Текст книги "Наследник Крэнфорда"

Автор книги: Сара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава одиннадцатая

– Убедительное доказательство, – согласился Блейк, когда Николь взволнованно поведала ему о разговоре с миссис Ли. – Я поговорю с матерью. Попытаюсь добраться до сути.

– О! – радостно воскликнула она. – Спасибо, Блейк, спасибо!

– Следующий – кузнец, – объявил он, сдерживая порыв остановить машину и поцеловать ее приоткрытые губы. – Он учит меня своему мастерству.

– Зачем? – удивленно спросила она.

– Просто так. Я буду там около часа. Это все, что он уделяет мне из своего времени, – сказал он с усмешкой. – Там рядом гончарная, но ты можешь погулять по деревне, если станет скучно.

– Вначале я побуду с тобой, посмотрю, как ты там все испортишь, – поддразнила она. – А потом пойду сделаю кое-какие покупки для миссис Ли.

Николь обменялась рукопожатием с невысоким, коренастым Джозефом Кроксфордом, кузнецом, который на вид был лишь немногим старше Блейка. Ее ладошка утонула в огромном кулаке мужчины, но его рукопожатие было мягким, а улыбка приветливой.

Пока Блейк где-то на заднем дворе переодевался в комбинезон и тяжелый кожаный фартук, она с интересом огляделась. Внутри небольшого домика с высокой крышей было темно, и, всмотревшись в полумрак, она различила всевозможные инструменты, висящие на бревенчатых и оштукатуренных стенах.

– Давно здесь кузница? – поинтересовалась она у Джозефа.

– Давно. – Джозеф взял в руки тяжелый молот. – Уже много веков поколения Кроксфордов владеют этой кузницей и считаются лучшими мастерами во всей округе, – с гордостью сказал он, когда Блейк вошел в заднюю дверь. – Во всяком случае, задолго до того, как эти выскочки Беллами заявились сюда.

Она рассмеялась, когда Блейк бросил на Джозефа притворно-сердитый взгляд.

– Новички, значит, да? – подыграла она.

– Иностранцы. А про нас упоминается в Книге Пришествия, – ответил кузнец.

– Как о ворах овец, насколько я помню, – усмехнулся Блейк.

– Может, и так, – хмыкнул Джозеф. – По крайней мере в моей семье приличные английские имена, а не какие-то там заморские. Ваша матушка хорошо сделала, что не нарекла вас Дарси.

– Или Джайлз, – подсказала Николь.

– Не знал такого. Вот. Держите этот брус, мистер Блейк, и посмотрим, выйдет ли у вас из этого что-нибудь больше свиного уха.

Несмотря на взаимные подшучивания, мужчинам было хорошо в компании друг друга. Николь прислонилась к стене и наблюдала за ними. Блейк натянул комбинезон только до пояса, связав рукава узлом и оставив грудь обнаженной. Скоро она заблестела от пота в раскаленной от жары кузнице.

– Ослабь хватку, приятель! – рявкнул кузнец. – Пусть молот отскакивает! И перестань поглядывать на леди, – проворчал он.

Блейк заметно покраснел.

– Ну, как он? – прошептала она, когда Блейк брал огромные щипцы с соседней скамейки.

– Неплохо для любителя. – Джозеф помолчал. – Слышал о вашем отце. Тяжело это, должно быть, для вас. Он не мог быть слишком старым, – сказал он с удивительной мягкостью.

Николь взглянула в его внимательные серые глаза.

– У него был рак, – тихо пояснила она.

– Как и у моего. Тяжело смотреть, как они вот так уходят. – Он заколебался. – Хотите, я сделаю крест и поставлю его под старым тисом?

Чувство благодарности переполнило Николь.

– Я бы очень хотела. Скажите, сколько это будет стоить, и…

– Я не беру денег с друзей мистера Блейка. Эта кузница развалилась бы, если бы не он. Когда-нибудь и вы вспомните обо мне.

– Но… я живу во Франции, – неуверенно начала она.

– Пока, – обронил Джозеф. И прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, заорал на Блейка: – Ну же, пошевеливайся! Некогда мне тут с тобой возиться целый день.

– Тиран! Я повышу твою ренту, – проорал в ответ Блейк сквозь грохот молота, летающего вверх-вниз серебристым полукругом.

– А я ее и так не плачу! – торжествующе прокричал Джозеф.

Блейк приостановился и ослепительно улыбнулся им обоим.

– Забыл! – Смеясь, он вытер лоб рукой, оставив грязные полосы.

Блейк тяжело дышал, грудь вздымалась, и еще никогда он не выглядел желаннее.

Николь поймала на себе задумчивый взгляд Джозефа и понадеялась, что он не заметил неприкрытого обожания в ее глазах. Чтобы не выдать себя окончательно, она решила уйти.

– Я иду в магазин! – крикнула она Блейку, который возобновил работу.

Он сунул брусок в раскаленные угли.

– Погуляй по деревне. Встретимся в пабе. В три часа.

* * *

– Ну, как твои успехи? – спросил Блейк, когда Николь вошла в старый паб. Хотя он и так все знал.

Николь очень радушно была принята теми деревенскими жителями, с которыми познакомилась. Джозеф, Джоан, владелица магазина, несколько местных, делающих покупки, Тим-горшечник…

Николь села рядом с ним на скамейку с высокой спинкой и изложила свою версию событий под галдеж и крики игроков в дартс.

Свежий после холодного душа на заднем дворе кузницы и энергичного растирания щеткой, Блейк откинулся на спинку со стаканом яблочного сока и наблюдал, как она с энтузиазмом рассказывает о дружелюбии жителей Грейт-Астона.

– Могу я заказать тебе что-нибудь выпить? – вежливо поинтересовался он, когда Николь остановилась перевести дыхание.

– Чего-нибудь безалкогольного, пожалуйста. Может, то же, что и у тебя?

Николь улыбнулась и дружески кивнула группе фермеров у бара. Они подняли за нее свои стаканы, и она просияла, словно они одарили ее всеми сокровищами мира.

– Мне надо проверить несколько заборов, а потом, думаю, мы отправимся на холмы, – небрежно сказал он.

– Э… а что будет там? – спросила Николь, взглянув на часы.

– Секс, – бросил он. – Я собираюсь заняться с тобой любовью. Пока что мне удается держать руки подальше от тебя, но надолго меня не хватит.

– Блейк, – проговорила она с восхитительной хрипотцой, – ничего большего я бы и не желала. Но мне скоро надо возвращаться, чтобы покормить Люка.

Блейк крепко зажмурился, Сделал несколько глубоких вдохов. Отхлебнул сока. Постарался не прислушиваться к противному внутреннему голосу, твердящему, что он совсем потерял голову.

– Конечно. А я просто приму еще один холодный душ. Посижу в холодильнике недельку-другую. Не обращай на меня внимания.

Она хихикнула.

– Говорят, ожидание усиливает страсть.

– Они ошибаются. Это мучение, – прорычал он, стукнув стаканом по столу.

Ее глаза засверкали. Он сознавал, что все смотрят на них, и ему было наплевать. Наклонившись вперед, он взял ее лицо в свои ладони и поцеловал долгим, медленным поцелуем.

Где-то на заднем плане фермеры издали поощрительные возгласы. Он не нуждался в их подбадривании.

– К черту ожидание, – пробормотал Блейк.

– Что ты наделал! – выдохнула Николь. – Теперь вся деревня будет знать о твоих намерениях.

Блейк дотронулся до ее пухлого рта. С вожделением взглянул на натянувшуюся на груди ткань. Понял, что пленен ею, пойман на крючок. В этот момент он решил выбросить книгу правил и запретов. Он последует за своей интуицией – и будь что будет.

И как только сможет, он заставит мать рассказать ему правду. Что касается проблемы их с Джозефом возможного выселения из поместья, он как-нибудь решит ее. Ведь должно же быть решение.

* * *

Обеспокоенный ухудшением состояния матери после ее вылазки к окну, Блейк долго пробыл у ее постели после обеда.

Но не смог спросить о Джайлзе. Она выглядела слишком слабой, чтобы подвергать ее расспросам.

– Как она? – Встревоженная, Николь вскочила с дивана, где дожидалась его.

– Спит. Мне удалось рассмешить ее подробным отчетом о жуках Джозефа.

Николь усмехнулась и элегантно опустилась обратно на светлые диванные подушки.

– Навозные жуки, – нежно пробормотала она.

Блейк подумал о своем любимом сыне, невинно спящем наверху, не догадывающемся, что его будущее висит на волоске. Ему пришлось отвернуться, потому что сердце сжалось так сильно, что он не мог скрыть своих мучений.

Джозеф уже был дома, когда они вернулись, после того как завезли покупки миссис Ли. Он встретил их бурной радостью, счастливо завопив, что у Люка уже совсем нет пятнышек и поэтому он может показать ему и Николь своих жуков.

– Я недолго держу их, – объяснил он Николь. – Животные должны быть свободны. Они любят быть на воле, чтобы отыскать свой собственный навоз.

Джозеф, похоже, души в Николь не чаял. Впрочем, она сумела покорить всех окружающих. Пожилые леди видели в ней свою юность. Старики мечтали о своей молодости, когда глядели в ее глаза.

Блейк сомневался, что кто-то станет возражать, если она заменит его. Он похолодел от этой мысли. И заставил себя посмотреть в лицо реальности. Представил ничего не понимающее, залитое слезами личико Джозефа, когда они будут уезжать из Крэнфорда навсегда.

Он не может поступить так со своим сыном!

Решение, разумеется, есть. Он может промолчать. Его совесть будет успокоена, если он ничего не скажет, а Николь останется его любовницей. Тогда наследником будет Джозеф, и потом половину имения можно будет передать Люку.

– Иди и поцелуй меня, – мягко проговорила Николь.

– Нет времени, – отрывисто бросил Блейк. Сделав вид, что поправляет свои золотые запонки, он старался не замечать взволнованного взгляда молодой женщины. – Через минуту я иду смотреть фейерверк. Хочешь со мной?

– Что случилось? – Ее голос прозвучал встревожено.

– Ничего.

– Неправда. Ты переживаешь из-за матери, да?

Блейк застонал. Услышал шелест шелкового платья, когда она встала. Мягкий звук шагов. Ее тепло и аромат сказали ему, что она рядом. Николь подошла и положила голову ему на грудь. Он погладил блестящие пшеничные волосы, отчаянно желая, чтобы между ними не было этой ужасной тайны.

– Все, что тебе нужно, – проговорила она мягким, успокаивающим голосом, – это сделать так, чтобы она была как можно счастливее. Показать ей, что с тобой будет все в порядке, когда… когда ее не станет. Именно из-за этого переживал мой отец. Я рассказала ему, как буду жить, что делать, и он успокоился. Поэтому позаботься, чтоб она знала, что у тебя есть все, чего ты хочешь.

– Но у меня нет всего, чего я хочу, – пробормотал он.

Николь внимательно посмотрела на него:

– Чего же еще ты мог бы пожелать?

– Тебя! – прорычал Блейк и впился ей в губы. – Пойдем потанцуем, – хрипло попросил он. – Мне хочется держать тебя в своих объятиях на виду у всех. Чувствовать близость твоего тела, вот так… Глядеть в твои глаза и знать, что я нужен тебе так же, как ты нужна мне.

– Дети… – ахнула Николь.

– Мейзи будет спать сегодня рядом с детской и присмотрит за Джозефом. – Он улыбнулся. – И о Люке она тоже позаботится. Он спит хорошо. С ним ничего не случится. – Он легонько коснулся губами ее щеки. – Итак, свидание? – спросил Блейк, в надежде затаив дыхание.

Ее губы нашли его. А затем она мечтательно улыбнулась.

– Только если ты возьмешь свой мобильный, чтобы Мейзи могла найти нас в случае чего, – пробормотала Николь, нежно гладя его лицо.

Рука об руку они прошли через сад к оранжерее. Казалось, все обернулись, когда они вошли в помещение, полное людей. Блейк знал, что мужчины восхищаются Николь, и испытал гордость, что сейчас она находится с ним и что ее сияющие глаза и прелестная улыбка предназначены только для него.

Скрывая нетерпение, он представил Николь организаторам и официальным лицам. Потом ускользнул вместе с ней и повел ее на танцевальную площадку. Ее дыхание было частым, прерывистым, как и у него. Ее запах сводил его с ума. Тело, покачивающееся под чувственный ритм блюза, соблазнительно потиралось о его напрягшиеся чресла.

Он должен спросить ее. Сейчас же.

– Николь, – хрипло прошептал Блейк ей на ухо. Боязнь и неуверенность вдруг овладели им. Они очень недолго знают друг друга. Он-то ничего не потеряет, попросив ее быть его любовницей. Но вот она?

– Да?

Ее улыбка ослепила его.

– Мне кажется, будто я знаю тебя всю жизнь, – прошептал он, все еще ослепленный ее сияющими глазами и счастливой улыбкой.

– То же самое чувствую и я, – призналась Николь со вздохом.

– Ты знаешь, что я хочу тебя, – нетерпеливо заявил он.

Лукавый взгляд:

– Я заметила!

– Николь, мне надо кое-что тебе сказать. Давай прогуляемся? – хрипло предложил он.

Она кивнула, с нежностью гадая, почему он просто не сказал, что хочет заняться с ней любовью.

Они остановились у озера. Оно было неподвижным и чернильно-черным, за исключением тех мест, где лунный свет превращал его в серебро. Аромат жимолости ударил в ноздри.

Блейк повернул Николь к себе и поцеловал долгим крепким поцелуем, и она привстала на цыпочки, обхватив руками его красивую голову, чтобы усилить наслаждение.

Я люблю его, подумала Николь, переполненная восторгом.

– Николь. – Это был всего лишь шепот ей на ухо. – Ты… – Он сделал дрожащий вдох, и она заглянула ему в глаза, заранее говоря «да». – Ты выйдешь за меня? – спросил он.

Глава двенадцатая

Блейк не мог поверить, что произнес эти слова. Как такое случилось? Запаниковав, он стал лихорадочно подыскивать способ обратить свою ошибку в шутку.

Но Николь опередила его. Сказав «да». И поцеловав его с такой нежностью, что он, сам не заметив как, мягко потянул ее на землю. Голова шла кругом от наслаждения и радости.

Все казалось нереальным. И эта горячка, овладевшая им, и мягкость ее податливого, зовущего тела, и поспешное срывание одежды. Они растворялись друг в друге, и горячая спираль сладостной агонии скручивала их тела в спазм.

Она выкрикнула его имя – отчаянный, исступленный вскрик, который проник прямо в его сердце. А потом, когда он уже больше не мог сдерживаться, тихо прошептала:

– Я люблю тебя, Блейк! Я так люблю тебя!

Сознание, казалось, разлетелось на куски. Эмоции хлынули потоком. Блейк припал к ее мягким дрожащим губам с нежностью, от которой у Николь защемило сердце.

Их тела были ненасытны. Он овладевал ею со страстью, которой сам от себя не ожидал. А потом, перецеловав каждый дюйм ее тела, он любил ее с замедленной неторопливостью, от которой оба стонали от наслаждения.

Когда небо начало светлеть, он помог ей одеться. Нетвердыми шагами, притихшие и ошеломленные тем, что произошло, возвращались они к дому. Опьяненные. Одурманенные. Насытившиеся и дрожащие от переизбытка эмоций.

– Спи, – сказал Блейк, проводив ее до комнаты. – Спи столько, сколько нужно, сколько Люк позволит. Спокойной ночи.

Он наклонился и легко коснулся губами ее губ. А потом тихо ушел.

* * *

С сияющими глазами, утром Николь легко сбежала вниз с Люком на руках. Это было безумием и безрассудством – вверять себя человеку, которого едва знаешь, но она не сомневалась в Блейке. Нисколечко.

На столе была записка от Блейка, сообщающая, что он будет к ланчу. Поэтому она поиграла с Люком, а когда пришла миссис Картер, помогала ей делать открытый французский пирог до тех пор, пока повариха не выставила ее на свежий воздух.

– Если пойдете по тропинке к лесу, – хитро сказала она, – можете встретить Блейка, возвращающегося с фермы.

Николь рассмеялась.

– Вас не провести, верно?

Повариха хмыкнула.

– Я же не слепая. Поторапливайся, деточка. Иди!

Николь чмокнула сынишку и весело помахала на прощанье одобрительно улыбающейся поварихе. Жизнь здесь будет чудесной, подумала она, вся светясь от счастья.

Быть рядом с Блейком, не имеет значения где – это рай. Но здесь… Она радостно улыбнулась, понимая, какой серьезный шаг он сделал, предложив выйти за него. Он, должно быть, очень уверен в своих чувствах, мечтательно подумала она.

Замужество. Николь испустила длинный счастливый вздох. Никогда ни в ком она не была так уверена. Мечтая о будущем, она бесцельно брела по лесу, пока не наткнулась на маленькую хижину рядом с тропинкой. Заинтригованная, Николь открыла шаткую дверь и вошла внутрь. Почти в тот же момент она услышала громкий стук копыт снаружи и мужской голос, выкрикивающий что-то на непонятном языке. Стук копыт замедлился и прекратился.

Николь осторожно выглянула через не застекленное окно. И не поверила своим глазам.

Рядом с нервно приплясывающим Странником стоял мужчина с черными, как у Блейка, волосами, хотя у него они были длинными и схваченными на затылке тонкой черной лентой. Он был гораздо старше и худощавее, но так же пронзительно красив.

Сердце Николь заколотилось. К ее изумлению, мужчине удалось успокоить дикого, необузданного жеребца, пошептав ему что-то на ухо. И Странник ткнулся ему в шею и лицо, словно лаская.

Вскоре Николь услышала чьи-то шаги. И расслабилась, когда поняла, что это Блейк. Но приветственный крик замер у нее на губах при виде лица Блейка.

* * *

Блейк сразу все понял.

Отец.

Эмоции забурлили, подкатили к горлу, лишая способности говорить. Несколько секунд они просто стояли, замерев, и смотрели друг на друга.

Старший пришел в себя первым, почтительно склонив голову.

– Доброе утро, сэр, – произнес он низким, глубоким голосом. – Ваша лошадь? Прекрасное животное. Видно, испугался чего-то. Теперь с ним все в порядке.

– Джозеф, – проговорил Блейк хриплым, дрожащим голосом.

В его глазах стояли слезы.

Мужчина поднял голову. И Блейку показалось: он видит ответное сияние любви в отцовских глазах.

– Значит, ты знаешь, – мягко проговорил отец.

Блейк безмолвно кивнул. Шагнул в радушные отцовские объятия. Тихий сдавленный звук сорвался в его губ.

Несколько долгих мгновений они не размыкали объятия, словно боялись обнаружить, что это всего лишь сон.

– Отец! – прохрипел Блейк, справившись с комом в горле. – Ты вернулся!

– Ты не должен был меня увидеть, – спокойно сказал Джозеф.

– Я рад, что увидел, – хрипло проговорил Блейк.

– Я тоже. Хотя это создает проблемы. По правде говоря, я пришел повидать твою мать перед ее смертью.

– Ты опять собираешься исчезнуть? – вскричал Блейк, ни за что не желая снова потерять отца.

– Так надо.

Блейк закусил губу:

– Я хочу узнать тебя.

– Узнаешь. Для этого будет время. Она захочет видеть меня, как думаешь?

– Мама встретит тебя с распростертыми объятиями. Она все еще любит тебя, – мягко заверил Блейк.

Отец печально улыбнулся:

– Я так и думал. Она сказала, что я был всего лишь бурным увлечением, но я-то знал. Любовь ни с чем не спутаешь. Она стирает все остальное.

– Но… если ты все знал, почему оставил ее?

– Потому что, – тихо сказал Джозеф, – она этого хотела. А я готов был дать ей все, что в моих силах. Не было в моей жизни ничего тяжелее, – добавил он, – чем уйти от любимой женщины и своего не рожденного ребенка.

Двое мужчин улыбнулись друг другу, немного смущаясь силы собственных чувств.

– Ты цыган, – внезапно догадался Блейк. С этой догадкой пришло и понимание собственной неугомонной, свободолюбивой натуры.

– Ты не стыдишься? Многие стыдились бы, – сухо заметил отец.

– Я вижу человека, а не национальность.

Джозеф улыбнулся:

– Я уже давно отказался от бродяжничества. Стал ремесленником в деревне, где живу со своей матерью, братом и его семьей. Всегда сам зарабатывал себе на жизнь. Никогда никого не обманывал, не предавал. Всегда был предан своей семье по-своему, по-цыгански. В этом ты такой, как я. С примесью необузданности и страсти. Я вижу свет в твоих глазах.

Блейк почувствовал, что его тело расслабилось.

– Мне кажется, ты прав, – медленно проговорил он. – Теперь я знаю, почему нуждаюсь в ощущении свободы, почему ненавижу рутину.

– Когда-то у всех нас были крылья. Но только цыгане помнят, каково это – летать, – с улыбкой сказал отец.

Блейк вспомнил о Джозефе.

– У меня есть сын – а у тебя внук, названный в твою честь. В нем тоже живет дух свободы.

– Я знаю. Я видел его. Прекрасный парнишка. И о тебе, Блейк, я слышал только хорошее. – Он улыбнулся, заметив вопросительно поднятую бровь Блейка. – Я умею оставаться в тени. Частенько сижу в пабе с надвинутой на глаза шляпой и поднятым воротником и слушаю разговоры людей в деревне. Ты здесь добился успехов. Я горжусь тобой. Живи. Будь счастлив. Жизнь дается только один раз.

– Я знаю! – горячо отозвался Блейк. – Мама говорит то же самое. Я собираюсь во что бы то ни стало сохранить Крэнфорд.

Застыв на месте, с отхлынувшей от потрясенного лица краской Николь наблюдала, как Блейк и его настоящий отец снова обнялись.

– Мое существование должно было оставаться в тайне, – упрекнул Джозеф.

– Так и было до недавнего времени. Но, зная, что умирает, мама хотела облегчить душу, – услышала она голос Блейка. – Вначале я не мог поверить, что я не сын Дарси. А потом мать показала мне твою фотографию в медальоне, с которым она не расстается, и я понял, что это правда.

Джозеф выглядел обрадованным.

– Моя фотография, – мягко проговорил он. – Так, так. Отведи меня к ней. Никто не увидит меня, я об этом позабочусь. Сходство между нами слишком сильно, так что сразу станет ясно, что ты не сын Дарси. Ты же ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что ты не наследник, правильно?

Николь не расслышала тихий ответ Блейка. В ушах стоял гул. Не наследник. Не наследник!

Отец Блейка – этот человек. А мать Блейка всю жизнь выдавала его за наследника Крэнфорда!

Голова пошла кругом, и Николь едва не потеряла равновесие. Но страх быть обнаруженной помог ей взять себя в руки. Стараясь унять нервную дрожь и сохранять спокойствие, она заметила, что мужчины удаляются, тихо разговаривая, а преданный Странник послушно трусит позади них.

Когда они отошли на безопасное расстояние, она обессиленно прислонилась к окну, ухватившись за перекладину для поддержки.

Если Блейк не наследник… тогда она? Это значит… Блейку прекрасно известно, что он не имеет права на Крэнфорд. Но, женившись на ней, он становится мужем законной наследницы.

Николь прижала кулак ко рту, чтобы сдержать крик отчаяния.

Господи, не может быть, чтобы он обеспечивал тылы, делая ей предложение!

К горлу подкатила тошнота. Возможно, все это было притворством. Блейк так боялся потерять свое положение, что он… он…

– Нет! – простонала Николь.

Он не мог сыграть такую неприкрытую страсть. А любовь в его глазах? Совпадение ли это, что они полюбили? Или… это был тщательно продуманный спектакль, чтобы навсегда закрепить за собой наследство Беллами? Николь поежилась, чувствуя, как холод пробирает ее до костей.

Вопросы накапливались в голове так плотно и быстро, что пришлось зажать уши руками, чтобы блокировать сознание.

Николь вышла наружу. Сбитая с толку и несчастная, она стояла в красивом лесу, сознавая, что он по праву принадлежит ей, и зная, что не может открыто об этом заявить. Она не сумеет управлять поместьем, даже при всеобщей поддержке. Мысль об управлении таким огромным предприятием без малейшего опыта вселяла в нее ужас.

Кроме того, она страстно желает Блейка. Хочет, чтобы все было прекрасно, чтобы он любил ее ради нее самой, а не потому, что в ней течет кровь Беллами. Она понимала, что брак может быть односторонним. Она будет нелюбима и в конце концов отвергнута. Стоит ли подобное унижение того, чтобы быть с мужчиной, которого она любит так одержимо?

Бледная и дрожащая, она медленно побрела обратно, прокручивая все в голове. Возможно, Блейк на самом деле любит ее.

– Вот те на! Прогулка не пошла вам на пользу, как я погляжу! – всплеснула руками миссис Картер, когда Николь с несчастным видом вошла в заднюю дверь. С бледным, осунувшимся лицом она немедленно подошла к Люку и прижала к себе его теплое маленькое тельце.

– У меня ужасно болит голова, – пробормотала она, готовясь покормить сына и надеясь, что эту единственную ложь ей простят.

Ее задача – любить Люка. Защищать его и позаботиться, чтобы он научился управлять Крэнфордом. Но совесть кольнула ее: а как же маленький Джозеф? Она сжала рукой горло.

– Николь!

Услышав голос Блейка – добрый, озабоченный, – она закрыла глаза, борясь с тошнотой, и сосредоточилась на Люке. Ее малыш. Ее плоть и кровь. Он никогда не предаст ее. Только на его искреннюю, беззаветную любовь она может рассчитывать.

– Милая!

Послышался шорох, когда он присел перед ней на корточки. Его ладони легли ей на руки, и ощущение покоя и надежности снизошло на нее.

– Просто жуткая головная боль, – выдавила Николь. И внезапно боль на самом деле пришла, ударив с такой раскалывающей свирепостью, что она застонала.

Ласковые пальцы погладили ее лоб.

– Что я могу сделать? – нежно спросил Блейк.

Люби меня! – хотелось крикнуть ей. Скажи, что тебе нет дела до наследства, что ты испытываешь такое же всепоглощающее страстное чувство ко мне, как и я к тебе!

– Чашечку хорошего чаю, – послышался заботливый голос миссис Картер.

– Нет, спасибо, – прошептала Николь. – Я хочу побыть одна. В темноте.

Он снова массировал ей голову столь заботливо, что она чуть не поверила, что любима.

– Мне невыносимо видеть, как ты страдаешь, – мягко проговорил Блейк.

Конечно, горько подумала Николь. Пока мы не женаты, твое будущее неопределенно. Ты будешь ухаживать за мной, как садовник за своей тыквой-призером! А потом… Она стиснула зубы. Как только они поженятся, она станет не нужна.

– Я заберу Люка, – предложил он.

– Нет! – Ее глаза распахнулись, дикие и безумные. Она не даст ему своего ребенка! Николь заморгала, увидев, что миссис Картер разинула рот от изумления. Почувствовала удивление Блейка, застывшего над ней. – Я хочу, чтобы он был со мной, – прошептала она. – Все равно он будет спать.

Когда Люк закончил есть и она переодела его, Блейк помог ей подняться наверх. Прикосновение его рук и близость тела доводили ее до отчаяния. Он живет во лжи! – твердила она себе.

Блейк задернул шторы, создавая прохладу и темноту в комнате.

– Хочешь, чтобы я остался? – пробормотал он, уговорив ее раздеться и лечь в постель.

– Подержи меня за руку! – попросила она, не успев остановить себя.

Он твердо сжал ее руку.

– Что… – Она облизала пересохшие губы. Надо спросить. Она должна знать наверняка. – Что бы было, – слабо спросила Николь, – если бы ты родился девочкой?

– Я бы носил платья, – пробормотал он насмешливо.

Ее брови раздраженно сошлись. Сейчас не время для шуток.

– Я имею в виду Крэнфорд.

Он убрал волосы со лба, и она заметила, что его рука слегка дрожит. Затем губы прикоснулись к маленькой морщинке у нее на лбу.

– Наследство перешло бы к твоему отцу, – ответил он странным, хрипловатым тоном.

– Значит… оно передается по мужской линии.

– Да, дорогая. Но зачем забивать свою головку этим сейчас? – спросил Блейк с едва заметным напряжением в голосе.

Теперь она знала, что Люк – наследник и вдруг испугалась за своего сына. Ужасные, немилосердные мысли осаждали ее мозг. Она упорно пыталась успокоить себя. Блейк не причинит вреда Люку. Он хороший человек.

Однако он почему-то держит наследство Люка в тайне.

– Милая, – пробормотал он. – Тебя пугает мысль стать моей женой и хозяйкой Крэнфорда?

Ее глаза наполнились слезами.

– Да, – честно ответила она слабым голосом.

– Ты прекрасно справишься. Я буду направлять тебя, – заверил Блейк, нежно целуя ее в щеку.

– Блейк… – Она вглядывалась в его лицо, пытаясь разглядеть истину. – Ты… правда любишь меня?

Он ласково улыбнулся.

– Ты самое чудесное, что случилось со мной – не считая рождения Джозефа, – заверил он ее. – Я оставлю тебя.

Ее глаза испуганно распахнулись.

– Что?

– Ненадолго. Поспи. – Он чмокнул ее в щеку. – Начну приготовления к свадьбе. Надеюсь, тебе так же не терпится, как и мне.

Он ослепительно улыбнулся, послал ей воздушный поцелуй и вышел.

Николь уставилась на потолок. Поспешные ухаживания и еще более поспешный брак! Разве не подозрительно?

– О, пожалуйста, пусть он любит меня! – простонала она.

Ситуация была ужасная. Ей надо было как-то успокоить свою совесть в отношении Джозефа, но как? Ребенок ожидает, что Крэнфорд будет принадлежать ему. Если она ничего не скажет, так оно и будет. Если же она станет защищать права Люка, тогда маленький Джозеф останется ни с чем.

Николь понятия не имела, что делать.