Текст книги "Падшее царство (ЛП)"

Автор книги: Сайрита Дженнингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Ну, у меня не было идей.

Без предисловий он встаёт и шагает ко мне. Выражение его лица становится мрачным, когда он протягивает руку и берёт Искупителя, взвешивая на ладони бремя разочарования своего Отца. Затем берёт на себя смелость расстегнуть мою куртку и спрятать кинжал в один из внутренних карманов, его пальцы касаются моих рёбер. Я дрожу. Он так близко, и мне приходится задержать дыхание, чтобы не стать жертвой его запаха и очарования лёгких прикосновений.

– Тебе следует всегда носить его при себе. На всякий случай.

– На какой случай? Ты думаешь, Серафим что-нибудь предпримет? Ты слышал Михаила. Он даёт шанс.

– Я беспокоюсь не о Михаиле.

– Так ты не думаешь, что Легион специально послал за Всадниками? Чтобы остановить его?

Его губы растягиваются в улыбке.

– Эта теория не была бы надуманной, особенно для него. Легион придаёт мученичеству совершенно новый смысл.

– Но?

– Но он не стал бы намеренно убивать тысячи невинных. И не стал бы этого делать, если бы знал, что никогда не сможет вернуться к тебе.

Я опускаю взгляд туда, где Люцифер всё ещё держит мою куртку, его пальцы возятся с молнией.

– Он попросил меня убить его. И был так непреклонен, так отчаялся. Что бы Многие с ним ни делали, это убивает его, и он просто хочет, чтобы всё закончилось. Он потерял волю к борьбе.

Люцифер кивает и, наконец, отпускает меня, делая шаг назад. Усмешка появляется на его губах, но не касается его глаз. Похоже, ему почти больно.

– Что ж, я думаю, хорошо, что ты сражаешься достаточно упорно за вас обоих.

Глава 16

Мы договорились встретиться с семьёй Скотос в трёх кварталах от особняка, где я встретила Аврору, на парковке полуразрушенного здания, которое так и не было восстановлено после урагана Катрина.

Все трое Темных были одеты в чёрную боевую одежду, очень похожую на мою. Люцифер – чудак в своём обычном сшитом на заказ костюме, будто он не знает о существовании обычной одежды. Честно говоря, я не могла представить его в чём-то другом.

– И как ты хочешь всё разыграть? – спрашивает Люцифер Дориана. Знак уважения и оливковая ветвь.

– Мы втроём, – начинает он, указывая на Нико и Люцифера, – окружим дом и устраним любые… препятствия. Как только окажемся внутри, Габриэлла и Иден придут к нам.

– Я думаю, им лучше держаться вместе, – продолжает Нико. – Габс может постоять за себя в бою и позаботится о том, чтобы Иден осталась в безопасности.

– Согласен, – одобряет Люцифер. – Вместе они эффективнее. Сильнее.

Как бы меня ни раздражало, что они говорят о нас так, словно нас здесь нет, не могу спорить, и, по-видимому, Габриэлла тоже. Мы практически ничего не знаем о том, что значит быть Всадниками. К тому же, теперь, когда она беременна и всё ещё держит это в секрете, я бы предпочла держаться как можно ближе, чтобы прикрывать ей спину. Даже если я новичок, знаю достаточно, чтобы уложить несколько десятков демонов. А с тем, чего не знаю, разберусь. Как сказала Кейн, я быстро учусь.

– Ты готова? – бормочет Люцифер, когда мы обсуждаем план игры во всех деталях.

– Определённо. Особенно после того, что Аврора устроила прошлой ночью. Я следующая в очереди, как только Габриэлла закончит с ней.

– Да. Думаю, да. – Он стряхивает воображаемую ворсинку со своего пиджака.

– Итак, у нас всё в порядке, верно? – спрашиваю я, что звучит безумно даже для моих ушей. Он утаил от меня жизненно важную информацию, не говоря уже о том, что мы переспали только для того, чтобы он отвернулся и попытался унизить меня. Я чувствую себя чертовски глупо, честно. Но мы вот-вот отправимся в неизвестность, и какими бы уверенными ни казались все, я знаю, что лучше не недооценивать врагов. Они оставались на два шага впереди нас, несмотря на то, что мы исчерпали все сверхъестественные средства защиты.

Итак, если Аврора работает со Ставросом, то есть на Легиона, мы должны рассматривать это как серьёзную угрозу. И я не хочу входить в дом с нашим последним разговором, который гложет меня, как крошечные комочки сожаления. Я не хочу, чтобы Люцифер думал, что я не понимаю, потому что понимаю. Он может сказать, что ему всё равно, но я знаю эту игру. Я играю в неё всю жизнь.

Его зловещая ухмылка настолько безупречна, что кажется отрепетированной.

– Конечно. Почему нет?

– Ну, раньше… то, что ты сказал. То, что я сказала. Я понимаю, почему ты мне не говорил, хотя мне бы хотелось, чтобы сказал.

Он пожимает плечами.

– А если бы сказал, ты бы приехала сюда? Ты бы согласилась остаться со мной?

Правда разорвала меня на части, но последние три слова зализывают рану, очищая боль и ожоги. Было легче, когда я была уверена, что ненавижу его. Даже легче, чем когда думала, что он ненавидит меня. И, возможно, так оно и есть. Возможно, он лучше играет в эту игру, чем я думала, и я всё это время играла сам.

Я трясу головой, прогоняя нелепость, которая пытается пробиться в мысли, улыбаюсь, и говорю ему так откровенно, как только могу на данный момент.

– Да, если бы это помогло найти Легиона. Я бы так и сделала.

Он кивает и издает сардонический смешок, но не отвечает. Я благодарна за отсрочку приговора.

Трое мужчин первыми направляются к особняку Авроры, дематериализуясь прямо у меня на глазах. Я видела, как Нико растворялся в клубах древесного угля, но раньше не обращала внимания на способность Люцифера растворяться в пустоте. Его сила проявляется иначе, чем у Тёмных, и вместо этого он превращается в пылающие угли, которые сыплются дождём и гаснут, как только касаются холодного тротуара. В одну секунду он там, а в следующую от того места, где он только что стоял, остаётся лишь пыль. Я вспоминаю способность Легиона превращать себя в чёрные перья, которые распадаются ещё до того, как коснутся земли. Удивительно.

– Это ненадолго, – заявляет Габриэлла. Поднимает подбородок и нюхает воздух, как будто прислушивается к ветерку и ждёт сигнала. – Дом кажется заброшенным.

– Так было и тогда, когда я его увидела. На него наложено заклятие.

– Если есть чары, Дориан разрушит их. – Она поворачивается ко мне, и я замечаю тень печали в необычных глазах. – На случай, если у меня не будет возможности позже, я хотела попрощаться. После того, как разберёмся с Авророй, мы с семьёй уезжаем.

– Обратно на Скиатос?

– Нет. – Она качает головой. – Прочь. Туда, где я больше никому не смогу навредить. Когда угроза исчезнет, мы, возможно, вернёмся. Но сейчас… – Она судорожно втягивает воздух. – Я не могу поступить так с другой матерью. Не могу причинить боль другому ребёнку. Поэтому, мы уезжаем. Я, Дориан и дети.

– Ты рассказала ему о ребёнке?

– Пока нет. Позже, после того, как мы с этим разберёмся. Если сказать ему сейчас, это только отвлечёт его. К тому же, он попытался бы усадить меня на скамейку запасных, а я не очень люблю, когда мне указывают, что делать.

Она улыбается, но в уголках её глаз появляется печаль.

– Николай собирается взять на себя обязанности Дориана. И если Ставрос каким-то образом сбежит, он и мой отец позаботятся о том, чтобы с ним покончили навсегда.

– Ясно.

– Я надеюсь, у тебя всё получится. Я хочу остаться и помочь, но это слишком рискованно. Я не могу жить, зная, что способна подвергнуть опасности столько невинных жизней. – Она тянется и сжимает мою руку, её прикосновение тёплое и успокаивающее. – Надеюсь, мы снова встретимся в этой жизни, Иден. И независимо от результата, я хочу, чтобы ты знала, ты особенная, не за то, что ты, а за то, кто ты. У тебя большое сердце. Ты не должна бояться показать его.

Я пытаюсь улыбнуться, несмотря на болезненный комок в горле.

– Спасибо. Хотела бы я в это верить.

– Почему нет? Несмотря на всё, через что тебе пришлось пройти, ты обрела способность любить. Ты всё ещё рискуешь жизнью ради тех, кто тебе дорог, когда гораздо проще сдаться. И хотя каждая тревога, возможно, говорила бежать, ты решила увидеть красоту и доброту в том, кто казался неисправимым. И ты заставила его захотеть стать лучше.

Я киваю, сдерживая нарастающие эмоции.

– Легион того стоит. Он сделал то же самое для меня.

Она лукаво прищуривается.

– Я говорила не о Легионе.

Я хмурюсь.

– Ты шутишь, да?

– Я вижу, как Люцифер смотрит на тебя. Чёрт возьми, любой в радиусе десяти миль может почувствовать химию между вами. Я не осуждаю, поверь. Несколько лет назад таинственный незнакомец ворвался в мою жизнь с намерением убить меня в обмен на свободу. Я знала, что он опасен – всё в нём было сверкающей неоновой предупреждающей надписью. И я вышла за него замуж. – Она пожимает плечами. – Мы никак не можем помешать любви. И часто именно те, кто, возможно, не совсем заслуживает любви, нуждаются в ней больше всего. Так что, если ты испытываешь к нему те чувства, которые, я подозреваю, он испытывает к тебе, не убегай. Позволь ему найти своё искупление в тебе. Твоё сердце может исцелить его.

Я ошеломлённо теряю дар речи. К счастью, взгляд Габриэллы вспыхивает, и она оборачивается, будто чувствует, что что-то приближается со стороны дома.

– Что-то не так.

– Что?

– Я не знаю. Дом пуст, защитные чары разрушены, но они чувствуют чьё-то присутствие. – Она замолкает на мгновение. – Чёрт. Я потерял связь.

Она притягивает меня ближе и крепче сжимает мою руку.

– Подожди.

Точно так же, как в Аду, когда Нико перенёс меня из ванной в комнату, процесс распада в ничто и повторной материализации в другом месте дезориентирует. Желчь бурлит в животе, и голова идёт кругом. Но у меня есть всего секунда, чтобы сфокусировать зрение и собраться с мыслями, прежде чем Габриэлла устремляется вверх по тёмной тропинке, таща меня за собой. Она останавливается у входа, и я пользуюсь случаем, чтобы вытащить пистолет, заряженный пулями против ангелов и Искупителем.

Габриэлла бросает на меня взгляд, и я замечаю, что её глаза – один золотистый, другой льдисто-голубой – светятся. Электрические неоновые паутинки магии вспыхивают на кончиках её пальцев и ползут вверх по предплечьям. Всё её тело вибрирует от сверхъестественной силы, непохожей ни на что, что мне доводилось ощущать ранее. Она – Тёмный Свет, первое существо, происходящее, как от Темных, так и от Светлых Колдунов. Само её присутствие наполняет меня благоговением.

– Держись поближе, – инструктирует она. Затем по взмаху входная дверь рассыпается в щебень. Мы ступаем сквозь клубы поднимающейся пыли и мусора и пересекаем порог. В доме тихо и темно, но мои обострённые нефилимские чувства срабатывают, говоря, что мы не одни. Я выплёскиваю ментальную силу, превращая её в покрывало осознанности, которое покрывает пространство перед нами. Оно простирается всего на несколько ярдов, этого как раз достаточно, чтобы я могла оценить, во что мы вляпываемся. Я не хочу забрасывать силу слишком далеко во тьму, опасаясь, что найду что-то, что может манипулировать моим захватом и сделать меня бесполезным, как это делали Многие души в моём сне.

Наши шаги практически бесшумны, когда мы лавируем в лабиринте мебели, накрытой белыми простынями. Я касаюсь пальцем того, что, как предполагаю, стол, на котором только вчера вечером стояли десятки бокалов шампанского. Он покрыт запёкшейся пылью. Этого не может быть. Я хлопаю Габриэллу по плечу и указываю в сторону коридора. Моя память нечёткая, но я знаю, что там, сзади, есть спальни. Она следит за моим взглядом и идёт вплотную позади, позволяя мне вести.

Одну за другой мы тихо и тщательно осматриваем каждую комнату. Кровати, комоды, туалетные столики, всё накрыто простынями, будто мебелью не пользовались месяцами, может быть, годами. Некоторые фрагменты выделяются, на мой взгляд, вызывая чувство дежа вю. Я знаю эти комнаты, знаю обстановку. Каждая деталь подобна фрагменту головоломки, которая сложилась в прошлую ночь. Я думала, что она полностью стёрлась из головы, но она была здесь всё это время, похороненное под магией Орексиса и моей виной.

Мы проверяем первый этаж, н находя признаков присутствия мужчин. Чёрт. Если бы не моя память, я бы подумала, что мы ошиблись домом. Я поворачиваюсь к Габриэлле и обнаруживаю, что выражение её лица отражает моё: растерянное, разочарованное и испуганное. Что-то случилось с Нико, Дорианом и Люцифером.

Лёгкое давление на виски, а затем я слышу её голос, эхом отдающийся в черепе.

«Что наверху?» – спрашивает она.

Я направляю на неё силу и поворачиваю замок в её сознании. Она сбрасывает ментальные щиты и легко впускает.

«Ещё пять спален и четыре ванные. Следуй за мной».

Мы подкрадываемся к основанию лестницы и смотрим вверх. Тихо и неподвижно, но присутствие, которое я чувствую, становится сильнее, взывая одновременно насмехаться и соблазнять. Там что-то есть. Я только не могу сказать, то ли это, на что мы надеемся.

«Есть что-нибудь?» – спрашиваю я телепатически.

Габриэлла качает головой. Проклятье.

Мы поднимаемся как можно тише, наши чувства на пределе, готовые уловить даже малейшее шевеление жизни. Как только мы достигаем вершины, я сворачиваю за первый угол с пистолетом и кинжалом наготове, а Габриэлла за моей спиной.

Первая комната во многом похожа на остальные – заполнена брошенной мебелью, покрытой слоем пыли. Я не удивлена, что остальные комнаты почти идентичны. Однако когда мы останавливаемся у последней комнаты, у меня сразу встают дыбом волосы. Присутствие сильнее. Это шестое чувство, что кто-то находится за дверью, настолько сильно, что я, чёрт возьми, почти чувствую его пульс. Габриэлла, должно быть, тоже это чувствует, потому что её глаза расширяются, и она проносится мимо меня, чтобы повернуть ручку, прежде чем я успеваю её остановить. Она врывается внутрь, но…

Я чувствую это, как только переступаю порог комнаты. Магия. Не резкая, как у Нико, и не отягощённая давлением, как у Габриэллы. Что-то совершенно тёмное и по своей сути злое. Оно скользит по моей коже, как маслянистая змея, пытаясь найти способ проскользнуть внутрь. Его дыхание овевает меня, очарование, которое шевелит волосы у меня на затылке. Это уродливый, ядовитый вирус, который перехватывает дыхание и сдавливает лёгкие.

– Я никогда не была в этой комнате, – говорю я вслух. Время скрывать мысли прошло. Это бесполезно.

Габриэлла тоже чувствует.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ещё день назад этой комнаты в этом доме не было.

Она изрыгает проклятие.

– Это ловушка.

Одновременно мы поворачиваемся к двери, чтобы уйти, но она… исчезла. Там, где она когда-то была, только стена. И прямо посреди неё находится символ восстания демонов в Демоури-Шеол.

– Чёрт! – рявкаю я. Приподнимаю рукав куртки и щиплю себя – сильно. Это не сон… – Чёрт! – кричу я. Это не сон.

– Что это? – спрашивает Габриэлла.

– Это древний язык демонов, означающий «падшие будут править». Они знали, что мы придём.

Взгляд Габриэллы сужается, а челюсть сжимается.

– Ну, они просто не знали, с кем связались.

Она поднимает руки, чтобы направить разрушительный поток энергии в сторону стены, но неоновое электричество гаснет на кончиках пальцев. Она пытается снова, но магия превращается в искры.

– Проклятье! Что-то сводит на нет магию. Что-то более могущественное. И на Земле нет другой магии, более могущественной, чем моя.

– Если только в его состав не добавлена кровь архангела, – комментирую я, складывая всё воедино. Тёмная магия плюс Демоури-Шеол. Это работа могущественного колдуна, работающего с демонами. – Ты можешь перенести нас отсюда?

Она берёт меня за руку и сосредоточенно хмурит брови. Её образ мелькает у меня перед глазами, но она остаётся на месте.

– Нет. Чёрт! Что-то удерживает меня здесь. Моя магия бесполезна.

Я направляю пистолет на стену. Если магия не поможет нам выбраться, возможно, поможет огневая мощь. Но пули рикошетят от неё, будто сделаны из резины, заставляя нас прятаться, чтобы избежать попадания.

– Мы в ловушке, – говорит Габриэлла, в её дрожащем голосе нарастает паника. – Я не могу… – Она задыхается, как будто темнота душит её. Схватившись за горло, она падает на землю, хватая ртом воздух.

Я знаю, что должна делать.

Страсть. Желание. Тоска.

Я закрываю глаза и приглашаю их всех войти, вызывая в воображении всё, что чувствовала прошлой ночью. Всё, что блокировала в памяти, боясь, стать той, что всегда знала. Я целовала его так, словно его губы были бальзамом для моей измученной души, позволяя его языку смягчить одиночество и отчаяние, которые терзали меня. Я находила исцеление в его прикосновениях, когда он ласкал мой зад, притягивая ближе. И когда я сосала его толстый член, почувствовала сладкое утешение в крошечных струйках спермы, которые текли по моему горлу. Он зарылся лицом в мою сердцевину, будто это был жизненно важный ключ к непревзойдённому покою. Он трахал меня так хорошо, что я обрела свободу от своих демонов, которые преследовали меня в ночных кошмарах. И в эти тихие моменты, когда его щека прижималась к моему животу, а мои пальцы играли с его волосами, я открыла себя. Я знала, где должна быть, будто ответ был заложен во мне ещё до рождения. Словно это было вырезано на моих рёбрах, когда я ещё был в утробе матери.

Я помню.

Я помню. Люцифер, помню.

Священный свет вспыхивает на кончиках моих пальцев, горячее и смелее, чем я ощущала прежде, образуя два шара. Я складываю ладони вместе, чтобы сконденсировать их в один гигантский шар чистой, неоспоримой силы, который охватывает обе руки, и делаю глубокий вдох.

Я призываю всю силу, всю сосредоточенность и с натужным рёвом толкаю его в стену, прямо посреди символов демонов, выгравированных краской и штукатуркой. Свет сталкивается с Тёмной магией, защищающей стену, с оглушительным раскатом грома, прямо перед тем, как удар молнии пронзает её насквозь, раскалывая надвое, словно она сделана из фарфора. Я протягиваю руку, чтобы защитить Габриэллу от пыли и обломков, которые летят в нашу сторону, одновременно прикрывая лицо.

– Сработало, – прохрипела я, когда пыль рассеялась, открывая зияющую дыру в стене. – Габриэлла, получилось!

Я протягиваю руку назад, чтобы помочь ей подняться, но моя рука хватает только воздух. Я провожу им по остаткам крошащейся штукатурки, чтобы прояснить обзор.

Но её нет.

Тяжёлые шаги – это паническое бегство, вызванное страхом, и через несколько секунд в поле зрения появляются Нико, Дориан и Люцифер, их волосы и одежда покрыты грязью.

– Спасибо, чёрт возьми, – выдыхает Нико. Его плечи опускаются от облегчения, когда он подходит и заключает меня в объятия. – Мы не смогли добраться до тебя. Моя магия – наша…

– Это место околдовано могущественной тьмой, – заканчивает Люцифер. Его глаза наэлектризованы, когда он пристально смотрит на меня, но сохраняет дистанцию.

– Давайте найдём, в какой комнате заперта Габриэлла, и уберёмся отсюда к чёртовой матери, – ворчит Дориан, его ярко-голубые глаза обшаривают пространство. Паника окрашивает его прекрасные черты. Я не знаю, что сказать, чтобы облегчить очевидное горе. Я не знаю, что сделать, чтобы всё исправить. Я даже не думаю, что смогу. И вот я стою там, глаза широко раскрыты от сожаления, нижняя губа дрожит от невысказанной правды.

– Пошли, – настаивает Дориан, когда я не могу двинуться к отверстию в стене.

Люцифер и Нико просто смотрят на меня, чувствуя причину моего беспокойства.

– Нет, – кричит Люцифер вслед Дориану, который уже в коридоре.

– У нас нет на это времени.

– Нет, – повторяет Люцифер.

Дориан разворачивается и шагает туда, где мы стоим, каждый шаг – удар в мою грудь.

– Клянусь Богом, если ты, чёрт возьми…

– Она ушла, – выпаливаю я, не в силах сдержать дрожь в голосе.

– Что? – кипит он.

Я сглатываю, но это никак не помогает прогнать комок в горле.

– Я сказал, она ушла. Тёмной Королевы здесь нет. Я потеряла её.

Глава 17

Обыскав каждый тёмный уголок дома, мы возвращаемся в гостиницу как раз в тот момент, когда солнце начинает выглядывать из-за тяжёлых серых облаков. Мы едва переступаем порог апартаментов Люцифера, как гнев Дориана прорывается сквозь внешнюю невозмутимость.

– Расскажи мне ещё раз, – выпаливает он, подходя так близко, что я чувствую ледяной привкус его дыхания. Даже температура в помещении падает на несколько градусов.

Я прокручиваю все события снова. Я знаю, что он злится; у него есть на это полное право. Но также знаю, что он напуган. Габриэлла – его жена, его королева. И я последняя, кто её видел.

Поэтому я рассказываю, как мы пришли в тёмный, пустой дом и как казалось, что все комнаты были заброшены в течение нескольких месяцев. Я рассказываю, как мы обе почувствовали чьё-то присутствие, что не могли объяснить, которое привело нас к лестнице, и как сильно мы надеялись, что это они. И я рассказываю ему, как мы пришли в ту роковую комнату, и как дверь исчезла прямо у нас на глазах, оставив после себя демонические символы, которые преследовали меня несколько дней.

– Она… она не могла дышать, – заикаясь, бормочу я. – Мы сделали всё. Всё! Что бы ни находилось в той комнате, оно нейтрализовало её магию, и выхода не было.

– У нас было то же самое, – говорит Нико, подходя и успокаивающе кладя руку на плечо брата. – Я думаю, это была ловушка для неё. Вот почему её магия была бесполезна, но они даже не рассматривали магию Иден.

– Потому что не знали, – подхватывает Люцифер. – Иден может владеть светом, чем-то, чего не могут другие нефилимы. Они бы и не догадались, что она способна наколдовать его.

Нико притягивает своего брата ближе, отстраняя от меня.

– Мы вернём её, Дор, обещаю. Габриэлла сильная. Они не смогут удерживать её долго.

Дориан кивает, но его челюсть всё ещё сжата от презрения. Он, наконец, освобождает меня от своего свирепого взгляда и оборачивается.

– Мы направим все наши силы. Я хочу, чтобы каждый колдун до последнего искал её. Позвони Сайрусу. Ему нужно привлечь вампиров.

– Сделаю. А пока мне нужно, чтобы ты позволил мне разобраться с этим. Ты нужен своему сыну. Ты сейчас слишком эмоционален, а мы не можем допустить ошибки.

– Ошибка заключалась в том, что я позволил тебе убедить меня, что им можно доверять! – кричит Дориан, отчаянно махая рукой в сторону Люцифера и меня. Я не говорю ни слова.

– Это не вина Иден, – вставляет Люцифер, неожиданно вставая на мою защиту. – Это работа Тёмной магии. Так что, если хочешь кого-то обвинить, вали всё на своего отца.

– А где должен быть мой отец, а? – Дориан бросает вызов, сжимая кулаки по бокам. – Почему он не в Аду, куда мы его отправили?

Люцифер отвечает усмешкой, и я благодарна. Хотя ценю, что он заступается за меня, не позволю бороться за меня. Не тогда, когда это лежит исключительно на моих плечах. Я должна говорить. Я должна была попытаться остановить Габриэллу, не стала. Несмотря на то, что ей есть, что терять, я позволила ей одолеть меня и вбежать в ту комнату, зная, что внутри находится что-то зловещее. И я не могу простить себя за это. Я могу только попытаться всё исправить.

– Она беременна.

В комнате надолго воцаряется зловещая тишина, прежде чем Дориан поворачивается ко мне, его взгляд – пылающий голубой ад.

– Что ты сказала?

– Габриэлла… она беременна. Она собиралась сказать тебе. А сейчас… – Я проглатываю рыдание, застрявшее у меня в горле. – Я должна была попытаться отговорить её, но не стала, и мне очень жаль. Я хотела уважать её желания.

Дориан появляется прямо передо мной так быстро, что у меня даже нет шанса сделать шаг в сторону. Однако Люцифер видит угрозу и материализуется прямо передо мной, я отталкиваю его, заставляя пролететь через всю комнату и приземлиться на шест для стриптиза с такой силой, что сгибает его. В мгновение ока он снова на ногах и приближается. Нико хватает его за плечи и тянет назад.

– Я принимал тебя в своём доме! Я доверял тебе! А ты позволила моей жене войти в этот дом, прекрасно зная, что она носит нашего ребёнка?

– Они не виновата, Дор! – скрипит Нико, изо всех сил стараясь не дать брату оторвать мне голову. – Ты же знаешь, Габриэлла никому не позволила бы остановить себя. Она сделала выбор. Иден не имеет к этому никакого отношения. Это не её вина!

– Ты чертовски прав. Это его вина! – кричит Дориан, обращая гнев на Люцифера. – Ты виноват. Ты выбрал их Всадниками, и теперь моей жены и ребёнка нет. – Он вырывается из рук Нико, но не приближается. – Клянусь своим троном, если с ними что-нибудь случится, я обрушу всю Тёмную силу на твой мир. Будет война.

Он разворачивается и направляется к двери, едва не срывая её с петель при выходе. Нико поворачивается ко мне с извинением, светящимся в его глазах.

– Он просто напуган. Для Габриэллы чудо забеременеть. Он не это имел в виду.

Я могу только кивнуть в состоянии шока и стыда, прежде чем он выходит вслед за братом.

– Он прав, – спокойно заявляет Люцифер. – Не ты виновата, а я. Я должен был догадаться, что Аврора готовит ловушку. Она знала, что я не доверю ей Николая. Я смотрю на него сквозь слёзы, но не могу вымолвить ни слова из страха, что поддамся шквалу эмоций, которые в данный момент угрожают захлестнуть. Поэтому просто поворачиваюсь и иду к себе, не в силах смириться с тем, чему позволила случиться. Не в силах встретиться с ним лицом к лицу, зная, что именно воспоминание о нём дало мне силу освободиться от Тёмных чар.

Я отворачиваюсь от Люцифера, потому что должна, хоть и не хочу.

Я не знаю, как долго он стоял за дверью моей спальни, обдумывая все причины, по которым должен оставить меня наедине с моими страданиями. Но когда поворачивает ручку и входит, мне требуется вся сила, чтобы не рухнуть на пол.

Я смотрю на него, мои глаза полны слёз, и я ничего не говорю, ведь знаю, с ним это не надо. Он знает, что мне нужно, и ему не нужно моё согласие.

Люцифер расстёгивает молнию на моей куртке и снимает её с плеч, позволяя упасть на пол. Оружие, которое она скрывает, звякает, но он, кажется, ничуть не обеспокоен. Прямо, как и я в данный момент. Я могу сосредоточиться только на том, как его пальцы ловко расстёгивают пуговицы на моих брюках и спускают их вниз.

– Люк… – Я пытаюсь выдавить из себя, но даже слова режут горло.

– Ш-ш-ш… Просто позволь мне, – шепчет он. – Просто позволь мне позаботиться о тебе.

И я позволяю. Я позволяю ему стянуть футболку мне через голову. Позволяю уложить меня на кровать и осторожно положить мою голову на подушку. И я позволила ему лечь рядом и прижаться к нему всем телом. Потому что в этот момент, вырезанный из разрушенной вселенной, где он не тот, кто есть, и я не та, кто есть, и всё. Это всё. Его тело – король, и тепло его объятий безраздельно властвует. И пока моя совесть ведёт войну с эмоциями, ощущение его груди под моей мокрой от слёз щекой – главнокомандующий, а я всего лишь подчинённая его прикосновениям. Я помню это так же, как помню своё имя.

Я помню его.

И хотя это должно пугать и ужасать до мозга костей, это единственное, что приковывает меня к этой кровати, этой комнате, этому миру. Он – мой якорь в этом жестоком шторме, который скручивал и тащил меня всеми возможными способами.

Его глаза, безграничные, как галактики, усыпанные звёздами, напоминают, что в темноте есть красота. И на данный момент этого хватит. За него мне осталось держаться.

Люцифер крепко обнимает меня, и мы лежим в тишине. Нет ни неловкости, ни страха. Нет ожидания чего-то большего, когда мне больше нечего дать. Я опустошена, и каким-то образом само его присутствие поддерживает меня. Не полностью, но ровно настолько, чтобы я не позволила стыду завладеть мной. Я не хочу засыпать, из-за страха увидеть сон, но каким-то образом мне это удаётся. Может, из-за усталости, может, тело Люцифера прогоняет мрак, но я не вижу снов. И когда просыпаюсь, и послеполуденное солнце льётся в моё окно, отбрасывая золотистый свет на рамы, он всё ещё здесь, всё ещё обнимает меня. Смотрит на меня так, словно я вот-вот рассыплюсь в песок и ускользну прямо у него сквозь пальцы. Если бы это было в другое время и в другом месте, я бы смутилась из-за наготы. Мне следовало бы смущаться. Но вместо этого я благодарна, что он здесь. И должна стыдиться.

– Ты храпишь, – шепчет он, сверкнув игривой улыбкой.

– Нет, – возражаю я, прежде чем отвернуться. У нас осталось меньше нескольких дней, и теперь нужно найти не только Легиона, но и Габриэллу. Я не могу позволить себе больше прятаться в постели, даже если безумно этого хочу.

– Ты ещё и разговариваешь во сне.

Я смотрю на него прищуренными глазами.

– Правда?

– Да.

– О. – Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам, что абсолютно нелепо. – Что я такого сказала?

– В основном неразборчивая болтовня. Но ты продолжала говорить. Скажи, дорогая Иден. Что именно ты помнишь?

Моё пожатие одним плечом – наглая ложь.

– Не понимаю.

– Ты уверена? – В его голосе слышится скептицизм.

– Откуда мне знать? Я спала, помнишь? – Я направляюсь в ванную. – Я в душ.

Люцифер озорно шевелит бровями и пододвигается к краю кровати.

– Я могу потереть спинку.

– Не-а, – качаю я головой. – Ни за что на свете. Даже если бы у тебя был последний кусок мыла на Земле.

– Но… я грязный, – отвечает он, выпячивая нижнюю губу.

И впервые за долгое время я улыбаюсь, и в моей улыбке нет боли или раздражения. Я улыбаюсь не для того, чтобы скрыть страх, а потому что каким-то образом, по-своему извращенно, Люцифер добр. А когда доброта в новинку, ты берёшь её там, где можешь найти. Даже от Дьявола.

Я запрыгиваю в душ, а когда выхожу, Люцифера не только нет, но и моя сброшенная одежда подобрана, а кровать заправлена.

Я знаю, что он переживает из-за истории с Всадниками, и потеря Габриэллы, должно быть, огорчает его так же сильно, как и меня. Но его поведение настолько не в его характере, что беспокоит меня. Может, он компенсирует очередную оплошность? Я бы ни капельки не удивилась.

Он сидит в общей зоне, свежевымытый и одетый, когда я выхожу из своей комнаты с той же книгой в руках, что и раньше. Я бы предположила, что он исключительно начитан и образован, но всё равно немного шокирует представлять его утончённым, образованным джентльменом, который кайфует от изнасилований и увечий.

– Что читаешь? – спрашиваю я вместо приветствия.

Он закрывает том и кладёт его себе на колени.

– Какая-то старая пыльная книга, которую прихватил из коллекции Айрин.

Я сажусь напротив него и начинаю раскладывать и перезаряжать оружие, которое захватила с собой.

– Что-то стоящее?

– Захватывающе, – отвечает он, соблазняя каждый слог своим языком. – Итак, какие у нас планы на сегодня?

– Я хочу выбраться и поискать всё, что может указать на Ставроса. Он, должно быть, стоит за исчезновением Габриэллы. И если Ставрос работает с низшими демонами, знает, где найти Легиона. У нас есть четыре дня. Как думаешь, мы можем снова спросить ведьм?

Люцифер пожимает плечами.