Текст книги "Дьявольская рулетка"

Автор книги: Себастьян Фитцек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

8

В маленькой радиостудии было душно. Отсеки со звукоизоляцией не были рассчитаны на длительное пребывание большого количества людей, а шестеро заложников производили такое количество пота, адреналина и тепла, которое вентиляция не успевала удалять из помещения. Хотя Ян давно уже снял пролетарский парик и избавился от большей части своего маскарада, он потел в своем тренировочном костюме и беспрестанно вытирал лоб. Но, возможно, это связано с тем, что успокоительные таблетки, которые он принял по пути на студию, постепенно теряли свое действие. Доза была рассчитана на четыре часа. Он не думал, что это может настолько затянуться. Однако пошел уже третий час, и предстоял второй Casch Call. Ира казалась готовой к сотрудничеству и непредубежденной. Но было совершенно очевидно, что никто там, снаружи, не обеспечивал ее по-настоящему важной информацией. Придется ему усилить давление. А это означало: что-то здесь пошло не так!

Ян как раз хотел выйти в соседнее помещение за стаканом воды, когда Сандра, рыжеволосая беременная с больным сыном, сползла с сиденья и во весь голос заявила: «Мне надо выйти».

Он смерил ее взглядом сверху донизу, потом кивнул в направлении кухни.

– Там есть раковина. Ничего другого предложить не могу.

– И как это должно выглядеть? Я же не акробатка, – сказала она, но все-таки подошла к нему. После того как он устранил курьера UPS, она была единственной из заложников, кто еще осмеливался разговаривать с ним. Тимбер так же, как и бухгалтер, испуганно смотрел в землю, парочка из Марцана крепко держалась друг за друга, а Флумми стоически открывал один музыкальный файл за другим. При этом Ян позволил ему вести разговоры с Тимбером. Обычно всю музыку подбирал компьютер, но для утренней передачи Тимбера список музыки не готовили. Популярный ведущий был единственным в студии, кому позволялось подбирать песни «вручную». Привилегия, которую ему предоставляли до тех пор, пока рейтинг был высоким.

– А вот этого вы в своем плане не учли, да? – фыркнула медсестра. – Ведь заложникам надо ходить в туалет.

Ян удивился. Казалось, что всем хотелось стушеваться, чтобы не попасть в сужающийся круг участников следующего раунда игры. Все стремились стать по возможности незаметными для Яна. Все, но не Сандра.

– Что случилось? – прошептала она Яну, протискиваясь мимо него в кухню. – Почему это продолжается так долго?

Он рассерженно взглянул на нее и почти автоматически приложил палец к губам.

– Не бойтесь. Все под контролем, – прошептал он в ответ и втолкнул ее в соседнюю комнату. – И принесите мне, пожалуйста, стакан воды, – крикнул он, закрывая за Сандрой дверь.

Снова обернувшись к микшерному пульту, Ян краем глаза заметил, что и бухгалтер спустя мгновение выпал из роли. Он сидел у стойки всего в двух шагах от него и выглядел так, словно его тело выбирает между тихим обмороком и открытым нервным срывом. И вдруг, совсем внезапно, его дрожь прекратилась. Дыхание стало совершенно спокойным, и он взглянул на большие студийные часы, висевшие на противоположной обтянутой серой тканью звуконепроницаемой стене. До следующего раунда оставалось еще тридцать минут.

Когда Теодор Вильденау повернул голову в сторону Яна, его желудок, как и все тело, свело неожиданной холодной судорогой. Ян ощутил страх. Необузданный страх того, что мужчина что-то скажет. Уже сейчас. Слишком рано!

Но бухгалтер оставался спокойным, лишь едва заметно покачал своей почти лысой головой. Потом посмотрел вниз, на ковер. И, спустя мгновение, снова начал дрожать.

Ян осмотрел студию и облегченно вздохнул. Никто из остальных ничего не заметил.

9

Этажом ниже Дизель стоял в бухгалтерии «101 и 5» и, весело распевая, с помощью газовой горелки вырезал отверстие в сейфе для документов.

Разумеется, он мог бы спросить и официального разрешения. Возможно, сюда поспешил бы администратор студии с подходящими ключами. Но с газовым резаком он мог надежнее и быстрее проверить свои подозрения. Кроме того, Дизелю давно уже хотелось испробовать эту штуку в деле. С первой же минуты, как он обнаружил ее на складе, две недели назад, он искал подходящей возможности. И теперь она появилась.

«Сэнди…» – фальшиво пел он классическую мелодию Rolling Stones. – «Сэ-э-э-нди-и-и… твоя папка еще зде-е-е-е-есь?»

После третьего припева он закончил вырезать неровное отверстие вокруг замка. Дизель был почти разочарован тем, насколько буднично и просто открылась дверца. Но в конце концов, в этом сейфе размером со шкаф хранилась не солидная сумма денег, а всего лишь картотека радиослушателей. То, что она хранилась под замком, было связано лишь со строгими предписаниями закона о защите информации. Еще никогда ни у кого не возникало желания украсть ее. До сегодняшнего дня.

Дизель скривился, увидев пятьдесят серых толстенных папок, обращенных к нему аккуратно подписанными корешками. Для него они являлись воплощенными символами невыносимой скуки. Неужели кто-то может зарабатывать себе на жизнь, делая дырки и подшивая бумаги? Очевидно, с этим человеком что-то не так. Сам он и двадцати секунд не смог бы пробыть здесь, внизу, в качестве администратора.

Дизель вытащил из заднего кармана брюк список с именами членов «Клуба радиослушателей», которые выиграли посещение сегодняшней программы:

Мартин Кубичек

Сандра Марвински

Синди и Майк Петерайт

Манфред Штук

Теодор Вильденау

Было две папки на букву К и три с буквой М, из которых Дизель вытащил первую. Спустя несколько мгновений его подозрения подтвердились. И с буквой П он быстро управился. Лишь с литерой Ш удача ему изменила. Сначала он совсем не нашел в списках фамилии Штук. Берлинская радиостанция «101 и 5», в отличие от остальных радиостанций города, довольно поздно приступила к созданию «Клуба радиослушателей» и поэтому имела в своей базе данных лишь около семидесяти тысяч зарегистрированных членов. Потому и размещалась вся картотека до сих пор в одном-единственном сейфовом шкафу. Однако Дизелю не удалось обнаружить водителя UPS ни в одной из четырех папок на букву Ш. Наконец он заметил, что два листка бумаги склеились. Но его радость от этого открытия тотчас же испарилась, когда он прочитал лист формата A4 с основными анкетными данными – от места жительства, возраста, телефонного номера, музыкальных пристрастий, даты рождения, адреса электронной почты до времени вступления в клуб победителей.

«Черт! – подумал Дизель, проверяя данные Манфреда Штука. – Все нормально. Неужели я все же ошибся?»

Четвертое имя, Теодор Вильденау, тоже было удачей. Один лишь служащий UPS Штук не вписывался в общий ряд.

Дизель прислонился спиной к открытому шкафу и достал из заднего кармана штанов мятую пачку жевательной резинки. Он не курил уже четыре месяца и пользовался жевательной резинкой с корицей, чтобы отвыкнуть.

«Думай! Думай же хорошенько!»

Когда террорист впервые упомянул имя своей подруги, он вспомнил об одном разговоре, который у него состоялся несколько месяцев назад в кофейне «Старбакс» у Потсдамер Платц. Его собеседником был парень, который выглядел так, словно неделю спал, не вылезая из своих шмоток. Этот человек ковырялся вилкой для торта в своем кофе, за все время разговора ни разу не сделал ни единого глотка, но вместо этого поведал совершенно запутанную историю. О некой Леони.

Как же его звали?

Дизель, следуя своей спонтанной мысли, еще раз вытащил папку с буквой М, как вдруг позади него кто-то кашлянул. Он так резко вздрогнул, что проглотил жевательную резинку. Не зная, чего ожидать, он медленно повернулся к двери. Затем попытался поймать взгляд одного из мужчин, направивших на него свои автоматы: Это ему не удалось. Все три сотрудника спецназа были в защитных шлемах.

– Хочешь сегодня немножко умереть? – спросил его предводитель группы, сделав шаг навстречу. Его голос показался Дизелю знакомым. – Ты должен быть наверху и заниматься передачей. Что ты делаешь здесь, внизу?

– У меня есть одно предположение.

– Ты о чем?

– «М». – Дизель кивнул головой в сторону шкафа с папками.

– «М». И что дальше? – спросил Гетц. По его незаметному знаку один из спецназовцев оттолкнул Дизеля в сторону и вытащил папку с соответствующей буквой.

– «М», значит Май. Я проверил имена заложников и кое на что наткнулся.

Гетц с недоверием оглядел его.

– Я слушаю.

– Ира же говорила, что террорист мог знать кого-нибудь с радиостанции. Поэтому он и замаскировался.

– И что? – Гетц нетерпеливо подался к нему.

– Мне кажется, что этот кто-то – я.

10

Тонкая картонная папка пахла лосьоном после бритья, который использовал Гетц. Долю секунды Ира спрашивала себя, не потому ли она так долго держит в руках акт вскрытия, в очередной раз разговаривая с «радиоубийцей», – частные телеканалы уже наделили террориста этим именем. Все прервали свои обычные программы для специальной передачи. На круглосуточном канале новостей на экране красовался крупными буквами слоган «Дьявольская игра на радио». В бегущей строке у нижнего края экрана постоянно повторялся пароль: «Пожалуйста, по телефону всегда отвечайте: „Я слушаю „101 и 5“, а теперь отпусти заложника“». Снова и снова появлялось фото Леони.

– Вы думаете, ваша невеста хотела бы всего этого? – Ира открыла акт о вскрытии и разгладила загнувшийся уголок на первой странице.

– Хочет.

– Простите?

– Вы сказали «хотела бы всего этого», – пояснил Ян, – а правильно должно звучать: «Вы думаете, Леони хочет этого?» Ведь она не умерла. Так что, пожалуйста, не говорите о ней в прошедшем времени.

Ира кивнула, сделала пометку в «списке ошибок», а потом сказала:

– Извините. Итак, вы думаете, что она согласна с тем, что здесь происходит?

Тишина. Пауза затянулась на мгновение, и Ира почти видела, как Ян в студии задумался. Как будто до сих пор он еще совсем об этом не думал.

– Нет, – сказал он наконец. – Я так не думаю.

– А как она будет на это реагировать, когда все останется позади?

– Пока она вообще реагирует, мне все равно. Ведь это означало бы, что я наконец узнаю, что с ней случилось.

Ира перевернула страницу. Достала фотографию машины после аварии.

– Позвольте мне быть с вами откровенной, Ян. Я боюсь, что так или иначе, но вы больше не получите Леони обратно. Либо она не сможет явиться к вам, поскольку вы ошибаетесь…

– Я не ошибаюсь.

– …либо она не захочет к вам прийти, поскольку возненавидит вас за то, что вы здесь сегодня учинили. Вам не достигнуть своей цели. Почему бы вам не остановиться, пока не стало еще хуже? Прежде, чем умрет еще больше людей?

Говоря, Ира переставала видеть окружающее. Переговорный пункт в офисе Дизеля, Херцберг у своего компьютера, Игорь, который как раз в сотый раз проверял, записывается ли разговор на жесткий диск. Она подавляла становившуюся все сильнее жажду. Чтобы утолить ее, ей требовалось что-то покрепче, чем кофе, который стоял в стаканчике перед ней, постепенно остывая. Она подавила даже жгучие мысли о Китти и о том смертельном страхе, который наверняка сейчас испытывает ее дочь. Вместо этого она сосредоточилась на том единственном человеке, от которого сегодня зависело все. Жизнь и смерть. Будущее и прошлое. Ира закрыла глаза и представила себе лицо Яна, которое до сих пор знала только по фотографиям и записям камеры наблюдения. С париком и без него. Наконец она снова спросила его:

– Почему вы не прекратите это?

На другом конце провода зашуршало. Потом Ян тихо кашлянул, прежде чем ответить.

– Позвольте мне задать встречный вопрос: вы потеряли ребенка, верно?

«Вас это не касается», – внутренне вскрикнула Ира.

– Да, – тихо прошептала она.

– Но в прессе также упоминалось, что вы мать двух дочерей? Как зовут другую?

– Катарина.

Ира открыла глаза и на мгновение увидела свое окружение как на засвеченной пленке. Потом она привыкла к этой внезапной яркости освещения. Неужели он уже обнаружил Китти?

– Хорошо. Пожалуйста, сделайте мне одолжение и представьте себе, что вы с Катариной совершаете круиз.

– Ладно.

– Ваше судно попадает в шторм и идет ко дну. Катарина у вас на глазах борется с волнами. Вы можете легко ее спасти, надо только протянуть руку и поднять дочь на плот, на котором вы сидите. Вы это сделаете?

– Конечно.

– Итак, Катарина спасена. А теперь вы видите рядом с Катариной еще одну девочку. Это Сара.

– О господи, – простонала Ира.

– Представьте себе, что судьба дала вам шанс повернуть время вспять. Вы можете спасти свою дочь. Но вы не можете поднять на плот обоих детей. Там нет места, и он может пойти ко дну. Вы смогли бы снова столкнуть Катарину и взять на борт Сару?

– Нет!

– Значит, вы предпочтете обречь на смерть Сару?

– Нет, конечно нет, – задохнулась Ира. – Что же это такое?!

– Мне жаль, я не хочу вас мучить, Ира. Я лишь отвечаю на ваш вопрос. Почему я сегодня вынужден так действовать, даже если Леони возненавидит меня за это? Всем нам приходится иногда брать на себя то, чего мы вообще-то совсем не хотим. Вещи, которые причиняют боль другим. И которых не принимают даже те люди, которым мы делаем добро. Вы только подумайте о плоте. Я уверен, Катарина потом возненавидела бы вас, если бы вы не спасли Сару. Ведь ценой спасения Катарины было бы вечное сознание того, что она продолжает жить ценой смерти сестры.

Боль пронзила руку Иры, при этом сама она чувствовала себя так, словно Ян ткнул ее иглой в глаз, чтобы шприцем ввести свои злые мысли ей прямо в мозг.

«Одна выжила и ненавидит свою мать. Если бы ты знал, насколько ты близок к истине», – подумала Ира и только сейчас заметила пятно крови на корочке акта вскрытия. Слушая, она порезалась о страницу.

– Ира, вы поняли? У меня нет выбора. Я вынужден это делать. Мне все равно, что об этом подумает Леони.

– Но что дает вам такую уверенность в том, что она еще жива? У вас есть доказательства?

Ира сунула пораненную мякоть ладони в рот, как дольку лимона, перед тем как влить туда текилу. Кровь имела приятный железистый привкус и напомнила ей о пистолете у нее на кухне.

– Да. Много. У меня есть многочисленные доказательства.

– Какие?

– Она мне звонила.

– Когда?

– Спустя полчаса.

– Полчаса после чего?

Ира задавала вопросы молниеносно, чтобы ни в коем случае не позволить разговору прерваться.

– После предполагаемого несчастного случая. Я как раз накрывал стол на террасе. Мы собирались поужинать. Этот день должен был стать особенным.

– Но она не пришла?

– Да. Все было готово. Еда, шампанское. Кольцо. Как в кино, понимаете? И тогда позвонила она.

– Что она сказала?

– Ее было очень плохо слышно. Связь все время прерывалась. Но это однозначно была Леони. Вдруг в дверь постучали, я открыл, и полицейский объявил мне, что моя невеста умерла. Теперь объясните мне, как такое возможно? Как мы могли с ней говорить, если ее машина уже давно сгорела?

– Откуда вы знаете, что это не была магнитофонная запись?

– Кто мог бы сыграть со мной такую жестокую шутку? Кроме того, это совершенно исключено. Она отвечала на мои вопросы.

– На какие?

– Я спросил, плачет ли она, и она это подтвердила.

«Интересно, – подумала Ира. – Или Ян абсолютно безумен, или это на самом деле была не запись. Вероятнее первое».

– И как звучал дальнейший разговор?

– Мне, конечно, хотелось знать, что случилось. А прямо перед этим я понял только одно-единственное слово: «мертва».

– «Мертва»?

– Да. Но она этого больше не повторила. Вместо этого она сказала, что я не должен ничему верить.

– Что она имела в виду?

– Не имею представления. «Не верь тому, что они тебе скажут», – это были ее последние слова. И я больше ничего от нее не слышал. Секундой позже полицейский постарался внушить мне, что Леони давно умерла.

– Но вы не поверили?

– Я знаю, что вы сейчас думаете. Что я был травмирован. Что я погрузился в вымышленный мир, после того как получил известие о смерти. Но это было не так.

– Что дает вам такую уверенность? – спросила Ира.

– Все. Акт вскрытия, например.

Ира уставилась на открытую папку. Пятно крови на странице приняло форму отпечатка пальца.

– А что с ним такое?

– Оно подделано. Взгляните в «Особые приметы».

Ира открыла папку и пролистала до указанного места.

– Там ничего нет.

– Вот и доказательство.

– В каком смысле?

– Знаете, что я обнаружил спустя неделю после похорон в куртке, которую Леони при мне повесила в шкаф? Маленький конверт с запиской.

– А что там было?

– «Не открывать до дня рождения». Это был подарок. Я, конечно, не дождался. Я открыл конверт, и оттуда выкатилась трубочка с тестом.

– Вы имеете в виду, она была…

– Беременна, – закончил Ян. – Точно. И если дурацкий тест на беременность это показал, то как этого мог не заметить врач, проводивший вскрытие?

11

Ира сидела на опущенной крышке унитаза и вынимала из упаковки последнюю таблетку.

«Возможно, я хотя бы одну из них заброшу внутрь», – подумала она и положила голубую пилюлю на язык. К счастью, она обнаружила успокоительное средство в одном из многочисленных карманов своих брюк. Сразу после последнего разговора с Яном она пошла в туалет, чтобы вызвать приступ рвоты. Но, кроме небольшого количества желчи, ей не удалось ни от чего избавиться. В том числе и от той тошноты, которую носила в себе и причину которой не могла точно определить. Было ли это из-за мертвого курьера UPS? Из-за сумасшедшего в студии, который копался в своем прошлом? Из-за Китти, с которой у нее все еще не было контакта? Ира сглотнула и не удивилась бы, если бы ее гортань взвизгнула, как ржавая велосипедная цепь. Таблетка не глоталась.

Она вытянула правую руку на уровне глаз, стараясь, чтобы она при этом не дрожала. Напрасно. С тем же успехом она могла сидеть и ждать, что Ян откажется от своего намерения.

Ей нужен был глоток спиртного или как минимум этот транквилизатор. Иначе она не вынесет следующего разговора с этим психопатом. Не говоря уже о том, чтобы вытащить оттуда свою дочь.

Ира прислонилась головой к косяку двери туалета и начала смеяться. Сначала тихо, потом все громче. Ситуация была невероятной! Именно в тот момент, когда у нее на языке была успокоительная таблетка, она перестала владеть собой.

Ира теперь почти рычала и при этом, как безумная, била ногами в дверь. Все ее тело сотрясалось, и она даже не замечала, что ее смех давно уже перешел в истерический визг. Вдруг она услышала, как кто-то громко и внятно зовет ее по имени. Как раз во время паузы, пока она старалась вздохнуть, потому что подавилась собственной слюной.

– Эй, Ира? Ты здесь?

– Что тебе нужно в дамском туалете? – прокашляла она и языком проверила, проскочила ли наконец таблетка. Нет.

– Меня послал Штойер, – крикнул Гетц от умывальников. – Он ищет тебя.

– Что ему надо?

– Он должен отвести тебя на важное совещание.

– С кем? – Она вскинула голову.

– Он не сказал.

– Он совсем с ума сошел? Мне сейчас снова говорить с Яном. Скоро следующий раунд игры.

Ира вынула изо рта безнадежно размокшую таблетку и рассеянно прислушалась к шуму воды в кране. Она спустила воду, чтобы не давать Гетцу объяснений, и открыла дверь.

– Мне опять надо… – Она осеклась. – Что это?

Гетц протянул ей стакан воды.

– Это для того, что ты должна проглотить, чтобы совсем не свалиться. Давай. А потом поторопись. Штойер уже ждет на лестничной площадке.

– Что ему надо? – Голос Иры от перенапряжения звучал так, словно она была сильно простужена.

– Отвести тебя на встречу. На крыше студии.

12

Когда Ира спешила вверх по зеленовато-серым бетонным ступеням здания МСВ, в кармане ее кожаной куртки завибрировал мобильник. Она испугалась, что у телефона снова Ян, но номер на экране не был номером студии.

– Это я. Не говорите ни слова.

Дизель!

– Мне надо подкинуть вам пару сведений, которые я обнаружил в нашей картотеке слушателей. Но держите это при себе. Мы с Гетцем не доверяем этому Биг-Маку, к которому вы сейчас направляетесь.

Ира невольно улыбнулась меткому описанию Штойера. Она уже встретилась с ним на двадцать пятом этаже и теперь шла позади него, отстав на четыре ступеньки.

– Террориста зовут Май. Ян Май. С «а» и «й».

Ира засопела. И потому, что у нее сбилось дыхание, и для того, чтобы тем самым незаметно побудить Дизеля к дальнейшему разговору.

– Я, конечно, мог бы сказать, что взломал полицейский компьютер или обладаю способностями к ясновидению. Но правда, как всегда, намного проще: я просмотрел нашу картотеку слушателей. Собственно для того, чтобы перепроверить данные заложников. К сожалению, за этим занятием меня накрыл ваш друг Гетц. Сначала я думал, он меня четвертует. Но потом показал ему, что обнаружил. Держитесь крепче: наш преступник зарегистрирован в нашем банке данных. Я сам в прошлом году заносил его в систему. Май тогда написал мне на электронную почту незадолго до Рождества. Я не сразу об этом вспомнил, но, когда Ян в первый раз назвал имя своей невесты, я уже знал.

Ира снова засопела. На этот раз громче.

– После моего ответного сообщения Май позвонил мне, и мы договорились встретиться в одном кафе. Он пытался убедить меня дать объявление об исчезновении Леони на нашей радиостанции. Но Тимбер был против, потому что…

– А быстрее нельзя? – спросила Ира и быстро спрятала мобильник за спину, потому что Штойер обернулся и показал ей средний палец. Но Дизель понял и теперь излагал факты более четко.

– Хорошо, насчет самого Мая: ему тридцать семь лет, происходит из простой семьи, урожденный берлинец, окончил факультет психологии в Свободном университете ускоренным выпуском, был лучшим в своем выпуске. Потом последовало его назначение в Шарите. Ему и тридцати не было, когда он завел собственную практику на Ку-Дамм. Он неженат, бездетен, за последние восемь месяцев о нем вообще нет никакой информации. Имеет на хвосте уголовное дело, которое стоило ему практики. Уличила его одна из бывших пациенток. Кажется, там было что-то связано с кокаином. Всего этого, разумеется, нет в нашей картотеке, но я прочесал банк данных нашей службы новостей. Кстати, он работал не только с простыми психологическими вопросами, он – абсолютный профи. Написал докторскую работу о психологических аспектах переговоров. Он знает все эти трюки.

– Черт! – задохнулась Ира, и Штойер кивнул ей, потому что он уже одолевал последние ступеньки, которые ей еще предстояло пройти.

– Но есть тут еще кое-что, что вам надо знать, где бы вы сейчас ни находились.

– Что? – прошептала Ира.

Еще несколько шагов, потом она поднимется наверх и придется заканчивать разговор.

– Здесь что-то не сходится с заложниками.

– Я больше не могу, – тяжело задышала Ира и подумала о Китти. Штойер пренебрежительно махнул рукой, но Дизель снова все понял.

– Хорошо, я скажу вам позже. Гетц попросил меня помочь ему и…

Ира больше не могла слушать и выключила телефон. Они поднялись наверх, и в ее голове шумело, как на городской трассе днем в пятницу. Тут ничего не мог бы изменить даже сильный свежий ветер, который встретил их на крыше. Бесчисленные мысли проносились в голове, обгоняя друг друга. Почему в акте вскрытия отсутствовали данные о беременности Леони? Что там с заложниками? Почему Гетц, который обычно предпочитал работать в одиночку, попросил о помощи штатского? Почему Штойеру понадобилось говорить непременно на крыше? И что здесь, наверху, забыл другой видный мужчина, который сейчас тряс руку руководителю операции и которого раньше она видела только по телевизору?