Текст книги "Праздники в Японии: обычаи, обряды, социальные функции"

Автор книги: Седа Маркарьян

Соавторы: Эльгена Молодякова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Источники и литература о японских праздниках

Календарные обычаи и обряды японцев широко отражены в различных письменных источниках, фольклоре, художественной литературе, скульптуре, живописи, графике.

Наиболее ранними письменными свидетельствами об обрядах и обычаях древних японцев являются "Свод законов "Тайхорё"" (702–718), "Кодзики" ("Записи о делах древности", составлены в 712 г.), "Нихонги", или "Нихон сёки" ("Записи Японии", или "Летописи Японии", закончены к 702 г.), "Фудоки" ("Естественногеографические описания провинций", VIII–X вв.), "Энги сики" ("Церемонии годов правления Энги", 927 г.).

"Свод законов "Тайхорё"" – единственное дошедшее до нас собрание основных законов, существовавших в Японии до 702 г. Он составлен из 30 свитков-разделов. Среди них имеются законы, отдельные статьи которых непосредственно относятся к календарным обычаям и обрядам. Например, ст. 18 закона XVIII, озаглавленная "Правила этикета", регламентировала поведение чиновников разных рангов в первый день Нового года. Она предписывала проведение соответствующих церемоний. Ст. 19 закона XVIII, названная "Праздник рисовых полей" (сайдэн, или та-но мацури), "обязывала весной, в день праздника собирать деревенских стариков и устраивать церемонию угощения их сакэ" (инсюрэй). По мнению составителей сборника, это морально очищает людей, говорит об уважении к старшим и заботе о престарелых. Рисовое вино и закуска, согласно статье, предоставлялись из казенного фонда. В законе XXX "Разные законоположения" в ст. 40 перечислены праздники, которые должны были непременно отмечаться подданными. "Тайхорё" полностью переведен на русский язык.

"Кодзики", по преданию, составлены придворным О-но Ясумаро со слов некоего Хиэда-но Арэ. Это столько же исторический источник, сколько и литературный памятник. "Кодзики" – многогранное произведение, к которому обращаются исследователи разных сторон жизни древней Японии. Памятник состоит из трех книг и охватывает историю страны от "сотворения мира" до 628 г. Он является также собранием древнейших мифов. На русский язык переведены отдельные фрагменты памятника.

Источник "Нихонги" объединяет 30 книг и доводит повествование до 697 г. Он составлен по типу китайских летописей на материалах местных документов и корейских хроник, в частности "Пэкчё понги" ("Основных записок о Пэкчё"). По сравнению с "Кодзики" "Нихонги" – сочинение более светское. Оно послужило образцом для последующих летописей, например, таких, как "Нихон коки" ("Последующие Нихонги"), Во всех этих памятниках встречаются упоминания о различных обычаях и обрядах древних японцев. Например, о Днях весеннего и осеннего равноденствия, празднике Бон.

В 713 г. губернаторам провинций было предписано составить естественногеографическое описание вверенных им земель – "Фудоки". Эта работа растянулась до 945 г. Она представляет большой интерес, так как в описаниях нашли отражение мифы, предания, легенды, сведения о населенных пунктах, храмах, рельефе, флоре, фауне, плодородии полей, обычаях и разного рода событиях. К нашему времени сохранились полностью описания лишь одной провинции – Идзумо и отдельные фрагменты о некоторых других провинциях. Все сохранившиеся "Фудоки" переведены на русский язык. В "Древних фудоки" во фрагменте описания провинции Бунгб мы находим сюжеты о сельскохозяйственных обрядах того времени, поучительные рассказы о том, как бережно надо относиться к основному продукту питания японцев – рису. Почитание риса повлекло за собой формирование богатой сельскохозяйственной обрядности [25, с. 125, 126].

В "Энги сики" наибольшую ценность для этнографических исследований представляют обращения к синтоистским божествам – норито. Так называли возникшие еще в глубокой древности различные заклинания, в первую очередь от бед, связанные с верой в магическую силу слова [53, с. 87]. В них содержатся и разнообразные сведения о культурной и хозяйственной жизни древних японцев, в том числе и о земледельческих обрядах. Часть норито впервые была введена в научный оборот первым этнографом-японоведом Н. А. Невским, который, в частности, перевел на русский язык "Молитвословие в Праздник Бога Ветра, что в Цатута", "Молитвословие Великого Очищения". Из них мы узнаем, что Праздник Бога ветра, преследовавший цель избавления от непогоды во время созревания злаков, совершался два раза в год: в 4-м и 7-м месяцах по лунному календарю, а древнее поэтическое название Японии было "Страна тучных колосьев" [10, с. 17–30]. В "Энгисики" также регламентируются мельчайшие детали проведения народных праздников и обрядов, упоминаются новые празднества, возникшие в процессе наложения буддизма на народные верования.

Большой этнографический материал о жизни и обрядах древних японцев содержится в песнях, сказках, поговорках, а также в произведениях японской классической средневековой литературы. В этой связи важное значение имеет литературный памятник VIII в. "Манъёсю" ("Собрание мириад листьев"), исследованный и переведенный на русский язык А. Е. Глускиной. "Манъёсю" является не только памятником японской поэзии, но и жизни японского народа в древности. "Манъёсю" – энциклопедия древней японской культуры и жизни – материальной и духовной", – писал акад. Н. И. Конрад. В "Манъёсю" можно встретить многочисленные упоминания и описания разнообразных календарных обычаев и обрядов, а также праздников того времени. Так, неоднократно встречаются стихи, посвященные Новому году, Танабата, праздникам любования красотой природы в разные времена года. В стихах и предисловиях к ним содержатся описания жанровых праздничных сценок.

О том, какое место в жизни японцев в период Хэйан занимали календарные праздники, говорится в следующих выдающихся произведениях японской классической литературы: в романе Мурасаки Сикибу "Повесть о Гэндзи" ("Гэндзи моногатари" (конец X – начало XI в.), в дневниках Сэй Сёнагон (конец X в.) "Записки у изголовья" ("Макура-но соси"), в "Дневнике путешествия из Тоса" ("Тоса никки"), Ки-но Цураюки (865? – 946 гг.), которые полностью или частично имеются в русском переводе.

Календарные обычаи и обряды XII–XIV вв. частично отражены в таких литературных памятниках, как "Повесть о доме "Тайра"" ("Хэйкэ моногатари"), а также "Записках от скуки" ("Цурэдзурэгуса"), написанных Кэнко-хоси (1283–1350).

Богатый материал для изучения обычаев и обрядов в эпоху Гэнроку (1688–1704), а по сути в последней четверти XVII и первой четверти XVIII в., дают нам произведения трех великих мастеров японской литературы – Сайкаку, Басё, Тикамацу. Ихара Сайкаку (1642–1693), зоркий и ироничный наблюдатель, вводит нас в жизнь различных слоев японского общества того времени. Много путешествовавший по стране, хорошо знавший нравы, обычаи, предания, легенды и сказания разных районов Японии, Сайкаку в своих новеллах создал подлинную картину быта японцев, в том числе народных праздников. В частности, из его новелл можно узнать, как проводился Новый год, как украшались жилища, что и как покупали на предновогодних базарах, как отмечали праздники Танабата и Бон. Поэт-лирик Мацуо Басё многие строки своих стихотворений посвятил воспеванию сезонных явлений природы, соединив их с глубочайшими философскими раздумьями. Тикамацу Мондзаэмон (1653–1724), которого современники называли "богом среди драматургов", изображая жизнь горожан того времени, показал, что неотъемлемую ее часть составляют обычаи и обряды.

Описание в японской классической литературе XIX–XX вв., а также и в современной народных обрядов и обычаев – это отражение традиционной культуры, выражение национального своеобразия и самосознания японцев. Об этом ярко свидетельствуют повести Акутагава Рюноскэ, Кавабата Ясунари, Танидзаки Дзюнъитиро и многих других.

Народные обычаи и обряды японцев нашли отражение и в путевых заметках и очерках русских и западноевропейских путешественников, писателей, дипломатов, исследователей, живших в Японии или посещавших ее с середины XIX в., после "открытия страны" для иностранцев. Французский дипломат Эмэ Гюмбер, например, в книге "Живописная Япония" подробно рассказывает о подготовке и встрече Нового года в 1864 г. Его книга содержит богатый, достоверный этнографический материал. Немецкий писатель и путешественник Э. Гессе-Вартег в книге "Япония и японцы" описывает жизнь и нравы конца прошлого и начала нынешнего века, уделяя значительное место Рассказу о праздниках. В частности, он наблюдал праздник Бон в г. Киото, сезонные праздники любования цветами и сделал интересные выводы о месте и значении праздников в жизни японцев. Своеобразное отношение японцев к природе, и в частности к цветам, подметил и известный английский писатель Р. Киплинг. Эти же черты японцев отмечал и немецкий искусствовед Карл Гагеман.

И в наши дни в книгах и статьях советских и зарубежных журналистов, дипломатов и писателей можно найти богатый материал и интересные выводы, касающиеся традиционных праздников, фестивалей, зрелищ.

Календарные праздники японцев оставили большой след в произведениях традиционной японской живописи и работах современных художников. К этой теме обращались такие известные художники, как Харунобу (1725–1770), Киёнага (1752–1815), Хиросигэ (1797–1858) и др. Традиции изображения праздничных церемоний и обрядов продолжали Хокусай (1760–1849), Кунисада (1786–1864), Тоёкуни (1769–1825).

Советские ученые-востоковеды, изучающие проблемы японской национальной культуры, неоднократно в своих работах касались различных аспектов обрядово-праздничного комплекса. Эти вопросы изучали С. А. Арутюнов, А. Е. Глускина, Р. Ш. Джарылгасинова, Н. И. Конрад, М. В. Крюков, В. А. Пронников, Г. Е. Светлов, Н. И. Фельдман.

Однако в русском и советском японоведении специальных работ, посвященных календарным обычаям и обрядам японцев, нет. Фундаментально освещен лишь новогодний цикл празднеств в недавно вышедшем исследовании, подготовленном сотрудниками Института этнографии АН СССР "Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год".

В самой Японии эта область духовной жизни народа привлекает большое внимание. Основы изучения календарных праздников заложил крупнейший японский этнограф Янагида Кунио (1875–1962), который в течение ряда лет руководил Японским этнографическим обществом (Нихон миндзоку гаккай), основанным им в 1935 г. Под его руководством группа японских этнографов подготовила и издала в 1951 г. "Этнографический словарь", являющийся важным пособием для изучения календарных обычаев и обрядов. В 1956 г. вышла его монография "Японские праздники", а в 1957 г. – "Японские обычаи и обряды в эпоху Мэйдзи" на английском языке, где целый раздел посвящен праздникам, отмечавшимся в период Мэйдзи.

Большой вклад в изучение японских обычаев и обрядов внес Хигути Киёюки (род. в 1909 г.), профессор университета Кокугакуин, председатель Общества по изучению японских обрядов и обычаев (Нихон фудзокуси гаккай). Ему принадлежит монографическое исследование "Праздники и японцы", в котором прослеживается история основных календарных праздников японцев.

Много внимания японским праздникам, как общенациональным, так и локальным, уделено в работах Мияо Сигэо (род. в 1902 г.), специалиста по проблемам народного искусства и обычаев. Интересный материал о японских календарных праздниках содержится и в книге Хага Хидэо (род. в 1921 г.) "Японские праздники", являющегося членом Японского этнографического общества. Подробные описания наиболее известных локальных праздников по отдельным регионам и префектурам даны в многотомной серии "Японские праздники", изданной в начале 80-х годов. Книги снабжены большим количеством иллюстраций и комментариями ведущих японских этнографов.

Большой фактический материал, касающийся земледельческих обычаев и обрядов, содержат этнографические обследования, проведенные в 1954–1966 гг. в различных районах Японии. Эти обследования проводились по инициативе Японского комитета по охране культурных ценностей (Бункадзай хого иинкай).

Важное место среди литературы по изучению японских обычаев и обрядов занимают всякого рода энциклопедии, словари, справочники, в которых содержится материал о происхождении, истории развития и атрибутике каждого праздника. Например, справочник "Календарные праздники", составленный Нисицунои Масаёси; "Справочник народных обычаев и материальной культуры Японии" Хафури Миясидзу; "Календарные праздники Японии" Сиода Кацу. Уникальными материалами для изучения праздников являются издания местных обществ по охране культурных ценностей, содержащие этнографические описания отдельных элементов праздников.

Глава 2. Новогодний праздничный комплекс

Понятие Нового года

В Японии, как и в других странах Восточной Азии, новогодние празднества занимают важнейшее место среди календарных обычаев и обрядов и по времени охватывают практически весь зимний сезон. С ними самым тесным образом связано и много других праздников начала года как истока нового жизненного и трудового цикла, а также благополучия. Поэтому большинство обрядов и обычаев в это время связаны с надеждами людей обеспечить себе счастливый, удачный год. Для крестьян это означает заложить основы хорошего урожая; для торговцев – прибыльного ведения дел; для служащих – повышение в должности; для студентов – успешную сдачу экзаменов; и для всех – счастье в жизни.

В новогодние празднества входят земледельческие обряды, разнообразные снежные фестивали, праздники, связанные с отражением культа природы (любование первым цветущим в году деревом – сливой), и другие, как дошедшие до нас из глубины веков, так и вполне современные. И заканчивается этот комплекс, как и весь зимний сезон, праздником пробуждения природы – Сэцубуном, означающим конец зимы и приход весны.

Комплекс новогодних торжеств в настоящее время несколько растянут во времени в связи с переходом от лунного календаря к солнечному. Раньше он начинался дней на 20 или на полтора месяца позже, т. е. либо совпадал с началом весны, либо был ее предшественником. Новый год был, пожалуй, единственным праздником, который земледельцы в конце XIX в. начали отмечать по григорианскому календарю.

Со стародавних времен Новый год в Японии является поводом для разнообразных и сложных обрядов и церемоний. Это праздник праздников. По значению его можно сравнить с рождеством на Западе. Даже в период Мэйдзи, когда особо почитались церемонии, связанные с императорской династией, Новый год относился к категории "трех главных праздников" ("сандайсэцу") наряду с Днем основания империи и Днем рождения императора.

По-японскй Новый год называется "сёгацу". В буквальном переводе это означает "истинный месяц", а по смыслу-"первый месяц" или "начало года". Это понятие китайское, означающее, что все начинается с первого месяца. Сёгацу воспринималось японцами неоднозначно. Когда вся жизнь была связана с земледельческим трудом, словом "сёгацу" обозначали приход нового сельскохозяйственного цикла для каждой данной культуры. Соответственно были сёгацу "картофельные" и "рисовые". В то же время у рыболовов это понятие отсутствовало, так как лов рыбы длился круглый год. "Картофельный" сёгацу по лунному календарю совпадал с полнолунием 15-го числа 8-го месяца. Когда же стали возделывать рис, то словом "сёгацу" стали обозначать нынешний январь – первый месяц после уборки риса, Японский ученый, известный специалист по национальным обычаям Хигути Киёюки в этой связи высказал предположение, что именно наличие двух сёгацу делало японских древних императоров "долгожителями". Ведь согласно японским хроникам, они жили якобы по 180 лет [126, с. 24].

Понятие "сёгацу" распространялось не только на календарные даты, но и на начало какого-нибудь дела. При этом подразумевалось, что предыдущий деловой цикл окончился успешно и был отмечен соответствующим торжеством. Отсюда, видимо, родилась японская поговорка "сёгацу и мацури вместе пришли" ("сёгацу то мацури га иссё-ни кита").

Имеется в японском языке и специальное название для первого дня Нового года – "гандзицу" – "день начала". Это тоже китайское понятие, означающее "возрождение" или "отправление в новый путь", его можно выразить также словами "если сбился с дороги, то лучше начать сначала" [126, с. 25]. Отголоском этого понятия первого дня Нового года является ходкая фраза современных японцев: "Если потерял дорогу в горах, лучше вернуться к подножию".

Китайский лунный календарь принес еще одно понятие для обозначения Нового года и соответственно первого дня Нового года – "осёгацу" ("большой Новый год"). По времени он совпадал с появлением новой луны в первом месяце нового года и не имел отношения к древним японским сёгацу. Более того, по старому японскому календарю первым днем первого месяца считался не день новой луны, а день полнолуния. Хага Хидэо считает, что древние японцы предпочитали проводить свои праздники в ясные лунные ночи, а не в темноте, когда на небе лишь нарождается узкая полоска серпа луны [124, с. 127–128]. После появления осёгацу день полнолуния получил название "косёгацу" или "малый новый год".

Утро первого дня нового года тоже имеет свое собственное название – "гантан", или "гантё" (первый иероглиф этого сочетания – ган означает "начало", "исток", второй – тан или тё – "утро"). На поздравительных открытках и по сей день пишут год, месяц и слово гантан. Последнее по отношению к другим месяцам не употребляется.

Кроме "большого" и "малого" в Японии существуют и другие "Новые года". Например, есть так называемый Новый год 7-го числа (нанока сёгацу). Согласно древним китайским верованиям, каждому дню недели соответствует какое-либо живое существо. Первому дню – курица, второму – собака, третьему – кабан, четвертому – овца, пятому – корова, шестому – лошадь, а человеку остается 7-й день. Этот день носит название "дзиндзицу" ("день человека"), и, кстати сказать, в старину он был одним из наиболее популярных традиционных праздников, а в период позднего феодализма стал нерабочим днем.

"Малый Новый год", в свою очередь, имеет различные названия в зависимости от района страны. Так, на Кюсю он называется "Новый год полнолуния" ("моти сёгацу", или "моти тоси", где моти означает "полнолуние", а тоси – "год"); в провинции Ното (название дано по старому районированию) – "молодой Новый год" ("вакасёгацу"); в Хида (тоже по старому районированию) – "Новый год номер 2" ("ни бан сёгацу"); на севере Сайтама – "цветочный Новый год" ("хана сёгацу"), поскольку, как уже говорилось, новый год совпадал с началом весны; в районе Киото-Осака его называли "женский Новый год" ("дзё сёгацу"). Это название объясняют тем, что в Новый год у женщины много хлопот и она не прочь его отсрочить.

Имеется также "Новый год 20-го числа" ("хацука сёгацу"), который означает, что все торжества уже закончились. В районе Киото-Осака его называют "Новым годом костей" ("хонэ сёгацу"). Дело в том, что на Новый год в этой местности в ритуальную пищу входила рыба желтохвост. Кости от нее 20-го числа клали в барду сакэ, добавляли съедобный лопух и редьку, варили и ели. Эта рыба является символом благополучия и удачной карьеры. В преф. Исикава "Новый год 20-го числа" называют "нищенский Новый год" ("кодзики сёгацу"); в районе Киото – "толокняный Новый год" ("хаттай сёгацу"); в районе Тюгоку – "злаковый Новый год" ("муги сёгацу") или "Новый год тороро" ("тороро сёгацу", тороро – это подливка из тертого ямса с приправами). Все эти названия связаны с тем, что к 20-му числу, последнему дню общения с духом бога, все деликатесы уже съедались и оставалась только простая пища. Точно так же об окончании новогодних торжеств говорят и названия "Нового года 20-го числа" в районе Тохоку – "данго сёгацу" или "маюдама каки". Эти последние названия связаны с тем, что 20-го числа пора съесть новогодние украшения, сделанные из риса, – данго и маюдама.

Вот уже примерно 100 лет новогодние празднества в Японии немыслимы без Рождества. Ежегодное празднование Рождества началось с основанием в 1876 г. первой в Японии христианской (католической) школы для японских девочек. Обычай обмениваться рождественскими подарками появился с 1877 г., когда крупнейший в то время универмаг в Токио "Марудзэн" закупил первую партию таких подарков. А первые открытки с пожеланиями веселого Рождества и счастливого Нового года были привезены из-за границы в 1888 г. Однако вся рождественская обрядность в полном объеме прижилась в Японии только с начала века.

По свидетельству Янагида Кунио, несмотря на то что в XIX в. в стране было некоторое число христиан, празднование Рождества как такового было занесено в страну иностранцами и распространилось поначалу среди торговцев, больше всего общавшихся с иностранцами. Религиозный аспект был очень слаб, весь ритуал воспринимался скорее как развлечение [135, с. 266].

Другой современный известный исследователь истории и культуры Японии Ф. Мараини связывает укоренение празднования Рождества среди японцев с их конфуцианским мировоззрением и синтоистскими верованиями. "Почему японцы с таким энтузиазмом приняли рождество? Не только из-за его торговых возможностей, не только потому, что это необходимо было сделать, чтобы не отставать от заокеанских соседей, а потому что это как бы конфуцианское событие со всеми его церемониальными аспектами: ритуалами и музыкой, подарками, обменом письмами и открытками, пожеланиями всего наилучшего, визитами, детьми и бабушками, семейной радостью и процветанием страны. К тому же оказывается, что фигура доброго дядюшки Санта Клауса с его приветливой улыбкой и мешком, полным интересных вещей, очень удачно вписывается в компанию других улыбающихся, приносящих дары, благосклонных мифологических героев японского пантеона и японской народной религии" [59, с. 17].

Однако этот праздник, по существу своему все же чуждый японцам в своей религиозной основе, прижился на японской почве в основном благодаря широким рекламным мероприятиям заинтересованных в этом коммерческих предприятий. Сегодня Рождество, ставшее уже японской национальной традицией, абсолютно лишено каких-либо религиозных мотивов и воспринимается населением лишь как развлечение, которое сопровождается прогулками по центральным улицам и посещением различных увеселительных заведений. С появлением в жизни японцев Рождества комплекс новогодних торжеств стал начинаться на неделю раньше.