри!

– Я не до конца согласен с поступком Вана, как простой человек, – отчеканил Хао. – В том плане не согласен, что сочувствую двум женщинам. Увы, они и правда послужили инструментами… Не повезло им… Но и моё, и моих товарищей отношение к вам после случившегося лучше не стало. А хочешь, скажу ещё больше?

– Сделай такую милость. Коли душенька требует.

– До последнего времени я вас просто недолюбливал. А после всего на площади, да после вашего телевизора… где вы нашу руку помощи выставляете с такой стороны… Хотя, согласен, рука может и ошибаться, – он не стал договаривать всего до конца.

Впрочем, похоже, за него всё сказали глаза.

– "Больше всего мы ненавидим людей за те подлости, которые сами им и сделали", – процитировал кого-то лаовай. – Сюда же, в тему. Смена политического курса новым кабинетом министров называется демократией. Но вам, похоже, не понять.

– Болтовнёй можно оправдать что угодно, если ставить цель. Вы сейчас по факту отказываетесь от обязательств, которые планировались, как стратегические. И разумеется тебе и дела нет до сотен тысяч людей за морем, которые в моей стране меняли жизнь, чтобы следовать с вами единым курсом. Каждый за себя; кажется, так правильно?

– "Ненависть раба к свободному человеку – очень глубокое чувство. Его сложно описать рациональными категориями".

– Дешёвая софистика.

– Нет. Это у тебя защитные реакции психики, так называемая патологическая психозащита. А бездумное выполнение приказов ни к чему хорошему не ведёт в итоге, так всегда было. Только у вас из-за раболепия перед властью это не все понимают.