Текст книги "Спасение (ЛП)"

Автор книги: Селена Уинтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

17

Мэдисон

Ночь окутывает меня, темнота просачивается в каждый уголок комнаты. Я ненавижу оставаться здесь одна, без Данте, и это безумие. Он не в себе. В его жилах течет тьма. И все же он не такой, как Эрик. Он никогда не причинит мне такой боли, как Эрик. Чем больше времени проходит, пока Эрик и мое прошлое не настигают меня, тем больше беспокойства я испытываю.

Прошло чуть больше недели после нашего безумного траха в лесу с моими новообретенными друзьями неподалеку. Как и было обещано, он приходил сюда каждый вечер, но сегодня он опоздал. В коттедже жутковато и холодно, возможно, потому, что я еще не разожгла огонь, но это потому, что этим занимался Данте. Я бросаю взгляд на часы на стене, гадая, где он.

Я смотрю на окно, и у меня возникает тревожное чувство, что кто-то за мной наблюдает, от которого волосы на затылке встают дыбом. И я уверена, что Данте не стал бы снова это делать. Если он планирует развлекаться, то должен был написать мне. Он так и сделал в прошлый раз, когда мы пытались это сделать, разыграв его в роли захватчика.

Подойдя к окну, я задергиваю тяжелые шторы, заслоняя слабый свет луны. Вздохнув, я пытаюсь отбросить свои страхи. Я знаю, что, скорее всего, у меня паранойя: я жду, что Эрик найдет меня. Опустившись на потертый диван, я хватаю пульт от телевизора, так как тишина сводит меня с ума.

Внезапно тишину нарушает резкий стук в дверь. Я замираю, звук отражается от меня. Стук повторяется, на этот раз громче и настойчивее. Страх сжимает мое сердце, стесняя дыхание.

У Данте есть ключ, поэтому он не стал бы стучать.

Я сжимаю кулаки и иду к двери. Сердце колотится в груди. Глубоко вздохнув, я открываю дверь и вижу, что по другую сторону стоит Эрик.

– Черт! – Я пытаюсь захлопнуть за ним дверь, но он засовывает между ними ногу.

Отскочив в сторону, я направляюсь на кухню и хватаю нож.

– Держись от меня подальше!

Эрик просто заходит внутрь и закрывает дверь, ухмыляясь мне.

– Привет, Мэдисон.

Я тяжело сглатываю от тона его голоса.

– Серьезно. Я без колебаний зарежу тебя!

Смех Эрика эхом разносится по комнате – леденящий, пустой звук.

– О, Мэдисон, – говорит он, бесстрастно бросая пальто на спинку стула. – Думаешь, нож меня пугает? – Его взгляд останавливается на ноже в моей руке, и глаза блестят мрачным весельем. – Ты всегда была бойцом, не так ли?

Он подходит ближе, и половицы скрипят под его весом.

Я крепче сжимаю нож, костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Не подходи, Эрик.

Мой голос дрожит.

Но он не обращает внимания на мое предупреждение. Вместо этого он продолжает идти вперед, его сапоги тяжело стучат по деревянному полу, неумолимый, ужасающий ритм совпадает с ударами моего сердца.

– Или что? – спрашивает он, и в его голосе звучит опасная нотка. – Ты зарежешь меня?

Не дожидаясь моего ответа, он обводит взглядом комнату и останавливает свой взгляд на кожаной куртке Данте, висящей на вешалке.

– Ты маленькая грязная шлюха, – рычит он, переводя взгляд на меня. – С кем ты здесь спишь?

Он делает несколько шагов вперед, а затем бьёт меня по лицу тыльной стороной ладони.

– Ты шлюха. Ты не хотела брать мой член, и вот ты здесь, совокупляешься с каким-то деревенщиной и скачешь на его члене. – Он притянул меня к себе. – Думаю, я возьму то, что мне причитается, прямо сейчас.

Я пытаюсь отбиться от него, но он слишком силен. Сердце колотится в ушах, когда я понимаю, что это конец; он наконец-то возьмет от меня то, что хочет, и я ничего не смогу с этим поделать.

– Эрик, пожалуйста, не надо, – умоляю я, пытаясь оттолкнуть его от себя.

– Пошла ты, Мэдисон, – рычит он, его дыхание обжигает мою кожу. – Я искал тебя девять долгих месяцев. Пришло время заключить наш брак.

Его руки повсюду, они рвут мою одежду. Он толкает меня на пол, опираясь на мои бедра, его руки движутся по моей плоти. От его прикосновений меня тошнит. Я вскрикиваю, когда он дает мне пощечину, его рука обхватывает мое горло, а пальцы впиваются в шею.

– Ты заплатишь за это. Все эти ночи ты должна была согревать мою постель, а теперь ты будешь брать меня любым способом, который я могу тебе предложить, – шипит он.

– Эрик, пожалуйста, не надо, – умоляю я, пытаясь вырваться из его хватки.

– Заткнись, или я убью тебя на хрен! – кричит он мне в ухо.

Я перестаю двигаться, слезы текут по моему лицу.

– Эрик, я должна быть твоей женой. Ты не должен так обращаться со своей женой.

– Ты должна была стать моей женой, но ты сбежала, – рычит он. – Теперь ты будешь моей шлюхой.

Дверь в коттедж распахивается, и меня охватывает облегчение, когда я вижу стоящего там Данте, его глаза расширены от ярости.

– Эрик! – рычит он.

Я нахмуриваю брови, услышав, как он произносит имя моего мужа.

Откуда он знает его имя?

Эрик отпускает меня, и я поспешно отхожу от него, чтобы оставить между нами хоть какое-то расстояние.

– Данте? – Он качает головой. – Какого черта? Мы думали, что ты мертв.

У Данте сжимается челюсть, когда его глаза перемещаются между мной и Эриком.

– Это тот человек, от которого ты бежала?

Я тяжело сглатываю и киваю.

– Как ты меня нашел? – спрашиваю я, поскольку для него это рекорд.

Эрик с усмешкой смотрит на меня.

– В этот раз ты была не очень осторожна в своих социальных сетях. Девушка по имени Харпер выложила несколько фотографий, на которых ты и другие девушки устроили гребаный пикник. Мои люди проверили системы на предмет совпадений, и это сразу же обнаружилось.

– Иди и жди в спальне, маленькая лань, – говорит Данте.

– Какого хрена ты называешь мою жену маленькой ланью? – рычит Эрик.

– Потому что она моя. – Он подходит ближе. Его возвышающаяся фигура заслоняет Эрика, хотя рост Эрика не маленький – шесть футов четыре дюйма. – И я собираюсь закончить то, что должен был сделать все эти годы назад.

Челюсть Эрика сжимается.

– Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься.

Данте сжимает кулаки.

– Ты знаешь, что ты мне не соперник.

Я качаю головой.

– Откуда вы друг друга знаете?

Они оба смотрят на меня, но говорит Эрик.

– Этот кусок дерьма оставил нашу фирму на произвол судьбы четыре года назад. Ушел с кучей наших денег и исчез без единого гребаного следа. Прямо как ты. – Его глаза сужаются, когда он смотрит на Данте и его священнический воротничок. – Только не говори мне, что ты теперь гребаный священник?

Данте наклоняет голову в сторону.

– Я на правильном пути.

Эрик смеется, откидывая голову назад.

– Ты не можешь стереть все те ужасные вещи, которые ты сделал. Ты с ума сошел?

Данте делает шаг вперед, и я задумываюсь, знаю ли я этого человека. Я верила, что он в безопасности, потому что он священник. Потом он показал мне свою темную сторону, но я никогда не верила, что он был окутан тем же миром, от которого бежала я. Мир, в котором я родилась. Я верила, что бегу от преступного мира, который держал меня в плену слишком много лет, только чтобы обнаружить, что мужчина, которого я трахала и в которого влюбилась, – один из них.

– И что значит для меня еще одна жизнь? – спрашивает он, придвигаясь ближе к Эрику. – Если ты не рассторгнешь ее брак, я просто аннулирую твою жизнь.

Челюсть Эрика сжалась, и он покачал головой.

– Я никогда не расторгну наш с ней брак. Она моя.

Данте мрачно усмехается.

– Она не твоя. Это я лишил ее девственности.

Эрик рычит, бросаясь на Данте.

Я стою в ошеломленной тишине, наблюдая за тем, как эти двое бьются на полу, пуская в ход кулаки и разрывая одежду. Звуки их ворчания и рычания эхом разносятся по моему маленькому коттеджу.

Я застыла на месте, мой разум кричит, чтобы я бежала, но мои ноги крепко приросли к полу.

Внезапно комнату заполняет пронзительный крик, за которым следует грохот тяжелого падения. Страх охватывает меня, сердце колотится о ребра. Я подхожу ближе, мой взгляд метался между двумя мужчинами. Эрик лежит на полу, на его белой рубашке расплывается кроваво-красное пятно. Над ним возвышается Данте, его лицо искажено в ужасающем оскале, а в руке – нож, весь в крови.

По мне прокатывается волна шока, за которой следует неожиданное чувство облегчения. Я выдыхаю, сердцебиение замедляется, когда я смотрю на безжизненное тело Эрика на полу.

В комнате царит ощущение законченности. Мрачный, кровавый конец кошмара, который поглотил мою жизнь с тех пор, как я сбежала. Человека, от которого я бежала, человека, который не давал мне спать по ночам, наполнял мои сны ужасом и заставлял меня оглядываться через плечо на каждом шагу, больше нет. На меня нахлынуло чувство освобождения, с плеч свалился груз. Все кончено, по крайней мере, на данный момент.

– Ты убил его, – вздыхаю я.

Данте опускает нож и смотрит на меня, в темных глазах плещется смятение.

– Я никогда не хотел, чтобы ты знала правду о моем прошлом. – Он проводит рукой по волосам, забыв о крови, испачкавшей пальцы. Она растекается по волосам и попадает на лоб. Мой желудок скручивается. – Мы оба бежим от одной и той же жизни, маленькая лань.

– Ты работал на семью Манчини?

Я подтверждаю, ведь он только что убил гребаного наследника престола, моего мужа.

Он кивает.

– Да, я был исполнителем.

Исполнителем.

Это значит, что он был наемным убийцей. Человек, который убирал всех, кого просили, без лишних вопросов.

– Почему ты ушел?

Данте делает глубокий вдох, воздух между нами тяжелеет.

– Я ушел, потому что это убивало меня. Тьма пожирала меня, и если бы я не ушел тогда, когда ушел, мне даже страшно подумать, каким монстром я был бы сейчас. – Его челюсть сжимается. – Я все еще монстр, но не вся моя душа ушла, маленькая лань.

– Ты слышал о мафии Дойла? – спрашиваю я, мой голос едва превышает шепот.

Лицо Данте ожесточается. Молчание затягивается, напряжение в комнате нарастает. Наконец он кивает, не сводя с меня глаз.

– Да, – подтверждает он, его голос низкий и хриплый. – Они безжалостны, даже для преступного мира. Почему ты спрашиваешь?

Я тяжело сглатываю. Этой части я боюсь больше всего: раскрывать свои собственные скелеты. – Я Мэдисон Дойл.

– Черт. – Он потирает лицо руками. – Вот почему я не смог ничего о тебе найти, когда проверил твое фальшивое имя через систему.

– Через систему?

Он кивает.

– У меня есть знакомый из моего прошлого, который проверил тебя и ничего не нашел.

Внезапно меня что-то осеняет.

– Черт, не может быть, чтобы Эрик был здесь один. Его люди будут…

– Я позаботился о них, – говорит Данте. – Я полагал, что этот ублюдок пришел за мной.

Внезапный холодок пробегает по позвоночнику, а кожа покрывается колючками от отвращения. Я не могу игнорировать подтекст слов Данте. Он "позаботился о них", значит, эти люди мертвы. Я уже много лет живу в мире боли, лжи, убийств и обмана, но реальность способности Данте убивать потрясает меня до глубины души.

Я чувствую вкус горькой правды на своем языке. Я – Мэдисон Дойл, дочь известного мафиозного босса. Передо мной человек, который уносит жизни, человек, с которым я глубоко переплела свою жизнь.

Секреты раскрыты, скелеты в шкафу обнажены. Правда отрезвляет, грозя разрушить хрупкий мир, которым мы наслаждались. Но в честности этого момента есть и смущающий комфорт. Мы – продукт нашего прошлого, и это наша реальность. От правды больше не убежать. Мы должны встретить ее вместе.

И теперь есть надежда. Если Эрика больше нет, никто не будет меня преследовать. Проблема в том, что как только его отец поймет, что он пропал, он начнет его искать. Возможно, мы привели к себе мафию Манчини, и даже я не настолько глупа, чтобы поверить, что Данте сможет защитить меня от них.

18

Данте

В ту ночь я не спал. Потратив несколько часов на то, чтобы избавиться от тела Эрика Манчини и четырех его людей, я вернулся и обнаружил, что моя маленькая лань крепко спит. Я смотрю на нее из-за стола, за которым пытаюсь продумать наши дальнейшие действия.

В голове у меня вихрь мыслей, кружащихся как циклон.

Сегодня воскресенье. Это значит, что сегодня утром я должен читать проповедь. Вместо этого я сделаю объявление о том, что ухожу со своего поста.

– Доброе утро, – говорит Мэдисон, садясь в кровати и глядя на меня, сидящего за столом в углу. – Ты спал?

Я качаю головой.

– Нет, не смогла.

Она вздыхает.

– Тебе нужно поспать, Данте. – Она смотрит на часы. – До твоей проповеди остался всего час.

Я хихикаю.

– Не беспокойся обо мне. Я в порядке.

– Но мы не в порядке. Ты понимаешь, что прошлой ночью ты убил единственного наследника мафиозной семьи Манчини?

– Да, поэтому я и не спал. Мне нужно было разработать план.

Она поднимает бровь.

– План?

– Да, я должен сделать так, чтобы все выглядело так, будто Эрик приехал не в Фордхерст. Я взломал его банковские счета и проверил его сообщения. В них нет упоминаний о Фордхерсте, так что все должно быть чисто.

– Должно быть? – говорит Мэдисон. – А если нет, они обрушат на нас адского огонь.

Я ухмыляюсь ее неверию в меня.

– Я отправил его отцу сообщение о том, что он ведет розыск тебя в Мексике.

Я подхожу к кровати и показываю ей телефон. Вот его ответ.

Хорошо. Но поторопись. Неужели она действительно стоит всех этих хлопот?

– Он купился на это? – подтверждает она.

Я киваю в ответ.

– Похоже на то. – Я провожу рукой по затылку. – Друг в Мексике примет посылку и отвезет ее куда-нибудь, оставив в Мексике след от сотового телефона. Мой знакомый из Биллингса заберет ее сегодня и увезет отсюда. А завтра он отправит ее по почте.

Она вздохнула.

– Похоже, ты все продумал.

Я ухмыляюсь.

– Конечно. Как, по-твоему, я оставался незамеченным четыре года?

– Не был идиотом и не выкладывал свои фото в социальные сети.

Я смеюсь.

– Да, и это тоже.

Между нами повисает тишина, Мэдисон смотрит на свои руки, крутящие большие пальцы.

– Но как же мы? Мы не можем продолжать в том же духе.

– Нет, не можем. – Я пересаживаюсь на кровать и заставляю ее сесть ко мне на колени, вдыхая ее аромат ландышей и лаванды. Я нежно провожу пальцами по ее волосам, собирая свободные пряди и ласково заправляя их за ухо. – Сегодня я объявлю о своей отставке и уже попросил, чтобы меня лаицизировали.

– Что? – Ее глаза расширились. – Ты не можешь этого сделать.

– Что я говорил тебе раньше о слове "не можешь"?"

Она облизнула губы.

– Но это будет скандал. Городу это не понравится.

Я вскидываю бровь.

– Мы посмотрим, как это будет. Если все будет плохо, мы переедем в другое место. Начнем все с чистого листа там, где нас никто не знает, где прошлое не будет преследовать.

Она насмехается.

– Думаю, если прошлая ночь о чем-то говорит, прошлое всегда настигает тебя.

Она права. Я никогда не думал, что Эрик Манчини догонит меня через четыре года. Но его даже не было рядом со мной. Странный поворот судьбы.

Я нежно целую ее губы.

– Я люблю тебя, Мэдисон. Я хочу, чтобы у нас все получилось.

Ее глаза наполняются непролитыми слезами.

– Я тоже тебя люблю.

Я улыбаюсь и снова целую ее.

– Хорошо, потому что если бы ты не любила, я бы нашел способ заставить тебя, – говорю я, мой голос понижается на октаву.

Она смеется, от чего мой член начинает пульсировать. – Тогда нам лучше подготовиться к твоему объявлению. -

Я стону и крепче сжимаю ее бедра. – Жаль, что у меня нет времени тебя трахнуть.

– Ну, у тебя его нет. Я нервничаю, – пробормотала она.

Я вскидываю бровь.

– Чего тебе нервничать? Это не ты нарушаешь священные клятвы, которые, по мнению некоторых, нельзя нарушить.

– Все будут ненавидеть меня.

– Нет, не возненавидят. – Я сжимаю в ладонях ее щеки. – Если кто-то будет плохо к тебе относиться, я убью его.

– Надеюсь, ты не это имеешь в виду.

Я рычу, звук раздается из моей груди, когда я притягиваю ее ближе, наши тела прижимаются друг к другу.

– Мэдисон, – говорю я, мой голос напряжен, – я готов убить за тебя. Никогда не забывай об этом. – Я сжимаю челюсти. – Я убил ради тебя прошлой ночью. Ради нас.

Ее взгляд останавливается на мне.

– Я знаю, Данте… Я знаю, – пробормотала она, ее нежные пальцы успокаивающе обводят контуры моего лица.

Я прижимаюсь лбом к ее лбу, и эта интимная близость успокаивает меня.

– Давай собираться.

Она спрыгивает с моих коленей и идет в ванную, чтобы принять душ, а я следую за ней, умываясь и одеваясь как можно быстрее, поскольку времени у нас немного.

Когда все готово, я отвожу нас от ее коттеджа к церкви. Мы подъезжаем к церкви, и над нами нависает грозная фигура. Когда мы входим в тяжелые деревянные двери, наступает тишина. По толпе проносится ропот, прихожане смотрят на нас с тяжелым осуждением за то, что мы приехали поздно и вместе. Но Мэдисон стоит рядом со мной, ее рука крепко сжимает мою.

– У меня есть объявление, – начинаю я, и мой голос эхом отдается в величии святого места. Шепот прекращается. Сердце колотится в груди, но я продолжаю. – Сегодня не будет проповеди, потому что вчера вечером я отрекся от одежды и попросил, чтобы меня лаицизировали.

По церкви прокатывается эхо вздохов, все выглядят потрясенными.

– Потому что я влюблен. – Тишина оглушительная, шок ощутимый. Но именно следующие слова приводят к хаосу. – Я влюблен в Мэдисон. – Я сжимаю ее руку.

Это имя повисает в воздухе, точно шторм, который вот-вот разразится. Все взгляды падают на Мэдисон, но я делаю шаг к ней.

– Никто, – добавляю я, и от нахлынувших эмоций мой голос превращается в громовой раскат, – не смеет винить ее. Это я. Вините меня. – Я встречаюсь взглядом с несколькими людьми в толпе, включая Элейн, которая выглядит разъяренной. – Это я не смогла удержаться. – Я смотрю на Мэдисон, и мой взгляд смягчается. – Потому что я люблю ее.

В ответ раздается слабый ропот, перерастающий в крещендо неодобрения. Голос Элейн пробивается сквозь какофонию, ее ханжеский тон пропитан ядом.

– Она грешница! – выплевывает она. – Очевидно, она заманила его в ловушку!

Несколько человек соглашаются и кричат то же самое.

Но с меня хватит.

– Все вы можете отвалить. Мне плевать, что вы думаете, – говорю я, и слова прорываются сквозь напряжение.

Раздается коллективный вздох. Комната затихает, потрясенная грубыми словами их вежливого, мягко воспитанного бывшего священника. Я обвожу комнату взглядом, не решаясь заговорить. Но они молчат, в воздухе висит тяжелый гул шока.

Я притягиваю Мэдисон ближе и поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Пойдем, малышка.

Я вытаскиваю ее из церкви, и слезы заливают ее щеки.

– Все меня ненавидят.

Мэдисон. Прихожане. Скандал. Я все еще слышу шепот и вижу отвращение в их глазах. И Мэдисон не заслуживает ничего из этого. Ничего из этого. Я чувствую жгучий узел вины в своем нутре.

Я сжимаю ее щеки в ладонях.

– Нет, в общине в основном пожилые жители Фордхерста. Уверен, большинству горожан будет все равно, что между нами произошло. – Я целую ее. – Мне нужно забрать свои вещи, и мы вернемся к тебе домой. В наш дом.

Мы выходим из церкви и идем к дому, в котором я живу уже четыре года. У меня не так много вещей, и я укладываю их в несколько чемоданов. А когда все готово, Мэдисон помогает мне затащить их в машину.

– А как же твой мотоцикл? – спрашивает она.

– Я вернусь за ним позже. Спешить некуда.

Она кивает, и когда мы садимся в машину, несколько прихожан все еще крутятся вокруг, бросая на нас грязные взгляды.

– Надеюсь, они быстро придут в себя, иначе мне придется хоронить много трупов.

Мэдисон задыхается.

– Ты не можешь убить полгорода.

Я смотрю на нее.

– Что я тебе говорил об этом слове?

Она смотрит на меня.

– Тебе может не нравиться это слово, но это правда. Тебя бы посадили на всю жизнь.

Как сильно она меня недооценивает.

– У меня талант выходить сухим из воды, Мэдисон. Тебя это удивляет?

Она прикусила губу.

– Теперь, когда я знаю, чем ты занимался до того, как стал священником, – нет. – Она наклоняет голову. – Ты забываешь, что я из того же поганого мира, что и ты.

– Твои родители, они будут искать тебя? – спрашиваю я.

В ее красивых голубых глазах появляется грусть. – Нет. Им все равно, что со мной будет.

– Ты уверена? – Я сжимаю ее руку. – Ты их дочь.

– В день свадьбы с Эриком знаешь, что сказала моя мама, когда я сказала ей, что не хочу выходить за него замуж?

– Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала: "Хорошо. Теперь ты его проблема". Как будто я была не более чем обузой, которую нужно было передать по наследству, – отвечает Мэдисон, ее голос захлебывается от болезненных воспоминаний. – Нет, Данте, они не будут искать меня. Им наплевать.

Ее слова повисают в машине, напоминая о жестоком мире, из которого мы оба родом.

О преступном мире я узнал с раннего детства, когда увидел, как моих родителей застрелили в возрасте семи лет, потому что отец был связан с преступным миром, а потом меня засунули в приют и я сбежал, чтобы жить на улице. По крайней мере, мы оба нашли в себе силы покинуть эту жизнь. Вместе мы чувствуем, что свобода для нас возможна.

Я крепче сжимаю ее руку, безмолвно поклявшись оградить ее от этого мира настолько, насколько это возможно.

– Пойдем позавтракаем, хорошо? – Я включаю двигатель и перевожу машину в режим "драйв". Мы отъезжаем от церкви, оставляя позади осуждающие взгляды.

Мэдисон слегка кивает, вытирая остатки слез. Пока я везу нас к центру города, новый день освещает машину мягким, теплым светом. Это новое начало в нашей хаотичной жизни, момент спокойствия среди бури.

19

Мэдисон

Я опускаю голову, когда иду по главной улице Фордхерста, замечая суровые взгляды и шепот, которые следуют за мной. Я слышала слухи и имена, которыми меня называют.

Шлюха, грешница, блудница… Данте велит мне не обращать на них внимания, и я не рассказываю ему и половины того, что слышу, боясь, что он выйдет из себя и убьет полгорода. Прошла неделя с момента объявления.

Друг Данте получил сотовый телефон Эрика и телефоны его людей в Мексике и заставил их пуститься в погоню по Лондону следу, посылая отцу то тут, то там свежие новости, чтобы все выглядело убедительно. Они планируют отправить мобильные телефоны своему знакомому в мексиканской банде, чтобы все выглядело так, будто они попали не на ту сторону мафии.

– Эй, Мэдисон. Подожди!

Ева окликает меня, когда я иду по улице.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом, чувствуя себя неловко.

– Привет, Ева. Прости, что не отвечала на твои сообщения, я была…

– Не волнуйся об этом. Я хотела проверить, в порядке ли ты. Как ты?

Я тяжело сглатываю, удивляясь, почему она такая милая, когда все в этом городе относятся ко мне как к мусору.

– Не очень. Я не была готова к тому, что произойдет.

Она машет рукой.

– Не обращай на них внимания. Это в основном пожилые люди. Многие из нас не религиозны и считают, что это здорово, что тебе удалось поймать татуированного священника. – Она хихикает. – Тесса не хочет молчать о том, какая ты легенда.

– О, – говорю я, и легкая улыбка кривит мои губы. – Я рада, что вы не думаете обо мне плохо.

– Конечно, нет. – Она наклонила голову. – Теперь понятно, почему ты не любила Джека.

– Да, я чувствую себя неловко из-за этого.

Она качает головой.

– Не надо, ты же знаешь, что твой отказ заставил его наконец-то пригласить меня на свидание.

Я вскидываю бровь.

– Я думала, тебе не нравится никто из парней в городе?

Она смеется.

– Я тоже! Но я всегда была влюблена в Джека. Что ты сейчас делаешь? Хочешь выпить кофе?

Я пожимаю плечами: – У меня сегодня выходной. Я собиралась зайти за продуктами. Я с удовольствием выпью кофе, если только ты не будешь возражать против шепотков и издевательских взглядов в мой адрес.

Мой тон легок, но за словами скрывается весомость.

Ева закатывает глаза, переплетая свою руку с моей.

– О, пожалуйста. Если у них есть проблемы, пусть разбираются со мной. Пойдем.

Мы направляемся к кафе в конце улицы. Ева, кажется, не замечает суровых взглядов, которые мы получаем, полностью их игнорируя.

Она наклоняется ко мне, когда мы подходим к двери.

– Живя в таком городе, я поняла, что со временем скандалы всегда утихают. Они это переживут. А пока у тебя есть мы.

Я заглядываю в кофейню и вижу Харпер, Тессу и Райли, сидящих за столиком. Они машут нам рукой, когда мы входим.

– Ты не сказала, что они присоединятся к нам, – пробормотала я, внезапно занервничав.

– Все они поддерживают тебя, Мэдисон, как и я. – Она игриво пихает меня в бок. – Пойдем.

Когда мы заказываем напитки и устраиваемся в кабинке, я чувствую, как по мне разливается тепло. Эти девушки знают меня совсем недолго, но уже стали моими самыми близкими подругами. Они не осуждают меня и не заботятся о моих прошлых ошибках. Они принимают меня такой, какая я есть, со всеми моими недостатками.

После того как нам принесли напитки, Харпер подталкивает меня с лукавой ухмылкой.

– Итак, Мэдисон, встречаешься с бывшим священником, да? Должна сказать, это что-то новенькое.

Я краснею, но когда все смеются, трудно не обращать внимания.

– Эй, Данте – хороший человек, – говорит Тесса, вступая на мою защиту. – И Мэдисон не заставляла его отказаться от своих клятв. Он сделал этот выбор сам.

Райли добавляет, сверкая глазами: – Кроме того, разве нет ничего романтичного в том, чтобы бросить всех ради любви? Это как будто из романа.

Ева подхватывает: – Черт возьми, если бы я писала книгу, я бы обязательно включила в нее подобный сюжет. Гарантированный бестселлер, вы не находите?

Мы все смеемся, и я чувствую, как постепенно нервозность уходит. Да, это странный поворот в моей жизни, но, по крайней мере, я прохожу через это не одна.

Харпер ухмыляется.

– Расскажи нам побольше о священнике.

Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку, которая тянется к моим губам.

– Данте больше не священник, как вы все знаете. И он определенно не такой святой, как раньше был.

Девочки смеются, и я понимаю, как мне повезло, что они есть в моей жизни. Несмотря на все, что произошло, они все еще рядом со мной.

– А если серьезно, Мэдисон, – говорит Тесса серьезным тоном. – Ты счастлива?

Я на мгновение задумываюсь, прежде чем честно ответить.

– Да, счастлива.

Они все улыбаются и поднимают свои чашки в тосте.

– За счастье и любовь, – провозглашает Райли.

Мы дружно поднимаем чашки, и я чувствую благодарность за этих удивительных женщин в моей жизни. Возможно, они знают меня не так давно, но уже успели оказать на меня огромное влияние, и я знаю, что наша дружба будет становиться все крепче.

Пока мы общаемся и узнаем о жизни друг друга, я не могу отделаться от чувства удовлетворения и принадлежности. Это чужое чувство; я никогда не чувствовала, что принадлежу кому-то. Мои родители позаботились об этом. И хотя их отдаленность и холодность всегда будут преследовать меня, я чувствую, что здесь, в Фордхерсте, я смогу по-настоящему исцелиться и оставить прошлое позади.

Мое сердце учащенно забилось, когда я услышала звон открывающейся двери, и даже не глядя, я поняла, кто вошел. В дверном проеме стоит Данте, одетый в рваные джинсы и обтягивающую рубашку-поло, которая демонстрирует его выпуклые мышцы и чернила.

– Говоря о дьяволе, – говорит Ева, усмехаясь.

Он подходит к столу.

– Дамы. Вы не против, если я одолжу Мэдисон?

Они все слегка хихикают.

Тесса смотрит на Данте с озорным блеском в глазах и драматично вздыхает.

– Ну, я думаю, мы можем расстаться с ней… за определенную цену, – поддразнивает она, откидываясь на спинку стула. Она скрещивает руки и с насмешливой серьезностью смотрит на него. – Пообещай нам, что разрешишь ей прийти на вечеринку в субботу вечером.

Глаза Данте потемнели.

– Если только мне разрешат пойти с ней.

Ева ослепительно улыбается Данте, ее глаза искрятся весельем.

– Конечно, ты можешь присоединиться к нам, Данте.

– Отлично, увидимся в субботу, – хмуро подтверждает Данте.

Не говоря больше ни слова, он берет меня за руку, его прикосновение твердое, но нежное.

– Мэдисон, я хочу тебе кое-что показать, – пробормотал он, оттаскивая меня от стола.

Мои новые друзья с весельем и удивлением наблюдают за тем, как Данте ведет меня прочь из кофейни.

Я бросаю на него взгляд.

– Это было необходимо? Разве ты не мог написать мне, чтобы я встретилась с тобой позже?

Данте качает головой, не сводя с меня глаз.

– Я мог бы написать, но какой в этом смысл?

Он ухмыляется, края его рта приподнимаются в дьявольской ухмылке.

Он наслаждается моим дискомфортом, тем, как учащается мой пульс, когда он рядом. Я вижу это по темному блеску в его глазах, по тому, как дрожат его губы, когда он сопротивляется желанию рассмеяться.

Данте вдруг переключает внимание на улицу, где припаркован его мотоцикл, солнечный свет отражается от его хромированных деталей.

– Давай, Мэдисон, – говорит он, протягивая мне шлем. – Запрыгивай. Мы собираемся прокатиться.

Его тон не оставляет места для споров. В его глазах мелькает озорство, почти приглашающее.

Я смотрю на шлем в своих руках, потом снова на Данте.

Я надеваю шлем на голову, закрепляю ремешок под подбородком и сажусь на заднее сиденье мотоцикла. Я обхватываю его за талию. Данте пинает подставку, и двигатель оживает.

С громким ревом мотоцикл приходит в движение. Данте лавирует в потоке машин с такой непринужденной уверенностью, что мое сердце едва не выскакивает из груди. Мы оставляем суету города позади, пейзаж меняется по мере того, как редеют здания. Дорога превращается в извилистую, узкую полосу асфальта, пробирающуюся через пышные зеленые леса по обе стороны.

– Куда мы едем? – кричу я, перекрикивая шум мотора.

– Это секрет, маленькая лань, – отвечает он.

Ответ Данте ничуть не успокаивает неуверенность клубящуюся во мне, но я решаю довериться ему. Он сворачивает в лес, скрывая нас в темноте. Проплутав по лесу несколько минут, он подъезжает к уединенному бревенчатому домику среди деревьев.

Мы оба спрыгиваем с мотоцикла.

Дом представляет собой современное, почти неуместное строение на фоне густого древнего леса. Он странно красив.

– Добро пожаловать в наш маленький кусочек рая, – говорит Данте.

– Что ты имеешь в виду?

Он протягивает связку ключей.

– Я имею в виду, что это наш дом. Наш новый дом.

Мои глаза расширяются от его красоты.

– Серьезно?

– Серьезно, – повторяет Данте.

– Как ты вообще нашел это место?

– Я заказал его строительство несколько лет назад. Я хотел, чтобы это было небольшое убежище от церкви на случай, если дела станут слишком тяжелыми. – Его глаза потемнели. – Это уединенное место, идеальное для того, чтобы мы могли повеселиться.

Я тяжело сглатываю и киваю.

– Хорошо.

Данте ухмыляется, в его глазах играет нотка озорства, когда он отпирает дверь домика.

– Думаю, тебе здесь понравится, – говорит он, открывая дверь и открывая представляя интерьер в деревенском стиле.

Стены и потолок отделаны голыми бревнами, а полированные деревянные полы блестят в мягком освещении. У одной стены находится каменный камин, а из окон открывается вид на окружающий лес во всей его нетронутой красе. Вся мебель – деревянная, от журнального столика до плюшевого дивана, обтянутого клетчатой тканью в деревенском стиле.