Текст книги "Нехоженые тропки"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Отпусти моих друзей, Мерлин. Они – часть того, что мне нужно тебе сказать.

Мерлин только поднял бровь.

– Я убивал людей только за то, что они говорили со мной таким тоном, чтобы посмотреть, как они умирают. Почему я должен потакать тебе, мальчик?

– Потому что я – единственный сын Лилит. И мы, полукровки, должны держаться вместе.

Он медленно кивнул, хотя невозможно было определить, был ли он впечатлен моими стальными нервами или именем моей матери. Я взял стул и сел напротив него. Сьюзи и Томми осторожно подошли и встали рядом. Я был благодарен за их присутствие. Я доводилось обманывать сильных мира сего, но это был Мерлин Сатанинское Отродье, черт возьми. Я был рад, что сел, так он не мог видеть, что мои ноги под столом дрожат. Я предложил ему Слезы Ангела, он обхватил бутылку и задумчиво взвесил в огромной руке. Он вытащил пробку крупными как глыбы зубами и вылил тяжелый синий ликер в серебряный кубок перед собой. Запах пошел ужасный. Мерлин заметил мою реакцию и неприятно ухмыльнулся.

– Это – благоприобретенный вкус. Прямо как ангельская плоть. Рассказывай, сын Лилит. Что ты хочешь от меня?

Я представил себя и своих компаньонов, и изложил ему краткую отредактированную версию. Он кивал время от времени, казалось, более интересуясь своим напитком. Все остальные в баре все еще наблюдали за нами, но общая болтовня началась снова, поскольку стало ясно, что никаких внезапных и печальных трансформаций в ближайшем будущем не предвидится. Я закончил свой рассказ, и Мерлин медленно кивнул.

– Интересная история, – сказал он. – Если бы я мог переживать, то был бы впечатлен. Но я не забочусь ни о чем больше. Не теперь, когда… он умер. Он был лучшим из нас. Он дал мне веру в Человечество. Он сделал меня лучше, просто веря, что я такой и есть, и я бы скорее умер, чем разочаровал его. Теперь он ушел, потому что я подвел его, когда он нуждался во мне больше всего. То, о чем я мечтал, ушло, – его мечта о Разуме и Уважении к каждому, Силе Правды. Луч света в темном царстве.

Он все еще размышлял об этом, когда Король Артур появился ниоткуда. Я знал, что это был он. Это не мог быть никто иной… Артур, Большой Медведь бриттов, встал внезапно перед нашим столом, огромный человек-глыба в сверкающей броне, тяжелых медвежьих шкура, стянутых кожаными ремнями. Меч на его боку сиял сверхъестественным блеском. Его лицо было сильным, добрым, немного печальным, но было в нем что-то такое… естественное величие, цельность и бескомпромиссная честность, простое великодушие, сила и правда… Я последовал бы за ним к вратам Ада и назад. Все в баре опустились перед ним на колени. Люди и нелюди, они склонили колена и преклонили головы пред тем единственным, которому все они поклонялись, которого боялись и обожали. Артур, Король Англичан.

Я соскользнул со стула, встал на колени и поклонился, вместе со Сьюзи и Томми. Раньше мне и в голову не приходило ничего подобного.

Это при том, что в действительности его с нами не было. Все мы могли сказать, что реально, физически, сейчас его в «Авалоне» нет. На короткое время его образ становился твердым и цельным, дрожа от неощутимых дуновений, а иногда он просвечивал насквозь. Но он не был призраком; была определенная человеческая жизненная сила. Он светился жизнью, целью и величием. Нет, это было послание, его ментальная проекция, он сам, но из какого-то другого места. Он казался смущенным, несобранным, нечетко глядя вокруг, хотя его взор всегда возвращался к Мерлину, сидящему за столом.

– Мерлин, – сказал Артур, и его голос прибыл из немыслимого далека, похожий на шепот в церковной галерее. – Старый друг, старый наставник. Я проделал длинный путь, чтобы найти тебя. Я послал слово в каждое место, где, как я думал, ты мог бы быть, но тебя не было ни в одном. Ты пошел за ней, не так ли? Даже при том, что я говорил тебе не делать этого. Сейчас – ночь перед решающим сражением, и я в своей палатке один, поэтому могу отпустить свои мысли на поиски тебя. – Он улыбнулся, сердечно и печально. – Ты так старался научить меня магии, но у меня никогда не было таланта к ней. Поэтому я должен был согласиться быть солдатом и Королем. Я всегда сомневался, не разочаровал ли я тебя этим.

– Нет, – ответил Мерлин. – Ты никогда не разочаровывал меня, Артур. Никогда.

– Но времени мало, а моя нужда отчаянна, поэтому я возвращаюсь к старым, полузабытым урокам, отправки и прогулки мысли. И вот я здесь, и ты здесь. Где бы это ни было. Я не могу видеть ясно ничего, кроме тебя, старый друг. Я нуждаюсь в твоей помощи, во время завтрашней битвы. Мой сын Мордред собрал великую силу против меня. Возможно, самую большую армию из всех, что когда-либо видела эта земля. Я собрал воедино своих рыцарей, солдат и всех добрых и верных людей, но, тем не менее, я боюсь, что этого может не хватить. Мой сын… я знаю, что ты никогда не воспринимал его, как моего сына, но мужчина узнает свою собственную кровь… Мой сын Мордред призвал древние и мерзкие создания, которые будут биться с ним заодно. Ты нужен мне, Мерлин. Я нуждаюсь в твоей магии, твоей силе. Почему ты не здесь?

– Потому что я был занят, – ответил Мерлин. – Занят делом, приведшим меня к величайшему провалу, – моей жаждой мести.

– Я могу видеть тебя, но не могу услышать, – сказал Артур. – Мерлин! Мерлин!

– Ты снова перепутал временные координаты, – сказал Мерлин. – Ты никогда не был силен в математике, мальчик. Вы пришел ко мне слишком поздно. Слишком поздно.

– Ты должен был предупредить меня, Мерлин, – сказал Артур. – О цене, которую я должен заплатить, за то, что был Королем. За Камелот, за Круглый стол и Великую Мечту. Жена, которая любила другого. Сын, который никогда не любил меня. Справедливость для всех, но никогда для себя лично. Почему ты не предупредил меня, Мерлин?

– Я никогда не обещал тебе справедливости, – произнес Мерлин. – Только шанс стать легендой. Мой бедный Артур…

– Я не могу больше оставаться, – сказал Артур. – Ветры между мирами толкают меня, тянут назад. Мои люди ждут. На заре мы выходим на битву. И к победе, с Божьей помощью. Без сомнения, у тебя есть серьезная причина быть там, где ты есть. Поговорим об этом позже, после сражения. И больше всего я сожалею, что, после того, как я стал Королем, нам никогда не хватало времени, чтобы как следует поговорить.

Он говорил что – то еще, но это осталось неизвестным, потому что его образ медленно таял, как призрак на рассвете, пока не исчез совсем. Понемногу все в баре встали с колен и снова занялись своими делами. Никто даже не смотрел на Мерлина. Я сел на стул. Мерлин снова смотрел в свой кубок.

– Я должен был быть там, – сказал он. – Но я был настолько зол, что все, о чем я мог думать, была месть. Той вероломной суке, матери Мордреда. Морган ЛеФэй. Артур принял их, дал им все, и вместе они разрушили все, что мы с Артуром построили. Мне потребовались годы, чтобы найти доказательство против них, и тогда они бежали, как крысы. Мордред – к его тайно подготовленным силам. Моргана к старым лесам и древним местам, и Силам, которым она там поклонялась. Я не мог перенести мысли о самой возможности, что она избежит наказания, скроется с этим с этим. Поэтому я оставил Артура готовить армию, а сам отправился по следу Морганы. Я был совершенно уверен, что вернусь вовремя. Но Моргана устроила мне веселую гонку, а убийство суки потребовало больше сил, чем я ожидал. К тому времени, когда я вернулся, все было кончено. Поле битвы было пропитано кровью, все, что охватывал взор, было покрыто телами. Немногие выжившие рыцари смотрели на меня так, как будто во всем этом был виноват я, и, возможно, так оно и было. Они называли меня предателем и фальшивым другом, трусом, мерзостью. Они даже не позволили мне увидеть его тело. Я мог убить их всех, взглядом или словом, заставить их страдать – так, как страдал я, но не сделал этого. Потому что Артур не хотел бы этого.

– Я не мог даже оплакать его. В моих глазах нет слез. Но если бы я мог, я бы плакал. О моем Короле, моем друге, моем сыне. Если бы это имело смысл.

Я все еще пытался понять, что я могу сказать тому, чья потеря столь велика, а горе и чувство вины столь глубоки, когда яркий молодой голос выкрикнул имя Мерлина. Все мы оглянулись, когда яркая и оживленная юная штучка легкой походкой прошла через бар, улыбаясь и махая во всех направлениях, но неотвратимо направляясь к нашему столу. Она была маленькой, светловолосой и грудастой, наивной и большеротой, одетой в мерцающие шелка, выглядевшие слишком неуместными в этой грубом окружении. Она двигалась стремительно, словно в ней была вся энергия мира, сверкая юной молодой сексуальностью. Ей вряд ли было намного больше шестнадцати. Она была привлекательна, в общеизвестном смысле, с синей татуировкой третьего глаза на лбу. Еще больше кельтских и друидских рисунков вились вверх и вниз по ее обнаженным рукам. Она прошагала прямо к нашему столу, запрыгнула к Мерлину на колени, смеясь в его негодующее лицо и игриво таская его за длинную бороду.

– О, милый, посмотрите на это вытянутое лицо! Кто расстроил тебя на этот раз? Честно, любимый, тебя нельзя оставить одного даже на минуту. Как хорошо, что твоя маленькая Нимуя здесь, чтобы позаботиться о тебе! – Она безыскусно поцеловала его, сделала глоток из его кубка, скорчила рожицу, пропищала какое-то детское ругательство, а потом поцеловала его снова и назвала Глупым старым медведем. Мерлин медленно улыбнулся, затем рассмеялся и стал играть с ее грудями, а она в это время счастливо хихикала. Я изо всех сил пытался не дать своему рту широко открыться. Это была легендарная ведьма Нимуя?

– Это – Нимуя, – сказал Мерлин через некоторое время, оглядываясь на меня. – Мое единственное утешение. Нимуя, это – Джон Тэйлор.

Она по-детски на меня надулась.

– Ты и правда тот, кто расстроил моего милого? Стыдно! Давай, Мерлин, покажи, как он превращается во что-нибудь хлюпающее.

– Тихо, дитя, – сказал Мерлин. – Он проделал длинный путь, чтобы попросить моей помощи. Я все еще в раздумьях, как мне поступить.

– Это – ведьма Нимуя? – спросил я, пытаясь не допустить недоверия в голосе.

– Конечно, – ответил Мерлин, вынимая руку у нее из платья, чтобы почесать свой большой, похожий на клюв, нос. – Друидская жрица-отступница, а теперь моя ученица в магических искусствах. Из всего, что я когда-либо делал, роль учителя мне всегда нравилась больше всего.

– Это не все, что тебе нравится, похотливый старый козел, – сказала Нимуя, довольно прижимаясь к колдуну. – Побег от Друидов был лучшим, что случилось в моей жизни. – Она жалобно посмотрела на меня своими огромными темными глазами.

– Мои родители продали меня им, когда я была еще ребенком, но я по-настоящему так и не привыкла. Мне очень нравилось почитание природы, я бегала голышом по лесу и многочисленные занятия сексом для плодородия зерновых, но вот человеческие жертвоприношения с прибиванием их кишок к старому дубу – по-моему, очень неприглядно. Поэтому я прихватила кое-что ценное, что не было прибито гвоздями, и убежала. – Она внезапно надулась и игриво стукнула Мерлина по уху. – А ты обещал, что будешь учить меня магии. Настоящей магии. Когда ты собираешься преподать мне чуть-чуть реальной магии, сладкий?

– Всему свое время, – ответил Мерлин, игриво сжав зубами мочку ее уха.

– Все это очень хорошо, мой сладкий, – сказала Нимуя, толкнув его, сидя на его же коленях. – Но тем временем разные лавочники настаивают на расчете. Девочка должна жить, любимый…

И было еще много подобного. Нимуя болтала, Мерлин улыбался ей снисходительно, и оба они обнимались как подростки. Я не знал, что сказать. Это Нимуя? Могущественная и коварная ведьма, похитившая сердце Мерлина и убежавшая с ним? Эта симпатичная и безвредная маленькая охотница за деньгами? Я обернулся, чтобы смотреть на Сьюзи и Томми, но они были явно так же растеряны, как и я, поэтому я встал, извинился перед Мерлином и Нимуей, которые лишь кивнули в ответ, и наша троица отошла к другому столу, чтобы обдумать ситуацию. Было ясно, что какое-то время Мерлин будет не до нас.

– Она похожа на сладкую юную штучку, – сказал Томми. – Хотя, по-моему, он несколько староват для нее.

– Она не столь беспомощна, как старается казаться, – сказала Сьюзи. – Я встречала таких – они находят старого дурака, чтобы получить от него все, что им нужно.

– Внутренние установки человека это не наше дело, – заявил я твердо. – Какие бы ни были причины для его пьяной жалости к себе, он по-прежнему могущественный колдун. Если кто-либо в этом времени и в силах отправить нас дальше, то это он.

– Но ты же слышал, – возразил Томми. – Ему нет дела ни до нас, ни до наших проблем.

– Не стоит переживать раньше времени, – ответил я.

Сьюзи смотрела на меня долгим взглядом.

– Это круто даже для тебя, Тэйлор. Я имею в виду Мерлина, о котором мы говорим. Единственное порождение Сатаны. Черт, мы не можем даже надеяться заставить его сделать то, чего он не хочет.

– Я думаю об этом, – сказал я. – И мне пришло в голову, что раз эта ведьма Нимуя явно совершенно неспособна похитить сердце Мерлина… может быть, мы могли бы это сделать вместо нее. И с его сердцем в наших руках, Мерлин будет вынужден сделать все, что мы ему скажем.

Они оба посмотрели на меня, как на сумасшедшего.

– Ты спятил! – воскликнул Томми. – Я имею в виду твой чокнутый план! То есть предполагается, что мы вырвем живое сердце из его груди? У Мерлина? Величайшего волшебника и этого, и всех прочих времен? Ты спятил!

– Не сдерживайся, Томми. Скажи, что ты действительно думаешь.

– Даже если мы сможем вывести Мерлина из строя, – сказала Сьюзи, – это будет довольно грязно… Я вырезала несколько сердец в свое время, но мне ни разу не приходилось беспокоиться об их сохранности, чтобы вставить их снова.

– Не смей ему потворствовать, – вмешался Томми. – Мы все закончим как существа из соплей.

– Все не так же безнадежно, как выглядит, – терпеливо продолжил я. – Многие колдуны вынуждены вынуть свои сердца и в целях безопасности спрятать их в другом месте, за мощными магическими щитами. В этом случае, независимо от того, что случилось, из невозможно убить, пока сердце находится в безопасности. Используя правильные обряды, можно извлечь сердце Мерлина, не убивая его, и как только оно будет у нас, мы станем контролировать ситуацию. Смотрите – мы знаем, что кто-то когда – то попытается похитить его сердце. Почему не мы? Мы не причиним вреда больше, чем необходимо.

– Мне это не нравится, – категорично заявил Томми. Действительно не нравится. Фактически, я прямо ненавижу этот план.

– У него пунктик, – заметила Сьюзи. – Если мы вмешиваемся в Прошлое…

– А кто вмешивается? – ответил я. – Мы знаем, что кто-то взял сердце Мерлина. Мы все видели дыру в его груди. Делая это, мы можем считать, что помогаем укрепить Настоящее, из которого мы пришли.

– Все равно, – упрямо заявил Томми. – Это неправильно. Мы используем человека, может быть, даже убиваем, только чтобы получить то, что нам нужно.

– «Что нам нужно», – повторил я. – Мы обязаны остановить Лилит любыми средствами, чтобы спасти Темную Сторону и, возможно, весь мир.

– А… как насчет такой альтернативы, – горячо заговорил Томми, наклоняясь через стол. – Помните рыцарей в броне, которых мы видели в Комнате ожидания Дедушки Время? Из будущего, где Камелот и его идеи по-прежнему обладают властью? Что, если мы здесь… чтобы вызвать то будущее? У нас есть шанс изменить все. Камелот не должен пасть, здесь и сейчас. Если Мерлин никогда не утрачивал сердце, и большую часть своего могущества… возможно, то мы могли бы вернуть ему благоразумие и чувство собственного достоинства. Дать ему причину продолжать жить. Мы могли сказать ему, что будет, предупредить его о Темных Годах, Средневековье, которое продлится почти тысячу лет, если он не будет действовать, чтобы предотвратить его. С нашими советами он мог вернуть свое могущество и влияние, а с его поддержкой Камелот мог бы восстановиться. И наследие короля Артура продолжило бы существовать!

– С нашими советами, – сказал я. – Ты имеешь в виду – с твоими, Томми? Ты – один из тех, кто очарован Артуром и его временем.

– Ладно, почему нет? – дерзко заявил Томми. – Я всегда любил легенды о Камелоте. Мир при Артуре был лучше, ярче, чем когда-либо прежде или после него! Подумайте о том прогрессе, что могли вызвать пятнадцать столетий наследия Артура… Может быть, нам и не нужна бы была Темная Сторона.

– Достаточно, – сказал я. – Мы должны придерживаться того, что нам известно. А нам известно, что Лилит планирует разрушить Темную Сторону, и – что наиболее вероятно – остальной мир вместе с ней. Я видел это будущее, Томми, и я готов сделать что угодно, чтобы предотвратить его. Тот мир – это худший кошмар, какой тебе когда-либо снился, Томми. Если бы ты видел это…

– Но я не видел, – ответил Томми. – И никто не видел, кроме тебя. И у нас только твое слово.

– Хватит, Томми, – сказала Сьюзи холодным тяжелым тоном.

– Планы Лилит угрожают всем живущим на Темной Стороне, – сказал я. – Вспомните, что сказал Дедушка Время о том, что сходятся воедино все возможные варианты будущего, пока не завершатся единственным, неизбежным будущим? Именно поэтому мы должны сделать это, Томми. И я не могу сделать этого без твоей помощи. Слабое место Мерлина в том, что он должен установить невероятно сильные щиты, способные его защитить, когда у него закончатся силы или он ослабнет. Я могу использовать свой дар, чтобы найти их, но у меня не хватит сил, чтобы отодвинуть или отключить их. Но ты… можешь использовать свой дар, чтобы внести в защиту путаницу достаточно надолго, что позволит нам проскользнуть мимо них и сделать то, что должны.

Томми долго и пристально смотрел на меня, и я не мог ничего прочитать по его лицу. Он прекратил свои бесплодные попытки. – Никогда не знал, что ты такой… жестокий, – произнес он наконец.

– Только потому, что должен быть, – ответил я. – Будущее зависит от меня, и Бог с нами, а дьявол с ними.

– Или сын Дьявола, – сказал он, и оставалось только думать, имел ли он в виду Мерлина или меня. Он снова медленно опустился на стул. – Что мы собираемся делать с сердцем потом, когда все закончится?

– Ну, мы не можем просто вернуть его, – сказал я. – Мерлин найдет способ убить всех нас, независимо от нашего согласия. Нет, я думаю спрятать его в безопасном месте а потом сказать Нимуе, куда мы его положили, после того, как мы благополучно исчезнем в Прошлое.

– Мы втянем в это ведьму? – спросила Сьюзи. – Эту маленькую глупышку с ветром в голове?

– Мы нуждаемся в ней, – сказал я. – Вряд ли Мерлин хоть когда-нибудь расслабится в нашем присутствии, но он никогда заметит угрозы, исходящей от Нимуе.

– Почему она должна помогать нам? – спросил Томми, хмурясь.

Я улыбнулся:

– День, когда я не смогу обмануть охотницу за деньгами, будет первым днем моей пенсии. Ты не единственный, кто может убеждать людей, Томми.

Это правда, – сказала Сьюзи. – Ты можете быть экзистенциальным, Томми, но Тэйлор – коварный ублюдок.

– Спасибо, Сьюзи, – сказал я. – Надеюсь. Все, что нам нужно, это убедить ведьму подсыпать кой-чего Мерлину в выпивку, и рано или поздно он отключится. Такой план всех устраивает?

– По-моему, звучит подло и до конца не продуманно, – сказал Сьюзи. – Я в деле. После того, как мы вынем сердце… я могу попробовать застрелить его, просто чтобы посмотреть, что получится?

– Нет, – ответил я.

– Это больше не смешно, Тэйлор.

Я взглянул на Томми:

– Ты с нами или нет?

– Неохотно, – сказал тот, наконец. – И с серьезными оговорками. Но да, я с вами. Кажется, мечтам не место в реальном мире.

– Придерживайся этого, чтобы быть экзистенциальным, – дружески заметил я. – Тебе гораздо лучше так, не будучи уверенным в вещах.

Мы сели и наблюдали за пьянкой Мерлина. Прошло несколько часов, а она все продолжалась – с восторженной помощью Нимуе и в ее игривой компании. Но, наконец, колдун дошел до точки, когда прекратил подносить кубок к губам и просто сидел, уставившись в никуда. Даже Нимуя не могла вытянуть слова из него. Что интересно, как только она убедилась, что он был в ауте, она отключила чары и откинулась на спинку стула, мрачно постукивая каблуками, а потом соскочила со стула и метнулась к стойке за добавкой. Где я ожидал случая, готовый купить ей чего-нибудь дорогого. Я улыбнулся ей и сделал комплимент, а она захихикала, как подросток на первом свидании. Через какое-то время я пригласил ее присоединяться к нашему столу, и после быстрого взгляда на Мерлина, чтобы удостовериться, что он по-прежнему клюет носом, она понеслась, чтобы присоединиться к нам. Ее лицо горело от чрезмерной выпивки, волосы были в беспорядке, но речь была по-прежнему ясна. Она была очаровательна при встрече с Томми, но значительно сильнее пренебрегла Сьюзи. Я влил в нее еще несколько порций, а потом выложил наш план. Нимую не потребовалось долго уговаривать. У нее была мораль кошки и мозги щенка.

– Нам нужна помощь Мерлина, – сказал я, стараясь излагать все максимально просто. – Но он слишком погружен в собственные проблемы, чтобы слушать. Но если мы возьмем его сердце, он вынужден будет слушать. И когда его сердце будет у нас, то есть вне его тела и, значит, вне его защит, ты сможешь наложить на него заклятие, и он забудет все свои тревоги и не будет думать ни о чем, кроме тебя. Когда закончишь, ты сможешь вложить сердце обратно, и каждый получит то, что ему нужно. Что может быть проще и прекраснее?

Нимуя нахмурилась над кубком, пытаясь сконцентрироваться.

– Сердце может сделать меня могущественной… дать настоящую магию… Но, на самом деле, я просто хочу, чтобы мой старый мишка был таким, как всегда. Видели бы вы его в зените, в Камелоте. На своем месте рядом с Королем. Все поклонялись ему, тогда. Конечно, сама я там не была. Тогда я была лишь глупой маленькой жрицей, собиравшей омелу и поклонявшейся Гекате, три в одном… Но я всегда была хороша в Дальнем Взоре, и Камелот очаровал меня. Мерлин очаровал меня. Я следила за ним при Дворе, и даже тогда я знала, что он нуждался в заботе. Необходим кто-то, кто заботился бы о нем. Все остальные возвышали его, чтобы иметь возможность обратиться к его магии, чтобы он выручил их в трудный момент. Когда силы мускулов не достаточно для спасения ситуацию.

Ее эмоции накалялись, голос становился неясным.

– Даже Король, да будет благословен… даже он, на самом деле, никогда не заботился о Мерлине. Не так, как я. Глупая маленькая жрица, глупая маленькая захудалая ведьма, так они говорят…, но я – единственная, кто может получить сейчас его сердце… И когда я получу могущество, я заставлю их всех заплатить…

При этом нижняя губа ее дрожала, и большие круглые слезы сбегали по щекам. Я не оглядывался на других. Я уже чувствовал себя достаточно виновным в том, что использую в своих интересах большого ребенка по имени Нимуя. Но это должно было быть сделано…

– Итак, ты нам поможешь? – спросил я. – Так будет лучше для всех. На самом деле.

– Если вы так говорите, – сказала Нимуя. – Я всегда нуждаюсь в людях, которые скажут мне, что лучше.

Кое-что в ее голосе подсказывало, что так будет всегда. Томми тоже услышал это и впился в меня взглядом, но я сконцентрировался на ведьме.

– У тебя есть что-нибудь, чтобы добывать ему в выпивку, Нимуя? Что-то, что усыпит его?

– О, конечно, – ответиля Нимуя небрежно. – Друиды знают все, что можно знать, о снадобьях. Я часто подмешиваю наркотики в его напитки. Это – единственный способ, благодаря которому он может спать в эти дни. Бедняжка.

Так и было. Мы подождали, пока часть клиентов не разошлась, а потом я подкупил Хеб, чтобы закрыть бар на время. Потребовалась большая часть монет из моего кошелька, особенно когда Хеб поняла, что нам нужно, чтобы она тоже ушла домой раньше, но деньги на Темной Стороне решают все, как обычно. Несколько клиентов уходить не хотели, но Сьюзи их убедила при помощи короткого, но поучительного примера работы дробовика, и они достаточно быстро нас покинули. Два дымных призрака укоризненно посмотрели на меня, а затем медленно уплыли, продолжая танцевать. Бар казался огромным, когда ушли все, и тишина было поистине жуткой. Мерлин сидел и спал, сползая со стула, в то время как Нимуя, сидя со скрещенными ногами в торопливо нарисованном мелом кругу, создавая чары, не позволявшие никому снаружи заметить что-нибудь необычное в баре. Была чертова уйма людей, и не только, которые схватились бы за шанс убить Мерлина, если б они просто заподозрили, что его щиты ослабли. Сьюзи охранял дверь, в то время как мы с Томми разглядывали бесчувственного колдуна.

– Итак, – сказал Томми. – Как мы это сделаем?

– Очень осторожно, – ответил я. – Если будет хотя бы похоже, что что-то идет не так, то я со всей скоростью рвану к ближайшему горизонту. Попробую не останавливаться.

– Это – действительно плохая идея, – несчастно сказал Томми.

Я вызвал свой дар, открывая мой третий, частный глаз, и сразу же увидел все щиты Мерлина. Они притаились вокруг его спящего тела как множество рычащих сторожевых псов, слой на слое защитных заклятий и проклятий, готовых наброситься на все, что их потревожит. Они тревожно зашевелились от одного только взгляда. Я схватил Томми за руку, и сразу же он смог их увидеть тоже. Он вскрикнул от шока и ужаса, и попытался вырваться, но я не мог отпустить его.

– Заткнись, – зашептал я отчаянно. – Хочешь, чтобы они тебя услышали? Используй свой дар. Быстро!

Его рот искривился, как у ребенка, которого наказывают, но я почувствовал проявление его дара. И медленно, один за другим, щиты стали сомневаться, почему и для чего они есть, пока, наконец, они не исчезли туда, откуда пришли, для коллективного обсуждения, оставляя Мерлина спящим и совершенно беззащитным. Я быстро двинулся вперед. Я не знал, как долго продлится эффект. Я мог услышать Томми, который резко дышал позади меня, концентрируясь на поддержании своего дара, чтобы не позволить защитам вернуться, пока я проверял состояние колдуна.

Его глаза были закрыты, скачущее в них пламя на миг притухло. Его дыхание было ровным, хотя он изредка шевелился во сне, как если бы его беспокоили дурные сны. Я распахнул его алые одежды, обнажив выбритую грудь, покрытую жирными переплетенными друидскими татуировками. Я сдавленно прошипел Сьюзи, чтобы подошла ко мне, и она неохотно покинула свой пост около двери.

– Как мы будем это делать? – спросил я.

– Твои прикидки не хуже моих, Тэйлор. Я вытащила несколько сердец из милости, но это нельзя было назвать хирургией, – она извлекла длинный нож из-за голенища высокого ботинка, и задумчиво подняла его. – Я предлагаю грубую силу, импровизация на этот раз не годится.

– Дай мне нож, – покорно согласился я, – И возвращайся охранять дверь. Томми, иди ко мне и помогай.

– Я ничего подобного прежде никогда не делал, – сказал Томми, неохотно подходя ко мне.

– Надеюсь, что нет, – сказал я. – Давай, закатывай рукава и действуй, как я, попытайся помогать и, главное – не мешай. А если соберешься блевать, постарайся не попасть во вскрытую грудь.

– О, Боже, – только и смог сказать Томми.

Я вскрыл грудную клетку Мерлина, чтобы быть уверен, что разрез достаточен, чтобы в него проходили обе руки. Времени для точной хирургии не было, к тому же, держу пари, – Мерлин сможет все восстановить, как только получит свое сердце обратно. Крови было очень много, и мне приходилось отскакивать, чтобы не попасть под внезапно бьющие струи, фонтанирующие из разверстой раны. Как мог, я обмыл рану вином, чтобы хотя бы видеть, что я делаю. В конце мне пришлось вырезать и вырывать сердце обеими руками с его места в грудной клетке, и я был по локоть в крови. Томми только повторял: О, Боже! – убирая другие внутренние органы с моего пути.

Наконец, в моих руках оказалось сердце Мерлина – огромная алая глыба мышц. Оно было больше, чем я ожидал, и все еще сокращалось, выбрасывая крупные брызги темной крови. Я перенес его на другой стол и тщательно обернул тканью, покрытой нанесенными Нимуей защитными символами. Та все еще сидела в своем кругу, бормоча с закрытыми глазами заклинания, и поэтому не видела происходящего. Я отошел назад и встал рядом с Томми, который с дрожью смотрел на огромную кровавую рану, сделанную нами. Это, действительно, был не его случай. Я хлопнул ему по плечу, но он даже не оглянулся. Мерлин по-прежнему был жив, ровно дыша и продолжая спать. Я попытался сомкнуть края раны, скрыть то, что я сотворил, но отверстие в груди было слишком велико. В конце концов я просто прикрыл его одеждой.

– Сделано? – спросила Сьюзи от двери. – Вы закончили?

– О да, – ответил я. – Вряд ли я смог бы навредить сильнее, даже пытаясь это сделать специально.

– Не переживай, – сказала она. – С каждым разом получается все лучше и лучше.

Я резко на нее оглянулся, но решил ни о чем не спрашивать. Мне не хотелось знать. Я увел Томми от тела колдуна, и мы, как смогли, вином отмыли руки и оружие. Мы ничего не смогли сделать с нашей забрызганной кровью одеждой. Переодеться было не во что. Одна надежда, что чары Дедушки Время скроют запекшуюся кровь от посторонних глаз. Томми обвиняющее посмотрел на меня:

– Есть хоть что-нибудь, чего ты не сделаешь, Тэйлор? Или кто-нибудь, чью жизнь ты не станешь разрушать, чтобы отомстить своей матери за то, что сбежала и бросила тебя в младенчестве?

– Это не так!

– Правда?

– Да! Все, что я здесь сделал, и все, что сделаю, – все это ради спасения Темной Стороны и мира! Если бы вы видели то, что видел я…

– Но мы не видели. И ты нам об этом не рассказываешь. Почему, Тэйлор? Что ты от нас скрываешь? Или мы должны верить тебе на слово?

– Да, – ответил я, выдерживая его сердитый пристальный взгляд.

– И какого черта я должен это делать это?

– Потому что он – Джон Тэйлор, – сказала Сьюзи, отходя от двери с дробовиком в руках. – И он заработал право на доверие.

– Конечно ты его поддерживаешь, – ответил Томми горько. – Ты же его женщина.

Сьюзи остановился, а потом коротко рассмеялась:

– О, Томми, ты ничего не знаешь, правда?

В этот момент дверь за ней распахнулась, и огромный, как гора, человек в кольчуге ворвался в бар. У него была та функциональная плотная мускулатура, которая дается и испытывается постоянным тяжелым трудом, а его рваная кольчуга с кожаным поддоспешником несли на себе следы долгого использования и сильного износа. У него было квадратное, грубое, почти зверское лицо, покрытое шрамами, пересекавшими его вкривь и вкось. Рот был безжизненной чертой, а взгляд холоден и непреклонен. В одной руке он держал огромную булаву с покрытой жуткими зубцами головой. Я в жизни не встречал человека, выглядевшего более опасным.