Текст книги "Честь Рима (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Мне нужно подумать, – ответил Катон. – Как он выглядит?

– Я надеялся, что ты сможешь мне помочь с этим.

В горле у Катона пересохло, а тело напряглось. Он прочистил горло и пожал плечами.

– Я думал… ты же сказал, что он твой старый друг.

– Конечно, несколько лет назад, когда я жил в Риме.

– О, теперь понятно. – Катон изобразил зевок, потянулся к кувшину с вином и начал наполнять свой кубок.

– Так ты его знаешь? – надавил мужчина.

– Кажется, я знаю, о ком ты говоришь. – Катон повернулся к ветеранам. – Эй, Север, этот парень ищет Макрона. – Он сохранял спокойный тон, но его глаза расширились, чтобы предупредить своих людей, и он сжал свободную руку в кулак и сделал легкий жест в сторону другой группы. – Ты знаешь, где он может найти дом центуриона?

Фестин переключил свое внимание на Севера. Катон сжал челюсти, крепче ухватился за ручку кувшина и сделал быстрый вдох. Затем резким движением он ударил кувшином по голове боксера. Кувшин разбился, разлетевшись на глиняные черепки и расплескавшуюся темную жидкость, и Фестин упал со скамьи, приземлившись на руки и колени.

– Хватай их, – крикнул Катон, как раз когда трактирщик появился из кухонной двери, неся за деревянные ручки пышущий паром железный котел.

– Обед для римлян!

Его слова были заглушены грохотом ломающихся скамеек и опрокидывающихся столов, когда ветераны бросились к остальным спутникам Фестина. Катон все еще держал ручку разбитого кувшина, и теперь использовал зазубренные края как кастет, нанося удары по человеку, сидящему рядом с Фестином. Тот успел уклониться назад, и импровизированное оружие лишь задело его щеку. Другие члены банды уже были на ногах и доставали свои кинжалы. Катон проклял свое решение держать оружие в походных сумках. Он снова ударил второго головореза, на этот раз попав ему в череп. Зазубренные края рукоятки пробили волосы и кожу, а затем скрежетнули по кости. Мужчина повалился назад, увлекая за собой стол и отправляя в полет тарелки с едой и кубки с вином. Рукоятка разломилась на две части, и Катон отбросил оставшийся кусок в сторону.

– Осторожно, парни! – предупредил он. – У них есть ножи.

Это произошло слишком поздно, чтобы спасти одного из ветеранов, который получил удар в бок, когда он бросился на ближайшего члена банды, обхватив руками его горло и ударив головой.

Катон бросился на Фестина, который отбежал на небольшое расстояние на четвереньках и теперь поднимался на ноги, выхватывая свой кинжал. Времени на раздумья не было, и он инстинктивно бросился на боксера, используя свою инерцию, чтобы сбить его с ног. Кинжал выскользнул из пальцев Фестина и полетел по полу в тень на другой стороне комнаты. Оба они быстро вскочили на ноги, и Фестин опустился к земле, слегка присев, подняв кулаки, готовый защитить лицо или нанести удар. Катон тоже приготовился к бою, когда Фестин двинулся вперед, легко ступая на пятки. Его правый кулак метнулся к лицу Катона, и Катон уклонился в сторону как раз в тот момент, когда настоящий удар пришелся ему по ребрам – мощный боковой удар Фестина. Он начал задыхаться, когда воздух выплеснулся из легких, и быстро отступил назад, готовый отразить следующий удар. Боксер наступал, опустив голову, нанося удары, и Катон уже пропустил парочку, которые не смог блокировать, понимая, что его противник берет над ним верх. Нога Катона обо что-то ударилась, и он посмотрел вниз и увидел табурет. Наклонившись, чтобы поднять его, он успел вовремя, чтобы блокировать удар его верхней частью, и раздался громкий треск.

– Фурии! – Фестин отступил назад, сжимая окровавленные костяшки пальцев, стиснув зубы в агонии, он уставился на Катона. – Ты за это умрешь, солдат!

Но теперь Катон чувствовал себя увереннее, табурет был у него в руках, готовый отразить любую новую атаку. Он шагнул вперед и замахнулся им на голову боксера. Фестин поднял кулаки и крутанулся на ногах, чтобы отразить удар. Когда он начал двигаться, Катон поднял правую калигу и впечатал подошву с гвоздями в коленную чашечку противника, чувствуя, как плоть и кость поддаются под ударом. Со звериным воем агонии Фестин упал на колени. Катон снова взмахнул табуретом, зацепив его за предплечье, затем еще раз, на этот раз врезавшись в плечо боксера. Третий удар пришелся по голове глаза Фестина закатились, и он упал на спину, раскинув ноги и руки.

Удовлетворенный тем, что его противник вышел из боя, Катон повернулся к остальным и увидел, что человек, которому он раскроил голову, шатаясь, идет к стойке в конце зала, из его головы льется кровь. Полуослепленный, он столкнулся с трактирщиком, и обжигающее рагу забрызгало его поднятые руки и лицо, отчего он вскрикнул от шока и наткнулся на дверной косяк, лишившись чувств. Двое из людей Катона лежали на полу, истекая кровью от ножевых ранений, вместе с одним из членов банды, у которого была пробита голова. Остальные ветераны, вооруженные кочергами и несколькими другими табуретами, загнали в угол двух последних членов банды, которые стояли перед ними с поднятыми кинжалами, готовые нанести удар. Трактирщик повернулся и выбежал из комнаты с удивительной для его размеров скоростью.

Катон глубоко вздохнул и обратился к бандитам, стоявшим в углу.

– Сдавайтесь! Вы в меньшинстве. Вам не выбраться отсюда. Бросайте клинки.

Они замешкались на мгновение, прежде чем старший из них прорычал:

– Пошел ты!

Его выживший товарищ был нервным на вид молодым человеком. Катон увидел, что кинжал в его руке колеблется, и обратился к нему с приказом.

– Брось его, или его выбьют из твоей руки. Бой окончен, парень.

Прошло короткое колебание, прежде чем юноша бросил свой кинжал на землю у ног Катона и быстро отошел от своего спутника.

– Трус, – прорычал второй головорез. – Хренов трус! – Он открыл рот, чтобы заговорить снова, но стремительно брошенный Катоном табурет попал ему прямо в лицо и ударил его головой об оштукатуренную стену. Он застонал и упал на землю, кинжал выпал из его пальцев. Бой закончился всего через несколько мгновений после его начала, и звуки неровного дыхания, тихое потрескивание и шипение горящих поленьев звучали неестественно громко, поскольку среди людей в комнате на несколько ударов сердца наступила выжидательная тишина.

Катон глубоко вздохнул и осмотрел хаос вокруг жаровни, затем отдал приказ своему второму командиру, опциону Катиллу.

– Найди что-нибудь, чтобы связать пленников. Руки и ноги. Затем отведи их во двор за трактиром. Я позабочусь о наших раненых.

Двоих ветеранов, получивших ножевые ранения, усадили на скамью, стоявшую ближе к свету огня, и Катон помог им снять туники. У одного из них была рана на плече, где лезвие прошло через мышцу, не задев кости. Болезненная рана, но не требующая ничего, кроме наложения швов и отдыха, чтобы обеспечить хорошее выздоровление, при условии, что рана не загноится. Другому ветерану, Силению, повезло меньше. Он стиснул зубы и поморщился, отнимая окровавленную руку от живота, и увидел широкий разрез, в который глубоко вошло лезвие и пронзило его внутренности. Кровь темноватой жидкостью вытекала из разорванной плоти раны. Катон уже видел подобные раны и знал, что шансы на выздоровление у ветерана были невелики. В большинстве случаев через несколько дней рана приобретала неприятный запах, и жертва умирала в муках.

– Выглядит паршиво, а, господин? – Силений мрачно улыбнулся.

Катон не ответил, но взглянул на трактирщика, который снова появился в дверном проеме кухни и нервно оглядывал комнату.

– Ты. Принеси мне воды и чистые тряпки. Быстро. – Он снова обратил свое внимание на Силения. – Мы сделаем для тебя все, что сможем.

– Вы ничего не сможете сделать, господин. Вам придется оставить меня позади.

– Я знаю. – Катон кивнул другому пострадавшему. – Вы двое возвращаетесь в Камулодунум.

– Я никуда не пойду, господин. Я не могу идти, да и не хочу лежать в телеге.

Катон мог себе представить, какие мучения вызовет тряска и дребезжание колес телеги на ухабистой дороге.

– Ладно, хорошо. Ты останешься здесь, пока не поправишься.

– Или не поправлюсь…

Катон похлопал его по плечу и встал, когда трактирщик вернулся с ведром и тряпками. Когда он поставил их на землю, Катон обратился к нему.

– Нам понадобятся иголка и нитки.

– Моя жена знает, где они, господин.

– Тогда иди и приведи ее.

– Я не могу. Она гостит у родственников в Лондиниуме.

Катон скрипнул зубами от досады.

– Ладно. Тогда убери этот беспорядок и принеси нам еще еды и вина. Иди.

Трактирщик поспешно вернулся на кухню, а через мгновение появился мальчик с ведром и шваброй и принялся за работу. Катон, как мог, перевязал раны двух ветеранов, затем подобрал один из кинжалов и помог Катиллу вытащить связанных пленников наружу, а остальные люди из его отряда вернули скамьи и столы на прежние места вокруг костра.

Когда пять связанных членов банды были расставлены у стены конюшни, он осмотрел их при слабом свете. Человек с тяжелой раной на голове был еще в сознании и что-то тихо лепетал, а его товарищ, которого ошпарили, пришел в себя и стонал в агонии. Фестин и член банды, отказавшийся сдаться, угрюмо смотрели в ответ, а самый младший из них выглядел напуганным.

– Это, наверное, самая замечательная банда головорезов, из тех что мне когда-либо приходилось видеть, – прокомментировал Катон Катиллу.

– Что вы хотите с ними сделать, господин?

Катон почесал челюсть, как бы размышляя, прежде чем ответить.

– Сначала несколько вопросов.

– Спрашивай, – усмехнулся Фестин. – Мы ничего не скажем. Верно, парни?

Только мужчина рядом с ним поддержал его ворчанием. Юноша ничего не сказал и попытался перестать дрожать.

– Правда? – Катон медленно кивнул. – Это мы еще посмотрим.

Он подошел к ним и присел на корточки перед человеком рядом с Фестином, а затем вонзил острие кинжала в ногу головореза, чуть выше колена. Челюсть мужчины открылась от шока, затем он взвыл от боли, когда Катон провернул лезвие влево, затем вправо, затем вытащил его и вытер кровь о подол туники бандита. Он взглянул на Фестина.

– Готов говорить?

– Отвали.

– А ты крепкий орешек, я погляжу. Судя по твоему виду, ты когда-то был боксером. – Катон решил поработать над тщеславием этого человека. – Твое лицо кажется знакомым. Ты когда-нибудь дрался в Риме?

– Восемь лет назад. Перед самим императором. Старый Клавдий подарил мне золотой торк, когда я стал чемпионом.

– Теперь я вспомнил.

Фестин усмехнулся.

– Полагаю, ты помнишь, как его жена тоже отсасывала мне? Ты долбанный идиот. Я никогда в жизни не был в Риме. Ты думаешь, что сможешь меня разыграть? С кем, по-твоему, ты имеешь дело? Я не собираюсь выкладывать все начистоту. Ни тебе, ни кому бы то ни было. Я дал клятву молчания самому Дису[8]8
  Дис – Диспатер (Дис, Дит, Дис Патер, Дит Патер), лат. – другое имя римского бога подземного мира Плутона, тождественного греческому Аиду (Гадесу).


[Закрыть]. Так что отвали со своими вопросами.

– Понятно. – Катон переложил рукоятку кинжала в нижний хват, напрягая нервы человека напротив, чтобы убедить его говорить. – Может быть, ты и не выложишь все начистоту, но это сделает кто-то другой.

Он вонзил клинок в живот человека, стоявшего рядом с Фестином, и жестоко рассек его поперек, а затем выдернул кинжал. Сквозь разорванную ткань туники бандита вывалились жирные серые кишки. Его глаза зажмурились, он закрутил головой по сторонам, его рот широко растянулся, когда он закричал. В конце ряда пленников голова юноши дернулась в сторону, и его вырвало. Фестин отпрянул от своего смертельно раненого товарища, и Катон наклонился к нему, на этот раз вытирая лезвие о тунику боксера, прямо под его подбородком.

– Тебе лучше быть готовым к разговору прямо сейчас.

Фестин был потрясен, но быстро пришел в себя.

– Какой в этом смысл? Мы уже мертвецы. Разве не так?

Он пытался казаться храбрым, но его тон выдавал отчаянную надежду. На этом Катон мог сыграть.

– Может, и нет. Зависит от того, скажешь ли ты мне то, что мне нужно знать.

Фестин ничего не ответил.

– Зачем ты искал Макрона?

– А ты как думаешь? Уж, конечно же, не для светского визита вежливости. У нашего лидера изменились планы, и он хотел его видеть и его жену.

– Тебя послал Мальвиний? – Катона охватил внезапный страх. – А как же мать Макрона? Порция?

– А что с ней?

– Вы причинили ей вред?

Фестин покачал головой.

– Зачем? Пока она ведет свои дела и платит, зачем нам убивать старую ведьму? Нам просто нужно показать пример на Макроне, чтобы никто больше не осмелился просить Мальвиния сделать им поблажку.

В голове Катона на мгновение возникли образы того, что могло бы произойти, если бы Фестин и его головорезы достигли колонии. Он отогнал эти мысли в сторону. У него было больше вопросов, на которые ему нужны были ответы.

– Сколько человек у Мальвиния?

Фестин вызывающе посмотрел в ответ, поджав губы. Катон встал и холодно посмотрел на него.

– Ты ответишь мне, или я вырежу глаза одному из твоих людей.

Взгляд Фестина метнулся к юноше, и на его лице мелькнуло выражение ужаса.

– Значит, мальчик. – Катон шагнул к нему, и юноша отпрянул назад и покачал головой.

– Нет! – крикнул Фестин. – Пощадите его!

Катон остановился. Теперь, когда он присмотрелся внимательнее, он увидел сходство между боксером и юношей. Отдав кинжал Катиллу, он вернулся к Фестину.

– Ты расскажешь мне все, что я хочу знать. Если ты откажешься или у меня возникнет хоть малейшее ощущение, что ты мне лжешь, я прикажу своему опциону выколоть глаза твоему сыну, а затем порезать его на куски. Ты понял?

– Я буду говорить. Только не трогайте мальчика. Дай мне слово, что отпустишь его, и я тебе все расскажу.

Катон на мгновение замолчал.

– Ладно. Даю слово, что не причиню ему вреда, если ты расскажешь мне то, что я хочу знать.

Плечи Фестина опустились.

– Тогда начинай спрашивать.

– Сколько человек у Мальвиния?

– Нас, бойцов, около пятидесяти человек. Помимо информаторов и наблюдателей.

– Вы все вооружены?

– Только бойцы.

– Что насчет оружия, доспехов? Что у вас есть?

Голова Фестина склонилась от стыда, пока он продолжал выдавать информацию. – В городе мы носим кинжалы и дубинки, но у Мальвиния есть арсенал. В основном это снаряжение ауксиллариев, благодаря одному квартирмейстру, которого он подкупил.

– Где находится этот арсенал?

– На складе бревен, что за термой, которой он теперь владеет. Флоридия. Он спрятан в большом сундуке под бревнами.

– Хорошо. Где мы найдем Мальвиния, если ему понадобится уйти в подполье? Не в его главном доме. Где-нибудь в более секретном месте.

Фестин поднял голову.

– Что ты имеешь в виду?

– Не разыгрывай из себя дурачка! – рыкнул Катон и ткнул пальцем в сторону юноши. – Скажи мне, или твоему сыну на ошупь придется искать дорогу обратно в Лондиниум.

– Ладно, ладно! На соседней улице с баней есть пекарня. Называется «Хлеб Бахуса». Или что-то в этом роде. У Мальвиния за ней секретное логово. Если будут неприятности, он может пойти туда со своими телохранителями и затаиться.

– Помещение как-то укреплено?

– Я не знаю. Я никогда там не был. Я просто подслушал, как один из его телохранителей говорил об этом однажды вечером, когда мы выпивали. Это все, что я знаю. Клянусь!

Катон схватил тяжелую челюсть боксера и заставил его поднять голову, затем на мгновение заглянул ему в глаза.

– Я верю тебе. Это все, что мне нужно.

Фестин вздохнул с облегчением.

Катон повернулся к Катиллу.

– Перережь им глотки. Мы похороним тела на рассвете.

– Что? – вздрогнул Фестин. – Я рассказал тебе все что знаю.

– Именно.

– А как же мой сын? Ты дал слово.

– Да, я давал такое слово… – На мгновение Катон подумал о том, чтобы пощадить юношу, но он не мог позволить себе рисковать тем, что тот сбежит и вернется к Мальвинию. Кроме того, если бы драка пошла бы не в их пользу, вряд ли они могли бы ожидать пощады от людей Фестина. – …но я сказал, что я не причиню ему вреда, и я не причиню. Вместо меня это сделает Катилл.

– Ты ублюдок… ты хренов ублюдок! – Фестин плюнул в него.

– Скажи честно, если бы мы поменялись местами, ты бы пощадил кого-нибудь из нас? Что касается твоего главаря, Мальвиния, то это он настоящий ублюдок. Он питается за счет средств к существованию других, он заманил моего лучшего друга в ловушку и избил его до полусмерти руками иногами таких головорезов, как ты… – Катон сделал паузу и покачал головой, когда его осенило. – Как ты! Вот почему Мальвиний послал тебя выследить его в колонии, потому что ты узнал бы его.

Он повернулся к Катиллу.

– Убей его последним.

Опцион заколебался.

– Господин, я…

– Он перерезал бы тебе горло в одно мгновение, будь у него такая возможность. Мы окажем ему такое же милосердие. Если у тебя не хватит духу, можешь остаться здесь с ранеными. Я не могу иметь рядом с собой человека, на которого нельзя положиться в случае необходимости. В войне, которую нам предстоит вести, не будет пленных. Есть только победа или смерть. Единственный выбор – чья смерть. Наша или их? Понимаешь меня?

Катон пристально смотрел на своего подчиненного, выискивая хоть малейший проблеск сомнения или, что еще хуже, морального неповиновения, означающий, что он не сможет положиться на то, что опцион выполнит мрачную работу, которая потребуется от него в ближайшие дни. Это будет самая грязная война, в которой Катон участвовал за долгие годы службы в армии, и любая победа будет без фанфар и наград за мужественную службу, просто облегчение от избавления от кровососущих паразитов, издевающихся над жителями Лондиниума.

Катилл сглотнул и кивнул, выражение его лица стало жестким.

– Да, господин, будет исполнено.

– Хорошо. Если тебе станет легче, тогда просто позаботься о том, чтобы все прошло быстро и чисто. Но ты должен это выполнить. Я возвращаюсь в дом.

Пока Катон шел к двери в задней части трактира, он слышал, как юноша закричал от ужаса, а Фестин умолял пощадить его сына. В животе у него что-то сжалось, и он понял, что это неуместная жалость. Он отогнал это чувство в сторону и оставил Катилла выполнять свою мрачную задачу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Три дня спустя, ближе к сумеркам, баржа, перевозившая Макрона и его отряд, пришвартовалась к пристани недалеко от длинного моста, который пересекал Тамесис и вел на низкий остров на южной стороне реки. Это заняло вдвое больше времени, чем он ожидал, благодаря встречным ветрам и бурной воде на коротком участке побережья между рекой Камул и устьем Тамесиса. Дождь лил почти всю вторую половину дня, и булыжники на пристани блестели, как и черепица на тех городских зданиях, которые не были крыты соломой или черепицей. И он, и его люди промокли насквозь и были измучены морской болезнью. Когда они ступили на берег, казалось, что твердая земля качается, поднимается и опускается под их калигами. Взяв на плечи сумки, они двинулись вдоль оживленной пристани, пробираясь сквозь толпы грузчиков и груды тюков и ящиков, которые грузили и выгружали с пришвартованных рядом судов.

Макрон нашел переулок, по которому находился вход на склад, и повел свою группу вверх по узкой улице с пахнущим грязью стоком, сбегающим по пологому склону к реке. На перекрестке перед скромными воротами в высокой стене, покрытой грязью, они прошли мимо нищего. Когда Макрон направился к деревянным воротам, нищий грохнул кинжалом о бортик своего котелка и громко попросил милостыню. Центурион бросил на него короткий взгляд и узнал в его лице ветерана, одного из тех, кто несколько месяцев назад отправился с ним в поселение триновантов. «Поручить ему играть роль нищего, чтобы следить за улицей, было мудрой предосторожностью», – решил Макрон. Он попробовал железное кольцо на воротах, но оно не поддавалось, и он понял, что ворота заперты изнутри. Он резко ударил по узкой решетке. Она тут же откинулась в сторону, и пара глаз коротко осмотрела его и его людей, после чего снова закрылась, и он услышал звук тяжелой балки, которую убирали с другой стороны. Ворота распахнулись, и один из людей Катона, опцион Катилл, пропустил их, после чего закрыл их вновь за ними и вставил прочный деревянный брус обратно в железные скобы.

Макрон оказался на небольшом дворе перед входом на склад, где две большие двери вели в складские помещения.

– Мы начали опасаться худшего, господин, – сказал Катилл. – Мы ожидали, что вы прибудете раньше нас.

Макрон объяснил причину задержки и кивнул в сторону склада.

– Катон, Рамирий и их люди здесь?

– Да, господин. Хотя не все наши добрались.

Макрон нахмурился.

– Всмысле не все? Хотя нет, неважно. Давай сначала выберемся из-под дождя, а потом Катон все объяснит.

Катилл провел их в помещение склада, а затем вернулся на свой пост у ворот. Внутри Макрон увидел, что уже прибывшие люди чувствовали себя как дома. Пол из плитняка был поднят сантиметров на тридцать над землей на каменных опорах, чтобы хранящиеся там товары оставались сухими. Пол, похоже, был выметен, а на стенах свисали спальные валики и одеяла, сумки и оружие первых двух отрядов. Рамирий, Катон и их люди сидели на импровизированных скамьях вокруг двух жаровень, огонь которых освещал внутреннюю часть склада веселым светом.

Когда люди повернулись в сторону изможденных лиц людей, только что вошедших в здание, Катон встал и подошел к Макрону.

– Я боялся, что ты утонул или стал жертвой тех пиратов, о которых ты мне рассказывал.

– Пираты? Пфф. Я могу съесть этих трусишек на завтрак. Что касается утопления, то я думал, что в какой-то момент мы могли бы утонуть. Потом я вспомнил, как рассердится на меня Петронелла, если это случится, и передумал. В любом случае, мы добрались. Теперь нам нужно обсохнуть и принять что-то теплое вовнутрь. Как обстоят дела с едой и вином?

Подошел Аполлоний.

– Я вижу, твои приоритеты неизменны, центурион.

– Избавь меня от твоего издевательского юмора, шпион.

Катон улыбнулся продолжающимся легким трениям между Макроном и Аполлонием и повернулся к ветеранам, сидящим вокруг жаровень.

– Освободите место для наших друзей!

******

Когда свет померк в зарешеченных окнах-щелях, расположенных высоко в стенах склада, Макрон разделся до набедренной повязки и натянул свою мокрую тунику и запасную одежду на деревянную раму, импровизированную из небольшого штабеля древесины в дальнем углу. Его люди сделали то же самое, пока их товарищи готовили еду, помешивая кашу в большом железном котле, подвешенном на цепи к железной треноге, установленной над одной из жаровень. Несколько ведер и кастрюль собирали дождевую воду, пробивавшуюся сквозь трещины в черепице крыши, и время от времени один из ветеранов опорожнял их в большой бак для воды, стоявший рядом с дверями. Возможно, склад и не мог похвастаться домашним комфортом, но в том, что он снова оказался в окружении солдат, отправившихся в поход, было что-то приятное, и Макрон почувствовал, как у него поднялось настроение.

Катон и Аполлоний разложили кашу в три миски и подошли к нему.

– Держи. – Катон протянул ему одну из мисок. – Поешь как следует.

Макрон достал ложку из сумки, и все трое ели в тишине, пока дождь с легким грохотом стучал по черепице над головой.

Макрон закончил первым и поставил свою миску между ног.

– Итак, судя по тому, что ты сказал, мы потеряли двух человек, даже не начав.

– Верно, но в то же время у Мальвиния на пять человек меньше, – заметил Аполлоний. – Проблема в том, что он может позволить себе нести такие потери, а мы нет.

– Как мы собираемся с ним бороться? Не забывая о том, что нам нужно разобраться и с другой бандой.

Катон усмехнулся.

– Есть поговорка, которая подходит к нашей ситуации: «Враг моего врага – мой друг».

Макрон нахмурился.

– Так ты предлагаешь, что мы должны развести все это дерьмо, а потом встать на сторону одной из банд? Но когда драка закончится, нам все равно придется разбираться с нашими новыми друзьями.

– Нет, это не то, что я хочу. За исключением первой части. Мы, конечно, будем разводить, как ты выразился дерьмо, но враг нашего врага станет нашим другом, сам того не осознавая.

– Отлично, теперь ты действительно запутал меня. О чем ты, нахрен, говоришь, парень?

– Я говорю, что нам нужно уменьшить шансы против нас. У банд гораздо больше людей, чем у нас, что делает любую лобовую атаку на них рискованным делом. Даже если мы уничтожим одну из них, у нас останется слишком мало людей, чтобы разобраться с другой.

– Так как же нам скорректировать шансы?

– Мы заставим банды сделать это за нас. Если они пойдут друг на друга, тогда мы будем готовы взяться за выживших.

– И зачем им идти на войну только для того, чтобы подыграть нашим целям?

– В этом то и вся прелесть. Они даже не узнают, что мы замешаны. Пока не станет слишком поздно. Давай я тебе кое-что покажу. – Катон встал и прошел в заднюю часть склада, где лежали две кучи одежды. Он взял по одной вещи из каждой и вернулся к своим спутникам, держа на виду две туники. – Я купил их на рынке, пока мы ждали вашего прибытия.

Макрон бегло осмотрел их. Туники были дешево сделаны, изношены и местами испачканы.

– Не могу сказать, что я впечатлен твоим выбором гардероба, парень. Кроме того, мы все взяли с собой запасную одежду. Я бы вернул их обратно и получил возмещение.

– Посмотри еще раз и скажи мне, что именно ты видишь.

Макрон вздохнул, утомленный игрой Катона.

– Хорошо. Я тебя утешу. Две туники. Одна зеленая и одна черная.

Аполлоний хлопнул себя по бедру и захихикал.

– Я понял. Интересная стратегия, префект Катон.

– Я не понимаю, – прорычал Макрон. – Кто-нибудь объяснит, что такого, к хренам, интересного в этих туниках?

– Цвета банд, – ответил Катон. – Зеленый для Мальвиния и его людей. Черный – Цинны. Как ты думаешь, что произойдет, если группа людей, одетых в цвета Мальвиния, устроит засаду на головорезов другой стороны? Я не думаю, что такое действие было бы воспринято легкомысленно. Мы уже знаем, что люди Цинны пытались отбить дело Мальвиния, когда нагрянули в трактир Макрона. А вы знаете, что такое банды в Риме – они всегда готовы пролить немного крови, если им покажется, что к ним проявляют неуважение или враждебность. Поэтому мы наносим удар по интересам каждой банды, маскируясь под их соперников. Как я уже сказал, мы разводим дерьмо, наши «друзья» начинают выбивать друг из друга все семь оттенков, а когда все заканчивается, мы выходим из тени и приканчиваем все, что останется от банд.

Макрон на мгновение задумался над этим.

– Враг моего врага, а? Мне нравится, как это звучит. Я бы заплатил хорошие деньги, чтобы посмотреть, как Мальвиний и Цинна сойдутся в поединке, пока весь город будет наслаждаться этим зрелищем.

Аполлоний щелкнул языком.

– Конечно, если они узнают, что мы задумали, есть шанс, что они уладят свои разногласия и придут за нами. Этого мне бы не хотелось.

– Это риск, – согласился Катон. – Однако при нынешнем положении дел нам не хватает численности, чтобы справиться с любой из банд, так что у нас нет выбора. Поэтому нам придется тщательно выбирать цели и время нападения.

– Если мы собираемся сделать это по-твоему, то лучше всего сделать это ночью, – предложил Аполлоний. – Или в сумерках. И было бы неплохо скрыть наши лица. Нам нужно использовать плащи с капюшонами, или платки, а еще лучше – маски.

– Это необходимо? – спросил Макрон – В конце концов, лица наших людей неизвестны в городе.

– Что, если они столкнутся с одними и теми же людьми более одного раза и их лица запомнят? Что если один и тот же свидетель увидит их в разных цветах?

– Это легко решается, – сказал Катон. – Мы выделяем определенные группы наших людей, чтобы они играли роли каждой банды. Кроме того, мы держим их подальше от улиц, чтобы они не показывали свои лица и не выдали нашу игру.

Аполлоний взглянул на Макрона.

– Мне тут пришло в голову спросить, знает ли твоя мать о нашем присутствии на ее складе.

Катон покачал головой.

– Порция не знает, и для всех нас будет безопаснее, если все так и останется.

– Это не слишком утешит ее, если Мальвиний явится и начнет спрашивать, знает ли она что-нибудь о людях, посланных в Камулодунум, чтобы убить Макрона. Насколько я его знаю, он не из тех, кто вежливо задает вопросы.

Макрон оскалился.

– Если он хоть пальцем ее тронет, я переломаю ему все кости, прежде чем убью его. Как ты думаешь, Катон, она в опасности?

– Я не могу сказать, что это не так. Но она будет в меньшей опасности, если ничего не узнает о наших планах.

– Ее нужно предупредить, – настаивал Макрон. – Ей нужно сказать, чтобы она покинула город, пока все не закончится. Она должна была уехать со мной в колонию.

– Возможно, – согласился Катон. – Но сейчас уже слишком поздно для этого. Если бы она вдруг ушла, куда бы она пошла?

– В Камулодунум, скорее всего.

– Именно. И именно там Мальвиний будет искать ее. Если его головорезы не догонят ее на дороге и не притащат сюда, они выследят ее в Камулодунуме вместе с Петронеллой, Луцием и Клавдией.

– Так ты хочешь сказать, что выбор стоит между спасением моей матери, или моей жены и остальных?

– Нет. Это твоя мать, или твоя мать и все остальные.

– Довольно сложная задача, не так ли? – прокомментировал Аполлоний, глядя на Макрона с ироничным выражением лица.

Макрон набросился на него.

– Мы обсуждаем мою семью, ты, холодный философствующий ублюдок. Если ты думаешь, что в этой ситуации есть что-то смешное, то, возможно, нам с тобой стоит выйти и обсудить это.

– С какой стати мы должны это делать? Идет дождь. Кроме того, ты только навредишь себе, или заставишь меня это сделать за тебя.

– Большой разговор для тощей струйки мочи, – усмехнулся Макрон.

Привычная тонкая улыбка Аполлония померкла, и на его губах мелькнуло то, что показалось Катону раздражением. Он достаточно хорошо знал шпиона, чтобы понять, насколько тот может быть смертельно опасен в драке, и опасался за Макрона. Кроме того, они уже потеряли трех человек из-за ранений и не могли позволить себе еще одного.

– Хватит! – огрызнулся он. – В наших рядах не должно быть никаких разборок. Я не позволю вам двоим делать за нашего врага его работу. – Он встал между ними и вызывающе посмотрел на каждого. – Если кто-то из вас будет продолжать в том же духе, я отправлю вас обоих обратно в колонию, пока работа не будет закончена здесь. Я ясно выразился?

Макрон кивнул и пробормотал что-то неразборчивое.

– Вполне, – подтвердил Аполлоний.

– Хорошо. Я знаю вас обоих достаточно долго, чтобы оценить ваши качества. Вы хорошие люди, чтобы быть на моей стороне, так что избавьте меня от своей детской нетерпимости. Я ожидаю, что в ближайшие дни вы будете работать вместе и готовы прикрывать друг друга.

Пока он говорил, Катон заметил, что остальные люди на складе замолчали и повернулись посмотреть в их сторону с любопытными, а в некоторых случаях и тревожными выражениями на лицах. Остро осознавая необходимость создать впечатление единства среди их лидеров, он спокойно вздохнул и снова заговорил более низким, размеренным тоном.