Текст книги "Честь Рима (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Рамирий открыл дверь в таблиний легата и позвал людей, ожидавших в атриуме. Они вошли и столпились вдоль стены напротив Макрона и Катона, стоявших за письменным столом. Перед ними лежал раскрытый набор восковых табличек и стилус. Аполлоний сидел на мягком табурете в углу комнаты, осматривая свои пальцы и выковыривая грязь из-под ногтей острием тонкого кинжала. Когда последний из ветеранов вошел, Рамирий закрыл дверь и встал перед ней. Макрон рассмотрел их лица в солнечном свете, проникавшем через открытые ставни, выходившие во двор. Большинство было знакомо ему по отчаянному отступлению из поселения триновантов. Остальные были ему незнакомы, но казались хорошими людьми – крепкими и не слишком старыми для той задачи, которая стояла перед ними.

Прошло два дня с момента прибытия Катона, и план действий, который он изложил, был готов к реализации. Сначала Макрон сомневался: если план провалится, многих людей выследят и убьют, а мать Макрона и ее дело вряд ли уцелеют. Только когда Аполлоний вмешался и спросил, не может ли Макрон придумать что-нибудь получше, он сдался. Другим выходом было подчинение преступным группировкам. В представлении Макрона это никогда не должно было произойти.

Теперь он прочистил горло и расправил плечи.

– Спасибо, что пришли, парни. Я знаю, что вы все добровольцы и вам не терпится вцепиться в противника, но это будет битва, не похожая на те, к которым вы привыкли. Здесь потребуется не только грубая сила, но и мозги, и хитрость, и храбрость, и терпение, и грубая агрессия. Я не буду вам лгать, это будет опасно. Наши враги не стоят перед нами на поле боя они могут прийти с любой стороны, в любое время, и с радостью ударят нам в спину, если у них будет такая возможность. Мы будем жить начеку, пока все не закончится. Это будет борьба до победного конца, и никто не будет просить или давать сдачи. Те, против кого мы выступаем, – жестокие ублюдки, которые сражаются грязно. Сразу предупрежу, что некоторые из них – бывшие товарищи по оружию, но они потеряли право считаться таковыми в тот момент, когда продали свои души преступным группировкам Лондиниума. Когда дело дойдет до драки, мы не сможем проявить к ним милосердие. Это понятно? Они такие же враги Империи, как и варвары, и нам предстоит разобраться с ними сейчас, когда наместник отправил всех свободных солдат присоединиться к его кампании в горах. Это не та война, к которой мы привыкли, но не заблуждайтесь, мы все еще сражаемся за Рим.

Он изучал лица напротив, ища хоть какие-то признаки несогласия, но не увидел ничего, кроме спокойной решимости в их выражениях. Он кивнул.

– Хорошо. Теперь пришло время представить человека, который будет командовать. – Он указал на Катона. – Это префект Квинт Лициний Катон. Некоторые из вас, возможно, уже слышали о нем. Он сейчас ожидает новое назначение, возможно, пробудет здесь еще некоторое время, если его положение в Риме не улучшится. Катон – один из нас. Он не избалованное отродье сенатора, не выскочка, сын жирного торговца или фермера. Он зарабатывал повышение на каждом этапе своего пути. Вы должны знать, он начинал как опцион в моей центурии, когда мы служили во Втором легионе. Я видел, как он сражался в бою и переиграл умом каждого своего врага, с которым мы когда-либо сталкивались вместе, когда он вел нас к победе. Я полностью доверяю ему. Если кто и может перехитрить и уничтожить нашего врага, так это Катон. – Он сделал паузу, а затем почтительно отошел в сторону. – Господин?

Катон кивнул в знак благодарности, затем отошел к краю стола и посмотрел на Рамирия и остальных, прежде чем заговорить. Он уже давно усвоил, что перед обращением к своим людям нужно немного помолчать и говорить достаточно тихо, чтобы заставить их замолчать и молчать, следуя его словам.

– Макрон очень щедр на похвалы, и я сделаю все возможное, чтобы соответствовать его словам. Конечно, это несколько облегчается отсутствием у меня аристократического происхождения, а значит и некомпетентности и самодовольствия, которые обычно сопутствуют ему.

Некоторые ветераны захихикали, другие улыбнулись. Катон по достоинству оценил значение короткого момента юмора в начале выступления. Он располагал солдат к себе и позволял им всем ощутить общую связь. Он подождал, пока улыбки сойдут, и продолжил.

– Центурион Макрон не ошибается в отношении стоящих перед нами задач. Это будет грязная работа. Плащи и кинжалы. Вы знаете о рисках. Но это ради благородного дела: исправить зло, причиненное нашему брату по оружию Макрону. Мы также будем бороться за то, чтобы очистить улицы Лондиниума от коррупции и гнета преступных группировок. Рим пришел на эти земли, чтобы принести цивилизацию и верховенство закона. Это то, за что мы выступаем. Это идеал, за который мы, солдаты, сражались. Поэтому мы сражаемся за честь самого Рима. Прежде чем я продолжу, будет справедливо предложить вам всем шанс отказаться от участия. Я не обижусь ни на кого, кто решит, что не хочет участвовать в этом. Если вы решите идти с нами, то назовете свое имя Макрону и дадите клятву довести дело до конца, что бы ни случилось. В противном случае вы можете идти, и никто не подумает о вас ничего плохого. – Он указал на дверь.

– Кто-нибудь хочет уйти?

Он сделал паузу, но никто не сдвинулся с места.

– Очень хорошо. Благодарю. Есть ли какие-нибудь вопросы, прежде чем мы продолжим?

Лысоголовый ветеран с жилистым телосложением поднял руку.

– Да?

– Что нам за это будет, господин? Кроме того, что мы уничтожим мерзавцев, напавших на Макрона? Или это только дело ради чести.

– Разве этого недостаточно?

– Конечно достаточно, господин. – Ветеран выглядел слегка смущенным. – Никто не имеет права напасть на ветерана из колонии, и уж темболее что бы это все обидчику сошло с рук.

– Но…? – спросил Катон.

– Ну, господин, до меня дошли слухи, что мы получим долю от серебра и другой добычи, которую мы заберем у банд. По крайней мере, я слышал, что центурион Макрон обещал именно это.

Катон боковым зрением посмотрел на своего друга.

– Это правда?

– Военные трофеи, парень. – Макрон бесстрастно пожал плечами. – Как только мы расправимся с их прежними владельцами, всем этим денариям понадобятся новые дома.

– Понятно. – Катон поджал губы и слегка нахмурился, его плечи поникли в знак покорности. – Очень хорошо. Значит, военные трофеи.

С другого конца комнаты раздались радостные возгласы. Он дал им мгновение насладиться перспективой богатств, прежде чем кашлянул и поднял руку, чтобы заставить их замолчать.

– Братья. Клятва…

Ветераны встали во весь рост и подняли правые руки, и Катон начал, делая паузы, чтобы дать им возможность повторить слова за ним.

– Мы, ветераны и братья по оружию, клянемся Юпитером Наилучшим Величайшим… что будем подчиняться приказам тех, кто поставлен над нами… что будем сражаться и не дрогнем… пока наши враги не будут побеждены… и пока нас не освободят от этой клятвы окончательной победой или поражением и смертью… В этом мы добровольно клянемся… Если мы не выполним клятву… пусть Юпитер и все боги, которых мы признаем… лишат нас плоти и перемолотят наши кости…..и сделают из наших останков пыль… Такова наша клятва. Так клянемся мы все.

Когда последний голос утих, он указал на восковые таблички.

– Это письменная клятва. Подпишите свое имя или сделайте любую пометку согласно вашей очередности.

Он взял стилус и аккуратно написал свое имя в верхней части под надписью «Командир». Выпрямившись, он передал стилус Рамирию, а затем Макрон добавил их имена, после чего по очереди вызывал ветеранов. Немногие умели писать, остальные либо вдавливали в воск кольцо-печать, либо делали характерный знак, после чего Катон вписывал их имя. Последним расписался мускулистый гигант по имени Геренний. Катон одобрительно кивнул.

– Рад, что ты на нашей стороне.

Катон закрыл восковую табличку и передал её Рамирию.

– Когда мы закончим, пусть это будет помещено в хранилище колонии. Так будет обеспечена справедливая доля для тех, кто выживет, и для семей тех, кто не выживет.

– Да, господин.

Катон сцепил руки за спиной, снова повернувшись лицом к ветеранам.

– Теперь вы обязаны подчиняться моему слову, братья. Мой первый приказ – хранить в тайне все детали нашего дела. Ни одно слово о нашей группе не должно покинуть эту комнату. Вы можете сказать своим семьям только то, что присоединились к охотничьему отряду, что в какой-то мере правда, или любую другую историю, которая удовлетворит или утихомирит их любопытство. Но вы не должны раскрывать наше истинное предназначение. Не должно быть никаких упоминаний о Лондиниуме или нашем намерении уничтожить преступные группировки. Ничего. Понятно?

Ветераны кивали и бормотали свое согласие.

– Очень хорошо. – Катон расслабил свое выражение лица. – Завтра с первыми лучами солнца мы покинем Камулодунум тремя отрядами под командованием меня, Рамирия и Макрона. Моя часть отправится первой. Рамирий последует за нами в полдень, а Макрон и его люди отправятся в Лондиниум на барже. Когда мы достигнем города, мы отправимся по двое и по трое на склад, принадлежащий матери центуриона. Таким образом, я надеюсь, мы не привлечем нежелательного внимания до того, как сконцентрируем наши силы. Склад будет нашей оперативной базой. Единственное снаряжение, которое вы возьмете с собой, это ваши мечи и кинжалы. Никаких армейских плащей или туник. Мы не должны допустить, чтобы кто-то подумал, что мы солдаты. – Он указал на одного из ветеранов, который отрастил длинные волосы и бороду. – Я вижу, что некоторые из вас внешне уже начали перевоплощаться в варваров…

Другие ветераны ухмыльнулись и сделали несколько насмешливых замечаний.

– Это к лучшему. Остальные должны последовать его примеру. Я не хочу видеть ни бритых лиц, ни свежеподстриженных волос. Мы должны соответствовать остальным гражданским, чтобы никто не взглянул на нас дважды на улице. Если наш враг догадается о нашем присутствии и о том, что мы замышляем, то битва будет проиграна. – Он окинул их пристальным взглядом.

– Это означает, что никаких вольных разговоров и никакой выпивки, пока дело не будет сделано.

Раздалось несколько стонов и бормотаний протеста.

– Тихо! – рявкнул Катон. – Братья, я прослужил достаточно долго, чтобы знать, как мы, солдаты, любим выпить. И я знаю, как часто это приводит к случайно оброненным лишним словам и дракам. Для этого будет время, когда мы выполним нашу миссию, и я с радостью куплю первую порцию для каждого из присутствующих. До тех пор, никакой выпивки. Любой, кто нарушит этот приказ, будет отправлен обратно в колонию, где его ждет бесчестье, уготованное нарушителям присяги. Ни один из тех, кто нас подведет, не получит доли в добыче, о которой говорил Макрон. Ни одного сестерция. Я ясно выразился?

Он позволил своим словам укорениться в их сознании, а затем продолжил.

– Как только мы займем позицию, мы будем готовы нанести первые удары. Тогда же я вкратце расскажу вам об общем плане. Если все пойдет так, как я надеюсь, банды разорвут друг друга на части, и когда это произойдет, мы уберем выживших и покончим с этими преступными ублюдками. Вот и все. Свободны!

Ветераны покидали зал, глаза их сияли от предвкушения грядущей драки и перспективы получить добычу, чтобы облегчить свою отставку. Катона поразило, как много среди них седоволосых или лысых. У многих были шрамы, а некоторые двигались чуть более скованно, чем ему хотелось бы. Но они были закаленными ветеранами, и их опыт и выносливость с лихвой компенсировали прожитые годы. Если – что более вероятно – дело дойдет до борьбы за контроль над улицами Лондиниума, он предпочел бы иметь на своей стороне таких людей, а не кого-либо другого. Особенно таких, как Макрон и Рамирий, которые пробились в центурионы благодаря мужеству и упорству.

Его взгляд метнулся к Аполлонию, который поднялся с табурета и отложил пилочку. Бывший шпион смотрел на последнего из ветеранов, покидавших комнату, с насмешливой улыбкой, которая все еще не нравилась Катону, хотя он уже давно к ней привык.

– Префект Катон, мне просто не терпится узнать подробности твоего плана, когда мы достигнем комфорта и безопасности упомянутого тобой склада. У нас нет и тридцати человек, а ты каким-то образом предлагаешь свергнуть банды Лондиниума. Должен сказать, что мне не терпится узнать о твоих намерениях.

– У нас? – Катон улыбнулся. – Я так понимаю, когда придет время, ты будешь с нами?

– Конечно. – Аполлоний сделал обиженный вид. – Неужели ты думаешь, что я захочу пропустить твою боевую операцию.

– Мне вот стало интересно. Ты предпочитаешь роль наблюдателя или участника, если тебя не заставляют. Просто никто не заставляет тебя идти с нами на эту авантюру.

– Верно. Однако, это будет отличаться от обычных солдатских будней, которыми я был занят, будучи прикрепленным к твоей небольшой свите. Так что это больше похоже на мою работу, по крайней мере на то, чем я привык заниматься.

– Работа? – Макрон насмешливо фыркнул. – Это то, что ты называешь шпионить и наносить удары в спину?

– Это то, что делают шпионы, центурион. И сейчас мои навыки как раз то, что нужно, учитывая характер того, что нас ждет. – Аполлоний улыбнулся. – Все эти разговоры о сражениях и секретности мне уже порядком поднадоели. Мне нужно выпить, чтобы успокоить нервы. – Он зашагал легкой походкой, выходя из комнаты и поворачивая в направлении кухни.

Макрон смотрел ему вслед с кислым выражением лица. – Не могу сказать, что за все время пока его не видел, я начал испытывать симпатию к этому самодовольному ублюдку. Я ему не доверяю, Катон.

– Может, и нет. Просто будь благодарен, что он на нашей стороне.

Макрон бросил на него косой взгляд. – Пока на нашей стороне…

– Пока, – согласился Катон. – Не пытайся его разозлить. У него есть навыки, которые нам могут понадобиться. Он хорошо владеет кинжалом и один из самых умных людей, которых я встречал. Это сопряжено с определенным бременем. К тем, у кого есть ум, другие относятся с неприязнью и подозрением, особенно если они не пытаются скрыть свой интеллект.

– Аполлоний не только не пытается скрыть это, он выставляет это напоказ.

– Достаточно! – Катон ненадолго задумался, прежде чем продолжить. – До сих пор он меня не подводил и вытаскивал из крутых поворотов. Так что я научился жить с его неловкими манерами. И ты тоже должен. Я не могу позволить себе, чтобы вы вцепились друг другу в глотки. Ясно?

Макрон разочарованно вздохнул.

– Как пожелаешь, парень. Ты главный.

Катон улыбнулся.

– Все как в старые добрые времена. Шансы складываются против нас. Наш враг безжалостен, и нам придется выкручиваться за счет мужества, решимости и удачи.

– А также наличия хорошего клинка в руках и желания его использовать. – Макрон усмехнулся. – Я мог бы привыкнуть к такой пенсии. Но, ради богов, никогда не говори Петронелле, что я так сказал.

************

– Уезжаешь? – Луций нахмурился сидя с другой стороны низкого обеденного стола, когда все уже закончили вечернюю трапезу. Петронелла жестом велела прислуге убрать тарелки и миски, а Макрон с тихим весельем наблюдал за тем, как его жена легко приняла на себя эту роль. Проведя столько времени в рабстве и получив свободу всего несколько лет назад, Петронелла впервые почувствовала себя хозяйкой в собственном доме. Его сердце наполнялось радостью, когда он видел ее в этой новой роли.

Катон кивнул, и вытирая остатки гарума с подбородка, ответил.

– У нас с Макроном есть дела в Лондиниуме. Мы вернемся, как только сможем, обещаю.

– Дела? – лукаво повторил Аполлоний. – Так мы теперь это называем?

Катон бросил на него предостерегающий взгляд. Не стоило вдаваться в подробности, которые могли бы встревожить его сына. Шпион пожал плечами и продолжил разделывать хрящи в своей миске, бросая куски Кассию, который ловил их в воздухе и облизывался длинным розовым языком в ожидании продолжения.

– Что вы с дядей Макроном собираетесь делать в Лондиниуме? – спросил Луций. – Будет ли это опасно?

Катон колебался, потом решил, что мальчик уже достаточно взрослый, чтобы посвятить его в некоторые подробности.

– Возможно. Но в основном для плохих людей, которые встанут у нас на пути.

– Ой…

– Послушай, парень, – вмешался Макрон. – Мы с твоим отцом всегда проходили через любые неприятности невредимыми, не так ли?

Луций скорчил гримасу и указал на свежий шрам над глазом отца. Катон не смог удержаться от смеха.

– А ты точно подметил. Но в этот раз я сделаю все возможное, чтобы мне не причинили вреда.

– Пожалуйста, сделай это, – сказала Клавдия. Она слабо улыбнулась, но беспокойство в ее голосе было очевидным. – Возвращайся к нам в целости и сохранности, Катон.

Он кивнул. Это был не первый раз, когда он оставлял позади любимую женщину, идя навстречу опасности. Но он понимал, что все изменилось. В первые дни у них с Макроном не было никого, кто бы беспокоился о них, когда они шли на войну. Их единственной семьей было солдатское братство. Воины, которых связывали узы даже более тесные, чем братьев и сестер в гражданских семьях.

Теперь Катон стал отцом, и с самого начала он почувствовал к сыну любовь, которая была столь же глубокой, сколь и неожиданной. Он понял, что чувствовал к нему его собственный отец, и ощутил груз стыда за то, что не оценил этого, пока старик был жив. А еще была Клавдия, энергичная женщина с умом и находчивостью, которыми он восхищался. Хотя они познакомились меньше года назад, Катон был уверен, что именно с ней он проведет остаток своих дней. Возможно, они построят свой дом здесь, в новой провинции. Может быть, даже в колонии, где его лучший друг уже пустил корни. Британия обретет мир сразу же, как только последние из племен и гнезд друидов, которые еще держались, поймут бесполезность сопротивления Риму. По мнению Катона, разумно было предположить, что все закончится в течение года. Он просто молился Фортуне, чтобы дожить до этого времени и поселиться со своей семьей, возлюбленной и друзьями.

– Клавдия, я вернусь. У меня теперь есть все, ради чего стоит жить.

– Я знаю. – Она поцеловала его.

Луций поймал взгляд Макрона и незаметно положил палец в рот, имитируя рвотное движение. Макрон только что сделав большой глоток вина, и теперь он выдохнул жидкость через ноздри, подавившись смехом. Петронелла посмотрела на него с беспокойством и постучала его по спине. – Ты плохо влияешь на этого мальчика.

Катон повернулся к сыну, заставляя себя не улыбаться.

– Я все видел. Слушай сюда, ты – хозяин дома, пока нас с Макроном не будет. Это значит, что ты должен присматривать за Клавдией вместо меня и делать все, что скажет тебе Петронелла.

Макрон вытер нос и прочистил горло, поморщившись от жжения в ноздрях.

– Твой отец прав, парень. Петронелла имеет право командовать в этом доме, и забыть об этом может только настоящий храбрец. Делай, как она говорит, а?

Петронелла сузила глаза на мальчика, и они обменялись озорной улыбкой.

– Я бы предложил тост: за дом, очаг, семью и дружбу, – объявил Аполлоний, – если бы не проблемы с алкоголем у центуриона.

– Ба.

«Это был прекрасный момент», – подумал Катон. Их шестерых объединяло счастье, и даже напряженность между шпионом и Макроном ослабла. Это было воспоминание, которое он решил бережно хранить, особенно учитывая опасность, грозившую им всем. Если они потерпят неудачу, он не сомневался, что лидеры преступных группировок не удовлетворятся только их головами. Если бы они были похожи на римские банды, то сначала убили бы тех, кто бросил им вызов, а затем их женщин и детей, чтобы те послужили предупреждением несчастным, над которыми они имели власть.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Макрон почесал свою заросшую щетиной челюсть. – Ты уверен, что не хочешь взять собаку?

Катон отрицательно покачал головой, наклонившись, чтобы нежно погладить шею Кассия. Огромный зверь прислонился к бедру хозяина и открыл пасть в широком зевке. Парное дыхание клубилось вокруг его морды в розовом свете рассвета. Несмотря на наступление весны, воздух был холодным и свежим, а на пучках травы, растущей у главных ворот колонии, лежал легкий иней.

– Мы не хотим привлекать внимание, а Кассий из тех собак, которые заставляют головы поворачиваться. Ты уродлив как грех, не так ли, мальчик?

– Этого нельзя отрицать.

Кассий смотрел то на Макрона, то на Катона и радостно вилял обрубком хвоста при звуке своего имени.

Катон накинул поводок на шею собаки и передал конец Макрону.

– На случай, если он попытается следовать за мной. – Затем он поднял свою походную сумку, погладил Кассия по голове и встретился взглядом с Макроном.

– Увидимся в Лондиниуме через три дня, если будет на то воля богов.

– Мы с ребятами будем там, несмотря ни на каких речных пиратов.

– Из того, что я слышал, они будут обходить вас стороной.

– Если они достаточно мудры, чтобы усвоить прошлый урок.

Катон кивнул, глядя мимо Макрона на крышу дома легата, возвышавшуюся над окружающими зданиями. Он попрощался с Клавдией и поцеловал Луция, который еще спал, перед тем как покинуть дом, так как не хотел, чтобы перед ветеранами, которых он собирался вести в бой, проявлялись какие-либо эмоции.

Прошло какое-то время, а затем два друга сцепили предплечья, после чего Катон отвернулся от колонии и жестом приказал ожидающим ветеранам следовать за ним. Их было семеро, одетых в простые плащи, видавшие лучшие времена. Каждый нес небольшую сумку с запасной одеждой, обернутую вокруг их оружия – прочных палиц или мечей. Если бы кто-нибудь спросил, зачем они отправились в путь, он бы ответил, что они едут в Лондиниум, чтобы купить охотничье снаряжение и собак. В это время года люди выходили из своих зимних жилищ с желанием вкусить свежее мясо – обычное явление. Рамирий и его отряд нагрузили небольшую тележку выделанными овчинами, чтобы можно было выдать себя за торговцев, везущих свой товар на рынок Лондиниума. Если повезет, группы встретятся на складе, не привлекая внимания, которое они получили бы, если бы вошли в город все вместе, как единое целое. У преступных группировок было много осведомителей на улицах и в трактирах, чтобы улавливать потенциальные возможности или угрозы. Для успеха планов, вынашиваемых Катоном, было крайне важно, чтобы враг не осознал опасности, исходящей от его людей, пока не станет слишком поздно.

Когда отряд Катона ровным шагом отправился по дороге в Лондиниум, Кассий натянул поводок и тихонько заскулил. Макрон смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду, а затем прищелкнул языком. – Давай, мальчик, пошли.

Они вернулись в дом легата, чтобы завершить сборы. Петронелла аккуратно сложила запасную одежду и положила ее в его сумку. Она также приготовила немного закусок и свежих буханок хлеба, чтобы накормить его во время короткого путешествия вверх по реке до Лондиниума.

Это был первый раз с момента его избиения, когда Макрон нес свое оружие и походную сумку, и он все еще чувствовал некоторую скованность и боль от ран. Вытащив меч, он проверил его вес, затем сделал несколько пробных взмахов и выпадов. Он почувствовал облегчение от того, что движения давались легко и без боли в конечной точке каждого действия. «Это пройдет, когда я буду упражнять свое тело каждое утро», – размышлял он.

– Ты готов к этому? – спросила Петронелла, обхватывая его руками.

– Как и всегда.

– Что-то твой вид меня не воодушевляет. Я должна была сказать Катону, чтобы он подождал еще немного, просто для уверенности.

Макрон покачал головой. – Я ждал достаточно долго. Пришло время заставить Мальвиния заплатить за то, что он сделал со мной. Он и его люди должны быть убраны с улиц, как отбросы, которыми они являются. О да, я готов к этому.

Петронелла пожевала губу, затем вздохнула.

– Бессмысленно говорить тебе, чтобы ты был осторожен, не так ли?

Он разорвал объятия.

– Где остальные? Луций и Клавдия?

– Он еще спит. Она в своей комнате. Мне показалось, что я слышала, как она плакала некоторое время назад.

– Тогда попрощайся с мальчиком за меня. И передай Клавдии, что я буду присматривать за Катоном изо всех сил.

– Она это оценит.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга, прежде чем Макрон прищелкнул языком. – Тогда я пойду.

Он повернулся, прошел через атриум ко входу в дом и вышел во двор, где собрались ветераны его группы. Петронелла последовала за ним к двери и остановилась на пороге.

– Пойдемте, парни. – Макрон прошел мимо них, направляясь к арке на другой стороне двора. – Нам нужно поймать утренний прилив, если мы хотим совершить путешествие как можно быстрее и вернуться на сушу. Я уже достаточно нахлебался проблем на суднах.

Раздалось несколько веселых голосов в знак согласия, когда мужчины подняли свои сумки и вслед за Макроном вышли из ворот на улицу, а затем они исчезли, только затихающий хруст их калиг по гравию продолжался еще мгновение, прежде чем затеряться на фоне звуков оживающей колонии.

******

Катон и его люди быстро продвигались по дороге в Лондиниум. Небо было ясным, дождя не было уже несколько дней, поэтому земля была твердой. Цветы – белые, розовые и желтые – украшали деревья, на которых распускались яркие зеленые листья, а по обе стороны дороги трава была ярко усеяна маргаритками, лютиками и одуванчиками. Птицы наполняли воздух своими песнями, изредка заглушаемыми громкими криками гнездящихся ворон с верхушек деревьев, где они хлопали, как обрывки черного белья, подхваченные сильным ветром.

Несмотря на то, что предстояло, Катон был в хорошем настроении, его дух поднимала жизненная энергия окружающего мира природы и тепло солнечного света. Позади него ветераны весело болтали, то и дело разражаясь смехом или возвышая голос в старой армейской маршевой песне. Они служили вместе в одном легионе, Двадцатом, и песня была незнакома Катону, поэтому он не мог к ней присоединиться. Да он и не собирался, поскольку считал, что офицеру, особенно такого высокого ранга, необходимо держаться на некотором расстоянии от тех, кем он командует. Эти люди вызвались следовать за ним и Макроном в чужой бой, и это было дополнительным бременем, помимо обычных забот командира, ведущего солдат в сражение. Но такие мысли не тяготили Катона. До места назначения оставалось три дня пути, и пока Лондиниум не будет виден, он решил наслаждаться путешествием, дружелюбно приветствуя попутчиков, направлявшихся в другую сторону, и тех, кого они догоняли.

Когда свет начал меркнуть, они подошли к придорожному трактиру, половина которого еще строилась. Но здесь был большой крытый зал, где путники могли выпить и поесть, и много места для ночлега у камина, когда столы и скамьи были сдвинуты в сторону. Когда Катон и его люди вошли, пухлый трактирщик приветливо помахал им из-за стойки, а потом засуетился, вытирая руки о фартук. У него были коротко подстриженные волосы бывшего солдата, а на латыни он говорил с сильным акцентом, который Катон определил как германский. «Скорее всего, отставной ауксиларий», – рассудил он.

– Ищете теплое вино, горячую еду и удобное место для ночлега?

– Ты читаешь мои мысли. – Катон усмехнулся. – Это именно то, что нам нужно. Лишь бы все было хорошего качества.

– Мои условия настолько хороши, что подходят даже для царской семьи, господин. – Трактирщик надул свою толстую грудь. – На днях здесь останавливался царь иценов со своей свитой по пути в Лондиниум. Не слышал от них никаких жалоб, даже несмотря на то, что они варвары, господин.

– Звучит как рекомендация.

– У вас есть лошади, господин? – спросил трактирщик, надеясь на дополнительный доход от корма и аренды стойл.

– Здесь только я и мои друзья.

– Хорошо. – Он быстро подсчитал. – Тогда пятнадцать сестерциев за всех, господин. Деньги вперед.

Катон достал свой кошель и отсчитал монеты, вложив их в руку трактирщика. Тот сунул их в карман на передней части фартука и махнул ветеранам рукой в сторону двух столов и скамеек рядом с группой из пяти человек, уже сидевших у жаровни. Они положили свою поклажу и расстегнули застежки плащей, потянулись и вздохнули с усталым удовлетворением, прежде чем занять свои места. Как только они расселись, трактирщик подошел к ним с деревянным подносом, на котором стояли простые самианские кубки. Через минуту он вернулся с двумя большими кувшинами, по одному на каждый стол.

– Тушеное мясо будет готово в ближайшее время, господин. Мой кухонный мальчик как раз разогревает его.

– Отлично. Спасибо. – Катон взял кувшин со своего стола и наполнил все чашки, после чего поставил его на место. – Сегодня мы прошли изрядное расстояние. Если погода будет хорошей, мы быстро доберемся до Лондиниума.

Мужчины уселись за выпивкой и тихой беседой в уютном тепле, исходящем от поленьев, горящих в очаге. Выпив чашу теплого, хотя и скупо разбавленного вина, Катон почувствовал прилив сил и уже закрыл глаза, когда услышал, как рядом с ним заскрипела скамья на каменном полу.

– Извини, друг…

Моргнув, он открыл глаза и зашевелился, повернувшись, чтобы увидеть человека из группы незнакомцев, склонившегося к нему. У него была копна каштановых вьющихся волос и приплюснутый нос боксера, а под темно-зеленой туникой виднелась внушительная масса. Кожаные браслеты с шипами на руках придавали ему драчливый вид. Прямо над верхней частью браслета на правой руке Катон разглядел татуировку, изображавшую когти насекомого. Мужчина дружелюбно улыбнулся, продолжая. – Вы ребята из колонии?

Катон кивнул, и почувствовал холодное покалывание на коже головы, пока он более пристально рассматривал незнакомца и его спутников. – Что тебе нужно?

Боксер слегка нахмурил брови.

– Не нужно говорить со мной таким тоном, друг. Я просто задал вежливый вопрос.

Усталость, которая была минуту назад, исчезла, и Катон был настороже, его сердцебиение участилось, пока он заставлял себя казаться спокойным. Возможно, любопытство этого человека было вполне безобидным. Он склонил голову в знак извинения.

– Прошу прощения, я просто устал. Не хотел показаться грубым. Не обижайся.

– Никаких проблем, – сказал человек спокойным тоном. – Итак?

– Мы из Камулодунума, – согласился Катон, а затем добавил свою легенду.

– Направляемся в Лондиниум, чтобы купить охотничье снаряжение.

– А, тогда вам нужен Сальвий. Он владеет кузницей на углу главной рыночной площади. Никто не делает лучших копий для кабанов и охотничьих стрел. – Мужчина ткнул большим пальцем себе в грудь. Скажи ему, что тебя послал Фестин.

– Хорошо, благодарю. Я обязательно поищу его.

– Ты не пожалеешь.

Катон медленно кивнул.

– А что насчет тебя? Ты направляешься в Лондиниум?

– Нет. Идем в другую сторону. Мы ищем старого друга в колонии. Прибыл туда несколько месяцев назад. Был центурионом в преторианской гвардии, пока его не уволили. Луций Корнелий Макрон. Ты, случайно, не знаешь его? Это помогло бы мне, быстрее найти его, а не тратить время на расспросы и поиски.