Текст книги "Нехоженые тропки"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11. Ангелы, демоны и дражайшая мамочка

На сей раз это выглядело не как провал сквозь Время, а, скорее, как будто нами выстрелили из катапульты. Радуги возникали и исчезали вокруг нас, перемежаясь взрывающимися галактиками и криками новорожденных звезд, а отовсюду неслись пронзительные визг и вой Существ Извне, кричащих: «Впустите нас! Впустите внутрь!» – на языках, которые старше миров. Мы со Сьюзи Стрелком, наконец, выпали из хронополета обратно во Время, врезаясь в наш мир, как ружейная пуля. Мы огляделись вокруг, хватая ртами воздух, как новорожденные. Мы появились среди деревьев на краю большого леса, перед огромным открытым пространством. Чистое ночное небо было полно обычных звезд, а полная луна была не больше, чем должна быть. Где бы или когда бы мы ни были, Темная Сторона еще не появилась.

Однако, происхождение прогалины перед нами, свободной, открытой и такая обширной, что ее противоположная сторона была фактически на горизонте, явно не было естественным. Ее границы были слишком четкими, слишком отчетливыми, как будто прорезанные бритвой сквозь часть окружающих деревьев, оставив половинки стволов с их содержимым лежать отдельно, медленно истекая соком – как будто кровью. Сама прогалина состояла лишь из темной земли, голой и невыразительной. Ее создание совершенно точно не имело отношения природе; сырая магия все еще вспыхивала, плевала и потрескивала в воздухе, последние выбросы остатков могущественного Действия. Кто-то заставил в миг исчезнуть акры леса, и нетрудно было догадаться, кто это был.

Лес вокруг нас был темным и многообещающим, с массивными деревьями, такими высокими, что они образовывали переплетенный навес, похожий на запутанный потолок некоего естественного собора ночи. Воздух был холодным, неподвижным и наполненным тяжелыми растительными ароматами. Я почти чувствовал огромную зеленую силу спящего леса, который стоял в течение тысяч лет и никогда не знал прикосновения ни Человека, ни его инструментов. Это была старая Британия, древняя Британия, темное чрево, из которой все мы вышли.

И внезапно я снова бежал между деревьями вместе с Герни и его Дикой Охотой, торжествующе воющей у меня за спиной. Жуткие воспоминания о боли и ужасе нахлынули на меня, и я покачнулся.

Чтобы устоять, я был вынужден опереться рукой на ближайшее дерево, потому что колени от испуга подгибались. Я весь трясся, и чувствовал, как сердце колотится у меня в груди. Никто и никогда не ранил меня так тяжело и не вселял такого страха, как Герни и его чудовищный Двор. Я победил, но его метка осталась на мне. Может быть, навсегда. Я заставил себя дышать медленно и глубоко, отказываясь сдаться. Одна из моих самых сильных сторон – неприятие того, что кто-то или что-то может меня избить, даже я сам. Моя голова медленно приходила в порядок, с лица капал пот, и Сьюзи Стрелок подошла вплотную ко мне и утешающее положила руку мне на плечо. Явная неожиданность ее поступка выбросила все остальное из моей головы, но я постарался не реагировать и даже не оборачиваться слишком быстро. Я не хотел спугнуть ее. Я медленно оглянулся, и наши глаза встретились. Ее лицо было таким же холодным и сдержанным, как и всегда, но мы оба знали, чего ей это стоило. Она выдавила слабую улыбку, а потом, видя, что я снова пришел в себя, она убрала свою руку и стала осматривать прогалину. Жест пришел и ушел, но из таких маленьких шагов рождаются чудеса.

– Как далеко назад мы попали на сей раз? – спросила Сьюзи обычным спокойным голосом. – Когда это все?

– Не знаю, – сказал я, все еще глядя на нее, а не на прогалину. – Но, похоже, на чертову уйму дальше, чем несколько сотен лет. Если бы мне пришлось гадать, я сказал бы тысячи… тысячи лет. Я думаю, что мы вернулись прежде, чем возникли любые города, поселения или общины…

Сьюзи нахмурилась: – Эпоха?

– Еще дальше. По-моему, что мы прибыли в то время, когда Человек, каким мы его знаем, еще даже не появился. Слушай.

Мы стояли рядом, слушая. Огромный и могущественный лес был полон звуков жизни – птиц, животных и кого-то еще, кричащих в ночи. Звуки охотников и их добычи, в воздухе и на земле, иногда ломящихся через подлесок, фыркая и ворча. Мы медленно повернулись и оглянулись назад, и как только наши глаза приспособились к мраку, мы смогли видеть, как что-то осторожно двигается в тени, наблюдая за нами с безопасного расстояния. Сьюзи вытащила из своего кожаного жакета сигнальную ракету, зажгла и бросила ее к деревьям на некотором расстоянии от нас. Яркий темно-красный свет на мгновение ослеплял, и мы услышали, как вокруг лесные звери отступали в безопасность темноты. Но взамен появились другие звуки, новые движения. Сьюзи вытянула дробовик из чехла за спиной.

Свет от ракеты умирал, и я мог разобрать лишь странные образы, движущиеся на самой границе света – больших и сильных созданий, устрашающе передвигающихся между деревьями. Я скорее чувствовал, чем видел их. Они были огромными, чуждыми, почти абстрактными; и всё же я знал, что они принадлежали этому месту больше, чем я. Они были Силой и Властью, старой жизнью на старой земле, скорее, еще материалом, жизнью в ее самых первозданных формах.

– Что они, черт возьми, такое? – прошептала Сьюзи. – Я едва могу их различить, хотя они только что были там… Ничто живое не может так не выглядеть… Это – как если бы они не решили, что же они есть.

– Они, наверное, не решили, – сказал я так же тихо. Я действительно не хотел привлекать внимание таких диких, неопределенных Сущностей. – Они – первые мечты и кошмары земли, получившие облик и форму. Я думаю временами… что эти формы однажды станут эльфами, гоблинами и прочими фантастическими созданиями дикого леса. Некоторые станут богами, как Герни. Все это будет происходить по мере возвышения Человечества, конечно. Я думаю, может, они нуждаются в вере и воображении Человека, чтобы придать им определенную формы и свойства. Человеческие страхи и потребности дистиллируют эти Сущности и Силы в определенные формы; и скоро они забудут, что когда-то были чем – то еще. И они будут охотиться на Человека и служить ему, потому что он поклоняется им и уничтожает их…

– Хватит, а то ты становишься жутким, – сказала Сьюзи.

Последняя искра от ракеты мигнула и погасла, и прежняя глубокая тьма леса вернулась. Я больше не мог видеть или ощущать абстрактные Силы, и, как я ни напрягал слух, все, что я мог услышать, это было естественное поведение птиц и зверей, занимающихся своими ночными делами. Я неохотно повернулся и снова осмотрел пустошь. Сьюзи сделала то же самое, но дробовик она не убрала. Лунный свет освещал обширное пустое пространство ярко, как днем, но хотя оно по-прежнему было пустым и тихим, в воздухе повисло ожидание, как будто невидимый занавес готов был подняться и начаться совершенно новый показ.

Это сделала Лилит, – сказал я. – И, такое чувство, незадолго до нашего появления. Это – то место, где она создаст и поместит свою Темную Сторону. Несомненно, недалеко отсюда есть река, которую однажды назовут Темзой. И люди придут сюда и построят город под названием Лондон… Интересно, какую форму примет детище Лилит до того, как Человек завладеет им и перестроит его по-своему?

– Сколько живых существ уничтожила, когда делала эту пустошь? – неожиданно сказала Сьюзи. – Сколько животных исчезло во мгновение ока, сколько древних деревьев стали ничем, чтобы удовлетворить ее цели? Я не слишком озабочена, но можешь поставить хорошие деньги, она была озабочена еще меньше.

– Ага, – сказал я. – Это похоже на Дражайшую Мамочку. Ее никогда не заботило, кому она причиняет боль, чтобы добиться своего.

– Почему она сразу не создала Темную Сторону? – сказала Сьюзи, подозрительная как всегда. – Почему остановилась на пустоши? Она чего-то ждет?

Я рассмотрел разные точки зрения. – Может быть… она ждет зрителей.

Сьюзи резко взглянула на меня. – Нас?

– Сейчас это тревожная мысль… Но нет. Откуда ей знать, что мы будем здесь?

Сьюзи пожала плечами. – Она – твоя мать. Она – Лилит. Кому ведомо, что она знает или как она это узнает? – Она нахмурилась на меня, когда другая мысль ударила ее. – Мы оказались здесь только потому, что Владыка Терний использовал свою власть, чтобы отправить нас сюда. Мы ведь выживем и вернемся в наше время, не смотря ни на какие ужасы?

– Хороший вопрос, – сказал я. – Жаль, что у меня нет на него хорошего ответа. Давай подождем и посмотрим, выживем ли мы в действительности, и тогда будем волноваться об этом. У нас и без этого хватает поводов для волнений. – Пришла моя очередь смотреть на нее глубокомысленно, когда мне в голову пришло кое-что новое. – Сьюзи… Я считаю, нам нужно поговорить. О нас. Прямо сейчас.

Сьюзи прямо смотрела на меня в ответ, не уступая. – Нужно ли?

– Да. Есть вероятность, что мы не выживем, что бы ни произошло позже. Я всегда это знал. Именно поэтому я не хотел, чтобы ты участвовала в этом деле. Но мы здесь оба, и между нами что-то изменилось. Поэтому, если мы собираемся когда-то что-то сказать – что бы ни было – нам нужно сделать это сейчас. Потому что второго шанса может и не быть.

– Мы – друзья, – сказала Сьюзи своим обычным тоном. – Этого недостаточно?

– Не знаю, – сказал я. – Достаточно ли?

– Ты для меня ближе… всех, – медленно выговорила Сьюзи. – Я никогда не думала, что я когда-нибудь позволю кому-то стать таким близким. Никогда даже в мыслях никого не было. Ты… много значишь для меня, Джон. Но я все еще не могу… быть с тобой. В постели. Некоторые шрамы слишком глубоки, чтобы когда-нибудь зажить.

– Это не то, о чем мы говорим, – сказал я мягко. – Главное – ты и я. Это – чудо, что мы зашли так далеко, правда.

Она долго рассматривала меня… ее изуродованное лицо с единственным холодным синим глазом и упорным ртом. Не думаю, что она даже обращала внимание, что прижимает свой дробовик к груди, как ребенка или любовника. Когда она, наконец, заговорила, ее голос оставался холодным, как всегда. – Мое новое лицо тебя не беспокоит? Я никогда не заботилась, чтобы быть симпатичной, но… Я знаю, на что я должна быть похожа. Внешность наконец-то соответствует тому, что внутри.

– Ты сама сказала это, Сьюзи, – сказал я так мягко, как смог. – Мы, монстры, должны быть вместе.

Я наклонился, медленно и очень осторожно, а Сьюзи следила за мной, как дикий зверь, который может в любой момент развернуться и убежать. Когда наши лица были настолько близко, что я мог почувствовать ее дыхание на своих губах, а она по-прежнему не шевелилась, я мягко поцеловал ее изуродованную щеку. Я прижал ее руки к своим бокам. Рубец на ее щеке был твердым и упругим. Я отодвинулся, заглянул в ее холодный синий глаз, а потом очень нежно поцеловал ее в губы. Ее губы слегка подались под моими, и она не отодвинулась. И, наконец, она медленно обняла меня. Она держала меня лишь слегка, как будто могла уйти в любой момент. Я отодвинул свои губы от ее, прижался щекой к ее покалеченной стороне лица, и обнял ее так же, слегка. Она вздохнула, но совсем чуть-чуть. Ее кожаный жакет спокойно скрипел под моими руками. Она обнимала меня столько, сколько могла выдержать, потом отпустила и отстранилась. Я позволил ей уйти. Я знал, что лучше так, чем попробовать пойти за ней. Я знал, что в одной руке у нее, по-прежнему, дробовик, даже если она забыла. Она посмотрела на меня своим холодным глазом со своим холодным выражением и коротко кивнула.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? – сказал я.

– Конечно, – сказала она. – И я забочусь о тебе, Джон. Столько, сколько могу.

А потом мы резко оглянулись. В лесу было все так же тихо, но в воздухе возникло новое чувство. На миг все застыло, и я мог слышать звук собственного дыхания и чувствовать биение своего сердца. Мы со Сьюзи вглядывались в пустошь, которая притягивала наше внимание, как диких животных – ощущение приближающегося шторма. Возник звук. Звук в воздухе, но не только, прибывая отовсюду и ниоткуда. Он заполнил весть мир, заполнил мой разум, и это не был естественный звук. Это был крик чьего-то рождения, чьей-то смерти, эмоции, опыт и экстаз выше человеческого знания или понимания. Звук рос и рос, становясь более громким, более проникающим и более жестоким, пока Сьюзи и я не вынуждены были зажать уши, пытаясь заглушить его, но он продолжал расти и становиться громче, пока это не стало невыносимым, но, тем не менее, росло. Наконец он милосердно вышел за пределы нашего слуха и оставил нас со Сьюзи, дрожащих и трясущихся, с трудом вдыхающих воздух, качать головами, как будто пытаясь что-то стряхнуть. Я ничего слышал, даже когда Сьюзи что-то мне говорила, и мы оба вновь вгляделись в пустошь. Что-то должно было случиться. Мы могли это чувствовать. Мы все еще чувствовали звук, чувствовали его своими костями и душами.

А потом внезапно появилась Лилит, стоя перед деревьями на краю прогалины, может быть, футах в двадцати от нашего со Сьюзи наблюдательного пункта. Звук пропал. Выход Лилит состоялся. Она стояла, пристально вглядываясь в созданную ею пустошь, ее темные глаза были неподвижны и даже не моргали. Мы со Сьюзи тихо отступили подальше в темноту леса, скрываясь в самых густых тенях. Просто увидеть Лилит значило испугаться ее. Из-за силы, горевшей в ней ярче всех звезд во всех галактиках. Она, может быть, и создавалась как жена Адама, но с тех пор проделала долгий путь.

Она не просто появилась. Это было так, как будто Лилит вставила или впечатала саму себя прямо в реальность, одной лишь силой своей воли. Она была здесь и сейчас, потому что хотела быть, и, так или иначе, казалась реальнее чего бы то ни было во всем материальном мире. Она выглядела… симпатичнее, чем я запомнил ее с прошлого раза, когда видел ее. В баре «Странные Парни», в конце моего последнего дела. Прямо перед тем, как все пошло к черту.

Она была довольно высока и почти сверхъестественно стройна, а линии ее обнаженного тела выглядели столь гладкими, что было похоже, что они рационализированы для большей эффективности. Ее волосы, глаза и губы были черными как уголь, что вместе с ее бледной, бесцветной кожей напоминало черно-белую фотографию. Ее лицо было острым и резким, с заметно выступающими скулами и орлиным носом. Ее темный рот был тонкогубым и слишком широким, а глаза полны темного огня, который мог прожечь что угодно. Выражения, возникающие и проходящие по ее лицу, никоим образом не были человеческими. Она выглядела… дикой, изначальной, незаконченной. Одежды на ней не было. И не было пупа.

Я вспомнил человека по прозвищу Безумец, который Видел мир и все в нем яснее других, говорившего, что Лилит, которую мы видим и воспринимаем, это лишь ограниченная проекция на нашу действительность чего-то намного большего и сложного. Мы видим лишь то, что в состоянии увидеть. Он также говорил, что человеческая оболочка Лилит в действительности только приукрашенная перчаточная марионетка, которой манипулируют издалека.

Лилит. Мать. Монстр.

Я сказал это Сьюзи, и она кивнула. – Это не важно. Если она реальна, значит, я могу ее убить.

Мы сдерживали голоса, но я не думаю, что даже раскат грома мог бы прервать концентрацию Лилит. Что бы она ни видела на пустоши, этого там еще не было. Она громко произнесла Слово, молотом сотрясшее воздух. Звук его заполнил мир, отзвуки распространились, достигая всего. Это слово не принадлежало ни одному языку, который я знал или мог хоть когда-нибудь надеяться понять даже с помощью чар Дедушки Время; это было старое слово из старого языка, возможно, основного языка, из которого возникли все остальные. Я смог понять достаточно, чтобы порадоваться, что не смог понять больше.

Мир, призванный этим ужасным Словом, открылся для рождения монстров. Ужасные создания появились, топая, прыгая и выскальзывая из-за деревьев позади Лилит.

Они возвышались над нею и медленно просачивались мимо ее ног, огромные, чудовищные и совершенно отвратительные, даже по стандартам Темной Стороны. В них были собраны все запретные комбинации животных, ящериц и насекомых, жестокие и уродливые сверх всяческого представления. Выпирающие мускулы, раздутые как раковые опухоли, под гноящейся плотью. Темные, покрытые панцирями существа на изломанных ногах, со сложными челюстями, неистово двигающимися под многочисленными глазами. Высокие веретенообразные создания выбрались из леса, покачиваясь на трех ногах и размахивая длинными щупальцами, похожими на шипастые кнуты. И пока они шли, взорвалась темная земля пустоши. Огромные белые черви с рядами человеческих рук, гниющие громадины размером с кита, мотающие головами на длинными зубчатых позвоночниках. Существа с крыльями летучей мыши вываливались из ночи с изяществом хищников, а по небу носились ужасные силуэты, загораживая звезды и стрелой мелькая на фоне полной луны.

Воздух наполнился зловонием крови, отбросов и серы. А Лилит разглядывала их и улыбалась.

Неожиданно я понял, что Сьюзи прицелилась и готова открыть огонь по ним. Я быстро пригнул стволы и вынужден был с ней бороться, чтобы удержать их направленными в землю. Я знал, что лучше попробовать и убрать дробовик от нее подальше. Наконец, она прекратила борьбу и, тяжело дыша, уперлась в меня взглядом.

– Дай мне застрелить их! Нужно их перестрелять, как всегда!

– Я думаю так же, – сказал я, глядя на нее в ответ. – Но мы не можем им позволить заметить нас. И я более, чем уверен, что большинство из них даже не заметят стрельбы из дробовика.

Она с неохотой кивнула неохотно, а я осторожно отпустил ее оружие. – Я загрузилась проклятыми и благословенными патронами, – сказала она, слегка дуясь.

– Даже с учетом этом. Я знаю, кто эти существа, Сьюзи. После изгнания из Эдема Лилит спустилась в Ад, возлегла там со всеми демонами и в свое время дала жизнь все монстрам, которые изводят Человечество. Эти создания там… – ее дети.

– Как ты можешь быть настолько уверен в этом? – спросила Сьюзи.

– Я чувствую, – ответил я. – Я знаю это так же, как знаю свое собственное имя. В нашем времени они будут Силами и Владыками, а многие из их потомков станут вампирами, оборотнями, гулями и прочими хищниками Темной Стороны.

– У меня есть несколько действительно мощных гранат…

– Нет, Сьюзи.

Она фыркнула, а потом сосредоточилась на чудовищных созданиях, взмывающих и падающих Лилит. – Что ж, – наконец сказала она. – Дети Лилит. Твои единокровные братья и сестры. Они – аудитория, которую она ждала.

Лилит оглядывала корчащуюся, пульсирующую толпу перед собой, и ее широкая улыбка была столь же холодной и отстраненной, как и она сама. Она, наверное, о чем-то думала, о чем угодно. Наконец, она совершила несколько кратких яростных жестов, и толпа раскололась надвое и отступила назад и в стороны, когда Лилит нахмурилась, концентрируясь, и произнесла еще одно Слово. Даже ее чудовищные дети съежились от его звучания, а я почувствовал, как сама реальность и задрожала, поскольку Лилит вложила в него свою жуткую волю. Весь лес, как живое существо, шевелился и стонал от боли, а потом, лишь за один ужасный момент, Лилит дала жизнь Темной Стороне одним усилием воли и решимости.

Огромный город внезапно заполнил пустошь от края до края, сияя ярко, как солнце, массивный и витиеватый, единственное в своем роде создание чуда и красоты. Это было зрелище, состоящее из больших сверкающих башен и массивных мерцающих куполов, тонких простых дорожек и безумно изящных дворцов – великолепный идеальный город, творение из снов, воплощенное в реальности в камне и дереве, мраморе и металле. Он был великолепен, как города, которые мы представляем, мечтая об отдаленных местах. Все его формы были изогнутыми, гладкими и округлыми, почти органичными, здания возносились и опускались, как волны искусственного моря, и ни одно из них не было похоже на другое. Город, созданный Лилит, было нечеловечески прекрасен и порочен – как и она сама.

– Это… совсем не то, чего я ожидала, – сказал Сьюзи. – Он ошеломляет. Город света и сияния. Как могло что-то столь изумительное стать в нашем времени прогнившим городом?

– Потому что перед нами не город, – сказал я. – Это – идеал. Никто в нем не живет. Никто никогда не жил. Это – просто скелет, стерильное неизменное место, созданное, чтобы смотреть и восхищаться, а не жить – даже если Лилит еще этого не осознала. Большинство пропорций не соблюдены, ничто не может быть вместе, вот те башни, например, стоят лишь потому, что Лилит верит в это. Улицы, наверняка, никуда не ведут, и я сомневаюсь, что оборудовала хоть одну комнату практическими аспектами жизни – обычными входами и выходами, сточными трубами и мусоропроводами. Нет… это – тупик похожий на красивое кладбище. Разве ты не чувствуешь его безразличие? Это – лишь идея Лилит о городе, фантазия, вставленная в реальность. Неудивительно, что Человечество в конечном счете разрушит все это и построит новое.

– Идеал, – медленно сказала Сьюзи. – Как человеческое тело, которое она сделала для себя?

– Хороший вопрос, – ответил я.

– Но… что легло в основу этого города? – спросила Сьюзи, сильно нахмурясь. – Вокруг еще нет никаких человеческих городов, чтобы вдохновить ее.

– Еще один хороший вопрос. Не думал, что ты обратишь внимание. Предположим… что это может быть материальным отражением известных ей мест. Рай, Ад, Эдем. Земная версия духовного идеала. Прото-город, существующий исключительно в нашем воображении, проблеск ожидаемого лучшего места… Знаешь, Сьюзи, мы начинаем слишком погружаться в философию.

– Ага, – сказала Сьюзи. – В этих водах можно утонуть.

– Посмотри на звезды, – внезапно сказал я. – И луну, сияющую сверху на новую Темную Сторону. Они все те же – обычное естественное вечернее небо, которое мы видели еще до появления Лилит. Ничего не изменилось. И это не те звезды и луна, которые мы привыкли видеть на нашей Темной Стороне.

– И?

– И я не думаю, что наша Темная Сторона обязательно находится на том месте, где по нашим предположениям она всегда была.

Я бы развил свою мысль далее, но внезапно Лилит внезапно повернулась и обратилась к своему собранному потомству. Ее неестественно тихий голос возвысился, сильный, твердый и вибрирующий, и лишь отчасти человеческий. Или женский. Она говорила на том старом, древнем языке, который предшествовал Человечеству. И я понял каждое ее слово.

– Отвергнув блага Эдема, я сама сделала себе новый дом здесь, в материальном мире. Место, где все могут быть свободны от тиранической власти Рая и Ада. Мой подарок всем вам и всем тем, кто приедет после вас.

Монстры вскричали на разные, отталкивающие голоса, восхваляя ее, кланяясь и заискивая перед нею.

Я медленно улыбнулся. Они не слушали. Город никогда не предназначался им одним. И чем больше я думал о том, что она сказала, тем больше для меня, наконец, становилось ясным.

– Ты снова хмуришься, – сказала Сьюзи. – Что теперь?

– Свобода от Рая и Ада, – медленно проговорил я. – Свобода от награды и наказания, или последствий собственных действий. Если здесь нет Добра и Зла, действия не имеют смысла. Если больше не нужно выбирать между Добром и Злом, если ничего не имеет значения, то какое значение или цель может иметь ваша жизнь?

– Ты меня запутал, – сказала Сьюзи. – Я так много не думаю о Добре и Зле.

– Я заметил, – сказал я. – Но даже ты различаешь друга и врага. Тех, кого ты одобряешь, и тех, кого нет. Ты понимаешь, что у того, что ты делаешь, есть последствия. Слушай, подумай об этом. Почему добродетель – награда сама по себе? Потому, что если бы это было не так, это не было бы добродетелью. Если бы ты совершала правильные поступки только потому, что знала, что за это попадешь в Рай, или отказывалась от неправильных поступков потому, что знала, что закончишь в Аду, то Добро и Зло больше бы не существовали. Ты должна поступать правильно, потому что ты веришь, что поступаешь именно так, а не потому, что будешь вознаграждена или наказана за то, что сделала это. Именно поэтому никогда не существовало никаких конкретных доказательств истинной природы Рая или Ада, даже на Темной Стороне. Нам даровано свобода воли, чтобы мы могли выбирать между Добром и Злом. Ты должна выбрать, каким путем воспользоваться, исходя из своих собственных соображений, чтобы дать собственной жизни значение и цель. Иначе все было бы зря. Существование было бы бессмысленно.

– Именно поэтому Лилит разрушит в будущем Темную Сторону, – медленно кивнула Сьюзи, почти противореча себе. – Поскольку Добро, Зло и последствия появляются каждый раз, когда люди собираются вместе. Она разрушит то, чем станет Темная Сторона, потому что это – единственный способ, которым она может восстановить чистоту своего замысла. Убирая или уничтожая все живое, развратившее ее город, просто населяя его.

– Да, – сказал я. – Это похоже на мать.

Сьюзи задумчиво смотрела на Лилит, стоящую прямо и гордо перед своими ужасными детьми. – Предполагается, что создание Темной Стороны, ослабило ее, – сказала Сьюзи многозначительно. – Если бы я могла оказаться так близко, чтобы приставить оба ствола к ее ноздрям…

– Она не выглядит ослабевшей, – твердо возразил я.

Вдруг Лилит направилась в великолепный город, созданный ею, чтобы похвастаться перед детьми. Они ползли, летели и переваливались позади нее, наполняя ночь торжествующими ужасными голосами. Мы со Сьюзи проследили за их уходом, и были рады увидеть их спины. Один только вид их причинял боль глазам и вызывал резь в животе. Человеческие глаза никогда не были предназначены для того, чтобы видеть такое сверхъестественное уродство.

И в этот миг два ангела неожиданно появились перед нами.

Было ясно, что они явились Сверху и Снизу. Они внезапно возникли перед нами, две высоких идеализированных человекообразных фигуры с массивными крыльями, расправленными за плечами. Один целиком состоял из света, другой – из тьмы. Мы не могли видеть их лиц. Без вопросов, это были ангелы. Я мог почувствовать это душой. Часть меня хотела встать на колени и склонить перед ними голову, но я не стал. Я – Джон Тэйлор. Сьюзи уже направила на них свой дробовик. Она всегда не слишком любила кланяться. Я вынужденно улыбнулся. Ангелы посмотрели друг на друга. Мы были не тем, чего они ожидали.

– Как будто все и без того не достаточно сложно, – сказал я. – Теперь Рай и Ад вовлечены напрямую. Замечательно.

– Гребаные ангелы, – прорычала Сьюзи. – Громилы из загробной жизни. Следовало бы выщипать ваши перышки. Чего вам надо?

– Нам нужны вы, – сказал ангел света. Его слова серебряными колокольчиками отдавались у меня в голове.

– Нам нужны вы, чтобы остановить Лилит. Мы можем помочь вам, – сказал темный ангел. Его слова у меня в голове воняли горящей плотью.

– Я – Габриэль.

– Я – Бафомет.

– На самом деле мы выглядим не так, – сказал Габриэль. – Мы нашли эти образы в ваших головах.

– Удобные фантазии, – сказал Бафомет.

– Созданные, чтобы вам было удобно в нашем присутствии.

– Но не слишком удобно. Мы – воля Рая и Ада, воплощенная в плоть, и нам даны полномочия в этом вопросе.

– Вы будете повиноваться нам, – сказал Габриэль.

– Хотите поспорить? – сказал Сьюзи.

– Мы не произносим слова «o», – сказал я.

Ангелы посмотрели друг на друга. Дела явно шли не так, как ожидалось. – Этот новый город никогда не был предначертан, – сказал Габриэль. – Материальный мир не готов иметь дело с таким. Это… нарушил равновесие. Нельзя позволить ему расцветать.

– Лилит должна быть остановлена, – сказал Бафомет. – Мы здесь, чтобы помочь вам остановить ее.

– Почему? – спросил я. – Я действительно хотел бы услышать официальный точку зрения этого.

– Мы не можем вам сказать, – сказал Габриэль. – Мы не знаем. Мы знаем только то, что мы должны знать, когда мы спускаемся в материальный мир. Принимать решения или иметь мнения – это не для нас. Мы только проводники воли Рая и Ада. – Мы здесь, чтобы сделать то, что должно быть сделано, – сказал Бафомет. – И это будет сделано вне зависимости от того, чего это потребует

Я уже сталкивался с подобным типом ограниченного мышления, раньше, во время войны ангелов. Ангелы любого Дома всегда сильно теряли силы, облекаясь в плоть. Они по-прежнему оставались невыразимо могущественными, и в самой их природе была заложена непоколебимость в достижении цели, но с ними нельзя было спорить или рассуждать. Даже когда условия явно менялись настолько, что их первоначальная цель больше к делу не относилась. Ангелы были сверхъестественными штурмовиками. Если необходимо разрушить город или уничтожить первенцев всего поколения, пошлите в ангелах. Конечно, это было еще впереди.

– Если вы хотите избавиться от Лилит, почему вы этого не сделаете? – сказал Сьюзи.

– Мы не можем просто войти в ее город и уничтожить ее, – сказал Габриэль. – Лилит спроектировала свое создание так, чтобы, только войдя в него, все эмиссары Рая и Ада были очень сильно ослаблены.

– А потом она уничтожит нас, – сказал Бафомет. – Она ненавидит всех эмиссаров власти, что Сверху, что Снизу.

– Мы боимся не уничтожения, – сказал Габриэль. – Только провала нашей миссии. Вы можете нам помочь.

– Вы должны нам помочь.

У обоих ангелов большая часть индивидуальности отсутствовала, как таковая. По-видимому, это появится позже, после веков взаимодействия с Человечеством. Сейчас же они больше походили на приведенные в действие механизмы, запрограммированные на выполнение неприятного, но необходимого задания. Мне в голову пришло, что и светлый, и темный ангелы имели больше общего, чем, вероятно, им бы хотелось.

– Если вы не можете войти в город, не будучи уничтожены, для чего вы нужны? – по обыкновению в лоб заявила Сьюзи.

– Мы не можем остановить Лилит, – спокойно сказал Габриэль. – Но мы можем сделать это возможным для вас.

– Как? – спросил я.

– Вы не можете ее уничтожить, даже с нашей помощью, – сказал Бафомет. – Она была создана невероятно сильной, и таковой остается. Даже здесь, в материальном мире. Но вместе мы можем ослабить и уменьшить ее настолько, чтобы вред, который она могла бы причинить в будущем, сильно сократился.

– Как? – повторил я.

– Мы понимаем, что это важно для вас, – сказал Габриэль. – Нам нет нужды знать, почему.

– Мы можем сделать вас сильнее, – сказал Бафомет. – Настолько, чтобы общаться с Лилит, как она того заслуживает.

– Как? – еще раз повторил я.

– Вселившись в вас, – сказал Габриэль.

Мы со Сьюзи посмотрели на ангелов, потом друг на друга, а затем немного отошли для разговора с глазу на глаз. Ни один из нас не чувствовал себя спокойно под неумолимыми взглядами их пустых лиц. А немигающий свет и непроницаемая тьма их форм утомляли глаза и душу. Было в ангелах что-то, что заставляло захотеть поверить всему, что они говорят. Но то, что они не могли лгать, не означало, что им была известна вся правду.