Текст книги "Честь Рима (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Комната, которую его мать использовала в качестве кладовой и своего рода таблиния, была узкой, с высоким зарешеченным окном, выходящим во двор. Вдоль одной стены тянулись полки, уставленные кувшинами с вином и более ценными товарами, которыми она торговала в рамках своего расширяющегося круга деловых интересов. На полу под полками стоял ящик, втиснутый между двумя каменными блоками и прикрепленный к каждому из них тяжелыми железными цепями. У противоположной стены стоял длинный узкий стол, на котором были сложены аккуратные стопки восковых табличек и железная подставка, с которой свисали четыре масляные лампы.

Порция сидела рядом с худым мужчиной в зеленой тунике с геометрическим узором, вытканным на манжетах и воротнике. Его калиги до колена были того же цвета, но испачканы грязью. На столе рядом с ним лежал сложенный изумрудно-зеленый плащ. Когда Макрон вошел в комнату, он повернулся и увидел широкое, приятное лицо с готовой улыбкой под темными волосами, аккуратно уложенными в тугие локоны, которые блестели от масла, как и аккуратно подстриженная борода. Его возраст было трудно определить. По оценкам Макрона, ему было от двадцати до сорока лет, когда мужчина обратился к нему.

– И кто же ты, друг? – Его тон был дружелюбным, но в его глазах был холодный блеск, пока они оценивающе рассматривали Макрона.

– Это мой сын, – поспешно сказала Порция. – Он приехал из Рима, чтобы помочь мне вести дела.

– Сын? – Брови мужчины поднялись. – Ты никогда раньше не упоминала о сыне, моя дорогая Порция. Должен признаться, что, ведя с тобой дела уже более двух лет, я полагал, что мы хорошо знаем друг друга. Похоже, у тебя были от меня секреты.

– Это не секрет, – мягко возразила она. – Ты никогда не спрашивал меня о моей семье.

– Это правда. – Он кивнул. – Я просто разочарован, что ты не сочла нужным сказать мне об этом, учитывая наши тесные рабочие отношения. Но послушайте, я веду себя невежливо. – Он встал и протянул Макрону руку. – Меня зовут Панса. Я приехал сюда из Рима несколько лет назад в поисках удачи. Для предприимчивого человека нет ничего лучше, чем свежеотчеканенная провинция, чтобы оставить свой след в мире. Полагаю, именно поэтому ты проделал такой долгий путь, чтобы присоединиться к своей матери. И как тебя зовут?

– Луций Корнелий Макрон. – Макрон бегло пожал протянутую руку, отметив твердость хватки Пансы и татуировку скорпиона на его предплечье.

– Макрон? – Губы Пансы приподнялись в легкой улыбке от шутливо неуместного прозвища. – Приятно познакомиться с еще одним человеком из столицы. Хотя я не могу уловить твой акцент. Из какой части Рима ты родом?

В том, как был задан вопрос, чувствовалась настороженность, и Макрон задумался, были ли причины отъезда Пансы из Рима столь невинными, как они звучали.

– Мое последнее место было в казармах преторианцев.

– Солдат?

– Центурион. – Он стоял неподвижно, расправив плечи.

– Но сейчас на пенсии, судя по твоему виду.

– Это верно.

– Ты должна очень гордиться им, моя дорогая Порция.

Она ничего не ответила, и по тому, как она крепко сцепила руки и напряженно сидела, Макрон понял, что ей очень некомфортно.

– Ну, я не должен здесь задерживаться, я уверен, что вам обоим еще многое нужно успеть сделать. – Панса повернулся к Порции и кивнул на чашу на столе. – Спасибо за вино. Оно хорошо разрядило обстановку. Я сообщу Мальвинию, что нормальные деловые отношения будут возобновлены. Он будет рад это услышать. Как вы знаете, он не любит никаких… – он сделал паузу, как бы в поисках вдохновения, а затем щелкнул пальцами, – неприятностей! Вот это слово. Так что давайте не будем больше обременять его подобными вещами.

Он поднял свой плащ, расправил складки и накинул его на плечи, а затем посмотрел на окно. – Должен заняться своими делами, пока снег не задержал меня. Рад познакомиться с тобой, центурион Макрон. Бывший центурион, я бы сказал.

Макрон остался стоять, где стоял, не сдвинувшись с места, и Панса был вынужден обойти его. Когда они оказались вплотную друг к другу, Панса посмотрел на него сверху вниз и тихо произнес. – Просто помни, что твои боевые дни закончились раз и навсегда, и я уверен, что мы прекрасно поладим.

Затем он вышел из комнаты и направился к прилавку, отдавая распоряжения людям, сидящим у жаровни.

Макрон вышел в коридор и смотрел, как Панса вывел своих спутников на улицу и дверь за ними закрылась. Затем он вернулся к матери. Он был потрясен, увидев, как она дрожит, наливая себе еще одну чашу вина из маленькой амфоры на столе и отпивая его.

– Что это было? – спросил он.

Она сглотнула и резко поставила чашку. – Ты не захочешь знать… Вернее, я не хочу, чтобы ты знал его. Держись подальше от Пансы и позволь мне разобраться с ним.

– Какие у тебя с ним дела, мама?

– Что бы это ни было, это не твое дело, мой мальчик.

– Это наше дело, раз уж я здесь.

Макрон уже собирался закрыть за собой дверь, когда в коридоре послышались шаги, и появился Денубий, тяжело дыша, его плащ был усеян снежинками. Он кивком поприветствовал Макрона, а затем с тревогой повернулся к Порции.

– Я видел, как Панса уходил, когда возвращался с рынка. Все улажено?

– Оставь нас в покое, – огрызнулась Порция. – Иди и разбуди шлюх. Скоро будут клиенты, желающие согревающего вина, жаркого огня и тепла женского тела в такую погоду. Иди!

Денубий заколебался, затем его плечи опустились, он повернулся и тяжело зашагал обратно по коридору. Макрон закрыл дверь и сел на табурет, который занимал Панса. Он сложил руки и пристально посмотрел на мать.

– Думаю, тебе лучше рассказать мне, что именно происходит.

Порция вздрогнула.

– Говори тише. Если кто-то подслушивает…

Макрон увидел ужас в ее выражении лица.

– Клянусь богами, кто он такой, что ты его так боишься?

– Панса убивал людей за то, что они проклинали его тень. Я предупреждаю тебя, будь осторожен, в том, что ты говоришь о нем. Неизвестно, кто слушает. И прояви к нему уважение при следующей встрече, ради всего нашего блага. Ты слышишь меня?

– Я буду уважать любого человека, который заслуживает это.

– Дурак, ты больше не в армии. В таком месте, как Лондиниум, легко нажить себе врагов. И уж точно в лице таких врагов, как Панса и его хозяин.

– Кто его хозяин?

– Мальвиний – его имя. Он управляет самой большой бандой в городе, «Скорпионами». Есть еще одна, почти такая же могущественная, которой управляет Цинна. Они называют себя «Клинки Цинны». Горстка других банд – мелкие дельцы, и они платят дань этим двум. В противном случае их главарей убивают, а их люди выбирают, кому служить – Мальвинию или Цинне. Или смерть.

– Могу себе представить, насколько эффективен этот стимул. Но что здесь делал Панса? О чем вы говорили до моего появления?

Порция беспокойно скрестила руки.

– Разве ты сам не догадываешься? Неужели в армии из тебя выбили все здравые мысли? Мальвиний занимается протекцией. Каждый, кто ведет дела в Лондиниуме должен платить ему его долю. Если кто-то отказывается, он отрезает палец у его ребенка или жены. Когда он забирает все пальцы, за ними следует голова, затем вся семья. Панса был послан, чтобы договориться о моем следующем платеже. Он требует шестьсот сестерциев в течение следующих трех дней. Только у меня их нет. Я вложила деньги в товар, вино из Галлии, которое должно было прибыть почти месяц назад, и в склад. С зимними штормами это был большой риск, но если бы вино прибыло, я бы смогла установить за него высокую цену. И этого было бы более чем достаточно, чтобы расплатиться с Мальвинием. Но теперь… – Она покачала головой и закрыла глаза. – Я не знаю, что мне делать. Я должна заплатить ему или… Она сделала режущее движение одной рукой по другой.

Макрон наклонился вперед.

– Этого не случится, мама. Я этого не допущу. Если Панса и его головорезы попытаются что-то сделать, я с ними разберусь.

Она покачала головой.

– Ты только погибнешь. И твою жену вместе со мной тоже убьют. Мы должны найти деньги. Я могу продать имеющееся у меня имущество, но этого будет недостаточно. Я могу избавиться от одного из своих деловых интересов, но будет трудно найти покупателя вовремя. – Она сосредоточенно нахмурила брови. – Я могла бы…

– Я могу заплатить, – перебил Макрон. – У меня более чем достаточно денег. В любом случае, ты говорила, что рассчитываешь на мои дополнительные вложения в наше дело.

– Нет. Это моя проблема. Я разберусь с ней.

– Поскольку я владею половиной бизнеса, это и моя проблема тоже.

– Но тебе нужны эти деньги, чтобы устроиться в Камулодунуме.

Макрон пожал плечами.

– Я могу забрать с выручки, когда прибудет твоя партия вина. А пока позволь мне разобраться с оплатой. Хорошо? – Он погладил большим пальцем морщинистую плоть на тыльной стороне ее руки. – Позволь мне разобраться с этим.

Она пристально посмотрела на него, затем, казалось, сжалась в себе, издав вздох.

– Благодарю. Как только вино поступит, все будет в порядке. У меня будет достаточно денег, чтобы расплатиться с Мальвинием и, кроме того, получить приличную прибыль. Все будет хорошо, – повторила она, чтобы успокоить себя, как и Макрона.

Макрон прочистил горло.

– Возможно, если я поговорю с Мальвинием, то смогу заключить более выгодную для нас сделку.

– Нет! – Она сжала его руку своей. – Держись подальше от этого ублюдка! Ты слышишь меня?

– Мать. Иногда разговор между мужчинами приносит результаты. Кроме того, я же не просто какой-то гражданский, который не знает, как вести себя в драке. Мальвиний поступил бы мудро, не создавая мне проблем.

– Чушь собачья. Что с тобой не так? Думаешь, он выколачивает из меня деньги только потому, что я женщина? Неважно, мужчина ты или женщина, старый или молодой, слабый или сильный, Мальвиний и ему подобные всегда получат свою долю. Так что даже не думай пытаться что-то изменить. Все, чего он добьется, – это покажет на тебе пример, чтобы отбить охоту у других глупцов оспаривать его власть. Обещай мне, что ты не сделаешь ничего, чтобы ухудшить наши отношения. Обещай мне!

Макрон колебался, прежде чем ответить. Он был шокирован яростью ее тона и тем, что это означало полную капитуляцию перед Мальвинием. В его жилах всколыхнулся гнев за то, что ее заставили прийти в такое состояние духа. И еще было отвращение к тому трусу, который с радостью будет издеваться над старой женщиной, заставляя ее платить. Если и было одно качество, которым его наделила долгая служба в армии, так это презрение к бандитам. Но перед ним сидела его мать, с тревогой пытаясь прочесть выражение его лица. Ее нужно было успокоить, даже если ему придется быть с ней немного нечестным.

– Хорошо, мама, я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы нам не было хуже.

*******

– Я надеюсь, что ты сейчас говоришь не всерьёз? – Петронелла покачала головой, пока ее муж излагал свои намерения. – Если этот человек хоть наполовину так опасен, как говорит Порция, то это вдвойне причина даже не думать о том, чтобы противостоять ему.

Макрон, чье понимание цифр никогда не было таким хорошим, как ему хотелось бы, потратил мгновение на то, чтобы осмыслить ее комментарий, прежде чем почесал щеку, поскреб ногтями густую щетину.

– Ну, мы не можем позволить какому-то мелкому преступнику обескровить наше дело, как гребаный слепень лошадь. Мы приехали сюда, чтобы сколотить состояние, а потом уйти на пенсию и жить легкой жизнью. Я не намерен, чтобы мы втроем вкалывали до изнеможения, пока эта вошь Мальвиний жиреет на наших трудах.

– Я думала, что он слепень.

– В любом случае, он паразит, и с ним нужно разобраться.

– Ты думаешь, что можешь просто подойти к нему и объявить, что ты обдумал ситуацию и решил не вести с ним дела? – Она покачала головой. – О, мой дорогой Макрон. У тебя сердце льва, но мозг вола.

– Слушай, я просто поговорю с ним. Как мужчина с мужчиной. Может быть, есть способ избежать необходимости платить ему в будущем. Или не платить ему так много, во всяком случае. Стоит попробовать. Если он разумный человек, и я подойду к нему разумно, я уверен, что из этого может выйти что-то хорошее.

– Порой глядя на тебя, меня посещает мысль, а разумен ли ты? Судя по всему нет.

– Благодарю, жена.

Она взяла его лицо в свои руки и пристально посмотрела на него.

– Ради всех богов, Макрон, прошу тебя, подумай еще раз. У тебя достаточно денег из твоих сбережений, чтобы расплатиться с ним, и у тебя еще есть много денег, чтобы вложить их в дело и ферму в колонии. Я уверена, что если мы будем усердно работать, то сможем заработать достаточно, чтобы доля Мальвиния была для нас мелочью.

– Разве ты не видишь? Если мы заплатим столько, сколько он просит сейчас, мы установим нижний предел для будущих платежей. Если дела пойдут плохо, как ты думаешь, насколько охотно он согласится на меньшее? А если дела пойдут хорошо, он будет требовать от нас все больше и больше. Я не готов его успокаивать. Если дать таким ублюдкам хоть сантиметр, они всегда захотят больше. Я должен подвести черту под этим делом. Теперь ты видишь, что будет нас ждать?

– Все, что я вижу, это то, что ты подвергнешь опасности себя и всех нас.

Макрон взял ее руки и опустил их, затем наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в лоб.

– Поверь мне. Я пережил и бОльшие опасности, не так ли?

Этого нельзя было отрицать, и она издала вздох раздражения.

– Просто будь осторожным и спокойным, когда будешь с ним разговаривать.

– Я постараюсь. – Макрон ободряюще улыбнулся. – Да ладно, мы только прибыли в Лондиниум, а ты уже вся такая мрачная и угрюмая. Это должно было стать началом новой жизни для нас обоих. Послушай, как только мы разберемся с нашими делами, мы поедем в Камулодунум и выберем место для виллы на моей земле. Скорее всего, мы будем проводить там большую часть времени, когда дом будет построен и у нас появится небольшое фермерское хозяйство. Когда моя мать уйдет в тень, мы сможем продать трактир и все что с ним связано, и разорвать все связи с Мальвинием. Как тебе это?

– Звучит неплохо, – согласилась она. – Но мы должны оставаться в живых достаточно долго, чтобы достичь этой точки. Кстати говоря, а как ты собираешься найти Мальвиния?

– Легко. Где любой деловой человек проводит большую часть своего времени в римском городе? Я пойду в лучшую терму в Лондиниуме и расспрошу. Кто-нибудь укажет мне правильное направление.

– Просто поклянись мне, что будешь осторожен.

Макрон уже дал двусмысленное обещание своей матери и сразу же приготовил ответ.

– Я сделаю все возможное, чтобы быть осторожным, клянусь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Терма Флоридия была не самой большой в Лондиниуме, но почти наверняка одной из самых роскошных. Это было одно из немногих кирпичных зданий в городе. Стена окружала скромный комплекс складов, печей и помещений для рабов, а также более крупные строения, содержащие горячие, теплые и холодные комнаты, имплювий, парную, массажную комнату и стадий для упражнений. Крупный мужчина с телосложением борца стоял у ворот в стене и следил за тем, чтобы никто, кроме клиентов и торговцев, не входил внутрь. Разумная мера предосторожности: многие общественные бани в Риме посещали воры, сутенеры и разные извращенцы. Очевидно, Флоридий решил, что его заведение будет обслуживать клиентов более высокого класса.

Хотя Макрону не сказали, где найти человека, которого он искал, казалось вполне логичным начать свои расспросы с лучшей бани. Именно сюда приходили адвокаты Лондиниума, высшие гражданские чиновники, офицеры армии и богатые торговцы, чтобы расслабиться, обсудить сплетни и заключить пару-тройку сделок. Он предъявил кольцо, подтверждающее его статус всадника, и стражник у ворот пропустил его вперед. Ступеньки привели его к простому портику с шипованной дверью, которую Макрону открыл раб, стоявший за небольшой решеткой. Внутри было комфортно тепло, хотя не было видно ни жаровень, ни камина, и Макрон благодарно поднял бровь, поняв, что система гипокауста распространяется даже на вестибулум. Такой изысканности он еще не видел.

Через небольшой вестибулум находился прилавок, с большой полкой для ячеек позади него. Раб в аккуратной тунике склонил голову перед Макроном.

– Чем могу помочь, господин? Стандартная плата за вход? Или вам нужны дополнительные услуги?

– Зависит от того, что вы предлагаете и сколько берете.

– Плата составляет пять сестерциев. Это дает вам доступ в горячие и паровые комнаты, имплювий и внутренний двор. Массаж стоит столько же. А также масло, скраб и парикмахер.

Пять сестерциев – высокая цена. Достаточно высокая, чтобы Макрон сразу же отказался от других предлагаемых услуг.

– Только входная плата.

Он достал монеты из своего тяжелого кошелька и отдал их рабу, который плавно смахнул их в щель на вершине денежного сундука, а затем позвонил в маленький медный колокольчик. На звон колокольчика другой раб поспешил выйти через узкую дверь за прилавком. Раб жестом указал на ячейки, во многих из которых лежали плащи и сумки.

– Вы можете оставить здесь свои ценности, господин.

Макрон проницательно посмотрел на него.

– Будут ли они в безопасности?

Раб выглядел надменно.

– Это терма Флоридия, хозяин. Здесь нет мелких воришек. Ваши вещи будут в полной безопасности, уверяю вас.

Макрон начал потеть под своей тяжелой туникой и плащом, он снял последний и передал его рабу, который сложил его и повернулся, чтобы положить его в ячейку.

– Вторая, – проинструктировал он. Он легко вспомнил номер первого легиона, в котором служил.

– Как пожелаете, хозяин. А как же ваша боковая сумка? Мне позаботиться и об этом?

– Нет необходимости, – быстро ответил Макрон, укладывая кошелек в сумку и откидывая крышку. Я предпочитаю держать ее при себе.

– Как хотите, но здесь будет совершенно безопасно.

– Я не сомневаюсь, но я все равно буду держать ее при себе.

Раб щелкнул языком, а затем повернулся к другому рабу.

– Проводите этого господина в раздевалку.

Раб поклонился Макрону и указал на коридор, ведущий из вестибюля. С одной стороны находилось несколько ниш, в которых стояли полки с кувшинами с маслом, губками и мочалками, а также стопки аккуратно сложенных тканей. С другой стороны были две закрытые двери. Третья стояла открытой, и раб показал Макрону внутрь. Комната размером десять на три метра или около того была уставлена высокими вешалками и прищепками. Макрон подошел к ближайшей свободной, снял калиги и начал раздеваться. Раб метнулся к шкафу в конце комнаты и вернулся с большой льняной простыней, которую он держал до тех пор, пока Макрон не оказался обнаженным, а затем быстро обернул ее вокруг него. Когда Макрон наклонился, чтобы поднять свою одежду, раб кашлянул.

– Я позабочусь об этом, хозяин.

– О? Очень хорошо. – Макрон перекинул ремешок кошелька через голову так, что тяжелый кожаный мешочек прижался к груди. – Вот.

– Удобства находятся через арку в конце комнаты, хозяин.

Макрон кивнул и собрался отвернуться, но потом замешкался.

– Возможно, ты сможешь мне помочь. Я только что прибыл в Лондиниум по делам, и мне сказали, что человек, которого мне нужно увидеть, – некто Мальвиний. Является ли он клиентом этой бани?

– Да, господин.

– Он сегодня здесь?

– Еще нет, хозяин. Обычно он прибывает около третьего часа.

– Ты не знаешь, где я смогу найти его, когда он придет?

Раб покачал головой.

– Я работаю только в раздевалке, хозяин.

– Я понял, – ответил Макрон. – Слушай, если он появится, я бы хотел, чтобы ты нашел меня и дал знать. Там есть сестерций для тебя. Но я буду благодарен, если ты не сообщишь ему, что я спрашивал о нем. Ясно?

Раб с энтузиазмом кивнул, Макрон бросил ему монету из кошелька и отпустил с отрывистым кивком. Затем, поправляя простыню, он прошел через арку в большую комнату длиной около двадцати метров и шириной семь под сводчатым потолком. Массажные столы были расставлены вдоль одной стороны, а скамьи тянулись вдоль противоположной стены. Температура здесь была заметно теплее, и он с удовлетворением отметил качество инженерного обеспечения. В этот час никто не делал массаж. Это произойдет после того, как ранние утренние клиенты пройдут через горячую и холодную комнаты. Несколько мужчин уже сидели группой на скамьях и громко болтали, их голоса эхом отражались от стен, украшенных геометрическими узорами тускло-красного цвета, перемежающимися картинами, изображающими безмятежные пасторальные пейзажи, противоречащие суровому зимнему ландшафту снаружи. При ближайшем рассмотрении картины выглядели грубовато даже по сравнению со скромными термами в Риме. Но они служили напоминанием о доме для тех торговцев из Италии, которые приезжали в Британию в поисках прибыли и богатств.

Макрон подошел к посетителям и кивнул в знак приветствия, когда некоторые из них повернулись к нему.

– Доброе утро всем. Я новенький в городе. Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

Толстяк с тяжелыми щеками и складками плоти под грудью помахал ему дряблой рукой.

– Вовсе нет, мой дорогой друг. Проходи, садись.

Как Макрон и ожидал, они с готовностью приняли его. Отчасти из-за новостей о Империи, которые он мог предложить, но в основном потому, что он мог стать источником доходов или, по крайней мере, полезной связью, которую нужно развивать. Пока Макрон устраивался на скамье у края группы, толстяк сделал краткие вступления, перечислив имена своих спутников, а затем многозначительно посмотрел на новичка.

– Луций Корнелий Макрон, центурион преторианской гвардии, в отставке.

– В отставке? В Лондиниуме? – Мужчина выгнул бровь. – Вряд ли это место для человека твоего ранга, чтобы уйти на пенсию, мой друг. Я бы подумал, что тебе будет комфортнее в каком-нибудь кампанском городке.

– У меня здесь семья. – Макрон щелкнул языком. – Так что я остаюсь здесь.

– Это твои похороны, центурион. Если холод и сырость не достанут тебя, то эти туземные ублюдки точно достанут.

– У меня сложилось впечатление, что они находятся под нашим контролем. Ты не первый, кто говорит мне, что могут быть проблемы с племенами. В чем же источник таких слухов?

– Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться, пока не появился новый прокуратор, Дециан<sup>[3]3
  Катий Дециан – (лат. Catus Decianus) был прокуратором Римской Британии в 60 или 61 году нашей эры. Тацит обвиняет его «алчность» в том, что она спровоцировала восстание Боудикки.


[Закрыть]</sup>. Говорят, его послали в Британию, чтобы выдоить племена досуха. Император хочет получить свои налоги, а в Риме есть влиятельные люди, которые требуют займы, выданные многим правителям племен. Это нанесет нашему делу огромный ущерб, могу тебе точно сказать.

Некоторые из остальных ворчливо выразили свое согласие.

– Как это? – спросил Макрон. – В Лондиниуме все кажется достаточно спокойным. Если не считать горстки пиратов, устроивших беспорядки вдоль Тамесиса.

– Это будоражит племена. Один из моих людей в последний раз скрывался, когда вез повозку с товаром за Камулодунум. В то же поселение, с которым он торговал последние два года. Только на этот раз товар был разграблен, а его избили, и ему едва удалось спастись. Конечно, я сразу же отправился в штаб-квартиру наместника, чтобы пожаловаться и потребовать, чтобы туземцев наказали и заставили выплатить компенсацию. Мне сказали, что свободных людей для этой работы нет, потому что Паулин готовится покончить с горными племенами и их друидами. Что это за сигнал, а? Как только станет известно, что можно украсть имущество торговца и избить его слуг, этим болотным варварам, охотящимся на честных римских торговцев, не будет конца.

Раздался еще один хор сердитого бормотания, прежде чем толстяк продолжил.

– Мы платим налоги. Мы имеем право на защиту. Почему нет ни одного солдата, чтобы преподать урок этим триновантийским ублюдкам и их дружкам из иценов?

Макрон поднял руки.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Это уже не моя забота, мой друг. Лучше задать этот вопрос лично наместнику.

– В том-то и дело, что он редко бывает в Лондиниуме в последнее время.

– Тогда как насчет прокурора? Он следующий в цепи командования.

– Да ему плевать на таких честных торговцев, как мы. Все, что его интересует, это налоговые поступления.

Макрон с сожалением вздохнул.

– Жаль, что я не могу помочь тебе. Как я уже сказал, мои солдатские дни закончились. Теперь я гражданский, в той же лодке, что и вы.

– Жаль, – сказал другой посетитель.

Макрон прочистил горло.

– Интересно, не могли бы вы мне кое в чем помочь?

– Мы постараемся. Всегда рады помочь одному из лучших в Империи. Что тебе нужно? Хорошая земля для строительства? Рабы для обработки? Строители? Кредит? Если да, то ты говоришь с нужными людьми.

– Мне нужна информация об одном человеке.

– Хм..

– Парня зовут Мальвиний. Мне сказали, что он регулярно приходит сюда.

Сразу же дружелюбная атмосфера угасла. Обменявшись тревожными взглядами, толстяк собрал складки своей простыни и перекинул ее через плечо, прежде чем встать.

– Тебе придется спросить кого-нибудь другого, центурион. Боюсь, я не знаю ничего о Мальвинии, что могло бы быть тебе полезно. Я с нетерпением жду нашей следующей встречи. А пока мне пора бежать. Дела. – Он склонил голову и поковылял к двери, ведущей в горячую комнату, и один за другим остальные мужчины, оправдываясь, последовали за ним.

Макрон наблюдал за ними со слабой улыбкой.

– Ну-ну, – пробормотал он. – Похоже, у Мальвиния неплохая репутация.

Он прислонился спиной к стене и устроился поудобнее. Когда Мальвиний появится, он неизбежно пройдет через теплую комнату, и Макрон решил насладиться успокаивающим теплом в ожидании. Он закрыл глаза и предался размышлениям, представляя себе планировку виллы, которую собирался построить за пределами Камулодунума. Спереди был бы небольшой двор, где гости могли бы остановиться, чтобы полюбоваться тонкими линиями здания. Далее располагался бы зал, выходящий во внутренний двор с небольшим прудом посередине. Обеденные и спальные покои располагались бы вокруг перистиля, окаймляющего двор. В задней части виллы располагалась кухня, и он решил, что было бы неплохо иметь комнату с другой стороны, где можно было бы развести огонь для приготовления пищи, чтобы они с Петронеллой могли греться во время лютых зим в провинции. Обустроив интерьер виллы, он задумался о том, какие культуры они будут выращивать, и, занимаясь этим, погрузился в приятный сон.

Он с большим раздражением почувствовал, что его кто-то грубо разбудил, тряся за плечо.

– Эй, проснись!

Макрон уже давно освоил солдатское искусство засыпать и просыпаться быстро и полностью, и он сел, резко открыв глаза. Разбудивший его человек отпрянул назад и отступил на полшага. Он был на несколько сантиметров выше Макрона, лет на десять моложе и крепко сложен. Его челюсть была крепкой, и вместе с широкими бровями это придавало его лицу почти квадратную форму. Темные глаза, широко расставленные, смотрели на Макрона, пока он поправлял льняную простыню.

– Ты храпел. Громко. Он говорил ровным тоном, который не выдавал ни злости, ни юмора. Я люблю расслабиться, когда прихожу в терму. Но я не могу этого сделать, если люди храпят.

Макрон расправил плечи.

– Извиняюсь. Я ждал кое-кого. Но тепло… – Он сделал паузу и пожал плечами. – Ты знаешь, как это бывает.

Второй человек не ответил сразу, но настороженно оглядел комнату, прежде чем вернуть взгляд на Макрона. – Кого ты ждешь?

– Парня по имени Мальвиний. Ты его знаешь?

Как только он задал этот вопрос, Макрон догадался, кто этот человек. Слабый отблеск настороженности в выражении его лица, когда он отступил на шаг, подтвердил его подозрения.

– Что у тебя за дело к Мальвинию? – потребовал человек.

Макрон встал, чтобы завязать знакомство на более равных условиях.

– Ты Мальвиний, я так понимаю. Лидер «Скорпионов».

– Может быть. Кто ты?

– Центурион Макрон.

– И что именно от меня нужно армейскому офицеру?

– Я больше не действующий офицер, – объяснил Макрон. – В отставке. Что касается моего дела, ну, на самом деле, это совместное дело. Я владею половиной доли в трактире «Собака и олень», а также некоторыми другими делами.

– Я его хорошо знаю. Но это место принадлежит Порции.

– Она моя мать. Я дал ей немного денег несколько лет назад, чтобы она смогла наладить работу, пока я не уволился, и не переехал к ней.

– Понятно. Как это связано с желанием увидеть меня? – Тон Мальвиния не изменился. Вообще ничего. Только ровный голос и холодный, мертвый взгляд его темных глаз, когда он пристально наблюдал за Макроном.

– Похоже, ты заставил мою мать участвовать в своем покровительстве. Она говорит, что твой человек Панса потребовал у нее шестьсот сестерциев.

– Верно. – Мальвиний медленно кивнул. – И что с того?

Макрон прочистил горло.

– Я пришел, чтобы перезаключить сделку от ее имени. Она не может позволить себе заплатить шестьсот. И не должна.

– Перезаключить договор? – Уголки рта Мальвиния на мгновение приподнялись в улыбке. – Я не пересматриваю сделки, центурион Макрон. Я вообще их не заключаю. Я назначаю цену за свои услуги, и мои клиенты платят ее. Таким образом, все точно знают, как обстоят дела.

– Насколько я понимаю, ты не предлагаешь никаких услуг. Ты говоришь людям, чтобы они платили или иначе…

– Это услуга, которую я предлагаю. Всем, к кому я обращаюсь. Без исключений.

– Моя мать – исключение, – твердо сказал Макрон. – И я тоже. Я пришел сюда, чтобы рассказать тебе об этом.

Мальвиний слегка наклонил голову на одну сторону, как бы обдумывая заявление Макрона.

– И теперь ты рассказал мне. Но это ничего не меняет. Твоя мать должна заплатить то, что она мне должна. Она должна быть благодарна, что я не попросил больше. Я бы так и сделал, если бы не тот факт, что я в некоторой степени восхищаюсь старой иссохшей палкой.

Макрон завел руки за спину и сжал кулаки, стараясь не позволить комплименту в адрес матери вывести его из себя.

– Вернись к ней, центурион. Скажи Порции, чтобы она заплатила свои взносы, пока я не повысил сумму, иначе она лишится пальца. Как тебе такой вариант?

Макрон сжал челюсти, пытаясь сдержать вспыхнувший гнев.

– Это неприемлемо.

Какое-то время двое мужчин смотрели друг на друга, не мигая, а затем Мальвиний разразился смехом, его квадратное лицо сморщилось от удовольствия.

– Ах, как же вы, ветераны армии, мне нравитесь. Вы – освежающая перемена по сравнению с обычными нытиками-торговцами, с которыми мне приходится иметь дело. Вы, солдаты, все жесткие и неуступчивые. Но ты уступишь. Ты можешь править бал в армейских лагерях и в походах, но здесь, в Лондиниуме, я главный. Поскольку ты здесь недавно, я буду рад все тебе разъяснить. Интересно, что ты уже успел услышать?

– Я слышал о том, что случается с теми, кто не платит.

– Это хорошо. Я не хочу, чтобы ты сомневался в том, что услышанное тобой – правда.

– Что, если они не смогут заплатить?

– Это их проблема.

– Что, если они сделают это и твоей проблемой?