Текст книги "Максимы и мысли (Характеры и анекдоты)"

Автор книги: Себастье́н-Рош Николя́ де Шамфо́р

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

А А А

Дворянство, утверждают дворяне, это посредник между монархом и народом. Да, в той же мере, в какой гончая-посредница между охотником и зайцами.

Что такое кардинал? Это священник в красной мантии, которому король платит сто тысяч экю за то, что он издевается над ним от имени папы.

А Д 4

Большинство общественных учреждений устроено так, словно цель их – воспитывать людей, заурядно думающих и заурядно чувствующих: таким людям легче и управлять другими, и подчиняться другим.

А А А

Гражданин Виргинии, обладатель пятидесяти акров плодородной земли, платит сорок два су в наших деньгах за право мирно жить под эгидой гуманных и справедливых законов, находиться под защитой правительства, не опасаться за свое достоинство и свою собственность, пользоваться свободой личности и совести, голосовать на выборах, быть избранным в конгресс и, следовательно, стать законодателем и т. д. Французский крестьянин из Лимузена. или Сверни изнывает под бременем податей, двадцатин, всяческих повинностей, и все для того, чтобы, пока он жив, любой помощник интенданта '*' мог оскорбить его, безвинно посадить в тюрьму и т. д., а когда умрет-его обездоленной семье достались в наследство нищета и унижения.

А А д

Северная Америка-это часть вселенной, где лучше всего знают, что такое права человека. Жители ее -достойные потомки республиканцев, которые покинули родину, чтобы не подчиняться тиранам. В этой стране воспитались люди, способные победоносно противостоять даже англичанам и даже в такие времена, когда те вновь обрели свободу и создали наилучший в мире образ правления. Американская революция пойдет на пользу и Англии: она вынудит последнюю заново пересмотреть свое государственное устройство и пресечь все еще существующие злоупотребления. Но это не все: англичане, изгнанные с североамериканского материка, захватят испанские и французские владения на островах '''" и насадят там свой образ правления, зиждущийся на естественном свободолюбии человека и укрепляющий в нем это чувство. Тогда на испанских и французских островах, а в особенности на латиноамериканском континенте, ставшем ныне английским, возникнут новые государственные устройства, краеугольным камнем которых станет свобода. Таким образом, англичане присвоят себе безраздельную славу основателей почти всех свободных государств на земле-единственных государств, которые, строго говоря, достойны человека, ибо только в них соблюдены и ограждены его права.

но такая революция быстро не кончится. В самом деле, сначала придется очистить огромные территории от испанцев и французов, насаждающих только рабство, а затем заселить их англичанами, призванными посеять там первые семена свободы. А когда эти семена в свою очередь принесут плоды, произойдет революция, которая изгонит и англичан из обеих Америк и со всех островов.

Англичанин чтит закон и презирает власти, а то и вовсе их не признает. Француз, напротив, чтит власти и презирает закон. Его надо научить поступать наоборот, но это почти невозможно: слишком уж беспросветно невежество, в котором держат народ,-невежество, о котором нельзя забывать, восхищаясь успехами просвещения в больших городах.

оЯ – все, остальные – ничтоп – вот что такое деспотизм, аристократия и приверженцы их. оЯ – это мой ближний, мой ближний-это яп вот что такое народовластие и сторонники его. Выбирайте же.

Ополченец, негоциант, получивший чин королевского секретаря, крестьянин, ставший священником и проповедующий покорность произволу, сын горожанина, сделавшийся историографом,-словом, всякий, кто вышел из народа, тут же восстает против него и помогает его угнетать. Это воины Кадма: едва успев взять в руки оружие, они уже обращают его против своих братьев.

Бедняки-это негры Европы.

Рабы подобны тем животным, которые могут существовать только з низинах, ибо задыхаются на высоте: воздух свободы убивает их.

Чтобы управлять людьми, нужна голова: для игры в шахматы мало одного добросердечия.

Бэкон учил, что человеческий разум надо сотворить заново. Точно так же надо заново сотворить и общество.

Облегчите страдания простолюдина – и вы излечите его от жестокости, как вы исцеляете его болезни, давая ему укрепляющий бульон.

Я убедился, что даже самым выдающимся людям, совершившим в своей области переворот, который кажется плодом лишь их гения, непременно способствовали благоприятные обстоятельства и весь дух времени. Каждый знает, сколько попыток найти путь в Индию было сделано до путешествия великого Васко да Гамы. Общеизвестно, что многие мореплаватели догадывались о существовании на западе больших островов и, вероятно, целого континента задолго до того, как его открыл Колумб, руководившийся, кстати сказать, записями одного знаменитого навигатора, своего знакомца. Перед смертью Филипп уже все подготовил для похода на Персию. Лютеру, Кальвину и даже Уиклифу в их восстании против бесчинств римско-католической церкви предшествовало множество еретических сект.

Принято считать, что Петр Великий в один прекрасный день вдруг решил преобразовать Россию. Однако сам Вольтер признает, что еще отец Петра Алексей намеревался насадить в России искусства и науки. В любом деле нужно выждать, пока для него не созреют благоприятные условия. Счастлив тот, кто приходит именно тогда, когда они уже созрели.

Национальное собрание 1789 года дало французскому народу конституцию, до которой он еще не дорос. Оно должно немедля поднять его до этой конституции, учредив разумную систему народного просвещения. Законодателям надлежит уподобиться искусному врачу: пользуя истощенного больного, такой врач дает ему сперва лекарства, чтобы лучше вари.* желудок, а потом уже укрепляющий бульон.

Когда вспоминаешь, как много предрассудков было у большинства депутатов Национального собрания 1789 года, начинаешь думать, что они избавились от этих предрассудков лишь для того, чтобы тут же вновь проникнуться ими, уподобляясь людям, которые разрушают здание только затем, чтобы присвоить его обломки.

Одна из причин, по которым корпорации или собрания принимают обычно только глупые решения, состоит в том, что при открытом обсуждении самые веские доводы за и против обсуждаемого дела или кандидата нельзя высказать вслух, не подвергая себя серьезной опасности или хотя бы большим неприятностям.

В миг сотворения мира богом хаос, пришедший в движение, несомненно казался еще более беспорядочным, чем когда он мирно пребывал в неподвижности. Точно так же обстоит дело и с нашим обществом: оно сейчас перестраивается и в нем царит неразбериха, которая со стороньк должна казаться верхом беспорядка.

Придворные, да и все, кто жил за счет чудовнц*ных злоупотреблений. под бременем которых изнывала Франция, без конца повторяют, что псе можно было поправить, ничего не разрушая. Послушать их, так для* чистки авгиевых конюшен хватит и метелочки.

И при старом режиме философ высказывал смелые истины. Однако подхватывал их кто-нибудь из тех, кто по праву рождения или в силу благоприятных обстоятельств был предназначен занимать видные места. Он разжижал эти мысли, в двадцать раз ослаблял их и приобретал репутацию человека беспокойного, но умного. Действуя с осторожностью, он добивался всего, чего хотел; философа же бросали в Бастилию. При ново*) режиме всего добивается уже философ. Он высказывает глубокие истины не затем, чтобы угодить в тюрьму или пробудить ум в глупце и, следовательно, помочь тому добраться до важных должностей, а затем, чтобы эти последние достались ему самому. Вот и судите, могут ли те, кого он устраняет со своей дороги, – а таких множество-примириться с новым порядком вещей)

Ну, не забавно ли, что и маркиз де Бьевр (внук хирурга Марс-шаля ) счел своим долгом переехать п Англию по примеру г-на де Люксембурга и прочих вельмож, бежавших из Франции после событий 14июля1789года?

Богословы, неизменно стремящиеся одурманивать людей, и пособники правителей, неизменно стремящиеся их угнетать, полагают без всяких на то оснований, будто большинство людей обречено коснеть в беспросветной тупости, ибо она-неизбежное следствие чисто механического ручного труда. Им кажется, что ремесленник неспособен усвоить знания. необходимые для того, чтобы заявить о своих человеческих и гражданских правах. Сколько раз нам твердили, что приобрести такие знания-дело очень трудное! Предположите, однако, что на просвещение низших классов начали тратить хотя бы четверть времени и сил, уходящих на то, чтобы отуплять их; что простолюдину вложили в руки не катехизис с невразумительными метафизическими бреднями, а книгу, где изложены сосновы прав человека и его обязанности, вытекающие из этих прав, и вы поразитесь той быстроте, с какой он усвоит их, следуя по пути, указанному ему подобным полезным учебником. Предположите также, что ему перестанут проповедовать столь удобное для угнетателей учение о необходимости терпеть, страдать, отрекаться от самого себя и покорствовать и расскажут о его правах и обязанности отстаивать их, – и вы убедитесь, что природа, предназначившая человека для жизни в обществе, дала ему .достаточно здравого смысла для того, чтобы сделать это общество разумным.

ДОПОЛНЕНИЯ

Некто, кому дама уступила раньше, чем он оказался в состоянии этим воспользоваться, попросил ее: оНе могли бы вы, сударыня, еще четверть часа хранить добродетель?п.

Г-н де Пл., будучи в Англии, стал уговаривать некую молодую англичанку не выходить замуж за человека, который во всех отношениях был ниже ее. Выслушав его, девица невозмутимо ответила: оНичего не могу поделать) Он украшает своим присутствием мою спальнюп.

Большинство благотворителей похожи на незадачливых генералов, которые, взяв город, забывают овладеть цитаделью.

Люди заполняют свои библиотеки книгами, а М* заполняет книги своей библиотекой. (Сказано об одном компиляторе).

С г-ном Д * Л * обошлись вопиюще несправедливо. Он рассказал об. этом г-ну Д* и спросил: оКак бы вы поступили на моем месте?п. Д*, который претерпел в жизни столько обид, что стал теперь безразличным ко всему эгоистом, ответил: оВ обстоятельствах, подобных вашим, сударь, я стремлюсь к тому, чтобы пищеварение у меня было исправное* язык чистый, а моча прозрачнаяп.

Увидев, как герцогиня д'Олонн строит глазки собственному супругу, любовник ее воскликнул: оВот ведь негодница! Только мужа мне еще не хваталоп – и тут же ушел.

Старики в столицах распутнее молодежи: зрелость там всегда означает развращенность.

Некий сельский священник воззвал к прихожанам во время проповеди* оДети мои, помолимся за владельца этого замка, который скончался в Париже от тяжких увечийп. (Его там колесовали).

Определение деспотизма: такой порядок вещей, при котором высший: низок, а низший унижен.

Министры уронили престиж королевской власти, попы-престиж религии. Бог и король расплачиваются за глупость своих лакеев.

Некий доктор из Сорбонны, взбешенный книгой оСистема природып,'** "Оъявил: оЭто мерзкое, гнусное сочинение: оно доказывает, что безбожники правып.

Один остроумный человек, заметив, что два скверных шутника потешаются на его счет, сказал им: оВы ошиблись, господа: я не дурак н не тупица, но оказался сейчас между тем и другимп.

Некто закрывал глаза на беспутства своей жены; более того, всем было известно, что он не раз извлекал из них выгоду, приумножая таким путем свое состояние. Когда жена его умерла, он всячески выказывал свою скорбь и с самым серьезным видом уверял меня: оЯ с полным правом могу повторить слова, сказанные Людовиком XIV в день кончины МарииТерезии: ?Сегодня она впервые в жизни огорчила меня"п.

оМ* был человек пылкого нрава, но считал себя благоразумным. Я отличалась легкомыслием, но не уверяла себя в противном, и в этом смысле была гораздо благоразумнее, чем онп.

оПлатят, не скупясь, только наследникип,-говаривал некий врач.

Его высочество дофин, отец нынешнего короля(Людовика XVI), страстно любил свою первую жену; она была рыжей и отличалась недостатком, обычным при таком цвете волос. Он долго не мог привыкнуть ко второй дофине и оправдывался тем, что от нее не пахнет женщиной. Ему казалось, что запах, который был присущ покойнице,-примета всего женского пола.

Г-н Д* отверг домогательства некой хорошенькой женщины, и за это муж ее возненавидел его так, словно Д* ответил на ее желания. Д* часто говаривал под общий хохот: оЧерт побори, если бы он хоть понимал, как он смешон!п.

Одна хорошенькая женщина сказала своему любовнику, человеку угрюмого нрава и к тому же с замашками законного супруга: оЗапомните, сударь: когда вы находитесь в обществе, где присутствует мой муж, вы обязаны быть любезнее, чем он, – этого требуют приличияп.

М* нередко осаждали просьбами прочесть свои стихи, и он всякий раз досадовал на это. Он уверял, что, приступая к чтению, всегда вспоминает одного фигляра с Нового моста, который перед началом представления говорил своей обезьянке: оНу, милый Бертран, теперь не до забав: хочешь не хочешь, а надо развлечь честную компаниюп.

Про М* говорили, что он тем крепче держится за своего покровителявельможу, чем больше низостей делает ради него. Он – точь-в-точь как плюш: цепляется за то, вокруг чего вьется.

Дурнушка, которая старательно наряжается перед тем как явиться в общество, где есть молодые и хорошенькие женщины, ведет себя на свой лад, конечно,-подобно тому, кто, боясь потерпеть поражение в споре, спешит незаметно переменить его предмет. Всех интересует вопрос, которая из женщин самая красивая, а дурнушке хочется, чтобы всех занимало другое-которая из них самая богатая.

оПрости им, ибо не знают, что делаютп-такой текст избрал для проповеди священник, обвенчавший семидесятилетнего д'Обинье с семнадцатилетней девушкой.

Мной раз меланхолия служит приметой высокой души.

Среди философов, равно как и среди монахов, встречаются люди, которые выбрали свою судьбу не по доброй воле и поэтому вечно ее клянут; другие примиряются с нею, но только немногие вполне ею довольны. Эти последние никого не призывают подражать их примеру, тогда как те, кто ненавидит свое призвание, всегда жаждут приобрести последователей.

М" привел как-то слова Попа о том, что, не будь на свете поэтов. критикам и журналистам нечего было бы есть, и, смеясь, добавил, что,

не будь в Париже честных людей, полицейские шпионы умерли бы с голоду.

Некто простодушно признался другу: оСегодня мы приговорили к смертной казни трех человек. Двое вполне ее заслужилип.

Один богач сказал о бедняках: оСколько этим мерзавцам ни отказывай, они все равно будут клянчитьп. То же самое могли бы сказать о придворных и многие государи.

Chi mangia facile, cаccia diavole. I I pastor romano поп vuole pecora senza lana. Бедность-мать всех пороков. Не кот виноват, а служанкин недогляд.

оДуховные власти в отличие от недуховных, – говаривал М*, – называются так потому, что у них хватило духу взять и присвоить себе властьп.

Г-н де* довольно долго не обращал внимания на женщин, а потом страстно влюбился. Когда друзья стали вышучивать его за холодность, которая к лицу только старикам, он ответил: оЗря стараетесь. Еще недавно я действительно был стар, а сейчас опять помолоделп.

Даже благодарность может быть низменной.

В собрании нотаблей (1787) зашла речь о правах, которые следует предоставить интендантам в провинциальных собраниях, и некое влиятельное лицо весьма склонялось к тому, чтобы эти права расширить. Тогда кое-кто прибег к заступничеству одного умного человека, дружившего

Кто сыт, тот и черта посрамит (итал.). Римский пастырь (т. е. папа) стриженую овцу не жалует (шил.).

c названным выше лицом. Тот обещал помочь и преуспел в своем намерении. Когда его спросили, как ему это удалось, он ответил: оЯ, конечно, не стал распространяться о злоупотреблениях и тиранстве интендантов. Но, как вы знаете, мой друг прямо помешан на дворянских привилегиях. Вот я ему и сказал, что даже весьма родовитые люди вынуждены титулагать интендантов ?монсеньерами" Он нашел, что это чудовищно, и стал на нашу сторонуп.

Когда герцог де Ришелье был принят в Академию, многие начали похваливать его вступительную речь. Однажды в многолюдном обществе герцога стали уверять, что тон этой речи безупречен, полон изящества,. .легкости и отличается такой приятностью, какая не свойственна заправским литераторам, хотя пишут они, быть может, и правильней, чем герцог. оБлагодарю вас, господа,-ответил молодой вельможа, – я глубоко ценю ваши похвалы. Мне остается лишь сообщить вам, что речь мне составил господин Руа, и я не премину поздравить его с тем, что тон у него подлинно придворныйп.

Аббата Трюбле спросили, сколько времени он тратит на каждую новою книгу. оА это смотря по тому, с кем я встречаюсь, когда пишуп, ответил он.

Можно составить списочек под таким заглавием: оПороки, нсобхоаимые для .успеха в хорошем обществеп. Не худо прибавить к нему и другой: оПосредственные достоинства, годные для той же целип.

Некий житель провинции, попав на королевскую мессу, сильно докучал своему соседу вопросами.

– Кто вон та лама?

– Королева.

– А эта?

– Мадам.

– А вон та?

– Графиня д'Артуа.

– А вон эта?

– А это покойная королева,-потеряв терпение, отрезал обитатель Версаля. .,

Маленькая девочка спрашивает М*, автора сочинения об Италии:

– Вы вправду написали книгу об Италии?

– Да, написал.

– И вы там были?

– Разумеется.

– А книгу вы написали до поездки или после?

Богиня мудрости Минерва, которая отбрасывает флейту, ибо видиг, что этот инструмент ей не к лицу,-вот поистине прекрасная аллегория.

Вот другая, не менее прекрасная: вещие сны вылетают через роговые ворота, а сны лживые, т. е. приятные заблуждения, через ворота из слоновой кости.

Некий острослов сказал о М*, своем бывшем друге, который вновь сблизился с ним, едва он разбогател: оЭтот человек не просто хочет, чтобы его друзья были счастливы. – он этого требуетп.

Любовь, замечает Плутарх, заставляет умолкнуть все другие страсти. Это диктатор, перед которым склоняются остальные владыки.

Кто-то в присутствии М* стал поносить платоническую любовь за го, что она лишь бесцельно дразнит воображение. оА вот я этого не боюсь, возразил он. – Когда женщина нравится мне и вид ее преисполняет меня счастьем, я смело отдаюсь чувствам, которые она мне внушает, ибо знаю, что не дал бы им волю, если бы она не подходила мне. Мое воображение – это обойщик, которого я только тогда посылаю меблировать для меня помещение, когда вижу, что мне будет в нем удобно; в ином случае я никаких приказаний ему не отдаю. Зачем лишний раз платить но счету ? п.

оКогда я узнал о неверности г-жи де Б*, – признавался мне г-н де Л*, – я, несмотря на все свое горе, сразу понял, что больше не люблю ее и что чувство мое к ней навсегда исчезло. В ту минуту я был похож на охотника, который слышит в поле шум крыльев вспугнутой и улетающей куропаткип.

Вы уднвляечесь, сударь, почему г-н де Л* ездит к г-же де Д*? Дело, .-моем), в том, что г-н де Л* влюблен в г-жу де Д*, а ведь вы знаете: он женщина-это порою тот промежуточный оттенок, который сочетает или, вернее сказать, примиряет два противоположных, контрастных вета .

Кто-то сравнил неумелого благотворителя с козой, которая сперва ют себя подоить, а потом, по безмозглости своей, опрокидывает копытом подойник.

Не успевает этот человек утратить одну иллюзию, как воображение же награждает его другою: он словно тот розовым куст, который в цвету круглый год.

М* уверял, что больше всего на свете любит покой, тишину и полуому. оТо есть комнату больного?п,-спросили его.

оВчера вы не слишком-то старались поддержать разговор с господами такими-топ, – упрекнули М*, человека, умеющего блистать в свете. Вспомните голландскую поговорку: ?Не поскопидомничаешь-и гроша не– сбережешь"п,-отпарировал он.

Сама по себе женщина-пустое место: она лишь то, чем кажется мужчине, мысли которого заняты ею. Вот почему она так ненавидит людей, не склонных считать ее тем, чем она жаждет казаться: они как бы превращают ее в ничто. Мужчина относится к подобным вещам гораздо спокойнее: он всегда остается самим собой.

Величие души помогло ему сделать первые шаги на пути к карьере, оно же отвратило его от нее.

М*, старый холостяк, любил повторять в шутку, что брак-слишком вершенное состояние для несовершенного человека.

Г-жа де Фурк... то и дело твердила своей компаньонке: оНикогда-то вы не умеете подсказать мне, что для меня хорошо, а что плохо, никогда вовремя ни о чем не предупредите. Вот вы даже неспособны угадать, когда вероятнее всего умрет мой муж. А ведь это будет страшный удар1 Значит, я должна быть заранее. . .п и т. д.

У г-на д'Омона где-то в провинции скончалась жена. Не прошло и трех днем после ее смерти, а он уже сидел в чьеи-то гостиная за картами.

– Д'Омон, – говорят ему, – это неприлично. Нельзя же играть в карты через день после смерти жены)

– Ба! – отмахивается он. – Я еще не получил уведомления о ее кончине.

– Все равно, это нехорошо.

– Полно! Я же играю по маленькой.

оСочинитель, – говаривал Дидро, – может завести себе любовницу, которая умеет состряпать книгу, но жена его должна уметь состряпать обедп.

Некий врач предложил г-ну де* сделать ему фонтанель, но тот не согласился. Прошло несколько месяцев, и больной поправился. Врач встретил его и, видя, что он в добром здравии, спросил, какое лекарства он принимал. оНикакого,-ответил де *. – Просто я все лето ел за двоих, завел себе любовницу и воспрянул духом. Но подходит зима, и я боюсь, как бы у меня снова не загноились глаза. Как вы считаете, не прибегнуть ли мне к фонтанели?п.-оHeт.-c важным видом возразил врач. – У вас есть любовница, этого довольно. Конечно, было бы разумнее бросить ее и сделать себе фонтанель, но вы, вероятно, обойдетесь и одной вашен пиявкойп.

Некто, кому надоела жизнь, сказал, умирая: оНу и шутку же я сыграл с доктором Буваром1п.'*

Прелюбопытная, однако, вещь власть условностей. Г-н де Ла Тремуйль, который жил врозь с женой, не любил ее и не уважал, внезапно

узнает, что у нее оспа. Он не выходит из ее комнаты, подхватывает заразу– п умирает, оставив ell изрядное состояние с правом вторично выйти замуж.

Бывает излишняя скромность, которая объясняется наивностью и подчас вредит даже людям недюжинным, препятствуя им выбиться из безвестности. По этому поводу мне вспоминается фраза, брошенная во время элвтрака в обществе придворных человеком признанного таланта: оАх, господа, как мне жаль, что я так долго не понимал, насколько больше я стою, чем вы!п.

Завоеватель всегда будет слыть первым среди людей, равно как и лев-почитаться царем зверей.

Возвратясь из путешествия по Сицилии, М* стал однажды опроцергать ошибочное мнение о том, что чем дальше едешь в глубь страны, тел! больше встречаешь норов. Дабы подкрепить свое утверждение, М* добавил, что, где бы он ни бывал, всюду говорили: оВ наших краях раз-' брйн*ков не водитсяп. Тогда г-н Б'*, мизантроп и насмешник, вставил: о.Вот Ж: в Париже вам этого не скажут!п.

Все знают, что в Париже есть воры, которые отлично известны по'линии и даже, можно сказать, открыто признаны ею. Эти воры оказывают ей всяческие услуги, а порой выдают ей своих же товарищей. Как-то раз начальник полиции велел призвать нескольких мошенников и объявил им:

– Такого-то числа в таком-то квартале совершена такая-то кража.

– В котором часу?

– В два часа пополудни.

– Сударь, это не наша работа, и мы не в ответе. Тут, должно быть, орудовали молодцы с ярмарки.

Вот отличная турецкая пословица: оБлагословляю тебя, беда, если ты пришла однап.

Итальянцы говорят: *otto umbilico lie religione, не veritaп."

" оНужда закона не знаетп, буквально оПод пупом нет ни религии, ни правдып (итал ).

Силясь оправдать божественный промысел, блаженный Августин утверждает, будто провидение не наказует грешника смертью для того, чтобы он сделался праведником или чтобы, глядя на его дела, праведник стал еще праведнее.

Люди так развращены, что не только надежду, но даже простое желание исправить их, сделать разумными и добрыми, следует считать нелепостью, пустыми мечтами, которые можно простить лишь простодушным зеленым юнцам.

оЯ потерял вкус к людскому обществуп,-сказал г-н де Л*. оВовсе вы не потеряли вкусп,-возразил ему г-н де Н*. Он сказал так не из желания поспорить, а из мизантропии: на его взгляд, у де Л* талько теперь и стал хороший вкус.

М* старик, давно утративший всякие иллюзии, говаривал мне: оОстаток моей жизни кажется мне наполовину выжатым лимоном. Я продолжаю выжимать его, а зачем – и сам не знаю: из него вытекает такой сок, что, право, не стоит старатьсяп.

Говорят, французский язык стремится к ясности. оЭто верно, – заметил М*. – Мы всегда особенно стремимся к тому, в чем больше всего нуждаемся. Стоит обойтись с этим языком не слишком ловко, как он rieмедленно становится темнымп.

Человек, наделенный воображением, поэт, обязательно должен верить в бога.

Ab Jove principium Musae,

или, что то же самое: АЬ Jove Musarum primordia.

оСтихи-как оливки,-говаривал М* – Всегда дай им вылежатьсяп.

оМуза – Юпитера чадоп (лат.).

Люди глупые, невежественные и бесчестные черпают в книгах новые и разумные мысли, возвышенные я благородные чувства, подобно тому как богачка едет в лавку суконщика и за звонкую монету покупает там себе наряды.

М* говорил, что ученые – это мостильщики храма Славы. М* – истый педант, помешанный на греках: по любому поводу он вспоминает древних. Заговорите с ним об аббате Терре, и он тут же расскажет об Аристиде. генеральном контролере финансов у афинян.

Одному литератору предложили коллекцию номеров оМеркюрп по три су за том. оПодожду, пока подешевеетп,-ответил он.

ХАРАКТЕ Р Ы

AHEКДOTbl

Наш век породил восемь великих комедианток-четырех актрис четырех светских дам. Первые четыре-это м-ль Данжевиль,' м-ль Дюмениль, м-ль Клером и г-жа Сент-Юберти вторые – г-жи де Монтессон, де Жанлис, Неккер и д'Анживилье.

М* говаривал мне: оИсточник всякого наслаждения я по необходимости ищу в самом себе, то есть исключительно в деятельности coбственного рассудка. Природа вложила в человеческий мозг небольшо шарик, именуемый мозжечком и как бы играющий роль зеркала: с его помощью человек по мере сил то в увеличенном, то в уменьшенном виде то в целом, то в частностях воспроизводит для себя предметы внешнего мира и даже порождения собственной мысли. Это волшебный фонарь который показывает человеку-своему владельцу-сцены, где тот выступаст как актер и зритель одновременно. Здесь – весь человек, здесь его царство; все остальное ему чуждоп.

оСегодня, пятнадцатого марта тысяча семьсот восемьдесят второго года.-заметил г-н де*,-я совершил доброе дело довольно редкое свойства: утешил человека порядочного, преисполненного добродетелей обладающего ста тысячами ливров ренты, знатным именем, отменным здоровьем, острым умом и т. д. А я беден, живу в безвестности к тому же боленп.

Известно, с какой фанатической речью против возвращения протестам тов обратился к королю епископ Дольский. Он говорил от имени всего духовенства. Когда же епископ Сен-Польский спросил его, почему он высказался от имени своих собратий, не посоветовавшись предварительно

с ними, тот ответил: оЯ посоветовался со своим распятиемп. – оВ таком деле, – отпарировал епископ Сен-Польский, – вам следовало дословно повторить то, что вы от него услышалип.

Факт, засвидетельствованный очевидцами: Мадам, дочь короля, играя с одной из своих нянек, случайно взглянула на ее руку и машинально сосчитала пальцы. оКак! – удивленно вскричала девочка. – У вас тоже пять пальцев?п. И, чтобы проверить себя, пересчитала их еще раз.

Однажды маршал Ришелье посоветовал Людовику XV взять в любовницы не помню уж какую знатную даму. Король отказался, заявив: оСлишком дорого придется заплатить, чтобы потом отделаться от нееп

В 1738 г. г-н де Трессан сочинил сатирические куплеты на герцога де Нивернуа. В 1780 г., добиваясь избрания в Академию, он явился к нему с визитом. Герцог принял гостя чрезвычайно любезно, поговорил об успехе его последних сочинений и распрощался с ним, всячески его обнадежив. Однако, когда г-н де Трессан уже садился в экипаж, хозяин сказал: оПрощайте, граф. Поздравляю вас с потерей памятип.

Однажды маршал де Бирон опасно занемог; решив исповедаться, он сказал в присутствии друзей: оМой долг перед богом, мой долг перед королем, мой долг перед государством...п.-оЗамолчим-прервал его кто-то из друзей,-или умрешь несостоятельным должникомп.

Дюкло имел привычку без конца употреблять на заседаниях Академии слова од. . .п и онас. . .п. Аббат де Ренель, которого за длинное лицо прозвали оНеядовитым змеемп, заметил: оВы, кажется, забыли. сударь, что Академия дозволяет употреблять лишь те выражения, что включены в ее словарьп.

Г-н де Л*, беседуя со своим другом де Б*, человеком весьма достойным, но ославленным молвой, стал пересказывать ему слухи и сплетня.

которые ходили на его счет. Г-н де Б* холодно ответил: оКому и судить человека моего закала, как не светской черни, этой безмозглой шлюхе!п.

М* говаривал мне: оЯ изучил женщин всех наций. Итальянка верит, что ее по-настоящему любят, если ради нее поклонник готов на преступление; англичанка-если он готов на безрассудство; француженкаесли готов на глупостьп.

Дюкло сказал о каком-то подлеце, сумевшем сделать карьеру: оЕму плюнут в лицо, разотрут плевок ногой, и он еще благодарить будетп.

Как-то Даламбер, уже стяжавший тогда широкую известность, был у г-жи дю Деффан вместе с президентом Эно и г-ном де Пои де Войдем. Приходит врач по имени Фурнье и еще с порога обращается к хозяйке: оСударыня, имею честь засвидетельствовать вам свое нижайшее почтениеп; после этого он поворачивается к президенту: оИмею честь приветствовать вас, сударьп; затем здоровается с г-ном де Пои де Вейлем: оСударь, ваш покорный слугап – и, наконец, бросает Даламберу: оДобрый день, сударьп.

Некто целых 30 лет проводил вечера у г-жи де*. Затем он овдовел. Все думали, что теперь он женится на ней, и всячески ему это советовали. Но он отказался, заявив: оГде же я стану тогда проводить вечера?п.

Г-жа де Тансен, несмотря на свои располагающие манеры, была женщина коварная и в полном смысле слова способная на все. Однажды, услышав, как ее хвалят за приятное обхождение, аббат Трюбле заметил: оО да1 Если ей потребуется вас отравить, она выберет самый приятный ядп.

Г-н де Бройль, ценивший в людях лишь военные таланты, как-то cкaзал: оУ этого Вольтера. которого все так превозносят, а я и в грош не ставлю, есть все же один хороший стих:

Кто первый был монарх? Удачливый солдатп.

Г-н* высказался о какой-то книге; с ним заспорили, ссылаясь на то, что публика держится на этот счет другого мнения. оПублика! Публика! – воскликнул он. -Сколько нужна глупцов, чтобы составить публику ? п .