Текст книги "Лирика Древнего Рима"

Автор книги: Секст Проперций

Соавторы: Альбий Тибулл,Гай Валерий Катулл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

До Танаиса414 дошел, всюду настигнет Амур!

Хоть бы по воздуху ты на хребте у Пегаса умчался;

Хоть бы подошвы твои крылья Персея несли;

5 Пусть даже гонит тебя на летучих сандалиях ветер, —

Все ж не поможет тебе горний Меркурия путь.

Над головой у влюбленных стоит Амур неотступно.

Да и у вольных людей крепко на шее сидит.

Он неусыпно тебя сторожит, ни за что не позволит

10 Раз покоренных твоих глаз от земли приподнять.

Правда, коль ты изменил, не останется он непреклонным,

Ежели ты умолять искренне будешь его.

ХХХb

Пусть ворчуны-старики пирушками нас попрекают,

Мы же пойдем, моя жизнь, избранным нами путем.

Пусть отягчают им слух решения древних законов:

Место нашли мы, где ты, страстная флейта, звучи!

5 Несправедливо была ты заброшена в воды Меандра,

В день, когда, щеки надув, стала Паллада дурна.415

Но не напрасно! Пошла ты гулять по волнам фригийским

И по знакомым краям моря Гирканского416 плыть,

Кровью взаимных убийств забрызгивать общих пенатов,

10 Страшной добычей волны ларов родных ублажать!

Стыдно ли будет мне жить, одной утешаясь подругой?

Если и есть в том вина, это – Амура вина:

Не в чем меня обвинять; пожелай же, о Кинфия, вместе

В гротах росистых прожить на обомшелых хребтах.

15 Там ты увидишь сестер,417 сидящих на скалах отвесных;

Песнями славят они шашни Юпитера там:

Как он к Семеле пылал, и как тосковал он по Ио,

Птицею как, наконец, мчался к троянским домам.

Если же нет никого, кто сразил бы крылатого бога,

20 То почему ж я один в общей вине виноват?

Ты не заставишь краснеть, не смутишь ты дев вдохновенных:

Знает ведь их хоровод, что это значит – любить,

Если одна из них впрямь в объятьях любовных Эагра418

Некогда с ним возлегла на Бистонийских горах.

25 Здесь, если музы меня во главе хоровода поставят,

А посредине него Вакха с чудесным жезлом,

Голову я соглашусь священным плющом разукрасить…

Но без тебя пропадет все вдохновенье мое.

XXXI

Хочешь ты знать, почему пришел я так поздно? Сегодня

Феба дворец золотой419 Цезарь великий открыл.

Стройный ряд пунийских колонн его окружает,

А между них дочерей старца Даная толпа.420

5 Тут же и мраморный Феб (он мне показался прекрасней

Феба живого) поет с лирой безгласною гимн,

По четырем же углам алтаря из Миронова стада421

Дивной работы быки словно живые стоят.

Посередине же храм из блестящего мрамора сложен,

10 Фебу дороже теперь отчей Ортигии422 он.

Солнце над кровлей его в золотой колеснице сияет,

В нем из ливийских клыков двери тончайшей резьбы:

Видны на створке одной, с Парнаса низвергнуты, галлы,423

Тантала дочь424 на другой, смертью детей сражена.

15 Дальше Пифийский бог, меж сестрою и матерью стоя,

Длинной одеждой покрыт, вещие гимны поет.

XXXII

Тот, кто увидел, погиб; лишь тот, кто не видел, тобою

Не увлечется: в соблазн вводят нас наши глаза.

Что тебе смутных искать в Пренесте, Кинфия, жребьев?425

Что к Телегона стенам в Тускул торопишься ты?

5 На одноколке зачем в Геркулесов Тибур426 ты мчишься?

Древний Аппиев путь427 чем привлекает тебя?

Здесь бы на месте тебе беззаботно гулять на досуге,

Но не дает мне толпа, Кинфия, верить тебе!

Видит она, как спешишь ты меж факелов благоговейно

10 В рощу, и Тривии ты светочи эти несешь,

Видно, тебе надоел затененный столбами Помпеев

Портик в убранстве завес из атталийских дворцов,

Жалки платанов стволы, вереницею ровной стоящих,

Воды, которые льет дремлющий сладко Марон,

15 С легким журчанием струй, наполняющих звоном весь город,

Если внезапно Тритон воду задержит в устах.428

Ты не обманешь, – твой путь говорит про любовные тайны:

Не от столицы бежишь: с глаз моих хочешь уйти!

Попусту все это: мне напрасные строишь ты козни,

20 Умному, глупая ты, ставишь знакомую сеть.

Что обо мне толковать! Но бесстыдницей ты назовешься,

Ты, о бедняжка моя, – и по заслугам, поверь.

Вот и недавно еще мне больно резали уши

Слухи, которыми был полон весь город у нас.

25 Но никогда доверять болтовне не следует злобной:

Сплетни ведь были всегда бедных красавиц бичом.

И не судили тебя за то, что ты с ядом попалась:

Будет свидетелем Феб – рук не марала ты им.

Если ж в забавах любви провела ты ночку-другую,

30 Право, не могут смутить эти меня пустяки.

Тиндара дочь429 отдала за любовь иноземца отчизну,

Но возвратилась опять без осужденья домой;

Даже Венера сама, обольщенная похотью Марса,

Чести своей в небесах не потеряла ничуть;

35 Хоть и Анхиса она, пастуха полюбила (что Ида

Знает), отдавшись ему прямо у стада его,

Это смотреть собрались всей толпою и нимфы лесные,

Старцы силены и сам вождь хоровода всего.430

Вместе ведь с ними плоды у Идейского грота сбирала

40 Ты, о Венера, – наяд в руки ловила дары.

Спросит ли кто при таком изобилии любодеяний:

«Что так богата она? Кто ей дает? Почему?»

Что за счастье в наш век для великого нашего Рима,

Коль из красавиц одна не по закону живет!

45 Лесбия раньше нее безнаказанно делала это:

То, что позднее цветет, зависти меньше родит.

Древних кто татиев здесь иль суровых ищет сабинов,431

Тот, уж наверное, к нам в город недавно пришел.

Право, ты можешь скорей осушить морские пучины,

50 Смертной рукою сорвать звезды с небесных высот,

Но не добьешься у нас, чтоб красавицы жили невинно:

Строгие нравы цвели в дни, когда правил Сатурн.

После, когда разлились Девкалиона воды по миру

И прекратился затем Девкалионов потоп,

55 Ты мне скажи, кто сумел сохранить целомудренным ложе,

Что за богиня смогла с богом единственным жить?

Некогда, как говорят, супругу владыки Миноса

Яростный бык соблазнил блеском своей красоты,432

И не могла отказать Юпитеру даже Даная,

60 Хоть и блюла чистоту дева за медной стеной.

Что ж! Подражай хоть римлянкам ты, хоть гречанкам, – и все же

Вот что скажу я тебе: вольною жизнью живи.

XXXIII

Праздники снова пришли; для меня они полны печали:

Кинфия десять ночей будет служенье свершать.

Ах, да погибнет совсем Инахида,433 что с теплого Нила

Женам Авзонии в дар этот прислала обряд!

5 Эта богиня у нас всегда разлучает влюбленных,

Кем бы она ни была, слишком сурова она!

В тайной ты, Ио, любви с Юпитером, верно, узнала,

Что это значит блуждать долго по многим путям

В дни, как Юнона тебя обратила в рогатую деву

10 И повелела тебе не говорить, а мычать.

О, сколько раз ты свой рот терзала дубовой листвою,

Пастбищ бросала луга, в стойле стояла своем!

Иль потому, что с тебя Юпитер снял облик звериный,

Ты, о богиня, теперь стала надменной такой?

15 Или же мало тебе темнолицых питомцев Египта?

Что повлекло тебя в Рим долгой дорогой идти?

В чем же тут радость, скажи, если девушки спят как вдовицы?

Ах, отрастут у тебя снова, поверь мне, рога

Или прогоним тебя мы из нашего города, злая:

20 С Нилом твоим никогда дружбы наш Тибр не водил.

Ты же, которую я своей скорбью чрезмерною тронул, —

В ночи свободные мы трижды наш путь совершим.

Но не внимаешь ты мне, забавляясь моими словами,

Хоть уже звездный Икар434 медленных клонит быков.

25 Медленно пьешь ты: тебя не может и полночь осилить.

Иль не устала еще, кости кидая, рука?

Пусть пропадет, кто впервые открыл пьянящие грозди,

Нектаром сладким вина добрую воду растлил!

Сам ты, Икар,435 поделом убитый народом Кекропа,

30 Ведал, как горько для нас благоухание лоз.

Да ведь и ты погиб от вина, кентавр Эвритион,436

Соком исмарским и ты был побежден, Полифем.

Губит вино красоту, и годы вино сокращает;

Спьяну подруга узнать мужа не может порой.

35 О я несчастный! Ее не меняют потоки Лиэя!

Пей! Ты прекрасна: вино вовсе не портит тебя.

В час, как, спустившись, венки над чашей твоей повисают,

В час, как вполголоса ты песни читаешь мои.

Пусть орошают твой стол все шире потоки фалерна,

40 Легче пусть пенится он в кубке твоем золотом!

Но ведь из вас ни одна не пойдет на постель одинокой:

Хочется вам отыскать то, к чему тянет Амур.

Только к тому, кого нет, ваша страсть разгорается жарче:

Долгая близость с одним вас пресыщает всегда.

XXXIV

Кто же доверит теперь красоту госпожи своей другу?

Так вот подруги моей чуть не лишился и я!

Опытом я научен, что честных в любви не бывает:

Редко красавицу друг не для себя достает.

5 Дружбу ломает Амур и кровную связь оскверняет,

Злобно к оружью влечет он даже верных друзей.

Гостем прелюбодей под кров Менелая прокрался;

Не с чужеземцем ли встарь и колхидянка437 ушла?

Как ты решился, Линкей,438 на подругу мою покуситься,

10 Как твои руки, злодей, не задрожали тогда?

Ну, не будь она мне такой постоянной и верной,

Разве ты мог бы тогда так опозоренным жить?

Лучше мечом ты пронзи мне грудь, лучше дай мне отраву,

Только уйди поскорей прочь от моей госпожи!

15 Спутником жизни мне будь, закадычным будь ты мне другом,

Распоряжайся моим ты, как хозяин, добром,

Только постели моей, постели моей ты не трогай:

Даже Юпитер и тот мне как соперник невмочь.

Нет никого, но тогда я и к собственной тени ревную.

20 Глупо. Я знаю. Но все ж в страхе я глупом дрожу.

Все-таки вот почему тебя я, пожалуй, прощаю:

Ты опьянел, от вина твой заплетался язык!

Но не обманут меня ни строгий старик, ни морщины:

Знают решительно все, что за блаженство любовь!

25 Даже и друг мой Линкей хоть и поздно, но все же влюбился;

Радуюсь я, что и ты молишься нашим богам.

Чем же поможет теперь тебе вся Сократова мудрость

Книжная? Или же все знанье путей мировых?

Или что пользы тебе от чтенья афинских вещаний?

30 Старец ваш пылкой любви вовсе бессилен помочь.

Лучше уж музой своей подражай-ка теперь ты Филету439

И не напыщенным снам ты Каллимаха внимай.

Бег не пристало тебе этолийского петь Ахелоя,

Петь, как течет сей поток, страстной тоской удручен,

35 Как во фригийских полях блуждают Меандровы волны440

Лживые и обмануть тщатся свой собственный путь;

Как победил Арион – Адрастов конь говорящий

На состязанье, когда был погребен Архемор.441

Что тебе пользы в судьбе колесницы Амфиарая,

40 В том, как погиб Капаней, теша Юпитера взор.

Брось ты свои слова обувать в котурны Эсхила,

Брось – и руки свои в нежный вплети хоровод.

Тонко обтачивать стих на токарном станке приучайся,

Собственным пламенем ты, строгий поэт, загорись!

45 Ни Антимах, ни Гомер ничем тебе не помогут:

Гордой красавицы взор может смутить и богов.

Но ведь и бык не пойдет под ярмо тяжелого плуга,

Раньше чем крепкий аркан схватит его за рога.

Так добровольно и ты жестокой любви не поддашься:

50 Твой необузданный нрав надобно мне укротить.

Ведь из красавиц никто о законах вселенной не спросит,

Иль о затменьях Луны силою братних коней,

Или останемся ль мы чем-нибудь за Стигийской пучиной,

И не случайно ли бьет молний громовый удар.

55 Ты посмотри на меня, у которого нет ни наследства,

Ни полководцев в роду, ни триумфальных побед, —

Как я царю на пирах, окруженный толпою красавиц,

Тем вдохновьем горя, что так презренно тебе,

Как мне приятно мечтать, во вчерашнем венке отдыхая,

60 Чувствуя в сердце своем меткого бога стрелу!

Пусть же Вергилий поет побережье Актийского Феба,

Пусть воспевает он нам храброго Цезаря флот,

Он, кто брани теперь воскрешает троянца Энея

И воздвигает в стихах стены Лавиния вновь.

65 Римские смолкните все писатели, смолкните, греки:

Нечто рождается в мир, что Илиады славней.

Любо тебе на стволах свирели своей у Галеза,

В гуще сосновых лесов Тирсиса с Дафнисом петь.

Учишь, как дев соблазнять десятком каким-нибудь яблок

70 Или козленком, что взят от материнских сосцов.

Счастлив, кто за любовь дешевыми платит плодами!

Ну, а бесчувственной пусть Титир сам песни ноет.

Счастлив пастух Коридон, Алексида жаждущий страстно,

Кто, непорочный, дарил радость владельцу полей!

75 Хоть он, усталый, свою свирель пастушью покинул,

Легкие нимфы лесов славят его и теперь,442

Ты наставленья поешь седого поэта-аскрейца,443 —

Как процветают в полях всходы, а лозы – в горах.

Можешь искусно бряцать ты на лире своей вдохновенной,

80 Точно сам Кинфий тебе струны настроил ее.

Но из чтецов никому не будут противны те песни,

Будь он еще новичком иль искушенным в любви.

Чувство не мало мое, да и голос не меньше, но, право,

Коль загогочет гусак, лебедь певучий молчит.

85 Песни любовные пел и Варрон, закончив Язона,444

Тот, что Левкадию пел, страстным охвачен огнем.

Этот же слышен напев и в игривых листочках Катулла,

Лесбия милостью их стала Елены славней.

Чувством таким же полны и страницы ученого Кальва.

90 Так воспевал он своей бедной Квинтилии смерть.

Только недавно лишь Галл,445 Ликоридой прелестной изранен,

Сколько мучительных язв там, под землею, омыл!

Кинфию тоже теперь прославит стихами Пропорций,

Ежели к этим певцам Слава причтет и меня.

КНИГА ТРЕТЬЯ

I

Ты, Каллимахова тень, ты, Филета Косского призрак,

О, разрешите, молю, в вашу мне рощу войти!

Первым жрецом прихожу, чтоб с источника чистого ныне

Греческий хор привести в круг италийских торжеств.

5 Молвите: в гроте каком одинаково стих вы точили?

Ритмом вступили каким? Пили какую струю?

Ах, распрощаемся с тем, кто держит в оружии Феба!

Пусть же стремится мой стих, тонкою пемзой лощен, —

С ним меня Слава взовьет над землей, и рожденная мною

10 Муза воздвигнет триумф в беге венчанных коней,

И в колеснице моей молодые помчатся амуры,

Той же дорогой вослед хлынут поэты толпой.

Что вам, бразды отпустив, со мной состязаться напрасно?

Нам ведь просторным путем к музам идти не дано.

15 Многие впишут, о Рим, хвалы в твою летопись, новый

Римской державы предел – Бактры – в грядущем воспев,

Мне же творенье мое – да прочтешь его в мирное время! —

Дали Камены в горах: стиль не касался таблиц.

Мягкие дайте венки певцу своему, Пегасиды!446

20 Будет ли грубый венец впору моей голове?

То, чего буду лишен при жизни толпою ревнивой,

После кончины моей вдвое воздаст мне мой труд.

После кончины всегда значительней древняя слава:

Громче гремя на устах, имя идет с похорон.

25 Кто бы о стенах узнал, еловым конем сокрушенных,447

Иль о борьбе, что вдвоем с грозным Ахиллом вели

Рек божества – Симоэнт и Скамандр, Юпитера отпрыск?

Или как Гектора труп мяли колеса в полях?

О Деифобе, Гелене, о Полидаманте, и даже

30 Кто был воитель Парис – край бы родной не узнал.448

Мало бы нынче речей Илион прославляло и Трою,

Взятую дважды в веках богом Эгейской горы.449

Да ведь и сам Гомер, глашатай ее разрушенья,

Чувствует, как его труд в сердце потомства растет,

35 Так вот и Рим прославит меня меж поздних потомков;

Славы предчувствую день: он после смерти придет.

То, что на кости мои не с презрением камень укажет.

Предугадал я давно: Ликии бог450 так вещал.

А в ожиданье того вернемся в круг наших песен:

40 Деве привычен их звон, по сердцу будет он ей.

II

Некогда, молвят, Орфей трепетанием лиры фракийской

Диких зверей укрощал, ход останавливал рек.

Молвят, искусство тогда и каменья влекло с Киферона,

В звенья фиванской стены сами сцеплялись они.451

5 Также на песни твои, Полифем, под Этною дикой

Встарь Галатея гнала влагой покрытых коней:

Если мне милость дарят Аполлон и Вакх благосклонный,

Диво ль, что девушек рой чтит песнопенья мои?

Пусть небогатый мой дом не стоит на тенарских колоннах,

10 Свод – не слоновая кость, нет и стропил золотых,

Пусть плодовитый мой сад не сравнится с лесами феаков,452

Гротов затейливых в нем Марциев ключ не кропит, —

Все же Музы со мной, и милы читателю песни,

И Каллиопу давно мой хоровод утомил.

15 Счастлива та, что навек прославлена книгой моею!

Каждая песня моя – памятник вечной красе.

Тяжким усильем до звезд вознесенная ввысь пирамида,

Славный Юпитера храм, вышних подобье небес,453

Склеп Мавзола454 в своем роскошном великолепье —

20 Участи общей они – гибели обречены,

Или потоки дождей, иль пламя лишит их величья,

Или под тяжестью лет сами, сломившись, падут.

Но не погибнет в веках талантом добытое имя:

Слава таланта и блеск вечным бессмертьем горят.

III

Снилось мне, будто лежу я в спокойной тени Геликона,

Там, где струится поток Беллерофонта коня,

Будто твоих я царей и деяния царские, Альба,455

Доблестных подвигов ряд струнами славить могу.

5 Слабые ближу уста к тому многоводному руслу,

Струи которого пил жаждущий Энний-отец,456

Пел Куриациев я и оружье Горациев славил,457

Быстрый Эмилия флот458 с царским трофеем воспел,

Фабия медленный шаг к победе и мрачную битву

10 Каннскую, славил богов, чутких к обетам святым,

Ларов, от римских жилищ прогнавших войска Ганнибала,459

Как был Юпитера холм криком гусиным спасен.460

Феб, заприметив меня из чащи лавров Кастальских,

Так мне у грота сказал, к лире склонясь золотой:

15 «Что тебе делать с такой великой рекою, безумец?

Кто тебе взяться велел за героический лад?

Нет, не надейся ты здесь снискать себе славу, Проперций;

Лучше по мягким лугам в малой двуколке носись,

Чтобы почаще брала со скамьи твою книжку красотка,

20 Снова читая ее в час, когда милого ждет.

Что же страницы твои за круг предначертанный вышли?

Незачем перегружать челн дарований твоих.

Пусть уж из весел твоих одно за песок задевает,

Так уцелеешь: в морях бури погубят тебя».

25 Молвил, и мне указал его плектр из кости слоновой

Место, где свежая шла мшистой долиной тропа.

Здесь из зеленых камней раскинулась сводом пещера,

На ноздреватых камнях бубны висели кругом,

Были из глины там Муз и Силена-отца изваянья,

30 Рядом, Тегейский Пан, видел твою я свирель.

Здесь же – о стайка моя! – Венеры владычной голубки

Красные клювы свои мочат в Горгонском ключе.461

Девушки девять462 полей по жребию тут поделили:

Каждая собственный дар нежной готовит рукой.

35 Эта плющом обвивает свой тирс, та музыку ладит

К песням, а третья рукой розы сплетает в венок.

Вот из числа богинь одна ко мне обратилась

(Думаю я по лицу, то Каллиопа была):

«Впредь будь доволен ездой на своих лебедях белоснежных!

40 Дерзкое ржанье коня пусть не влечет тебя в бой!

Хриплым рожком выводить не берись ты морские сигналы,

С Марсом не тщись обагрять рощу святых Аонид

Или поля прославлять, где Мария видны знамена,463

Где победительный Рим войско тевтонов громит,

45 Петь, как варварский Рейн, насыщенный кровию свевов,464

Мчит в своих скорбных волнах груды израненных тел.

Впредь влюбленных ты пой в венках у чужого порога,

Изображай ты хмельных, бегство их ночью глухой, —

Чтобы узнал от тебя, как выманивать песнями женщин

50 Тот, кто ревнивых мужей хочет искусством сражать».

Молвив так, из ручья Каллиопа воды зачерпнула,

Звучной Филета струей мне окропила уста.465

IV

Цезарь, сей бог, возжелал воевать против индов богатых,

Хочет судами рассечь волны жемчужных морей.

Мзда, о мужи, велика. Край света готовит триумфы:

Тигр и Евфрат потекут ныне под волей твоей.

5 Поздно, но все ж этот край Авзонийской провинцией станет,

С римским Юпитером тут свыкнется парфский трофей.

Старых судов боевых скорей паруса распустите,

Верных ведите в узде вооруженных коней.

Я предрекаю успех. Искупите несчастие Крассов.

10 В путь!466 Постойте за Рим, славу его и судьбу.

Марс, наш отец, и священный огонь пророческой Весты,

Пусть раньше смерти моей день тот настанет, молю,

День, когда Цезаря я колесницу с добычей увижу,

Трепет смятенных коней средь рукоплещущих толп.

15 Буду, на грудь к любимой склонясь, на все любоваться,

Гордо названья читать взятых в бою городов,

Стрелы считать беглецов и варварских воинов луки

И под оружьем своим сонмы плененных вождей,

Ты же, Венера, храни любимого внука,467 да зришь ты

20 Вечно цветущей главу, чей прародитель – Эней.

Дайте добычу тому, кто ее заработал трудами,

Я ж на Дороге Святой буду лишь славить триумф.

V

Знаем, бог мира – Амур, и, влюбленные, мир почитаем.

Сыт я жестокой войной с грозной моей госпожой:

Сердце мое никогда на презренный металл не польстится,

Кубков не надобно мне из драгоценных камней.

5 Сотни волов для меня не пашут Кампании тучной,

Бронзы, бедняк, не ищу в бедах твоих, о Коринф!468

О, как был Прометей, из глины лепя, неудачлив!

Неосмотрительно он выполнил дело свое:

Он, создавая тела, в искусстве духа не видел,

10 Дух же должен был стать первой заботой творца.

Ныне нас бури в морях швыряют, все ищем врага мы,

К браням былым приплетать новые брани спешим.

Нет, никаких ты богатств не захватишь к брегам Ахеронта;

Глупый, к подземным ладьям голым тебя повлекут.

15 Там победителя тень сольется с тенями сраженных:

С консулом Марием ты, пленный Югурта,469 сидишь;

Ир дулихийский470 там сравняется с Крезом лидийским,

Лучше всего – умереть в Паркой назначенный день.

Мне бы в годах молодых почитать Геликона вершину

20 И с хороводами муз руки свои сочетать.

Мне бы рассудок терять в обильном потоке Лиэя,

Вечно главу обвивать розами юной весны.

А когда старости груз Венеру мою обессилит

И окропит сединой черные кудри мои,

25 Пусть полюблю я в те дни изучать законы природы

И познавать, что за бог всем мирозданьем вершит

Или откуда встает, где гаснет и как, что ни месяц,

В круг переходит Луна, тесно сдвигая рога;

Бури откуда в морях, за чем устремляется, дуя,

30 Эвр, почему облака вечно водою полны;

Может ли день наступить, когда рухнет твердыня вселенной,

Воду пьет для чего радуги красочный свод

Иль отчего задрожал хребет перребского Пинда;471

Солнце объяло зачем трауром скорбных коней,

35 Или так поздно Боот волов и телегу вращает,

Или Плеяд хоровод в рой сочетает огни;

И почему никогда из пределов не выльется море,

Из четырех частей год почему состоит;

Есть ли в подземных мирах суд божий и муки Гигантов,

40 Точно ль в венце из гадюк у Тисифоны чело,

Вправду ль постится Финей, а Фурии мстят Алкмеону;

Есть ли утес, колесо, есть ли и жажда средь вод;472

Верно ли, что сторожит подземные входы трехглавый

Цербер, а Титию там югеров девять тесны, —

45 Иль только вымысел злой несчастных людей одурманил

И за последним костром ужасов более нет.

Здесь да застанет меня кончина; а вы, кому милы

Битвы, несите с собой Красса знамена домой.

VI

Мне о любимой моей поведай правдиво что знаешь:

Иго своей госпожи этим ты снимешь, Лигдам!

Или ты хочешь меня обманывать радостью ложной,

То мне болтая, чему сам я поверить бы рад?

5 Помни же, вестник всегда обязан служить без лукавства.

Честным превыше всего должен быть трепетный раб.

Все, что известно тебе, теперь начинай по порядку,

Буду я слушать тебя, уши свои навострив.

Видел ты впрямь, как рыдает она, волос не прибравши?

10 Вправду ль из милых очей слезы обильно лились?

Зеркала не было впрямь, Лигдам, на разостланном ложе?

И не видал ты камней на белоснежных руках?

Нежные плечи свои она скрыла под скорбной одеждой,

И возле ложа, в ногах, замкнутым ларчик стоял?

15 Вправду ли грустен был дом, и грустно девушки пряли

Пряжу, и, сидя меж них, вправду ткала и она?

Шерсть прижимая к лицу, осушала влажные очи

И на размолвку со мной горько пеняла тебе?

«Так ли меня наградить, Лигдам, при тебе обещал он?

20 Злая вина – нарушать верность свою при рабе!

Может бедняжку, меня, он без всякого повода бросить

И содержать у себя ту, что и знать не хочу?

Рад он тому, что томлюсь одиноко на ложе пустынном,

Будет над смертью моей он издеваться, Лигдам.

25 Не благонравием, нет, – ворожбой одолела злодейка:

Кружится, водит его нитью своею волчок;

Мерзостной жабы влечет раздутое чарами брюхо,

Косточек тайный набор из рассеченной змеи,

На погребальных кострах найденные перья сипухи

30 И шерстяные тесьмы, ленты со смертных одров.473

Если мне сны, о Лигдам, не ложно пророчат, – хоть поздно,

Все же дождется, клянусь, кары у ног он моих.

Затхлой паук пеленой затянет их ложе пустое,

И безотрадный их сон ночью любовь не прервет».

35 Если красавица так при тебе от души изнывала,

То поспеши, о Лигдам, той же дорогой назад,

Ей передай от меня привет, орошенный слезами:

Гнев, а совсем не обман правит любовью моей.

Тот же палящий огонь, клянусь, и меня пожирает,

40 Два шестидневья уже я не изведал любви.

После раздоров таких коль узнаю согласье и счастье,

Ты с моей легкой руки станешь свободен, Лигдам.

VII

Так-то, о деньги, всегда вы – источник житейской тревоги,

Ранее времени вы к смерти приводите нас.

Вы пороки людей питаете страшною пищей,

Всяких забот семена произрастают из вас.

5 Так, когда Пет474 направлял паруса к Фарийскому порту,

Трижды, четырежды вы в море топили его.

Вот и погиб молодым злосчастный, за вами гоняясь,

И пожирают его рыбы в далеких краях.

Мать не властна почтить его горстью земли благочестной,

10 Похоронить его прах между родимых могил.

Птицы морские теперь кружат над твоими костями,

Моря Карпафского ширь – ныне могила твоя.

Ты, роковой Аквилон, ты, страх Орифйи плененной,

Что за добычу, скажи, в нем ты себе отыскал?

15 Ты, о Нептун, почему разбитой ладье веселишься?

Вез этот малый челнок благочестивых мужей.

Нет, для чего считаешь года? И зачем, утопая,

К матери милой взывать? Нет божества у волны!

Ибо причалы твои от бури полночной с утесов

20 Падают, крепкий канат в петлях давно перетерт.

Берег свидетелем был Агамемнона яростной скорби,

Там, где прославлен Аргинн,475 жертва жестокой воды.

Юношу здесь потеряв, Атрид не отплыл с кораблями;

Рок Ифигении был в этой задержке сокрыт.

25 Тело верните земле погибшего в бурной пучине;

Юношу, скудный песок, скрой пеленою своей,

Чтобы моряк, проходя над скорбною Пета гробницей,

Молвил: «И храбрым сердцам можешь ты ужас внушить».

Гнутые стройте суда, питайте источники смерти:

30 Собственной близит рукой гибель свою человек.

Мало земли роковой: мы к ней прибавили волны.

Множим искусством своим скорбной судьбины пути.

Сдержит ли якорь тебя, когда не сдержали пенаты?

Молви: чего заслужил тот, кому мало земли?

35 Ветер развеет труды: до старости не доживают

Лодки, обманы таит даже спокойный залив.

Море для жадных людей расстелила коварно природа:

Вряд ли удача тебе в волнах хоть раз суждена.

Кормы победных судов Кафарейские камни476 разбили,

40 И по соленым зыбям плавало греков добро;

Плакал Улисс, всех друзей одного за другим растерявши:

В море помочь не могли хитрые козни ему.

Если б отцовским волом, довольный, он вспахивал поле,

Если бы смысл находил в увещеваньях моих,

45 Перед пенатами он с друзьями спокойно бы прожил —

Бедно, зато на земле жил и не ведал скорбей.

Вот и не смог перенесть наш Пет завывания бури,

Нежные руки свои грубым канатом терзать!

Голову мог он склонять на подушку из пестрого пуха

50 И на кровати своей мог драгоценной лежать.

Волны при жизни ему до корня ногти истерли,

В горло вливалась ему горечь соленой воды,

Видела грозная ночь, как он плавал на бревнышке малом:

Злобные силы сошлись, чтоб погубить тебя, Пет!

55 Плача, в таких словах издавал он последние стоны

Ночью, перед тем как водой он захлебнулся вконец:

«Боги пучин, и вы, о моря властители, ветры,

Волны, что клоните мне слабую голову ниц, —

Что похищаете вы мои бедные юные годы?

60 Долго я простирал руки к смятенным валам.

Горе кидает меня к зимородкам на острые скалы!

Вот уж трезубец подъял бог голубой на меня.

Лишь бы волны меня к италийскому брегу примчали, —

Счастьем уж было бы мне – к матери мертвым приплыть!»

65 Водоворотом крутясь, те мольбы поглотила пучина.

Тщетные, были они словом последним его.

Вы, о сто дочерей Нерея, девы морские.

Ты, о Фетида, сама знавшая матери скорбь.

Вам бы рукой поддержать его подбородок усталый:

70 Телом своим бы не мог он ваших рук отягчить.

Ты же, о злой Аквилон, моих парусов не увидишь:

Праздным в могилу сойду возле дверей госпожи.

VIII

Сладкой мне ссора была при мерцанье вчерашних светилен.

Милым – неистовый звук злых обвинений твоих.

Что, разъярясь от вина, тебе опрокидывать столик,

Буйной рукою в меня полные кубки швырять?

5 Нет! Ты в волосы мне вцепляйся пальцами злее,

Ногтем изящным сильней мне расцарапай лицо,

Выжечь глаза мне грозись, швырнув мне в лицо головнею,

И обнажи мою грудь, платье на ней разорвав.

Этим покажешь ты мне несомненные признаки страсти:

10 Только ведь в этом видна в женщине мука любви.

Если женщина вдруг начнет бушевать и браниться, —

Та у богини любви будет валяться в ногах,

Если за милым следить подсылает она провожатых

Иль как менада за ним по переулкам бежит,

15 Если ревнивые сны постоянно терзают бедняжку

Или портреты других мучат красавиц ее, —

Я тех душевных тревог безошибочный истолкователь:

В них я нередко встречал признаки верной любви.

Верности прочной там нет, где ее не питают измены,

20 Только врагу посулю милую с вялой душой.

Пусть на шее моей укусы сверстники видят,

Пусть им докажет синяк близость любимой моей.

Мучиться сам я хочу в любви или слышать о муках,

Слезы увидеть свои или же слезы твои.

………

………

………

25 Если бровями подчас ты выскажешь тайное слово,

Или же пальцами ты скрытно беседу ведешь

Мне нестерпимо, когда мне вздохи спать не мешают:

Вечно желал бы бледнеть я перед гневом твоим.

Жарче Парис пламенел, когда, несмотря на сраженья

30 С греками, мог он внушить страсть Тиндариде своей.

Пусть данайцы громят и буйный упорствует Гектор, —

Он же, Елену обняв, большие битвы ведет.

Или с тобою самой иль с соперником буду я биться

Вечно ради тебя: мира не надобно мне.

35 Радуйся: по красоте нет равной тебе, ты страдала б,

Если б такая нашлась, ныне по праву гордись.

А у тебя, кто сплетал вкруг ложа нашего сети,

Вечно пусть в доме сидит тесть, да и теща при нем!

Если ж ночная тебе и досталась добыча, как вору, —

40 Это со зла на меня, а не от страсти к тебе.

IX

Отпрыск царей, Меценат, из этрусского племени всадник,

Вечно желающий быть собственной ниже судьбы,

Что посылаешь меня в необъятное море писанья?

Нет, для таких парусов мал мой убогий челнок.

5 Стыдно себе возлагать непосильную на плечи тяжесть

И отступать, когда груз ноги в коленях согнет.

Каждое дело не всем в одинаковой мере подходит,

И не на всяком холме равный пылает огонь.

Слава Лисиппу477 за то, что живые ваял он фигуры,

10 Хвалится мне Каламид478 лепкой прекрасных коней;

Ликом Венеры достиг Апеллес вершины искусства,

Мелочью всякой себе место Паррасий479 снискал;

Много разных картин на сосудах Ментор480 чеканил,

И увивает аканф скромную Мия481 тропу.

15 Костью слоновой одет у Фидия вышний Юпитер,

Славу Пракситель снискал мрамором отчих Афин.482

Тот победную ветвь добывает элидской квадригой,

Резвостью бега себе славу стяжает другой.

Этот для мира рожден, а тот для военного стана:

20 Следует каждый тому, что от природы дано.

Я же твои, Меценат,483 наставления в жизни воспринял,

Твой же поможет пример мне опровергнуть тебя:

Римский сановник, ты мог бы на форуме ставить секиры,484

Властью своею в суде произносить приговор,

25 Мог бы свободно пройти сквозь копья мидян ратоборных

И украшать свой дворец пленным доспехом врага, —

Так как на подвиги те дает тебе Цезарь и силу,

И без помехи всегда льются богатства к тебе, —

Все же уходишь ты в тень, себя выставляя ничтожным,

30 Сам подбираешь края бурей надутых ветрил.

Верь мне, решеньем таким ты сравнишься с великим Камиллом,485