Текст книги "Искушение для грешника (СИ)"
Автор книги: Саша Кей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 49. Почти лысый, к горшку приучен
– Ну… я подумаю, если почти лысый…
Что-то странное: элитное, но бесхозный. Макс только хмыкает.
Выполнив все сегодняшние дела, я с тоски устраиваю дома генеральную уборку, что не так-то легко в условиях квартиры археологического складского типа.
Зато уматываюсь я на совесть и засыпаю, едва перейдя в горизонталь.
Утро начинается поздно и сумбурно. Меня поднимают звонком из «МедиаФэшн». Что-то у них там сдохло, или заказ какой-то срочный поступил, но мне надлежит сегодня поработать на благо своей фирмы.
Съёмки проходят в лучших традициях: вся орут, истерят, осветитель забыл половину отражателей, разнорабочий порезал леской ладонь. Я дерганная, злая и грязная заканчиваю сессию с нервным тиком. Что тут скажешь? Осень – у всех обострение.
В такие дни, как сегодня, я с желчью вспоминаю свои иллюзии в начале карьеры о том, что работа фотографа – синекура, и что нет в ней никаких стрессов. М-да, знала бы я.
Я уже пакуюсь, когда мне звонит Смолина.
Что ещё? Я вроде всё уже сделала для студии…
– Привет, Эля! Ты сейчас где?
– В павильоне на Мичурина. А что?
– Могу я попросить тебя об одолжении, если у тебя, конечно, есть полчаса?
– Что случилось? – уточняю, не спеша признаваться, что я абсолютно свободна.
– Тут такое дело, – мнется Карина. – Ты про кошку говорила, и я про тебя сразу вспомнила…
– Ты там рыдаешь, что ли? – спрашиваю, потому что голосу Карины придушенный какой-то.
– Котика одного надо спасти. Может, возьмёшь?
– Ой, – напрягаюсь я. – А взрослый уже, что ли?
– Да, – она задумывается. – Крупненький уже, и вот оказался никому не нужен.
– Слушай, есть же приюты, – сдаю я назад.
– Да мы обзвонили уже. Всё переполнено. Даже за деньги не берут.
– Себе возьми, – предлагаю я. Думается мне, что Каринка не должна отказаться спасти животину.
– Не могу, у меня собака! Да и отлучиться у меня сейчас не получится. Забери его, пожалуйста, хоть на передержку. Мы поищем другого хозяина, но вдруг приживётся, – всхлипывает Карина.
– О господи! Только не реви, – сдаюсь я. – Где там твой кот? Но это всего на пару дней! Черт, у меня даже лотка нет! Стой, а он вообще гадит, куда положено? Он кастрированный, я надеюсь?
– Кхе… – закашливается она. – Не уверена, но, если что, сама кастрируешь потом. К лотку вроде приучен. Ты не переживай, я как занятия отведу, мы тебе вечером приданное для него завезём. Только адрес скинь.
– Ладно, – вздыхаю я. – Так где твоя кошачина? Откуда вызволять?
– Я тебе сейчас адрес пришлю. Или даже лучше, я тебе сейчас такси вызову! – и она быстренько отключается.
Видимо, боится, что я передумаю.
Ну люди и сволочи! Завели кота, потом он оказывается им не нужен!
«Тебя ждет белый Рено двести сорок пять, он до подъезда довезет. Квартира двести девять», – пишет Карина. – «Будь с ним поласковее».
Бедный кот, наверно, владелец полная скотина. Ну ничего, я ему тоже хозяина поищу. Может, даже Катька возьмёт. Кот всяко лучше, чем Краснов.
Пока еду в такси, накручиваю себя до того, что решаю во что бы то ни стало кота оставить себе. Давно же хотела! А чтобы ему и не грустно было, и второго возьму. Или даже двух! Квартира большая.
Вот и близится моё будущее старой девы с сорока кошками.
Раз так карта легла, нечего отступать от намерений. В двадцать пять первые три кошки, к сорока пяти годам соберу себе котоферму, перестану брить ноги и будет мне счастье.
В темноте я не сразу вижу, куда меня доставляет такси, поэтому это становится для меня неприятным сюрпризом, когда я уже из него выхожу.
Пентагон. Чёртов дом!
Блин, и подъезд тот же.
Когда выясняется, что нужная мне квартира на том самом этаже, во мне просыпается легкая подозрительность. На всякий случай отбиваю Карине молнию: «Какая говоришь, квартира?» Ответ: «Двести девятая». Ну ладно, может, и впрямь совпадение. По моим воспоминаниям, Раевский живёт в соседней двести десятой. И хотя на меня накатывает паника, я вспоминаю всхлипывания Смолиной, и все решаюсь завершить миссию. Сложно поверить в какую-то подставу со стороны Карины. Заберу зверюгу и шустро домой, пока не наткнулась на Олега.
Собственно, я на него не натыкаюсь.
Тут нужно подобрать другое слово.
Но цензурных у меня нет.
Не успеваю я нажать на дверной звонок, как распахивается соседняя дверь, и этот бугай хватает меня и под мои вопли взваливает на плечо. Игнорируя мои протесты, Раевский затаскивает к себе.
Ногой захлопнув дверь, он несет меня внутрь квартиры.
– Отпусти меня! – луплю я его куда придётся, но тыл у Раевского что его бронированная дверь.
Олег меня не слушает, только по дороге стаскивает с меня кроссовки и отвешивает шлепок по заднице.
– Я не к тебе пришла! Мне нужен кот!
– Это я и есть, – он сваливает меня на постель.
– Это ты, что ли, за деньги никому не нужен? К туалету приученный, возможно, кастрат? – зло шиплю я, барахтаясь на постели, чтобы повернуться.
– Какой я кастрат, ты сейчас узнаешь, – Олег одним движением стаскивает футболку.
– Ага! Сейчас прям! Бегу, волосы назад, – мне удаётся сползти с кровати.
Но мой бросок в сторону выхода из спальни пересекается. Секунды, и я в захвате намертво. Так и знала, что он какими-то единоборствами занимался.
– Отвали от меня, питекантроп! – лягаюсь я.
– Я тебя предупреждал, что если ещё раз попадёшься, то тебе, Эля Давидовна, один путь только останется.
Там как-то по-другому было сформулировано, но в любом случае…
– Ты меня сам сюда заманил! – воплю я, вырываясь из его хватки.
– Это незначительная деталь, – буднично говорит Олег, встряхивая оставшуюся в её руках куртку.
Когда он успел с её с меня снять?
– Я убью Карину!
– Я точно тебе не дам тебе этого сделать, – всё так же спокойно надвигается на меня Раевский.
–Какого хрена тебе надо? – продолжаю пятиться, нащупывая пути к отступлению из спальни.
Вот я уже практически в другой комнате, но Олег хватает меня за пиджак, и я, чтобы снова не попасть в его лапищи, выворачиваюсь из рукавов.
– Отличное начало, Элечка, – одобряет Раевский. – К кухне как раз в одних трусах дойдёшь.
Он отбрасывает пиджак на стоящее рядом кресло. Зло щурюсь на него, а Олег меня разглядывает весьма плотоядно. Я остро ощущаю, что она мне всего три элемента одежды: футболка, джинсы и вышеупомянутые трусишки. И за них я буду биться до конца!
– Нет, ты мне скажи, что на тебя нашло! – заговариваю я ему зубы. – В понедельник ты сказал, что нам нельзя встречаться, а в пятницу ты обманным путем затащил меня к себе! Не смей снимать ремень, когда я с тобой разговариваю! Я буду кричать!
Но кто бы меня слушал!
Раевский уверенно шагает ко мне, а я не могу отшатнуться.
Оказывается, меня прижали к стене. И уже расправившись со своим ремнем, Олег принимается за мной. Я луплю его по груди, хватаю за руки, но он лишь сильнее прижимается и придавливает меня своим телом.
Наклонившись, Олег говорит мне на ухо:
– Одна птичка мне напела, что ты, отрицая все разумные доводы, все равно собралась в аэропорт встречать своего ненаглядного женишка. Мне это нахрен не понравилось.
Я обалдело замираю. Это что за птичка такая, которая так далека от правды? Пользуясь моим замешательством Олег стаскивает с меня в футболку.
– И что? – возмущаюсь я, пытаясь закрыть гордость Бергманов руками. – Твоя душа не вынесла, что кто-то меня от меня не отказался?
Олег не напрягаясь убирает мои руки и прижимается ко мне. Я чувствую его кожу своей, и против воли соски напрягаются.
– Да, – отвечает он бесхитростно. – Я уже говорил, что не люблю делиться? Я хочу всё себе. Тебя хочу, и не собираюсь больше маяться стояком.
– Охренеть! Зато я тебя не хочу!
– Хочешь, Эля, хочешь.
– Ты собрался меня насиловать, – ужасаюсь я, когда Олег, которому надоело, что я его луплю, просто фиксирует одной рукой обе мои у меня над головой.
– Зачем же? – он обводит языком ушную раковину. – Ты сама меня попросишь.
Прогоняя мурашки, я храбро возражаю:
– И не подумаю!
– Вот сейчас и проверим, – и рука Олега ныряет в мои джинсы.
Чёрт бы побрал моду на свободные штаны!
Глава 50. Ясон
– И куда делось твое благородство? Ты же так беспокоился за Марка, для которого моя недевственность окажется неприятным сюрпризом? – цежу я, пока Раевский уверенно забирается мне под трусики.
– А я уже говорил, что я нихуя не благородный, Эля, – он жарко дышит мне в шею. – Вот понимаешь, один раз затмение нашло, но я образумился. Сейчас мы перейдем к сладкому, а потом жених испарится с твоего горизонта. Мне нравится и начало, и конец этой затеи.
– Перестань меня там трогать, – делаю я еще одну попытку остановить беспредел, однако, голос мой звучит уже слабее, потому что Раевский таки добрался до кудряшек, и мое тело остро напоминает, что в прошлый раз нам все очень понравилось.
– Элечка, – перемежая слова и поцелуи в шею, бубнит Олег, – Я сейчас Ясон, который добыл золотое руно. Хрен ты меня остановишь, пока не начнешь стонать. А уж потом тем более не остановишь.
Я краснею. Поэт, блин. Мой рыжий каракуль назвал руном!
Достойно ответить у меня не получается, потому что Раевский уже раздвинул пальцем губки и приступил к подлым действиям.
Продолжая ласкать губами горло, шею и ушко, Олег настойчиво потирает горошинку, попавшую ему в руки. Как я ни креплюсь, но коленки слабеют, а мое подрагивание подсказывают Раевскому, что он на правильном пути. И когда, слегка зажав клитор между двух пальцев, Олег начинает скользить по промежности вверх-вниз, надавливая в крайней нижней точке подушечками пальцев на дырочку, у меня все же начинают прорываться стоны.
Закусываю губу, чтобы сдержаться, но Раевский заглядывает мне в лицо, и я подозреваю, что ему прекрасно видно, как он на меня действует.
– Давай, Элька. Прекрати меня мучить, покричи для меня, – хрипло шепчет Олег.
Я мычу сквозь плотно сомкнутые губы. И Раевский применяет совсем запрещенный прием – он меня целует. А от его поцелуев у меня всегда срывает крышу.
Вот и сейчас, стоит ему впиться в мои губы, раздвинуть их языком и ворваться в мой рот, и все. Баста. Все как в тумане.
Тело, натянутое, как струна, само льнет к нему. Не отдавая себе отчета, трусь грудью о его гладкую плотную кожу, она горячая и уже покрыта испариной. Пальцы между ног творят безумие: ласковая пытка клитора меняется на более грубые ласки – Олег мне мою киску, пощипывает губки, кончиком пальца слегка погружается в скользкую дырочку.
Разрывая поцелуй, Раевский хрипит:
– Эля, если ты не хочешь, чтобы первый раз был стоя, пора в постельку. Кошечка, мне срочно нужны твои ноги на плечах.
С трудом возвращаясь я реальность, я осознаю, что Олег меня давно не удерживает. Продолжая нахально возбуждать меня в трусиках, второй рукой он тискает мою грудь, а я, обхватив его за шею, царапаю его затылок.
Не давая мне опомниться, он, убрав пальцы из сладкого местечка, подхватывает меня и усаживает к себе на пояс. Автоматический крепче обнимаю за шею и обхватываю ногами его талию. Лизнув меня в ключицы, Раевский смотрит в мое ошеломленное лицо.
– Пора, Эля Давидовна, пустить меня в твою дырочку, – он несет меня обратно в спальню. – Ты не пожалеешь.
Я ничего не могу ответить на это, потому что на меня накатывает неизведанное доселе состояние. Даже там, на даче, во время его смелых ласк и откровенной прелюдии, я такого не испытывала. Лихорадочное ожидание, трепет, немного страха и понимание, что сегодня не обойдется. Я стану женщиной. Женщиной Раевского. У меня нет сил сопротивляться ему, это не Марк, которого можно приласкать ладошкой и съехать с темы. Олег меня возьмет. И, скорее всего, я буду стонать как он и хочет.
В этот раз Раевский укладывает меня на постель осторожнее. Я молча пялюсь на него широко раскрытыми глазами, а он не церемонясь хватается за край джинсов и стаскивает их с меня. Хмыкает, глядя на носочки в розовых котиках, и лишает меня и их.
Меня почти колотит не то от желания, не от ожидания неизбежного. Я вижу, как в расстегнутых джинсах Олега над резинкой боксеров выглядывает головка члена.
Господи, да он даже у него в белье не умещается!
Он меня порвет!
Но когда Раевский сам снимает джинсы вместе с боксерами, я понимаю, что дар речи ко мне вернется не скоро.
Я не смогу это принять!
Не отрывая глаз от его органа, делаю вялую попытку отползти. Олег, проследив за направлением моего взгляда, самодовольно хмыкает.
– Да, Эля. Ты все правильно поняла. Ты привыкнешь.
Он подтягивает меня за ноги к краю кровати и присоединяется ко мне.
Пристроившись между ног и погладив скользкую щелку, Раевский тискает мою попку и придвигает ближе к себе.
– Элечка, согни ножки и расставь пошире, – просит Олег, не отрывая взгляда от моей киски.
Как под гипнозом я выполняю указание, хотя чувствую себя неловко. Это так стыдно, чувствовать его дыхание на влажных складочках. Я не знаю, куда деть руки, в отличие от Раевского. Оглаживая мои бедра с двух сторон, он перебираются на живот, тянутся вверх и накрывают мою грудь. Горячие ладони сминают пышную плоть, а его язык проникает между налившихся срамных губ.
Олег не ходит вокруг да около, обведя языком клитор, он сразу начинает его посасывать, и меня выгибает дугой. Ноги разъезжаются шире, и больше у меня не возникает вопросов, что делать с руками. Я то царапаю простыни, когда он втягивает пульсирующую жемчужинку в рот, то хватаюсь за его голову, когда он с усилием начинает меня вылизывать по всей промежности. А когда его язык начинает ритмично погружаться в мою норку, мне начинает трясти в прямом смысле слова. Это ужасное чувство неполноценности, когда ты понимаешь, что внутри должен так двигаться орган покрупнее, он должен заполнять, доставать куда-то глубже, чтобы принести облегчение.
Раевский прекращает свою пытку на одну минуту.
– Отлично стонешь, Элечка. Но я хочу, чтобы ты покричала.
И он подушечкой пальца надавливает на клитор и начинает его вращать, погрузив два других пальца в мою пещерку на фалангу. К своему стыду, я действительно перехожу от постанывания к более громким звукам.
Я чувствую, что каждый мой стон откликается в Раевском дрожью. Вижу, что, лаская меня одной рукой, второй он подрачивает своего монстра. И вот Олег не то не выдерживает, не то решает, что я готова его принять, он нависает надо мной.
Мои плечи у него на плечах, как он и хотел.
Он слышит мои стоны, как и хотел.
Головка члена скользит вдоль моей промежности, и я дрожу, как он и хотел.
И сейчас он меня возьмет, как и хотел.
Глава 51. Неизбежное
Я знаю, что в первый раз бывает больно. Катюха, помнится, после первого раза ревела и говорила, что вообще не понимает, зачем люди на это идут, когда можно просто целоваться и тискаться. Дескать, это не только больно в начале, но и потом совершенно никчемушно, стыдно, неловко и неприятно. Потом ее мнение, конечно, поменялось. Правда, когда заходила речь о мужской силе Краснова, она разговор всегда переводила. Может, и к лучшему, что они разошлись.
Морально я готова, книжки читаю, фильмы смотрю, но мне все равно немного страшно.
Раевский втискивается в меня. Он старается делать это медленно и даже бережно. Больно. Его грудь серебрится капельками пота. Его плечи напряжены.
Закусываю губу и стараюсь сосредоточиться на жилке бьющейся на шее Олега.
– Элька, я могу сейчас пожалеть тебя и отступить, но не хочу…
Когда головка оказывается внутри, болезненно распирая меня, он прижимается губами к моей шее и толкается.
У меня даже слезинка выкатывается. Олег сцеловывает ее.
– Моя.
Замерев во мне, он покрывает лёгкими поцелуями моё лицо, трётся щетинной о моё колено на его плече и снова целует меня. Поначалу нежно и легко, не извиняясь, а успокаивая, но на долго его не хватает, и поцелуй становится всё глубже, всё настойчивее, и я забываюсь, перестаю ощущать, как член подрагивает внутри меня.
Отдаюсь этой страсти, подчиняюсь его зову, жадно отвечаю, сплетаясь с ним языком. Я хватаюсь за плечи Раевского, надеясь найти в нём опору сейчас, когда мой мир пошатнулся и изменился навсегда.
Потребность Олега во мне сейчас так ощутима, что я теряюсь в этом поцелуе. Мне снова становится жарко, и я не сразу понимаю, что Раевский уже осторожно двигается во мне.
– Элька, не шевелись. Я сам. У меня сейчас башню сорвёт, – хрипло просит он, когда я подстраиваюсь под его толчки, чувствуя, что если еще немного сдвинуться, то мне станет хорошо. – Элька, не смей!
Но я уже всё сделала, и плевать на его башню! Вот так будет слаще.
Синие глаза Олег почти полностью почернели.
– Прости девочка, я хотел аккуратно, но не могу… – и он отпускает своих демонов на волю.
Движения его становятся резче, проникновение глубже, руки Олега жадно стискивают мою грудь, губы сминают мой приоткрытый рот… Первобытная страсть, но, оказывается, именно это мне и нужно.
Видеть, как Раевский пропадает в своих ощущениях, чувствовать его голод, ощущать скользящий внутри член.
От всего этого меня накрывает, и я начинаю просыпаться как женщина.
О, это не имеет ничего общего с тем возбуждением, что я испытывала прежде. Это острее, чем все оргазмы, которые Раевский мне подарил. И это совершенно не похоже на то, что я читала книг.
Моя жажда моя становится сильнее. Тело практически скручивает от непонятного стремления к чему-то, вся моя суть рвется куда-то, куда я успею, если Олег будет брат меня глубже, если его движения будут сильнее. Вся кожа полыхает, внутри меня, где-то внизу живота с каждым толчком, словно наполняется жидкой лавой некий сосуд.
Я хочу, чтобы Раевский не останавливался, не менял позу, и одновременно жажду его губ на сосках, его пальцев на клиторе… Непереносимость этого переполняет меня и выливается в стонах. Совсем не жалобных. С каждым моим поощрительным вскриком, Олег все больше теряет контроль.
Даже если это все, что он способен мне дать, я не жалею. Даже если оргазма не будет, мне уже хорошо, но…
Я, черт побери, его убью, если не узнаю, как это, когда кончаешь во время секса!
– Элька, зараза, я готов сдохнуть у тебя между ног, – рычит Раевский.
Только попробуй!
Я вцепляюсь в него когтями, просто потому что мне надо куда выплеснуть свои ощущения. Стоны уже не помогают.
Дьявольский Олег спускает мои ноги с плеч и прижимает их согнутыми в коленях к моей груди. Просунув мне под попку две подушки, он приподнимается и, положив большой палец мне клитор, начинает трахать меня весьма жестко.
Не знаю, в чем дело, может, в том, что я теряю девственность не в семнадцать, может, в том, что Раевский так хорошо, а может, в том удивительном томительном ощущении, которое возникает, когда член Олега головкой больше давит на переднюю стеночку моей пещерки, но меня все устраивает. И другого мне не нужно.
Губы искусаны, в глазах пелена, тело пылает, вокруг киски гуляют электрический разряды. Я барахтаюсь в этих новых ощущениях, накрывающих меня с головой, мне нет дела до этого мира, потому что Олег открыл целую новую вселенную внутри меня.
Черты лица Раевского заострились, он, отрываясь следит, как его орган погружает в мягкую припухшую киску, как его ствол раздвигает налившиеся влажные губки. Большим пальцем Олег стимулирует горошинку, которая вот-вот взорвется.
– Горячая моя, ведьма рыжая, давай, – просит меня Раевский.
Я вижу, что он сдерживается из последних сил.
– Поцелуй меня, – прошу я.
Дважды просить не приходится.
Наклонившись ко мне, он впивается в мои губы, а я развожу колени шире и обхватываю Олега ногами, чувствуя, как он погружается совсем глубоко, и сжимаясь вокруг него.
Белые вспышки под веками освещают мой путь к вершине.
Я уже там, наверху, когда Раевский, стиснув в стальных объятьях мое тело, догоняет меня и в последний момент кончает мне на живот.
Глава 52. Рыжие захватывают территорию
– Эль? Эля? – тормошит меня Олег.
С трудом разлепляю веки. Раевский хмуро вглядывается в мое лицо.
– Ты как?
Медленно моргаю. Тело переполняет ленивая истома, и, честно говоря, глаза закрываются. Я все еще переживаю отголоски этого локального взрыва, который отключил мой мозг почти полностью.
– Ты в порядке? – все еще нависая надо мной, допытывается Олег.
Почему существуют только анекдоты про женщин, которых тянет поговорить после секса? Меня вот совсем не тянет.
– Элька, прости, я вел себя как животное, – винится Раевский, покрывая поцелуями мое лицо. – Я сдерживался, как мог, но с тобой сложно.
Я даже нахожу в себе силы снова приоткрыть один глаз. Сдерживался? Интересно, как это, когда он не сдерживается? Должно быть, еще жарче.
Прямо сейчас на подвиги я не способна, но, пожалуй, стоит повторить чуть попозже, пока наши пути совсем не разошлись.
Наверное, я ужасная женщина, но прямо сейчас я ни о чем не жалею.
– Ты мне скажешь хоть что-нибудь? – легонько встряхивает меня Раевский, который, похоже, начинает паниковать.
– Ты придавил мне волосы, – выдаю я самую насущную проблему на текущий момент.
– Ведьма, – злится Олег и скатывается с меня.
Ему почему-то не лежится спокойно. Я вяло отбиваюсь от попыток перетащить меня к нему на грудь, но Раевскому непременно требуется держать в руках хоть какую-то часть меня, а мне жарко.
– Ну хоть сиську дай, – требует он.
– Ой, да бери, – ворчу я.
Огромная ладонь тут же устраивается на гордости Бергманов, а я счастливо складываю ноги поверх Олега. Идеально.
Но нет.
– Эля? Жопа Давидовна?
Ну что еще?
– Ты не хочешь ничего обсудить? Ну или может ты хочешь воды или в душ?
Да что ж такое-то? Походу, сегодня мужик я. Потому что я хочу только отвернуться и поспать. Встряска вышла весьма эмоциональной.
Не выдерживая, Раевский щипает меня за бок.
– Все? Совратила и теперь тебе сказать мне нечего? – сварливо спрашивает он. – Я должен был понять, что ты стерва, когда ты нагло сожрала мой пирог! Тебе было нужно от меня только одно? И не смотри туда!
Я заинтересованно разглядываю еще не до конца расслабленный орган. Вот, выходит, за что секс любят. Даже жалею, что не решилась попробовать раньше. Под моим взглядом член немного оживает.
– Это плохая идея, Эля, – голос Олега становится ниже, когда я из любопытства касаюсь кончиком пальца головки. Надо же, нежная. – Эля, если я сейчас на тебя влезу, пятнадцатью минутами мы больше не обойдемся…
Я ничего такого и не имею в виду. Поднимаю, на Раевского невинные глаза, продолжая водить пальчиком вдоль ствола, обрисовывая вновь проступающие венки. Тело мое пресыщено, но мне очень нравится то, какая власть над Олегом у меня появилась.
– Эля, если ты думаешь, что я сейчас не способен завалить тебя и еще разочек хорошенько отодрать, то ты ошибаешься, – угрожает он мне, срывая на рык, когда подушечка пальца касается уздечки. – Я долго ждал…
Серьезно? Долго? Мы знакомы чуть меньше двух недель!
А ты, оказывается, сильно избалован, Олежа.
Чуть сжав, обхватываю двумя пальцами основание члена, потом накрываю ладонью бархатистую мошонку… Мышцы живота Раевского напрягаются, дыхание тяжелеет. Вот, что значит, держать мужика за яйца! Мне нравится!
Уже смелее зажимаю в кулаке ствол и провожу вверх-вниз, на головке выступает прозрачная капелька.
Психанув, Олег вскакивает я постели.
– Ну ты и зараза! В душ!
И мелькая голыми ягодицами, он скрывается за пределами спальни.
Похихикав, смеживаю веки и собираюсь еще немного поваляться, однако, неожиданно к моему лицу прикасается что-то мокрое и холодное. В испуге распахиваю ресницы и вижу рыжую усатую морду.
– Ути, мой сладкий, – я мгновенно попадаю в плен голубых глазок и розового носика. – Так ты все еще тут?
Запускаю пальцы в мягкую шерстку. Котямба выглядит намного лучше. Он распушился, у него округлились мордочка и пузико. Почесывая ему шейку, обнаруживаю на нем противоблошиный ошейник с медальончиком-биркой, на котором имя коти и телефон Олега. Кто-то решил оставить зверюгу себе?
– Так ты у нас Эклер? – умиляюсь я. Котенок, еще потыкавшись в меня носом, начинает настойчиво меня лизать в щеку. Шершавый котячий язык это такое… Катя говорила, что коты вылизывают человека, чтобы доминировать над ним. Господи, такой маленький, а все туда же. Все в этой квартире хотят надо мной доминировать!
– Ну пойдем посмотрим, что мы можем тебе найти вкусненького в чужом холодильнике.
Поднимаясь, спохватываюсь: во всех прочитанных мной исторических книгах, где после брачной ночи вывешивали простыни, упоминалось некое кровавое пятно. И удивляюсь. Учитывая, как больно мне было, то удивительно, что следов почти нет. Только на внутренней стороне бедра, но все равно, надо бы выгнать Раевского из душа. А пока смело подбираю футболку, которую он скинул в самом начале, и, нарядившись, хватаю Эклера и иду на кухню.
Теперь, когда глаза не застилает гнев, я обращаю внимание, что пребывание кота в квартире очевидно. Когтеточки разных форм, разбросанные игрушечные мышки и дразнилки, корзиночка для сна…
– Кто-то растопил ледяное сердце Раевского, а? – чешу я проныру за ухом.
На кухне же становится понять масштаб трагедии, случившейся с Олегом. Целый угол заставлен мисочками с угощеньями на любой самый взыскательный кошачий вкус. Хмыкаю и подпихиваю рыжего нахлебника к еде, а сама прислушиваюсь к шуму воды в душе.
Не знаю, как закончится сегодня, но стоит от него получить как можно больше.
Оставив котишку набивать себе пузико, я толкаю дверь в ванную.
– Привет, – говорю я обернувшемуся ко мне Олегу и снимаю футболку.
