Текст книги "Погоня за фейри (ЛП)"
Автор книги: Сара Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Дом перед нами поднимался в воде стенами из чего-то белого, будто их сплели из когтей дракона.
– Бивни, – сказал спокойно Скуврель. – Внешние стены из вырезанных бивней и бедренных костей. Он вырезает историю каждого, кого он убил, на их костях. И тех, кто ему дороже всего, он делает серьгами и мелкими украшениями на своих ремешках. Разве не мило?
Я поежилась.
– Ты говорил, что его дом не из костей.
– Я говорил, что он не из черепов.
– Невелика разница.
– О, не отчаивайся, Кошмарик. Он не может тебя убить. Ты из четверки, как и я. Он может превратить тебя в камень. Отправить на тебя своих подданных. Но сам он тебя убить не может.
– Почему? – спросила я. – Разве не глупо, что у фейри есть правила насчет того, кто кого может убить?
– Почему? – он подвел меня к высокой двери, сплетенной из костей. Над дверью горел свет, и я медленно поняла, что это была грудная клетка. – У нас есть правила брака, да? Кстати, в этом ты заставила меня быть нравственным, Кошмарик. А мне такое не подходит.
– В чем ты нравственный? – я закатила глаза, задавая вопрос, но если я завершу наш брак, я буду закатывать глаза до конца жизни.
– Признаюсь, не все мои мысли о тебе были скромными.
Мои щеки вспыхнули.
– Не вижу, как это делает тебя нравственным
Дверь была приоткрыта так, чтобы могло выйти крупное существо, как те жуткие гончие. Я замедлилась, приблизившись к ней.
– Ах, но если бы мы были в браке, мне не приходилось бы скромничать с тобой, и я мог бы думать, о чем хотел. Но ты вызываешь у меня стыд своими промедлениями.
– Да, это точно моя вина.
– Я знал, что ты поймешь, – бодро сказал он. Его бодрая улыбка сменилась надутыми губами. – А теперь будь хорошим кошмаром и выйди за меня должным образом. Сделай меня честным.
Я фыркнула.
– Даже магия так не может, Валет.
– Тогда сделай меня женатым. Это почти так же хорошо. Думаю, тебе понравится брак со мной. Если думаешь, что жизнь веселая со мной, как твоим другом, представь, как будет, когда я стану твоим мужем полностью.
– Могу лишь представить.
– Твое воображение смертное. Давай я покажу.
Он издевался?
– Хватит, – прорычала я. – Нам нужно спасти мир, время ограничено, а врагов много. Не время дразнить и ловить меня. Пора показать мне, каким отличным мужем ты можешь быть, сделав себя полезным. От твоих красивых слов нет толку, но я была бы рада твоим действиям.
Он подмигнул.
– Как скажешь.
Его лицо стало сосредоточенным, он прошел сквозь воду и открыл врата быстрее, чем я могла.
Было сложно доверять магии в месте, где от нее можно было дышать под водой и ходить без сопротивления воды. Может, эта вода была лишь иллюзией. Я с интересом подняла повязку.
И тут же пожалела. Это было хуже ручья в Спутанном лесу. Вокруг меня плавали неподвижные и тихие тела, ноги были прикованы к земле, глаза были большими и пустыми. Они были белыми, словно волны лишили цвета их волосы, кожу и одежду, и их края сплелись.
Горечь подступила к моему горлу, меня почти тошнило.
Фигуры были так близко, Скуврель, шагая сквозь воду, казалось, с трудом пролез меж двух плавающих фигур, их открытые рты стукнулись об его плечи.
Что-то задело мою руку. Я будто задыхалась. Будто собиралась умереть тут с ними, прикованная к морскому дну. Я впилась пальцами в горло, не могла дышать.
А потом грубая ладонь сорвала повязку с моих глаз.
– Плохая идея, Кошмарик. Зачем тебе смотреть на реальность? – его голос был сдавленным, его ладонь повлекла меня за ним. Я сдалась. Я не могла отогнать ощущение, что каждая рябь воды была ладонями и ртами мертвых на мне.
Когда мы прошли высокие врата и стали спускаться по ступеням в чашу, я дрожала так сильно, что едва могла думать.
Удар по лицу ослепил меня болью. Я повернулась к угрозе с колотящимся сердцем, готовясь защищаться.
Скуврель ухмыльнулся.
– Пришла в себя? Держись, Кошмарик. Нельзя охотиться, если поддался страху.
Он был прав. Я посмотрела на темную яму, куда мы спускались по ступеням из костей.
– Это его дом? Конечно, он так хочет утащить всех в ад.
– Погоди…
Мы сделали еще шаг, и все изменилось.
– Магия, – охнула я, мы прошли в иллюзию дома Убийцы родни.
Ночное небо, усеянное яркими звездами, раскинулось широко над нами, северное сияние плясало на нем. И перед нами лежала роскошная гостиная с мягкими креслами, подушками из тканей, которые я не знала. Они были мягкими и блестящими, вышитыми и пушистыми, в ярких стеклянных бусинах и с бахромой. Пол был из плитки размером с мои ногти, мозаика изображала лорда-фейри, вонзающего кинжал в пятку леди-фейри, которая сжимала его ногу зубами. В стиле Фейвальда. Вокруг их были существа фейри с большими и яркими глазами, заняли драматичные позы – единороги, совогрифины, фениксы и даже дракон.
– Откуда ты знал? – выдавила я.
В широкой чаше не было огня, но тысяча блуждающих огней гудели в высокой лампе в три раза выше меня, стенки были из стекла с пузырьками цвета заката.
– Я бывал во многих жилищах Фейвальда раз или два.
Стен не было. Пол из плитки обрывался, и дальше было ночное небо. Но была широкая кровать – старательно заправленная и окруженная черными просвечивающими шторами, зона купания с ширмами, на которых были нарисованы созвездия, широкий стол с аккуратными рядами вещей, музыкальный инструмент с огромным количеством клавиш, длинных медных трубок и свистков и цилиндрический книжный шкаф высотой с лампу, и он крутился, и при этом я не видела одну книгу дважды, хотя была уверена, что они были на местах.
Даже мой тихий голос, казалось, вызывал тут дрожь, и я сделала его еще тише.
– Если бы я была тайной, где бы я пряталась?
– На очевидном месте, – сказал Скуврель. – Где никто не подумает смотреть.
– Не парящий остров с одеялом? – едко сказала я, напомнив ему, где нашла его тайну.
Он зарычал.
– Если бы у меня был меч, я бы прорезала туда путь, – но я знала, что это было не правдой. Меч привел бы меня сюда, и пришлось бы самой искать ответ. – Что отец мог тут увидеть? Я думала, он все время был пленником моей сестры?
– Может, твоя сестра коротала время с Убийцей родни. Некоторых фейри привлекают нейтральные игроки.
Я фыркнула.
– Это твое воображение.
Он склонился так близко, что пришлось смотреть в его глаза.
– Правда или ложь, Кошмарик? Я тебя привлекаю.
Я кашлянула.
– Нет времени на игры, Валет. Помоги искать.
Его тихий смех дразнил меня, я прошла к столу. Вещи на столе показывали на любовь к порядку. Серебряная чернильница и перо стояли в одном углу. Хронометр – бесценный в моем мире – стоял аккуратно в другом углу. Ровная стопка книг была рядом с чернильницей. Из-за этого было легко увидеть, что на поверхности стола была вырезана сцена, от которой я нервно сглотнула.
– Я всегда считал эту часть странной, – сказал Скуврель. – Я восхищаюсь бессмысленными украшениями, но не знаю, как можно писать на неровной поверхности.
– Ты уже это видел? – спросила я.
– Да. Даже Убийца рода устраивает вечеринки, когда он в настроении. А этот стол – его награда. Насколько я знаю, это единственное изображение жуткой истории Подмены.
– Звучит зловеще, – я выдвигала ящики стола.
– Мм.
Я удивленно подняла голову. Скуврель никогда не молчал. Вина на его лице меня тревожила.
– Тебе лучше рассказать историю, – я осторожно перебрала стопку бумаг, исписанных красивым почерком. Там была поэзия о природе. Ода ряби на пруду, песнь лягушки в ночи, мысли о крыльях бабочек. Странно, что кто-то, занимающийся смертью, свободное время проводил за поэзией. Он все это написал. На краях даже были маленькие рисунки крыльев бабочек, цветов, облаков и лун, созвездий.
– Это не история для смертных, – бодро сказал Скуврель. – Почему бы мне не проверить кровать? Выглядит мягко.
Я ткнула его локтем в ребра.
– Расскажи, Валет.
Он пожал плечом, а я проверила следующий ящик – перья и ручки лежали в ряд согласно размера. Потом был ящик с цветными чернилами в алфавитном порядке. Все сосуды были на местах.
– Это история о смертной женщине, чьего ребенка похитили фейри, – его голос был странно робким.
– Типично, – сказала я. – Почему ты решил, что меня это потрясет?
– Мм.
Долгая пауза, я выдвинула еще ящик и нашла доску с прибитыми к ней бабочками, их названия были аккуратно записаны у каждого тела. Я хотела закрыть ящик, но одна из них пошевелилась. Я охнула и вытащила булавки. Бабочка полетела – дергано, не в том ритме, словно страдала от боли. Я смотрела, как она летит к потолку, пока не пропала среди звезд.
Я посмотрела на доску большими глазами. Другие бабочки не двигались. Я осторожно убрала булавки со второй бабочки, и она ожидал. Я стала убирать булавки и освобождать бабочку за бабочкой из плена.
– Я бы так не делал на твоем месте. Кошмарик, – бодро сказал Скуврель.
Я бы спросила причину, но ответ был очевиден. Я ощущала, как магия поднималась во мне, просила оставить подарок Убийце родни, ведь я кое-что забрала у него. Я теперь была Равновесием. Даже такой небольшой поступок из жалости приводил к моему долгу перед ним.
Горечь наполнила мой рот от мысли.
– Заканчивай историю, Валет.
Он мрачно рассмеялся.
– Как хочешь. Смертная женщина погналась за своим ребенком в Фейвальд, следовала за похитителями до Дверей Жути. Там они уложили ребенка на Кровавый камень, готовые к Возвышению.
– Я думала, вы ждали и делали это после резни, – я сохранила тон сухим. Я проверяла кресла, заглядывала под них и искала в подушках, ощупывая их, ведь там могли быть скрытые панели или карманы. Где-то точно было что-то спрятано. Мама не послала бы меня сюда зря.
– Этот случай был другим, – сказал он, следуя за мной, пока я проверяла высокую лампу, чистую зону купания, а потом к книжному шкафу. – Ребенок был одним из близнецов.
Я потрясенно посмотрела на него.
– И почему ты не хотел рассказывать мне историю?
Он поднял руки.
– Я знаю, что ты думаешь. Близнецы. Как ты и твоя сестра. Ты думаешь, что мы искали Улаг, но близнец того ребенка был мертв. Улага быть не могло.
– Но вы забрали ребенка.
– Те, кто был до меня, забрали ребенка, – исправил он. – И они решили, что со смертью ребенка смогут вызвать постоянное открытие порталов в мире смертных – ваши звездные или каменные круги. Это слабые места, окруженные упавшими звездами, чтобы выделить их, чтобы никто не забыл, что они были там.
– Каменные круги не всегда были там? – я оторвала взгляд от шкафа.
Я вытаскивала книги наугад, трясла, проверяя, выпадет ли что-то из страниц. Они все были бесполезны. Романы. Поэзия. Тут не было хорошей книги о настоящем мире, эти были только для развлечения. Я хотела кричать от этого. У кого было время читать все это? И тут не только были выдуманные истории, но и на обложках были нарисованы фантастические сцены фейри на драконах, фейри, летящих в бой среди ярких огней, вылетающих из их рук, или с пылающими мечами с них размером, или с фейри, целующим фейри-змей, обвивающих его, или бои с монстрами, которые были выше гор. Глупости.
– Нет, эта история – история Подмены – то, как мы их сделали. До каменных кругов была только случайная магия, открывающая портала, типа выстроившихся планет и нужного места и времени. Уловка магии.
– Звучит так, будто ты не знаешь, как это работало, – я злилась, вытаскивая книгу за книгой и возвращая их на место. Серьезно, кто читал столько книг о магии и любви?
– Мы никогда не признаемся в таком изъяне.
– И вы попытались закрепить постоянный проход.
– Да. И ребенок был нужен для прохода. Они собирались Возвысить его и убить на Кровавом камне.
– Милые семейные истории у тебя, муж.
Он зашипел.
– Я рассказываю это по твоей просьбе, кошмарная жена.
– Продолжай.
Я отошла от книг. Там ничего не было. Я обошла комнату по кругу, искала зацепки, что-то, что я упустила. Музыкальный инструмент ничего не скрывал. Я нажала блестящие белые клавиши и отпрянула от громкого звука.
Нас никто не услышал? Я застыла, но сюда никто не шел.
Может, он хранил тайны там, где спал. Я прошла к кровати, села на корточки и заглянула под нее.
– Но его мать предложила себя как замену, – сказал Скуврель, тяжелым тоном продолжая историю. – Ее жизнь за его. Ее кровь вместо его.
– И это сработало? – спросила я, вытаскивая голову из-под кровати, чтобы видеть его лицо во время ответа.
– Похоже на то, – сказал Скуврель. – Но с ограничениями. Один за одного. Мы можем войти, но если человек поменяется местом с нами. Снова Подмена.
– А ребенок? – я подумала о столе, где была изображена мать, молящая за ребенка, которого держал над головой фейри с рогами, хвостом и злобной усмешкой, похожий на дьявола.
– Был отпущен в мир людей.
– Но теперь фейри прошли в мир людей без замены. Как такое возможно? – спросила я.
Его голос был жестоким, когда он ответил:
– Теперь, восхитительный Кошмар, ты задаешь верный вопрос. Как же? Подумай.
Я охнула.
– Ты же не…
– Если думаешь о самом кровавом, что можешь представить, то ты, скорее всего права, – его слова были шелком, хотя пронзали мое ощущение безопасности.
– До этого был обмен – один человек в Фейвальде за одного фейри в мире людей, и это означало, что человек умрет.
– Да, – сказал Скуврель. – Образно или в прямом смысле, но да. Ты знаешь, что мы не поняли, что таким был обмен? Мы думали, одно тело вошло, одно вышло. Это человек понял, что портал открывала смерть.
– Хуланна.
– Да. За каждого фейри в Скандтоне убивается фейри. Жертва. Замена.
– Так много…
– Помнишь дневники в комнате сестры? – бодро спросил Скуврель. – Ты их читала?
– Нет, – я рылась среди подушек и одеял, проверила под матрацем. Все еще ничего.
– Там были имена и подсчеты, – холодно сказал Скуврель. – Некоторых из тех имен я мог назвать друзьями.
Повисла долгая пауза, мы не двигались.
– Я прощаю тебя, – тихо сказала я. – Если ты убьешь мою сестру, я не буду мстить.
– Спасибо, – прошептал он. – Но теперь мне от тебя нужно не только это.
Глава двадцать пятая
– Ты не мог просто сказать спасибо? – спросила я.
Свет блуждающих огоньков озарял его душевный взгляд.
– Ты знаешь, чего я прошу. Прощения. Полного. Ты уже давала такое – эта магия так сильна, что ни у одного фейри ее нет, – его глаза сияли желанием.
– Я сказала, что не буду мстить.
– А я сказал, что мне нужно больше.
Я вздохнула.
– А я говорю снова, что не могу дать тебе это. Ты хочешь меня убить.
– В прощении, Кошмарик, кто-то всегда платит.
Мое раздражение росло. Я глубоко вдохнула носом.
– Да, но ты просишь меня заплатить дважды – сначала простить тебя, а потом заплатить жизнью.
Он опустился на колени на кровати и протянулся через нее, чтобы взять меня за руку, хоть я и не хотела этого.
– Я так много прошу, Кошмарный кошмар? Королева прощения?
Я покачала головой, опустила подбородок к груди, чтобы свободные волосы вокруг лица скрыли его, защитили меня от эмоционального веса, который он опускал на меня.
– Я не такая. Финмарк. Ты просишь слишком много.
– Прошу.
Я взглянула на его полное боли лицо.
– Прошу, – сказал он. – Я молю об этом. Взываю. Заклинаю. Разве ты не мое спасение?
– Я не буду спорить снова и снова.
– Так не спорь, – он вдруг потянул меня за руку, и я потеряла равновесие и упала в его объятия. – Подари прощение, и все закончится.
Я оттолкнула его.
Было неправильно, что он просил. Это было как нарушение. Он глупо толкал меня к этому. Я прикусила губу до крови.
Но все же.
Все же я хотела обладать силой порадовать его.
Это было как в пророчествах. У меня была сила порадовать или сломать его простым словом. Порвать или соединить.
Я могла простить. Могла восстановить, а не крушить.
С этими мыслями я вспомнила слова, которые отец бормотал у камина в доме Чантеров.
Одно на два, два в одно. Рвать и чинить. Терзать и ласкать. Открыть и закрыть. Сеять и пожинать. Одно на два, два в одно.
Я думала, что он бормотал об Улаге и том, что услышал от моей сестры. Что мы с ней, близнецы, образовывали один Улаг.
А вдруг я ошибалась?
Я ощутила, как сморщился лоб, пока я думала. А если он услышал историю о Подмене?
– Кто пытался убить ребенка из истории? На Кровавом камне? – спросила я.
– Что?
– Чей это был план?
– Все делал Убийца родни. Но предсказала Истина, – его лицо было мрачным. – Правда или ложь, ты пытаешься меня отвлечь.
– Ложь. Я думаю. Убийца родни открыл круги. И моя сестра пыталась открыть дверь армии.
– Да.
– Интересно, что он думал об этом. В этой комнате нет средств связи. Нет писем. Нет дневников. Только поэзия и романы.
– Может, он говорил стихами, – съехидничал Скуврель.
Это была неплохая идея, да?
А если он говорил стихами? А если отец цитировал его слова? А если слова про два и одно были о Подмене, а не о сестрах?
Я отодвинулась от Скувреля и поспешила к столу, выдвинула ящик с поэзией и стала рыться там. Скуврель подошел, прислонился к столу и листал роман, который взял в шкафу с книгами.
– Почему замена сработала? – спросила я у Скувреля. – Любой мог занять место ребенка?
Он пожал плечами, но слова были едкими, словно его что-то задело:
– Кто захотел бы умереть за кого-то, если только не любит того человека очень сильно? И даже так… даже так нужно много веры.
Кто же? Но разве не этого он хотел от меня? Он хотел, чтобы я умерла ради него и его народа. Он хотел, чтобы я достаточно любила их. Достаточно любила его.
Я попыталась отогнать эту мысль. Как он мог так давить на меня?
– Правда или ложь, Кошмарик. – прошептал он, пока я работала. – Скажешь раз и навсегда? Ты не хочешь прощать меня за твою грядущую смерть.
– Правда.
Он издал недовольный звук.
Я листала страницы од закату и баллад о Короле Листьев, а потом выпало потрепанное послание.
Там черный изящный почерк запечатлел:
Одно на два, два в одно. Рвать и чинить. Терзать и ласкать. Открыть и закрыть. Сеять и пожинать.
Круг открой, широкий и глубокий, один для смерти, другой – для прыжка.
Другую сторону предложи. Широким, глубоким его удержи.
– Она начала бы дальше жертвовать людьми, – сказала я.
– Уверен, это так, – Скуврель звучал отвлеченно. – Ты читала раньше истории о несчастной любви? Эта книга интригует воображение.
– Не читала, – кратко сказала я. – Если ты не заметил, я пытаюсь спасти человечество.
– Как благородно, – отмахнулся он. – Эта называется «Агония и Строгость», и это история о забавной девушке, которой не хватает кровожадности.
Я закатила глаза.
– Она надела что-то неприметное для праздника, где, только послушай этот ужас… играла настоящая музыка, и никто не умер.
Он посмотрел на меня весело, словно книга была такой глупой, что никто не мог воспринимать ее всерьез.
– А что тебе не нравится?
Его глаза стали шире.
– Хочешь сказать, у смертных такие праздники?
– Это может потрясать, Скуврель, но мы обычно не убиваем друг друга на праздниках.
– Тогда почему приходят гости? – он был в ужасе. Он хотя бы отвлекся и перестал просить меня простить его за мою смерть заранее. Идея!
– За танцами. Или едой. Или чтобы на них посмотрели.
Он подбоченился.
– Эта часть мне понравилась бы.
– Не сомневаюсь, – сухо сказала я.
Но, хоть он дразнил, что-то трепетало во мне.
– Скуврель?
– Хмм? – его поглотила книга. На обложке кто-то нарисовал женщину в пышном платье, которую держал на руках мужчина с расстегнутой рубашкой. Его мускулистый торс был похож на тот, что был передо мной.
– Финмарк!
Он закрыл книгу с хлопком, тут же посмотрел на меня.
– Как ты открываешь порталы, где захочешь, без замены или смерти?
Раздался свист и треск, словно кто-то расколол дерево. Убийца родни прошел в свой дом с пылающими глазами.
Глава двадцать шестаяЯ охнула.
– Что вы делаете в моем доме? – Убийца родни шагнул вперед, вытащил опасный зубчатый меч из ножен с лязгом металла об металл. Убийца родни был воплощением угрозы.
– Ты читал это? – спросил Скуврель, махнув ладонью и указав на книгу, которую он читал. Он как-то снова ее открыл и читал, не поднимая головы.
– Сюда нельзя приходить! – Убийца родни занял защитную стойку, от этого шипы на его коже мерцали в свете заката от его лампы.
– В этой сцене герой пишет письмо, – сказал Скуврель. – О работе. Работе! А там женщины щеголяют перед ним, показывая свои милые платья. И никто еще не умер!
– За то, что вы проникли сюда, Валет и Равновесие, вы примете мою сделку.
– И теперь семья пытается заставить мужчину жениться на их дочери, но никто не пробует традиционные способы. Не оставили метлы, чтобы через них перепрыгнули. Не продумали сложное покушение, где сбежать можно, только взяв кого-то за руку. Никто даже не выражал интерес. Откуда он знает, что они пытаются поймать его? – он, наконец, посмотрел на Убийцу родни. – Где ты это нашел?
– Вот моя сделка: чтобы уйти, вы должны дать мне лучшую погоню в жизни.
– Интереснее ничего не можешь придумать? – Скуврель приподнял бровь.
– С этого момента!
Он прыгнул к нам, я не успела охнуть, Скуврель схватил меня под руку и оказался в воздухе или воде, хлопал дымчатыми крыльями, как утка, взлетающая с озера.
– Возможно, я перегнул, – он чуть запыхался, мы прорвали иллюзию звездного неба и попали в воду сверху.
За нами раздался вой. Потом еще и еще. Псов выпустили.
– Ты можешь оторваться в полете? – спросила я. Напряжение ревело во мне. Голова кружилась. Это на самом деле произошло?
– Возможно, – его тон предупреждал, что он что-то затеял.
– Зависит от чего?
– Простила бы ты меня там? Сделала бы это, будь у нас немного больше времени? Я решил, что ты не говорила мне правду об этом.
– Возможно, – не спорила я. Мои мысли о нем были так запутаны, что каждую минуту менялось то, что я хотела сделать с ним.
Он рассмеялся и вырвался из воды в воздух. Я охнула.
– Тише. Кошмарик. Ты отвлекаешь, а я должен лететь.
Второй вой раздался за нами, и огромная гончая Дикой Охоты выскочила из воды. Убийца родни ехал на ней. Глаза пса пылали, он гнался за нами, воя, в ночи. Мое сердце застыло, когда я посмотрела в глаза Убийцы. Он был воплощением погони. Мышцы двигались, он склонился, единый с гончей, они бросались и прыгали вместе.
Другие псы бежали за ним, двигались в стороны, словно пасли стадо, мчались, стерегли нас с обеих сторон. Я едва дышала. Мы снова были в меньшинстве. Сбежать не выйдет.
За Убийцей родни зазвучал рожок. Темные фигуры появились одна за другой. Охота велась на нас.
Убийца родни чем-то целился в нас. Арбалетом?
Дротик почти попал по мне, и ветер от него вызвал у меня писк.
– Я думала, он не может убить нас!
– Я не говорил, что он не может покалечить.
Я заерзала, пытаясь взять свои стрелы.
– Хочешь, чтобы я тебя уронил, Кошмарик? Хватит двигаться!
Он летел быстрее, но не набирал высоту.
– Выше, – сказала я. – Быстрее.
– Магии не хватит, – выдавил он, наши ноги задели вершину скалы, и мы рухнули на выступ. Я подпрыгнула на земле, кряхтя, стараясь не кричать. Болело все. Все мышцы. Все кости.
Я чуть не ударилась об ноги белой каменной статуи с большими глазами и охапкой папоротника в руках. Я прокатилась мимо нее, закрывая руками лицо, пока не остановилась.
Я поднялась на ноги, проверила лук. Он был целым. Я вытащила стрелу из колчана и вложила в лук.
– Убери эту глупость и беги! – сказал Скуврель. Он схватил меня за руку и потянул.
– Но я могу биться!
– Если бы мы могли дать отпор, думаешь, я не бился бы? – прорычал он. – Это Кровавая луна, и все это не сработает. Мы должны бежать, а он – гнаться.
– Ракушка. Мы можем укрыться там, – выдавила я, убирая оружие в колчан.
– Боюсь, нет. Шанс упущен.
Мы неслись по каменистой земле, мимо клочков травы, высокой и густой, листья были шириной с меня. За нами слишком близко снова залаяла гончая. Она была за краем скалы, яркоглазый Убийца родни был на ее спине, поднял арбалет.
– Почему он просто не утащит нас к Дверям Жути, если ему этого хочется? – спросила я.
– Он не может. Он должен гнаться. Это часть его роли – как у тебя Равновесие.
Кстати, свобода бабочек все еще давила на меня. Было сложнее бежать и думать.
– Чем дольше ты отрицаешь свою роль, тем сложнее бороться, – объяснил Скуврель, потянул меня под гриб размером с дуб. Там воняло плесенью.
Я освободила бабочек. Нужен был противовес. Может, если я свяжу себя.
– Скуврель, – выдавила я. – Мне нужно сказать тебе это, пока не поздно.
– Не переставай бежать, – сказал он, мы вышли из-под гриба.
Раздался свист, я оглянулась через плечо, снаряд арбалета вонзился в ствол гриба по перья. Кончик грозно дрожал.
Дыхание застряло в горле, но я бежала, глядя вперед, коса раскачивалась, хлестала по шее, как хлыст.
Я хотела сказать ему, что простила его. Что я дам ему прощение, даже хоть он пытался убить меня. Но слова застряли в горле. Вместо этого я произнесла обещание слабее и проще.
– Я буду думать о тебе, умирая. Твое имя будет последним в моем разуме, твой поцелуй будет последним, что я почувствую.
Он повернулся, закружил меня с собой, прислонил меня к ближайшему грибу. Его глаза были яркими, потрясенными, запах влажной земли бил по моему носу. Он поцеловал меня так внезапно, что я не могла дышать, воздух улетел в его легкие. Он целовал меня, словно я была водой, а он умирал от жажды. Словно не было важно, что за нами гнались, только что я дала эту клятву.
Я охнула, когда он отодвинулся. С этим поцелуем вес долга пропал.
– Хитрая смертная. Ужасная кошмарная жена. Кто бы подумал, что, спасая меня от горести, ты пронзишь мое сердце?
– О чем ты? – спросила я. Он злился? Его рычание звучало недовольно, но он пытался все время получить от меня такое желание. Я думала, что он будет рад! Я никогда его не пойму!
Я услышала свист снаряда в воздухе, и он пробил мое плечо.
Боль заполнила жаром мой разум, я обмякла. Я пыталась увидеть, что происходило, но было видно лишь участок встревоженного лица Скувреля.
– Кошмарик! Кошмарик?
И все почернело.
