Текст книги "Крапленая масть (СИ)"
Автор книги: Саша Суздаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Сделав крутой разворот, Аэлло пошла на снижение, не упуская из виду странное крыльцо, точно оно могло куда-то убежать. Чик, летящий рядом, озабоченно зачирикал и принялся догонять хозяйку, опасливо поглядывая вокруг на предмет наличия воздушных хищников, желающих пообедать на дармовщину.
Пробежав несколько шагов, Аэлло остановилась на зелёном пологом откосе, начинающемся в нескольких шагах от дверей жилища. Чуть ниже, в обрамлении густых и высоких кустов, шелестел о камни небольшой ручей, спускающийся с белой вершины поднимающейся горы. От крыльца, прикрывающего деревянной крышей входную дверь, к ручью вела дорожка, выложенная из гладких речных камней, а по её бокам высились те же кусты, что и у ручья.
Добротную дверь из толстых, грубо обработанных досок собрали на двух металлических полосах переходящих в петли. Металлическая ручка двери тоже не блистала изяществом, но любой нашёл бы её крепкой и монументальной.
Девушка взялась за ручку, дёрнула на себя и чуть не упала, так как дверь легко и без скрипа открылась. Внутреннее содержание жилища не блистало бесполезной изысканностью, а бросалось в глаза такой же добротностью, как и двери. Имелся в наличии стол, крепкий, с круглыми ножками из едва обработанных стволов, который стоял возле круглого окна.
По сравнению с толщиной стены из сплошного камня, окно походило на маленький бочонок, оббитый изнутри двумя металлическими полосами по окружности, а оставшееся дно украшала мозаика из кусочков полупрозрачной разноцветной слюды.
Возле второго окна с другой стороны двери стояла короткая, но широкая лавка со спинкой, прикрытая грубой плетёной циновкой из камыша. В глубине комнаты со стороны стола стояла деревянная кровать с резными спинками, а ближе к окну имелась ниша, в которой, вероятно, располагался очаг, судя по закопченной стенке и дыре вверху ниши, идущей на улицу.
Слева от входа, за лавкой, в глубине комнаты крепко стоял двустворчатый шкаф, высотой с Аэлло. А на противоположной входу стене находилась дверь, похожая на входную, только немного ниже. Полагая, что эта дверь ведёт во внутренние помещения, Аэлло постучала в неё, но никто не ответил. Девушка взялась за ручку и потянула.
Дверь, так же, как и входная, легко отворилась, открывая взору Аэлло длинный туннель, тянущийся от входа вдаль и исчезающий во тьме. Понюхав воздух и послушав гулкую тишину, Аэлло с сожалением закрыла дверь и повернулась к шкафу, предаваясь нравственным силлогизмам: вправе ли она открыть шкаф и познакомиться с его содержимым.
Чик, в отличие от хозяйки, бесцеремонно заглядывал во все щели, выискивая, чем можно поживиться, но в комнате царил порядок, не способствующий наличию крошек и других остатков пищи, способных удовлетворить аппетит птицы.
В борьбе за нравственность победила разумная практичность, говорящая о том, что ничего худого не будет, если заглянуть в шкаф и изучить вкусы хозяина, дабы предупредить себя о предпочтениях оного, чтобы иметь преимущества в предполагаемых переговорах. Убедив себя такой лабудой, Аэлло спокойно открыла одну створку и ничего интересного, кроме глиняных плошек, не заметила.
«А я себя корю за самоуправство!» – совсем успокоилась Аэлло и открыла вторую створку. Там тоже не наблюдалось ничего интересного. Внизу лежали молотки, кайла, маленькая лопата и другой металлический инструмент, а верхнюю полку украшал небольшой закопченный казан. Выше его все полки заполняли расположенные в беспорядке камни, но они для Аэлло не представляли никакой ценности.
Равнодушно окинув их взглядом, девушка собиралась закрыть шкаф, как увидела за средней планкой, в которую упирались створки дверей, какой-то узелок. Заинтересованно вытащив находку, Аэлло положила её на стол у окна и развернула. На тряпочке лежал большой, невзрачный, потускневший, полупрозрачный камень.
Озадаченно повертев его в руках, Аэлло завернула его в тряпочку и уже собиралась положить его в шкаф, как какая-то закорючка в душе дёрнула её за руку и девушка опустила камень в карман. А взамен положила на верхнюю полку свои крылья, которые едва поместились.
Проводя расследование дальше, Аэлло открыла дверь, ведущую в туннель, и переступила через порог. Не закрывая дверь, она прошла несколько шагов. Ощупывая стену рукой, Аэлло успокоилась, потому что прохладный камень вселял в душу уверенность в его прочности. Вероятно, туннелем пользовались давно, так как на стене в некоторых местах наблюдались потёртости.
Совсем осмелев, Аэлло всё дальше отходила от входа, заметив несколько ответвлений от основного ствола. Держась левой рукой за стенку, Аэлло завернула в одно ответвление и на ощупь прошла несколько шагов. Чик тревожно зачирикал, и Аэлло увидела впереди себя полыхающий свет. От неожиданности она остановилась, понимая, что со светом может идти только хозяин дома, но к её ещё большему изумлению из-за поворота грациозно выплыла яркая, блистающая серебром бабочка.
Роняя вниз серебристый светящийся туман, она плыла по воздуху, освещая туннель. Чик громко чирикнул и заткнулся, не менее Аэлло поражённый увиденным, а бабочка опустилась на невольно протянутую левую руку девушки. Рассматривая волшебное создание, Аэлло ощутила на ладони жгучую боль и одёрнула руку. Бабочка вспорхнула, осыпая сидящего на плече Чика серебристой пудрой, и улетела в туннель.
Аэлло, непонятно зачем, бросилась за ней, но потом спохватилась и повернулась назад. Положив правую руку на стенку, она уверенно шагала назад, зная, что вернётся в главный туннель. Через некоторое время Аэлло поняла, что заблудилась, так как бабочка её запутала, и она потеряла ориентиры. Аэлло остановилась и присела на корточки, чтобы немного остыть и решить, что делать дальше.
– Вляпались! – сказал тонкий голос справа.
– Кто здесь? – вскочила Аэлло, пугаясь невидимого собеседника.
– Кто здесь может быть кроме меня, – сообщил недовольный голос. Чик на плече потоптался на месте, видимо, испуганный голосом.
– Кто ты такой? – настойчиво спросила Аэлло, прислушиваясь к звукам в туннеле.
– Аэлло, ты меня удивляешь, – пропищал голос и добавил: – Я Чик.
– Чик, ты что, можешь говорить? – удивилась Аэлло.
– Допёрла! – удовлетворённо сказал Чик в ухо и объяснил: – С нами что-то сделала бабочка. Я чувствую себя кардинально другим.
– Я ничего не чувствую, – со вздохом ответила Аэлло, про себя подумав: «Кроме ожога на ладони». Она прислонила обожжённую руку к стене, которая приятно охладила её. Сунув вторую руку в карман, Аэлло нащупала камень и вытащила его. Сквозь тряпочку пробивался какой-то свет и Аэлло, заинтригованная сиянием, освободила камень.
Равномерное тусклое свечение озарило туннель и, когда глаза немного привыкли, то Аэлло посчитала, что камешек великолепно исполняет функции фонаря. Чтобы как-то ориентироваться, девушка подняла с пола какой-то мелкий камушек и черкнула на стенке туннеля стрелочку, которая получилась не очень заметная, но если присмотреться, то видимая.
Придерживаясь правой стороны, Аэлло двинулась вперёд, подбадриваемая Чиком, сидящим на плече. Кроме возможности говорить, Чик приобрёл привычку молоть языком без перерыва, обвиняя Аэлло в беспечности. Девушке надоело дребезжание его голоса возле уха, и она оборвала Чика на полуслове:
– Всё, хватит! Тебя никто не неволил переться в туннель! Мог остаться в комнате.
Чик заткнулся, но через некоторое время, принялся давать советы, куда и как поворачивать, чем опять довёл Аэлло до кипения:
– Ищи дорогу назад сам, без меня.
– Я не умею летать в темноте, – нахохлившись, возразил Чик.
– Тогда заглохни, – ответила Аэлло, поворачивая в правый туннель, и остановилась. Бледный свет камня осветил небольшую нишу, в несколько шагов по диаметру, на полу которой рассыпались белые полукруглые шапками каких-то грибов. В противоположном от входа углу, между стенкой и полом, по каплям струилась вода, поблёскивая в слабом свете их каменного фонаря. Чик, спрыгнув вниз, расхаживал по шапке гриба и клевал у себя между ног.
– Не еж, отравишься! – предупредила Аэлло, но Чик её не послушался и продолжал клевать.
– Хоронить тебя не буду, тут и останешься, – предупредила Аэлло, а Чик в ответ произнёс одно слово:
– Дура!
Чик, действительно, изменился, стал настырным и грубым. Аэлло подумала, что он самоутверждается, раз боги так неожиданно наделили его разумом и возможностью говорить. А вот её, Аэлло, эти боги ничем не наделили, только ужалили в руку. Она посмотрела на ладонь и увидела на ней в сумеречном свете серебряную бабочку, которая, как живая, лежала на руке.
Аэлло потрогала бабочку, но боли не ощутила, вероятно, обожжённое место зажило, оставив только след в виде бабочки. Оставив свою ладонь, девушка присела, рассматривая грибы, один из которых усердно клевал Чик. Аэлло отломила кусочек гриба и положила в рот. «Умру вместе с Чиком», – подумала она, разжёвывая мякоть. Гриб оказался вкусным, и Аэлло потянулась за следующим кусочком. Некоторое время они безмолвно жевали, не мешая друг другу, пока Чик не засмеялся. Аэлло уставилась на него, ожидая, что он скажет, но Чик опять засмеялся, глядя на неё.
– Что? – улыбнулась она, а потом и сама засмеялась, неизвестно отчего. Стало так смешно, что она закатилась смехом, наблюдая за Чиком, который вдруг стал большим, как курица, и снёс яйцо. Такой конфуз Чика совсем не удивил, и он показал пальцем руки, которая отчего-то у него появилась, на Аэлло. Девушка посмотрела вниз и увидела, что она тоже курица, а вокруг неё рассыпалась куча цыплят, все, как один, белые.
Аэлло расхохоталась, а перед ней появился какой-то попугай, весьма похожий на попугая кузнеца Вакко. Он сердито надулся и спросил: «Что вы здесь делаете?» – превращаясь в кузнеца Вакко. Аэлло обрадовалась и принялась рассказывать Вакко, что ищет здесь мома, который подарит ей металл телурр, а за это она будет любить его вечно. Лицо Вакко удивилось и превратилось в лицо странное, но приятное и Аэлло поняла, что это мом.
«Ты дашь мне металл?» – спросила она, но мом снова превратился в кузнеца Вакко и сказал: «Нет!» «Ты противный!» – сообщила ему Аэлло, а кузнец поднял её на руки и куда-то понёс, предварительно сообщив: «Не противней других!» Откуда-то появившийся попугай сел ей на грудь и сказал: «Аэлло, ты дурр-р-ра!» – отчего девушка обиделась и заплакала. По потолку бежали мышки, перегоняя друг друга, и кузнец превратился в серого кота, а Чик, шагающий рядом, стал упитанным молодым человеком. Попугай на груди тут же превратился в лягушку, что Аэлло не удивило, но когда противная жаба присосалась к ней поцелуем, потеряла сознание.
***
Мом Хоббо сидел на табуретке возле стола и наблюдал оттуда за Аэлло, лежащей на деревянной кровати. Чик, лапами кверху, лежал рядом с головой девушки на отдельной подушке. Объевшиеся грибом трутто гости спали, а Хоббо думал о том, что с ними делать, когда они проснутся.
Слова девушки о металле телурр беспокоили мома, но, возможно, она находилась в бреду и упоминание о металле случайно. Следует дождаться, когда девушка проснётся, а потом, прихватив с собой гриба трутто на продажу, проводить её в королевство Аморазон, где она живёт, как понял Хоббо из её бреда.
Удивляло то, как она добралась сюда, потому что до королевства Аморазон шеляр [9]
[Закрыть]дней пути. Хоббо не понимал, как она могла столько пройти, не сбив себе ноги и обувь. А ещё удивляла её птичка, которая умела говорить и которую, в знак уважения, Хоббо положил на отдельную подушку. Хоббо взял со стола камень, который девушка изъяла из его шкафа, чтобы положить его на место. Осторожно открыв одну створку, Хоббо он неожиданности опешил и застыл. На верхней полке лежали какие-то вещи, сделанные из металла телурр, и Хоббо покрылся испариной, увидев их. «О Боги гор!» – воскликнул Хоббо внутри себя и принялся лихорадочно рассуждать, что ему делать.
По большому счёту, ему следовало сообщить о данном происшествии Приобщённому Мому, но Хоббо боялся, что в случившемся обвинят его самого и выгонят из общины. Хоббо не особо прельщала компания момов, он мог бы жить и сам, но не хотел покидать свой дом, так любовно сооружённый в тихом и безлюдном месте.
Хоббо вытащил из шкафа металлические штуки, и оказалось, что они похожи на крылья, и, действительно, сделаны из телурра. «Она говорила правду!» – поразился Хоббо и оглянулся на девушку, лежащую на кровати. Рассыпав белокурые волосы по подушке, девушка безмятежно спала и казалась, что она совсем из другого, волшебного мира. «А ещё говорила, что будет любить меня», – пробурчал Хоббо и вспомнил её условие – если он подарит ей металл телурр.
«Телурра не жалко», – довольно хмыкнул Хоббо, но сразу вспомнил Приобщённого Мома и его свиту, отчего у него пересохло в горле. Положив крылья на место, Хоббо снял с полки пустой кувшин и, привычно опираясь на свою походную палку, отправился к журчащему ручью, чтобы набрать воды. Не успел он пройти несколько шагов, как над ним, грациозно взмахивая крыльями, проплыла чёрная бабочка, чуть не уткнувшись Хоббо в лицо.
Мом отмахнулся от бабочки палкой, а бабочка, в отместку, осыпала Хоббо чёрным пеплом, который, сверкая горящими звездочками, растворился в сером тумане. Защищаясь, Хоббо выставил левую руку, и бабочка прилепилась к ней, обжигая ладонь огнём. От боли Хоббо даже крякнул, а когда посмотрел на ладонь, то увидел на ней нарисованную бархатную бабочку. Мом рассердился не на шутку и треснул палкой по земле: мало того, что его укусила бабочка, так к тому же разбился кувшин, который он уронил от неожиданности.
– Осторожнее нельзя? – возмутился Голос и Хоббо оглянулся вокруг. Не увидев никого, мом подумал, что ему показалось. Взявшись за палку, он решил спуститься к ручью, чтобы напиться воды и смыть выступившую дрянь на руке, которую оставила бабочка.
– Не тыкай пальцами в глаза и оставь в покое мой нос, – снова сказал Голос и Хоббо даже вздрогнул от неожиданности.
– Кто ты! – воскликнул Хоббо, угрожающе выставив палку впереди себя.
– Ох, и тупой, – нахально сказал Голос, что рассердило Хоббо до глубины души.
– Выходи, я буду с тобой драться, – сообщил он Голосу и снова выставил палку.
– Я тебя предупредил, – сказал Голос, и кто-то невидимый вырвал палку из рук Хоббо. Палка описала полукруг и легко шлёпнула мома сзади. Хоббо подпрыгнул, а невидимый противник снова прошёлся по мягкому месту мома.
– Прекрати, – потребовал мом и палка застыла. Хоббо скосил глаза, но противник не прятался за кустами дорожки, оставаясь невидимым и вездесущим.
– Как тебя зовут? – примирительно спросил мом и Голос сообщил:
– Обычно, меня называли Палкой, но я называю себя Корр.
Первое имя напомнило Хоббо о потере, и он спросил:
– Ты можешь отдать мне мою палку?
– Ты непроходимый глупец, – саркастически сказал Голос, – я и есть твоя палка.
Хоббо уставился на свою палку и увидел, что её головка, действительно, похожа на голову ушастого человечка, а ручка, как длинный, загнутый нос. Мом, даже, разглядел маленькие, чёрные, блестящие глазки по бокам.
– Ты умеешь говорить пал… Корр? – спросил Хоббо, наклонившись и рассматривая мимику палки.
– Могу, – сообщил Корр.
Репликация третья. Декуша
Служебный экспресс «Гранровер» выскочил из кольца репликатора вблизи планеты Дакорш вместе с грузом, представляющим из себя очередную партию рабочей силы для добычи саритиума на рудниках корпорации с многозначительным именем «ГоМноРосМет», которое расшифровывалась очень просто – государственное объединение «Многороссийский металл». «Рабочая сила» имела разнообразную расовую принадлежность, так как корпорация давно вышла на Галактический уровень и набирала работников на разных планетах.
Добыча саритиума на планете Дакорш разрешалась всем цивилизациям, только весь добытый металл забирала по фиксированным ценам корпорация «Саритиум», которая и выдавала разрешения на работы. Единственное обязательное условие для новых соискателей разрешения – никаких контактов с местной цивилизацией, живущей на планете Дакорш. Такое обязательство не особо напрягало, так как рудники находились в самом центре горных кряжей, куда никакой нормальный житель планете Дакорш не сможет добраться, а тем более, не выживет в суровых горных условиях.
В коммерческом отсеке находились бойцы отряда охраны и сопровождения, одетые в боевую форму и при оружии в чехлах. Впрочем, особой причины держать охрану не имелось, но корпорация «ГоМноРосМет» не собиралась рисковать и считала приемлемыми для себя расходы на профессиональных бойцов. Новая команда летела, чтобы сменить отслуживших свой срок бойцов.
Капитан Декуша просматривал карты бойцов на ручном дисплее, чтобы приблизительно знать, что можно ожидать от каждого. К сожалению, команда подбиралась по формальным признакам, и к её формированию капитан не имел отношения, получая бойцов по списку, спущенному сверху. Впрочем, заключения врачей в деле каждого бойца имелось, и Декуша мог ознакомиться с психологическим портретом каждого подчинённого.
Наискось от Декуши сидел лейтенант Воробей и весело рассказывал анекдоты второму лейтенанту, Андросову. Тот слушал Воробья, улыбался, а сам бросал взоры на черноволосую девушку, которую прислали в последний момент. В составе отряда она числилась, как снайпер, но если судить по короткому пластмассовому футляру, который девушка заботливо держала на коленях, то вряд ли в ней находилась снайперская винтовка.
Посмотрев в её карту, Декуша удивлённо прочитал фамилию снайпера. Девушка значилась, как Исаева, но если судить по смуглому лицу, то у неё явно ощущались южные корни. Имени в карте не значилось, и капитан решил, что снайпера назначали в спешке и не успели толком записать в карте. Смущало Декушу и то, что раньше в должностных списках отряда снайперы не числились.
«Может, изменилась обстановка на рудниках?» – подумал капитан и решил, что ещё успеет за срок своего пребывания на планете Дакорш разобраться в ситуации.
Экспресс затрясся, поскрипывая набором корпуса, и Декуша увидел на лицах некоторых бойцов страх. Вероятно, они летели впервые, и капитан вспомнил свой первый полёт. Он так же испытывал страх, но, как ему казалось, не выдавал себя. Его сорокалетний командир, которого он считал старым, наклонился к нему и тихо сказал: «Не бойся, я рядом!» – заставив Декушу покраснеть, и устыдится своего поведения.
– После приземления обед и отдых, – громко сообщил всем Декуша и бойцы, отвлечённые от своих мыслей, радостно загалдели.
Площадка для приземления представляла собой выработанный карьер, а других ровных поверхностей здесь, в горах, не водилось. Бойцы, выбравшись из экспресса, построились, разминая ноги и тело, а рядом вытянулась серая колонна рабочих, которая обращала на себя внимание разновидностью типов человекообразных существ. Некоторые из рабочих вызывали в умах бойцов отвращение, что они и продемонстрировали.
– Равняйсь! Смирно! – воскликнул Декуша, стирая с лиц своих бойцов любые эмоции, кроме беспрекословного подчинения. К этому не требовалась прилагать много усилий, так как за любоё нарушение боец мог вылететь из отряда, как пробка, потеряв при этом все итоговые денежные поощрения и суммируемые премии.
Декуша знал, что негласно корпорация практиковала наказание в виде отряда бойцов, отбывающих последнюю смену, которая превращалась в ад. Руководил ей майор Смерть, как его называли, и бойцы, выдержавшие испытание до конца, получали все поощрения сполна. Выжившие бойцы никогда и никому не рассказывали о своей последней работе и плохо кончали жизнь, в лучшем случае спивались.
После часового перехода к руднику, представляющего из себя круглую, углублённую в землю площадку, похожую на ту, на которой они приземлились, они остановились возле длинного барака, называемого казармой. В одном конце данного сооружения находилась столовая, куда они отправились. Мимо них, под охраной сопровождающей команды, унылой толпой шагали рабочие, уже не так поражавшие бойцов своей внешностью. Их бараки находились внизу, ближе к туннелям по добыче саритиума.
Их предшественников, бойцов предыдущего отряда, капитан не нашёл, что удивило Декушу. Пока бойцы отправились в столовую, он зашёл в открытую канцелярию и просмотрел рабочую документацию. Особых проблем капитан не заметил, а точки расположения боевых ячеек уже расписаны, так что сразу после обеда можно выставлять караулы.
Прихватив план дислокации, Декуша отправился в столовую, где кушали бойцы, а лейтенанты за своим столом ожидали капитана. Воробей уже успел покушать и травил анекдоты, а длинный лейтенант Андросов, снисходительно улыбаясь, тщательно пережёвывал пищу.
– Капитан, где наши предшественники? – спросил он у Декуши, бесцеремонно обрывая анекдот Воробья.
– Никого нет, – ответил Декуша, открывая разогретую порцию еды, – вероятно, улетели раньше.
– Тебе не кажется, капитан, что это, по крайней мере, странно? – посматривая на Декушу тёмно-карими глазами, спросил жующий лейтенант.
– Планы дислокации в наличии, так что проблем не будет, – ответил капитан, утоляя голод брикетом с питательной едой, напичканной ароматизаторами.
– Пойдёшь в смену первым, – добавил Декуша, рассуждая о том, что лучше Андросова никто не заметим все узкие места периметра. Лейтенант Андросов кивнул, а Воробей поднялся, вперив взгляд во что-то сзади. Капитан оглянулся.
– Так что, птичка? – ухмыляясь, спросил сержант Бусин: – Пойдём, полежим после обеда, – сказал он, обращаясь к Исаевой. Девушка молчала, обходя его, а бойцы, не останавливая Бусина, улыбались. Бусин схватил её за плечо и повернул к себе, но неожиданно согнулся пополам, только успев прошипеть: – Ах ты, сука!
– Отставить! – крикнул Декуша, подходя к вытянувшимся бойцам. Бледный Бусин лежал на полу и стонал. Над ним склонился старшина Сидоренко, по совместительству исполняющий должность штатного санитар отряда. Старшина резко надавил на левую сторону живота и Бусин вскрикнул.
– У него разорвана селезёнка, – сообщил Сидоренко, и спросил: – Где здесь медпункт?
– Справа по коридору, – сказал Декуша и стонущего Бусина потащили в медпункт. Неприятный инцидент капитану не понравился. Сержант поступил, как хамло, и получил по заслугам, но ответ Исаевой не адекватен угрозе и, коль она владеет приёмами рукопашного боя, могла бы просто уложить его на землю. Правду сказать, никто не предвидел, что девушка сможет так ответить, и все ожидали приключения. «Вот и доигрались!» – ничуть не сочувствую Бусину, подумал капитан.
– Больше так не делайте, – сказал Декуша, подходя к Исаевой.
– Я думаю, что так делать мне не придётся, – ответила девушка, окинув взглядом бойцов, отвернувших головы, а потом накинула на плечи свой футляр и пошла к выходу. «Что у неё в футляре?» – подумал Декуша, которому независимость девушки не понравилась. Всё-таки, он командир подразделения, а не прораб на стройке. Старшина Сидоренко, появившийся после осмотра Бусина, попросил у Декуши одного бойца в помощники и собирался делать операцию.
Оставив лейтенанта Воробья в казарме, чтобы расселить бойцов, а Андросова – развести караулы, Декуша отправился в длинный путь вокруг карьера, чтобы осмотреть все посты собственными глазами. Как будто специально, вокруг карьера возвышалось семь вершин, на склонах которых располагались посты. Оттуда, с высоты, открывался хороший обзор и карьер выглядел, как амфитеатр, в котором разыгрывается пьеса. Правда, артистов на сцене находилось немного, так как основная масса людей скрывалась в туннелях, добывая саритиум.
Впрочем, Декуше не понравилось расположение постов и если такое дело поручили ему, то он бы устроил засады в долинах между гор, так как только там противнику легче всего захватить карьер. Только одно обстоятельство говорило не в пользу этого плана: никто не собирался захватывать карьер.
Правда, когда Декуша спускался с Третьей горы (она так и называлась на плане местности), то увидел в бинокль в следующем цирке такой же карьер, как их. На карте карьер не обозначили, видимо её рисовали ещё до того, как он появился. Спросить Декуша ни у кого не мог, поэтому решил, что поставит здесь, в долине, между Третьей и Четвёртой горой, пост из двух человек.
Осмотрев местность на перевале, он нашел ручей, распадающийся на два в том месте, где на его пути стояла скала, и подумал, что лучшего места для дополнительного поста не найти. Он уже собирался уходить, когда в долине, на «вражеской» территории, что-то блеснуло. Направив туда электронный бинокль, он успел заметить колыхнувшуюся ветку, но на этом всё и кончилось.
Сколько Декуша ни пялился на заросли кустов, ничто не говорило, что там кто-то есть. «Может, животное?» – предположил капитан, не особо в это веря. Декуша направился к Четвёртой горе, а если бы оглянулся, то увидел бы блеск линз, которые, как и глаз за ними, внимательно следили за передвижением капитана.
***
Загородка, в которую их загнали, напоминала звериное логово, и чувствительные ноздри Зарро сморщились, пытаясь отстраниться от мерзкого запаха пота и немытых тел. Какой-то шустрый подхалим закрепил на стене фото светившего лысиной Великого Пу, который внимательным и пронзительным взглядом кагебиста оценивал каждого заключённого.
Вывешивая его фото, кто-то полагал, что данное обстоятельство каким-либо образом повлияет на качество жизни заключённого и ему не придётся долбить породу в узком туннеле. Проходивший мимо ветеран плюнул на фото, но не попал, отчего огорчённо отвернулся.
Зарро расположился возле наружной стены, в которой имелись дыры, так что не боялся умереть от духоты. Они только что прибыли служебным экспрессом, ещё не рассортированные по бригадам, но отделённые от общей массы добровольцев. Здесь, на планете Дакорш, не имело значения кто ты: добровольно продавший себя в рабство корпорации «ГоМноРосМет» или заключённый, не имеющий никаких прав.
Главное, из-за чего ты мог здесь существовать, заключалось в том, что ты брал в руки кайло и долбил вязкий грунт, выковыривая маленькие кусочки саритиума. Если тебя случайно заваливало – ты сам в этом виноват, так как не соблюдал профиль туннеля, а остальное никого не волновало.
Возле Зарро прилёг абориген из планеты Мухор. Его ротовые щупальца нервно дёргались, а три глаза смотрели в разные стороны: один шарил по двум охранникам у проёма на улицу, второй наблюдал за заключёнными, а третий смотрел на лицо Зарро.
– Ты землянин? – спросил мухорианец на «универсе [10]
[Закрыть]», для убедительности направив на Зарро и второй глаз.
– Не совсем, – сказал Зарро, не углубляясь в своё происхождение.
– Я здесь второй раз, – доверительно сообщил мухорианец, поворачивая на Зарро и третий глаз.
– Поздравляю, – хмыкнул Зарро, не особо стараясь поддерживать беседу.
– Я знаю, как можно убежать, – прошептал мухорианец на ухо, но Зарро его сообщение не особо заинтересовало – из зоны убежать легко, а что делать дальше?
– У меня есть знакомый мом, – сообщил мухорианец. Зарро не знал, кто такой «мом», и его не интересовало бегство, так как сюда он попал специально, чтобы встретить здесь одного человека. Впрочем, рассказывать мухорианцу об этом Зарро не собирался, так же, как и закрывать уши, чтобы не слушать его речей о побеге.
– Меня зовут Ра-Мухор, – сообщил мухорианец. Зарро не стал сообщать своё имя, чтобы не впутывать себя в затею мухорианца. Поговорив некоторое время и потеряв надежду завербовать Зарро, мухорианец отошёл в сторону и пристал к другому заключённому, выискивая себя сотоварищей.
Управление карьером осуществлялось иерархической структурой, во главе которой стоял директором, а ниже располагались начальники отрядов, бригадиры и учётчики. Силовой блок состоял из небольшого отряда надзирателей, обычно осуществлявших карательные функции, без которых управление высоко-эмоциональным контингентом рабочих не представлялось возможным.
От внешних врагов оборону карьера осуществляли бойцы отряда охраны и сопровождения, считавшиеся элитой, они же охраняли добытый саритиум, пока его не забирали представители корпорации «Саритиум». Обо всём этом Зарро узнал ещё на Земле, проверяя сведения о нужном человеке.
И так случилось, что попал в поле зрения специальных служб корпорации «ГоМноРосМет», которые, словно по заказу, арестовали его и отправили на планету Дакорш в качестве заключённого.
Зарро издали наблюдал за неуклюжими движениями Ра-Мухора, понимая, что мухорианец здесь, в горах, скоро погибнет. Там, где он проживает, намного выше влажность, чем на планете Дакорш, и здесь, в горах, его кожа ссохнется и отвалится лоскутами, обнажая тело для инфекций.
«Кто отправил его сюда, чтобы отбывать наказание?» – подумал Зарро, вспоминая конвенцию о заключённых. Насколько он помнил, отбывающие наказание не должны подвергаться пыткам, а также содержаться в условиях, не сильно отличающихся от планеты проживания. «Тут что-то не так?» – размышлял Зарро и, словно в подтверждение его слов, Ра-Мухор подошёл к надзирателю с автоматом и стал с ним о чём-то шептаться. Зарро наблюдал за ними через дырку в стене, а остальные заключённые не видели переговоров Ра-Мухора.
После непродолжительного разговора чем-то удовлетворённый Ра-Мухор покинул надзирателя и возвратился в загородку. Их тут же подняли на ноги, и повели в один из туннелей, который привёл их в просторную пещеру с куполообразным потолком, переходящим в покатые стены. Посредине купола имелась дыра, уходящая вверх, сделанная, видимо, для вентиляции.
Надзиратель остался возле туннеля, откуда тянуло свежим и тёплым воздухом. Зарро пристроился рядом, прислонившись к холодной стене и испытывая облегчение от окончания путешествия. Подсевший Ра-Мухор снова предложил идти с ним в побег, но, получив отрицательный ответ, равнодушно отошёл в сторону. Со своего места Зарро видел, как мухорианец обрабатывал кандидатов, желающих свободы.
Принесли еду: огромный стол на ножках, на котором сверху навалили кучу то ли овощей, то ли фруктов. Их сразу же растащили, опасаясь быть голодными, но, как оказалось, боялись напрасно: те, кто пожадничал, сожрав пару экземпляров, рассовывали оставшиеся фрукты по карманам. Зарро, успевший схватить несколько штук, сел на прежнее место и неторопливо жевал. Фрукт или овощ оказался сочным, вкусным и сытным. Зарро едва доел второй плод, а потом прислонился к стенке и задремал.
Проснулся он оттого, что услышал шуршание шагов. Приоткрыв глаза, Зарро увидел, как Ра-Мухор подошёл к спящему надзирателю и ударил его по голове. Забрав автомат, Ра-Мухор прислонил надзирателя к стенке и махнул рукой шестерым любителям свободы. Те цепочкой отправились за ним и исчезли в туннеле. Зарро быстро подошёл к надзирателю и пощупал пульс на шее. К его удивлению слегка повышенный пульс оставался чётким и упругим.
