Текст книги "Падшее царство (ЛП)"

Автор книги: Сайрита Дженнингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11

Мы едва выбираемся из лимузина, не разорвав друг на друге одежду в клочья. Люцифер почти несёт меня к лифту, не обращая ни малейшего внимания на зевак, забавляющихся нашими ненасытными аппетитами, и я хихикаю, целуя его губы, лицо, шею. Мне так сильно хочется почувствовать его вкус на своих губах, что физически больно.

Как только за нами закрывается дверь номера, я тут же подавляю эту боль. Я прижимаю его к стене и опускаюсь на колени, задирая облегающее платье до талии, чтобы получить лучший доступ. Его брюки кажутся атласными, когда я провожу руками по его бёдрам, чтобы добраться до пряжки ремня.

Он стонет, гладя меня по волосам.

– Иден… что ты делаешь?

– Я хотела сделать это с того самого дня, как ты пришёл ко мне в ванную Айрин. Я хотела попробовать тебя на вкус той ночью, как те другие девушки. Я хотела взять тебя в рот и проглотить твой грех.

Я стягиваю его штаны до колен, освобождая красивый член. Шелковистые вены на толстом, пульсирующем стволе. Головка набухшая. У меня текут слюнки.

Люцифер тяжело дышит, его взгляд безумен.

– Ты уверена?

– Да. Позволь мне позаботиться о тебе. Позволь служить… Господин.

Как бы мне ни хотелось всего и сразу, я каким-то образом умудряюсь медленно облизнуть его от основания до кончика. Когда я беру ствол в рот так глубоко, как только могу, издаю стон, посылая крошечные вибрации в его отяжелевшую мошонку, пока массирую и ласкаю. Бёдра Люцифера дрожат, и он издаёт одобрительное шипение.

– Так хорошо, – стонет он, и хватка на моих волосах усиливается. – Чёрт. Твой рот так чертовски хорош.

Я нахожу свой ритм, медленно посасывая его, затем ускоряюсь, усиливая давление, одновременно поглаживая его снизу. Люцифер говорит со мной, шепчет грязные словечки, говорит, как я прекрасна на коленях и как сильно он этого хотел – хотел меня. И каждое его слово заставляет меня брать его глубже и глубже, желая, чтобы его семя стекало мне в горло. Влага пропитывает мои трусики, и мне приходится собрать все силы, чтобы сосредоточиться на том, чтобы просто доставлять удовольствие Люциферу, а не снимать боль от пустоты пальцами. Я хочу почувствовать его оргазм, но также хочу, чтобы он кончил внутри меня, вместе со мной, пока я не наполнюсь до краёв.

Я ёрзаю на коленях, представляя, каково чувствовать, как его твёрдость обжигает мои стенки адским пламенем. Какой скользкой я была бы, если бы он ласкал меня, даря удовольствие, которого я жажду, и боль, в которой нуждаюсь.

Он дёргает меня за волосы – сильно – распутывая то, что осталось от причёски, заставляя меня посмотреть на него. Его щёки порозовели, а волосы взъерошены, что так не похоже на его обычно сдержанный, безупречный вид.

– Я хочу тебя, – рычит он и наклоняется, чтобы поднять меня на ноги, и грубо целует, чувствуя, как струйки его предэякулята стекают по моему языку, и, ощущая его сильный запах, который наполняет рот. Когда Люцифер отстраняется, его глаза горят. – Я хочу тебя.

– Тогда возьми меня. Всю. Сделай меня своей.

Он снова целует меня, расстёгивая молнию на платье. Через несколько секунд оно падает к моим ногам. В следующее мгновение он сбрасывает штаны. Затем рубашку и мои трусики. После чего мы стоим посреди спальни, тяжело дыша, и любуясь обнажёнными телами. Я знала, что он прекрасен. Воспоминания о нём в той ванной – было ли то иллюзией или реальностью – до сих пор стоят у меня перед глазами, как личная порнография. Но в приглушённом лунном свете, льющемся из окна, он – самое совершенное творение Бога.

– Я так долго хотел тебя, Иден. И знаю, что прямо сейчас ты думаешь, что тоже хочешь меня. Я понимаю, что веду себя как дурак, притворяясь, что всё по-настоящему – что это может продлиться дольше этой ночи. Поэтому я прошу тебя… запомни меня. Просто постарайся, даже если все мысли обо мне будут стёрты. Запомни меня так, как я буду помнить тебя до конца своего мучительного существования. Помни, что я…

Я провожу пальцем по его, горящим от поцелуев, губам и подхожу так близко, что чувствую, как бешено колотится его нечеловеческое сердце.

– Как я могу забыть?

Его губы прижимаются к моим в тот же миг, как он отрывает меня от пола и кладёт на кровать. Движение настолько плавное и быстрое, что я даже не осознаю, что произошло, пока не оказываюсь на спине, а он не начинает вылизывать дорожку от моей шеи к груди. Он втягивает сосок в рот, а затем обнажает зубы, прикусывая так, чтобы было приятно. Я провожу пальцами по его волосам и чувствую солнечный свет на кончиках пальцев. Он поднимает голову и одаривает озорной улыбкой, точно зная, какое действие производит, прежде чем опустить голову и взять в рот другой сосок. Он сосёт меня. Кусает. Спускается поцелуями по моему животу и раздвигает бёдра, чтобы положить их себе на плечи, а затем трахает меня языком. Я хватаюсь за простыни и выгибаюсь на кровати, когда накатывает первая волна оргазма. Я чувствую его в бёдрах, в глубине живота и в ногах. И пока Люцифер жадно поглощает меня, не давая перевести дыхание, волны продолжают накатывать, разбиваясь о мою сверхчувствительную плоть. Он то сосёт клитор, то проникает языком внутрь, пока я не становлюсь влажной и не начинаю умолять его остановиться.

Когда я снова оказываюсь на грани, он, наконец, поднимает голову с моих бёдер и хитро улыбается.

– Именно так я и представлял.

Моё сердце всё ещё колотится.

– Что?

Он облизывает губы.

– Ты на вкус как грех.

Затем он снова опускается между моих бёдер и ещё раз проводит языком по плоти. Пока мои колени не начинают сильно дрожать, и я выкрикиваю непристойности, проклиная дьявола за то, что он заставил меня кончить так сильно, что я увидела звёзды.

– Я с тобой ещё не закончил, – рычит он, поднимаясь на колени.

Я задерживаю дыхание, наблюдая, как он сжимает свой твёрдый член в ладони и медленно поглаживает его. У меня пересыхает во рту. Он выглядит таким сильным, таким свирепым, когда смотрит на меня сверху вниз, а я наблюдаю за ним. И когда он слегка прижимает свой член к моему входу, я чувствую, что могу потерять сознание от предвкушения.

– Последний шанс, – хрипит он. – Скажи мне «нет». Скажи, чтобы я остановился. Скажи, что не хочешь, чтобы я был внутри тебя, наполнял тебя, трахал так хорошо, что ты будешь чувствовать меня в своих снах. После этого мы не сможем повернуть назад. Ты понимаешь? Мы не сможем вернуться.

Я приподнимаюсь на локтях, чтобы он увидел уверенность в моих глазах.

– Я хочу. Думаю, всегда хотела. Просто боялась признаться. Люцифер, я больше не боюсь. Тебя, своих чувств. Я не боюсь.

Он медленно входит, и я вздыхаю от ощущения, как он растягивает стенки, чтобы я приняла его, сжимая. Запоминая. Каждый его дюйм разрывает меня на части, и к тому времени, как он полностью погружается в меня, я дрожу. Он замирает, и мы просто смотрим друг на друга, на то место, где наши тела сливаются, восхищаясь тем, как идеально подходим друг другу.

Он кладёт руку мне на щёку и прижимается губами к моим губам, крепко целуя. Другой рукой он скользит вверх по моему бедру и хватает за задницу. А потом… Он начинает двигаться. Сначала медленно, но то, как он двигает бёдрами, изгибает тело и, как следствие, член, задевает каждую точку. Каждую. Места, о существовании которых я даже не подозревала. Он знает, что делает. Он лишь слегка касается точки G, чтобы мы могли продлить удовольствие. Но этого достаточно… достаточно, чтобы я застонала, пока он трахает меня до состояния эйфории.

Он отрывается от моих губ, чтобы втянуть в рот сосок, не сбиваясь с ритма. Я провожу пальцами по его волосам, и он улыбается, прижимаясь к моей груди, и смотрит на меня.

– Что? – стону я.

Он глубоко входит в меня, почти до основания, а затем снова выходит.

– Когда ты так делаешь… м-м-м, – выдавливает он. – Так… приятно. Не останавливайся. Никто никогда не прикасался ко мне. Не так. Продолжай… продолжай. Прикоснись ко мне.

Я снова провожу рукой по его шелковистым локонам, лаская так нежно, почти целомудренно, пока он входит в моё влажное лоно. Я ожидала увидеть зверя. Обезумевшего от секса психа, который ломает спинки кроватей и рвёт простыни в клочья.

Это так не похоже на то, что он показал мне в той ванной. Так не похоже на то, как он вёл себя с Кайро и той женщиной. Он задумчивый, ранимый. Будто… занимается со мной любовью.

Что-то сжимается у меня в груди, но боль едва ощущается на фоне сильного удовольствия. Это всё, на чём я могу сосредоточиться. Всё, что имеет значение в этот момент. Я знаю, что там что-то есть, что-то, что я должна знать. Но когда он погружается так глубоко, а потом двигает бёдрами, я даже не могу вспомнить своё имя.

Он ускоряет темп и крепче сжимает мою задницу. Другой рукой он приподнимает мою ногу и кладёт её себе на плечо. В таком положении его член проникает в меня на всю глубину. Я чувствую его всего, каждый чёртов сантиметр, и, боже мой, боже, боже.

– Поговори со мной, Иден, – цедит он сквозь стиснутые зубы. – Поговори. Расскажи, как приятно, когда я пульсирую внутри тебя.

Я тянусь, чтобы коснуться его губ, и он втягивает мой палец в рот.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя… так… о боже… – говорю я дрожащим голосом. – Я хочу тебя. Глубже. Сильнее. Быстрее. Сделай меня своей, Люцифер. Окрась своим грехом.

Он входит глубже, сильнее, быстрее, как я и просила. Его глаза закрываются, будто мои слова – наркотик, и я даю ему то, чего жаждет его тело. Я могу быть для него этим. Могу быть тем, кем он хочет меня видеть. Потому что, когда я смотрю на него, охваченная оргазмом, который пробегает по спине, для меня нет ничего важнее. Ещё один укол в груди, и я задыхаюсь. На этот раз я почувствовала это, задрожав от незнакомой эмоции. Люцифер принимает это за удовольствие и ускоряет движения.

– Ты нужна мне. – Мука на его лице почти останавливает мои движения, и так приятно, что нельзя останавливаться сейчас. – Ты так сильно нужна мне, Иден.

Он приподнимает меня, чтобы я села верхом, и мы оказываемся лицом к лицу. Я обнимаю его за шею, чтобы не упасть, пока он безжалостно наказывает меня. Я встречаю каждый его толчок, каждый рывок бёдрами и сжимаюсь, желая, чтобы он вошёл ещё глубже. Я чувствую, как он увеличивается, предвещая оргазм, который сотрясёт небеса и испепелит мир адским пламенем. Я хочу этого. Хочу его всего, чтобы его злое семя опалило меня своим именем. Мне нужно, чтобы он сделал меня своей.

Я так близка к оргазму, что он начинает высасывать из меня остатки сил. Я открываю рот, чтобы выкрикнуть имя Люцифера, но он проглатывает его, усиливая мою агонию языком. Затем он безжалостно трахает меня, насадив на свой член, пока сам достигает оргазма. Он трахает меня так, будто ненавидит, будто любит, будто это наш последний день на Земле.

Вдох. Выдох.

А потом я рассыпаюсь на миллион крошечных искрящихся крупинок блаженства.

Он обнимает меня, сжимает плечи, входит, и в этом чудесном мгновении утешения весь мир исчезает. Мы плывём по морю сверкающих звёзд, окружённые вихрями фиолетового, обсидианового и бирюзового. Здесь нет воздуха, только Люцифер наполняет мои лёгкие, течёт по моим венам и бьётся в груди. Мы с ним единственные во всей Вселенной, живём только друг для друга и для этого момента. Этому нет объяснения. Нет ни смысла, ни причины, оправдывающей то, что мы делаем. С безумием, разливающимся между бёдер, и хаосом, всё ещё пульсирующим в его члене, мы не просто поучительная история. Мы – легенда.

Он осторожно укладывает меня на кровать. Я ожидаю, что он ляжет рядом, но вместо этого он кладёт голову мне на живот и прижимается ухом к моему пупку, словно… прислушивается?

– Что ты делаешь? – спрашиваю я хриплым и сонным голосом.

– Пожалуйста? Только ненадолго

Я знаю, о чём он спрашивает, и это самая милая вещь, которую мне доводилось слышать.

Люцифер накрывает наши ноги одеялом, пока я играю с его волосами. Вокруг тихо, если не считать хриплого шума посетителей бара за нашим окном. Я даже не замечала этого шума. Я не молчала во время секса, и, как ни странно, Люцифер тоже. Я решаю, что мне это нравится. Мне нравится знать, что я доставила ему такое огромное удовольствие. Он не сдерживался, не стал холодным и отстранённым. Он показал мне своё лицо – своё истинное лицо – и то, что я увидела, было прекрасно.

– Это впервые.

Я застываю.

– Что?

– Что мы были вместе. Это был наш первый раз. До этого… в ванной в доме Айрин была иллюзия.

Я возобновляю нежные поглаживания с довольной улыбкой на лице.

– Это было по-настоящему.

– Знаю. Я могу заставить тебя чувствовать всё, что захочу… манипулировать твоими мыслями, твоими воспоминаниями.

– И сегодня ты так поступил? Только что?

Он поворачивает голову, всё ещё лёжа у меня на животе. Его лицо раскраснелось, а глаза остекленели от усталости. Он выглядит расслабленным. Будто ему стоило больших усилий сохранять невозмутимый вид всё это время.

– Нет. Это… это был я. – Он тянется вверх, хватает мою руку, которая всё ещё гладит его по волосам, и целует ладонь. – Весь я.

– Никаких фокусов?

– Не с тобой. Они мне не нужны.

– Ты определённо уверен в себе.

Он смеётся, и я чувствую смех в своей утробе.

– А разве не должен?

Улыбнувшись, я снова начинаю наматывать непослушные пряди волос на пальцы.

– Определённо должен.

– Я бы никогда не стал так влиять на твой разум или эмоции. Больше никогда.

– Рада это слышать. Я подумаю над этим, – шучу я.

Он закрывает сонные глаза и вздыхает.

– Я хочу большего. Я хочу большего с тобой… гораздо большего с тобой. Но у нас мало времени.

Я смотрю в окно. На улице ещё темно, но я предполагаю, что скоро наступит рассвет.

– У нас всё время в мире

Он улыбается, но я вижу, что в его улыбке есть нотка грусти, даже несмотря на то, что его сияющие глаза скрыты.

– Я рад, что ты так думаешь. – Затем он целует мой обнажённый живот.

Я смотрю на его спокойное, прекрасное лицо, очарованная неземной красотой. Я и не мечтала, что мы можем вот так лежать. Я даже не подозревала, что мечтала о таком. Но теперь, когда мы здесь, я не знаю, как могла бы желать чего-то другого до конца своих дней.

Через несколько мгновений его дыхание становится тяжёлым и долгим, и я понимаю, что Люцифер заснул. Он спит. Я помню, как он говорил, что никогда не спит, будто это физически невозможно для него. Но вот он, крепко спит, прижавшись к моему животу. Я тянусь, чтобы немного прикрыть его одеялом, стараясь не потревожить. А потом закрываю глаза, чувствуя, как на меня наваливается тяжесть от многочисленных оргазмов.

Но прежде чем засыпаю, меня терзает смутное предчувствие.

Мне нужно запомнить.

Хоть что-то.

Кого-то.

Должна запомнить.

Глава 12

Я слышу музыку. Звук слабый, и мне кажется, что он доносится снаружи. В этом вся прелесть Нового Орлеана. Здесь всегда звучит музыка, даже посреди ночи.

Но когда медленно поднимаю тяжёлые веки, я вижу, что уже день. На часах на тумбочке 9:06. Однако не это заставляет меня сесть прямо, будто подушка горит. Дело в том, что это вовсе не моя подушка. И не моя кровать. И я голая.

Я в комнате Люцифера.

Моя голая задница в грёбаной постели Люцифера.

– Чёрт! – выпаливаю я, широко раскрытыми глазами глядя на разбросанную по полу одежду. Мои трусики. Мои грёбаные трусики. Боже… о, боже мой. Что случилось? Как я здесь оказалась?

Я осматриваю тело и обнаруживаю, что на нём нет следов борьбы или ран. Отчасти я испытываю облегчение от того, что он не принуждал меня, но другая часть… Я даже не могу представить себе альтернативный сценарий. Я пришла по своей воле. Охотно разделась. Я забралась к нему в постель и, скорее всего, охотно трахнула его.

Должно быть какое-то объяснение этому, что-то вполне логичное, что прояснится, как только я увижу Люцифера.

Но я знаю. Знаю.

У меня всё внутри болит, но боль приятная, как после секса. Такая боль, от которой хочется сжать бёдра и напрячь внутренние мышцы, просто чтобы почувствовать фантомное ощущение наполненности. Мои губы опухли, а соски всё ещё твёрдые от того, что их сосали.

Как?

В этом нет никакого смысла.

– Думай, Иден. Думай, – говорю я вслух

Я прокручиваю всё это в своей голове, хотя детали размыты, будто я вызываю воспоминания из хрустального шара. Я помню, как одевалась, делала причёску и макияж. Потом мы куда-то ехали, но я не помню ни направления, ни пункта назначения, словно всё было окутано тенью. Дальше всё как в тумане. Однако кое-что я помню…

Ласка вдоль щеки. Мои пальцы перебирают пряди шёлка. В груди вспыхивает боль. Я не вижу воспоминаний, но чувствую их. Они длятся всего секунду, а потом исчезают, будто вообще мне не принадлежат.

Раздаются шаги, и я поспешно прикрываю своё обнажённое тело. Я явно безоружна и не могу быть уверена в том, кто или что меня найдёт.

Дверь открывается, и входит Люцифер с подносом в руках. У меня сводит живот, но не от голода.

– Я подумал, что ты, наверное, голодна. – Он ставит поднос рядом со мной на кровать.

Его улыбка ослепительна, одежда выглажена, но джинсы и чёрная футболка выглядят гораздо более небрежно, чем обычно. Даже его причёска другая, будто он даже не потрудился её уложить. Он выглядит… счастливым. Жизнерадостным. Нормальным.

Я ущипнула себя. Сильно.

– Чёрт! – ругаюсь я, потирая кожу, на которой уже появляется красное пятно.

Ладно, это не сон. Тогда, может, я попала в какую-то странную параллельную вселенную, где это не Люцифер, а я не охотник на демонов-нефилимов.

– Кто ты? – спрашиваю я, не в силах отвести взгляд от этой странной версии хозяина Ада.

– Э-э, Люцифер, – отвечает он, подозрительно глядя на меня.

– А я кто?

– Иден, ты…

– Проклятье! – Я Иден, да. – Ты всё ещё… ну, знаешь… Дьявол?

В его взгляде появились тени, а сияющая улыбка, которую он только что изобразил, исчезла. Ладно, может, в этой вселенной у нас те же имена и…

– Да. Ты же знаешь.

Чёрт.

У меня закончились объяснения, и остаётся только очевидный сценарий.

– Я голая. В твоей постели. Я голая в твоей постели. Что, чёрт возьми, случилось?

Прямо на моих глазах его лицо становится холодным и бесстрастным, а взгляд – непроницаемым.

– А ты как думаешь?

– Не знаю. Я не помню. Но… О, Боже. Мы… мы… прошлой ночью?

Люцифер раздражённо выдыхает.

– Мы переспали? Ты это имеешь в виду?

– Да. – Я едва выдавливаю из себя эти слова. – Ты… трахнул меня?

Люцифер пожимает плечами.

– Я трахнул тебя, ты трахнула меня, мы трахали друг друга, и так далее, и тому подобное. Да, мы трахались.

Я закрываю лицо руками, сдерживая слёзы растерянности и разочарования. Почему я не могу вспомнить?

– Не могу поверить… о боже. Я не могу поверить в то, что сделала. И с тобой. С тобой, из всех людей. Как я могла быть такой чертовски глупой? Как? Как это произошло?

– Ну, сначала ты сорвала с меня штаны и начала отсасывать, как будто я леденец на палочке. Потом я лизал тебя, пока ты не кончила мне в рот. Дважды. А потом я трахал твою тугую маленькую дырочку, пока ты почти не зарыдала.

Я яростно тряхнула головой.

– Остановись. Не хочу подробностей. Просто скажи, как.

Но он игнорирует мою просьбу и продолжает перечислять каждую грязную деталь.

– Признаюсь, ты умеешь сосать. И на вкус ты тоже чертовски хороша. Не то чтобы это была сенсация, но мой член дёргается, когда я просто думаю о том, как ты стонала и умоляла меня. Единственное, о чём я жалею, что не трахнул тебя в задницу. Кстати, у тебя потрясающая задница. Думаю, тебе бы понравилось.

– Ты прекратишь?! – кричу я. – Скажи, как я здесь оказалась. Ты накачал меня наркотиками? Наложил на меня какое-то проклятие? Это не смешно, Люцифер. Ты же знаешь, что я бы ни за что не переспала с тобой.

– Хочешь знать правду? – Он выгибает бровь.

– Да.

– Хорошо. Мы пошли на вечеринку, которую устроили Тёмные. Ты выпила много шампанского, в которое Аврора добавила чары. Орексисы владеют магией желаний. Я сказал тебе остановиться, но ты не послушалась. Потом ты позволила совершенно незнакомым людям лапать тебя, и мне пришлось помешать тебе, заняться сексом втроём на публике. После этого ты поцеловала меня и попросила трахнуть.

Издав стон поражения, я откинула голову на спинку кровати. Как бы дико это ни звучало, какое ещё может быть объяснение? И магия Орексиса – что бы это ни было, чёрт возьми, – не самая нелепая вещь, которую мне доводилось слышать.

– Значит, меня накачали наркотиками. Или заколдовали, или что-то в этом роде. И эта магия желаний… она сделала так, что мы не могли себя контролировать, верно? Будто мы не могли остановиться, даже если бы захотели?

Я пытаюсь разобраться. Мне нужно разобраться в этом.

Люцифер закатывает глаза.

– Конечно.

Я снова качаю головой.

– Мы не можем… мы не можем никому рассказать. Достаточно того, что это случилось, но если об этом станет известно… Если Сем7ёрка или – о, чёрт, – если Легион узнает, не поймёт.

Даже если мы были связаны заклинанием, они возненавидят меня сильнее, а мне и так нелегко жить с тем, что я сделала. Я не могу вынести ещё и их разочарование.

Люцифер фыркает от смеха.

– Без проблем. В любом случае, это не так уж важно. Я не собирался записывать каждую непристойную деталь в свой дневник.

Он берёт поднос с едой и поворачивается к двери.

– О, и если бы ты могла встать с моей кровати, было бы здорово. Я бы хотел сменить постельное бельё.

Дверь спальни захлопывается за ним от мистического порыва ветра. Через несколько секунд раздаётся оглушительный треск, звон бьющегося стекла и столовых приборов.

Когда я встаю, у меня подкашиваются ноги, и приходится приложить немало усилий, чтобы надеть трусики. Я понятия не имею, где платье, поэтому хватаю махровый халат, висящий в его ванной. Когда я открываю дверь, чтобы пройти в гостиную, то обнаруживаю, что Люцифер ушёл. Поднос разломлен пополам, тарелки разбиты, а еда и осколки разлетелись по стене. Мои босые ноги задевают груду чёрной ткани, и я понимаю, что это моё платье. Я поднимаю его и быстро убегаю в свою комнату. Я понятия не имею, когда вернётся Люцифер, и не хочу находиться рядом с ним, когда он вернётся. На сегодня с меня хватит унижений.

Я настолько расстроена, что забираюсь в постель прямо в халате и вчерашних трусиках. Чтобы чем-то себя занять, я беру пульт и переключаю каналы телевизора, висящего на стене моей спальни. Я не хочу думать о том, что сделала, потому что, если я действительно сосредоточусь на этих обрывочных воспоминаниях, чувство вины задушит.

– Я занималась сексом с Дьяволом.

И, по его словам, мне понравилось.

Дело не только в том, что я предала Легиона, когда он больше всего во мне нуждался. Я пошла против всех своих моральных принципов и добровольно раздвинула ноги перед Сатаной. Что это говорит обо мне? Да, знаю, что я не образец добродетели, но Люцифер? Повелитель всего зла? Кто так поступает?

Может, это остаточная тёмная магия или то, что я не спала всю ночь, занимаясь бог знает чем, но я измотана. У меня болят конечности, а между ног пульсирует боль, от которой, наверное, не помешала бы таблетка ибупрофена. Потупив взгляд в экран телевизора, я засыпаю. И сон дарит мне видение…

***

Слишком светло.

Флуоресцентные лампы, белые стены и больше ничего. Я опускаю взгляд и вижу, что одета в одежду того же цвета. Белого так много, что у меня болят глаза, и, хотя я моргаю, сама резкость врезается мне в веки. Я пытаюсь прикрыть глаза рукой, но обнаруживаю, что руки, как и ноги, связаны. Я дёргаюсь, но кожаные ремни не сдвигаются ни на дюйм. Я привязана к кровати, которая больше похожа на стол. Она жёсткая и неудобная. Я сопротивляюсь изо всех сил, но без толку.

Я сплю. Я знаю это, но всё по-другому. Я больше не просто наблюдатель, ищущий подсказки. Я в этом участвую. И я не могу выбраться.

Странный резкий запах бьёт мне в нос, как отбеливатель и химикаты. Стерильно-белые стены и яркий свет. Резкий запах сильнодействующих чистящих средств. Жёсткий стол и ремни.

Больница. Я в больнице.

Я слышу вдалеке истеричные крики, леденящие кровь, которые говорят о невообразимом ужасе, страхе и агонии. Я чувствую это. Звук проникает прямо в меня, до самых костей. Какая боль, должно быть, стоит за этим. Как кто-то может вынести столько страданий?

Раздаётся булькающий звук, а затем всё затихает, будто человек потерял сознание. Или хуже. Я знаю, что хуже. Я должна почувствовать облегчение. Кто бы это ни был, он освободился от страданий. Но когда крики возобновляются, меня снова охватывает ужас. Потому что это не тот же голос. Теперь настала очередь кого-то другого. И снова из горла жертвы вырывается сдавленный крик. Но я знаю, что это ещё не конец. Знаю, что через несколько минут всё начнётся снова. И крик будет звучать ближе. А следующие будут ещё ближе. Пока он не раздастся прямо в соседней комнате. Пока кричать не буду я.

Пять. Я считаю пять отдельных криков, каждый из которых становится всё громче. Они приближаются ко мне. Преследуют. Я должна выбраться. Я подавляю страх и пытаюсь сконцентрировать умственную энергию за пределами этой маленькой белой комнаты. Может, если мне удастся проникнуть в разум того, кто причиняет всю эту боль, я смогу заставить его остановиться. Могу заставить его обратить свои методы пыток против него самого и положить всему этому конец.

Но знаю, что не могу. Потому что знаю, – злодей в моём сне – это демон, которого я должна спасти. Даже если спасать уже нечего. И всё же я пытаюсь.

Я продираюсь сквозь бетон, дерево и штукатурку и тянусь к зерну сознания. К тому маленькому кусочку его, который всё ещё должен быть там. Но потом всё погружается во тьму. Нет. Не просто во тьму. В пустоту. И всё же пустота ощутима, даже липнет. Она цепляется за меня, словно знает, что я здесь, и отступает. Я пытаюсь отступить. Но липкая чернота повсюду, она цепляется за мою силу, как дюжина пиявок.

Я в ловушке и беспомощна, полностью во власти его… в их власти. Мне остаётся лишь лежать и ждать, пока они меня освободят. Или найдут.

Начинается новый раунд криков, и я лежу и слушаю, а по моему лицу текут слёзы. Номер шесть. Я уже знаю, чей номер семь. Хуже того, я точно знаю, какая судьба меня ждёт. Потому что, оказавшись в ловушке чёрного ила, я наблюдаю за мучениями, как будто они хотят, чтобы я это видела. Они хотят, чтобы я увидела.

– Иди и посмотри, – шепчет мне на ухо голос.

И я не могу заставить себя не смотреть… не чувствовать. Я не могу заставить их остановиться.

Она всего лишь девочка, может быть, на несколько лет младше меня. Её каштановые волосы тусклые и жёсткие, будто их не мыли несколько недель. Однако её бледная кожа почти такая же белая, как и одежда. Может быть, она не чувствовала солнца на своём лице месяцами, а может, и годами. И никогда больше не почувствует. Она в ужасе смотрит, как с неё срывают рубашку, обнажая маленькие груди и светло-розовые соски. Ей нечем прикрыться; она тоже привязана к столу. Острый конец лезвия упирается ей прямо между грудей. И начинается. Он – они начинают резать.

Ярко-красная кровь стекает на твёрдый стол, пока Легион не спеша выводит каждый символ. Каждая линия и изгиб точны, когда он вырезает на её плоти символы Демоури Шеол, которые теперь запечатлены в памяти. Когда он, наконец, заканчивает, нежно вытирает её слёзы, размазывая по лицу кровь, а затем расстёгивает ремни. Он отпускает её.

Во мне начинает прорастать крошечное зёрнышко надежды. Может, я достучалась до него. Она ранена, но её можно спасти. И если я смогу просто надавить сильнее, копнуть глубже, может быть, никому больше не придётся умирать. Мы можем закончить всё прямо здесь.

Он протягивает ей нож, и надежда угасает. Что он делает? Нет. Нет! Я хотела, чтобы он остановился, а не жертвовал собой. Но быстро понимаю, что во всём ошибалась.

Потому что молодая девушка с символами Демоури Шеол, вырезанными на животе, прижимает лезвие к горлу и почти обезглавливает себя одним глубоким порезом. Кровь брызжет повсюду, окрашивая белую стерильную комнату в тёмно-красный цвет. Я прикусываю язык, чтобы не закричать.

Теперь он идёт за мной. Хотя я знаю, что это всего лишь кошмар, ничего не могу поделать с ужасом, который охватывает меня и сжимает изнутри, как тиски. Я считаю секунды до тех пор, пока не слышу, как открывается дверь. Я задерживаю дыхание, прислушиваясь к его приближающимся шагам, и мои глаза расширяются, когда он появляется в поле зрения.

Легион.

Мой сильный, мрачный, потрясающе красивый Легион.

Но это не он. Больше нет.

В его глазах не сверкает серебро, подсвеченное звёздами, мерцающими в ночном небе. Они полностью чёрные. И он не смотрит на меня так, будто я его солнце и луна. Как будто он вообще меня не видит. Его улыбка неправильная, походка неправильная, всё в нём неправильное.

Это не демон, которого я люблю. Это Многие души.

– Привет, малышка, – тянет он. Этот леденящий кровь голос… он проникает мне под кожу. Это самое пугающее, что мне доводилось слышать.

Первым моим порывом было умолять, просить. Но это ничего не даст. Это только раззадорит их. Они получают удовольствие от человеческой слабости. А я не человек.

– Отпустите его, – требую я, собирая всю свою решимость.

Они смеются, и многослойные голоса сливаются воедино, царапая позвоночник. Они обнажают клинок и прижимают его к моей груди. Затем одну за другой они расстёгивают пуговицы на моей белой рубашке, пока я не остаюсь обнажённой. Я бьюсь в оковах.

– Я убью вас, – шиплю я. – Всех вас. Каждого. Я убью вас сама.

Многие поворачивают лезвие в ладони, прежде чем опустить нож на мою кожу. Улыбаясь, они медленно проводят заострённым кончиком по моему соску. Мне приходится сглотнуть желчь, чтобы не подавиться.

– Какая хорошенькая девочка, – с отвращением размышляют они. – Наверное, внутри такая же хорошенькая, да?

Затем, без предупреждения, они царапают мою грудь краем лезвия, и я вскрикиваю. Я изо всех сил стараюсь сохранять самообладание, но вид того, как они подносят нож к своим губам – к тем губам, которые я мечтала снова поцеловать, – и пробуют на вкус мою кровь, полностью выбивает меня из колеи. Они закрывают глаза и одобрительно стонут.

– М-м-м, мы чувствуем вкус Серафима в твоей крови. Мы будем наслаждаться тобой, – бормочут они. – Каждым кусочком и каждой каплей. Не кричи. Твой возлюбленный тоже будет пировать.

Мой возлюбленный.

Он всё ещё там, ещё жив среди Многих.

У меня раскалывается голова, но я пытаюсь пробиться сквозь липкую тьму, напрягая все умственные способности. Кровь течёт из носа и попадает в рот, но я даже не чувствую металлического привкуса из-за горечи ярости на языке. Они не получат его. Не получат меня.

В темноте есть крошечное пятнышко света, но оно ускользает от меня. Оно мерцает, и сияние угасает, как умирающая звезда. Мой Легион. Я должна достучаться до него, даже если для этого потребуется вся сила. Даже если это будет последнее, что я сделаю. Если смогу просто прикоснуться к нему и дать понять, что я здесь и борюсь за него, может, этого будет достаточно, чтобы вернуть его.