Текст книги "Наследник Крэнфорда"

Автор книги: Сара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава тринадцатая

Николь отказалась от ланча. Она лежала в полутемной комнате, уставившись в потолок и чувствовала себя отвратительно из-за тупой головной боли.

Блейк тихонько вошел, и она закрыла глаза, надеясь, что он уйдет, но он сел возле кровати.

Ее глаза открылись. Блейк выглядел таким озабоченным и любящим, что сердце Николь перевернулось. Губы слегка коснулись ее губ.

– Могу я для тебя что-нибудь сделать? – прошептал он.

Скажи правду! – хотелось ей закричать. Вместо этого она пробормотала, что ей лучше побыть одной. Затем решила испытать его. Неприятно было играть в игры, но нужно было дать ему шанс признаться.

– Сегодня утром я была в лесу, – начала Николь.

Блейк вздрогнул и после некоторой паузы спросил:

– Хорошо прогулялась?

– Мне показалось, – слабо прошептала Николь, – я видела тебя. С кем-то.

Тишина повисла настолько плотная, что Николь показалось, она окутывает ее, словно одеяло.

– Один человек, который знал мою мать, – наконец ответил Блейк.

Николь ждала, но он больше ничего не добавил.

– Хочет повидаться с ней? – спросила она, чувствуя, как наполняется страданием каждая клеточка ее тела. – Но Кей никому не разрешает навещать ее, кроме тебя и маленького Джозефа. Даже со мной не встретилась.

– Этот человек был особым другом.

Николь попыталась придать голосу шутливый тон:

– Старая любовь? – игриво спросила она. Пожалуйста, скажи мне, умоляла она глазами. Скажи.

Блейк пожал плечами.

– Мне надо идти. Извини.

Он отстраненно поцеловал ее холодными губами и скрылся за дверью прежде, чем она успела что-то еще сказать.

День тянулся бесконечно долго. Николь немного поспала. Отказалась от ужина. Позволила уговорить себя на маленькую чашечку бульона и кивнула, когда Блейк сказал ей, что Джозеф рвется навестить ее.

– Тебе лучше? – спросил мальчик, появившись в дверях.

– Немного. К утру все пройдет, – заверила Николь, подумав, как любит этого ребенка. Глаза ее наполнились слезами, и Блейк, видя это, взял ее руку в свою.

– Я принес тебе кое-что, что сделал сегодня в школе, – сообщил Джозеф торжественным шепотом, преувеличенно тихо шагая к ее кровати.

Ее сердце растаяло.

– Правда?

Он сунул ей какой-то странный предмет – немного сплющенную раскрашенную коробку из-под овсяных хлопьев. Понимая, какую честь он ей оказывает, она с серьезным видом приняла ее.

– Я уронил ее на обратном пути, – объяснил он. – Мы играли в футбол, и она нечаянно оказалась в кустах вместе с мячом и чуть-чуть помялась. Тебе нравится?

Она узнала глицинию, которая была нарисована над аккуратно вырезанной дверью.

– Крэнфорд, – улыбнулась она. – Спасибо. – И добавила от чистого сердца: – Я сохраню это навсегда.

Джозеф просиял и взглянул на отца.

– Из нее получилась бы прекрасная мамочка, папа, – тоскливо проговорил он.

Блейк сделал глубокий вдох. Улыбнулся ей. И Николь замерла. Но было слишком поздно.

– Я тоже так думаю, – сказал он. Джозеф широко раскрыл глазенки:

– Ты хочешь сказать…

Его отец рассмеялся:

– Мы скоро поженимся.

– Ух ты! Здорово! Класс! – Джозеф зажал рот ладошкой, чтобы сдержать восторженные вопли.

Взгляд, который Блейк послал ей, выражал неподдельную любовь, и Николь откликнулась, счастливо улыбнувшись.

– И ты будешь моей мамой? – Джозеф прижался к Николь.

– У тебя есть мама. Я буду вместо мамы, – мягко проговорила она.

– Будешь печь торты с шоколадной крошкой и глазурью?

– Да, – ответила она, и сердце ее разрывалось от любви к Блейку и его сыну.

– И мы будем ходить на пикники, и ты будешь отчитывать меня, когда я свалюсь в речку или еще куда? – серьезно спросил он.

– Непременно.

– Я так счастлив, – вздохнул Джозеф. – Я смогу учить Люка ездить верхом. И ловить рыбу. И он будет моим братом и мы будем всем делиться!

Николь почувствовала, как Блейк напрягся при этих словах.

– Думаю, нам надо дать Николь отдохнуть, – сказал он.

Джозеф ласково обвил ручонками ее шею и поцеловал в обе щеки.

– Спокойной ночи, – сказал он с такой нежностью и любовью, что ее сердце на мгновенье замерло. – О, папочка, ну разве не здорово? – воскликнул он. – Мне хочется выбежать на улицу и немножко покричать, прежде чем идти спать, если можно. А то меня просто разорвет от счастья!

– Конечно, – усмехнулся Блейк. – Я знаю, что ты чувствуешь. – Он посерьезнел. – У меня такие же чувства. – Его голос дрогнул. – Такие уж мы, Джозеф.

Ласково поцеловав ее, он тоже вышел, и она услышала возбужденную болтовню Джозефа и затем его восторженные крики.

Блейк любит ее, сказала она себе. Ведь любит?

А потом она вспомнила, как он говорил, что значит для него Джозеф. Она испытывала те же чувства и понимала, что он пойдет на все ради сына. Даже женится на нелюбимой женщине.

Блейк обманул ее. Обманул всех. Он и его мать жили во лжи ради собственных целей – и оклеветали ее отца.

Эта ложь будет отравлять их отношения.

Позже Блейк скользнул в постель к ней. Обнял нежно и бережно, словно она была бесценной фарфоровой вазой. И она лежала без сна, пока он спал, обожая его и разрываясь между желанием промолчать и признаться, что она знает правду.

Ей стало холодно, и это, должно быть, разбудило его.

– Как твоя голова? Опять болит? – сонно пробормотал Блейк. – Я могу принести тебе чего-нибудь от…

– Нет, – прошептала она. – Обними меня, Блейк. Обними меня!

Удивленный ее страстью, он заключил ее в объятия, нежно целуя лицо.

– Головная боль! – воскликнул он с притворным укором. – А ведь мы еще даже не женаты!

Николь слабо рассмеялась.

– Ты… любил раньше? – спросила она дрожащим голосом.

– Нет. Я даже ни с кем не встречался с тех пор, как мой брак распался. – Она ждала слов, которые так жаждала услышать. Но ждала напрасно. – Мы должны сказать маме. Представить тебя. – Его рот скользнул по ее скуле и подбородку. – Джозеф на седьмом небе. Я с трудом уложил его. Боюсь, у него слишком длинный список того, что должны делать мамы с папами. Один из пунктов которого – вместе принимать ванну.

Николь не смогла сдержать улыбку.

– Я рада, что он доволен. Он ведь очень дорог тебе, да?

– Да. – Голос Блейка был хриплым. – Я хочу уберечь его от страданий. Беда в том, что я знаю, что это невозможно, – пробормотал он. – Он будет страдать. Это неизбежно. – Ей стало больно при виде его удрученного лица. Он тоже находит эту ситуацию неприемлемой, осознала она.

Николь было невыносимо видеть его таким. И внезапно она поняла, что должна делать. Она с радостью принесет эту жертву.

– Люби меня, – прошептала она, почувствовав вдруг лихорадочное желание быть как можно ближе к нему.

Они оба, казалось, нуждались друг в друге с одинаковым отчаянием. Они сорвали друг с друга одежду. Он был горячим и нетерпеливым, и ей было все равно, испытывает ли он всего лишь вожделение или любовь, потому что она хотела отдать ему все – сердце, душу и тело.

Она сможет держать рот на замке, потому что слишком сильно любит Блейка. И испытывает тоже самое к Джозефу. И потому что знает, что Джо позаботится о будущем Люка. Таково было ее решение.

Она застонала под яростными ласками Блейка. А потом они слились, соединились, сплелись в едином порыве наслаждения.

– Я люблю тебя, – прошептала Николь, когда они, уставшие, лежали рядом.

– О, Николь! – прохрипел Блейк и спрятал лицо у нее на шее.

Она стиснула челюсти. Ни слова любви. Неужели так будет всегда?

* * *

На следующее утро Николь проснулась рано, но Блейк уже ушел. Ей показалось, она услышала стук копыт по камням конюшенного двора. Она улыбнулась, догадавшись, что скачкой он, должно быть, хочет снять напряжение и чувство вины. В будущем, вероятно, будет много таких быстрых скачек. А что, интересно, будет делать она, чтобы сохранить рассудок?

Покормив Люка и сделав себе завтрак, Николь решила прогуляться.

Толкая впереди себя коляску и в задумчивости опустив голову, она и не заметила, как вышла прямо на Блейка, который стоял со Странником у озера и наблюдал за ее приближением. Она в замешательстве остановилась.

Сегодня Блейк казался отстраненным и холодным, глаза были мрачными и черными, а брови угрюмо сошлись у переносицы.

– Что случилось? – Ветер растрепал ей волосы, когда она остановилась в нескольких шагах.

Боль исказила его лицо:

– Я должен поговорить с тобой.

Страхи Николь усилились. Если он собирается во всем признаться, тогда она не желает слушать. Это положит конец их отношениям, потому что он уедет…

– Николь, – отрывисто сказал он. – Подойди и сядь. Ты должна выслушать меня.

– Нет, – запротестовала она, пытаясь высвободиться из запутавшегося подола длинной юбки. – Я не хочу слушать.

– Ты должна! – хрипло приказал он, удерживая ее. – Это о твоем отце.

Удивленная, она перестала сопротивляться.

– Об отце?

– Я разговаривал о нем с матерью, – быстро начал он. – Она призналась, что лгала. Она не знает, почему он уехал. Он просто исчез за одну ночь. Но все мои расспросы подтвердили, что он был хорошим человеком, Николь. Замечательным художником. Все любили его, и ты была права. Я извиняюсь. Я ошибался, веря ей. Пожалуйста, прости меня.

– Конечно, – механически проговорила Николь. – Я понимаю, почему ты поверил ей, а не мне.

– Прости и ее тоже, если сможешь. Она лишь пыталась защитить меня. Всю свою жизнь она ставила мои интересы на первое место. Она глубоко сожалеет, что очернила его. Не хочешь знать, почему она солгала?

– Нет! – прошептала она. Отчаянно желая закончить разговор, Николь попыталась встать, но он не дал ей.

– Выслушай, Николь! – прорычал он, приподнимая ее подбородок так, чтобы ей пришлось посмотреть ему в глаза. – Это изменит твою жизнь.

– Но я не хочу, чтобы она менялась! – в отчаянии прокричала она, испугавшись, что он близок к признанию. – Я хочу лишь тебя! Любить тебя, быть твоей женой! Ничего больше, Блейк! Ты понимаешь? Я не хочу больше ничего!

На мгновенье они уставились друг на друга, тяжело дыша. И Николь поняла с ужасающей обреченностью, что его не остановить.

– Правда неизбежна. Она хотела, чтобы я плохо думал о твоем отце, потому что думала, что он еще жив. В своем горе и страдании выпалила первое, что пришло ей в голову. Она не хотела рисковать, думал, что я могу связаться с ним. Видишь ли… Я не законный наследник Крэнфорда.

Николь закрыла глаза. Он решил сказать правду…

– Нет, – простонала она, качая головой.

Она сидела, вся сжавшись в комок, губы дрожали, на лице было написано страдание. Она расценит это как предательство и, что бы он теперь ни говорил, больше никогда не поверит ему.

Никогда в жизни Блейк не чувствовал себя таким несчастным. Он потеряет не только Крэнфорд, но и Николь. Но он не может обманом лишить ее того, что принадлежит ей по праву. Боль и ярость вырвались наружу.

– Я должен был сказать тебе! Я больше не мог держать это в тайне! У моей матери был любовник. Тот человек, которого ты видела, мой настоящий отец.

– Поэтому ты рассказал мне? – спросила Николь тихим голосом. – Из-за того, что он появился здесь, и тебя скоро разоблачили бы как самозванца?

– Нет, он сказал, что его никто не увидит. Но я не хочу, чтобы он прятался! Я не стыжусь его! Я хотел получить все: Крэнфорд, тебя, его. И теперь я знаю, что это невозможно. Я решил рассказать тебе до того, как мы поженимся – даже раньше, чем он пришел. Ждал удобного момента. И вот он наступил. Во мне нет крови Беллами. Наследство не может передаваться по моей линии. Остаешься ты, как ближайший родственник. Это означает, что Люк наследник.

Блейк замолчал, ожидая, что она заговорит. Она выглядела потрясенной, и неудивительно.

– Я знаю, ты подумаешь, что я хотел жениться на тебе, потому что это позволило бы мне остаться здесь.

– А это когда-нибудь приходило тебе в голову? – прошептала Николь удрученно.

Он не мог ее обманывать.

– Когда я только узнал, кто ты, и когда почувствовал сексуальное притяжение между нами, – ответил он, – я подумал, что ты, возможно, захочешь жить со мной, разделить блага поместья.

– Не… брак.

Боже. Это прозвучало так ужасно.

– Тогда нет.

– Что заставило тебя передумать? Почему ты сделал мне предложение?

Ее глаза преследовали его. До конца жизни он будет помнить упрек в них.

– Я не знаю, – признался он хриплым шепотом. – Это… просто вырвалось.

– Не слишком лестно, – отрывисто обронила Николь.

Он провел рукой по волосам.

– Я пытаюсь быть честным. Предложение удивило меня самого. Я понятия не имею, откуда оно пришло. Откуда-то изнутри меня. Из души… черт! – простонал он. – Ты должна ненавидеть меня, и я не виню тебя за это. Я уеду, как только смогу. Оставлю поместье на твое попечение. – Он сглотнул, не в силах вынести подобной перспективы. – Мне просто нужно время, чтобы сказать обо всем матери и Джозефу и найти новое жилье. И попрощаться со всеми.

Николь почувствовала, словно ее сердце разрывают надвое. Он отвернулся, но надломленное, убитое выражение его лица осталось с ней.

– Скажи же что-нибудь! – прошептал он. – Бога ради, скажи что-нибудь!

– Ты не можешь так поступить с Джозефом, – сказала наконец Николь дрожащим голосом.

Сильная челюсть сжалась.

– Мне придется. Он поймет.

Николь подняла голову.

– Ему не понадобится.

Блейк нахмурился.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я возвращаюсь во Францию, – заявила она. Он нахмурился, и она пояснила: – Кровь не важна. Важен человек, – сказала она, частично повторяя то, что Блейк слышал от своего отца. – А ты и Джозеф будете управлять Крэнфордом лучше, чем смогла бы я. Люк ничего не знает об этом и не узнает. Оставь себе Крэнфорд. Ты дарил ему любовь и нежную заботу все эти годы и ты его заслуживаешь.

Он молча уставился на нее.

– Ты… отказываешься от жизни в богатстве и роскоши ради меня? – в конце концов произнес он надтреснутым голосом.

Она улыбнулась:

– Конечно. Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами, – просто сказала она ему. – И хочу, чтобы ты был счастлив.

– Но это невозможно! Как я могу быть счастлив?

Пришла ее очередь изумленно посмотреть на него.

– Почему? У тебя будет Крэнфорд. Джозеф. Что еще тебе нужно?

Блейк сдвинул брови.

– Ты! Тебя не будет со мной, – прорычал он.

– Нет, – проговорила она, с трудом скрывая свою радость. – Если я буду во Франции.

– Тогда я поеду туда за тобой! – пылко воскликнул Блейк, заключая ее в объятия. – Я докажу, что люблю тебя, даже если мне придется выстроить дом рядом с твоим и ухаживать за тобой в течение следующих десяти лет! – горячо пообещал он. – Я должен быть с тобой, Николь. Жизнь немыслима без тебя. Я понял это недавно, и сила собственных чувств напугала меня. Если ты хочешь моего счастья, останься со мной. Если любишь меня, будь моей женой. Ничего меньшего я не хочу. Я знаю, ты не можешь доверять мне, и я подожду столько, сколько тебе потребуется, чтобы понять, что я на самом деле чувствую. Ты нужна мне. Для меня самого. И для Джозефа. Я хочу, чтобы мы были семьей.

Его рот захватил ее губы по-собственнически, требовательно. Николь обвила руками его шею и отдалась во власть поцелуя. Нужные слова наконец прозвучали.

Николь улыбнулась:

– Мы можем остаться здесь, как ты думаешь? Мальчики будут вместе владеть Крэнфордом. И другие наши дети тоже.

– Другие… дети?

– Я слишком тороплю события?

Он улыбнулся, и их губы встретились в долгом томном поцелуе.

– О, любимая, я так надеюсь на это, – пробормотал он. – Ты не возражаешь, если я совершу какое-нибудь безумство? Внутри меня столько энергии, что хочется кричать и прыгать от счастья!

– Мы могли бы объединить это, – предложила она с обманчиво скромным видом. – Наш план иметь еще детей и твое высвобождение энергии.

– Отличная идея, – выдохнул Блейк, поднимая ее на ноги.

Но они еще долго стояли, нежно целуясь, обнимая друг друга.

* * *

– Темнеет. Раздвинь немного шторы, впусти последний дневной свет, мой дорогой Джозеф, – прохрипела Кей Беллами.

Было совсем не темно. Свет струился в окна, но Джозеф знал, что для нее свет меркнет.

Он сделал вид, что раздвигает шторы, и постоял у открытого окна, наблюдая, как его сын и дочь Джайлза с любовью обнялись.

– Надеюсь, Блейк понимает, почему я солгала про Джайлза. Мне так стыдно из-за этого. Я вела себя как эгоистка, – сокрушалась Кей. – А он из-за своей гордости непременно потеряет Крэнфорд.

– Нет. Каким-то чудом все уладилось, – мягко проговорил Джозеф.

Она должна знать. Джозеф сел рядом и рассказал ей, как молодой Джайлз был тайно влюблен в деревенскую девушку, которая трагически погибла, работая на ферме Крэнфорда. Джозеф объяснил, что сделал несколько серебряных браслетов для девушки, которая умерла прежде, чем Джайлз успел их ей подарить. Как убитый горем юноша не мог выносить вида Крэнфорда после этого и убежал от мучительных воспоминаний.

– Впоследствии он мог отдать эти браслеты только тому, кого очень сильно любил, – пробормотал он. – Своей дочери. Девушке, которая приехала развеять прах своего отца на церковном дворе. Которая так похожа на своего отца, что мое сердце дрогнуло, когда я увидел ее. Женщине, которую полюбил Блейк. Жизненный цикл прошел полный круг и завершился. Они будут счастливы вместе, не сомневайся.

Джозеф увидел слезы в глазах любимой.

– Кей, – нежно сказал он, гладя ее ладонь. – Ты наконец счастлива?

Она улыбнулась ему своей прежней ослепительной улыбкой, и глаза ее были цвета летнего неба.

– Да. Спасибо за то, что рассказал мне. За то, что ты здесь, – слабо проговорила она. – Я очень, очень счастлива. Я люблю тебя, Джозеф. И всегда буду любить.

– И я всегда любил тебя, Кей. Только тебя. Он проглотил ком в горле и нежно поцеловал ее в губы. И почувствовал, как жизнь отлетела от нее с тихим шорохом.

Глядя на нее, он видел не женщину, постаревшую раньше времени от жестоких болей, а прекрасную девушку, в которую он влюбился без оглядки.

– Мы встретимся вновь, – тихо пообещал Джозеф.

Подняв голову, он увидел сквозь пелену слез, как Блейк и Николь рука об руку возвращаются к дому. Позже он расскажет им о Кей.

А затем ему на глаза попалась бабочка-голубянка, цвета неба. Она впорхнула в комнату, лихорадочно забив крылышками по стеклу. Старая цыганская легенда припомнилась ему.

Мягко, благоговейно Джозеф обхватил ладонью хрупкую бабочку и с любовью, наполняющей сердце, отпустил.

КОНЕЦ