Текст книги "Нехоженые тропки"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Она не знает меня, – сказал я. – И моя смерть для нее ничего не будет значить.

Герни смеялся, и монстры его Двора смеялись вместе с ним.

– Это все касается меня, – сказал я. – Женщина для этого вам не нужна. Позволь ей уйти… и я обещаю, у вас будет лучшая гонка, чем когда-либо.

– Думаю, что нет, – небрежно ответил Герни. – Она – твоя женщина, и если больно ей, больно и тебе. Поэтому она бежит первой. И когда ты увидишь те ужасы, которые мы с ней сделаем, это даст тебе причину бежать быстрее.

– Знаешь, – сказал Сьюзи, поднимая разбитое лицо, – в гробу я видела каждого, кто скажет, что я – женщина Тэйлора.

Ее локоть выстрелил назад, прямо в живот свиноголового, и тот отлетел с громким визгом. Она сбросила державшие ее руки и пнула свиноголового прямо по яйцам, фактически оторвав его от земли. Он сложился и беззвучно рухнул на землю. Схватила второго за голову, она провернула ее вокруг, пока шея громко не хрустнула. Отбросив тело в сторону, и устремилась к Герни, сидящему на Троне. Свиноголовые роились вокруг, пытаясь задавить одной только численностью, но она была высокой, гордой, сильной и не поддавалась. Ее горящий пристальный взгляд прилип к Герни, и шаг за шагом она пробивалась к нему. Я отчаянно сражался с держащими меня руками, но я никогда не был столь же силен, как Сьюзи Стрелок. И я никогда еще так не гордился ей, видя, как она борется против такого перевеса в силах и отказывается падать. А потом вперед вышел гигантский Хоб В Цепях, и одна из его длинных железных цепей метнулась вперед, чтобы обвиться вокруг горла Сьюзи. Холодные звенья безжалостно натянулись, выбивая из нее дыхание и силу, пока, наконец, она не упала на колени, а свиноголовые вновь не взяли ее под контроль.

– Нам действительно пора уезжать, лорд Герни, – немного нервничая, сказал Марселлус. – Мы принесли вам великий дар и в замен просим лишь простое благо.

– Вы застали меня в настроении давать, – лениво сказал Герни. – Чего вы хотите?

– Власти, – сказали Ливия, ее голос был холоден, мертв и порочен. – Власти отомстить нашим врагам, посеять страх и страдания среди тех, кто унижал нас. Превратите нас в Сущности Власти, лорд Герни, что мы могли бы присоединиться к Вашему Двору, и охотиться на Человека, как вы это делаете.

– Вы оба этого хотите? – спросил Герни.

– Оба, – ответил Марселлус, его голос дрожал от нетерпения. – Дайте нам Власть, что мы никогда не разлучались, и мы будем видеть, что все страдают, как страдали мы.

– Да будет так, как вы пожелали, – сказал Герни, и презрительное звучание его голоса должно было насторожить их. Конечно, что-то они чувствовали, при всех их глупых широких усмешках, и двигались, прикрывая друг друга. Герни улыбнулся этому. – Вы будете Властью, вместе навсегда, моим проклятием, спущенным на Человечество и город под названием Темная Сторона.

Он рассмеялся, и вновь его целый чудовищный Двор смеялся вместе с ним, ужасными адскими звуками. Герни сделал резкий жест, и Марселлус с Ливией схлопнулись вместе. Они оба вскрикнули, когда их тела сжимались так, что трещали и ломались ребра. Их плоть зашевелилась и стала жидкой, сливаясь и смешиваясь вместе. Их лица перетекали друг в друга. К этому времени они кричали уже единым ужасным голосом. И очень скоро перед лесным богом стояло единое существо, которым они стали, – размером с двух человек, с выступающими костями и слишком большим количеством суставов, с ужасным безумным пристальным взглядом, горящим в его единственном наборе глаз. Существо попыталось говорить своим единственным ртом, но из-за шока не могло этого сделать и, поэтому, лишь жалобно мяукало и выло. Оно упало вперед на четыре конечности, неспособное удерживать равновесие в единой форме, вновь и вновь тряся бесформенной головой.

– Ступайте и будьте чумой в городе, называемом Темной Стороной, – сказал Герни. – Все, кто страдает, должны притягиваться к вам, и в их боли найдете вы Силу и Власть, которой жаждете. Боль, ужас и отчаяние сделают вас сильными, а страдание, которое вы вызовите, в свою очередь будет вашей местью бесчувственному миру. И по воле моей, вы никогда не будете снова разделены. В конце концов, именно этого вы и хотели.

Он опустился на Трон и высокомерно размахивал руками, а создания его Двора изгнали новорожденную Силу с прогалины. Она по-звериному, на четвереньках, поскреблась прочь, воя и визжа как безумная, ее долгое мучение только начиналось. И из всех присутствовавших только я знал, что однажды его назовут Плакальщиком, ангелом страдания, а я стану тем, кто уничтожит его.

Время очень любит двигаться по кругу.

Хоб В Цепях внезапно шагнул вперед, и все глаза немедленно устремились на него. Он жестоко дернул цепь, выдергивая Сьюзи вперед, чтобы поставить на колени перед Герни. К этому времени из нее полностью выбили бойцовский дух. Герни глубокомысленно посмотрел на гиганта с кабаньей головой и кивком разрешил ему говорить.

– Для Охоты у нас есть эта женщина, – сказал Хоб В Цепях. Его голос состоял из ворчания и визга, лишь чары Дедушки Время позволяли мне его понять, но, тем не менее, голос его звучал резко и дико – голос того, кто никогда не должен был учиться говорить. – Давайте отдадим сына Лилит. Вернем его ей. Кто знает, что она могла бы дать нам взамен? Чтобы избавить его от мучений и смерти.

Повсюду раздались одобрительные лай и вопли, но большая часть Двора молчала, ожидая ответа Герни. А лесной бог уже качал своей огромной косматой головой.

– Лилит слишком горда, чтобы уступить кому-то, даже из-за собственной плоти и крови. Она никогда не бросит ни унции власти, независимо от того, чем мы будем угрожать ее сыну. Она скорее убьет его сама, чтобы не дать использовать его против себя. Нет, все, что нам остается, – это возможность причинить ей боль, разрушая то, что принадлежит ей. Показать наше презрение к ее городу и ее ограничениям. Шанс доказать – что бы они ни делала, мы можем это разрушить, как однажды мы сотрем с лица земли ее проклятый город.

– Я бы правда не рассчитывал на то, что она расстроится, – сказал я так рассудительно, как только мог. – Я из будущего. За много веков от этого времени. Она даже не знает о моем существовании.

Двор тревожно зашевелился, попытаясь понять смысл сказанного мною, и вновь они уставились на Герни, ожидая руководства к действию. Они вправду не были созданы для абстрактных размышлений. Герни медленно потирал свой бородатый подбородок.

– Я слышу правду в твоем голосе…, но в прошлом, настоящем или будущем, ты – по-прежнему ее сын. Она признает это в тебе.

– Ладно, – сказал я, быстро ориентируясь на ходу. – А как насчет этого – поскольку я из будущего, я знаю, что должно случиться с тобой, Герни. Знаю твое будущее и твою судьбу, и тебе действительно необходимо знать, что будет, если ты хочешь использовать любую возможность, чтобы избежать этого.

Герни раздумывал, пока весь его Двор смущенно переглядывался, а потом кивнул свиноголовым, державшим меня, и те стали жестоко меня избивать, снова вынуждая меня встать на колени, прикрывая голову от ударов. Сьюзи вскрикнула и попыталась до меня добраться, но железная цепи сжимала ее горло, пока не вынудила остановиться, чтобы получить возможность дышать. Я отступил глубоко внутрь себя, подальше от боли. Наконец, избиение прекратилось, и я медленно поднял голову, чтобы посмотреть на Герни. Я пытался что-то сказать, но все, что у меня получилось, это вяло выплюнуть кровь изо рта. Герни рассмеялся мне в лицо.

– Ничто не имеет такого значения, сколько боль и ужас, которые ты испытаешь в моих руках и по моей воле. Месть будет моей. – Он поднялся с Трона и поднял руки над своей рогатой головой. – Пусть начнется Охота! Дикая Охота, по старым правилам и самой древней традиции!

Весь Двор ревом и лаем выразил свое одобрение, топая по земле ногами, копытами и лапам и задрав лица, рыла и морды к полной луне над пустошью. В воздухе витали свежий голод и крайняя необходимость, горячие и безрассудные, пульсируя, как биение гигантского сердца. Жажда преследования была в их крови и умах, они уже предвкушали кровавую резню, которой все закончится. Они смотрели на меня горящими счастливыми глазами, и мускусное зловоние наполняло воздух.

– Начнем с женщины, – сказал Герни, глядя вниз на Сьюзи с почти нежной улыбкой. – Попроще, конечно, но все же сладкая и дикая гонка, чтобы разогреть наш аппетит для основного состязания. По смотри на свою женщину в последний раз, сын Лилит. Когда ты увидишь ее снова, или то, что от нее останется, вряд ли ты сможешь ее узнать.

Он смеялся надо мной, наслаждаясь мыслью о моем ужасе и беспомощности, и его Двор – вместе с ним. Но я – Джон Тэйлор, и я никогда не бываю беспомощным. Я выкинул из головы боль и слабость, яростно размышляя. Я не мог позволить этому случиться. Не мог позволить Сьюзи страдать и умирать за меня. Я поклялся истечь кровью, страдать и умирать, но не допустить этого, и каждое слово моей клятвы имело для меня значение.

– В чем дело, Герни? – громко спросил я. – Кишка тонка для настоящей Охоты? Маловаты яйца преследовать сына Лилит, так вы должны набраться храбрости, для начала охотясь на женщину?

Смех резко прервался. Весь Двор смотрел на Герни. Он шагнул вперед, поднимая руку, чтобы меня ударить, и я рассмеялся прямо ему в лицо. Он замер от внезапной неуверенности. У меня не должно было остаться сил для борьбы. К этому моменту я должен был быть сломан телом и духом. Но я все же был сыном Лилит… и впервые Герни начал осознавать действительное значение этого. Он оглянулся на свой Двор, чтобы увидеть, как они это восприняли, и увидел в их глазах такую же неуверенность. Я посеял сомнения и в его, и в их сознаниях, что он предложил охотиться на Сьюзи лишь для того, чтобы оттянуть момент, когда у него хватит храбрости для охоты на меня. Я публично бросил вызов его гордости и отваге, и он знал, что он не мог позволить себе казаться слабым перед своими людьми. Перед сыном Лилит.

– Отлично, – сказал он наконец, и махнул свиноголовым, чтобы держали меня на коленях, так что он мог вплотную приблизить свое лицо к моему. Я и забыл, какой он невысокий. – Забудь про женщину. Она умрет здесь и сейчас, прямо перед тобой, и ты будешь завидовать ее быстрой и легкой смерти, когда мы станем гнать тебя, кричащего и окровавленного, с каждым шагом теряющего куски своей кожи, через дикие леса, по капле выдавливая твою кровь страданиями и ужасом, убивая тебя дюйм за дюймом… до тех пор, пока ты не в силах будешь бежать дальше – а потом мы вскроем тебя и на твоих глазах вырвем и сожрем твои потроха.

– Да и черт с ним, – я был категоричен. – Если вы ее убьете, я не побегу. Я останусь стоять здесь и умру, лишь бы досадить вам и лишить вас удовольствия Охоты. Нет. Предлагаю сделку: получите меня вместо нее. Оставьте ей жизнь, и я обещаю вам гонку, какой прежде вы не видели.

Герни нахмурился. – Считаешь, что можешь вести со мной переговоры? Думаешь, что ты можешь ставить условия Герни Охотнику?

– Конечно, – ответил я. – Я же сын Лилит.

Неожиданно он рассмеялся и отвернулся от меня, чтобы пролаять приказы своему Двору. Хоб В Цепях ослабил захват на Сьюзи, и железная цепь яркой змеей скользнула назад к нему. Возникли бесконечные споры и раздались рычащие голоса, когда создания принялись обсуждать старшинство, предлагать маршруты Охоты, и другие вопросы, за которыми я из-за усталости и ран уже не следил. Я собрал все силы, чтобы медленно, не вставая с колен, подползти к Сьюзи. Казалось, для этого понадобилась целая вечность, но, наконец, мы были рядом. Мы опирались друг на друга, плечом к плечу, держа друг друга. Свиноголовые пристально следили за нами, но никто не отдал им приказа делать что – нибудь еще. Поэтому Сьюзи и я какое-то время сидели вместе некоторое время, успокаивая друг друга своим присутствием, наши окровавленные лица были рядом.

– Это не лучшая твоя идея, Тэйлор, – сказала она, наконец.

– Вынужден согласиться, – ответил я, проверяя языком. Сколько зубов я потерял – Не волнуйся. Я вытащу нас отсюда. Как всегда.

– Я в лучшем состоянии, чем выгляжу, – сказала Сьюзи спокойно. – Кровь оборотня, помнишь? Мои силы уже вернулись. Все, что мне нужно – чтобы свиноголовые на мгновение отвернулись, и…

– Они не отвернутся, – ответил я. – Они уже совершили такую ошибку. И, в любом случае, что ты смогла бы сделать? Напасть на Герни с одним из кинжалов, которые у тебя за голенищем? Ты не приблизилась бы к нему и на десять футов, как его создания раздавили бы тебя. Ты могла убежать, но они поймали бы и убили тебя. В конечном итоге.

– Я бы не побежала без тебя, – сказала Сьюзи.

– Если я все сделаю правильно, тебе не придется бежать, – сказал я. – У меня есть план.

Она коротко улыбнулась. – Как всегда, Джон.

Я ненадолго закрыл глаза. Я никогда не чувствовал себя настолько усталым, настолько избитым. – Боже, мне плохо, Сьюзи. Жаль, что я втянул тебя в это.

Прекрати, Джон, – она впервые казалась взволнованной. – Сдашься сейчас, и мы оба мертвы.

– Я в норме, – сказал я, заставляя глаза открыться.

Она осмотрела меня, ее холодное лицо становилось как обычно спокойным, по мере того, как она оценивала тяжесть моих ран. – Ты выглядел и получше, Тэйлор. И мне вряд ли понравится дискуссия по этому поводу. Ты не в той форме, чтобы бежать впереди Дикой Охоты. Ты вряд ли сможешь даже покинуть прогалину. Позволь мне сделать это. Как только кровь оборотня окончательно приведет меня в чувство, я смогу обогнать любого, кого они пошлют за мной.

– Не сможешь, – сказал я. – Кого-то другого – может быть, но не Герни с его Двором. Они живут для охоты. Это должен сделать я, Сьюзи. Поверь. Я знаю, что я делаю.

Она долго смотрела на меня, лицо ее было, как обычно, холодным. – Ты не должен так поступать, Джон. Не для меня.

– Должен, – ответил я.

Я не мог сказать ей, почему. Я не мог сказать ей, что я готов умереть, чтобы спасти ее от того будущего, которое я видел. Я не мог сказать ей, что я должен сделать это, чтобы доказать самому себе, что я не был просто безжалостным ублюдком – как Томми Забвение назвал меня. Чтобы доказать, что я был чем-то большим, нежели только сыном моей матери. Поэтому я бы побежал, и, возможно, умер, спасая ее жизнь и свою душу.

А еще у меня был план.

Я резко оглянулся, поняв, что на прогалине неожиданно стало тихо. Каждый зверь и каждое создание Двора замерли на своих местах, все чудовища и Сущности пристально следили, как Герни Охотник и Неандерталец известный как Toмас Квадратная Нога встали в стойку друг против друга, пристально глядя друг другу в глаза, и ни один не собирался отступать. На прогалине возникло напряжение, столкновение воли и старшинства. Герни свирепо нахмурился, Том был как всегда спокоен, но в Неандертальце было древнее достоинство и непреклонность, которыми, при всей своей власти, не мог похвастаться лесной бог.

– Я самый старый здесь, – произнес Томас Квадратная Нога, голос его был неторопливым и надежным, как течение реки. – Я был здесь до тебя, Герни. Я ходил по этой земле, этому лесу задолго до появления лесного бога или любой из Сил, которых ты собрал вокруг себя. Я был здесь до Темной Стороны. Я один помню, когда лес был на самом деле живым, а деревья еще говорили медленными, тяжелыми голосами. Я помню духов камня, воды и земли. Я видел смерть и исчезновение всех своих людей, и возвышение Человечества. Ты пришел после людей, лесной бог, хотя ты и предпочитаешь этого не помнить, я здесь самым старый, и я говорю, что ты забыл путь Дикой Охоты.

– Ты стар, – признал Герни. – Но возраст не всегда дарует мудрость. Я здесь главный, а не ты. Я сделал Дикую Охоту тем, чего будут бояться, и о чем будут рассказывать беззвучным шепотом по всей земле. И ты смеешь бросить вызов моему главенству на Охоте?

– Введя более строгие правила, ты дал Дикой Охоте новую силу и власть, – спокойно ответил Квадратная Нога. – Ты создал правила, которые ею управляют, к большему удовольствию всех ее участников. Ты не можешь нарушить эти правила теперь, только потому, что твоей гордости брошен вызов. Потому что если хозяин Дикой Охоты не следует собственным правилам, почему кто – либо еще должен это делать? И потом, где конечная точка игры?

Рычащий ропот согласия прокатился по Двору. Герни слышал это, но не решился признать.

– Какие правила я нарушил? – он сказал. – Какие границы попрал? Я говорю, что это Охота пойдет как обычно, следуя всем правилам и границам.

– Тогда добыча должна знать, куда бежит и почему, – сказал Томас. – И приз, который все же может выиграть, если он силен, быстр и верен. Добыча, которая бежит без мысли или надежды, становится действительно плохой добычей.

Угрюмость Герни усугубилась. – Если ты собираешься вмешаться в эту Охоту…

– Конечно, нет, – спокойно сказал Неандерталец. – Это противоречило бы правилам. Это – твоя Охота, Герни. Так назови же условия, место назначения и приз, который может быть выигран.

Какое-то оживление прошло по Двору, когда существа увидели, насколько Герни загнан в угол, но звуки моментально стихли, как только Герни посмотрел на них. Он резко отвернулся от Квадратной Ноги, чтобы встать перед Сьюзи и мной. Он сделал резкий жест, и свиноголовые подняли нас на ноги. Я по-прежнему чертовски плохо себя чувствовал, но краткая передышка добавила сил моим ногам. В голове стучало, но мысли снова стали ясными. И мои руки были близко к карманам пальто. Я злобно усмехнулся Герни. Он действительно должен был убить меня, пока у него был шанс.

Герни усмехнулся мне в ответ.

– Вот правила Дикой Охоты, сына Лилит. Ты будешь бежать, а мы – тебя преследовать. Ты будешь бежать по дикому лесу в любом направлении, которое ты выбираешь, любыми путями, которые сможешь найти; и если каким-то чудом ты найдешь выход из леса обратно в город, все, что от тебя требуется, – это пересечь городскую черту, и ты останешься жив, в безопасности от любого преследования. А чтобы добавить в игру остроты, ты бежишь не только ради своей собственной жизни, но и ради жизни твоей женщины тоже. Она будет на границе города, под охраной. Добеги, и она – свободна. Вы оба будете жить. Но если ты не сможешь, она будет умирать так же медленно и ужасно, как и ты сам. Думайте об этом, пока бежишь. – Его улыбка стала шире. – Наверное, я должен уточнить, что никто на памяти живущих никогда не проходил дикие леса, не говоря уже о возвращении в город.

– Я ведь не просто кто-то, – сказал я, удержав его пристальный взгляд. – Я – Джон Тэйлор. Сын Лилит. И я умнее, хитрее и коварнее, чем ты когда-нибудь станешь.

Он повернулся ко мне спиной и отошел. Сьюзи глубокомысленно смотрела на меня.

– И это твой грандиозный план? Ты бежишь, и если умираешь, я умираю тоже? Похоже на дерьмо, Тэйлор. Ты не в состоянии выдержать никакую гонку.

– Ты же слышала этого ублюдка, – сказал я. – Я должен бежать. По крайней мере, так у меня появляется шанс спасти нас обоих. А он не знает о моем даре, моих небольших уловках и даже о содержимом карманов моего пальто. Я смог уже перехитрить кое-кого поумнее, чем он и его весь его проклятый Двор. Не создавай проблем, Сьюзи. Позволь им доставить тебя в город. Там твои шансы выше. И тогда, если получится убежать, беги.

– Ничего из этого мне не нравится, – сказала Сьюзи. – По-моему, ты говорил, что не можешь себе позволить использование дара в этом Времени.

– Черт с ним, – сказал я. – Я буду волноваться о последствиях использования дара, если и когда переживу Охоту.

– Если ты умрешь, – медленно произнесла Сьюзи, – я отомщу за тебя, Джон. Я убью их всех. Я сожгу дотла дикий лес и всех в нем за тебя.

– Я знаю.

Герни назвал мое имя, и я оглянулся. Все чудовищные создания его Двора выстроились в две длинных шеренги, обращенные лицом друг другу. Они усмехались, пускали слюни и топали ногами, показывая мне зубы и когти. У некоторых были дубины. Герни восторженно жестикулировал со своего Трона, в окружении Хоба В Цепях и Toма Квадратной Ноги.

– Итак, Охота начинается. Беги сквозь строй, Джон Тэйлор, сын Лилит. По проходу между твоими врагами. Они не станут тебя убивать, не сейчас, но они прольют достаточно твоей крови, чтобы оставить ясный след, куда ты побежишь. Когда ты, наконец, пройдешь, то окажешься по направлению к Темной Стороне. Наш подарок тебе для старта.

Несмотря ни на что, я задрожал. Они порвут меня в клочья, пока я достигну другого конца. Итак…

– Тот еще подарочек, – ответил я. – Я найду собственный путь.

Тут я повернулся спиной к ожидающему строю и побежал в обратную сторону, с залитой лунным светом прогалины в темноту ожидающего леса. Позади послышались возмущенные вопли и завывания, и я усмехнулся. Когда играете в игру, и правила против вас, меняйте их. Я всегда был сторонником всестороннего подхода к делу.

Я погрузился во мрак между высокими деревьями, оставляя освещенную прогалину позади. О направлении побеспокоюсь позже, а сейчас я просто должен был создать дистанцию между собой и преследователями. Я бежал уверенно, держа хороший темп, осторожно, чтобы сохранить имеющиеся силы и дыхание. Пока что я по инерции бежал на адреналине, но я знал, что это не будет длиться вечно. Я был весь изранен, но голова была ясной. Позади я услышал начало Охоты, гнев и жажду крови в их возбужденных голосах. Я усмехнулся. Пусть ваш противник рассердится, и половина победы у вас в кармане. Я надеялся, что они не станут вымещать злобу на Сьюзи… Нет. Я отбросил размышления. Сьюзи могла позаботиться о себе. Я должен был сконцентрироваться на своих собственных проблемах.

И так я бежал, зная, что они могут бежать быстрее, но доверяя своему разуму, своему дару и своему вредному ослиному упрямству, которое еще меня переживет. Мне доставалось и похуже, но я всем утер нос. Лесной воздух был прохладным и бодрящим, и я вдыхал его полной грудью во время бега. Мои ноги были сильными. Болели руки, и поэтому я скрестил их на груди. Было достаточно света, чтобы видеть дорогу, но деревья стояли так плотно, что Охота не сможет навалиться на меня всей своей массой. Я мог слышать их приближение. Я попытался вспомнить, как далеко до города, но поездка прошла верхом. Нет. Я не мог позволить себе думать об этом. Я должен был сконцентрироваться на здесь и сейчас.

Я покопался в карманах пальто и вытащил одноразовый фонарик. Я включил его, и свет запрыгал передо мной, теплый, желтый и успокаивающий. А затем снова выключил, чтобы не привлекать внимания. Мои глаза уже достаточно приспособились к мраку. Но он может пригодиться позже, и я был рад, что он у меня есть. Я убрал фонарик и продолжил ощупывать другие полезные вещи в своих карманах. Они на самом деле основательно искали меня, но делали это так, как делают люди, а не животные. А может, они не беспокоились, уверенные в своем превосходстве и жестокости. Возможно, они вообще не рассматривали меня, как угрозу. Я неприятно усмехнулся неприятно. Это я изменю.

Я снизил темп, потому что стало не хватать дыхания. Я надеялся, что духу хватит на большее, но неоднократные побои меня ослабили. Я спешил, не обращая внимания на усиливающуюся боль в боках. По сторонам маячили огромные деревья, и я намеренно выбирал самые узкие пути, чтобы любой, кто пойдет по моим следам, должен будет делать это в одиночку. Разделите команду, и уберете преимущество. Скрюченные ветви постоянно вставали у меня на пути, и я должен был нырять и уклоняться, чтобы миновать их. Толстые корни выпирали из земли, постоянно угрожая мне падением, что тоже замедляло меня. Плотно слежавшаяся земля под ногами была твердой и жесткой, и каждый шаг дрожью отдавался во вне.

Внезапно в ночи у меня за спиной раздался крик, резкий и скрипучий, и недалеко от меня что-то тяжелое стало ломиться сквозь ветви. Звуки становились громче, ближе. Что-то меня почуяло. Настало время снова нарушить правила и воспользоваться своими, неизвестными им преимуществами. Я включил мой дар. Пусть мои Враги меня найдут, Охота позаботиться о тех, кого Враги отправят за мной. А Лилит, настоящая или будущая… будет проблемой в другое время.

Моему дару понадобилось мгновение, чтобы найти направление в город, и я изменил курс, немедленно снова закрывая дар. Ясновидение в диком лесу слишком сбивало с толку. В кратком проблеске своим третьим глазом я Видел призраков и фантомов, отчаянно бегающих путями, которых больше нет, и огромных старых Существ, живших в лесах задолго до этого, но с тех пор ушедших в другие места и другие миры. Я Видел вещи, которых не понимал, и не мог надеяться понять, существ Силы и Могущества, все еще остающихся за пределами ночи, древних и ужасных, вне человеческого понимания. Думаю, некоторые из них Видели меня.

Я продолжал бежать, как можно тише проскальзывая между большими деревьями, отделяющими прогалину Герни от города. Согласно тому, что я Видел своим даром, путь был не близким. Я перешел на трусцу, чтобы сберечь дыхание. Я срывал мох и листья с деревьев, мимо которых бежал, и растирал их по пальто и голой коже, чтобы отбить свой запах. Может, я и городской мальчик, но опытный. Кое-какие уловки знаю.

Я уже слышал зверей, бегущих с обеих сторон меня, быстро и свободно. Эти ублюдки даже не запыхались. Я резко остановился, дыша через нос, чтобы сохранить тишину, и тщательно осмотрелся. Появились волки, прячась за деревьями, их серый мех сиял в рассеянном лунном свете. Настоящие волки обычных размеров, не оборотни, но от этого не менее опасные. Они решили остановиться, поняв, что я прекратил бег, и крутились вокруг меня. Я присел в самой глубокой тени, которую смог найти. Серые морды задрались, пытаясь поймать мой запах. Я остался на месте. В холодном ночном воздухе не было ни малейшего ветерка. Волки собрались слева от меня, и уткнулись мордами в землю, ища следы. Я услышал новые звуки справа и медленно повернул голову туда. Появилось полдюжины огромных кабанов, с громким сопением направляясь ко мне через лес, хрюкая и мотая чудовищными головами, а лунный свет мерцал на их ужасных кривых клыках. Итак, враги от меня и слева, и справа Отлично.

Я побежал прямо, намеренно создавая как можно больше шума. Волки и кабаны бросились вперед, и каждый старался настичь меня первым. Я ждал до последнего, а потом резко остановился и бросился на землю. И пока я лежал, закрыв голову руками, звери столкнулись. Запутанные неожиданным нападением, они вслепую начали рвать друг друга. Завывания, рев и визг боли заполнили ночной воздух, когда все они забыли обо мне в гневе от нападения. Они бросались друг на друга огромной дерущейся массой, а я в это время осторожно поднялся и спокойно ускользнул сквозь тени.

Я даже не заметил появления медведя. Он внезапно возник из мрака прямо передо мной, огромная темная фигура на фоне, большая, как дерево.

Одна гигантская когтистая лапа понеслась ко мне с лунным светом, мерцающим на ужасных когтях, и как-то небрежно хлопнула меня по боку. Это походило на удар тараном. Я взлетел в воздух и и тяжело рухнул на землю, чтобы потом откатиться и врезаться в ствол дерева. Столкновение полностью выбило из меня дыхание. Плечо горело огнем, и было такое чувство, что половина моих ребер треснула, возможно – сломалась. Я приподнялся и оперся спиной на древесный ствол, пытаясь вернуть в легкие немного воздуха. Медведь уже подходил ко мне с сопением и рычанием. Он бросился снова, и я смог избежать удара, лишь упав на бок. Жуткие когти вырвали из дерева огромную щепку. Я с трудом поднялся на ноги и скользнул вокруг дерева. Запутавшись, медведь помедлил, не видя меня больше, а я сорвался с места и снова побежал. Я чувствовал, как кровь течет из рваной раны на левой руке, а вся левая сторона вопит от боли.

Волки снова увязались за мной. Они появились, летя через копья лунного света, серые, как призраки, с ярко переливающимися глазами. Слишком много, чтобы сосчитать, двигаясь плавно, как ветер. Они забежали вперед, а затем стали сжимать кольцо, чтобы блокировать мне дорогу. Я выхватил пакетик перца из кармана пальто, порвал его и бросил целую горсть им в морды. Они сошли с ума, когда огонь заполнил их чувствительные носы и глаза, и отступили, с воем и визгом, огрызаясь на воздух и друг на друга, неспособные сконцентрироваться ни на чем, кроме страшной боли в головах. Я пробежал прямо через них. Некоторые рычали и рефлекторно рвались ко мне, и я, несмотря ни на что, вскрикнул, когда меня снова ранили, а потом миновал их и продолжил бежать дальше, в ночь. От боли я стискивал зубы, тяжело дыша.

Теперь мне приходилось заставлять себя поддерживать хороший темп. Я не мог останавливаться, чтобы отдохнуть и осмотреть свои раны. За мной тянулся ясный кровавый след. Я уже мог слышать Охоту, на разные голоса кричащую позади меня. Мое дыхание было рваным, и болела вся грудь. Проклятье, я был не в форме. Я слишком привык драться, а не бежать ради спасения жизни. Я рвался вперед сквозь тени и лунный свет, терпя удары веток и иногда врезаясь в деревья, – туда, куда указал мне мой дар.

А сзади настигала Дикая Охота.

Я пробегал поляну, и целая толпа эльфов без малейшего любопытства проводила меня взглядами. Они медленно двигались в странном узоре, оставляя позади длинные следы эктоплазмы, создающие запутанную светящуюся сеть. Я не просил у них помощи. Эльфы никогда ни черта не дают никому, кроме себя любимых.

Казалось, что уже весь лес наполнен воем и криками, словно каждое живое существо этой ночью не спит и идет по моим следам. Давно похороненные инстинкты заставили мою кровь течь спокойнее и подняли шерсть у меня на загривке. Старые, атавистические инстинкты, из отдаленного прошлого Человечества, когда Человек был добычей. Я отчаянно усмехался. С тех пор все изменилось, и я покажу им, насколько. Я должен показать им всем. Я продолжил бег, борясь за дыхание, игнорируя боль от ран и отчаяние, а упрямое упорство поддерживало движение, когда изнеможение должно было поставить меня на колени.

На следующей прогалине, которой я достиг, меня ждал Хоб В Цепях в окружении своих свинорылых. Он стоял гордо и прямо в мерцающем молочном свете, а его огромная кабанья голова смотрела прямо на меня, когда я остановился на краю поляны. Железные цепи Хоба громко дребезжали, пока он размахивал вокруг себя огромным молотом. Толстая деревянная рукоять была не меньше четырех футов длиной, а сам молот был литой железной болванкой, покрытой коркой из старой засохшей крови и волос. У меня, наверняка, возникли бы огромные трудности просто поднять эту штуку, а Хоб лениво махал им взад-вперед, как будто он ничего не весит. Гигант улыбнулся мне сквозь огромные клыки и издал громкий, глубокий, удовлетворенный звук. Свиноголовые, толпившиеся у его ног, ворчали и визжали вместе с ним, как свиньи в ожидании помоев, которые выльют в их корыто, сдерживаемые только волей хозяина. Они смотрели на меня с жадностью, в глазах не осталось ничего от людей, которыми они когда-то были. Хоб В Цепях двинулся, и они разбежались, чтобы освободить ему дорогу. Я стоял на месте. Он знал, что я не побегу. Отставшая Охота была уже слишком близко. Я должен был пройти через прогалину.